***
Где-то Юи читала, что человек должен быть всесторонне развит. Ввиду отсутствия соответствующей литературы в церкви и неимения живых примеров у нее полностью отсутствовало понимание психологии детей. В связи со сложившейся ситуацией Юи решила в срочном порядке провести собственные наблюдения и восполнить этот пробел в своем кругозоре. Итак, за относительно недолгое время наблюдения за маленьким ребенком Юи удалось выявить некоторые вещи. Во-первых, дети невероятно капризны, когда дело касается еды. Во-вторых, дети очень любят сладкое и будут использовать любую возможность выпросить его у взрослых. В-третьих, если взрослые не хотят удовлетворять потребности детей, им не составляет труда решать проблемы истерикой. В-четвертых, голосовые связки у детей очень сильные. В-пятых, бурно и кричаще реагировать на детскую истерику — плохая идея, ведущая к усугублению ситуации. В-шестых, из Аято выходит очень плохой взрослый, потому что даже Юи с полным отсутствием опыта в этом вопросе понимала, что пытаться прийти с ребенком к компромиссу с помощью заведомо неравного баскетбольного соревнования — не просто плохая идея, а одна из самых плохих. — Блинчик! Ты на чьей вообще стороне, а? — воскликнул Аято, отвлекая ее от размышлений. — Сделай что-нибудь уже! — Он меня обижает! — воскликнула девочка, топнув ножкой. — Папа всегда покупал мне мороженое, когда я просила! Дядя плохой! — Сказал же: не дядя я тебе, мелкая ябеда! — Пожалуйста, прекратите ссориться, — попросила Юи. — Давайте решим все как цивилизованные существа. Цивилизованные существа не тягают друг друга за волосы! Аято, я полагала, что ты осознаешь это… но, похоже, я ошибалась… Никто не слушал ее. У Юи потихоньку начинало звенеть в ушах. Теперь ты поняла, каково это: быть матерью? — Очень тяжело, — выдохнула Юи. — Невероятно тяжело. Не думаю, что в ближайшее время я захочу иметь детей. Когда по молодости я сталкивалась с маленькими детьми, то тоже так думала. И к чему меня это привело? — Мы обе это знаем, мама, — бесстрастно ответила Юи. — А знаем ли мы, как прекратить этот хаос? Хм-м-м. Есть у меня одна бредовая идея. Но, учитывая то, с кем мы имеем дело, это может сработать… — Блинчик, черт тебя дери! Заткни уже эту козявку! — воскликнул Аято еще раз. Они с девочкой продолжали свой спор длиною в жизнь. Юи два раза громко хлопнула в ладоши. — Liber generationis Jesu Christi filii David, filii Abraham. Abraham genuit Isaac. Isaac genuit Jacob. Jacob genuit Judam et fratres ejus, — продекламировала она на латыни начало первой главы Евангелия, достав крестик. Мгновение — и спорщики уже сидят в обнимку закадычными друзьями. — Она вызывает Дьявола? — со слезами на глазах спросила девочка. — Мы обречены? — Мы прогневали ее, а значит прогневали Бога, — изрек Аято. — Чтобы избежать варки в дьявольском котле, нам остается только молиться. «Отче наш» знаешь? — Нет., — дрожащим голосом ответила девочка. — Плохо. Я тоже. — Если вы того захотите, я могу научить вас основам Закона Божьего, — с улыбкой произнесла Юи. — А теперь, раз уж между вами воцарились мир и гармония, я предлагаю заняться перекусом. — Она страшная., — пробормотала девочка, когда Юи отвернулась. — Она еще и дерется больно, — пробормотал Аято в ответ и добавил уже громче. — Слышишь, блинчик? Я не говорю, что это плохо! Я не тиран! Юи не удержалась и прыснула в кулак. — Я верю. Верю, — сказала она.***
Снова в их рацион вошли магазинные такояки. — Дрисня редкостная, согласись? — сказал Аято и посмотрел на девочку, которая упоенно поедала пирожок с мясом и потом добытое мороженое на десерт. — Так как ты попала в это место? — вместо ответа спросила Юи у нее. — Говорю же — не помню я! — скривились пухлые маленькие губы. — Я помню маму, папу, домашний адрес, зеленое платье… дальше не помню… только ПУФ! И я на вокзале. С вокзала я дошла до вас и перепутала вас с мамой и папой… — Ты сказала «вокзал»? — хором спросили Аято и Юи. — Ты помнишь, где он находится? — Конечно, — кивнула девочка с подозрением. — А почему вы спрашиваете? — Судьба повернулась так, что сейчас нам позарез нужно на вокзал, — сказал Аято. — Вы тоже не отсюда? И теперь вам надо вернуться домой? — спросила девочка. Юи рефлекторно взялась за крестик. — В месте, которое я называла домом, произошла катастрофа, — проговорила она. — Мне пришлось сбежать оттуда, поэтому теперь у меня нет дома. — А я скорее удавлюсь, чем пойду обратно к родичам, — буркнул Аято. — Поэтому можно сказать, что мой дом теперь там, где обитает эта мадемуазель. — А вы…ум., — девочка засмущалась. — У вас… любовь? Юи и Аято одновременно вопросительно-оценивающе посмотрели друг на друга. — Нет, — хором ответили они. — Он не похож на покровителя, — добавила Юи. — Для моей жаждущей приключений задницы она слишком ровная. Во всех смыслах, — вторил ей Аято. — Ясно, — девочка закончила есть мороженое. Карие с янтарным отливом глаза снова наполнились слезами. — Я хочу домой, — тихо сказала она уже заткнувшим уши «взрослым». — Хочу к маме и папе. Вы же отвезете меня домой? Я доведу вас до вокзала, честно-честно. Я помню свой город: Кофу в префектуре Яманаси… Если я приеду домой, то все обязательно вспомню, правда ведь? Юи почувствовала, как заболел шрам на груди. А быть может, это сердце? И в этот раз она не рискнула говорить Аято что-либо. Лишь мельком посмотрела на него. Тот разломал напополам очередную шпашку с такояки. — Какая это все-таки дрисня, — изрек он и вздохнул. — А по поводу вокзала… Боюсь, моя сердобольная монашка выпьет мне всю кровь, если я не соглашусь, так что… — Не выпью. Все-таки, в отличие от тебя, я не вампир… — Господи, да какая разница? Я пытаюсь сказать, что, раз уж мы снова вынуждены жить на улице, неплохо было бы развеяться и прокатиться до этого Кофу или как там его… — Правда? Вы правда-правда меня проводите? Спасибо, вы самые лучшие! — девочка бросилась к ним обоим на руки. — Обращайся, мелочь, — проворчал Аято в той манере, которая явно говорила о том, что он растерян. — Мне не нравится, когда меня так называют, — сморщила носик девочка. — А как бы тебе хотелось, чтобы мы тебя называли? — спросила Юи. — Не знаю, — фыркнула девочка. — Придумайте что-нибудь! Какое-нибудь новое временное имя. — Хм! А еще чего хочешь? — сказал Аято. — Имя я ей еще должен выбрать, вот те раз! — Пока не придумаете мне имя, я никуда вас не поведу! Вот так! — девочка топнула ножкой и скрестила руки на груди. — Я даю вам время подумать. А если решите сбежать и бросить меня, я все равно найду вас и буду плакать! Вечно! Вот. Юи подчеркнула для себя, что вполне возможно, что, озадачив их, она просто выкроила время, чтобы найти в людском магазине еще какую-нибудь вкусность для себя. Однако в этом случае план девочки успешно сработал, ибо Аято и Юи сидели и напряженно размышляли уже около двух минут. — Вот ведь пи… пигалица, — наконец воскликнул Аято. — Мороженое ей купи, домой ее проводи, имя ей выбери… А трусы ей не постирать? — Если мы назовем ее моим любимым женским именем, то, боюсь, она сочтет меня еще большей сектанткой, — с грустью проговорила Юи. — Точняк, — подтвердил Аято. — Но знаешь, у тебя хотя бы есть любимое женское имя, а вот я как-то… хотя… нет. Еще одной Джулии моя башка не выдержит. — Если честно, то я даже не могу вспомнить, давала ли я кому-нибудь имя., — произнесла девушка. — Я не играл в детстве в дочки-матери. Мне и подавно не приходилось выбирать имена, — хмыкнул Аято. — Интересно, по какому принципу это вообще делается? В смысле, тебя же с какого-то хрена решили назвать именно твоим именем, а не любым другим. Юи закусила губу в размышлении. — Я думала об этом однажды, — сказала она. — Тогда я была маленькой и толком не смогла ни к чему прийти. Но теперь, думаю, настало время порасуждать об этом снова. Хм-м-м… Полагаю, выбор моего имени не зависит от фамилии «Комори». Она вполне обычная. Что же касается значения имени «Юи», то это, кажется, «превосходная»… Нет, дело все-таки не в нем… Может, дело в моих родителях? Имя моего отца — Ичиру, а моей биологической матери — Юрика… — Ичиру, Юрика… Пф! — Аято вдруг рассмеялся. — Хочешь сказать, что твое имя составлено из первых букв имен твоих предков?! Хотя… вариантик-то неплохой. Милый даже. Я знаю, что Джули вроде как назвали по похожему принципу. Ее мать зовут Джиллиан, в курсе? Типа… «джу» и «джи» ведь похожи по звучанию… Наверное, так думал ее отец, когда выбирал ей имя… Они помолчали. — Блин, а почему у меня такое имя? — воскликнул Аято. — Маменька, настало время хоть раз принести реальную пользу. Объясни неразумным детям, как наученная опытом