Под покровом листвы

Дверь закрылась, оставив за спиной суетящихся первоклассников. Рин шла бесшумно: привычка шиноби, с годами въевшаяся в память. В отличие от других сенсеев, в академии она не использовала технику мгновенного перемещения, а предпочитала прогуливаться вдоль коридоров. На четвёртом этаже Рин подошла к учительской и потянула на себя ручку – перед ней предстала безмолвная комната. Поглубже вдохнув витавший повсюду запах свежей бумаги, она шагнула внутрь. Сейчас это такая редкость – одиночество. Рин сладко улыбнулась и подошла к рабочему столу. Печати с проверочными доставала из ящика не спеша. Куда ей торопиться? Ученики заняты на два часа, сенсеи со своими классами, а задания пятиклассников она проверит быстро. Рин витала в блаженных мыслях, когда услышала шорох за дальним столом в углу. Сперва из-за высокой кипы листов показалась вытянутая рука с растопыренной пятерней, за ней русоволосая макушка. И громкий протяжный зевок в конце. Рин, c любопытством наблюдая за преинтересным действом, чуть слышно покашляла. Нужного результата она добилась: из-за бумажной горы высунулось заспанное помятое лицо Араты. Его забавный растрёпанный вид невероятно веселил, и чтобы не рассмеяться Рин прикрыла ладонью рот, попыталась сдержать улыбку. Они поприветствовали друг друга кивком, и Арата, потупив взгляд в стол, спрятался обратно. — Ой, Рин-сенсей, а вы когда пришли? — послышался удивлённый голос, и Арата принялся запечатывать накопившуюся макулатуру в свиток. — Да только что, — Рин же, напротив, начала распечатывать работы. Чтобы не допускать бездумного нагромождения, она всегда выделяла три печати на учебный предмет: по одной на каждый ряд. Покосившись на сосредоточенного Арату, спросила: — А вы что, Арата-сенсей, спрятались за бумагами чтобы поспать? А как же ученики? Он растерянно взглянул на Рин. Видимо, лукавая улыбка тут же выдала её, потому что тот тихо усмехнулся. — Если бы всё было так, — Арата живо всплеснул руками. — Уж больно они шумными стали. Мы с коллегами решили объединить все вторые классы и отправить их на городские полигоны. Даже Гай-сан согласился нам помочь и потренировать, — наконец он убрал печати в ящик стола. — Остальные сенсеи пошли с детьми, а я хотел с накопившимися домашками разобраться. Пока он рассказывал, Рин раскрыла первую работу. — С Гаем вы хорошо придумали, — она подпёрла подбородок ладонью и взглянула в окно. — Они не то что бегать, а ходить не смогут. Надо будет потом и моих вывести к нему на тренировку, через пару годиков. Повисла тишина. Рин ещё немного полюбовалась живописными облаками и взглянула на первый вопрос. — А вы, Рин-сенсей, что тут делаете? — Арата налил себе чай и сел, вальяжно откинувшись на спинку стула. — Конечно, я не в упрёк. У вас же вроде ещё уроки идут? Рин отметила плюсиком ответ и, не отрываясь от листа, пояснила: — У первого класса сейчас самостоятельная работа, — она немного помолчала. — Мы с Обито, то есть, с Хокаге… — замявшись, она взглянула на слушающего Арату. Тот кивнул, и Рин продолжила: — В общем, мы придумали им упражнение на командную работу. Догадаются ли они до этого или нет, вот в чём вопрос, — улыбаясь, она продолжала изучать задания. — Ну, а потом ещё и немного поспорили. — Вы, наверное, поставили на то, что они справятся? — с интересом спросил Арата и отхлебнул из чашки. — Да, именно так, — Рин кивнула. — Когда мы только познакомились, Хокаге-сама ещё сам не особо умел хорошо работать в команде, вот и других детей по себе судит, — она снова покосилась на Арату, но уже другим, более серьёзным взглядом. Тот ещё раз сделал неторопливый глоток. — Этот разговор только между нами, я понял, — медленно проговорил он и прикрыл глаза. — Вы упрощаете работу для наставников-джоунинов, Рин-сенсей, — шутливо высказался Арата. — Не думаю, что прям всю работу. Но подготовить детей к будущему, мне кажется правильным, — Рин встала из-за стола и пошла заварить себе чай. Пока вода нагревалась, вспоминала свои ранние годы в академии. Она посмотрела в потолок и тихо вздохнула. — В наше время не учили совместной работе, приходилось до всего додумываться самим и набивать шишки, — Арата согласно кивнул. — Когда я впервые встретилась со своей командой, то Минато-сенсей задал несложное задание на проверку командной работы, с которым мы провалились. Вода вскипела и, залив заварку, Рин вернулась за стол. Разговаривать с Аратой ей всегда нравилось: их объединяла небольшая разница в возрасте – всего пара лет. Они даже учились в академии в одно время. Когда Рин поступила в первый класс, Арата перешёл в третий. — Знаменитые истории про вашу команду, — постучал он пальцами по подбородку и задумчиво покосился на Рин. — А я всегда был убежден, что вы идеально справились со своим первым заданием. Почему это? Рин тихо рассмеялась. — Всё просто – юный Хокаге-сама распустил слух, что мы одолели Минато-сенсея, — улыбка стала шире, — аргументируя это тем, что ученик Второго-самы не может лгать. И все поверили. Она покосилась на стоявшую на столе фотографию команды. В дальнем углу Арата покачнулся на стуле и тихо присвистнул. — Очень хочу