***
Первый удар. Второй. Третий. Четвертый. Пятый. Шестой. Сука, да кто стучит? Еще и так часто — почти как часы. И как с этим шумом прикажете уснуть? Аято лежал на спине и продолжал с раздражением слушать на стуки чего-то об окна. Постепенно глаз начинал дергаться. Но желания просто встать и разобраться, в чем причина этой вакханалии, не появлялось. Туловище отказывалось подниматься с поверхности кровати. А в таких непростых ситуациях остается только считать овец и параллельно рассуждать о жизни. Интересно, а Юи тоже это слышит? Или дрыхнет без задних ног в соседней комнате? В таком случае ей жутко повезло. Аято повернул голову к стене, которая разделяла их. А если не спит? Она рассказывала о том, что ее иногда мучают кошмары. Черт, если она не спит, было бы круто поговорить с ней, послушать ее голос… Так что, позвать ее? Нет, так нельзя. Вдруг она все-таки спит? Блин, и почему они до сих пор спят в разных комнатах? Они ведь встречаются! Интересно, а в какой позе она сейчас лежит? Хочется ее увидеть. Аято заворочался. Стуки не прекращались. Такими темпами и с кровати встать недолго… Решено. Как только он встанет, то первым делом заглянет к Юи в комнату. Стук прозвучал где-то очень близко, а следом за ним послышался крик Юи. Этим действием она, сама того не осознавая, решила сразу две проблемы: теперь Аято точно понял, что она не спит, и с кровати он встал намного быстрее, чем планировал. Уже в следующую секунду он оказался около ее двери, со страхом осознав, что какие-либо звуки прекратились. Вот именно об этом он говорил, когда возмущался, какого ляда они не спят в одной комнате! Юи не любит, когда к ней в комнату заходят без стука, поэтому, когда Аято резко открыл дверь, он не забыл постучать по дверному косяку. Вместе с ним в комнату зашел большой поток воздуха, поэтому одеяло, сложенное комом на кровати, съежилось. Аято выдохнул и усмехнулся одновременно, когда увидел бледные волосы Юи, торчащие из-под него. Он присел на край кровати. Одеяло вздрогнуло, но все еще не издало ни единого звука. — Эй, — сказал он. — Это я. Пришел узнать, что случилось. Ответа не было. — Тебе приснился кошмар? — забросил еще одну удочку Аято. По-прежнему ни слова. Но из-под одеяла высунулся слегка дрожащий указательный палец и показал на окно. Оно не было закрыто шторами. Снаружи было ветрено и облачно. Аято даже не заметил этого, когда ворвался в комнату. Еще он не заметил кинжал, лежащий на полу, схваченный явно в панике. Аято сглотнул. Картинка в его голове сложилась окончательно. Юи тоже не спала и все слышала. Но, в отличие от него, она сумела встать с кровати и распахнуть шторы. И в окне она увидела что-то. Или кого-то. Испугалась, выхватила кинжал из-под подушки, а, когда угроза скрылась, выронила кинжал и забилась под одеяло, будто бы это — самое надежное место для того, чтобы затаиться. — Это был человек? Или кто-то другой? — спросил Аято. Он увидел, как под одеялом Юи обхватила руками колени, и понял: она не ответит. Просто не сможет. Для нее он выглядел огромным страшным барабашкой, хотя на самом деле это мог быть просто мелкий хулиган, который каким-то образом смог добраться до окна второго этажа. Когда она пугается, то всегда ведет себя очень эмоционально и по-детски. Это чертовски мило! Аято обнял комок одеяла и прижался к нему. — Эй, — сказал он уже намного нежнее. — Что, даже не покажешься мне? Юи под одеялом завозилась. Показываться она явно не собиралась, но и из объятий пока не вырывалась. Такая милая. Аято поцеловал комок одеяла, который все еще держал в руках. Юи зашевелилась еще активнее. — Что ты только что сделал, Аято? — услышал он ее приглушенный и слегка возмущенный голос. — Ничего, — невинно ответил он. — Абсолютно ничего. — Ты врешь мне. Ты точно что-то сделал! Из-под одеяла после очередной возни вылезла растрепанная голова Юи. — Попалась, — победно сказал он и поцеловал ее в висок. — Ты сделал именно это. Я так и знала, — Аято так и не понял, с какой интонацией Юи это сказала. — А что, нельзя? — спросил он. Ответа не последовало. Аято положил голову ей на плечо и понюхал ее шею и волосы. — Сильно испугалась? — вопрос был чисто риторическим, но ему было жизненно необходимо, чтобы Юи на него ответила. — Я сильно кричала? — спросила в ответ она, повернувшись ухом к его груди. — Прости, что разбудила тебя. Опять. Господь, она такая умная, но при этом такая глупышка. Аято погладил ее лицо и волосы. Юи высунула руки из-под одеяла и положила на его плечи. На самом деле она очень любит обниматься, но почему-то всегда очень стесняется просить об этом. И это тоже очень мило. — Аято. Ее слова, дыхание и ресницы щекочут ему кожу шеи. Лучше и придумать нельзя. — А как долго ты планируешь сидеть… вот так? Этот вопрос прозвучал слишком внезапно. «Привыкай. Она у тебя такая,» — с иронией подумал Аято. — А ты хочешь уйти? — спросил он, невинно улыбаясь. Он знает, как бороться со всеми ее закидонами. Это ведь, в конце концов, его девушка. — Ну… — Я не хочу тебя отпускать. Хочу сидеть так еще долго-долго. Она всегда теряется перед капризами и сюсюканьем. Эта тактика срабатывает всегда. Если при этом еще прижаться щекой к ее щеке, то у нее даже не остается слов, кроме, пожалуй: — Н-но я… мне бы хотелось попить воды. Ты можешь пойти со мной на кухню, если хочешь. Да, что-то вроде этого. И она всегда так мило об этом просит, что отказать становится просто невозможно. — …Я не успела толком разглядеть лица, но все же мне кажется, что это был мужчина, — сказала Юи. Она отпила воды из кружки и поставила ее на стол. Поперхнулась. Аято, сидевший напротив, тут же подался туловищем к ней, но она преградила ему путь рукой. Она у нее дрожала. Она всегда очень долго отходит от каких-то травмирующих событий. Наверное это естественно, когда семнадцать лет жизни самой большой травмой в твоей жизни были росказни о распятии Христа или какие там проблемы могут быть в церкви. Нужно спросить у Юи об этом потом, а пока нужно взять ее за руку. Ее зубы застучали о край кружки. — А вдруг это сэр Коу… или сэр Руки… или Рихтер, — на последнем слове ее голос дрогнул. — Не нужно было оставаться здесь. Нужно было скитаться по подвалам, как раньше! Иногда у нее случаются истерики. И это пока остается тем единственным, с чем Аято пока не научился справляться. Это хреново, черт возьми! Потому что, когда у нее начинается истерика, все, что он может сделать, — это начать биться в панических конвульсиях вместе с ней от незнания, как правильно ее успокоить! — Прости. Пожалуйста, прости меня, — ее голос звучит как скрип несмазанной качели. Этот звук также пробирает до мурашек, режет по ушам и навевает депрессию. — Я… Из-за меня мы оба подверглись большой опасности, а я… Я… Она вдруг замолчала и стыдливо закрыла рот ладонями. Она очень часто извиняется. Почему-то у нее это получается очень легко. Аято вот так не может. Хотя, казалось бы, чего сложного? Подойти и сказать одно простецкое слово. В общем, наверное из-за этого ему всегда неуютно, когда Юи извиняется перед ним по любому поводу. — Ты помнишь, что я тебе говорил? — он обхватил лицо Юи руками. — Этих говнюков я беру на себя. Независимо ни от чего. Я сам ввязался в это говно, значит придется раслебывать. А ты в этом говне оказалась не по собственной воле, поэтому будет справедливо, если я раслебаю его еще и за тебя. Поэтому спи спокойно и не драматизируй. — Не думаю, что смогу заснуть сегодня, — Юи отвела взгляд. — Значит, будем сидеть здесь до наступления темноты, а потом… не знаю… Чем хочешь заняться? — Тебе не нужно, — завозмущалась она, когда Аято сел поближе. — Я уже будила тебя недавно и обещала, что больше не буду так делать. Извини меня, пож… Ай! Она возмущенно вскрикнула, когда Аято ущипнул ее. — Тебе пора избавляться от этой привычки извиняться чаще, чем косячить. Поэтому теперь я буду щипать тебя каждый раз, когда ты так делаешь, — сказал Аято. — Но.! — Кончай фигней страдать, блинчик. Я сейчас не пойду спать и не забил на твой призыв тащиться к Рейджи тогда потому, что мы встречаемся и я тебя люблю. Не знаю, как тебе, но мне это объяснение кажется очень понятным и очень логичным. Судя по лицу Юи, ей это объяснение казалось ни фига не понятным и не логичным, но она кивнула. — Кстати, — протянул Аято, — я подумал, что теперь, раз уж мы вышли на новый уровень, надо бы сменить тебе прозвище. — Пардон? — Ну «блинчиком» я же тебя все это время называл, чтобы постебаться над твоей маленькой грудью и лифчиком с пушапом. А у нас ведь теперь отношения. — Не совсем понимаю, как две эти вещи связаны. Моя грудь не стала больше оттого, что я вступила в романтические отношения с тобой. — Блин. Ну неправильно это — называть свою девушку блинчиком! — воскликнул Аято. — Это как… я не знаю… называть ее свинкой из-за лишнего веса или коровкой из-за чересчур больших сисек. Мне всегда казалось, что девушкам нравится, когда их называют «зайка», «детка», «крошка», «малышка», «принцесса». От последнего слова Юи поморщилась. — Ну у тебя особый случай, — пожал Аято плечами. — В общем, можешь выбрать любое, какое тебе нравится. — «Блинчик», — недолго думая, выдала Юи. — Мне оно нравится. Никто, кроме тебя, меня так не называет. Это делает его особенным. Для меня. Она подняла на него глаза. Они красиво блестели. Или Аято просто так показалось. Он наклонился к ее лицу поближе. — Тебя можно поцеловать? — тупо спросил он, потому что прекрасно знал, что если начнет, то не сможет остановиться. — Да, — растерянно ответила Юи и уже хотела сказать что-то еще, когда он положил руку на ее шею и поцеловал. Ему нравилось целоваться с ней. Не было какой-то конкретной причины, почему это так. Наверное это и есть та хваленая настоящая любовь. — Ая., — хотела назвать Юи его по имени, но он не давал ей этого делать, целуя ее еще раз. — Подож., — снова Аято перебил ее поцелуем. Блин, он ведь хотел перестать быть говнюком. Слишком поздно он об этом вспомнил. — Постой, — Юи закрыла ему рот ладонями. Аято подавил в себе желание лизнуть ее руки. — А что насчет тебя, Аято? Он вопросительно на нее посмотрел. — Может, тебе тоже хочется, чтобы я как-то тебя называла? — спросила она. — Я помню, когда-то ты просил, чтобы тебя называли «Ваше Ве…» — Нет. Кто угодно, но точно не ты, — резко ответил Аято и неловко почесал затылок. — «Сладкий», — тихо пробормотал он. — Что? — Юи наклонила голову набок. Эх, была не была! — Назови меня «сладким»! Хотя бы один раз! Просто хочу проверить, каково это! — воскликнул Аято. — Х-хорошо, — Юи кивнула и заправила волосы за ухо. — П-продолжим, сладкий? Вот теперь официально! Вся кровь организма Аято Сакамаки перетекла в лицо. Из-за этого голова перевесила остальное тело и упала на плечо коварной искусительницы Юи Комори. Теперь он точно не уснет! В принципе никогда. — Аято? Ой, то есть сладкий? Ты в порядке? — раздался ее голос над ухом. Аято все-таки инфантильный говнюк. Потому что не смог сдержать свои желания в узде и таки лизнул ее ключицу. — Все-таки называй меня по имени, — обреченно выдохнул он. — Хорошо, — ответила Юи. Аято показалось, что она улыбается.***