женщина, как правильно выбирать имя ребенку. Ну наконец-то вы про меня вспомнили! Я все еще помню то ощущение эйфории, когда я давала моим мальчикам имена… Тогда я по-настоящему поняла, что стала мамой. И, как только я их увидела, то сразу поняла, как я их назову! — М-да, с таким подходом мы далеко не уедем, — изрек Аято после того, как Юи пересказала ему это мамино изречение. — И вообще: на кой черт мы так заморачиваемся?! Как будто она наш общий ребенок, и теперь нам придется воспитывать ее вплоть до совершеннолетия. Эй, Аи! Мы дали тебе имя, слышишь? Теперь веди нас! Девочка тут же повернулась к ним своими янтарными глазами. — Аи? Это мое новое имя.? — спросила она и просияла. — Какое красивое! Пойдемте, мои новые временные мама и папа! Стоп-стоп-стоп, а это уже лишнее. Я не готова становиться бабушкой так рано! Сердце в груди Юи билось о ребра и виски так часто, что она не успевала дышать. Странно. Как может столь простое имя вызвать такой отклик у нее внутри? Аи… кажется, это означает «любовь». Любовь… какие простые два звука образуют настолько прекрасное слово. Его «А» и ее «И»… — Блинчик, тебя это тоже касается! — окликнул ее Аято. — На ручки! Хочу на ручки! — тянула его за рукав Аи. — Обойдешься, — проворчал Аято. — А папа всегда катал меня на шее, — воскликнула она в ответ. — Неужели ты хочешь лишить ребенка радости в жизни?! — Ладно, твоя взяла! Только не ной! — воскликнул Аято в ответ и усадил девочку себе на шею. — Волосы не трожь, — проворчал он, когда девочка захотела зацепиться за них. — И за что мне тогда держаться? — захныкала она. — За что угодно, кроме моих гребаных волос! Как жаль, что поблизости не было раковины. Юи уж точно не помешало бы обдать лицо холодной водой, ибо ей видится то, чего нет на самом деле. Почему вместо Аято и Аи она видит себя и папу? Катание на плечах и руках… когда ты маленькая девочка, для тебя нет большего счастья в жизни — Юи знала это как никто другой. Быть может, она была избалованным ребенком, и мать-настоятельница была права, но Юи совершенно точно могла заверить, что, несмотря ни на что, она была счастлива с папой. — Эй, все в порядке? — прорвался сквозь ее сознание голос Аято. — Ты вся красная. У тебя не температура опять случаем? — Я помню, что, когда у тебя температура, нужно прикладывать холодную тряпку ко лбу и пить много чая! — с гордостью заявила Аи у него на шее. Юи заметила, что снова начала теребить крестик. — Я., — она спрятала крестик и помотала головой, отгоняя наваждение, — я в порядке. Идем. На все еще немного ватных ногах она подалась вперед и последовала за ними. К кусочку вожделенного Voyage — к вокзалу.***
Когда они пришли на вокзал, Юи поняла, что это не тот вокзал, на котором она уже была. Но это не избавило ее от волнения. Уже растаял снег и солнце над головой засветило ярче, но она нервно дотронулась до кинжала. Лишь обхватив двумя пальцами его рукоятку, она смогла спокойно выдохнуть. — Ого, сколько тут разных линий! — воскликнула Аи. — И все такие разноцветные! Она уже слезла с шеи Аято. Вернее, он снял ее оттуда и сейчас совершенно непринужденно держал на руках. Они рассматривали схему маршрутов поездов. — Это да, — сказал Аято, — вот только это не художественная галерея. И теперь ты нам скажешь, по какой из этих линий нам надо ехать до твоего Кофу. — Я не знаю, — пожала плечами девочка. — Я не помню, чтобы когда-нибудь видела эту карту раньше. Да и читаю я пока плоховато. Но я бы поехала по зеленой! Зеленый — мой любимый цвет. Как мое любимое платье. А какой любимый цвет у тебя? — Серо-буро-малиновый, — ответил Аято, продолжая рассматривать разнообразные линии. — А это какой? — спросила девочка. — Такого тут нет. — А если он где-нибудь будет, ты же мне покажешь? — Обязательно. Блинчик, ты же у нас, вроде, умная?! Помоги разобраться, а? Юи тут же собралась и подошла к схеме. — А у тебя какой любимый цвет? — спросила Аи. — У меня их много, — ответила Юи, водя пальцем по линиям. — Зеленый, лиловый, голубой… розовый, пожалуй, тоже симпатичный… Так, мы находимся здесь — на станции Сибуя. Чтобы доехать до Кофу, нам, судя по всему, придется ехать с пересадками. Сначала сядем на поезд и проедем три остановки до станции Синдзюку. Затем пересядем на скорый поезд и оттуда уже доедем до Кофу. Аято, не мог бы ты купить билеты? — Боюсь тебя расстроить, но я не вижу ни одно существо, которому я могу всучить свои деньги. — Точно. Когда мы с папой бежали на поезд, нам тоже не у кого было купить билеты, — вздохнула девушка. — А ведь если вспомнить то, что сейчас происходит на улицах, — сказал Аято, немного подумав. — Разве не могло случится так, что поездами… больше некому водить? — Как же так?! — воскликнула Аи. — Как поезда могут перестать ходить? Это же глупости! Скажи ему, мам! — …А? — спросила Юи через некоторое время, когда поняла, что все ждут ее ответа. — Прошу прощения, я… задумалась. — У тебя точно все нормально? — спросил Аято. — Ты опять теребишь крестик. — А, — Юи смутилась и тут же спрятала крестик под одежду. — Просто… поезда и вся эта ситуация напоминают мне о папе… — Ты скучаешь по нему? — понимающе спросила Аи. — Да. Очень, очень скучаю, — Юи резко вдохнула и посмотрела вверх. — Я… я п-пойду посмотрю, есть ли где вдалеке наш поезд. …Юи давно не бежала так быстро. Стоило ей выбежать из теплого здания вокзала на перрон, как она рухнула на колени. Слезы душили, сдавливали тисками ее горло, но Юи не плакала. Она пообещала себе, что станет сильнее и не будет больше плакать по отцу всякий раз, как видит мужчину с маленьким ребенком на руках. Интересно, жив ли отец? Где он? Что с ним? Помнит ли он Евангелие, жену или свою дочь? Юи зажала рот ладонями. Милая. Бедная моя девочка. В такие моменты я так жалею о том, что не могу прикасаться к тебе. Глядя на такую тебя, у меня сердце кровью обливается. Я уверена, что если бы твой отец увидел это, то тоже не был бы счастлив. Ну милая, как мне тебя утешить? Боже, я ведь совсем не умею этого делать! На перроне раздался тихий плач. Но он принадлежал не Юи. Она удивленно огляделась по сторонам и нашла источник. Молодой человек в светлых джинсах сидел в стороне от нее, обхватив колени красными и обветренными руками. Собственные слезы Юи тут же проглотила и, видимо, будучи уже выработавшей привычку бросаться на помощь всем «униженным и оскорбленным», бросилась к юноше. — Прошу прощения? Вы в порядке? Я могу Вам чем-то помочь? — тихо спросила она, но ее потенциальный собеседник, кажется не услышал ее. — Господи, как все это только могло произойти со мной?! Это же полная чушь! — бормотал он самому себе. — Я думал, что самое худшее, что могло произойти в тот день — это потеря работы! Но нет! Я слышу по новостям, что какие-то непонятные кровопийцы заполонили Токио! Тут же узнаю от мамы, что эти твари выпили всю кровь бабули! Они ворвались в мой дом, черт возьми! Именно в тот день, когда я собирался купить нормальные замки на дверь! И что? И где я теперь? Жду какого-то непонятного поезда на каком-то непонятном вокзале вместе с больной младшей сестрой и ее парнем! А оба моих родителя стали этими кровососущими тварями! Господи, мне все это снится! Да! Точно! Это сон! Один большой страшный сон. — Не хочу Вас расстраивать, но, боюсь, происходящее Вам не снится, — сказала Юи, вздохнув. — Хотя мне бы тоже очень хотелось, чтобы вся эта ситуация оказалась всего лишь Вашим сном. Молодой человек резко поднял голову. Юи тут же прикусила язык, внезапно осознав, что опять влезла туда, куда ее не просили. — Ты! Ты… т-т-ты же та тварь! — воскликнул он, закрывая лицо руками. — Кровососущая тварь с бледной кожей и яркими глазами и волосами! Уйди! Исчезни! Чего стоишь?! Хочешь надо мной посмеяться? Ха! Ха! Ха! Конечно! Давай, посмейся над неудачником Камики Тачибаной, который в свои двадцать четыре года ничего не добился и сейчас умрет за шаг до спасения! Посмейся и выпей всю мою кровь! Ну же! — Я не буду этого делать, — обескураженно ответила Юи. — Потому что я человек. Такой же, как и Вы. Пусть я и выгляжу странно, но… — Ты еще и разговариваешь! — нервно усмехнулся молодой мужчина. — «Такой же человек, как и Вы»… это ты точно подметила. Вот только ты уже не человек. И я уже не человек. Все мы — уже не люди. Жалкие, грязные, паникующие, отчаявшиеся, голодные, безжалостные подобия людей — вот кем мы стали! Сейчас приедет мой поезд и увезет меня… так… Харадзюку, Синдзюку, Икебукуру, Отцука… точно, на Ниппори. А оттуда — всего три остановки на еще одном скоростном поезде, и вот он, мой аэропорт. И я улечу. Вот только куда? А главное — зачем? Стану ли я