Алые розы и серебряный кинжал

…Она понимает, что у нее нет оружия. «Бей, беги или замри,» — вот тактика, свойственная живым существам во время опасности. К сожалению, она пока только «замирает». Он подходит ближе. От него даже пахнет чем-то страшным, опасным и терпким. Он поднимает руку, и она тут же прикрывает свои голые плечи. Он заправляет прядь ее волос за ухо. Она делает шаг назад. Он, кажется, не замечает ее страха. — Я наконец-то нашел тебя, спустя столько времени. Его голос все такой же. Спокойный, вкрадчивый. Холодный. Она постепенно делает шаги назад. — Я волновался за тебя. Но ты, кажется, в порядке, маленькая принцесса. Старое прозвище бьется в ее голове набатом. Оно побуждает к действию. И она «бежит». Но недолго. Рука в кожаной перчатке все же хватает ее. Ей не нравится это так, как нравилось раньше. Между ей и им уже нет ворот церкви. Церкви больше нет. В руке в кожаной перчатке уже нет необходимости. Он тянет ее за руку и припирает к стене. С большой силой, но так, чтобы на ее голове не осталась шишка от соприкосновения со стеной. Она, прерывисто дыша, смотрит в его глаза, которые из красных сделались багровыми. — Как Вы нашли меня? Ее голос дрожит. Ей кажется, что это самый глупый вопрос, который она только могла задать. Но уже поздно. Он ухмыляется. — Это было не слишком трудно. У меня надежные информаторы. У нее перехватывает дыхание. Паранойя, отпустившая ее слишком рано, вновь охватывает ее. Его рука с плеча медленно, но уверенно плывет вверх по ее шее к ее подбородку. К линии ее нижней губы. Она отворачивает от него голову. — Не трогайте меня. Пожалуйста. Она слишком боится, чтобы говорить громко и грубо. — Ты непривычно холодна. Раньше ты была совсем другой. — Да, — она пытается убрать его руки. — Пожалуйста, не трогайте меня. — Я знаю, в чем причина. Он хватает ее голову и силой наклоняет, отбрасывая волосы в сторону. Она застывает. Вновь. Он дотрагивается до укуса на шее. Ей неприятно. — Тебя видели с ним, с юным принцем! — вдруг переходит на крик он. — Тебе по нраву пришелся молодой вампиреныш, которому ты сразу отдала всю себя, правда?! Она не может сказать ни слова. Ей страшно. Ей очень страшно. Оттого, что ОН на нее кричит. ОН никогда не делал так раньше. Он резко разворачивает ее лицо на себя, смотрит прямо в ее глаза, как смотрел в них всегда, будто ища в них что-то. — Глупая ветреная девчонка, — его голос звучит и отдается везде. — Хочешь сказать, что действительно влюбилась в этого мальчишку? Что действительно считаешь, что лучше его нет никого на свете? Таким, как он, не нужны такие, как ты. По ее щекам текут слезы. Ей обидно слышать такие слова от НЕГО. Она понимает, что бессильна. Она не сможет навредить ему даже если захочет. Не решится. Испугается. Ей остается только молить пощадить ее и не смотреть на нее такими глазами. — Отпустите меня! — говорит она уже настойчивее. — Не позовешь своего нового друга на помощь? Почему же? Потому что знаешь, что он не придет, верно же? — он улыбается, даже смеется. — Ты знаешь, что ему нет никакого дела до тебя и твоих проблем, что он держит тебя подле себя лишь в корыстных целях, что променяет тебя на другую, более удобную женщину, как только представится возможность! Так почему ты все еще с ним?! Клокочущая ярость понемногу наполняет ее. — Не смейте так говорить! Вы не имеете на это права! — говорит она вполне уверенно. Она чувствует в себе силу его ударить, но вновь сталкивается с его багровым взглядом и лишается всех сил в одночасье. — Ошибаешься, — шипит он, — я имею на это полное право, потому что знаю его куда дольше тебя — с детства, с рождения! Дряной, избалованный мальчишка, совсем как отец! — Какое Вам до этого дело?! — вновь набирается она смелости, когда его лицо подбирается совсем близко. — Неужели ты забыла, для чего все это? — шепчет он. — Скоро должна исполниться наша «миссия», маленькая принцесса. Снова она. «Миссия». Слово, набившее оскомину уже давно. Самое ненавистное слово. Самое бессмысленное слово. Теперь в этом точно нет совершенно никакого смысла. Все же она способна найти в себе силы навредить ему. Она подносит руку к серебряному кресту у себя на шее. — Напрасно ты делаешь это, — говорит он, прикладывая руку к ее груди. — Все боги давно мертвы. Они не услышат тебя и тем более не не помогут. Одним порывистым движением он срывает крестик с ее шеи. Она всхлипывает, пытается проглотить слезы, но тщетно. Она абсолютно беззащитна перед ним. Перед тем, кто некогда был для нее всем, ее Черным Солнцем. В учебнике по астрономии говорилось, что звездам, как и всему живому, отведен