Юи не улыбалась в отличие от Райто, который смотрел ей прямо в глаза. Не было сил и желания. — Да, мы не спим уже третьи сутки, если ты об этом, — проворчал Аято, лицо которого тоже не отличалось лучезарностью. — Если завидуешь, то делай это молча. — Конечно-конечно, братец Аято, — сказал Райто, отпивая чай из чашки и смотря теперь уже на сплетенные руки Юи и Аято. От этого девушка порозовела и отвернулась. — Это из-за меня, — почему-то нашла нужным уточнить она. — У меня… бессонница. Кажется, будто кто-то стучится к нам в окно. И, чтобы мне не было одиноко, Аято разговаривает со мной. — Да я смотрю, у вас полная идиллия, — лучезарно улыбнулся Райто. — Мы с Тедди очень рады за вас, мамо… то есть сестренка Юи, — таким же образом улыбнулся Канато. Аято едва слышно скрипнул зубами и сжал руку Юи крепче. В большом служебном помещении нынешней обители братьев Сакамаки повисла тишина. — Где там Рейджи? — нервно спросил Аято, барабаня пальцами по столу. — Рейджи… был очень шумным… сегодня, — раздался голос Шу с дивана. — Он злился? — обеспокоенно спросила Юи. Силы, видимо, оставили Шу, поэтому он просто едва заметно пожал плечами. — Братец Субару тоже последнее время сам не свой, — посетовал Райто, театрально приложив ладонь к щеке. — Он и раньше был шумным, а сейчас вообще с катушек слетел. Правду ведь говорю, братец Шу? Шу, лежащий пластом с закрытыми глазами, кивнул. — Сегодня он чуть не оторвал Тедди голову. Было так страшно, — Канато съежился на своем месте и прижал к себе плюшевого медведя. — Он сказал, что его раздражает, когда я разговариваю с Тедди. Но что я могу поделать, если он так любит поговорить? Аято хмыкнул и обхватил Юи за талию. Она же пребывала в полной растерянности. Что же случилось с Субару? Он оказался легок на помине. Двери со страшным ветром и грохотом распахнулись, и у Субару, стоявшего за ними, было явно дурное настроение. — Рейджи просил передать, что он ждет, — процедил он. — Мне пора, — сказала Юи, пытаясь вырваться из объятий Аято и кивая головой остальным братьям. — Эй, я иду с тобой, — возмутился Аято и попытался встать, но Юи тут же с силой нажала на его плечи и усадила обратно. — Не нужно, — сказала она. — Я справлюсь сама. — Ты же сказала, что тебе нужна моя поддержка и все такое… — Аято, у тебя слипаются глаза. Ты поддерживаешь меня даже больше, чем я того заслуживаю., — начала Юи и тихо ойкнула из-за щипка по бедру. — Я понял, что ты сейчас хочешь извиниться, — пожал он плечами в ответ на ее вопросительный взгляд. — Говорю же, нормально все. Пойдем. Он встал и слегка подтолкнул ее вперед. Но Юи оказалась дальше, чем ожидалось, потому что сила тяги руки Субару помогла ей преодолеть большее расстояние. — Кончайте уже. До всей планеты уже дошло, что вы встречаетесь, — процедил он прямо в лицо Аято. — Еще поцелуйся с ней в засос, пока все здесь! — Раз до тебя дошло, то отцепись от моей девушки и спокойно отведи нас к Рейджи, — по голосу Аято в край смущенная Юи сразу поняла, что он на грани срыва, и зажмурилась. — Рейджи просил, чтобы она пришла одна, — в голосе Субару явно звучала злорадность. — Наверняка уже натерпелся того, как вы, голубки, милуетесь. Звиняй, ревнивый спермотоксикозник. — Все будет нормально, — шепотом уверила Юи Аято, когда Субару потянул ее за руку дальше. Тут же ее спутник чуть не вышиб ногой двери. Она не взяла свои слова назад, хотя очень хотелось. — А еще месяц назад говорил, что запишется на курсы по управлению гневом, — услышала она сетования Райто перед тем, как окончательно выйти из служебного помещения. По пути Юи пару раз очень сильно хотелось остановиться и отряхнуть одежду и волосы от штукатурки, потому что Субару не жалел сил на то, чтобы выместить свою злость на стенах. Собственными кулаками. Еще во времена своей первой работы Юи поняла, что Рейджи это очень сильно не устраивает, да и она не считала, что разрушение себя и окружающего мира — хороший способ успокоиться. Она очень много рассказывала Субару о медитациях и дыхательных упражнениях, хоть сама едва ли в этом разбиралась. Ей очень хотелось ему помочь. Она почти сразу прониклась Субару и нашла в нем друга и собеседника. Поэтому его нынешнее состояние решительно ее не устраивало. — Субару, — сказала она как можно громче. — Я не успеваю за тобой. Не мог бы ты замедлиться? Субару почти всегда избегал прямого зрительного контакта. Он всегда отводил взгляд, всегда прикрывал лицо длинной челкой, всегда сутулился, когда разговаривал с ней. Юи находила эти черты очень милыми. — Давай поговорим, — предложила она. — Мне кажется, нам стоит кое-что обсудить. — Теперь и ты хочешь поделиться историей своих счастливых отношений? — грубо ответил Субару. — Избавь меня от подробностей, почему ты не ушла от него, а решила встречаться с ним по серьезке. Настроение и так хуже некуда. Юи опешила. Он никогда не разговаривал с ней так грубо. — Тебе не нравится то, что мы с Аято теперь в отношениях? — спросила она. Субару остановился. — Если я скажу «да», ты бросишь его? — его голос звучал тихо и хрипло. Сердце Юи упало куда-то в пятки. — …Н-нет, — то ответила не она. Кто-то другой. Но этот кто-то очень точно озвучил ее потаенные мысли. — Вот именно, — Субару вздохнул и возобновил шаг. Юи снова едва поспевала за ним. — Субару. — Замолчи. — Субару, пожалуйста, посмотри на меня. — Не хочу. — Субару, мне не нравится твоя неконтролируемая злость, — только закончив фразу, Юи поняла, насколько неправильно выразилась. Но было уже поздно. — Я всегда был таким!!! И не обязан тебе нравиться!!! — воскликнул Субару, обернувшись на нее. В его взгляде читалось что-то очень болезненное. Он резко отпустил ее руку. — Мы пришли, — бросил он. — Больше не буду тебя беспокоить, раз я резко стал противен тебе. — Субару, я совсем не это… — Лучше тебе не разговаривать со мной. Твой спермотоксикозный и ублюдочный бойфренд будет ревновать. Больше Юи ничем не смогла его удержать. Субару просто ушел, попутно еще раз сильно пнув ногой стену (к счастью, она не пострадала). — Что я сделала не так, мама? — спросила она дрогнувшим голосом. Просто такое иногда случается, дорогуша. Друзья и любовники уходят и приходят. Однако с первыми расставаться гораздо тяжелее, чем со вторыми. Поэтому у меня никогда и не было друзей. В лаборатории ее уже ждал Рейджи. — Мне удалось изготовить десять доз препарата, — сказал он, протягивая ей коробку с маленькими закупоренными баночками внутри. — Если тебе понадобится больше, ты сможешь обратиться ко мне. Если причина будет достаточно объективная, то я этим займусь. — Благодарю Вас, — Юи поклонилась. — Спасибо за потраченное время. — Это пустяки, — уверил ее Рейджи. — В моей лаборатории в особняке Сакамаки я изготавливал куда более сложные в исполнении препараты. — А какой из них был самым сложным? — вдруг заинтересовалась девушка. — В древнем справочнике, в котором был указан его рецепт, оно называлось «Зельем Воскрешения», — вампир строго поправил очки. — Оно так и осталось лежать в моем тайнике в особняке. По нему было видно, что он не очень хочет продолжать разговор, но Юи все же осмелилась спросить: — А кого Вы хотели воскресить? Красные глаза под очками зыркрули на нее, и Юи сникла, но ей все же ответили: — Свою мать. «Всадят серебряную пулю прямо в сердце. Так умерла мать Шу и Рейджи, кстати,» — тут же всплыли в голове у Юи слова Субару, и ей сразу захотелось проклясть свой язык и свое излишнее любопытство. Она никогда не знает, когда пора остановиться! — Зелье оказалось несовершенным, — продолжил меж тем Рейджи. — Оно могло бы воскресить тело, но не душу. Душа вампира умирает вместе с сердцем, поэтому этот рецепт оказался бесполезным. Я бы поспорила. Эх, если бы только я знала о существовании этого зелья, то многие проблемы решились бы сами собой. С досадой Юи поняла, что не может с ней не согласиться. — Спасибо за то, что поделились этим со мной. Извините, если этим я заставила вас чувствовать себя неудобно, — еще раз поклонилась она Рейджи. — Я пойду. До свидания. Рейджи коротко кивнул ей на прощание. …Юи поставила препарат в холодильник на кухне. Именно здесь она нашла первую баночку, оставленную матерью Джулии Роу. Мысль о том, что эти десять доз смогут стать облегчением для людей, грела ей душу. В качестве временной меры этот препарат может сработать. А вот в качестве глобальной… В комнате Юи лежало множество ее записей о приобретенном вампиризме и возможных путях решения проблемы. Она продолжала упорно искать, и постепенно ей казалось, что она рассмотрела каждую соломинку в этом стоге сена, но так и не нашла там иголку. Юи выглянула из кухни. Аято спал на кровати. Она подавила в себе желание подойти к нему и рассмотреть его спящее лицо поближе — все же у него очень чуткий сон. Нужно постараться сильно не шуметь. Юи закрыла дверь на кухню и осела на пол. А что, если существует лишь два пути? Возрождение Корделии и ее собственная смерть. Вдруг Рихтера можно победить только так? От одной мысли об этом имени у Юи перехватило дыхание. Нет, она запретила себе думать о нем и о том, что было между ними! Сейчас есть куда более важные вещи. Чтобы унять сердцебиение, Юи решила отворить окно. Холодный легкий ветер ударил ей в лицо. Она вдохнула его полной грудью. Ее шея покрылась мурашками, и Юи на мгновение прикрыла глаза. Все же ей тоже нужно идти спать. Почему-то ей хотелось лечь рядом с Аято. Именно сегодня. Слегка улыбнувшись, Юи открыла глаза… и встретилась взглядом… с кем-то, висящим вверх ногами. Теперь она точно поняла, что это человек. Но легче от этого ей не стало. Юи старалась не закричать, чтобы не разбудить Аято. Именно поэтому, наверное, она действовала куда эмоциональнее, чем во все прошлые разы. Она помнила только как наотмашь махнула кинжалом, уронила его на пол и захлопнула окно. Ей удалось избавиться от угрозы. Но от страха и паники — нет. Тем более… — О Всевышний, — пискнула она, когда увидела свою ладонь, помеченную красной полосой. Верно, она вместо рукояти поначалу схватилась на острие кинжала. — Аптечка, — в панике прошептала она, подавшись вперед, но споткнулась и упала на пол.***
