Пустыня

What if I follow you down, Down your way? What if I follow you down, Into the clay, I'm terrified when I wake, I'm terrified when I wake. Ghostly Kisses — Clay Вычленить момент, когда отстраненный интерес в глазах членов следовательского штаба резко превратился в смесь из изумления, неверия и неодобрения, оказалось очень легко. Это было даже красиво. Эффектно. Потому что когда три четкие эмоции зажглись во взглядах коллег, произошел яркий контраст с тем, что они выражали ранее. До этой секунды Гермиона десять минут подробно и последовательно докладывала о проведении второго рейда. Описывала все ключевые моменты и мельчайшие незначительные детали, но, кроме ленивых эмоций, на лицах собравшихся ничего не отображалось. Неожиданно. Даже когда она рассказала об обнаруженном старинном зеркале в комнате отдыха вампиров. Даже когда показала книги и снимки зеркала, оживление в них так и не пробудилось. Подозрительное равнодушие. Мысли о том, что, возможно, она зря переживала и ее теорию возьмут на карандаш с таким же бесстрастием, как и все остальное, невольно зародились в сознании. Гермиона почти успела в это поверить и успокоиться. А потом все изменилось. Первые искры интереса во взглядах вспыхнули, когда Гермиона доложила о странном поведении Зухры и ее мольбе о помощи. Изумление. — Продолжайте, миссис Уизли! — Фахри сделал глоток воды и, сцепив руки в замок, прервал короткую паузу Гермионы. — И мы подошли к главному. Затейливым взмахом она вывела в пространство проекции снимков зеркала. Следующие движения начертали в воздухе восемь огненных иероглифов с обложек книг, взятых в пещере. С каждого фолианта по четыре. — Я использовала справочники по иероглифике из министерской библиотеки, чтобы перевести эти символы. После извлечения воспоминаний из сознания Латифа я планирую обратиться к специалистам для оценки правильности моей трактовки, но и без этого я почти уверена в том, что ошибок нет, — она повела рукой перед собой, указывая собравшимся, на что именно необходимо обратить внимание. Амен Таха тихо кашлянул, и Гермиона медленно обернулась на этот звук. Она ждала его с самого начала, именно от главы Аврората. — Миссис Уизли? — голос прозвучал предсказуемо, сладко настолько, что удивительно, как не заскрипел на его зубах. — Да, господин Таха. — Видимо, я упустил момент в вашем отчете, когда и с кем вы согласовали изъятие личных вещей вампиров во время обыска, — он приторно оскалился. — Законы Египта работают в обе стороны. Мы требуем не только от популяций их соблюдения, но и сами не нарушаем. Если нет прямых оснований и улик для подобных мер, то необходимо иметь на руках ордер. Пока Таха говорил, она вглядывалась в широкое смуглое лицо пожилого мужчины и не могла понять, кого же он напоминает. Когда египтянин замолчал, то снова фальшиво улыбнулся, и Гермиона наконец-то вспомнила. Амбридж. Мимика Амена была поразительно похожа на ужимки бывшего профессора, которые скрывали в себе вовсе не дружелюбие и приветливость, а тихое предупреждение. Угрозу того, что в любую секунду Долорес могла выпотрошить собеседника, как рождественскую индейку, и при этом даже не поморщиться. — Конечно, господин Таха. Закон превыше всего, — Гермиона вернула ему сахарную улыбку. — Но у меня было основание для изъятия книг без ордера. Таха приподнял левую бровь и еще раз пробежал взглядом по проекции снимков зеркала и парящим в воздухе искрящимся иероглифам. — Какое же? — он занес перо над пергаментом, намекая на то, что планирует его фиксировать. Гермиона открыла рот, собираясь провести красную черту через все их расследование, но осеклась. Она ощутила тепло и давление в свободной руке. Будто кто-то невидимый крепко сжал ее ладонь. Приободряя. Гермиона скосила глаза и увидела, как Драко небрежно играет палочкой, в упор смотря на главу Аврората. Но она готова была поклясться, интуиция подсказывала, что это сделал именно он. Потому что в этот момент Гарри выразил ей поддержку в открытой форме. Он на мгновение выразительно прикрыл