прежним, если сбегу? — его глаза наполнились слезами. — Я так и не женился. Мама в последнее время часто говорила, что хочет внуков. Какой во всем этом смысл? Какой смысл?! — Я… не знаю, — потерянным голосом ответила Юи. — Ты и не можешь знать. Ты же просто кровососущая тварь, которая хочет меня убить, — горько вздохнул Камики Тачибана. — Я очень хочу облегчить тебе задачу. Тогда я совершу добрый поступок и перестану казаться себе конченым ничтожеством. Как раз едет мой поезд… — Не надо! — запоздало и очень тихо воскликнула Юи, когда молодой человек кинулся на край перрона. Поезд действительно выехал из туннеля. Гораздо быстрее среагировал юноша в красной кепке с логотипом известного фастфуда. — Стойте! Не нужно этого делать! — воскликнул он, оттаскивая молодого мужчину с края перрона. — Все будет хорошо. Мы почти спасены. Пойдемте — Хикари нас ждет. «Кента Ишихара!» — узнала Юи одновременно с облегчением и испугом старого знакомого из продуктового магазина и тут же вбежала обратно в здание вокзала, пока тот ее не заметил. — …Так вот, я тебе говорю — такое поведение до добра не доведет, — говорил Аято девочке, сидящей у него на коленях. — Если будешь продолжать манипулировать всеми с помощью истерик, то вырастешь похожей на девчонку, которая мне нравится и с которой я хочу снова начать встречаться. — И что? Все, кроме тебя, ее не любили? — спросила Аи. — Ну… нет. Она, типа, была самой популярной девчонкой в школе. — Значит, я все делаю правильно, — улыбнулась девочка. — Если я буду так себя вести, то буду всем нравиться! Услышав это, Юи тяжко выдохнула и направилась к ним. — А ты думаешь, я в восторге оттого, что она мне нравится? — изогнул бровь Аято. — Даже сейчас я сижу и думаю: «Какого черта я на такую повелся?» Страшнее всего то, что я в полной мере осознаю, что она высосет из меня все соки и паработит мой разум, если мы снова сойдемся, но что поделать, если моей заднице это так нравится? Ты ведь хочешь, чтобы людям нравилось ощущение симпатии к тебе? Юи резко остановилась. Но лишь на мгновение. Резко мотнув головой, она подбежала к ним. — Поезд уже прибыл, — тут же выдала она. — Судя по всему, через Синдзюку также едет неопределенное количество людей. Они очень бурно реагируют на тех, кто похож на вампиров, поэтому тебе, Аято, необходимо замаскироваться. — …Я уже говорил, что прямо сейчас нарушаю закон и позволяю себе так унижаться только и исключительно ради тебя, блинчик? — спросил Аято, когда Юи повязала ему на голову шарф Аи. — Я очень ценю это, — уверила его Юи, прикрывая его рот шарфом. — Постарайся не выпить ничьей крови, хорошо? — Я принял ИЗК недавно, — теперь голос Аято звучал приглушенно. — По идее все должно быть в порядке. — Там люди, — прошептала Аи, схватив Юи за руку и показав пальчиком на группку людей. — Они выглядят такими злыми и несчастными. Мне страшно. — Не бойся, — Юи инстинктивно подняла ее на руки. — Мы обязательно доставим тебя к родителям, обещаю. На самом деле она тоже боялась. Вдалеке она видела Хикари Тачибану, выглядевшую очень худой и болезненной. Чуть поодаль от нее шла, прикрываясь капюшоном от толстовки, но все равно очень заметная по выглядывающей из-под порванной куртки лапке черной вдовы Кеко Куроки. Как за столь короткое время можно было отвыкнуть от людей?! Юи схватила руку Аято свободной рукой. Шумно выдохнула. Она осознавала возложенную на себя ответственность слишком хорошо. Снова выйти к людям и при этом суметь уберечь вампира и маленького ребенка — задача чрезвычайно сложная. Но у девушки не было иного выбора. — Идем, — сказала она, сходя с места. …Поезд был длинным. В нем уже сидели люди. Желающих доехать до Синдзюку, стоящих на станции Сибуя, было по меньшей мере двадцать. Разнообразного пола, возраста и комплекции. Все — замерзшие, болезненные и уставшие. Отчаяние и слабая надежда на благоприятный исход парили в воздухе и странно влияли на Юи. Шрам на груди болел почти как в детстве, словно напоминая ей, кто стал причиной их страданий. Как только автоматические двери распахнулись, она резко мотнула головой и направилась ко входу вместе со всей толпой. — Если что, мне расталкивать людишек локтями? — шепнул ей на ухо Аято. — Я умею. — Я не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал, поэтому давай по возможности будем избегать конфликтных ситуаций, — ответила Юи, все еще держа Аи одной рукой. Толпа затолкала их прямо в середину вагона, хотя ехать им предстояло всего лишь три остановки. Все же людей в мире проживает очень много, ибо вагон был набит битком, когда поезд тронулся. — Как много людей, — видимо, Аи была поражена не меньше. — О. Молодая семья. Как прелестно, — прошелестел рядом с ними голос, заставивший Юи подпрыгнуть. — Я уже большая, — нисколько не смутил девочку вид худой растрепанной женщины средних лет. — Конечно-конечно, — женщина ущипнула Аи за щечку и обратилась к Юи и Аято. — Какая у вас очаровательная девочка. Сколько ей? — Мне семь! — тут же ответила Аи. — А вы рано стали родителями? — с улыбкой спросила женщина. Ее губы страшно потрескались. Юи сглотнула. — Да-да, а самое главное, так неожиданно, — внезапно ответил Аято. — Дорогая, сядь. Оказавшись на сидении, Юи часто захлопала ресницами. «Как же быстро он вошел в роль, — подумала она. — Не замечала за ним подобного.» В таком амплуа я его еще не видела. Хм. Зрелище обещает быть интересным. — Как я вас понимаю, — ответила ему женщина. — Для меня это тоже было неожиданностью. В этом году моя дочь должна окончить среднюю школу… Но она не закончит. Она… Ее… Около трех недель назад… Она была всем для меня., — женщина заплакала. — Я растила ее одна… Как мне теперь жить? Ради кого? — Мам, отпусти, — сдавленно сказала Аи. — Мне больно. — Извини, — поспешно ответила Юи, перестав с силой сжимать ее плечи. На душе у Юи было противно. Она не хотела, чтобы светило солнце, не хотела сидеть в этом поезде, окруженная людьми, о которых некогда так мечтала, не хотела, чтобы эта женщина сейчас жалилась Аято на свое горе. Зачем лишний раз напоминать Юи Комори о том, что все это случилось по ее вине?! Что ничего этого бы не было, если бы она не последовала за Рихтером?! Шрам снова заболел с удвоенной, с утроенной силой. Юи жалобно взглянула на Аято, что, держась за поручень, несколько загораживал ее с ребенком на коленях от остальной массы людей. Она не хотела конфликтов. Но хотела, чтобы он загородил ее еще больше. Чтобы люди не смотрели на нее и не попадали в поле ее зрения. Неизвестно, понял ли Аято ее беззвучный посыл, но он слегка похлопал несчастную женщину по плечу и посмотрел ей в глаза. — Все образуется, — произнес он наитипичнейшую в таких ситуациях фразу. Женщина так и осталась стоять с приоткрытым ртом и слегка прищурила глаза. — Какая холодная рука, — настороженно произнесла она. — И глаза такие… яркие… Это… Она отшатнулась от Аято. — Контактные линзы. Просто цветные контактные линзы, — сказал Аято медленно кивая головой. — Знаете ли, у меня ужасная близорукость, а прозрачные линзы были безвозвратно утеряны. Более нелепого оправдания я еще не слышала. Ни один искусный мастер не сможет воплотить копию уникального цвета и узора радужной оболочки наших глаз. Женщина пару раз покивала с легкой улыбкой, но все же отошла подальше. Остальные пассажиры поезда также отвернулись от их компании. Юи вздохнула с облегчением, когда голос из динамика объявил: «Станция Харадзюку. Двери открываются. Следующая станция — Йойоги.» …"Станция Йойоги. Двери открываются. Следующая станция — Синдзюку,» — объявил голос из динамиков. Людей стало еще больше. Все ехали абсолютно молча. «Осторожно, двери закрываются.» Поезд тронулся. — Нам ведь нужно выходить? — первой заговорила Аи. Юи и Аято одновременно посмотрели друг на друга и кивнули. — Ура, Кофу! — девочка тут же спрыгнула с коленей Юи и, будучи маленькой и верткой, легко стала пробегать между ног других пассажиров. — Подожди! Аи, не убегай далеко! — воскликнула Юи, тоже вскакивая. — Черт бы побрал этих детей! — в очень грубой форме озвучил Аято ее сокровенную мысль, и вот они вдвоем, извиняясь, начали проталкиваться сквозь толпу (пригодился уникальный навык расталкивания локтями). — Пропустите меня! — услышали они знакомый голос и топанье ножкой. В конце вагона Аи стояла перед группой немолодых людей неопределенного пола в одинаково мешковатой грязной одежде и с одинаково коротко стриженными головами, сидящих, прислонившись к двери входа в вагон. Странно, но девочка совсем не пугалась. — Пропустите меня! — грозно повторила она, когда на ее просьбу не отреагировали. — Мне нужно