Когда Аято ворвался на кухню, он уже знал, что случилось. — Где порезалась? — спросил он и чуть не вышел из кухни. Все же он был готов к запаху крови меньше, чем ожидал. Он заметил, как Юи резко встала и задернула шторы. Вот теперь все окончательно стало ясно. — Это сделал.? — Н-нет, это я сама. Ч-честно, — она вжала голову в плечи и спрятала руки за спину. Аято подошел к ней ближе. — Покажи. Юи неуверенно посмотрела на него и протянула левую руку. Аято взял ее и перевел дыхание. Зря он это сделал. Все же вампиром быть некруто. Не очень удобно, когда запах и вид крови создает шум в голове, сбивает нормальную работу сердца и легких, наводит дикие навязчивые мысли о сушняке и том, что только эта красная жижа способна наладить все жизненные процессы в твоем организме. Заметив, что находится на грани того, чтобы начать пускать слюни, Аято резко мотнул головой. В голове, конечно же, тут же загудело. — Я… Н-не нужно м-мне помогать, — сказала Юи. — Я с-справлюсь сама. Она опустила взгляд на свою ладонь. Ее лицо порозовело. Побелело. Аято не стал дожидаться, пока оно позеленеет, и сразу похлопал Юи по щекам, чтобы вывести ее из полуобморочного состояния. Этим действием он доказал свое исключительное право на помощь ей. Все то время, которое у Аято заняла перемотка ладони Юи бинтом, она сидела неподвижно и глядела перед собой напрочь убитым взглядом. А что в этом удивительного? Она не спит, находится на постоянных нервах, уже второй раз становится свидетельницей того, как какой-то непонятный тип хочет залезть к ней в окно… жизнь, как ни посмотри, не сахар. И что делать Аято во всей этой ситуации? Он ведь должен быть заботливым парнем, который скажет: «Не боись, подруга, все путем — я все разрулю, обернуться не успеешь.» Наверное он должен вести себя как-то так. Или нет? Сука, где ж лежит та методичка по правильным отношениям? — Аято, — прошелестела Юи. Она не ожидала, что он поднимет голову настолько быстро, потому что растерянно моргнула. — Можно я… тебя обниму? — спросила она. — Что за вопрос? Можно, конечно! — Аято раскинул руки. — О таком можно даже не спрашивать! Юи села к нему на колени, обхватила руками его туловище и уткнулась носом ему в плечо. — Правда? — из-за этого положения ее голос вибрировал по его коже. — Тогда я немного посижу… вот так. Она прижалась к нему сильнее. Что бы в этой ситуации сделал нормальный парень? Как бы он избавил свою девушку от нервозов и панических атак? Он ведь как надежный партнер должен решать все ее проблемы, разве не так? — Ты хочешь, чтобы я что-нибудь сделал? — Аято сдался и спросил у нее прямо. Юи подняла на него глаза. — Погладь меня по голове… если тебе не трудно, — сказала она. — И… мне бы хотелось поспать сегодня с тобой… если можно. Аято усмехнулся и запустил пальцы в ее волосы. Другой рукой он гладил ее по спине. Она такая маленькая и худенькая — он без всяких проблем может пересчитать все ее позвонки и точно понять, где начинается ее копчик. Она все еще очень хилая — ее рука тоньше его наверное раза в полтора, а то и в два. Ее нос тоже очень маленький и почти незаметен на ее бледном лице… как, впрочем, и светлые брови и ресницы. И вообще она у него очень красивая. — Мне страшно, Аято, — снова отозвался ее голос у него на коже. — Это был человек. Такой же… нет, не такой, как я. Она повернула голову. — Люди боятся меня. Они принимают меня за вампиршу. Наверное из-за этого я так и не смогла влиться в их общество, — сказала Юи и слегка усмехнулась. — Знаешь, когда я впервые столкнулась с людьми вне церкви, они связали меня и намеревались отдать Охотникам. Я сильно испугалась того, что меня снова запрут куда-нибудь под замок, хотя я только-только вырвалась на свободу… Я натравила на тех людей обращенных… по моей вине погиб человек… А теперь я ранила кинжалом еще одного… Она громко всхлипнула. Аято понял, что она вот-вот заплачет. Его охватила паника. Что, что он должен ей сказать в этот момент? Что все будет хорошо? Это ведь звучит тупее некуда! — Я люблю тебя, — выпалил он. Поправочка: вот ЭТО звучит тупее некуда. Юи шмыгнула носом и посмотрела на него. — …Угу. Да, он сморозил глупость. Но это ведь чистая правда! Он научится, обязательно научится говорить ей правильные вещи в нужном месте и в нужное время. Пусть она только дождется! Пусть пока хотя бы знает, что он любит ее. Аято поцеловал Юи в макушку. Она прижалась к нему еще сильнее. — …Скажи пожалуйста, — сказала Юи, когда они уже лежали в кровати, — что ты чувствовал к своим предыдущим девушкам? — Чего это ты так внезапно? — резко оживился Аято. — Ревнуешь? Я вроде поводов не давал… — Нет. Мне… просто интересно. — Какой-то странный у тебя круг интересов, — Аято почесал в затылке. — Ну… они мне… нравились. С ними обеими было… весело… какое-то время. — Ты любил их? — Сука, зачем тебе сейчас-то об этом знать?! Взгляд Юи в этот момент говорил очень о многом. — Ну любил. А как иначе? — выдохнул Аято. — Пусть задницей, зато искренне. — Ты испытывал к ним то же самое, что и ко мне? — Да что это за допрос такой? — Аято, ответь, пожалуйста, на вопрос. — Ну как тебе сказать… Что Хару, что Джули мне нравились, но ты мне как будто бы нравишься… по-другому. Не знаю, как объяснить. Ощущения как будто бы отличаются. Может, это связано с тем, что я признался первым… не знаю, короче! Сейчас мы встречаемся, так какая разница, че там у нас обоих было раньше? — Хм. И правда, — Юи пододвинулась к нему. — Спасибо, что ответил. Аято заметил, что ее голос все еще слегка дрожит. — О чем еще хочешь поговорить? — спросил он, гладя ее по щеке. — Ты можешь спать. Я тоже скоро усну. — Ты справишься? — Да. Просто… будь рядом. Глупышка, конечно он будет рядом. А как по-другому? Теперь по-другому точно быть не может.***
На улице капал мелкий дождь, но Аято все равно вышел на улицу, чтобы потренировать ведение мяча. День становился длиннее, ночи становились светлее. В какое время суток они теперь активничают? В совершенно любое, но преимущественно ночью. Зачем и для чего? Наверное, единственной причиной для этого оставались принципы Аято и его нелюбовь к слишком яркому свету. Теперь Юи не могла сказать, какой свет ей ближе — дневной или ночной. Она снова не смогла заснуть дольше, чем на полчаса. Посторонние шумы, кошмары, воспоминания, бред — все это мучало ее, а воспаленное из-за недостатка сна сознание делало эти вещи ярче и громче. Тяжелая, как чугун, голова напоминала, насколько она устала. Устала не спать, устала бояться, устала вспоминать все то болезненное, что случалось в жизни, устала ставить Аято в неудобное положение. Аято закинул мяч в кольцо. Наверняка он тоже не выспался. И в этом только вина Юи. Но почему она совсем не чувствует угрызений совести? Какая же она все-таки эгоистка. Но было так приятно после непродолжительных кошмарных обрывков сна чувствовать, как его щека касается ее лба, а его рука, лежащая на ее талии, большим пальцем слегка щекочет ей живот. Как тепло в эти моменты становилось на сердце! Еще приятнее осознавать, что у них еще не все потеряно. Юи способна полюбить Аято. Это намного легче, чем может казаться. Но перед этим ей нужно разобраться с нависшей проблемой. Если люди заглянули к ней в окно дважды, то это никак нельзя назвать случайностью. Они явно нацелены на Юи. Им что-то от нее нужно. Но что? Убедившись, что Аято слишком поглощен игрой, чтобы замечать ее, Юи тихо и аккуратно покинула баскетбольную площадку. Ее задача состояла в том, чтобы обследовать весь дом и двор по периметру и найти хоть что-то, похожее на зацепку. Конечно, если бы Юи знала, что именно ей нужно искать, поиски дались бы ей значительно легче. Но она провела в мире вне церкви уже достаточно времени, чтобы понять: легкие варианты решения проблем не выдаются практически никогда. Едва услышав посторонний шорох, Юи выхватила кинжал и обернулась. Не увидев ничего, тихо выдохнула. — Соберись, соберись, соберись, — бормотала она самой себе по-французски, чтобы не нервничать. — Раз шаг — огляделась по сторонам. Два шаг — обернулась. Три шаг — уверенно пошла. С кем это ты разговариваешь? Юи подпрыгнула и зажала себе рот руками. Обернулась на Аято — он продолжал тренироваться. Выдохнула. — Мама! — шепотом воскликнула она. — Не пугай меня так! Хм. Можешь не переживать — он еще нескоро тебя хватится. Все же его любовь к баскетболу — это что-то с чем-то. Юи опустила кинжал, потому что рука устала держать его над землей. — Ты замечала то, чего не заметила я? А что? Я сказала, что простила тебя? Знала бы ты, как у меня сердце кровью обливается каждый раз, когда мой мальчик тщетно признается тебе в любви и не получает ничего взамен. — Я работаю над этим. Клянусь, скоро я разрешу эту ситуацию. Сразу после того, как разберусь с людьми. Как бы это не произошло слишком поздно… Ох, ладно, крошка, твоя взяла. Я устала злиться на тебя и ни с кем не разговаривать. — Замечательно, — улыбнулась Юи. — Так что ты видела, мамочка? Хм-м-м… Дорогуша, не