послушать как всё было, уж больно интересно, — он изогнул бровь. — Если вы не торопитесь проверять работы, конечно. Рин не возражала. Ей и самой нравилось вспоминать те славные беззаботные времена, полные новых впечатлений и знакомств. Тогда она просто жила и наслаждалась каждым днём. Иногда Рин думала, что и её не обошёл стороной тот коварный возраст, когда детство начинает искажаться от приукрашенных воспоминаний. С годами оно будто становится красочней, приобретает некую таинственность. Грустная улыбка тронула её губы. Всё началось с того, что меня выпустили из академии на год раньше, чем положено. Как тогда заявил сенсей: «Ты подающий надежды медик, нечего тебе в академии прозябать» — и я, ликуя от радости, ему поверила. Моё воодушевление не могло омрачить даже то, что выдали мне налобный протектор не как всем ребятам, на торжественной церемонии, а так, тихо, нигде не афишируя. И в тот же день сообщили, что команда моя будет необычная, и я должна прыгать от счастья и быть благодарной за такой подвернувшийся шанс. Но что за команда так и не сказали. Я попыталась расспросить сенсея, но тот лишь отмахнулся, напоследок бросив, что у них уже имеется боевой опыт. Через несколько дней домой заявился мужчина-шиноби. Отрапортовал, что завтра у меня с командой первая встреча на полигоне, и тут же испарился. Ночь я провела почти без сна. Стояло раннее утро, и мы должны были встретиться на десятом полигоне ровно в семь. За завтраком мне кусок в горло не лез, поэтому, чтобы хоть как-то взбодриться, я вышла заранее, решив пройтись до полигонов пешком. В итоге заявилась я за полчаса до назначенного времени. И как меня удивило, что возле нужного поля уже крутился черноволосый мальчик. Но он стоял ко мне спиной, и я не понимала – клановый он или нет. Да и думать об этом казалось странным. Но вот мальчик повернулся боком, и я разглядела пришитую эмблему. Учиха. Тогда мне казалось, что я перепутала полигон, или таинственный шиноби назвал не тот номер – не могла поверить, что Учиха со мной в команде. Но на воротах висела цифра десять. Не понимая, что этот мальчик здесь забыл, я поспешила к нему. Когда он вразвалочку обернулся, то сразу заулыбался и замахал руками. Его поведение удивляло. Но я решила не подавать виду и, улыбнувшись в ответ, подошла. — Приветик, а я уже тут стою, думал, что один такой ранний. Знаешь, обычно я вовремя прихожу, но сегодня перенервничал, перепутал время и заявился к шести утра, — он потёр ладонью затылок и продолжил: — Я, кстати, Обито, Учиха Обито, а ты должно быть Нохара Рин? Обито говорил быстро и иногда проглатывал окончания. Я не ожидала такого энтузиазма столь ранним утром, особенно от Учиха, поэтому решила разговаривать как учили родители. — Доброе утро, Обито-сан, вы не один волнуетесь. Я даже не смогла позавтракать нормально, и пришла так рано по этой же причине, — далее по правилам мне необходимо было поклониться и представиться. Только я склонила голову, как меня остановили. — Да брось ты это, — Обито схватил меня за плечи и заставил выпрямиться. — Мы же теперь в одной команде, всё такое. Я уже считаю тебя своим другом, а перед друзьям не кланяются. И давай без всяких суффиксов, мне и в клане этого хватает, — он немного склонил голову и тепло улыбнулся. В тот момент я не знала, что и думать. С Учиха мне не доводилось ранее общаться, но как рассказывали родители и взрослые знакомые – их клан не терпел фамильярности и требовал к себе полного уважения. Я порадовалась, что среди команды смогу обрести друга, пусть даже и Учиха. — Хорошо, Обито. Ты прав – я Нохара Рин, и мне очень приятно быть с тобой в команде. Мы непринуждённо болтали: я рассказывала ему об академии, о своих друзьях – и время пролетело незаметно. Внезапно перед нами возник мальчик, на первый взгляд – ровесник, нижнюю половину лица которого скрывала плотная маска. Он окинул нас безразличным взглядом, чуть дольше задержавшись на Обито, и сказал тихо, чтобы только мы услышали: — Вы и есть моя новая команда? Учиха и бесклановая – лучше не придумаешь, — он перевёл взгляд на небо, затем на полигон и продолжил ещё тише: — Я что, по их мнению, должен исполнять роль сторожевого пса? — Почему… Не успела я договорить, как Обито перебил меня, подскочив к мальчику в маске, и ткнул его в плечо пальцем: — Ты кто вообще такой? Мы лично тебя не приглашали в команду, что самый умный нашёлся? — Хатаке Какаши, — мальчик развернулся и впился ледяным взглядом в лицо Обито. — Ребята, пожалуйста, давайте спокойно подождём сенсея, — я не понимала что происходит, разве могут ещё недавно совершенно незнакомые друг другу люди так себя вести. В этот момент Обито резко подался вперед и ударил кулаком. Какаши вовремя отклонил корпус, и рука пронеслась возле его лица. Мне было страшно, я стояла в растерянности: что делать – не вмешиваться или просить остановиться? В ответ Какаши молниеносно присел на одну ногу, выставив другую вперёд, и быстро крутанулся, намереваясь выбить Обито из равновесия. И в этот миг я впервые увидела действующий Шаринган: горящие красным огнём глаза с отчетливыми узорами-крючками вместо радужки. Обито