глаза и кивнул. Их действия придали сил, и она продолжила: — Перед вами восемь иероглифов с обложек книг, настойчиво повторяющиеся на раме зеркала. Первый обозначает созвездие или звезды, нужно уточнить более точный перевод, — она указала на символ и неуверенно повела плечами, но следующие знаки начала перечислять уже быстро и без сомнений: — Освобождение. Напиток. Камень. Сердце. Жертва. Солнце, — Гермиона сделала театральную паузу и обвела концом палочки последнее начертание. — И Сехмет. — К чему вы ведете, миссис Уизли? — Фахри непонимающе нахмурился. — Следовательский штаб сейчас отрабатывает две основные версии. Первая и наиболее вероятная заключается в том, что организованная преступная группа из волшебников и вампиров совершает ограбления музеев, похищает не связанные между собой реликвии для сбыта их на черном рынке. Таха и Деламар одобрительно кивнули. Не давая им возможности перебить себя, Гермиона продолжила: — Согласно второй теории, артефакты переплетены между собой общей историей и похищены вампирами для того, чтобы воскресить дух Сехмет, силы которой заточены в рубине исчезнувшего кольца. В Розеттском камне кроется шифр, а нож из Гебель эль-Арака необходим для проведения ритуала. Предназначение же бронзового зеркала в этом процессе пока не выявлено. Фантастически светлые, как прозрачный лед, глаза Радвана холодили пространство, пока он с довольным видом слушал Гермиону. Он был явным сторонником этой теории, так же, как и Бенуа с Леграном. — Миссис Уизли, благодарю, что напомнили всем материалы дела, над которыми мы работаем, — Фахри не сдержал нетерпение. — Но прошу ускориться. — И в чем же заключается основание? — добавил Таха. Момент настал. И больше не было страшно. — У меня есть третья версия, — Гермиона выдохнула. К изумлению в глазах коллег добавилась еще одна эмоция. Неверие. — Клан Кирана причастен к происходящему, потому что хранит предмет, имеющий прямое отношение к украденным реликвиям. Это законный повод для изъятия его без ордера, — Гермиона настойчиво указала рукой на проекцию в воздухе. — Звезда. Освобождение. Напиток. Камень. Сердце. Жертва. Солнце. Сехмет, — она отрывисто, как детскую считалочку, повторила перевод иероглифов. — Вампиры, живущие в ночи под звездным небом, хотят избавиться от уязвимости к солнечному свету. Освобождение. Для этого им нужны Розеттский камень, кольцо с рубином и ритуальный нож для жертвоприношения. Жертва. Гермиона озвучила лишь выжимку сухих фактов, но готова была дать развернутое объяснение по каждому из них. Она открыла рот, собираясь перейти к информации, вычитанной в трудах Галло, которая объяснила бы наличие иероглифа Сехмет без прямой связи с ней, но Гермионе не позволили этого сделать. В глазах членов следовательского штаба уже зажглась третья эмоция. Неодобрение.

***

Гарри нагнал идущую по длинному коридору Гермиону и обеспокоенно посмотрел на нее. — Как ты? Выглядишь подавленной. — Все нормально, — она изобразила подобие улыбки, но вышло не совсем убедительно. Собрание закончилось несколько часов назад, и Гермиона направлялась в Штаб обливиэйтеров, где специалисты по внедрению в разум готовили Латифа к изъятию воспоминаний. — Реакция египтян была предсказуемой. Ты стойко выдержала их критику. Я тобой горжусь! — он поднял большой палец вверх. Но не более. После того, как Гарри подслушал слухи о подозрительном отношении Малфоя в адрес Гермионы, он старался избегать с ней прямого физического контакта, желая пресечь зарождение новых сплетен. Поттер произнес правду. Реакция коллег была предсказуемой, только легче от этого не становилось. Когда она высказала догадку, среди молодых оперативников, хранивших всегда молчание, тут же прокатилась волна недовольного ропота. Фахри, Таха, Радван и Деламар заговорили одновременно. Каждый хотел опровергнуть ее теорию и торопился сделать это первым. Министр возмутился настолько, что принялся переводить ее слова на арабский язык для ничего не понимающего Карима. Обычно находившийся в радушном настроении