***
Юи очень понравилось крутить педали на велосипеде. Еще больше ей по нраву пришелся факт, что она нисколько не устала. Но вот чем она осталась не совсем довольна, так это сильными ногами и руками того, кто был за рулем. Она думала, что уже прошли те времена, когда перед началом поездки на чем-либо она молилась о том, чтобы она не переросла в поездку по последнему пути. Но, видимо, в книгах по психологии не зря писалось, что людям (и вампирам) свойственно перенимать привычки своих партнеров, пусть и бывших. — А-а-а-аято, — попыталась докричаться Юи до него, смотря в путеводитель. — В-вот здесь… п-поворот направо. — Понял. Педали крутить не забывай! — Юи едва смогла расслышать крик Аято, улетающий вперед. — Хорошо-о-о-о-о… А-А-А-А-А-А!!! Ответ перерос в крик ужаса, потому что вместе с резким поворотом направо Юи чуть не вылетела из сиденья, а невинный дорожный знак был сражен наповал в самом буквальном смысле. — Ты жива? — Голос Аято звучал обеспокоенно, когда Юи больно приземлилась обратно на сидение. — Мы с-с-сбили! Сбили! Аято, нам надо вернуться! — Юи была в полнейшей панике. — Мы сбили знак ограничения скорости! — Похрен! Все равно там было написано «140»! Вряд ли обычные машины разгонятся до такой скорости, — отмахнулся парень. Жаль, что он не видел выражения лица Юи в этот момент. Уж оно — она была в этом уверена — точно заставило бы его развернуться. — Неправда! — голос ее, однако, звучал ничуть не мягче. — На таких знаках, особенно в городе, не пишут таких маленьких ограничений! Даже мне это известно! — Ну и какое тогда там было ограничение? Щеки Юи порозовели. — Я… Я н-не разглядела! — А вот я разглядел и увидел там четко и ясно: один-четыре-ноль — сто сорок! Клянусь сердцем матери! Юи испуганно положила руку на грудь. — Л-ладно, — проговорила она. Даже видя только его затылок, Юи поняла, как высоко задран его подбородок. Что ж, он выиграл — это следует признать. Почему это так больно признавать? Потому что Юи отлично знала, что он солгал, но не могла это доказать. В большинстве их споров правой оказывалась именно она. Еще одно открытие в мире «вне церкви» — с пьедестала тяжело спускаться. За своими размышлениями Юи не заметила, как Аято обернулся и взглянул на нее с победоносной улыбкой. — Пожалуйста, смотри на дорогу, — сказала она ему, думая о безопасности в последнюю очередь. — Да, — Аято послушно повернулся. — Ты очень милая, когда злишься. В какой-то момент Юи подумала, что у нее температура. Потому что столько раз за день краснеть просто невозможно. Или это было невозможно раньше? Рихтер редко когда заставлял ее краснеть и смущаться. Скорее принуждал сердце болезненно биться в грудной клетке то ли в вожделении, то ли в страхе, а разум — погружаться в вязкую, темную, мучительную пустоту. Такую, которая создает кругом иллюзию белого шума и помех. И среди всего этого единственное, что остается четким и ясным, — его темная фигура. Юи помотала головой и посмотрела в путеводитель. — Снова поворот направо, — сказала она Аято, когда краем глаза заметила что-то розовое. Она повернула голову в ту сторону. — Сакура! — радостно запищала она. — И так много! Так здорово! Она засмотрелась на это удивительное явление природы, которое до этого видела только по телевизору, когда заметила, что деревья уже не в стороне, а впереди, и сзади, и вверху — она была окружена ими. — Привал, — услышала она голос Аято, когда он остановил велосипед. Взволнованная и перевозбужденная Юи спрыгнула со своего места и закружилась на месте, смотря наверх. — Как здесь красиво! И как приятно пахнет! — кричала и радовалась она, прекрасно понимая, что напрочь лишилась голоса от своих многочисленных восторгов. — Голова отвалится, будь аккуратней, — остановил ее Аято. Юи остановилась. Действительно, она ведет себя, как малое дитя. Такая девушка совсем не походит на ту, у которой могут быть романтические отношения