выходить! — Девочка, — судя по голосу, Аи ответил мужчина, — почему ты, такая маленькая, здесь совсем одна? — А я не маленькая, — нахмурила брови она. — И она не одна, — сказал Аято. — Что? У вас какие-то проблемы с нашим ребенком? На мгновение повисла тишина, которая все же прервалась безудержным хохотом. — Ты посмотри на его шарф! Головку, что ль, застудил? — сказал один из группы. — А девчонка-то у него с голой шеей щеголяет! Вот семейство! — вторил ему другой. — Вот-вот. Вот умора! — кричал третий. Мне решительно не нравится эта ситуация. Они смеются над моим мальчиком! Юи! В конце концов, надо положить этому конец! — Нет, мама, еще рано, — прошептала Юи по-французски, прекрасно поняв, что она имела в виду, но, вопреки своим словам, обхватила рукоятку кинжала двумя пальцами. — Господа, — негромко, но твердо сказала она, разом заставив всех замолчать, — нам действительно нужно выйти на Синдзюку. Вы слегка загораживаете нам выход, поэтому не составит ли вам труда пропустить нас? — Ты серьезно? Серьезно хотите выйти? — спросил самый мускулинный из них. — Не смешите. Этот поезд едет до Ниппори, до помощи, до спасения. Массовая эвакуация городского населения — не, не слышали? Токио и близлежащие к нему территории обречены. А ведь говорят, что все началось именно с Синдзюку. Этот вирус, которым, возможно, уже заразилось все человечество. Если вы выйдете, то тут же умрете. Этого хотите? Не совершайте ошибку. — Боюсь, Вы не поняли, — продолжила Юи. — Нам нужно в Кофу. — А. Родственнички из Кофу, которых здесь нет? — усмехнулся мужчина. — Они либо сдохли, либо заразились. Бесполезно пытаться их искать. — Нам нужно в Кофу, — повторила Юи, видя, как задрожал подбородок у Аи и как Аято крепче сжал ее руку, — по личным причинам. Спасибо за предостережение, но моя просьба остается неизменной. Пожалуйста, пропустите нас. — Какие упрямые, — сказал женский голос. — Для таких, как вы, мы здесь и сидим. Сами свои жизни, Богом подаренные, не цените, так хоть мы о них подумаем. Мы — спасатели от ошибок. А вы — выжившие, которые не осознают, насколько им повезло. — А мы все равно попадем в Кофу, вот! Даже если вы нас не пустите! — громко крикнула Аи, что даже остальные пассажиры обратили на это внимание. Человек с женским голосом подошел, хромая и шатаясь из стороны в сторону, к ней и провел грубой обветренной рукой по ее лицу. — Все твои близкие мертвы, девочка, — прошипел он. — И бабушка с дедушкой, и тетушка с дядюшкой, и твой любимый песик. Ты ведь не хочешь, чтобы погибла еще и ты сама? Подбородок Аи задрожал еще сильнее. Юи услышала, как у Аято заскрежетали зубы. — Я… Нет! Вы не правы! — снова девочка вернулась к своему первоначальному состоянию — плачу и крикам. — Они живы! И мы поедем в Кофу-у-у-у! — Господь, как мне все это надоело!!! — вспылил Аято. — Вы, сука, не понимаете, что ли, что мои барабанные перепонки не железные?! Теперь мне эту мелочь еще успокаивать! Все, сука! Довели! — он стянул с себя шарф и бросил на пол. — Не грозит мне ваш блядский вирус, потому что я родился таким! А эти девчонки со мной! Пропустите меня с ними, и никто не пострадает! «Вот теперь точно пора,» — одновременно решили мама и Юи, когда последняя наконец убрала ладони с ушей Аи и выхватила кинжал. — Вы слышали, что он сказал, — твердо сказала она, покрутившись с кинжалом вокруг своей оси, удерживая девочку. Против двух таких мощных аргументов замершие в немом испуге пассажиры поезда не смогли ничего предпринять. …"Станция Синдзюку. Двери открываются,» — именно этими словами провожал поезд Юи, Аято и Аи, которые выпрыгивали из него, стараясь маневрировать среди толпы шарахающихся от них людей. Когда поезд до Ниппори скрылся с новыми пассажирами на борту, Юи с громким вздохом опустилась на землю. Плечи и колени ее дрожали. — Хвала Всевышнему, — прошептала она. — Честь и хвала тебе, Всевышний. — Она опять говорит что-то странное, пап, — сказала уже успокоившаяся Аи, хватая за руку Аято. — Их ведь всех дружно повезли в аэропорт? — спросил он. — Ты только что упустила шанс сбежать. — Нет, — испуганно пробормотала Юи. — Нет, — сказала она громче. — Я не сбегу. Не с ними. Ни за что. Она резко поднялась и огляделась. Она тут же узнала это место. Именно отсюда она начала свое путешествие по Токио. Мигом весь ее семнадцатый день рождения пронесся у Юи в голове. И на душе стало еще неприятнее, чем до этого. Поскорей бы приехал поезд. …И нужный поезд прибыл. Судя по окнам, где не было видно ни единого пассажира, он был пустой. Это не могло не радовать Юи, ступившую туда. «Добрый день, уважаемые пассажиры, с вами говорит машинист поезда, — раздался голос из динамиков внутри вагона. — Имею честь объявить, что мы находимся на станции Синдзюку, а далее наш экспресс проследует на станцию Окубо. Располагайтесь поудобнее. На улице, тем временем наступила весна. Температура воздуха всего два градуса ниже нуля, ветер умеренный, возможны слабые осадки. Как вы проводите этот день? Я лично просто прекрасно. Как и более двух месяцев назад, когда общался по телефону с женой в последний раз прямо во время очередного рейса… Новый год встретил нас большими переменами, да? Мне трудно об этом судить, потому что… моя жизнь крайне скупа на изменения. Что ж, я сам выбрал себе такую профессию… И я рад, что у меня есть моя любимая работа и что у меня все хорошо… Хорошей вам поездки!» — А ему, бедному, совсем поговорить не с кем, — хмыкнул Аято. — Может, напишем ему письмо? — Только чур, я буду говорить, а ты писать, — не оставляя ни единого намека на дискуссию, сказала Аи. Юи лишь вздохнула.***
— У нас не было бумаги и карандаша, ша-ша-ша, — пела и раскачивалась Аи, держась за ручку одного из кресел. — А поезд едет тихо, тихо, не спеша, ша-ша-ша! Письмо не написала Аи никому, му-му-му. А за окном коровы летают и кричат «Му-му-му»… — Коровы не летают. Они пасутся, — хмыкнул Аято. — Твои не летают. А мои — еще как! — возразила девочка. — Да и откуда ты знаешь, что не бывает летающих коров? Много ты вообще их видел? Вот я — ни одной. — Прямо-таки ни одной? — изогнул бровь Аято. — Да видела ты ее. Только не полностью. И не совсем снаружи. — Фу! Прекрати говорить гадости! — воскликнула Аи, в полной мере осознав смысл его слов, и слегка ударила его ладонью. — Такова жизнь, девочка, и этого, увы, никак не исправить, — развел руками Аято. — Все! Я тебя не слушаю! — воскликнула она, затыкая уши руками. — Я пойду к дяденьке машинисту и буду говорить с ним! — Ну-ну. Удачи. Аи гордо вздернула подбородок и направилась вглубь вагона. Вдруг она остановилась и обернулась. — Ты разве не пойдешь со мной? — полушепотом спросила она. — С какой это стати? — хмыкнул Аято. — Я не хочу разговаривать с машинистом. Аи надула губы, вернулась и схватила его за руку. — Мне скучно и нечем заняться, — призналась она. — Что мне делать? — Вон, возьми пример с блинчика, — ответил вампир, кивая на Юи. — С начала дороги дрыхнет. — Я не сплю, — тут же откликнулась Юи, прислонившая голову к окну. — Просто задумалась. — А вы расскажете мне сказку? — вдруг спросила Аи, усевшись между Юи и Аято. — Я не могу уснуть без сказки! — Ишь, чего захотела — сказку ей подавай! — Мой настоящий папа всегда читал мне сказки на ночь, — Аи взглянула на Аято с укоризной. Тот повернулся к Юи. — Я не знаю никаких сказок, — признался он. — В детстве мне часто рассказывали сказку про девочку-безручку, но, боюсь, нашей временной дочери, с ее сердобольным отношением ко всему, она не понравится. Поэтому взываю к тебе. — Взываешь.? — Юи немного помолчала и начала. — «Ибо Царство Небесное подобно хозяину дома, который вышел рано поутру нанять работников в виноградник свой и, договорившись с работниками по динарию на день, послал их в виноградник свой…» Заметив два одинаковых лица с закатанными глазами, посмотревшими на нее, Юи смущенно прикрыла рот ладонью. — Извините. Я опять сказала не то, что нужно, — тихо произнесла она. — Я расскажу сказку, которую мой папа часто читал мне на ночь. Она вдохнула, вспоминая то время, когда сама была в возрасте Аи. — Жил-был один почтенный и знатный человек, — снова начала Юи. — Первая жена его умерла, и он женился во второй раз, да на такой сварливой и высокомерной женщине, какой свет еще не видывал. У нее было было две дочери, очень похожие на свою матушку и лицом, и умом, и характером. А у мужа тоже была дочка. Добрая, приветливая, вся в покойную мать — а уж она была женщина самая красивая и добрая… Аи уснула, не дослушав даже до середины сказки. То ли из-за того, что наизусть знала сказку про Золушку, то ли из-за банальной усталости. — Ну