могла бы ты унять сердцебиение? Оно мешает мне сосредоточиться. Давай вместе: глубокий вдох. Юи вдохнула и на выдохе сказала одновременно с мамой сказала: — Я не боюсь. То был человек. Совсем еще мальчишка — лет пятнадцати. Глаза карие, волосы спутанные и длинные. Из одежды — какое-то старье. На руках — перчатки. Из интересного: из его карманов торчала бумага, явно исписанная. И, когда ты полоснула его кинжалом, она посыпалась на землю. Сдается мне, за стук в окно тоже был ответственен именно он. Наверное, он хотел обратить на себя твое внимание, передать тебе какое-то послание. Когда ему не удалось сделать этого с помощью стука в окно, он явился лично. — А это значит, что зацепки нужно искать под нашими окнами, — Юи сглотнула и вновь подняла кинжал. Она внимательно оглядывала дом, чтобы узнать, какое из окон принадлежит их кухне. Так же внимательно и стремительно она оборачивалась, стоило ей услышать посторонний шум. — Я не боюсь. Страх — это иллюзия. Здесь нет ничего страшного, — говорила она себе, когда руки и ноги отнимались до такой степени, что кинжал готов был упасть. — Наконец-то! — воскликнула она на родном языке, когда увидела лежащие на земле и придавленные камнем листы бумаги. Тысяча камней упали с ее души в этот момент. Дыхание перехватило от такой резкой смены настроения. Юи была уверена, что эти послания были предназначены именно ей, поэтому она стремительно их схватила и так же стремительно рванула на баскетбольную площадку. Аято повернулся и попросил воды. Юи с улыбкой дала ему ее. Кажется, он ничего не заподозрил. Она старалась ничем не выдать себя: сидела на трибунах, закинув ногу на ногу, а находка уже лежала в кармане ее юбки. Все же Аято пока необязательно знать об этом. Совсем необязательно. …Я не могу понять, дорогуша, к чему такая скрытность? В конце концов в этих записочках может содержаться все что угодно. Ты не думала о том, что корень проблемы может содержаться не только в твоем страхе? — Я должна научиться справляться с проблемами самостоятельно, мама, — категорично отрезала Юи, спиной захлопывая дверь в свою комнату. — Аято и так сделал слишком много для меня. Он заботится обо мне, поддерживает меня, помогает, а я даже не могу определиться со своими к нему чувствами. Это несправедливо. В высшей степени несправедливо. Юи уселась за небольшой журнальный столик в своей комнате и достала записки. Аято сейчас на кухне. Пусть он вряд ли ворвется к ней прямо сейчас и без стука, но действовать нужно все равно быстро. Юи стремительно развернула первый лист бумаги. Почему-то пальцы у нее дрожали, а глаза поначалу отказывались считывать крупный и размашистый почерк: 'Обращение к человеческой девушке, живущей с вампиром У Вас есть то, что нам нужно. Возможно, что и у нас есть то, что нужно Вам. Мы предлагаем Вам сделку. Приходите к Токийской Телевизионной башне в девятом часу утра либо в девятом часу вечера. Приходите одна. И мы договоримся об условиях мирно. С уважением, БТБ' «Не думала, что на башне кто-то зажигает огни даже в такое время.» «Наверное среди тех, кто за это отвечает, есть вампиры.» «А может ли быть, что это делают люди, которые… остались здесь?» «Для таких, как вы, мы здесь и сидим. Сами свои жизни, Богом подаренные, не цените, так хоть мы о них подумаем. Мы — спасатели от ошибок. А вы — выжившие, которые не осознают, насколько им повезло.» Юи сглотнула, отгоняя навязчивые мысли, и развернула вторую записку: 'Обращение к человеческой девушке, живущей с вампиром Возможно, Вы находитесь в сложной жизненной ситуации. По статистике примерно сорок три процента вампиров все еще считают нормальным и приемлемым употреблять кровь непосредственно из жертвы, при этом помечая ее как свою собственность. Если Вас держат в неволе и Вы не в состоянии с этим справиться, вывесите что-то желтое на окно. Со своей стороны мы сделаем все, чтобы помочь Вам. С уважением, БТБ' «Отпрыск состоятельного вампира использовал девушку в качестве питомца и постоянного источника крови, а в знак своего исключительного владения ею оставлял на заметном месте ее тела укус. Шрам от вампирских клыков всегда остается заметным, поэтому человеческая девушка ходила с этим клеймом до самой смерти. Обычно таких девушек называли «Жертвенными невестами».» «Значит так, юная леди. Сейчас ты, не оказывая сопротивления, позволишь себя связать, а затем мы передадим тебя соответствующим органам, где с тобой уже разберутся. Все ясно?» Юи потерла пальцами виски. Читать становилось все сложнее. 'Обращение к человеческой девушке, живущей с вампиром Мы не эвакуировались потому, что хотели оказать помощь тем людям, которые в ней нуждаются. Если Вы относитесь к таким и желаете эвакуироваться, то мы поможем Вам в этом взамен на помощь нам. Приходите к Токийской Телевизионной башне в девятом часу утра либо в девятом часу вечера. С уважением, БТБ' «Я обещаю тебе, что однажды мы обязательно выйдем наружу и погуляем, ты познакомишься со многими другими людьми, но прошу тебя, подожди… Время еще не пришло.» «Voyage? Ты не шутишь, папа? Мы правда-правда выйдем завтра? Папочка, это лучший подарок на день рождения!» «Юи… поезд… Ты должна… бежать отсюда… как можно дальше… только так… ты будешь… в безопасности…» Юи встала из-за стола. Резко схватила ртом воздух. Все вокруг нее плыло. Юи? Юи, крошка? Дорогая, мне не нравится то, что происходит с тобой сейчас. Тебе нужно присесть и отдышаться. — Нет, — прошептала Юи. — Нет, — пробормотала она. — Нет! — сказала она ясно и четко. Виски пульсировали под ее пальцами. Очертания комнаты то исчезали, то появлялись, меняя цвета и размеры. Вокруг были силуэты, множество силуэтов. Кто это — вампиры, оборотни, люди, демоны? Множество голосов звучали какофонией. «Откуда у меня этот шрам, папа? И почему мне нельзя выйти за ворота церкви?» «Эксперимент «Юиделия». Наблюдатель: Ичиру Комори.» «Я нуждаюсь в тебе. Все мы нуждаемся в тебе, маленькая принцесса. Тебе уготована великия миссия, и уже совсем скоро ты сможешь её выполнить.» «Я люблю тебя.» «Грядет час возмездия. Синяя Птица вот-вот вырвется из золотой клетки, и тогда настанет час, когда справедливость восторжествует.» «О…о-о-он-н-н-на, х-х-холодная… Ее щеки холодные, как у трупа! И как у этих… Мне страшно!» Юи моталась из стороны в сторону, не зная, куда себя деть. «Ты потенциально опасна для общества, Юи Комори. Как для человеческого, так и для вампирского.» «Я люблю тебя.» «Мне нужно повлиять на Рихтера и заставить его прекратить.» «Я знаю, как это сделать: пойти и сдасться Рихтеру и позволить ему возродить меня.» «И что же тогда будет?» «Понятия не имею. Но он точно подуспокоится.» «Ты в ящик сыграешь, даже пикнуть не успеешь! У тебя ж нет другого сердца! Собственное с самого рождения — тю-тю!» «Да, я знаю. Но пока что это единственный способ.» «Если я скажу «да», ты бросишь его?» «Я люблю тебя. Ты очень мне нужна.» ~Юи, ты меня слышишь? Юи, послушай меня. Юи, посмотри, какие красивые нынче звезды.~ — ПОЖАЛУЙСТА ЗАМОЛЧИТЕ! ВСЕ ЗАМОЛЧИТЕ! — закричала Юи не своим голосом, пока ей вторило ее бешено бьющееся сердце и неподъемная больная голова, готовая разорваться в любой момент. Она не заметила момента, когда упала. Не поняла она также, куда именно она упала. Судя по тому, как высоко был прибежавший в комнату Аято, наверное все-таки на пол. Это Юи поняла уже намного позже. В первые моменты она могла лишь со слезами на глазах шептать, не боясь щипков: — Прости… Прости… Пожалуйста, прости меня.***
Пожалуй, им обоим нужно вручить премию по части инфантильного поведения. Иначе как объяснить, почему Аято не помнит, как дотащил Юи в полуобморочном состоянии до братьев? Кроме того, очевидцы рассказывали ему, что он, покрывая благим матом всех и вся, требовал позвать Рейджи. Зачем он приперся сюда? Зачем ему Рейджи? И почему Юи сейчас лежит у него в комнате? Эти вопросы так и останутся без ответов. — Она заснула, — сказал появившийся за спиной Рейджи, — и в ближайшие пять часов вряд ли проснется. — Что ты с ней сделал? — спросил Аято. — Ты скормил ей какую-то химию? Рейджи достал из внутреннего кармана пиджака маленькую бутылочку. — Обыкновенное снотворное, — сказал он. — Тебе бы тоже настоятельно рекомендовал принять. Выглядишь неважно. — Что с ней? — Аято поднял на него голову. — Ты знаешь? Он вздохнул. — Не мне об этом судить. В конце концов я не врач и не живу с ней, — ответил он. — Однако ее пульс составляет сто пятнадцать ударов в минуту, а уровень стресса в крови соответствует восьмидесяти пунктам. По стобальной шкале. А сейчас прошу меня извинить: мне пора работать. Рейджи прошел мимо Аято, сидящего в гостиной, молнией. После него осталась только бутылочка со снотворным. Аято взял ее и покрутил в пальцах. Вздохнул и откинулся на спинку дивана. Как назло, жутко захотелось спать. Но он все равно поднялся на второй этаж и заглянул в свою комнату. Любимые братишки захламили ее меньше, чем он думал, — даже пыли особо не было. Юи лежала на его кровати с закрытыми глазами. Она не ворочалась и не говорила. Хорошую же дозу ей подсыпал Рейджи. Хотя, наверное, именно это ей и нужно сейчас: нормальный крепкий сон. Что же все-таки с ней произошло? Она снова увидела кого-то, пока Аято не было рядом? Или услышала? Кстати, а почему она видит кого-то только когда он не с ней? Может, вся проблема у нее в голове, и ее жизни ничего не угрожает? «Нормально вообще, — хмыкнул про себя Аято. — Выставляешь собственную девушку шизофреничкой. Молодец, мужик, так держать!» Он уже лежал на диване в служебном помещении, положив руки под голову. Стыдно признаваться в этом, конечно, но сейчас ему, похоже, нужно отрубиться лет так на десять. Говорят, у вампиров предыдущих поколений это было нормальной темой. Зачем спать в гробах, правда, не совсем понятно, но когда живешь на свете уже четвертый век, то наверняка вместе со старческим маразмом в твоей жизни появляются странные причуды. Хм. «Причуды». Слово-то какое замудренное. Явно взятое у Юи. Эх, как же все-таки разрулить ее проблемы и вернуть ее наконец в