с молодыми людьми. Аято взял ее за руку. — Знаешь, я тебе, черт возьми, завидую, — сказал он. — Ты так бурно на это реагируешь, а у меня, вот, не выходит. Она уже почти отцвела — лепестки опали… — Здорово, наверное, видеть такую красоту каждый год, — прошептала Юи. — Еще недавно я и подумать не могла, что увижу что-то кроме церкви так скоро. — Так уж и недавно? — иронично приподнял бровь Аято. Юи посмотрела на него и вокруг — и будто бы открыла все для себя заново. Действительно, она сбежала зимой. А уже апрель. Казалось бы, раньше этот промежуток тянулся для нее невыносимо долго, а сейчас — будто пролетел в одно мгновение. Или не совсем в одно? Юи смотрела Аято в глаза, пока на фоне заходило солнце. У нее сложилось стойкое впечатление, будто она знала его всегда, всю жизнь. Связано ли это с сердцем Корделии у нее внутри? Навряд ли. С Аято она совершенно забыла о времени, и это восхитительно, но… — А… А можно мне… попробовать? — спросила Юи, косясь на велосипед. — Думаешь, справишься? — спросил Аято, тут же оторвавшись от ее лица. — Когда это делал ты, это выглядело достаточно легко, — задумчиво произнесла Юи, прекрасно осознавая, что это довольно хилый аргумент. …У Юи на уме было три слова: как же тяжело. Неужели езда на велосипеде — настолько сложно освоимый навык? Но почему тогда им обладает большинство людей? Юи слышала, что этому детей обучают с раннего возраста. Быть может, езда на велосипеде равносильна гимнастической растяжке — взрослым не стоит и начинать? — Еще раз тебе говорю: поймай равновесие, — сказал Аято уже в который раз. — Я не понимаю, — Юи была в полном отчаянии. — Возможно, если бы ты нарисовал математическую схему, я бы поняла лучше… — Ты должна это почувствовать! Понимаешь? — по Аято было видно, что он еле сдерживает накипающие эмоции. — Сдается мне, ходить ты научилась без всяких там схем и формул. — Признаться, я этого не помню, — сказала Юи, пытаясь найти ту самую точку равновесия. — Но на то, чтобы научиться ходить, у меня ушел минимум год жизни. — Вот об этом я и говорю. Ты потеряла целый год из своих условных семидесяти пяти только на то, чтобы пойти ногами по земле. Поэтому сейчас мы не имеем права терять еще год твоей бесценной жизни лишь на то, чтобы научиться рулить, крутить педали и держать равновесие одновременно. — Рулить и крутить педали я уже умею, — хмыкнула Юи, резко почувствовав себя недостойной своего почти безупречного аттестата. — Хорошо, — Аято ухмыльнулся. — Продемонстрируй мне свои навыки. С равновесием я тебе помогу. Юи чувствовала себя невероятно гордо. Теперь она отыгралась за случай со знаком! Правда победа, конечно, вышла сомнительная, учитывая то, что Аято держал раму велосипеда с ехидной ухмылкой и то и дело хвалил ее, как маленького ребенка. — Тебе нравится насмехаться надо мной? — наконец спросила она, не выдержав. — Почему сразу «насмехаться»? Что за грубое слово? — Аято отвернул голову. — Я же… типа… стараюсь это делать любя и… ласково. Видимо, выходит пока не очень. Юи наклонилась к нему поближе и слегка улыбнулась. — Выходит. Очень, — прошептала она. Почему-то ей очень захотелось так сделать. Она не могла найти этому причину. Простой сиюминутный эмоциональный порыв. Наверное, это нормальное явление на свиданиях? Нет, наверное все-таки не совсем нормальное, потому что Аято покраснел и будто бы в панике отпустил раму. Возможно, в его лице произошли еще какие-то изменения, но Юи не смогла их разглядеть ввиду того, что лицо Аято стремительно удалялось от нее. Поправочка: удалялась скорее всего она сама ввиду того, что продолжала инстинктивно крутить педали. Остановка сего действия сулила ей гибель — так она сразу решила для себя. — Эй! Тормози! Тормози! Ты меня слышишь вообще?! — раздавался голос Аято где-то позади. — Я не могу! — из-за хриплого голоса это прозвучало еще более жалко. — Мне страшно! — Я почти тебя догнал! — голос Аято