как будто знал, что предпримет Какаши и ещё до того, как тот сделал подножку, отпрыгнул ко мне и сложил руки на груди. — Ха, ну хоть не размазня будет с нами в команде. Что скажешь, Рин? — Обито обернулся ко мне и широко заулыбался. Цвет его глаз вновь приобрёл привычный чёрный оттенок. — Ты красовался перед девчонкой или у тебя проблемы с агрессией? — Какаши выпрямился и слегка приподнял бровь. — Ты на каждого собираешься бросаться не думая, этому учат элитных шиноби Учиха? Не успел Обито что-либо ответить, как недалеко от нас раздался громкий хлопок, и повалил дым. Из него вышел светловолосый молодой шиноби. — Всем доброе утро, — мужчина слегка улыбнулся и пригладил рукой торчащие острые волосы. — Я опоздал на пять минут, прошу извинить. Пойдёмте на полигон, там и познакомимся. Я направилась следом за сенсеем, оставляя мальчишек позади. Меня не привлекала идея участвовать в их разборках, возникших на пустом месте. Когда мы дошли до середины полигона, сенсей остановился и, развернувшись, внимательно осмотрел каждого из нас. — Меня зовут – Намиказе Минато и с сегодняшнего дня, до момента получения вами звания джоунинов, я ваш сенсей, — он засунул руки в карманы и качнулся с носка на пятку. — Теперь представьтесь вы. Расскажите немного о себе, что вам нравится, что нет. Насколько мне известно, вы сегодня впервые познакомились. Не стесняйтесь. Улыбка у Минато-сенсея была добрая и располагающая. Я подумала, что с таким человеком хочется дружить и потом рассказывать ему обо всём. Никто не решался заговорить первым. Обито и Какаши только и делали, что стояли и одаривали друг друга недовольными взглядами. Я вздохнула и решила представиться. — Меня зовут Нохара Рин, у меня есть мама и папа, которых я очень люблю. Мне нравится гулять с друзьями, коллекционировать красивые камни и… высушивать листья, — я пыталась вспомнить, что ещё люблю. В такой напряжённый момент говорить о том, что не нравится, показалось мне неправильным. — Ещё я люблю кушать клубнику! Минато-сенсей кивнул и поинтересовался, кто будет следующим. — Я Учиха Обито, живу с бабушкой. Мне нравятся тренировки с Мадарой-самой, — он вытянул губы в трубочку и прищурил глаза, — тренировки без Мадары-самы… В общем, люблю я хорошо потренироваться по утру. Ещё мне нравятся животные. А не люблю, когда обижают слабых и беспомощных. Я внимательно рассматривала лицо Обито. Его мысли казались мне непонятными: в одно мгновенье подвижный и беспокойный, а через секунду уже серьёзный и задумчивый. Мне стало любопытно, а какой он настоящий? Сенсей перевёл взгляд на Какаши. Тот горестно вздохнул и заговорил: — Хатаке Какаши, — немного помолчав, он приподнял руку перед собой, посмотрел на раскрытую ладонь и продолжил: — В свободное время читаю. Считаю, что для шиноби главное – это выполнение миссии и субординация. Больше вам всем знать не обязательно. Его колкий взгляд прошёлся по расслабленной позе Минато-сенсея, ненадолго задержался на мне, от чего по рукам пробежали мурашки, и остановился на Обито. Сенсей словно и не заметил последней фразы, а вот лицо Обито исказилось в брезгливой гримасе. Я решила тоже не придавать значение словам Какаши и попыталась вспомнить что-нибудь про клан Хатаке. Но знала лишь то, что рассказывали родители: его представителей осталось совсем немного, а шиноби и того меньше – поговаривали, что они вырождаются. — Вот и познакомились, — Минато-сенсей хлопнул в ладоши. — Сейчас у вас будет первое совместное задание. Постарайтесь. Из набедренной сумки он вытащил три колокольчика и протянул руку вперёд. — За ограниченное количество времени вам необходимо забрать у меня колокольчики. Вам нужно использовать все свои умения, вы должны атаковать с целью навредить. На счёт три начинайте. Раз… — Минато-сенсей отпрыгнул назад и крикнул, — три! Я затаила дыхание и уставилась на ребят: Обито чесал подбородок, а Какаши, не отрывая взгляда, внимательно следил за сенсеем. Все молчали. После непродолжительной тишины Обито вскинул указательный палец к небу и заявил: — Как говаривал Мадара-сама, «...тот, кому необходимо защищаться, прячется в недра земные; тот, кому необходимо идти в атаку, действует с позволения небес…». От услышанного у меня возникло странное чувство. Это была такая шутка, или Обито говорил серьёзно? Какаши перестал наблюдать за сенсеем и удивлённо покосился на него. Несмотря на то, что половина лица была закрыта маской, я поняла как сильно он поражён сказанным. — Зачем… — Мы будем обороняться, используя техники земли, а нападать с помощью техник ветра, — руки Обито поставил на пояс и с вызовом посмотрел в глаза Какаши. — Или у тебя есть идеи получше, Хатаке Какаши? Я удивлённо спросила: — Обито, прости, пожалуйста, но ты понял слова Второго-самы буквально? — А что, разве это не так? — он потёр лоб рукой и улыбнулся. — Мадара-сама любит эту фразочку, он же знаток битв. Думаю, старик знает о чём толкует. Какаши прикрыл глаза и, вздохнув, повернулся ко мне. — Вам нужно отвлечь Минато-сенсея, а я нападу со спины и заберу колокольчики. Используем для этого построение… — Почему это мы с Рин должны отвлекать? Чем плохо моё