нормальное состояние? Для начала нужно хотя бы разобраться, в чем они состоят, эти проблемы. А для этого нужно подождать когда она проснется. — Эй. Это мое место. Аято распахнул глаза. Над ним стоял Шу. Стоял! Дело — дрянь. Сегодня явно не его день. Аято тут же сорвался с места и медленно и аккуратно уселся в кресло. Шу, не обращая на него уже ровным счетом никакого внимания, занялся своим любимым делом — лежанием на диване. Аято даже не догадался спросить, какого черта он не внизу. Какая упущенная возможность! Он слегка побарабанил пальцами по ручке кресла. — Шумно, — поморщился Шу. Аято тут же перестал. Может, пойти к Юи? А то проснется в мало знакомом месте и испугается. И так уровень стресса повышенный… Да, надо идти. Вот только где найти силы встать с кресла и открыть глаза? …Кто-то дотронулся пальцем до его щеки. Аято дернулся. — Надо же, совсем как настоящий, — спросонья Аято не мог понять, кому принадлежит этот голос. — Еще и двигается как живой! Палец ткнул его в щеку еще раз. — Юи, что случилось? — пробормотал он, внезапно вспомнив, куда собирался пойти. — Тебя нужно обнять? — Фу, ну и мерзость! Постыдился бы говорить такое при Тедди! Теперь Аято точно понял, кто склонился над ним. К сожалению. — Что вы здесь забыли? — спросил он у своих родных братьев. — Корректнее будет спросить, что ты здесь забыл. Тебе так не кажется, братец? — сказал Райто. — А вообще тебе следует поблагодарить нас за то, что мы спасли тебя. — Интересно, от чего же? — От праведного гнева нашего младшего сводного брата, — ответил Райто шепотом. — Он воспринял новость о состоянии нашей сучечки очень близко к сердцу. — Он страшно ругался, — подтвердил Канато. — Говорил, что хорошенько с тобой поквитается, как только увидит. Мы оставили ему работу по уборке, а сами пришли к тебе. На то, чтобы сбежать, у тебя есть около часа, братик Аято. — Значит, все уже в курсе, — Аято закатил глаза и встал с кресла. — Все же, братец, что за напасть приключилась с нашей сучечкой? — донесся до него голос Райто сзади. За окном уже светло. И Шу на диване нет. Все-таки нужно было с самого начала пойти к себе в комнату. — Это не вашего ума дело, — грубо ответил он. — Но мы ведь волнуемся, — сказал Канато. — Она как-никак наша мамо… то есть сестренка. — Тем более, много разных слухов сейчас ходит., — ох уж этот жук Райто. Гребаный любитель интриг и недосказанностей. Аято остановился. — Каких слухов? — спросил он. Райто хмыкнул. — На днях одна наша посетительница рассказала мне, что якобы в последнее время начала действовать группировка из людей, которые как-то связаны с Охотниками. Они занимаются тем, что изымают людей, находящихся в тесной связи с вампирами, и эвакуируют. Судя по всему, с желаниями своих собратьев они не считаются. Они называют себя «Братством Токийской башни», потому что основное место их собраний якобы находится именно там. Не стала ли наша сучечка их новой целью? Токийская башня… Черт! Вот почему нужно дотошно планировать первое свидание! — Не знаю, — просто ответил Аято, сжимая кулаки. — Может, лучше будет затаиться, братец? — наигранная забота Райто начинала раздражать. — Если эти людишки связаны с Охотниками, то ты тоже попадаешь под удар. В конце концов, ты же пил кровь сучечки, и след от твоих клыков на ее шее очень заметен. — Они еще и редкой формы, потому что наша мамочка — демоница, — напомнил Канато. — Охотникам будет нетрудно понять, что это сделал именно ты. — Похрен, — сказал Аято, недолго думая. — Главное, чтобы они не забрали Юи. Она боится людей еще больше, чем нас, хоть и говорит, что это не так. Если она вдруг окажется среди них совсем одна… хорошим это не кончится. Если это действительно они, то нужно встретиться с ними и перетереть как следует. — Убьешь их всех? — усмехнулся Райто. — Нет. Блинчик их боится, но… это ее сородичи. Тем более, с ними же можно как-то договориться? Аято направился к лестнице на второй этаж. — …А ты изменился, братец, — снова остановил его голос младшего брата. — В каком смысле? — Его Величество Аято Сакамаки раньше не заботили ничьи проблемы кроме его собственных, — пожал плечами Райто. — Его Величество было выше всех остальных и никогда не нуждалось ни в чьей помощи. А если что-то было не по его, то о никаких переговорах и речи не шло, не говоря уже о… ты что, клыки недавно подпиливал? Уму непостижимо. С каких же пор все так изменилось? Это Юи Комори так повлияла на тебя? Господь, его манерность и фамильярность так бесит! — А ты никогда не думал о том, что я могу захотеть круто изменить свою жизнь? — в голосе Аято наверняка было слышно раздражение. — Например, не быть говнюком, который считает себя в каждой жопе затычкой? Стать, не знаю, лучше? Умнее? И не наступать по сто раз на одни и те же грабли?! — Ты слышал это, Тедди? — шепнул Канато, прекрасно зная, что Аято его услышит. — Кажется, настало время вызывать врачей, а еще лучше экзорцистов. Братик Аято сошел с ума. Мамочка никогда бы такого не одобрила. — Да, ты спросил у матушки разрешения? Все же это очень серьезное и ответственное решение, — протянул Райто. — Сейчас самое время. Она сейчас как раз в твоей комнате. Зайди туда и хорошенько поговори с ней по душам, братец. — Сука, да что вы заладили! — не выдержал Аято. — Юи — не она, ясно вам?! И только посмейте ляпнуть такое при ней — прибью и одного, и второго! — Он вернулся! Братик Райто, он снова здесь! — захлопал в ладоши Канато. — Да, он здесь. Страшный в гневе, умный, образованный, лучший сын своей матери, Аято, — продолжил Райто. — Истинный наследник семьи Сакамаки! — воскликнули они оба. У Аято уже не было сил злиться на них. Он держался за перила лестницы на второй этаж. Если он сейчас поднимется по ней и откроет дверь в свою комнату, то окажется рядом с Юи. Она-то не будет издеваться над ним. С ней ему точно будет хорошо. Но Аято так и не наступил на первую ступеньку. Он и сам не понял почему. — Почему всегда так происходит? — спросил он и сам удивился своему спокойствию. — Почему с гребаного детства вы вечно тыкаете меня мордой в мою «избранность»? Чем заслужил такую честь? — Но ты ведь действительно был «избранным». Всегда. С рождения, — сказал Канато. — Ты был любимчиком у мамочки, ее гордостью. А мы всегда были лишь ненужным дополнением к тебе. — Да не заливайте. Не было такого, — начал Аято. — Так было всегда, поэтому для тебя это в порядке вещей, братец, — пожал плечами Райто. — Вспомни: всякий раз, когда матушка приходила к нам во время игры, она забирала именно тебя. Открытки на день рождения от отца тоже вручались именно тебе. Твоя учеба и твои проблемы всегда были в приоритете… — Потому что ты старший. Ты наследник, — пробубнил Канато. — Мы родились в один день, но тебе повезло стать самым старшим из нас и заполучить все внимание себе. Это несправедливо. — А вы думаете, я все это время в шоколаде жил? — Аято стиснул зубы. — Ваше счастье, что на вас не обращали внимания. Потому что вас не заставляли учить политологию, когда ваши братья гоняют мяч на улице, как все нормальные дети. Вам не указывали, с кем дружить, с кем встречаться, во что одеваться, как вести себя дома и в обществе, потому что «ты же наследник, ты должен быть лучшим, ты не должен проиграть.» На вас не возлагали миссию вернуть отца в семью и спасти несчастную безутешную мать. В конце концов Шу не избил вас до полусмерти, потому что любимая маменька попросила показать ему, кто среди вас двоих больше достоин места наследника. — Но ведь лучше уж такое внимание, чем тотальное игнорирование твоего существования, — сказал Райто. — Такое внимание лучше, чем использование твоей комнаты как склад ненужных подарков от ненужных поклонников, — сказал Канато. — Сука, вы не понимаете… — И ты тоже, братец Аято, — на этот раз хмыканье Райто вышло совсем не театральным. — Не очень приятно, знаешь ли, когда подходишь к собственной матери, чтобы столкнуть ее с балкона, а от нее вместо гнева и нравоучений слушаешь о том, что «Аято не мог такого совершить, это та пигалица надоумила его, да как так можно?» — и так далее. В такие моменты невольно осознаешь, что твоя собственная мать — чуть ли не единственная женщина, любви которой ты так и не смог добиться. — Мы же изначально хотели убить ее только вдвоем! — вдруг воскликнул Канато. — А потом объявился братик Аято со своим разбитым сердцем и испортил нам все! Даже тут ты умудрился переключить все внимание на себя! И как после этого прикажешь к тебе относиться?! Аято сжал кулаки и стиснул зубы. Да как они не понимают! Если б он только мог — отдал бы им это дурацкое материнское внимание без остатка. Но где же тут его вина? В том, что он старший? В том, что не просил мать обращать внимание не только на него? В том, что захотел избавиться от того, что испоганило ему всю жизнь и наконец-то заиметь с братьями что-то общее, помимо детских игр и общих родителей? А может он действительно говнюк и ничего не понимает? — Она уже умерла, — сказал он. — Того, что так раздражало вас все эти годы, тоже нет. Я не собираюсь исполнять ее прихоть и становиться королем. Так что если интересует статус отца — вперед и с песней. — Умерла, но не совсем, — сказал Канато. — Она жива в теле твоей новой подружки. И тебя, который решил пойти против собственной матери, это не смущает? — Представь себе, нет! — снова перешел на крик Аято. — Отстаньте уже от нее! Ей и так говна в жизни хватает! — Кстати об этом, — снова в голос Райто вернулась вкрадчивая и театральная манера. — Наша сучечка ведь знает, как именно умерла матушка? — Конечно знает. К чему вопрос? — Ты ведь сказал, что хочешь измениться, начать все с чистого листа? Но вот вопрос: получится ли у тебя это, если позади проступок такой величины? Наша сучечка ведь воспитывалась в церкви? Сможет ли она по-настоящему закрыть на такое глаза? Аято открыл рот для дерзкого ответа, но слова застряли у него в глотке. Почему-то в мозг сильно врезалась эта фраза. Действительно, сможет ли Юи закрыть на это глаза? Сможет ли принять его таким, со всеми скелетами в шкафу. Хватит ли у нее терпения