действительно звучал уже где-то рядом. — Тормози! Даже если ты упадешь, я смогу тебя поймать! — Точно? — Юи не оборачивалась, потому что боялась терять дорогу из виду. — Точнее некуда! Я тебя когда-нибудь подводил? Это заставило Юи на мгновение задуматься. Она не могла вспомнить предательства от Аято. Скорее уж она много раз подводила его. — Хорошо, — слабо прошептала она и сняла ноги с педалей. Постепенно тормозя ногами, она остановилась. Ритм сердца все еще был быстрым и стремительным. — Лови меня, — сказала она, падая на Аято. Он поймал. Велосипед упал. — Ты в курсе, что ты могла просто нажать вон на тот рычажок, чтобы остановиться? — спросил он. Юи замотала головой, не отпуская его руки. — Все уже хорошо. Не бойся, — сказал Аято. — Для первого раза ты неплохо справилась. Молодец. Его рука погладила ее по плечу. Юи было это приятно. Он оправдывает ее доверие и хвалит ее, и она буквально тает от этого, но…***
Дальнейший путь обошелся без приключений. Когда Юи увидела Токийскую башню, на горизонте догорала последняя лента красного заката. Даже находясь на приличном расстоянии от башни, Юи не могла увидеть ее верхушки, сколько бы ни задирала голову. Но удивительнее было другое… — Не думала, что на башне кто-то зажигает огни даже в такое время, — протянула девушка, когда Аято повернул прямиком к подножью их конечной цели. — Наверное среди тех, кто за это отвечает, есть вампиры, — пожал он плечами. — А может ли быть, что это делают люди, которые… остались здесь? — произнесла Юи, слезая с велосипеда. Аято пожал плечами и взял ее за руку. Они смотрели поочередно то на башню, то на остальной большой, но пустынный и порушенный город. — Интересно, как много людей смогло спастись? — прошептала Юи. — И сколько всего жертв? — Скучаешь по своим? — спросил Аято. Она вздохнула. — Не думаю, что успела стать «своей» для людей. Но мне бы очень хотелось, чтобы большинство из них были живы и невредимы. Они продолжали смотреть, как вечер сменяет ночь. — Спасибо, что привел меня сюда, — улыбнулась девушка. — Это выглядит даже лучше, чем я представляла. — Тебе… понравилось? — Аято почесал в затылке. — Просто… эта идея так быстро появилась у меня в голове, что я даже подумать толком не успел. — Хоть это и было мое первое свидание и сравнивать мне особо не с чем, — немного подумав, начала Юи, — но я не могу придумать, что могло бы сделать его лучше, чем оно уже есть… — И оно… было лучше, чем твой вальс… с Рихтером? Юи на мгновение растерялась. — Во время вальса… мне не было так весело, — наконец ответила она. Это было абсолютной правдой. — Я знал, что достопримечательности времен молодости моей маменьки — беспроигрышный вариант! Хм! Я, конечно, все еще была молода, когда возвели эту башенку, но уже воспитывала троих вполне взрослых сыновей! «Заговорила!» — с восторгом подумала Юи. Это значит, что она ее простила? Тогда лучше и быть не может! От размышлений Юи отвлекли глаза Аято, которые становились все ближе и ближе к ней. — А… Что ты делаешь? — неловко спросила она. Аято резко остановился. — Ну… типа… поцеловать тебя хочу, — сказал он, краснея. — Мне показалось… уместным. Ты не хочешь? — А… Нет-нет, не в этом дело! — Юи нервно рассмеялась. — Просто я тут подумала… Чисто технически меня и твою родную и мою приемную маму можно считать одним человеком… А мы с тобой теперь… встречаемся. Тебе не кажется это каким-то… ну… — Прекрати, пока я не начал всерьез задумываться об этом! — Аято схватил ее за плечи. — И вообще! У тебя с маменькой общего столько же, сколько у меня с Рейджи! Он снова потянулся к ней губами и вдруг снова остановился. — Кстати говоря, — пробормотал он. — Она же сейчас… здесь? В смысле, она же видит это все и наверняка мерзко комментирует у тебя в голове, как она это делает всегда… Сынок, я взрослая женщина, повидавшая многие вещи. Ты думаешь, мне действительно так интересно наблюдать за неумелыми