тучный мужчина недобро сверкнул глазами и, качая головой, что-то быстро забормотал в ответ. И Гермиона готова была поклясться, что это что-то выходило за рамки цензурной лексики. Нейтральную позицию приняли только Али Баракат, Аннет Бенуа и Луи Легран. — Я хотела поблагодарить тебя за то, что прервал тот цирк, — Гермиона улыбнулась еще раз, но на этот раз искренне. — Пустяки, — Гарри отмахнулся. — Не понимаю, почему они так остро реагируют на все, что выходит за границы их привычного мира? Похоже, что их закостенелое мышление не вытравить. Да, никто раньше не высказывал предположений, что вампиры могут защитить себя от губительного воздействия солнечных лучей, но это же не значит, что такое развитие событий вообще невозможно, — он словно вел разговор сам с собой, просто озвучивая мысли. Воспоминания о происходящем на совете снова предстали перед глазами Гермионы. То, как Гарри молча смотрел на коллег, нахмурив брови, но в определенный момент просто не выдержал и поднялся на ноги. Фирменные металлические нотки в его голосе подействовали на окружающих мгновенно, когда он заговорил, и в зале невольно снова повисло молчание. Гарри перевел вектор внимания на себя и принялся докладывать министру о вчерашнем проведении допроса задержанного вампира. Собрание завершилось в привычном ритме. Гермионе больше не давали слова, и ее теорию не приняли в работу. Прогнозируемо. — Интересно, кто будет проводить манипуляцию изъятия? — Гермиона вынырнула из неприятного момента и сменила тему. — Нам нужен вердикт человека, которому мы безоговорочно доверяем. Поэтому я настоял на том, чтобы Малфой тоже принял участие в процессе. Возглавляя Штаб обливиэйтеров, он неплохо научился работать с воспоминаниями. Думаю, он справится. — Удивительно, что мне вообще позволили присутствовать при извлечении, — Гермиона хмыкнула. — Опальная глава британского Отдела регулирования магических популяций окончательно сошла с ума и начала нести маниакальный бред прямо на собрании с министром Египта, — Гермиона в точности спародировала голос Риты Скитер. — По ее словам, вампиры хотят беспрепятственно находиться днем на солнце и вести охоту на людей круглосуточно! Гарри громко рассмеялся. — Не утрируй. Они не имеют права запрещать тебе выполнять работу. Они подошли к массивной резной двери, за которой слышались неразборчивые голоса и громкое шипение вампира. Сил на рычание у него уже не осталось. — Готова раздражать всех и дальше? — Гарри ухватился за ручку. Гермиона усмехнулась. — Я постараюсь. В просторном кабинете царил полумрак. Все окружающие предметы были насыщенных серых оттенков, и даже стены имели графитовый цвет. Подобное решение устраняло визуальный шум и позволяло сотрудникам штаба фокусировать внимание исключительно на объекте изучения. В кабинете находились четверо. Малфой сидел за столом и размашистым почерком записывал что-то на пергаменте, в то время как Радван и неизвестный мужчина в пурпурной галабее материализовывали из воздуха стеклянные сосуды для нитей памяти и раскладывали их в ровный ряд на высокой массивной треноге. Амен Таха, нахмурив брови, стоял в углу с отсутствующим видом и ковырял на груди оранжевую аврорскую эмблему. В центре помещения на узком длинном металлическом столе лежал Латиф. Его руки были вытянуты и плотно прижаты к телу. Невидимые путы прочно фиксировали его в таком положении, не позволяя шевелиться. Вампир мог только издавать звуки и двигать глазами. Выглядел он еще хуже, чем с утра. Латиф безжалостно иссыхал. Его кожа потеряла жизненно необходимую влагу и плотно натянулась на мышцах и костях, приобретя совсем мертвый вид. — Начинаем через несколько минут, — оглянувшись через плечо, бодро озвучил Радван. Неприятный вид существа его не трогал. — Зейн, не представишь нас? — Поттер повел подбородком в сторону неизвестного. — Ах да, конечно, — Радван наколдовал пятую емкость и поставил ее к остальным. Положив руку на плечо мужчины средних лет, он по слогам произнес: — Малик Аль-Амин — приглашенный специалист