дождаться, пока он изменится? Почему она вообще с ним? Потому что любит? Или потому что нашла в нем того самого «покровителя», которого в любой момент можно бросить, когда предоставится вариант получше? Черт, зачем он вообще об этом задумался?! Потому что только что полученный опыт с братьями показал, что Аято слишком многое в жизни принимал как должное. «Ты должен усвоить, что настанет момент, когда тебе не от кого будет ждать помощи. И если в этот момент ты будешь слабаком и неучем, то тут же погибнешь. Так почему бы этому не произойти сейчас, раз ты не хочешь становиться лучшим? Такой сын мне не нужен. Мой сын — тот, кто никому и ни в чем не будет уступать.» «Мой отец говорил, что настоящие мужчины не валяются у женщин в ногах, прося денег, а зарабатывают их сами. Прощайте.» «Он что?! Надеюсь, ты дал сдачи этому подонку и не ударил в грязь лицом? Умница, хороший мальчик. Мамочка гордится тобой. Мы еще покажем сынкам Беатрикс, кто является истинным наследником.» «Моя вера… совершенно законна. Она стоит у самых истоков истории всего человечества.» «Если ты докажешь всему миру, что ты лучший, то твой папа вернется к нам. Он выгонит всех остальных. Останемся только мы. И все мы будем счастливы: и ты, и твои братья, и я. Ты ведь хочешь сделать мамочку счастливой, Аято? Вся моя надежда только на тебя.» «Если я скажу это, боюсь, ты сочтешь это за жалобу и снова будешь ворчать на меня и обзывать «неженкой» или «папенькиной принцессой», как ты обычно это делаешь.» «Ни одно существо в мире не будет ценить тебя и восхищаться тобой так, как ценю тебя и восхищаюсь тобой я.» «Я не желаю обсуждать это с тем, кто убил родную мать.» — Сестренка Юи, с пробуждением. — Спасибо, — ответила растрепанная и зевающая Юи, спускаясь по лестнице со второго этажа. Она слегка потрогала Аято по плечу. Он живо обернулся. — Выспалась? — спросил он. — Да, вполне. Спасибо, что привел меня сюда, — Юи впервые за несколько дней улыбнулась. — А тебе удалось поспать? — Да. Юи сама попыталась взять его за руку. Аято до этого и не осознавал, насколько ему с ней хорошо. Она его любит. Точно ведь любит! Иначе бы не держала сейчас за руку и не спрашивала, выспался ли он! Либо Аято совсем ничего не понимает в жизни. А если Юи его любит, то ее проблему точно нужно решить. Кто же стучал в ее окна по ночам? Ответ не пришлось долго искать. Вот он, лежит у нее в комнате. Три письма с подписью «БТБ». Говорите, сделка? Говорите, встреча под Токийской башней? Будет вам встреча, дорогое братство. Аято даже знает, что вам нужно. Оно лежит у них в холодильнике. Одного бутылька им хватит. Хотя бы для затравки. Осталось только понять, как сделать так, чтобы Юи об этом не узнала. Лишние поводы для волнения ей явно не нужны. И тут решение нашлось быстро. Юи наливала себе чай. Аято сжал бутылек со снотворным в кулаке.***
Они сели пить чай. Но, как бы Юи ни пыталась, она не могла сделать и глотка, поскольку все ее силы уходили на мысли о том, какой она ужасный человек. Насколько же низко нужно пасть, чтобы подлить мужчине, который говорит, что любит тебя и доверяет тебе, снотворное в чай! Снотворное, которое дал его сводный старший брат! Уму непостижимо! Должно быть, Юи окончательно сошла с ума. Нет, это неправильно! Нужно помешать Аято выпить чай, пока не стало слишком поздно. Так кричала внутри себя Юи, но так и не смогла ничего сделать: руки просто не слушались. Впрочем, Аято и не спешил пить чай. Так они и сидели друг напротив друга, одинаково поднеся чашку к губам и одинаково пристально смотря друг на друга. — Ты почему не пьешь? — первым нарушил тишину Аято. У Юи едва хватило сноровки удержать чашку в руках. — Я-я… Просто задумалась, — пролепетала она. Аято лишь хмыкнул в ответ и отпил из чашки, захлюпав. Какая же она глупая! Нужно хотя бы сделать видимость того, что она не наблюдает во все глаза, когда же Аято уснет. Юи сделала вид, что пьет, даже не чувствуя вкуса чая. Она продолжала внимательно следить за Аято и отводить взгляд, как только он смотрел в ее сторону. В конце концов, будучи не в силах выдержать предполагаемый исход чаепития, Юи набрала в рот побольше чая, но, так и не сумев проглотить, вышла вон из кухни, лучезарно улыбаясь. Путь ее закончился в ванной, где она выплюнула коричневую жидкость в раковину. Умыв лицо и поняв, что нужно как-то обосновать свой побег с чаепития, она громко и показательно зевнула. Хлопнула дверью в свою комнату. Легла на кровать. Укрылась с головой одеялом. И принялась пристально слушать. Вот Аято встал из-за стола. Вот открыл холодильник. Отправился в спальню. К ней. Скрипнула дверь. Она закрыла глаза. Впрочем, Аято тут же вышел. Так, лег на свою кровать. Тишина. Юи полежала еще пару минут, боясь пошевелиться, пока не решила: пора. Ночные вылазки за ворота церкви научили ее одному важному навыку: двигаться практически бесшумно. И вылезать из окон, цепляясь за уступы. Все было спланированно и рассчитано. Под подушкой у Юи лежали кинжал и карта с маршрутом до Токийской башни, под окном были подготовлены обувь и легкий шарф, нужный лишь для того, чтобы прикрыть шею, а точнее — след от укуса Аято на ней. Юи очень хотелось верить в то, что никто из этих людей не увидел его. Меньше всего ей хотелось, чтобы у Аято были еще какие-либо проблемы из-за нее. Когда все было готово, Юи отворила окно. В ее плане был всего один изъян: дом, в котором жили они с Аято, был построен совсем недавно по каркасному методу, поэтому выступов имел не так много, как хотелось бы. Но Юи, сглотнув, все равно выставила ногу в оконный проем. «Я уже не та, что раньше. Я стала сильнее. У меня хваткие и цепкие пальцы. У меня все получится,» — думала она, слезая по почти гладкой стене. Ладони неистово потели, но она все равно спускалась, стараясь не смотреть вниз. В конце концов ее нога сорвалась. И Юи упала. И приземлилась точно на обе ноги, пролетев расстояние, едва ли превышающее половину ее роста. Она сумела подавить радостный крик. Ликовать было рано. Судя по карте и воспоминаниям с первого в жизни свидания, путь ей предстоял не самый близкий. Но это не пугало Юи. Главное — успеть на встречу в девятом часу вечера. И покончить с этим раз и навсегда. Может, все-таки стоило рассказать Аято? — Все будет нормально, мама, — заверила Юи, бредущая по темнеющей улице. — Я быстро вернусь. Он ни о чем не узнает. Я не об этом. Опасно девушке бродить по улицам одной в такое время. Тем более, мы не знаем, каковы реальные намерения этой кучки людей. Их явно больше, чем один, и если они решат напасть, то тебе нечем будет даже противостоять им. А в этом случае иметь на подхвате вампира, который, если повезет, может напугать их одним своим видом, может быть очень даже полезным. — Я справлюсь, — в который раз повторила девушка. — Помощь Аято не понадобится. Он и так достаточно пострадал из-за меня. Никак не могу понять, в качестве кого ты видишь моего сына. Если в качестве оружия в жизненной борьбе, то ты используешь его крайне нерационально. Оружие нужно использовать постоянно, иначе оно заржавеет и станет бесполезным. — Он — не оружие! Я никогда и не думала о нем в таком ключе! — вдруг возмутилась Юи. — Это… это ведь немыслимо! Он ведь… сказал, что любит меня. Оружие привязано к хозяину, который за ним ухаживает. Это естественно. — Разве это не игра с чувствами, в которой ты меня обвиняла? Именно она. Но на войне ведь все средства хороши, верно? — Что ты хочешь этим сказать? Ты никогда не думала о Рихтере, как о своем инструменте в жизненной борьбе? — Мама, я просила больше не говорить о нем. Ой, извини. Я просто подумала, что ты достаточно взрослая девочка, чтобы бесстрастно и хладнокровно обдумывать свои прошлые поступки и определять, почему ты поступила так, а не иначе. — …Скорее уж я для Рихтера была инструментом. Главное правило для хозяина: никогда не привязываться к оружию слишком сильно. Каким бы ценным оно ни было, рано или поздно оно может поломаться, а излишняя привязанность не позволит быстро найти ему достойную замену. Также нельзя позволять оружию брать над хозяином верх. Иначе хозяин потеряет всякую власть над ним. — Этим ты хочешь сказать, что изначально я видела Рихтера только как проводника на свободу, но затем была очарована им и стала инструментом уже для него, мечтая уже о свободе вместе с ним? Стыдно признать, но на самом деле я не знаю, что хотела этим сказать. Считай, что я просто поделилась жизненным опытом в попытках найти тему для разговора. — Хорошо. …Вся башня светилась огнями. Ее было видно издалека. Юи поправила волосы и быстрым шагом направилась к ней. Она шла сюда около часа. Юи внимательно оглядывалась по сторонам, чтобы понять, к кому именно она пришла. По всем сторонам, кроме задней. А зря. Потому что сзади до нее кто-то дотронулся. Реакция последовала немедленно: Юи закричала, выхватила кинжал и обернулась. «Только бы их была не толпа, только бы не толпа!» — молила она Всевышнего, боясь открыть глаза. Вот именно об этом я и говорила! — Сейтаро, мелкий хулиган! Что ты уже успел натворить?! — раздался грубоватый женский голос где-то далеко. — Да ничего еще не успел! Она сама закричала! — раздался мужской голос. Уже намного ближе. Юи раскрыла глаза. Перед ней стоял мальчик с грозными бровями, сведенными к переносице. Его длинные волосы были завязаны в хвост на затылке. А на щеке красовался шрам. — Чего нож на меня наставила? Еще один оставить хочешь? — грубо спросил он, и его голос сорвался. Юи поняла, что, должно быть, у него начались мутации голосовых связок. — Извини, — она покраснела и убрала руки за спину. — И за тот раз тоже. Я… не хотела ранить тебя. — Ничего-ничего. Ему иногда полезно. Рядом с мальчиком образовалась женщина с короткой «мужской» стрижкой. — Тем более, этот шрам стал для него лишним поводом покрасоваться перед девочкой, которая ему нравится, — шепнула она. — Не начинай, ма! — тут же ощетинился юноша. Женщина закатила глаза. — И вообще, Сейтаро Миура, — сказала она, — вместо того, чтобы первым делом злиться на гостью, нужно сначала представиться! — То же самое