свой срок в этом мире. Даже Солнце однажды погаснет. Это нужно понять и суметь принять. Это непросто. Когда Солнце завершит свой жизненный цикл, то его жар просто сожжет Землю дотла. Именно поэтому так остро стоит вопрос о колонизации Марса. Что-то холодное касается ее щеки. Она пытается что-то рассмотреть глазами, которые застрелила пелена слез. Его рука голая. Без перчатки! И его глаза уже не такие пугающие. Они… печальные? — Не плачь. Не нужно плакать. Его рука с щеки перемещается на макушку. Ей все еще неприятно. Все еще хочется плакать. Он прижимает ее к груди. Она чувствует, как в ее ладони снова оказывается крестик. — Азуса умер. Наш мальчик умер, дорогая. Я знал, что ты захочешь увидеть его, поэтому позаботился об этом. Мы окажем ему все почести. Он поддается на ее неловкие попытки выбраться. Она проходит чуть дальше, к Азусе. — Дорогая? — Меня зовут Юи Комори, — она поворачивается к нему. — Я только и исключительно Юи Комори. И я отказываюсь от «миссии» — Вам, видимо, забыли это передать, поэтому сочту за честь сказать это лично. Прошу меня извинить. Тщетно. Бесполезно. Он ловит ее за запястье — и для нее все начинает вертеться в одном темном бесконечном круговороте. Вдруг это сон? Но разве во сне бывает так больно? Даже во время кошмаров страх и боль примитивны. В реальности все куда сложнее, ведь она может сочетать в себе несочетаемое: свет и тьму, добро и зло, любовь и ненависть. Она стоит на вершине большого здания и думает об этом. В Токио много высоких зданий и много огней, даже в столь непростое время. Весь ли этот свет от зданий? Быть может часть из них — это маленькие огоньки сигарет как олицетворение полного опустошения и внутреннего разрушения. А может это бенгальские огни как символ надежды. На такой высоте немного кружится голова. Его голос звучит гипнотично. — Я не просто так подарил тебе «Антихриста». Если бы ты дочитала его до конца, то все поняла бы. Она не успевает заметить, как книга с уже немного пожелтевшими и отсыревшими страницами оказывается у нее перед глазами. — Пусть Ницше и был человеком, но его идеи и его философия очень близки нам. — Вы хотите создать новый мир, где вампиры станут господствующей расой, которая будет повелевать сознанием обращенных — бывших людей, — предосудительно говорит она. — Это было нашей целью с Корделией, нашей мечтой. И «миссией» Азусы. Он положил жизнь на ее исполнение. Он знает, на что давить. Знает ее слабые места. Но не знает ее намерений, целей, желаний. Не знает ее силы. Она подходит к двери в мансарду на крыше высокого здания спиной. В левой руке у нее крестик, позади — шершавая железная стена. — Азуса и его братья очень дороги мне. Мы вырастили их. Они носят девичью фамилию моей матери — «Муками». Их счастье много для меня значит. — Меня это не касается. Мир, который вы хотите создать, — неправилен. Происходящее вокруг — тому подтверждение. Вы хотите породить хаос, и я помешаю Вам! Моя вина, что когда-то я послушала Вас. Теперь я верну все на круги своя, и Вы не сможете мне помешать. Ее голос дрожит, когда она говорит это, но глаза горят огнем. Она уверена в себе как никогда. — Не сможешь. Никто не сможет, — в его голосе слышится усмешка. — Ибо мир не постоянен. Между сегодняшним и вчерашним миром лежит огромная пропасть. Так же, как и между вчерашним и позавчерашним миром, и так далее. И мир, к которому ты привыкла, не вернуть. Уже никогда. Только существа, живущие столетиями, способны это понять. Человеческая жизнь коротка, потому они, в отличие от нас, быстро приспосабливаются к новым реалиям. И если человечество привыкло к жизни с постоянными войнами, экологическими катастрофами и ядерным оружием, то привыкнут и к жизни, где каждый получит шанс стать сверхсильным существом… — Над сознанием которого в любой момент может взять власть вампир, обративший его. Это преступно, кощунственно и неправильно. Мир, который Вы хотите создать, отнюдь не идеальный. Он приближается ближе. — Мы никогда и не стремились сделать его таковым, принцесса. Идеальные миры бывают только в сказках. Но мы можем попытаться сделать мир лучше… — Не такими методами. Вы не убедите меня пойти с Вами. Пожалуйста, спустите меня на землю. — Хорошо. Я думал, что со знанием и пониманием всего тебе будет легче исполнить «миссию», но если таково твое желание… — Я не буду исполнять «миссию»! — А что тогда ты будешь делать? Она удивляется такому спокойному вопросу. Удивляется настолько, что не может ответить. — Ты ведь разумная девочка, Юи, ты и сама все прекрасно понимаешь. Ты не человек и не демон. Ты — пограничное существо. Люди