по магическому внедрению в мозг из госпиталя Хонсу. Именно он занимается восстановлением стертых воспоминаний у охранника Каирского музея. Он не говорит на английском языке, — последнюю фразу Зейн зачем-то произнес заметно понизив голос. Гермиона перевела взгляд на Малфоя и невольно удивилась тому, что он не прятался за непроницаемыми стенами самоконтроля и позволил открытой неприязни по отношению к Аль-Амину проступить на лице. И она понимала почему. Работа Драко в госпитале не принесла абсолютно никаких результатов. По его словам, восстановленная картинка в сознании сотрудника музея была совершенно нечитаемой. Сырой. Вязкой. Недоработанной. Малфой погружался в разум Юсефа раз за разом, тратя собственные силы на легилименцию, но его старания ни к чему не приводили. Он смог разглядеть только расплывчатые тени, будто сквозь толщу грязной воды. Ложный вызов. Гарри приветственно кивнул и подался вперед для рукопожатия. — Я готов, — Малфой отложил записи и поднялся. Закатав рукава, он мягко коснулся оценивающим взглядом Гермионы и подошел к Поттеру. — Когда я погружусь в его сознание, фиксируйте все, что буду говорить. — Конечно, — серьезно произнес Гарри. — Ты контактировал раньше с сознанием вампиров? — Гермиона решила отключить безоговорочную веру в его способности и все-таки уточнить уровень профессионализма. — Нет. Только с разумом оборотней, — Драко покачал головой и с вызовом посмотрел прямо в глаза Поттеру. — Я обучался легилименции не только на людях. Однажды Беллатриса заставила меня тренироваться на Сивом. Разговор повернул совершенно не в то русло, и Гермиона растерялась, не понимая, как реагировать. После завершения войны она дала себе слово, что справится с ментальными травмами и будет жить дальше. Она сдержала собственное обещание, отпустив все то, через что пришлось пройти. Но Малфой нет. Он до сих пор жил с этим необъятным грузом на плечах, и каждый раз, когда он затрагивал тему войны, взгляд Малфоя становился холодным. Промозглым. Прямо как сейчас. — Они мало чем похожи. У оборотней поведенческие реакции, эмоциональное реагирование, структура мозга и течение мыслей в целом мало чем отличаются от человеческого. Вампиры же ведомы инстинктами, их рефлексия более примитивная — животная. Ты будешь вязнуть в густой мутной субстанции, не имея перед собой четкой картинки, — на одном вдохе выпалила Гермиона. Погружение в рабочие нюансы было отличным способом уйти от болезненной для Драко темы, и Гермиона им воспользовалась. Малфой улыбнулся, обнажив ровный ряд зубов с заостренными клыками, невольно сделав ироничную отсылку к тому, кто лежал перед ними. — Грейнджер, я это знаю. Просто погружусь на уровень глубже, чем обычно. Буду смотреть на происходящее не со стороны, а его глазами. — Но… — она хотела возразить, что это невозможно, но оборвала сама себя. Боковым зрением она заметила, что Радван прислушивается к их разговору и в его чистых глазах отражается удивление. Такт не позволил ему вмешиваться, он только перевел на арабский все то, что услышал. Малик Аль-Амин с подозрением окинул взглядом спину Малфоя и энергично закивал. Специалист из госпиталя был вовсе не против его инициативы, искренне заинтересовавшись словами Зейна. — Удачи. Откопай все, что сможешь, — Поттер отступил, освобождая место у стола. — Только не затягивайте. Наш человек тоже должен выполнить процедуру, — недовольный голос Тахи раздался позади них, и Гермиона вздрогнула от неожиданности. Она успела позабыть о его присутствии, настолько бесстрастно и отстраненно глава Аврората себя вел все то время, что они здесь находились. Латиф понимал, к чему все идет. Его глаза лезли из орбит, высушенные губы трескались от натяжения при яростном шипении, но тело все равно оставалось обездвиженным. Когда Малфой навис над ним, вампир замер и перестал бороться, словно принял свою участь. Прошел все пять стадий за одно мгновение. Боясь потревожить Драко, Гермиона бесшумно встала сбоку от него и легко взмахнула палочкой. От ее действия в воздухе