можно сказать и о тебе, — пробормотал Сейтаро. Видно было, что женщина была на грани того, чтобы хорошенько разозлиться, но она сдержалась. — Вы все-таки пришли, — она улыбнулась и поклонилась. — Рады приветствовать Вас у нас. Мое имя Рэм Миура, а этот молодой человек — мой сын. — Очень… приятно, — ответила Юи, сглотнув. Она вдруг поняла, что ее на первый взгляд безупречный план имел еще один изъян: она не придумала, как ей представиться людям! Но допроса от Рэм Миуры не началось. — Пойдем с нами, — сказала она. — Представим тебя остальным. И чаем напоим. Из термоса. Сердце все еще бешено стучало, когда Юи шла за ними. В любой момент она была готова повернуть назад, но боялась, что и правда так сделает, остановившись на полпути. Все еще свежи были воспоминания о зиме, магазине и скотче, пусть и прошло уже довольно много времени. Но Юи уже не та, что раньше. Она свято верила в это. Ей хотелось верить. — Почему дрожишь? Замерзла? — обеспокоенно спросила Рэм. — Хочешь, отдам тебе свою куртку? — Нет, я в порядке, — Юи сглотнула. Рэм дотронулась до ее лба ладонью. — Температуры, кажется, нет, — улыбнулась она. Юи, у которой от этого действия сердце ушло в пятки, шумно выдохнула. От удивления и… облегчения. Но нельзя расслабляться! Нельзя! Но почему эта женщина не боится ее? Даже если видела ее облик и трогала ее кожу? Так интересно это узнать. Но уместно ли спрашивать о подобном? — Я п-прошу прощения, — снова любопытство взяло верх над другими, скрытыми чувствами. — Разве В-вы не боитесь м-меня? Не принимаете за… в-вампиршу? Темные глаза Рэм — совершенно обычные для человека — посмотрели на нее. И улыбнулись, образуя вокруг себя маленькие морщинки. — Раньше меня звали Рэм Шиноби, и в моем личном деле местом работы было указано японское подразделение Международной службы по взаимосвязям вампиров и людей, — сказала она. — Четырнадцать лет назад пришлось подать в отставку из-за заботы об этом чуде с бронхиальной астмой. Она бросила взгляд на сына. Он закатил глаза и издал шипящий звук, свойственный представителям семейства кошачьих. — Так что я точно могу отличить человека от вампира, — заключила женщина. Она улыбалась. И на лице Юи невольно растеклась улыбка. Хотя рассудок и говорил, что Охотников ей нужно опасаться еще больше. Ибо кто знает, сколько людей могло быть посвящено в тайну эксперимента «Юиделия»? — Эй, все! К нам гости! Людей было много. Мужчины, женщины, дети, старики. И они, все до единого, приветливо улыбнулись Юи. Она замерла, и волна опасливой и боязливой радости накрыла ее. От смеси таких противоположных чувств сердце забилось чаще. Все они звали ее к себе. Люди. Такие же, как она. — Чего застыла? — слегка подтолкнул ее Сейтаро. — Не жди, когда пригласят, а то ничего не достанется. — Сейтаро, неужели нельзя быть хотя бы немного повежливей! — осадила его мать. — Или я многого прошу? — Кончай, ма! Развела тут драму на пустом месте. — Смотри мне: будешь грубить матери — все расскажу твоему отцу. Уж он-то точно сможет тебя приструнить! Юи пошла вперед, ведомая своими странными чувствами. Только сейчас она поняла, что даже не прикрыла ничем лицо и голову. Неужели предвидела, что здесь ее примут так радушно такой, какая она есть? Я бы советовала не расслабляться, дорогуша. В конце концов мы еще не знаем, каковыми будут их требования. Юи понимала это. Прекрасно понимала. Расслабляться нельзя. Но так хочется. Это ведь так приятно — чувствовать себя «своей». Хотя бы краткий миг. Людей было много. Они говорили свои имена, и Юи едва запоминала их. Хорошо она запомнила только Тсубасу, потому что именно она была той самой девочкой, которая нравилась Сейтаро. Это было видно невооруженным глазом, особенно в случаях, когда юноша стыдливо отворачивался от нее, чтобы воспользоваться ингалятором. У всех этих людей была жизнь, была семья, была мечта, и никогда Юи еще не было так приятно осознавать, что у нее тоже есть все это. Или, во всяком случае, было. Было… Чай был вкусным, слушать рассказы других было интересно, но… Чего-то недоставало. Чего-то очень важного. Мечты? У Юи она была. И сейчас она есть. С детства она не изменилась. Нет, все-таки изменилась. Но каким образом? Какую форму она приобрела? Возможно ли теперь ее исполнить? — Ну, раз уж все мы расслабились, то можно поговорить и о реальных делах, — сказала Рэм. — Как я и сказала, мы готовы выслушать любые твои требования. В обмен на то, что нам нужно. — Могу я для начала узнать, что это за вещь? — спросила Юи, сглотнув. — Ведь есть вероятность, что я не смогу исполнить ваших требований. — Сможешь, не сомневайся, — сказала женщина. — А вот чего ты хочешь? «Чего я хочу?» — проговорила Юи этот вопрос в голове как можно медленнее. Ее сознание улетело далеко во времени и пространстве, в мир, привычный и знакомый с детства. Мир роз, проповедей и ворот церкви. Мир, который украшала одна мечта. Мечта о Voyage. Voyage — какое прекрасное слово! Какая прекрасная мечта! Эти люди тоже мечтают об этом. Они мечтают попасть в Киото, куда попали все люди, все их родственники. Киото звучит очень здорово, но… Но чего-то не хватает. Чего же? — А-А-А-А! ТАМ ВАМПИР! — воскликнул кто-то. Все встали и обернулись. Юи сделала так же, повинуясь общественному движению. Рэм стояла впереди всех, загораживая остальных руками. — Главное — сохранять спокойствие, — говорила она. — Это урожденный вампир, а значит он полностью осознает себя и свои действия. Сейчас его время, поэтому ни в коем случае нельзя агрессировать. Вполне возможно, что он просто пройдет мимо. Юи привстала на носки и вытянула шею, чтобы выглянуть из-за высокой фигуры Рэм Миуры. Ветер подул ей в спину. И будто бы все препятствия разом пропали. Будто все люди тут же расступились, но взяли ее за руки. Как «свою». Только потом она поняла, что все это взаправду. Потому что она совершила действие, очень естественное для себя, но непривычное для других, — тихо назвала Аято по имени. Он стоял от нее далеко, но Юи отчетливо могла видеть его глаза и чувствовать его настроение на неясном ей уровне. Аято был удивлен и… расстроен? Ему больно. Иначе бы он не хмурил так брови и не сжимал бы так кулаки. Он далеко от людей. Он не «свой» для них. Но Юи они приняли. У нее вдруг заболело сердце. Ей вдруг стало отвратительно находиться среди этих людей и быть для них «своей». Но она не двигалась с места. Почему Аято здесь? Как он нашел ее? Она не знала этого и не хотела знать. Его глаза и его боль — вот что волновало ее сейчас. — Ты его знаешь? — спросили у нее. Юи не ответила. Она не просто знает его. Их связывает большее, чем просто знакомство. Намного большее. Юи наконец-то нашла в себе силы податься телом вперед, когда Аято замахнулся правой рукой и что-то кинул. Все ахнули, а Юи протянула руки вверх, чтобы поймать это. Почему-то она знала, что это предназначено именно для нее. Открыв свои ладони, Юи обнаружила маленькую баночку с препаратом из их холодильника — временной надеждой человечества. Но когда она подняла глаза, Аято уже не было. — Вот это было нам нужно, — сказала Рэм. — Тсубаса, веди сюда братишку. Все отпустили руки Юи. «Свои» зашевелились вокруг нее, пока она была слишком погружена в свои мысли, чтобы двигаться. Почему он ушел? Почему ничего не сказал ей? Он разочаровался? Обиделся? Из размышлений ее вывел знакомый до боли хрип. Юи мигом выхватила кинжал и обернулась. — Оперативность не хуже, чем у Охотницы. Это похвально, — сказала Рэм. — Но опусти оружие. Его нужно спасти. Юи увидела обращенного. Маленького мальчика, лет семи. Его руки были связаны. — Это., — начала Юи. — Мой младший брат, — сказала Тсубаса. — Его укусили около месяца назад. Сейчас, кроме него, у меня больше никого нет. — Спасти брата было ее заветным желанием, — вдруг подал голос Сейтаро. — Поэтому я пошел к вампирам. Я думал, что они могут знать, как вылечить человека от вампиризма. — И ничего мне при этом не сказал! Я же чуть с ума не сошла! — воскликнула Рэм. — Ма, ну хватит! Проехали уже! В общем, в конце концов я наткнулся на того очкарика, который проводил эксперименты над обращенными. И на тебя, которая приходила к нему несколько раз и забрала в итоге препарат. Юи сжала свою одежду. Они просили помощи. Никакой опасности не было. Хвала Всевышнему. — Препарат действует только в пятидесяти процентах случаев, — проговорила она. — Поэтому не знаю, поможет ли… — Поможет. Не сомневайся, — сказала Рэм, достав одноразовый шприц в упаковке. — Это ведь изобретение Джиллиан Роу? Обычным людям она сейчас известна под другим именем, но в официальном реестре вампиров она указана под настоящим. Уважаю ее право на конфиденциальность, но мне не хватает памяти запоминать ее многочисленные псевдонимы. Так вот, когда еще была на службе, мне довелось с ней общаться. Создание этого препарата было делом всей ее жизни, и Охотники всячески оказывали ей сотрудничество. Так что кое-что в этом я смыслю. Тсубаса, заставь братишку вспомнить о том, кто он такой. Поговори с ним, напой его любимую песенку — что сочтешь нужным! — Л-ладно, — испуганно пролепетала девочка и опустила голову к мальчику с красными волосами и янтарными глазами. — Привет. Ты помнишь, что тебя зовут Натсумэ? Я Тсубаса, твоя сестра. Наши родители — врачи. Мама — стоматолог, а папа — эндокринолог. Ты любишь мультики про супергероев, а твой самый любимый шел по телевизору сразу после того, как ты приходил из школы. Помнишь музыку из него? Она напела простенькую песенку. На припеве Юи, на которой уже не было лица, услышала, что обращенный тихонько подпевает, и будто бы его взгляд стал более осмысленным. — Отлично, — в этот момент Рэм взяла руку мальчика и вколола ему препарат. Он потерял сознание. Тсубаса тихо ахнула. — Когда он очнется, то станет прежним, — заверила ее бывшая Охотница. — Правда? — спросила Тсубаса, и в подтверждение слов Рэм волосы мальчика начали темнеть. — Спасибо. Спасибо большое! — Спасибо, — сказала Рэм Юи. — Если хочешь, можешь присоединиться к нам. И в ближайшее время мы обеспечим твою эвакуацию. Voyage! Voyage! Voyage! Юи