предложение? У Рин – стихия воды, у меня – огонь и ветер, а ты будешь использовать землю. Загоним сенсея в ловушку! Ты создашь глиняную поверхность, Рин её сделает более жидкой, а я направлю к сенсею клонов, которые будут создавать воздушные потоки и закрывать ему обзор, ну чем плохо? — Обито старался говорить шёпотом, но периодически срывался на крик. — А потом, когда сенсей встанет в этот кусок глины, я его бам! — он хлопнул в ладоши. — Опалю огнём и всё, сенсей как на ладони! Мне показался план Обито достаточно продуманным, но попадётся ли в ловушку Минато-сенсей? И главное, согласится ли Какаши? Я внимательно посмотрела на него. Взгляд Какаши снова стал нечитаемым. — Ты считаешь, что, когда мы будем всё это проворачивать, сенсей просто закроет глаза или отвернётся? Мой план гораздо проще и быстрей. И знаешь, Обито, если ты хочешь впечатлить Рин, то можешь сам забрать колокольчики, мне безразлично. Щёки Обито слегка покрылись румянцем. — Да что ты знаешь, хорошая стратегия и тактика никому не мешали! — В чём, по-твоему, здесь стратегия? Надеюсь, твои соклановцы объяснили тебе различия в этих словах. – Да ты!.. Рин заметила, как Арата напрягает лицо и поджимает губы, стараясь не засмеяться. Она сама широко улыбалась, и её щёки начали немного побаливать. Давно ей не приходилось так долго и искренне улыбаться. Поглубже вдохнув и выдохнув, она продолжила: — В конце концов, тогда мы потратили всё отведённое время. Ребята так и не приняли решение, чей план лучше и просто спорили. Минато-сенсею это надоело, и он сам пришёл к нам, сказав, что мы провалились. И что работать в команде нам ещё учиться и учиться. Арата хохотнул. — Да уж, ну и история! Для Хокаге-самы это, видимо, было большим ударом? — Да где уж, он даже бровью не повёл. А вот для Какаши… Рин замолчала. Она ещё немного подумала, рассказывать ли Арате, какой моральный дискомфорт всё это принесло Какаши, или нет. Всё-таки первое его проваленное задание. Решила не продолжать, Арата наверняка и сам может догадаться. Они немного поболтали, после чего каждый занялся своими делами. Первым из учительской ушёл Арата: привели его класс. Вымотанных детей они заметили ещё на подходе к академии. Затем на перерыв вышли другие сенсеи, и учительская заполнилась мельтешащей суетой и громкими пространными разговорами. Поначалу Рин вслушивалась в гневные жалобы Ируки-сенсея на какого-то хамоватого, по его мнению, ученика, но потом потеряла нить смысла и сосредоточилась на проверке контрольных. Два часа пролетели и настала пора возвращаться в класс. Когда Рин зашла туда, то сразу заметила – большинство учеников сидят не на своих местах. Они растеклись по классу и сбились группками от двух до четырёх. Некоторые, настолько увлечённые разговорами или переписыванием, не заметили её появления. Рин мысленно отругала себя: опять не пошумела и беззвучно вошла в класс. Подойдя к столу, она, из-под опущенных ресниц, скосилась в сторону третьей парты. Там сидели Хината и Шино. Над ними, привстав из-за стола, нависал Киба и что-то оживлённо объяснял. Шино согласно кивал, а Хината смотрела на него и улыбалась. За прошедший месяц она немного осмелела: начала больше общаться, отвечать на вопросы других одноклассников. Изначально, Рин опасалась того, как к Хинате отнесутся остальные, но, за исключением пары человек, все были дружелюбны. И даже те, кто не пытался найти с ней общий язык, не проявляли открытой неприязни, а просто вели себя равнодушно. Вспомнился первый учебный день, и как Рин тогда боялась сплоховать и напугать Хинату ещё сильней. Но обошлось. В тот момент она действовала интуитивно, как подсказывало сердце. Похлопала и поймала себя на мысли, что даже ладоши кладёт также, как это делал Минато-сенсей. Раньше это не бросалось в глаза, хотя Обито замечал, что некоторые её жесты и привычки сильно напоминают ему сенсея. Ученики расселись по местам, и Рин объявила, что не будет сегодня собирать работы. Когда она призналась, что это всего лишь проверка на их способность образовывать команды, и что они справились, со всех сторон радостно зашумели. Но сейчас её интересовал только один ученик – Саске. Как только началась учёба, она столкнулась с непреодолимым препятствием: он не хотел работать вместе с другими. Не особо шёл на контакт и всё делал в одиночку. Друзей Саске тоже не заводил. Конечно, она могла бы списать такое отчуждённое поведение на то, что в клане у него достаточно общения, но Рин знала, что и там он всегда сам по себе. Она невольно сравнивала его с Какаши, таким же замкнутым и нелюдимым. Рин делилась своим беспокойством с Обито, на что тот отвечал: «Просто ещё не нашёлся такой отчаянный, который бы смог расшевелить его» И если для Какаши таким другом стал Обито – постоянно вытягивающий его из пучины меланхолии, то у Саске никого подобного не было. Рин не удивилась когда услышала, как Саске отозвался об одноклассниках, но они не обратили на его выпад никакого внимания, либо сделали вид. Саске выбежал из кабинета первым, ни с кем не попрощавшись. Сейчас догонять его и учить уму разуму бессмысленно, поэтому Рин лишь проводила спину того