незамедлительно заискрилась записывающая сфера, регистрируя каждый звук. — Нужно зафиксировать ему веки, чтобы он не прерывал зрительный контакт, — Радвана переполняло нетерпение, он вывел руну в воздухе, и свободной частью тела у вампира остались только губы. Малфой склонился над Латифом и впился взглядом в бездну его глаз. Он приставил кончик палочки к виску хищника и едва различимо прошептал: — Легилименс. Взгляд Малфоя тут же расфокусировался. Ясный блеск серой радужки немного померк, но он продолжил безотрывно тонуть в черном омуте. Воцарилась оглушающая тишина. Секунды текли так медленно, что казалось, не движутся вовсе. Когда напряжение стало совсем невыносимым и физически осязаемым, Латиф издал хриплый стон. Не желая упускать сигналы, которые мог бы послать Драко, Гермиона безотрывно вглядывалась в его лицо. Черты ужесточились и застыли. Скулы резко выделились, когда он с силой стиснул челюсть, и ни одна эмоция не смогла пробиться сквозь каменную маску. — Пока ничего не вижу. Голод, кровь, темнота, злость, ненависть… Изо дня в день. Одно и то же, — прерывисто, через силу внезапно произнес Драко и снова замолчал. Малфой склонился еще ниже, и вампир опять простонал, но на этот раз протяжно, с истерическим надрывом. Ощущения от внедрения становились все более нестерпимыми для него. Гермиона, как зачарованная, наблюдала за метаморфозами, произошедшими с Драко. Его руки мелко стали подрагивать, отчего кончик палочки ударялся о висок хищника. Но больше всего ее поразили глаза. Чем ниже Малфой наклонялся, тем сильнее их затягивала белая мутная пелена, пока она полностью не поглотила и радужку, и зрачок. Гермиона тяжело сглотнула, она смотрела на Малфоя и совсем его не узнавала. Мерлин… То, что он сейчас проделывал с сознанием Латифа, не вписывалось в рамки стандартной легилименции. Это было что-то иное. Природных легилиментов, способных внедряться в сознание людей и существ столь глубоко, что могли видеть происходящее не как сторонние наблюдатели, а глазами владельца воспоминаний, было крайне мало. Катастрофически редкое явление. И то, что Малфой один из них, стало для нее полной неожиданностью. Шок. В легких неприятно засаднило — от растерянности она забыла сделать вдох. — Годрик, я не знал, что он настолько хорошо владеет этим навыком, — прошептал Гарри, низко наклонившись к Гермионе. — Мы и не могли этого знать, — Гермиона практически одними губами озвучила действительность и поняла, что во рту резво пересохло и чувство досады загорчило на кончике языка. — Десять дней назад наше с ним общение сводилось лишь к официальным приветствиям при встрече. — Твое — да, — Гарри патетично округлил глаза. — У нас же было три общих дела за полугодие, — он вернул тревожный взгляд на Малфоя. Слепые белые глаза Драко, в которых абсолютно ничего невозможно было прочесть, продолжали пристально всматриваться в дикую тьму радужки вампира. Две крайности. Единство противоположностей. Через несколько мгновений стоны вампира превратились уже в болезненные завывания и фырканья раненого животного. Крупная дрожь сотрясла плечи Драко, и его лоб покрылся испариной, хотя в помещении было достаточно свежо. Наконец он выдохнул и снова заговорил. — Мужчина… Невысокого роста… Худой… — голос Малфоя был тихим, низким и прерывистым, но из-за царившего в кабинете напряжения каждое слово прозвучало отчетливо, как удары молота. — Короткие волосы, полностью седые, как сверкающее серебро. Не могу рассмотреть лицо, неизвестный скрывал его магией отвода глаз. Он приходил лишь однажды. Они долго разговаривали… Очень долго… После того, как мужчина ушел, надежда начала переполнять их всех… Весь клан… — О чем они говорили? — Гарри подался вперед. — Не могу разобрать, слышу только обрывки фраз… Что-то про свет, про угнетение, про свободу… Обещание… Этот мужчина поклялся выполнить что-то, поэтому и пришел к ним… — Драко сжал кулаки так сильно, что костяшки пальцев побледнели, и синие жилки отчетливо проступили сквозь кожу. — Нужно погружаться