любовными похождениями двух подростков, которые даже поцеловаться без стеснения не могут? Пока Юи моргала, думая о том, как пересказать сказанное мамой Аято, он раздраженно выдохнул: — Ладно, плевать. Наслаждайся, маменька. Теперь-то ты ничего не сможешь мне сказать! Он завершил начатое. Юи, ища метод хоть немного замедлить сердцебиение, обхватила шею Аято. Осторожно, стараясь ни в коем случае не задеть волосы. Почему-то ей очень захотелось, чтобы он погладил ее по спине руками. Но как попросить его об этом? И можно ли вообще о таком просить? Они разняли губы и соприкоснулись лбами. Юи заметила, что тонкая прозрачная ниточка все еще соединяла их рты, и покраснела. Что бы сказал папа, увидь он это? — Я внезапно понял, что мне жутко понравилось наше свидание, хоть обычно я так и не гуляю, — сказал Аято. — Ты была со мной, поэтому было весело. — Да. М-мне тоже, — Юи все еще была немного растеряна. Однако окончательно потеряла всякую способность соображать она тогда, когда Аято притянул ее к себе. Он положил руки ей на спину. Это так волнующе, но в то же время так приятно. — Ты вообще мне так нравишься, аж сам в шоке, — пробормотал он и начал гладить ее по спине, как она и хотела! Он определенно любит ее, и ей безумно нравится это, но… Но любит ли она его? Чего это мы так побледнели, дорогуша? Неужели совесть наконец-то замучила, разрази меня гром! На фоне темного неба и пустынного города сверкнула молния. На землю упала первая капля. За ней и вторая. Вскоре капель стало слишком много для того, чтобы попытаться их пересчитать. — Аргх, вы серьезно?!!! — воскликнул Аято. — Блинчик, чего встала, как вкопанная?! Бежим! — Да. Точно, — Юи послушно дала взять себя за руку и куда-то потянуть. Сама она была как в тумане. Смотря на спину Аято, она напряженно думала.***
Действительно, а любит ли она его? Она считает его милым, а его характер — смелым и мужественным. Ей безумно нравятся его прикосновения. Нравятся настолько, что она готова снять все телесные ограничения специально для него. Но любовь ли это? Ей безумно нравится, что его взгляд теперь направлен только на нее. И этот взгляд полон радости, любви и нежности. Демоническая кровь тому виной или нет — уже неважно. Важно то, что теперь он уж точно не бросит ее. Всегда будет рядом с ней. Всегда будет защищать и поддерживать ее. А она всегда будет плакать в его объятиях в трудную для себя минуту. И она также готова давать ему то, что он попросит: заботу, нежность, поддержку и внимание. Это малая часть того, что он действительно заслуживает. Ведь она ничего не может сама. Поэтому он необходим ей. Именно он — никто не сможет его заменить. Но любовь ли это? — Замерзла? — спросил Аято. Они стояли под навесом и ждали, когда закончится дождь. — Немного, — призналась Юи. — Сука, — Аято стал стягивать с нее кофту. — Дал бы тебе свои вещи, так я сам насквозь мокрый. — Ничего страшного, — теперь голос Юи не только хрипел, но и дрожал. — Я п-потерплю. — Вечно ты со своим «потерплю», — вздохнул Аято, потирая рукой ее плечо. — В девяти из десяти случаев это крайне хреново заканчивается. Юи прижалась к нему всем телом. — Что ты чувствовал, когда предложил мне встречаться? — вдруг спросила она. Рука Аято остановилась. Они встретились взглядами. — Я тогда перенервничал знатно, — сказал он. — Было капец как страшно. Я боялся, что ты откажешь и я буду выглядеть как лох. — Правда? — Естественно! Я за всю свою жизнь так не переживал! Но держать все это в себе я уже не мог. И черт возьми, у меня получилось! Я смог первым признаться девушке! И меня не отшили! Юи улыбнулась и прижалась к его груди щекой. Аято погладил ее по голове. — Как ты понял, что любишь меня? Аято пожал плечами. — Не знаю. Просто… взял и понял. А что? — Нет, ничего. Конечно. Она задает слишком глупые вопросы. Любовь всегда приходит внезапно, но закономерно, будто иначе и быть не могло. Никогда