наконец-то тишина, — выдохнул Аято. — Господи, я вдруг осознал, что с тобой охренеть как хорошо существовать. Ты вечно тихая, почти не плачешь и не истеришь. Ты такой с самого начала была? — Не знаю. Монашки говорили, что я расту страшно избалованным и вредным ребенком, — пожала плечами Юи. — Мама наоборот — говорила, что я чересчур тихая, и что «морально-нравственный притон» лишил меня детства. Папа же ничего не говорил. — Кстати об этом, — Аято почесал в затылке и отвел взгляд. — Даже не знаю, как сказать-то… Это даже в голове странно звучит. Они разговаривали вполголоса, чтобы не разбудить спящую между ними маленькую девочку. Юи крайне заинтересовалась словами Аято и подалась вперед. — Ну… короче, — махнул он рукой. — Каково это — жить с отцом? Юи была крайне удивлена этому вопросу. Они с Аято никогда не говорили на подобную тему. Внезапно она поняла почему. Странно остро ощущающий всю обстановку вокруг шрам напомнил ей об этом. Воспоминания о счастливом и беззаботном детстве и общая нервозность из-за контакта с людьми подлили масла в огонь. — Я не желаю обсуждать это с тем, кто убил родную мать, — с нахмуренными бровями отрезала она. Юи вдруг вспомнила то первое чувство непонимания и злости, обуявшее ее, когда она узнала страшную правду. В голове тогда вмиг завертелось миллион вопросов, и главный из них — «почему?» Неужели он не понимал ценности матери, которую можно обнять? Ценности, которой Юи никогда не имела и не могла иметь? Сейчас на Юи смотрели глаза Аято. Мамины глаза. Ярко-зеленые. Безумно красивые. В которые она могла бы смотреть, не отрываясь. — Вот как, — сказали ей глаза голосом Аято. — Я-то, дурак, подумал, что мы закрыли эту тему. Извини уж, мадемуазель Святоша. Сколько в этих глазах было разочарования и обиды. А знаешь ли ты, Аято, как было обидно Юи, когда ты собственноручно уничтожил то бесценное сокровище, которого она никогда не имела? «Не желай ничего, что у ближнего твоего,» — так гласит десятая заповедь. Юи вдруг осознала, что сказала и в чем хотела обвинить Аято. Она стыдливо прикрыла рот ладонями и опустила взгляд. — Извини, — едва слышно прошептала она. — Я не должна была так говорить. Ты прав — мы закрыли эту тему. Твои ценности отличаются от моих, и в этом нет вины ни одного из нас, — она взяла его руку в свои. — Прости. Сегодня я все говорю невпопад. Не знаю, что на меня нашло. — Такое, наверное, бывает у всех, — в голосе Аято появилось столь приятное ей смущение. — У меня так, похоже, всю жизнь. Юи благодарно улыбнулась. — Когда я была маленькой, — начала она, — мне часто снились кошмары. Они снизу доверху были наполнены… алыми розами. По ночам я боялась спать одна, поэтому часто приходила к папе в кабинет. Я любила садиться к нему на колени или рисовать рядом, пока он работал. У папы был очень красивый и аккуратный почерк — я всегда мечтала о таком. Еще я помню его руки — мягкие, большие и теплые. Когда папа обнимал меня, я чувствовала, что я в безопасности. Быть может, так сложилось только у меня, но жить с отцом для меня было хорошо, весело и безопасно. Как-то так… А почему ты спросил? У тебя же тоже есть отец. — Ну вообще да, — пожал плечами Аято. — Он где-то, наверное, есть, но… боюсь, если встречу его где-нибудь на улице, то не узнаю. Да и он наверняка тоже. Это неудивительно — мы-то виделись от силы раза полтора за всю жизнь. Да и то — сказали друг другу от силы пару слов. Даже рук не пожали. Что я о нем знаю? Судя по одинаковым открыткам на все дни рождения, папаша нанимает секретарш только с калиграфическим почерком. Возможно, старина Тоуго Сакамаки и славный парень, но, к несчастью, я не стал тем избранным, которому довелось это выкупить. — Тоуго Сакамаки? Короля вампиров же зовут Карлхайнц. — Короля вампиров — да. А вот моего папашу при рождении звали именно Тоуго Сакамаки. «Карлхайнц» для тонкого французского уха звучит как-то посолиднее, не находишь? «Рихтер», кстати, тоже псевдоним. И даже не пытайся узнать, какое у твоей первой первой любви настоящее имя — в душе не е… не знаю. — Ты знаешь, мам? — шепнула Юи. «В душе не е.,» — как удачно выразился мой сын. — А твое имя — не псевдоним ли? — спросила девушка. Хм! В отличие от всех этих самозванцев, включая Кристу и Беатрикс, я действительно родилась в Европе! — Джулия сказала, что твой отец стал королем благодаря женитьбе на Корделии — последней из рода демонов, — задумчиво произнесла Юи, снова обращаясь к Аято. — Ты знаешь, почему демоны в таком почете у «верхушки»? Аято почесал в затылке. — Я помню, что в школе нам об этом рассказывали, — начал он. — Начнем с того, что нечисти (господь, какое уродское погоняло выдумали для нас людишки) существовало три разновидности: собственно вампиры, а также демоны и оборотни. Мы оказались наиболее живучими, потому что по сути своей были либо пацифистами, либо лентяями: попивали себе кровушку и жили счастливо. Правда заключается также в том, что наши предки были капец какими гурманами, а кровь простых смертных не всегда удовлетворяла наши тонкие вкусовые рецепторы. Тогда на помощь и пришли демоны — некая усовершенствованная версия вампиров. На вид и на вкусовые предпочтения — одно и то же. Но вот вкус их крови… Я-то не знаю — я не пробовал; маменька свою кровь давала только избранным. Но вот Шу, когда тебя укусил, наверное испытал гастрономический оргазм. Говорят, что демоническая кровь дает выпившему ее неведомую силу. Еще говорят, что демоны сами обладали всякими сверхспособностями, вот только до моей маменьки это глубинное знание, похоже, не дошло… Хм! Не каждый, знаете ли, апелирует лишь грубой силой! В моей жизненной борьбе я предпочитаю более изящные методы. — А почему исчезли демоны и оборотни? — спросила девушка, мельком взглянув на мирно спящую Аи. — На заднице им ровно не сиделось, говорю же, — вздохнул Аято. — Демонов обделили достаточным количеством самок, но зато наградили духом собственничества и соперничества. Так они и истребили сами себя. Оборотням тоже не повезло. Насколько мне известно, они подцепили какую-то болячку, которая скосила большую их часть. По всей Земле их остались единицы. Из этого мы делаем очевидный вывод, что спокойно попивать кровушку и никого не трогать — самый наилучший вариант. Несколько грубовато, но он сказал все верно. Спокойно пить кровь действительно лучше всего. — К сожалению, не могу с вами согласиться, — Юи сглотнула и зевнула. — Это последний раз, когда я выхожу на улицу днем, — сказал Аято, кладя ее голову на свое плечо. — Поспи. Я буду чрезмерно рад, если тебе удастся уснуть под голос господина машиниста, которому не с кем поговорить. Поезд остановился на очередной станции, и машинист по новой начал свою речь. Юи снова благодарно улыбнулась и прикрыла глаза. Их сомкнутые руки лежали на коленях маленькой Аи. — Спасибо, — одними губами прошептала она. — Спасибо за то, что ты у меня есть. Она знала, что Аято услышит это. И знала, что он смутится. От этого ее радость становилась только больше. Как же тяжела будет разлука с ним!***
«Мы прибыли на станцию Кофу! Двери открываются и запускают новых пассажиров! Напоминаю, что следующая станция у нас — Рю! Не находите ли вы, что сегодня прекрасная погода?..» — Да заткнись ты уже, — проворчал Аято, когда они вышли из поезда. — Все болтает и болтает про свою погоду, как заведенный! Теперь понятно, почему в его поезде так пусто! А знаешь, что самое обидное?! Назад нам стопудово придется возвращаться с ним! Зуб даю, остальные машинисты уже на пути в аэропорт. Юи, очень довольная тем, что поспала, взглянула на него и сразу поняла, что он, в свою очередь, недоволен тем, что не поспал. Но главным сейчас было даже не это. Девушка огляделась по сторонам. Как выяснилось, о Кофу, что в префектуре Яманаси, она знала больше, чем думала. — Ура! Ура-ура-ура! Мы приехали домой, — напевала Аи, идя вприпрыжку. — Скоро я увижу маму. Скоро я увижу папу. Па-па-па, и даже дом. Мой дом! — Я вижу, ты очень рада приезду домой, — улыбнулась Юи, все еще косясь на Аято. «Нужно уложить его спать, лишь только представится возможность,» — подумала она. — Угу! — кивнула девочка. — Эй! А он почему не рад? Мы ведь сделали это! Мы добрались до Кофу! Я даже помню дорогу до своего дома! До чего счастливый день! — Ага. Если б мне кто дал поспать, это вообще был бы лучший день в моей жизни, — буркнул Аято. — Не время спать! — воскликнула Аи, хватая Юи и Аято за руки. — Катайте меня! — Еще чего не хватало, — сказал Аято и зевнул. — Но я хочу, чтобы меня покатали! — жалобно воскликнула девочка. — Я тоже много чего хочу. Например спать, — Аято потер глаза. — Но