боятся тебя, а вампиры охотятся за твоей демонической кровью. Ты достаточно долго пробыла в этом мире, чтобы убедиться в этом самой. Я же предлагаю тебе стать истоком, положить начало новому миру, где все будут уважать и почитать тебя. Если же все останется, как есть, тебя задавят. Люди или вампиры — все будет зависеть от того, кто окажется быстрее. Все конечно. Нет ничего вечного. Короли сменяют друг друга на троне, а Солнце, как и любая звезда, однажды должно погаснуть. Она сжимает крестик за спиной в руке. Проверяет наконечник — трение о стену пошло ему на пользу. Он приближается ближе. Она может ему навредить. И имеет на это право. — Неправда! Все, что Вы говорите, — ложь! Я знаю это! Я никуда с Вами не пойду! Она слегка царапает его шею. Он недолго морщится и потирает ранение. Она с ужасом понимает, что ей почти его не жалко, но ярость быстро возвращается к ней. Она готова к любой его реакции. — Твое поведение не похоже на поведение любящего человека. К любой, кроме этой. Это застает ее врасплох. По ее коже струится холодный пот. Откуда он узнал? Неужели ее влюбленность была настолько очевидна? Ей снова хочется расплакаться. — Вы… з-знали об этом? Откуда? — Нетрудно догадаться о любви тому, кто сам бывал влюблен. Ты обижена на меня, но в то же время любишь, правда? Твоей мечтой было, выйдя за ворота церкви, стать моей женой. Я знаю это. Стоит тебе лишь дать мне руку — и твое желание исполнится. Он не любит ее. Он никогда не любил ее — она знает это. Тем злее она сейчас. Тем обиднее ей оттого, что он знал о ее любви. Знал о любви и насмехался над ней. Он протягивает ей руку, но она отталкивает ее. — Я не люблю Вас. Ее голос перестает дрожать. — …Что? — Я не люблю Вас. Я Вас ненавижу. Вы и Ваши убеждения противны мне. Ее голос звучит ровно и без эмоций, но она говорит истинную правду. — Я любила Вас потому, что Вы показали мне свободу. И ее я люблю куда больше, чем Вас когда бы то ни было. На вершине здания дует ветер. Ее открытые плечи и почти голые ноги покрываются гусиной кожей. Его глаза постепенно наливаются кровью, и она чувствует, как снова начинает его бояться. Ненавидеть его ей нравится куда больше, чем бояться. Любовь и ненависть придают уверенности, а страх — напрочь ее лишает. Она пытается обороняться. Но рука в кожаной перчатке сильно пережимает запястье, поэтому крестик падает вниз, прямиком на землю. Она даже не замечает, что находится уже на краю крыши. До определенного момента. Он теребит ее за плечи и кричит. Страшно кричит. Она не может кричать и дотрагивается до красного следа на левой щеке. Он кричит что-то про нее, называет ее очень неприятными словами. Кричит что-то про Аято, оскорбляет его. Она всхлипывает и плачет. Она видит край крыши, всю панораму города и далекую землю. Она понимает, что уже не стоит на ногах. — Теперь повтори то, что сказала. Его голос звучит спокойно, но угрожающе. Она пытается вырываться. Она кричит. Но никто не слышит ее. За что он так с ней? Чем она это заслужила? — Ну же. Скажи, как ты меня ненавидишь. Я полностью испортил тебе жизнь, разрушил все, что было тебе дорого — скажи мне это четко и ясно, Юи Комори! Она продолжает мерзнуть из-за ветра. Ее голос слабеет, но слезы не заканчиваются. Ей кажется, что ее голова все дальше от края крыши и все ближе к земле. — Пожалуйста… пожалуйста не убивайте меня. Пожалуйста, просто оставьте меня в покое, — шепчет она. — Забудьте обо мне, считайте, что я умерла, очень Вас прошу. Ее глаза застилает смутная пелена из слез. Она снова чувствует под ногами землю, неприятные холодные объятия и терпкий запах. — Я не могу оставить тебя. И никогда не смогу забыть, даже если очень этого захочу, — его руки гладят ее по голым плечам, а голос вводит в состояние полусна. — Я не просто так называю тебя принцессой. Ты нежная, деликатная и утонченная. Даже твоя ненависть очень мягкая и тихая. Мне никогда не стать таким, как ты. Никому не стать. Именно поэтому маленькой принцессе лучше оставаться в своей розовой комнате, где никто из внешнего мира не навредит ей. А о ее защите позаботится королева. Она плохо слышит его голос. Но его клыки на своей шее ощущает очень хорошо. На крики, плач и сопротивление не осталось сил. Она лишь немного сжимает в руках его черный плащ. Она замечает, как кровь стекает по ее шее, по плечу, по розовой кофте, по коричневым шортам, по голой ноге и коричневому сапогу. А, быть может, ей только кажется. Что же с ней будет дальше? Или уже не с ней? Впрочем, какая уже разница? Мути перед глазами становится все больше, пока она не складывается в окончательную темноту.