глубже, но тогда он не выдержит. — Собирай то, что есть, — Поттер протянул ему емкость. Малфой отвел палочку от виска вампира, и на ее конце затрепетала длинная тонкая нить цвета синей стали. Гарри поймал ее в емкость и отставил на столик. — Продолжай, — Гарри повысил голос, стараясь перекрыть уже непрекращающиеся крики, которые били по ушам, и встал на место. — Вдруг еще сможешь обнаружить что-нибудь. Малфой кивнул и замер на пять минут. Пока он блуждал по чертогам разума Латифа, Гермиона подавляла в себе рой рождающихся вопросов. «Кто этот неизвестный седовласый мужчина? О нем ли говорила Зухра? Кто помогает ему в Министерстве? Верна ли ее теория относительно защитного ритуала от воздействия солнечных лучей? Годрик, помоги разобраться…» Свисающая на лоб челка полностью промокла, и тонкая струйка пота стекла по виску. — Зеркало. Оно было у него. Я вижу старую бронзу в его руке. В эту секунду Латиф повредил голосовые связки, и из пересохшего рта стал доноситься только хрип. — Он отдал артефакт другому человеку со смуглыми руками. Египтянину. Лица не вижу… Темное пятно вместо него. Он в белой галабее, — Малфой покачнулся, он быстро терял силы. — Еще емкость. Поттеру не требовалось повторять дважды. Не прошло и несколько секунд, как вторая нить была извлечена из виска Латифа. Из его горла донеслись совсем странные звуки, будто что-то порвалось внутри него с громким треском и теперь не подлежало восстановлению. Он не мог больше даже хрипеть, только сипеть. Гермиона повела плечами, потому что не выдерживала спокойно то, что слышала. Латиф распадался на части от боли, и она невольно разделяла эту боль с ним. — Довольно! Хватит! — грозный крик позади них выдернул ее из наваждения. Глава египетского Аврората проворно подлетел к Драко и крепко сжал его плечо. — Вы же сейчас уничтожите его мозговую деятельность! Он станет бесполезным! — Таха дернул Малфоя, заставив того разорвать зрительный контакт. — Что вы себе позволяете?! Я буду жаловаться министру! Малфой не ответил. Вывернувшись из цепкой хватки, он отошел от стола, стараясь держать спину ровно, но это плохо ему удавалось. Радван снял чары оцепенения, и Латиф наконец-то замолчал. Его глаза с облегчением закатились. Белая дымка бесследно спала с глаз Малфоя за несколько секунд, вернув радужке привычный цвет, будто ничего и не было. Так же быстро, как и появилась. Гермиону потряхивало, сердце стучало как бешеное, но она не могла отвести испуганного взгляда от посеревшего и мокрого лица Драко. Страх вяжущим месивом облепил ее изнутри. Он гладил ее по ребрам, скручивал внутренности, но она даже не пыталась отогнать это деструктивное чувство. Потому что оно заглушало в голове сотни вопросов, родившихся там во время манипуляции.

***

Горячий ветер оглушающе завывает. Она лежит животом на земле, и подняться нет сил. Они иссякли. Коричневые вихри окружают. Колючий песок везде. Он забивается в глаза и рот, царапает нежную кожу. Воздух раскаленный и густой. Дышать невозможно. Тяжелые крупицы разрывают легкие, вызывая приступы острого кашля. Ей страшно. Страшно настолько, что она готова погибнуть, только чтобы это поскорее закончилось. Хочется кричать. Но нельзя. Если открыть рот, то станет только хуже. Буря поглощает весь свет. Видимость нулевая. Спасения нет, и вгоняемые в ладони ногти не помогают справиться с накрывающим ее ужасом. Звуки стихии становятся все громче с каждой секундой. Она прикрывает голову руками, но и это не помогает. Она долго лежит неподвижно, боясь пошевелиться. Так долго, что сбивается со счета. Когда надежда угасает окончательно, вдалеке раздаются новые звуки. Она отчетливо слышит свое имя сквозь яростные завывания ветра и поднимает голову. Защищает глаза руками. Старается рассмотреть хоть что-нибудь за стеной песка. Проходит несколько секунд, и она видит. Его. Он идет к ней. Идет быстро и уверенно. Так, будто бури совсем нет. Наконец он достигает цели и протягивает руку. Она крепко сжимает широкую ладонь и тяжело поднимается на ноги. Откидывает