долгим взглядом. Если бы только семья повлияла на Саске, в особенности старший брат. Показал бы пример. Но Итачи сам не отличался общительностью, поэтому Рин только и оставалось, что мечтать и стараться выстраивать с Саске доверительные отношения. В расписании уроков больше не было, и теперь она могла забрать документы из учительской и пойти в резиденцию. Но стоило шагнуть на лестницу, как в сознание ворвалась знакомая чакра. Спокойная и ясная она остриём вонзилась в голову. И Рин оказалась не готова: ступени поплыли, закружились стены. Она судорожно вцепилась в перила. Повернув голову, Рин недоумённо изогнула бровь – зачем Итачи понадобилось рыскать здесь чакрой? Сложила печать – чакра Саске огоньком мелькала подле него. Губы искривились в усмешке. Так молниеносно отсканировать здание. Поразительно. Каким бы Итачи не казался ей странным, она всегда признавала его таланты. И всё же, кого он искал? Поддавшись порыву любопытства, Рин развернулась и поспешила вниз по лестнице. Ей казалось, что она несётся по коридору. Не отрывая взгляда, следила за мельчайшими жестами Итачи: как он, склонив голову, смотрел на Саске, как простодушно потрепал по волосам. Его прямые чёрные волосы спадали на глаза, и Рин не видела, куда тот смотрит. Хоть она и бежала по лестнице и подошла к ним быстро, но всё равно не понимала, почему братья не ушли. Чего ждал Итачи? А возможно она напридумывала лишнего, убедила себя в том, чего на самом деле нет. Подозревать в чём-либо наследника главы клана – опасное занятие. Рин не понимала Итачи и знала об этом. А разговоры с Обито не вносили ясности: он лишь отмахивался и говорил, что Итачи ещё ребёнок – куда ветер дует, туда листья и летят. Рин подошла к братьям и, подмигнув Саске, взглянула на Итачи. Вот уж кого, а его бы она ребёнком не назвала. Пространный вопрос про учёбу. Что Итачи хотел услышать? Оценки Саске, его общение с одноклассниками? И Рин решила не упускать возможность – поговорить с Итачи, попросить того больше общаться с Саске. Объяснить, что в одиночку прожить почти невозможно. Но не успела. Как из воздуха, совершенно бесшумно, появился директор. Поразительный талант выскакивать из ниоткуда. Ему стоило преподавать уроки по технике замены – на нём даже её сенсорные способности частенько давали осечки. И не только у неё: на безмятежном лице Итачи дрогнули брови. Директор тут же принялся за своё любимое дело: расшаркиваться и лебезить. И если Итачи филигранно управлял мимикой – лишь спокойствие и любезность, то Саске так не мог. Весь извёлся, искрутился. Посмотришь на них и не сразу поймёшь, что родные братья. Дольше стоять она смысла не видела: выяснить истинные намерения Итачи ей так и не удалось, поговорить с ним о Саске не дал директор. С делами в учительской Рин разобралась быстро, и, попрощавшись с коллегами, пошла в резиденцию. Улица встретила ласковой тёплой погодой и сладким медовым запахом недавно распустившихся тюльпанов. Волосы приятно обдувало, и Рин подставила лицо потоку ветра. С наслаждением прикрыв глаза и отпустив прочь мысли, она неторопливо зашагала к воротам. Но до них не дошла: на неё, из-за большого дерева, выскочила взъерошенная девчушка, а следом за ней по пятам гнался мальчик. Они пытались не врезаться в Рин, но бежали так быстро, что столкнулись друг с другом и вместе шлёпнулись на землю, прямо к ногам. Забавное и нелепое зрелище. И она правда пыталась сдержать улыбку, но безрезультатно. Кривовато ухмыляясь, Рин присела и начала помогать отряхиваться детям от пыли. Девочка важно поправила хвостики и поклонилась – попросила прощения. Мальчик же молчал, хмуро буравя землю под ногами. Но стоило Рин протянуть к нему ладонь и попробовать отряхнуть, он оживился: дёрнулся назад и протестующе замахал руками. Проводив их внимательным взглядом, она удручённо вздохнула. Наруто – маленькая копия Минато-сенсея. Они даже брови хмурили одинаково, как-то по-особенному щурясь. Рин прикрыла веки. Наруто так походил на Минато-сенсея – во всём. В мимике, жестах. Даже лицом: такие же острые черты, хитрые глаза. Может только волосы немного отличались, но невозможно же быть во всём точной копией родителя. Когда Рин издалека наблюдала за Наруто, сердце её мучительно сжималось от тоски и невозможности просто так, без причины, поговорить с ним. Она улыбнулась: каким же красивым вырастет Наруто, раз пошёл в отца. Не то что его мать. В воспоминаниях её лицо растекалось, черты смазывались, словно отражение в воде шло кругами и меняло первоначальный вид. Рин даже имени не помнила, настолько оно было обычным. И чем чаще она пыталась продраться сквозь туманную пелену, тем больше путалась и забывала. И сейчас Рин понимала, что ничего о ней не помнит. Совершенно. В мрачных мыслях она зашла в резиденцию. Рин далеко не каждый день работала здесь, но сегодня у Обито намечалось два собрания, и он нуждался в её помощи. Первый этаж кипел энергией: чуунины, а здесь работали в основном они, и немного джоунинов корпели над административной бумажной работой, носились по кабинетам с горами папок и свитков. Нигде не задерживаясь, Рин поспешила к лестнице. Глянула на настенные