жила ради него! Она была создана для этого! Наконец-то ее мечта сбудется! Но… Нет, что-то не так. Откуда эта пустота в сердце? Чем ее заполнить? Разве Voyage ей не хватает для полного счастья? Нет, одного этого мало. Нужно что-то еще. Нет, не что-то. Кто-то. «Вот-вот, ваяж, точняк. Так вот, если это все еще актуально, давай махнем туда вместе.» Да. «Ты вообще мне так нравишься, аж сам в шоке.» Да! «Я не хочу тебя отпускать. Хочу сидеть так еще долго-долго.» Да, да и еще раз да! Это именно то, что ей нужно. Ведь без Аято Voyage уже не будет иметь смысла! Но почему это вдруг стало таким очевидным? «Потому что ты любишь его,» — сказал внутренний голос. Вот он, ответ! Он все это время лежал на поверхности, так почему Юи понадобилось так много времени, чтобы прийти к нему? Это — причина, почему она так чувствовала себя рядом с ним до сих пор. Причина, почему ей так больно от его ухода. Она любит его! Все это время она любила его! Не так, как Рихтера. По-другому. Зато совершенно искренне. И она обязательно скажет Аято об этом. Прокричит об этом громко-громко, потому что заставила его ждать слишком долго. — У тебя все в порядке? — вдруг спросили у нее. Юи мотнула головой, но это не помогло. Она продолжала светиться изнутри. — Нет, — ответила она. — То есть, я в порядке, но я не останусь с вами. Извините. Я должна идти. — Эй, а как же плата? — воскликнул Сейтаро. — Я помогла вам и поэтому, думаю, будет справедливо, если и вы поможете мне однажды, — немного подумав, ответила Юи и поклонилась. — Мне было очень приятно с вами, но мне нужно идти. — Пусть Сейтаро отвезет тебя, — сказала Рэм, кивая на мотоцикл, стоявший в стороне. — Это не будет считаться платой. Просто ни к чему девушке ходить по улицам одной в такое время суток. При виде мотоцикла Юи сглотнула, но все равно благодарно поклонилась: — Спасибо. Я не забуду вашу доброту.***
Тихо. Даже слишком тихо. Тишина раздражала и пугала Аято. Он сидел на полу, а голова лежала на кровати. Он слушал стук собственного сердца, слишком медленный, чтобы наполнить звуком эту комнату. Слишком многие вещи в своей жизни он принимал как должное. Если маменька говорит, что он особенный, то она правда видит это, и Аято на роду написано стать королем. Если Джули признала, что он меняется, то можно смело пускать свое изменение на самотек. Если братья никогда открыто не высказывали ему претензии, то и проблема не в Аято, а в них. И если Юи согласилась с ним встречаться, то она априори его любит. Да, бывают в жизни огорчения и разочарования. Но сука, пережить это все за один день как-то вообще не прикольно! Оказывается, он мог и не быть мамочкиной последней надеждой! Стоило только родиться вторым или третьим! И все было бы замечательно! Он мог бы жить так, как ему хотелось. Да, без открыток на день рождения от отца и без этой хваленой материнской любви, зато с нормальными нервами! А Юи? Она выглядела счастливой, попивая чай в палаточном лагере прямиком под Токийской башней. Конечно — сородичи в кои-то веке впервые отнеслись к ней нормально. И Аято, конечно, безумно рад за нее, вот только… ему-то что теперь делать? Он ведь с самого начала нужен был в качестве замены всех людей на планете. И теперь Юи пойдет к ним — сомнений никаких. А как быть ему? Куда бежать? Какой вообще смысл теперь… в чем-либо? Какого черта Юи вообще оказалась там?! Она ведь выпила снотворное и пошла спать — Аято сам видел! Или спала уже не она? Черт, нужно было проследить за ней, а не плеваться собственным чаем в ванной. Хреновый из него выйдет киллер, нечего сказать. Аято со злостью вошел в комнату Юи. М-да. В очередной раз он убедился, что его девушка по сравнению с ним — сверхразум. Или ее уже надо называть бывшей девушкой? Аято захлопнул открытое нараспашку окно и вернулся к прежнему занятию: стал предаваться унынию в своей комнате. Это были его первые отношения, где он признался первым. Первый блин комом. Так, вроде, говорят? Аято закрыл лицо руками. Какой же он говнюк. Клинический случай. Какие, на хрен, блины? Он хотел правильных и счастливых отношений, а в итоге сел в лужу из-за собственной мудаческой натуры. Если бы он был своей девушкой, то тоже бы себя бросил. Сука, ну почему так тихо?! Хоть вешайся, честное слово. Господь, как же хочется увидеть Юи. Почему она оставила его? Им ведь было так хорошо вместе. Или хорошо было только ему? Но даже так. Ему ведь было не просто хорошо — ему было охренеть как замечательно! Она ведь такая хорошая, такая милая, такая… да вообще она супер! Руки Аято опустились на рот. Он будет очень долго и очень сильно скучать по ней — он знал это. Резкий звук нарушил тишину в квартире. Хлопнула входная дверь. Он даже не закрыл ее на ключ. Кретин. Потом были шаги и запах ядреных духов. Юи стояла перед ним, явно воодушевленная и запыхавшаяся. Но когда они встретились взглядами, она смутилась и сцепила пальцы в замок. — Аято, я., — начала она быстро. — Молчи. Не говори ничего, — тут же прервал ее Аято. На самом деле он хотел сказать совсем другое. Много чего. Кажется, что даже больше, чем его черепная коробка может в себе уместить. «Не уходи. Пожалуйста, только не уходи. Не говори, что мы расстаемся. Не говори, что я тебе не нужен. Ты такая красивая. Пожалуйста, не оставляй меня одного. Давай посмотрим фильм или поделаем еще что-то, что ты давно хотела сделать. Ты можешь не любить меня, тебе может быть все равно на мои изменения, но не уходи.» Это то, что он не смог сказать ей словами через рот. Юи продолжала стоять перед ним и смотреть прямо ему в глаза. Создавалось впечатление, что она читала что-то на нем. В конце концов она села рядом с ним. Многозначительно посмотрела на него. По-прежнему молча. Как вдруг поднялась и отправилась в свою комнату. Оттуда она вернулась с блокнотом и ручкой. На первом же листке она быстро что-то написала, вырвала его из блокнота и протянула Аято. Блин, как можно так быстро, но при этом так аккуратно писать? Так думал Аято, пока не прочитал: «Я люблю тебя. Я поняла это совсем недавно. Прости, что заставила так долго ждать.» Аято перечитал это раз пять и понял, что зрение и знание родного языка все-таки не подводят его. Поэтому он ущипнул Юи за плечо. Из-за этого действия она смущенно отвела взгляд и заправила волосы за ухо. Это заставило Аято задуматься. — Подожди… Ты разве… не пойдешь тусить с людьми и все такое? Юи удивленно посмотрела на него и снова принялась быстро строчить. Вскоре в руках у Аято оказался еще один листок из блокнота. «Нет. Я никогда и не собиралась делать этого.» — Но… как? — Аято никак не мог срастить очевидные вещи у себя в голове. Юи снова начала писать, но тут же зачеркнула что-то и вырвала лист из блокнота, скомкав его. — Ты можешь говорить! Не нужно писать! — в растерянности воскликнул он. — Я люблю тебя, Аято! Действительно люблю! Очень сильно! — выпалила Юи с видом, будто была не в силах больше держать это в себе. — Я начала с тобой отношения, не разобравшись толком в своих чувствах. Это было ошибкой. Но сейчас я во всем разобралась и поэтому… Аято, если т-ты не против, д-давай встречаться. Уже по-настоящему. Я буду выкладываться на полную, обещаю. Я… разобралась с людьми, поэтому больше не буду будить тебя. Блин, ну какая же она милая. Хоть сейчас накинуться бы и заобнимать. Но Аято все еще не был готов так резко переключаться из минорного настроения в радостное. — То есть ты… реально меня любишь? — Да, — ответила она с улыбкой. — Даже несмотря на то, что я — инфантильный говнюк, который провалился за шаг до высшей лиги, так и не смог с отличием закончить школу и получить авторитет среди братьев? — Это плохо, что ты такого мнения о себе, но да. — Несмотря на то, что я убил собственную мать? — Мы ведь договорились больше не обсуждать эту тему. — Несмотря на то, что я так и не смог разрулить все твои проблемы? — Но ты ведь помог мне. Ты принес препарат, — Юи погладила его по руке. — Тем более, тебе совсем не нужно решать мои проблемы за меня. Просто… будь рядом. Не оставляй меня одну. — Но я ведь даже… ни хрена не лучший. — Ты лучший. По крайней мере для меня. Она смотрела на него и улыбалась. Она его любит. Почему от осознания этого в носу так защипало? Нет, в таком состоянии целовать ее точно нельзя. — Можно… я тебя обниму? — неожиданно для самого себя спросил Аято. — О таком можно и не спрашивать, — ответила Юи и раскинула руки. Аято положил голову на ее колени и обхватил руками ее талию. Ее кожа теплее, чем у него, но все еще прохладная. Сочетание мягкости и температуры в самый раз. — Ты выглядишь грустным, — раздался голос Юи над ухом. — Что-то не так? — Нет. Я рад. Я очень рад, — ответил он, упираясь лицом в низ ее живота. — Просто… неожиданно это все. Я думал, что ты скажешь о том, что мы расстаемся, что ты уходишь к людям, что та уличная кошка сдохла и еще что-нибудь в этом роде. Над ухом он услышал не смешки, а всхлипывания. Он поднял голову. По щекам Юи действительно текли слезы. — Ты чего плачешь? — Тебе, должно быть, было очень больно все это время из-за моих проблем и чувств, хотя у самого их было не меньше, — ответила она. — Я так виновата перед тобой. Аято ущипнул ее. — Это я тут, вообще-то, в три ручья рыдать должен, — сказал он. — Ты… ты можешь плакать… если тебе этого хочется, — Юи продолжала плакать. — При мне ты можешь плакать. И злиться, если тебе что-то не нравится. Аято хмыкнул и снова лег головой на ее колени. Нет, блинчик, при тебе он точно не сможет зарыдать. Быть может, когда-нибудь, но точно не сегодня. — Если хочешь искупить свою вину, то погладь меня по голове, — сказал он. Юи перестала плакать. Только шмыгнула носом. — Х-хорошо. Ее пальцы оказались в его волосах и принялись слегка массировать кожу его головы. — Ты уже делала мне так. Очень давно, — сказал Аято, зевая. — Да. Тогда ты даже не оттолкнул меня. Почему? — Было приятно, потому что ты не дергала меня за волосы так, что скальп с головы снимался. — А сейчас тебе приятно? — Да. Очень. Было действительно приятно. Настолько приятно, что клонило в сон. Аято не понял, когда заснул.