нельзя подгадать момент ее появления — она всегда возникает после события на первый взгляд настолько мелкого и незначительного, что не успеваешь заметить. Юи знает это, как никто другой. — Наверное, мне нужно скрыться, — сказала она, все же достав кофту с капюшоном. — Уже темно. Обращенные могут бродить по улицам и узнать меня. Я, конечно, взяла с собой кинжал, но… — Серьезно? Ты всю жизнь была такой собранной? — Аято рефлекторно посмотрел на ее бедро, но остановился. Далее Юи потеряла над собой всякий контроль. Ее рот говорил слова против ее воли: — Если… Если ты мне не веришь, то можешь сам достать кинжал… Они посмотрели друг другу в глаза и тут же отвернулись, пытаясь снова начать дышать. — Забудь… Забудь о том, что я сказала! — Юи не знала, как она поедет с ним домой. — Понял… Ого, твои волосы начали виться. Даже высохнуть не успели. — Когда придем домой, надо будет высушить их феном и хорошенько расчесать, — Юи очень обрадовалась этой резкой перемене темы. — Ты говорила, что из-за влаги они вьются сильнее. — Угу. — Тогда можно ты не будешь их расчесывать? Я хочу это увидеть. — Если я не расчешу их, то всю оставшуюся жизнь буду ходить с прической, как у нестриженного барана, — повторила слово в слово Юи то, что говорила ей одна из монашек, когда она наотрез отказывалась расчесываться. Аято прыснул и рассмеялся. — Представил, как это будет выглядеть, — объяснил он. — Смешно. Но мило. — Ты врешь, — хмыкнула Юи несколько обиженно. — Это выглядит уродливо и неопрятно. — Слушай, ты вообще себя в зеркале видела? Твои волосы, ключицы, запястья, ноги — это ж отвал башки. Да ты вся — просто нечто! — Ты не раз говорил, что у меня маленькая грудь, — посмела напомнить Юи. — Я хоть раз сказал, что это плохо? Юи не нашла, что на это ответить. Они продолжали стоять, прижимаясь друг к другу. Лил дождь. Нет, все это как-то странно. Все не так. С Рихтером все было по-другому. Сейчас все идет слишком легко, слишком приятно и безболезненно. Аято не меняет роль синицы в руке на журавля в небе и обратно. Каждое его слово о Юи не пронзает сердце, словно острый кинжал. Его взгляд совсем ее не пугает. Ей не нужно учить этикет и политологию, выправлять осанку и учиться танцевать вальс, чтобы быть достойной его расположения. Для Аято ей не нужно быть безупречной и вести себя определенным образом. И она счастлива, что его любовь к ней безусловна. Вот только настоящая ли это любовь? Любовь — это жертва. Любовь — это испытание. Испытание для нее. Так было с Рихтером. Но что ей делать сейчас? «Поддаться эмоциям, — шептал внутренний голос. — Сделать что-то спонтанное и незапланированное.» И Юи сделала. Она встала на цыпочки и поцеловала Аято в щеку. Это послужило для него толчком, чтобы снова поцеловать ее губы. Она не была против. Запомни, дорогуша. Я очень добра и снисходительна к тебе, потому что считаю тебя своей дочерью. На многое я могу закрыть глаза. Но и моему терпению есть предел. И если ты продолжишь играться с чувствами моего мальчика, то обязательно узнаешь, что будет, если его достигнуть. Юи гладила щеки Аято. Ей безумно хотелось плакать. Она все понимала. Простите, мама и папа: ваша дочь выросла в ужасную собственницу и эгоистку. Но разве есть ее вина в том, что Аято полюбил ее? Его вины в этом также нет. Юи прижалась носом к его ключице, когда он прикоснулся губами к ее мокрой макушке. Кожа их обоих холодна, но в самых недрах их тел спрятано очень много тепла. Юи могла его чувствовать. Она очень не хотела бы лишаться этого тепла. Аято закрывал ее от всего окружающего мира, поэтому она не видела обращенных. Глядя в зеленые глаза, что смотрели на нее так искренне, Юи дала их обладателю мысленное обещание. «Даже если сейчас я и не люблю тебя, я полюблю. Всем сердцем. Безусловно и абсолютно, совсем как ты. По крайней мере, я очень сильно постараюсь это сделать. Ведь ты заслуживаешь этого, как никто другой.»