часы – опаздывает. Благо никто не пытался с ней заговорить, все молча кланялись и пропускали вперёд. Ей так хотелось применить технику перемещения и сразу оказаться возле кабинета, но увы, в резиденции это сделать невозможно. Массивная дверь поддалась легко, и Рин заскочила внутрь. Каждый раз, когда она приходила к Обито, то непроизвольно окидывала взглядом комнату. И Рин знала, что была не единственной, кто поступал так же – кабинет Хокаге представлял весьма своеобразное зрелище: здесь умело сочетались подчёркнутая строгость с излишней помпезностью. Широкий деревянный стол, расположенный возле окон в пол, и два параллельно стоящих дивана вместе с низким столиком, визуально удлиняли и без того просторную комнату. Напротив входной двери, во всю стену прижимался стеллаж, заваленный книгами и разными мелкими побрякушками, которые так любил расставлять здесь Обито. У противоположной стены от стола находился резной шкаф с верхней одеждой. И главное украшение всего кабинета – синий ворсистый ковёр, подчёркивающий изысканную мебель и дорогое дерево. Слева над столом висели внушительные портреты двух предыдущих Хокаге. Но весь этот роскошный образ портило, по мнению Рин, лишь одно: изобилие символики Учиха. Герб торчал отовсюду – пестрил в глазах и добавлял кабинету аляповатой нелепости. Всего здесь было две двери – одна в коридор, откуда пришла Рин, а другая вела в дополнительную помещение, где проходили экстренные совещания или разработки военных планов. Туда, за все четыре года, что Обито был Хокаге, Рин заходила всего несколько раз. Сам же Обито сидел за столом, облокотившись на одну руку и подперев кулаком щеку. Сомкнутые глаза и подрагивающие ресницы выдавали его – Хокаге уснул. И даже когда Рин подошла к нему, Обито никак не отреагировал, а лишь порывисто втянул воздух носом. По всему столу беспорядочно валялись документы. Рин осторожно придвинула лист и заглянула в него: справка о доходах. Улыбнувшись одним уголком губ, она легонько прикоснулась рукой к его чёрной макушке. Но он снова не проснулся, лишь засопел громче, поэтому Рин аккуратно провела ладонью по волосам. Обито неторопливо приоткрыл глаза и, окинув Рин долгим изучающим взглядом, молча взял её ладонь в свою. Поднёс руку к лицу и нежно прикоснулся губами к кончикам пальцев. Приятная волна смущения растеклась по коже, и Рин, чтобы не выдать охватившего трепета, быстро наклонилась и чмокнула мужа в лоб. Она аккуратно высвободила ладонь и, стараясь не обращать внимание на широкую нахальную ухмылку Обито, пошла к шкафу. За спиной послышался протяжный зевок. — Как спалось, Хокаге-сама? — распахнула дверцу и, слегка развернув назад плечо, игриво посмотрела на него. До сих пор наблюдавший за ней Обито откинулся на кресле и живо потёр ладонями лицо. — На самом деле, я только сейчас глаза прикрыл, — голос его уже звучал бодро и собрано. — Угадаешь, что мне приснилось? Рин покачала головой и начала снимать верхнюю куртку. Форма учителей и работников резиденции на первый невнимательный взгляд могла показаться одинаковой, но и цвет, и даже фасон отличались. Но было одно, что их объединяло – это неприятная, жёсткая к телу ткань. — Даже представить не могу. Что на этот раз? — Рин на секунду замолчала и продолжила задумчиво: — Может тебе приснилось, что ты опоздал на свою церемонию инаугурации? — она улыбнулась. — Ты только вспомни тот день… — Не угадала, — Обито махнул рукой. Когда Рин провела расчёской по волосам, он заговорил, сделав голос ниже и таинственнее: — Это был очень странный сон. Мы подростки, и почему-то нас отправили на войну. И сенсей почему-то поступил крайне глупо – оставил нас троих. Потом там что-то невнятное произошло, и я остался один. Как вдруг… — Обито встал из-за стола и пересел на диванчик. Рин же наливала кипяток. И лишь когда она покосилась на него, он сложил руки на груди и продолжил: — Я упал в какую-то яму и ударился глазом. Да так, что потерял Шаринган. А потом заявился старик Мадара-сама и начал нести сумасшедший бред. Но какой, я не помню, — Обито удручённо взглянул на портрет Второго и скривил губы. Рин присела на противоположный диван. Она помешивала чай и улыбалась. — Мне кажется, что сон вышел очень увлекательным. Пополнит коллекцию твоих необычных снов. Это так налоговая отчётность на тебя повлияла? Обито перестал разглядывать грозный портрет Второго и обернулся к ней. — Скажи мне, почему я должен помимо бухгалтерской, ещё и налоговую проверять? — он растянулся во весь рост на диване. — Мой склад характера не годится для такой монотонщины. Лучше отдать это Какаши. Ему же по душе всё скучное и пресное, вот пусть и проверяет. — Лучше скажи ему об этом сегодня сам. Он же с миссии вернулся, вот и порадуется как раз, — Рин тоже забралась с ногами на диван. — А вообще, для такой работы нужен чуткий ум и внимательный взгляд. Так что ты подходишь идеально. Обито недоверчиво покосился на неё. Начал что-то негромко бубнить себе под нос, и до слуха Рин донеслось лишь короткое: «Вот женщина хитрая». Какое-то время они молчали. Иногда Рин поглядывала на противоположный диван и украдкой рассматривала лежавшего