я же почему-то этого не делаю! И не закатываю истерику каждый раз, когда не получаю того, что хочу! Ну-ну. Какую еще интересную историю я сегодня услышу из твоих уст, мальчик мой? Аи стушевалась. Подняв голову, посмотрела на Юи и Аято большими глазами, отливающими янтарем. — Я попрошу у папы с мамой, чтобы они разрешили вам остаться у нас на ночь, — тихо сказала она. — Они добрые. Они не откажут. А сейчас покатайте меня, пожалуйста. Последнее слово она произнесла очень быстро и даже проглотила последние пару букв, но этого хватило, чтобы Юи расчувствовалась. — Вот это совсем другое дело, — хмыкнул Аято. — Ну-ка, блинчик, давай на счет три! А ты, малявка, держись крепче. Раз, два… — Я не малявка! Я уже большая! — крик возмущения смешался с восторженным детским возгласом, когда Аи подлетела в воздух в прыжке, держась за руки своих временных родителей. — А ведь у него… получилось отучить ее заявлять о своих желаниях… не слезами, — прошептала Юи, зная, что смех Аи значительно заглушает ее голос. А я всегда в него верила. Хоть «перевоспитанием» это можно назвать лишь с большой натяжкой, но мой мальчик определенно делает успехи. Подумать только… Дети так быстро взрослеют. — Это уж точно, — почему-то Юи тоже осознала это. Хоть пробыла в роли матери меньше суток. — Вот он! Вот он — мой дом! — воскликнула вдруг Аи, вырываясь из их с Аято рук, и побежала прямиком к одному из невзрачных двухэтажных домиков, расположенных чуть поодаль от дороги. — Бежим! Бежим скорее! Естественно, что даже будучи в полуспящем состоянии, Аято обогнал семенящую девочку и, остановившись аккурат около небольшой придомовой ограды, набрал в легкие побольше воздуха. — Ау! Есть кто живой? — закричал он. — Родители! Вы чего за своим ребенком не следите? Мы привели ее обратно! Покажитесь хоть и заберите ее! — он обернулся и пожал плечами. — Не отзываются. Аи открыла калитку и вбежала за ограду. — Мамочка! Папочка! — закричала она. — Это я! Я вернулась! Хоть я и не помню своего имени, но вас-то я помню! Выходите скорее! Я по вам соскучилась! Она уже вбежала в дом и продолжала звать родителей, ища их, судя по всему, по всем комнатам. Юи сжала руки на груди в области сердца. Ее одолевала ужасная догадка, о которой она боялась даже думать. Из дома доносился тихий плач. — Мам, пап, это уже не смешно! — воскликнула Аи. — Все, я сдаюсь, выходите! Не выходите? Ну и ладно! Я все равно вас найду! Даже и не… А-А-А-А-А-А!!! Юи и Аято хватило одного быстрого взгляда друг на друга, чтобы одновременно сорваться с места, побежать к дому и приготовить все свое оружие: клыки, кулаки и кинжал. — Она на втором этаже! Давай, шевелись! — у Юи не было причин не верить Аято, ведь она знала, что его чувствительное ухо способно уловить намного больше звуков, чем ее. Вбежав в дом, взлетев по деревянной лестнице на второй этаж, пронесшись по тесному коридору, они ворвались в маленькую комнату. Аято снес на пол розовый кукольный домик. Светлый балдахин над белой кроваткой взметнулся вверх. Аи со слезами на глазах замычала. Рот ей зажимала рука в белой перчатке. Юи встретилась взглядом с янтарными хищными глазами молодого мужчины, чье бледное лицо наполовину было скрыто черным шарфом и длинными белыми волосами. И пришла в ярость. Страшную ярость. Она сделала лишь шаг, когда услышала, как сидящий неподалеку еще один незнакомый ей юноша, протянул: — Вампир. Надо же. Его глаз тоже отливал янтарем — второй был скрыт за повязкой, ловко нацепленной на один из окуляров очков. Розовато-белые волосы были коротко стрижены, открывая проколотые в самых разнообразных местах уши, очень уж похожие на человеческие и отличные от слегка заостренных и вытянутых вампирских. — Оборотни. Надо же, — без особого энтузиазма отозвался Аято. — Слышь, мы вообще-то этого ребенка первыми нашли. И вроде как взяли ее под опеку. Девчонка вам зачем? Она вам ни к чему. Я не спал весь день, поэтому отдайте ее по-хорошему — и разойдемся полюбовно. — Ха! Ты смеешься, вампир? — вальяжно улыбнулся тот, что с короткими волосами. — «Полюбовно разойтись»? Ничего глупее в жизни не слышал. — Отпустите ее, — Юи и сама испугалась того, с какой грозностью она наставила кинжал на оборотней. — Я вооружена. И я непременно воспользуюсь этим серебряным кинжалом, если вы не исполните моих требований! — Девушка, я без понятия, кто ты, но вот я — Шин Тсукинами. Младший брат главы клана оборотней. Соображаешь? — спросил оборотень в очках. — Мне ни о чем это не говорит, — честно созналась Юи. — Я снова прошу. Отпустите девочку. Она наша. Мы взяли ее под опеку. Аи что-то промычала и попыталась вырваться из рук другого оборотня. Но тот держал ее слишком крепко. — А вот тут ты ошибаешься. Сильно ошибаешься, — Шин резко подошел к ней. Аято ступил ему наперерез, но оборотень оказался проворнее — он схватил Юи за левое запястье. — Слышь ты, щегол, — разозлился Аято. — Вот она уж точно моя! То есть, я ее первый нашел! — Правда? Какая жалость, — протянул Шин, вдыхая ноздрями воздух. — О? Какой сладкий запах. Особенно для человека. Он сжал запястье Юи еще сильнее. Она вскрикнула от боли. — Эй, оборотень! Кончай, серьезно тебе говорю! — Аято потянул Юи за другую руку. — А то что? Юи снова вскрикнула из-за того, что уже две ее руки сжали слишком сильно. — ХВАТИТ! НЕ ТРОГАЙТЕ ЕЕ!!! — то прокричала вырвавшаяся из рук оборотня Аи. Далее последовал страшный рык, и на Шина со спины накинулся маленький черный ощетинившийся щенок. Маленькими клыками он укусил оборотня в плечо, а абсолютно шокированную Юи притянул к себе Аято. — Дзюнко Оками, быстро отцепись от него! — прогремел громкий голос второго оборотня. Маленький волчонок отцепился от Шина и превратился в девочку. Юи заметила, что Аи несколько изменилась: в ее длинных черных волосах появился красный отлив, глаза стали ярче, зрачки сузились, а когда она заговорила, девушка заметила у нее во рту маленькие клыки. — Карла… Шин., — растерянно пролепетала девочка, смотря поочередно то на одного оборотня, то на другого. — Теперь ты вспомнила? — спросил Карла, чье лицо не переменилось в своем бесстрастном выражении ни на йоту. — Кажется… да, — кивнула девочка, и ее брови нахмурились. — Но это не значит, что я жалею о том, что укусила Шина! Она моя временная мама! Так с ней поступать нельзя! Она всхлипнула. — Что все это значит? — слабо спросила Юи, хотя в глубине души знала ответ. — Мам, пап, — Аи повернулась к ним, — я все вспомнила. Мое настоящее имя — Дзюнко Оками, и я… оборотень. — Нечистокровный, а потому незараженный оборотень, — произнес Карла. — К тому же — единственная оставшаяся в живых женщина-оборотень. Аи — то есть Дзюнко — стояла, потупив взгляд. Глядя на нее, Юи испытывала множество разных, непохожих друг на друга чувств. — В результате множественных инцестных связей среди оборотней начало распространяться смертельное заболевание, — спокойно продолжил Карла. — Я, нынешний правитель, тоже заражен. Лекарства от этого нет. Оборотней остались единицы. Именно поэтому нам жизненно необходимо продолжить род, если мы не хотим, чтобы оборотни исчезли вовсе. В результате тщательного отбора была найдена незараженная Дзюнко Оками, чей отец был оборотнем, а мать — потомком вампира и демона. Мой также здоровый младший брат и Дзюнко должны породить здоровое потомство. Поэтому она необходима нам. — Аи, — Юи специально назвала девочку придуманным ими с Аято именем, — все, что он сказал, является правдой? Девочка взглянула на нее и закивала. — Мои настоящие родители умерли, — тихо сказала она. — Папочка был заражен. Он был весь покрыт пятнами и страшно кашлял. Он слабел прямо на глазах. Мамочка очень любила его и не смогла пережить его смерти. Она расправилась с собой сама. Она не верила оборотням, не хотела отдавать меня Карле и Шину. Поэтому она сделала со мной… то, что сделала. Последнее, что я помню, как мама выстрелила в себя и упала на рельсы. Я так испугалась, что не смогла ничего сделать. Мы были уже на вокзале в Токио… Но теперь мои силы снова пробудились, поэтому я все вспомнила! Ура! Ее лицо вовсе не выглядело веселым. — Аи, — сказала Юи. — То, что тебе предстоит сделать… ты хочешь этого? Ты не боишься? — Ни капельки, — помотала головой девочка. — Я не хочу, чтобы оборотни исчезли. Я хочу, могу и должна помочь своему клану. Я ведь тоже оборотень. — Дзюнко, — окликнул ее Шин, вслед за Карлой выходя из комнаты. — Пойдем. Нам пора. — Идите вперед, — ответила девочка. — Я только попрощаюсь и догоню вас. Шин пристально на нее посмотрел. — Они нашли меня и довели досюда, — твердо сказала девочка на это. — Вы тоже должны быть