голову и заглядывает в его лицо. Белые слепые глаза впиваются в нее мертвым взглядом, и нестерпимая боль тут же пронзает ее. Она громко кричит. Кричит. Кричит… Гермиона распахнула глаза и, задохнувшись, села на кровати. Сердце в груди выбивало рваный марш, вторя ритму подрагивающих пальцев. Она судорожно вдохнула, но это не помогло успокоиться. Стерев плохо слушающимися руками пот с лица, она посмотрела на циферблат прикроватных часов. Девять часов вечера. «Мерлин милосердный… Все прошло. Это был кошмар. Всего лишь сон. Он закончился. Закончился». Вернувшись из Министерства, Гермиона сразу же устало откинулась на постель. За один день они сделали гигантский шаг вперед в расследовании, и ей необходим был отдых, хотя бы физический. Хотя бы немного. Мысли и вопросы назойливо роились в голове, разрывая мозг на части, и, лежа в кровати, она старалась разложить полученную информацию по полочкам, но разум не выдержал напора. Просто отключился. Выпив воды, Гермиона наконец-то смогла восстановить дыхание и успокоить сердечный ритм, отойдя от пережитого. Но тело все еще оставалось неимоверно слабым. Виной всему была ее впечатлительность. Способности Малфоя в легилименции настолько повергли ее в шок, что увиденная картина невольно вылилась в кошмар. В комнате было неимоверно душно. Гермиона вышла на свежий воздух, и облегчение сразу же растеклось по телу. Прохлада лечила. Она посмотрела на балконную дверь номера Малфоя. Неяркий свет пробивался сквозь задернутые шторы, и это вызвало ноющее чувство где-то там, в глубине. Под ребрами. Он находился там. Или она. Не важно. Она запретила себе думать об этом. Нельзя. Но ей так хотелось поговорить с Драко. Обсудить все обнаруженные детали дела. Узнать, как именно проходили его тренировки легилименции с Беллатрисой. Спросить, есть ли положительная динамика в решении вопроса с Эдуардом Гринграссом. Так хотелось, что взгляд еще долго оставался прикованным к террасе его люкса. Проклятие. Наконец, хлопнув ладонью по резным перилам, Гермиона резко развернулась и поспешила покинуть номер.

***

Звук осторожного стука по деревянной поверхности мягко прокатился по длинному коридору. Закусив губу, Гермиона принялась ждать. Не прошло и пяти секунд, как дверь номера Поттера широко распахнулась. — Грейнджер? Ты что тут делаешь? — Малфой приоткрыл рот от изумления. Ее удивление было не меньшим. Округлив глаза, она смотрела на него, собираясь с мыслями. — Я… Я пришла к Гарри, а ты что тут делаешь? Вы же не… — она осеклась и заглянула за его плечо, выискивая Поттера. Его не было в комнате. Бурное воображение тут же принялось рисовать мрачную картину того, как они выясняют отношения. Так же, как сегодня перед собранием. — Что ты имеешь в виду? — Вы же не ругались? — она встретилась с Драко взглядом и непроизвольно вернулась мыслями в свой кошмар. Все хорошо. Привычный серый цвет. Малфой усмехнулся. — Нет, мы просто разговаривали, — он медленно протянул руку и коснулся ее лба. Легко. Будто проверял температуру. — С тобой все хорошо? Ты выглядишь болезненно, — с паузой уточнил он, стараясь подобрать подходящее слово ее внешнему виду. Она на долю мгновения прикрыла глаза, растворившись в его прикосновении. Стало легче. — Да. Я уснула, и мне приснился кошмар. Он отнял кисть и, мучительно медленно наклонившись к ней, замер в дюйме от ее лица. — До завтра, Грейнджер! — опалив ее горячим шепотом, он оставил короткий невесомый поцелуй на скуле и быстрым шагом направился в свой номер. Она растерянно смотрела в его удаляющуюся фигуру, чувствуя, как зудят те места, где он касался кожи мгновение назад. «Когда уже все станет нормально?» — Гермиона? Я думал, ты отдыхаешь, — Гарри выдернул ее из невеселых мыслей, бесшумно появившись сзади. — Я был в ванной, не слышал, как ты пришла. — Я не ожидала увидеть здесь Малфоя. — Мы беседовали с ним. Она просканировала его внешний вид, заходя внутрь. Поттер выглядел спокойным. Хлопковая пижама дополнительно придавала ему расслабленный вид. — Мне тревожно. Я хотела