с закрытыми глазами Обито. Она знала, что тот не спит. Отставив кружку на столик, поинтересовалась: — Может стоит изменить форму? — Обито, не открывая глаз, вопрошающе хмыкнул. — Всё-таки форма разрабатывалась в условиях войны, и сейчас она не так удобна. Да и цвета мрачноваты. Какое-то время Обито ничего не отвечал. Вздохнув, он всё же приоткрыл глаза и уставился перед собой. — Ты забыла, что её Мадара-сама лично разработал? Я не буду её менять. Рин раздосадовано хмыкнула. Ей иногда казалась, что в их семейной паре затесался некто лишний, а именно Второй Хокаге. Он, словно неупокоенный дух, прицепился к ним и не давал Обито ни чихнуть, ни зевнуть без своего одобрения. Конечно, это всё были шутки, но Рин иногда безумно хотелось подбежать к его портрету, грубо сорвать и вышвырнуть из кабинета куда подальше. Но сделать этого не смела. И уже четыре года ей приходилось конкурировать с мёртвым Вторым. К её огромному счастью, Обито не догадался повесить его портрет в их личной спальне: Рин бы не выдержала заниматься любовью под пристальным взглядом старика Мадары. Взглянув на мечтательное лицо Обито, она испугалась. В таком блаженном настроении он мог запросто пуститься в дремучие истории и мудрые жизненные высказывания Второго. Рин поспешила сменить тему. — Я сегодня пол дня про Минато-сенсея вспоминаю. Видела Наруто. Уловка подействовала. Его брови нахмурились, взгляд приобрёл осмысленный вид, и Обито повернул к ней голову. — Это не удивительно, ты же работаешь в академии. — Они так похожи. Не только внешне, но и взглядом, — не унималась Рин. Обито согласно кивнул. Немного помолчав, она заговорила уже печальным голосом: — Как было бы замечательно, если бы мы могли позаботиться о Наруто. Усыновить его, — после сказанных слов Обито сел ровно на диване и внимательно посмотрел ей в глаза. Рин отвела взгляд к окну. — Я слежу за его успеваемостью. Его нужно было зачислить в А-класс, он… — Послушай меня, — голос Обито звучал спокойно, требовательно. — К чему сейчас эти разговоры? Мы уже не один раз всё обсудили, зачем снова поднимать заведомо бессмысленную тему? — когда Рин нервно поджала губы, он мрачно вздохнул. Встав со своего дивана, обошёл столик и присел рядом с ней. Очертив пальцами её колено, он продолжил спокойней: — Ему никто не запрещает участвовать в следующем экзамене. Если Наруто также талантлив как и Минато-сенсей, то запросто справится, а я прослежу, чтобы экзамен прошёл честно. Обито улыбнулся одним уголком губ. Из-под опущенных ресниц Рин взглянула в чёрные глаза и тоже слегка улыбнулась. Она почувствовала, как тёплая ладонь прикоснулась к коже на затылке, пальцы подцепили прядки волос и несильно потянули вниз. Мурашки пробежали по шее, и Рин непроизвольно приоткрыла губы. Рука Обито скользнула выше по бедру, и даже сквозь ткань плотных брюк ощущалось тепло его кожи. — Рин, пожалуйста, — ухо опалило горячее дыхание, — постарайся не привлекать к себе лишнее внимание. И Наруто оно тоже не нужно. Рин отрывисто кивнула. — Надо заняться работой, — мысли путались. Где-то вдалеке Рин осознавала, что они потеряют время, так необходимое для подготовки к собранию, но она только ближе прижалась к бедру Обито и, потянувшись к нему, невесомо поцеловала его нижнюю губу. — Конечно, — он приподнял её и перекинул одну ногу через свои колени. Озорная улыбка коснулась его губ. *** Оставшееся время до собрания они провели ковыряясь в документах – на руках должна быть вся отчётность работы деревенских управлений. И когда они разобрались с бумагами, времени до начала собрания оставалось совсем немного и стоило поспешить. Здание «Зала собраний» находилось напротив резиденции, и вид на него открывался прямо из окон кабинета. Рин хорошо знала его историю: начали строить «зал» ещё при Первом, но началась война, и окончательный вид он приобрёл уже при Втором. Во время Первой войны, что шла около сорока лет назад, в здании развернулось командование главного штаба. Так писали в учебниках. Откуда на самом деле шло управление – сейчас сложно сказать наверняка. А после войны, когда нынешняя резиденция только строилась, оттуда руководил деревней Хокаге и его совет. Там проходили собрания, раздавались приказы и писались законы. Сейчас же в нём почти никто не работал: иногда собирались представители разных управлений, заслушивались ежемесячные отчёты, предложения по разработке законов, но самое важное – именно там принимались послы и главы других стран. В остальные дни «Зал собраний» представлял исторический красивый экспонат. На улице начало смеркаться, когда они подошли к зданию. Три высокие деревянные двери, окружённые шестью каменными гладкими колоннами, служили ему входом. Фасад светло-жёлтого оттенка контрастировал с насыщенно-красной крышей. Обычно опустевшее, сегодня здание напоминало шумный рынок Конохи в преддверии праздников. Стоило им подняться, как двери отворились, и стоявшие на входе шиноби низко поклонились перед Хокаге и Рин. Она прошла мимо, слегка кивнув в ответ. Если раньше подобное обращение смущало, то сейчас Рин воспринимала это как данность. В длинных пролётах коридоров стояли