им благодарны! Шин цокнул языком. — Только не слишком долго, — сказал он перед тем как выйти. Аи шмыгнула носом и раскинула руки. Не прошло и секунды, как они, все трое, обнялись. Юи чувствовала, как на ее лицо выступают слезы. — Куда вы уходите? — спросила она. — Не знаю. Но похоже, что далеко, — сказала Дзюнко. Тихо, плаксиво. — Я… Я буду навещать вас. Пока не знаю как, но я обязательно найду вас, слышите? Я оборотень, у меня чуткий нос. Я найду вас по запаху. Только подождите. Вы тоже обязательно приезжайте ко мне в гости! — Хорошо, — прошептала Юи. — Мы будем ждать тебя. Обязательно. Девочка поцеловала Аято в щеку. Тот резко отпрянул, заставив ее рассмеяться. — Ты все-таки совсем не умеешь драться, пап, — сказала Дзюнко. — Но ты смелый. Спасибо за то, что защищал меня. Вот, — она сняла с себя шарф, — он очень идет тебе, поэтому оставь себе. Она поцеловала в щеку и Юи. На удивление, она не была против. Наоборот — на сердце будто потеплело. — Спасибо за сказку, мамочка, — сказала Дзюнко. — И да, я решила, что непременно выучу «Отче наш». Юи улыбнулась. Девочка, немного подумав, сняла со своей головы розовую заколку в виде цветка и протянула ей. — Это тебе. На память, — просто сказала она. Девушка закрепила заколку в волосах. Все трое снова обнялись. — Мы будем очень скучать по тебе,. Дзюнко, — произнесла Юи. — Продолжайте звать меня Аи, — ответила девочка. — Пусть это будет позволено только вам двоим. Я тоже буду очень сильно скучать.***
— …А все-таки имя, которое ей дали мы, мне нравится больше, — сказал Аято, когда они с Юи уже стояли на улице и смотрели вслед уходящим вдаль троим оборотням. — Дзюнко… что за бред! Это имя ей вообще не подходит. Юи молчала. Она держала руки у груди. На шее у нее был красный шарф девочки, потому что свой она отдала ей. Аято почесал левой ногой правую щиколотку в штанине, от которой был оторван кусок. Их Аи в последний раз повернулась к ним и помахала рукой, в которой сжимала кусок черной джинсы. Они помахали ей в ответ. — Слушай… А ведь если она им нужна, чтобы воспроизвести здоровое потомство… Она что, с этим щеглом будет.? — снова подал голос Аято. — Он ведь на вскидку одного со мной возраста… Юи громко всхлипнула. — Давай заберем ее у них, пока не поздно? — предложил парень. — Она ведь… сама хотела… помочь оборотням, — говорила Юи между всхлипами. — Она выросла прямо на наших глазах… — Тихо, мать, не плачь. Хм. Ты смотри. Этот щегол, кажется, рад. Противно, жуть как. Клянусь, если я узнаю, что она заистерит из-за него, в мире станет на еще одного оборотня меньше. Они посмотрели друг на друга новыми глазами. И прочитали в них одно и то же: невыносимую тоску и что-то еще. Что-то неведомое до сих пор им обоим и открытое только сегодня. Была ранняя весна. День клонился к закату. — А тем временем, нам срочно нужно где-нибудь заночевать, иначе я со злости пойду кромсать жизни уже сейчас, — вдруг сказал Аято. — Скажу сразу, ночевать в доме, который пахнет оборотнями, я не согласен. Этот запах раздражает меня. — Я знаю одно место, которое сейчас, скорее всего, пустует, — сказала Юи, сглотнув. — И думаю, я смогу довести нас до туда. Нет! О боже, только не это! Ты же шутишь, правда? Дорогая, боюсь, я не вынесу похода в ЭТО МЕСТО. — Хм. А ты умеешь заинтриговать, — ответил Аято. — Что, внезапно сделалась экскурсоводом? — Нет, — Юи слегка смутилась. — Просто… оказалось, что я уже была здесь. Я… здесь родилась.***
— Ух ты. Солидно. Лучше, чем я ожидал. Так присвистнул Аято, когда Юи на трясущихся ногах довела его до церкви. Подумать только. Она не была здесь со своего дня рождения, но это место совсем не изменилось. Возможно, Юи только казалось так, ведь ей редко когда приходилось видеть собственный дом со стороны. Шрам болел нестерпимо. А быть может, это не он. Юи знала наверняка только одно — как ей хочется плакать. — Ворота церкви., — прошептала она, увидев их лежащими на земле. — То, что было границей между двумя мирами… Они казались мне такими высокими… — Так они ж с меня высотой, — Аято наклонил голову на бок, примеряясь. — Ну… чуть выше. Самую малость. Юи посмотрела на него сверху вниз. Аято безусловно выше ее, но он ощущается вполне досягаемым. В отличие от ворот. — О Всевышний, — пробормотала она. — С самого начала все было так просто. Никто никогда не следил за мной. Я могла просто открыть ворота и выйти. Или попытаться перелезть через забор. И тогда… всего этого бы не случилось. Слезы сами потекли из ее глаз. Юи не смогла их остановить. Сквозь влажную пелену она увидела, как Аято слегка раскинул руки. Не раздумывая, она бросилась к нему, прижалась всем телом и спрятала глаза в его плече. Его тело холодное, а стук сердца в груди слышен едва-едва, но сейчас именно это было тем, что ей нужно больше всего. — Это я виновата, — приглушенно причитала она сквозь слезы. — Я… Я заставила страдать стольких людей!.. Я… Мою вину ничем не искупить… Я… Я… Даже медленная и мучительная смерть будет слишком мягким наказанием для меня… Лучше бы меня не было! Лучше бы папа спас свою жену вместо меня! Я… Мне противно оттого, что люди страдают… Я отвратительный человек, отвратительная дочь… Зачем я только вышла за ворота церкви? Ей показалось, что ее погладили по голове. — Все-таки кудряшки идут тебе больше, — сказал Аято. Юи не видела его лица. — Ну как? Выговорилась? — Кажется, да, — сухо ответила Юи. — Тогда давай я скажу: дура ты, Юи Комори, хоть и умная. Серьезно, и ты всю дорогу держала это у себя в башке?! Жесть, — Аято отреагировал очень уж бурно. — Сука, ты только представь, что было бы с твоим папашей, выслушай он такую предъяву от своей единственной принцесски! А ведь если пораскинуть мозгами и подумать логически, то получается, что в сложившейся ситуации если кто и виноват, то только твой отец, которому в башку стукнула гениальнейшая идея использовать сердце моей маменьки в качестве донорного органа! И который не уследил за таким чудом-юдом, как ты, и выпустил за ворота, где тебя обнаружил страшный дядька, который это все и устроил! Так что кончай хренью страдать, блинчик, а то все плечо уже намочила. Нормально все! Все, что могло произойти, уже произошло! — Аято? Ты куда? — спросила Юи у него, постепенно удаляющегося от нее. — Как куда? Внутрь. Я все еще жду экскурсию. Может быть, увидев сие великолепие, я откажусь от своих принципов и обращусь в веру. Юи быстро вытерла слезы и слегка улыбнулась.***
— …А там дальше — папин кабинет, — восторженно указала Юи в конец коридора. — Ты еще не устал? — Нет, ты что? Нисколько, — это был сарказм чистой воды. Юи с тяжелым вздохом и сжатыми губами посмотрела на Аято, нагло стащившего маятник Ньютона из ее комнаты. — Прикольная штука, — отметил он. — Подарок Рихтера. На пятнадцатый день рождения, — ответила Юи, прекрасно зная, какой это возымеет эффект. Ее надежды оправдались лишь наполовину: лицо Аято сначала скривилось, и он вытянул руку вперед, ограждая маятник от себя; но шарики вновь начали свое движение, так что вскоре вампир снова с неподдельным интересом смотрел на них. — Если ты сильно устал, — сказала Юи, сдавшись, — ты можешь лечь спать в любую открытую комнату на этом этаже. А я хочу проведать кабинет. — Нет уж, я пойду с тобой. А то кто тебя будет успокаивать, если опять разревешься? Юи недаром проследовала к кабинету отца в самую последнюю очередь. Это место она любила больше молитвенного зала, своей комнаты, даже библиотеки. Но особенным кабинет делало именно присутствие в нем отца. Поэтому Юи, открывая дверь, понимала, что, войдя туда, скорее всего заплачет и обещала себе держать себя в руках. Кабинет не был заперт. Тихонько скрипнула дверь. Войдя внутрь, девушка в первую очередь заметила, что верхний ящик письменного стола слегка приоткрыт, а стул небрежно отодвинут в сторону. — Он очень спешил, когда выходил отсюда в крайний раз, — отметила она. — Папа всегда плотно закрывал ящики и задвигал стулья. — Да твой отец страшный человек, — протянул Аято, осматриваясь. — Давай уйдем отсюда, а? Это место наводит на меня ужас. — Что в нем ужасного? — спросила Юи, когда уже задвинула стул за стол и вдруг увидела в верхнем ящике нечто, что очень привлекло ее внимание. — Не делай этого! — воскликнул Аято. — Ты делаешь это место еще страшнее! У меня фобия! Я боюсь перфекционистов! Можно я что-нибудь разбросаю или сломаю, а то я сдохну?! — Ну… Если все так серьезно… Полагаю, ты можешь., — Юи не успела договорить, когда услышала, как книги выпали из шкафа. Решив, что обязательно уберется тут после, Юи достала из первого ящика записную книжку в кожаном переплете. Она уже