обсудить с тобой материалы дела. — Не стой там, проходи, — Гарри махнул рукой на диванчик. Он нахмурился, услышав обеспокоенный голос Гермионы. — О чем вы разговаривали? — она присела на указанное место. — Джинни должна с минуты на минуту воспользоваться каминной сетью и забрать портключ, — он проигнорировал ее вопрос. — Я зарегистрировал его сегодня в отделе Магического транспорта Египта. Гарри махнул подбородком на прикроватную тумбочку, где покоился магловский талисман в виде жука-скарабея, после чего разместился прямо на полу возле Гермионы. Он взмахнул палочкой, и в очаге заплясало зачарованное пламя. Огонь не грел, но придавал уютную атмосферу. — Когда Джинни прибудет в Каир? — широкая улыбка расцвела на ее лице. Гермиона безмерно скучала по ней и остро нуждалась в ее здравых советах как никогда раньше. Казалось, что последний раз они виделись несколько месяцев назад. — В восемь утра она переместится на территорию отеля. Члены делегаций могут прийти на вечер в сопровождении пары. Если Джинни пропустит египетский праздник, ты представляешь, что она со мной сделает? — Гарри задорно рассмеялся, заразив своим весельем и ее. — Это чудесная новость, но ты мне не ответил, — беззлобно напомнила ему Гермиона, когда он затих. — Да… Я просто не знаю, что сказать. Пока перевариваю информацию. — Ты о чем? — Он рассказал мне все. — Все? — обескураженно переспросила она, потому что такого ответа не ожидала. Совсем. Ни при каком раскладе. Гарри кивнул. — Да. Все. Про отношения с Асторией и их помолвку, про переоформление прав собственности на недвижимость на имя мистера Гринграсса и его шантаж, — Гарри загибал пальцы на каждом пункте. Когда в прямом положении остался только большой, он пристально посмотрел на Гермиону из-под очков. — И про тебя, — он сжал кулак. — Рассказал абсолютно все мексиканские страсти. Удивление превратилось в глубокий шок. Или во что-то похожее на это состояние. Ей пришлось силой пробивать броню Малфоя, практически умолять, чтобы он рассказал правду, но Гарри он открылся так просто. И это был прогресс. — Почему ты молчишь? — Поттер приподнял брови, не понимая, с чем связана возникшая тишина. — Просто я рада, что теперь ты в курсе его положения. Нашего положения, — она несмело поправила себя и выдавила робкую улыбку. — Ему нужна помощь, поэтому он пришел. Вечер продолжал удивлять Гермиону все сильнее. — Какая? — Найти компромат на Гринграсса, — коротко пояснил он. Небольшая фраза уничтожила все вопросы, которые длинной очередью жгли ее язык. Ну конечно. — Ты сможешь? — Я постараюсь, — Гарри нахмурился. — Я подниму из архива закрытые дела Пожирателей смерти, все расследования военных преступлений и постараюсь что-нибудь откопать на Гринграсса. — Он занимал нейтральную позицию во время войны, — Гермиона с сомнением покачала головой. — Я знаю. Но он точно выступал как свидетель на судебных процессах, нужно проверить его показания. Пожиратели могли упоминать его на допросах. Ты забыла, как они сдавали друг друга в надежде спасти собственные шкуры? — К сожалению, я помню многое из тех времен. — Уверен, что смогу найти зацепку. Это не укладывается в голове, кажется бредом, но Малфой действительно настроен серьезно по отношению к тебе. — Спасибо, Гарри, — она с теплотой протянула к нему руку, не зная, что еще можно добавить. Он сжал ее кисть в ответ и с невеселой улыбкой задал вопрос, который колючими мурашками пробежал по ее телу, проникая в сердце и заставляя его споткнуться: — Ты уверена, что он тебе действительно нужен? Как-то слишком быстро все у вас завертелось. Нет. Не так, — Гарри запустил руку в отросшие волосы и растрепал их еще сильнее. — У него давно, а вот у тебя поразительно внезапно. Гермиона пожала плечами. Он был прав. Каждое слово как выстрел в цель. Именно этим она изводила сама себя ежедневно всю последнюю неделю. Вирус. — Я уверена только в том, что без него спокойно жить как раньше уже не смогу. Гарри молча смотрел на нее некоторое время, будто понимая. — Значит, будем искать!