видела ее. Когда она сидела в кабинете у отца, то часто видела, как он пишет в ней. Неудивительно, что, открыв ее, Юи заметила знакомый калиграфический почерк. Она тут же захлопнула ее, ибо вспомнила, что нельзя читать чужие дневники. — Охуеть — не встать, — услышала Юи пораженный вздох Аято и обернулась на него. Он стоял перед шкафом, что стоял прямо напротив книжного. Сколько Юи помнила себя, этот шкаф всегда был закрыт. Но сейчас дверцы были распахнуты. — Как… Что ты сделал? — ахнула она, подбегая к Аято. — Ничего. Он был открыт. Ключ торчал в замке. — Как это воз… О Всевышний. Юи с приоткрытым ртом смотрела внутрь шкафа и не могла поверить своим глазам. Там было оружие. Много оружия, что было закреплено на стенках и дверцах. Револьверы, ружья, мечи, кинжалы — все было здесь. И все это странно блестело металлическим блеском. Юи заметила, что одно место среди многих других обитых плюшем мест пустовало. Она дрожащими руками достал кинжал. Ее сиюминутная догадка подтвердилась — кинжал идеально вписывался. — Что… Что все это… значит.? — едва слышно прошептала она. — Что твой папаша — Охотник, который вылавливает таких, как я, и прочую нечисть, которая нарушает законы, — пожал плечами Аято. — Но, как по мне, это было понятно с самого начала. — Нет… Я не верю. Это неправда! — воскликнула Юи. — Если бы папа был Охотником, он бы сказал мне об этом! У нас ведь нет друг от друга секретов! — Про сердце демоницы внутри тебя он, так-то, тоже не сказал. — …Хм! — идеально спародировала Юи этот звук и закрыла шкаф на ключ. Отправившись к книжной полке, она схватила первую попавшуюся книгу и со всей силы и злости швырнула ее на пол. — Ух ты. Действительно полегчало, — выдохнула она. — А это кто? Ты, что ли? — Аято поднес к ее лицу фото в рамке, с которого вдаль глядел мужчина с младенцем на руках. — Да. Я. И папа, — ответила Юи, вновь преисполнившись к отцу теплыми чувствами. — Он рассказывал, что это фото было сделано на второй день после моего рождения. — Что ж… Он выглядит… мощно, — сглотнул парень. — Я бы очень боялся, если бы он взял меня под арест… А его бакенбарды… Уф, жесть какая. А ты, похоже, с возрастом посветлела. — Нет. Я не могла., — Юи внимательно посмотрела на фотографию. У маленькой девочки на ней были волосы цвета созревшей пшеницы. Девушка посмотрела на свои, практически белоснежные. — Это фото семнадцатилетней давности, — сказала она, ставя фотографию на письменный стол, где она всегда и стояла. — Быть может, оно просто пожелтело на солнце… Ее взгляд задержался на другой фотографии, стоящей на столе. С нее на Юи смотрела, улыбаясь, светловолосая, кудрявая, зеленоглазая женщина. — А это кто? — тоже заинтересовался Аято. Юи придвинула фото в рамке поближе. — Это жена моего отца — Юрика Комори. Моя биологическая мать, — ответила она. — Красивая, — протянул Аято. — Иностранка? — Наполовину, — кивнула девушка. — Мать Юрики была родом откуда-то из Европы. — Так вот они какие — метисы, — снова протянул Аято и замолчал. Они оба повернулись к окну. Солнце уже почти село. — А что дальше? — вдруг спросил Аято. — В каком смысле? — Ну переночуем мы тут, отдохнем, в лучшем случае прогуляемся. А дальше? Куда пойдем? Есть у тебя какие-нибудь мысли? Юи понурила голову. — Мне-то в принципе уже похер, — продолжил Аято. — Девчонка, от которой я без ума, трижды фактически меня отшила. Моя гордость и честное имя растоптаны окончательно… — Аято. — Куда ты там хотела отправиться? В кругосветку? Нет, ты как-то по-другому это называла… — Voyage. Я называла это «Voyage». Аято, пожалуйста послушай меня. — Вот-вот, ваяж, точняк. Так вот, если это все еще актуально, давай махнем туда вместе. Мы ж теперь такие закадычные друзья, так почему бы и нет? Кто нам запретит? — Аято! — пришлось выкрикнуть Юи. — Мне нужно тебе кое-что сказать. — Че еще? — Тебе есть куда пойти, — стараясь не смотреть ему в глаза, пробормотала она. — Джулия… сейчас ждет тебя у себя. — …В смысле? — Ну., — с каждой секундой Юи становилось все более неловко, — она просила меня передать тебе, что ей очень жаль. И что она поняла, что возобновление отношений с тобой было бы «не самой плохой идеей»… Аято сверлил ее взглядом на протяжении минуты. — Ты это серьезно? — спросил он, и на утвердительный кивок Юи вздохнул. — Что ж ты раньше молчала?! — Я… Я., — лепетала Юи потому, что сама не могла объяснить этому причину. — Я не хотела… отпускать тебя… так быстро. Я… хотела побыть с тобой еще… хотя бы немного… Я была эгоисткой… Но… как бы грустно для меня это ни было, я должна была понимать, что рано или поздно мне придется совершить это… Позволить тебе уйти к другой женщине… Теперь я осознала это в полной мере, поэтому все хорошо. Я поняла, что больше не должна прятаться. Я буду как Аи: я остановлю Рихтера, я найду способ сделать это непременно. Так что, — она дотронулась до его руки, — будь счастлив… и спасибо тебе за все. На окончании фразы она не выдержала и всхлипнула. Аято не разделял всей трогательности момента. — М-да, похоже отрезвляющие удары должны стать нашей обоюдной практикой, — сказал Аято. — Кто тебя научил этой дури? Церковь? Строишь из себя мученицу концлагеря или метишь на роль моей новой маменьки? Это ты зря — мне одной хватило выше крыши. — При чем здесь это? — вдруг разозлилась Юи. — Я сказала, что отпускаю тебя! Тебе больше не нужно меня защищать! — Значит, вот какая твоя благодарность?! — вспылил Аято. — Да где б ты была, если бы не я?! — Я полностью понимаю и осознаю то, что ты для меня сделал, и очень благодарна тебе! Именно поэтому сейчас я говорю, что ты свободен! — Решила бросить меня одного, так и скажи! — Нет же! Я ведь говорю, что Джулия, которую ты любишь, ждет тебя! — А тебя она, значит, не ждет?! — Я не хочу быть для вас третьей лишней! Я буду вам только мешать! — А кем ты хочешь быть? Пищей для обращенных? Или может новым воплощением моей маменьки? Господи, дети! Прекратите ссориться и тем более вплетать меня в ваши дурацкие споры! — Тебя не должно волновать, что со мной будет! — Юи почувствовала, как ее щеки побагровели от злости. — Да что вы говорите?! А можно хотя бы узнать у мадемуазель, как она собирается добывать себе пропитание? Будет биться с обращенными со своей фобией или пойдет к людям, которых тоже до чертиков боится?! — Ха, — Юи оторопела от такой наглости. — Я не боюсь людей! С чего бы мне их бояться? — Ха! Сама-то веришь в бред, который сказала?! Деточки-и-и-и, мамочка очень устала и очень хочет баиньки. Может быть, забудем разногласия и дружно отправимся… Ах, ну да — вы же не слушаете. И в кого вы только у меня такие?***
За окном было уже темно. Аято сидел на столе, Юи — на стуле. Оба тяжело дышали. — Ну что? Есть еще аргументы? — спросил парень охрипшим голосом. — …Нет, — немного подумав, также хрипло ответила девушка. — Тогда… мир? — спросил Аято, протягивая ей мизинец. — Мир, — выдохнула Юи, хватая своим мизинцем его. — Если я брошу тебя здесь, меня сожрет собственная совесть. Мы же оба этого не хотим? — сказал Аято. — Поэтому после того, как поспим здесь, ты возвращаешься к Джули. Со мной. — Угу. Но только с условием. Я буду спать одна. В отдельной комнате. — Разумеется, — с усмешкой кивнул Аято. — Можешь вертеться, как тебе того хочется, но до того, как вся эта вакханалия не закончится, я тебя от себя не отпущу, хочешь ты того или нет. — Потому что… я дорога тебе? — вдруг спросила Юи. — Ну… как сказать «дорога»… Нас фактически вырастила одна и та же женщина, — Аято почесал в затылке и слегка смутился. — Естественно, что я испытываю к тебе… теплые чувства… дружеско-родственные… Да, наверное это нормально. Хотя у меня такое впервые. Наверное потому, что у меня никогда не было сестры. — А у меня никогда не было брата, поэтому такое у меня тоже впервые. Знаешь, когда при разговоре на сердце становится очень тепло, дыхание перехватывает и улыбка появляется на лице, когда улыбается этот человек. Когда хочется сделать все на свете, чтобы сохранить эту улыбку. Когда вы можете обсуждать абсолютно любые вещи, а после ссор вы становитесь как будто бы дружнее… Да, наверное это именно дружеско-родственные отношения. — Да. Наверное. Они посмотрели друг на друга. Практически одновременно зевнули и встали со своих мест. Им уже давно пора была спать. Проходя мимо окна в коридоре, Юи посмотрела на небо. Слегка улыбнулась, сжала в руках отцовскую записную книжку и направилась дальше. Она мысленно послала папе сигнал. Юи Комори жива. Пока что здорова. И «миссия» пока что не была свершена. А это значит, что для всего мира и для нее самой еще не все потеряно. Далеко не все.