подошедшие на собрание шиноби и вели оживлённые беседы. Возле входа в зал Рин и Обито разделились: он направился внутрь, в отдельное ложе для Хокаге, а она пошла по коридору дальше. Из кулуарного помещения, куда и торопилась Рин, находящегося сбоку от трибуны, хорошо просматривался и прослушивался весь зал. Здесь, помимо самой Рин уже крутились несколько джоунинов-сенсоров Яманака и аналитиков Нара. Поздоровавшись со всеми, она пробежалась взглядом по списку присутствующих: пока не хватало лишь исследовательского отдела и главы клана Сенджу, но вторую можно было и не ждать. Всё шло как обычно. Сначала к трибуне по очереди выходили шиноби – представители управлений – сообщали о выполненной работе, предоставляли финансовую отчетность. Затем шёл длинный и нудный доклад начальника исследовательского отдела, следом выступал представитель бесклановых и в конце шла очередь глав кланов. И за всем этим Рин дотошно следила, сверялась с документами и периодически сканировала сенсорикой обстановку в зале. Изначально это не входило в круг её забот. Когда Обито только стал Хокаге, Рин даже не ходила с ним на собрания. Но всё изменилось – она подслушала пересуды о ней в клане. Бесполезная бесклановая, камнем висящая на шее Учиха. И ей пришлось переламывать себя – через силу сидеть по несколько часов на собраниях и пытаться не заснуть от скуки. Привыкнув, она предложила Обито помощь со сверкой документов и быстро нашла в них нестыковки. Рин хорошо помнила, как в тот вечер, на её возмущённое лицо, он тихо усмехнулся и спросил, не хочет ли она всё контролировать сама. Так она и оказалась в этой самой комнатке, с маленькой кучкой доверенных помощников. Пробежав глазами по отчётности приезжих торговцев и заметив сразу несколько ошибок, Рин услышала звонкую Инузука. И что-то было не так: голос звучал громче обычного, и чакра заметно колебалась – Цуме нервничала. Но Рин давно знала Инузука, её бойкий характер и уверенность в разговорах. Рядом зашептались помощники – тоже не понимали, что происходит. Дав отмашку, чтобы те продолжали работу и не отвлекались на происходящее, Рин принялась внимательней следить за Цуме. Чем ближе подходила к концу речь, тем сильней нарастало волнение. Когда доклад закончился, Цуме замолчала и попыталась усмирить свои эмоции: чакра потекла размеренней. — Раз с докладом закончено, я бы хотела обратиться к Хокаге-саме, — Цуме повернулась к Обито – ждала ответа. И на Рин вновь уставились помощники, поражённые таким поведением главы. — Говори, Цуме, — раздался уверенный голос. — Я буду говорить не только от своего клана, но также и от некоторых других, — до сих пор тихий зал наполнили лихорадочные шепотки. — Скажи, Третий-сама, мы служим на благо деревни и её жителей, какие гарантии безопасности и неприкосновенности для наших кланов мы можем ожидать в будущем? — Продолжай, — голос Обито не изменился. Будто необычный вопрос нисколько не смутил его, но Рин-то знала, что он напряжён. — Лишь два клана Конохи сейчас могут вести дела и торговлю с другими странами – Учиха и Сарутоби. Клану Инузука, да и другим кланам, также есть, что предложить. На наших животных-ниндзя крайне высокий спрос, так как они пригодны не только для боя. Им не нужен призыв и обмен чакрой. Наши ветеринары и препараты – одни из лучших в мире. Мы уже давно готовы выйти на новый уровень торговли, нужно лишь одобрение руководства. Мы требуем пересмотра устоявшихся правил. Она остановилась, чтобы перевести дух и скинуть напряжение в голосе. Рин пробежалась взглядом по шумящему залу. В первую очередь её интересовала реакция двух ранее упомянутых кланов. Чакра Сарутоби Хирузена кипела – и он не пытался этого скрыть. Его соклановцы джоунины казались более равнодушными: они либо не понимали, что сейчас происходит, либо превосходно скрывали. Но больше всего поразил Фугаку-сан – его чакра осталась кристально спокойной. И даже Обито расслабился. Рядом с Фугаку-саном сидел Итачи. И чакра у него была такой же как и у отца: размеренная, бесстрастная. Зато остальных соклановцев Рин читала как развёрнутый свиток: их негодование и неприкрытое презрение так и сочились между рядами. С каждой секундой молчания Цуме, гомон в зале только нарастал. — Тишина! — прогремел Обито. Дождавшись, когда все угомонятся, он сел на место и махнул рукой. — Продолжай дальше. Цуме пару раз негромко прокашлялась и заговорила более спокойным голосом: — Самое главное, что волнует не только меня, но и другие кланы, и о чём я говорила ранее – это гарантии. Мы требуем расширений полномочий, но как мы можем быть уверенными, что наши кланы не постигнет участь Хьюга? Словно выскочившая пробка из бутылки, шиноби в зале загудели с новой мощью. То, что висело в брошенных между строк фразах или тихих перешёптываниях, наконец обрело форму. Насколько знала Рин, ещё при Втором пробивались первые попытки поднять эту тему. Теперь же всё зависело от последующей реакции и поступков Хокаге и, как ни странно было думать об этом, главы клана Учиха. Если они пожелают замять требование, то всем придётся подчиниться. Но какой в этом смысл, Рин не знала. Она давно надеялась, что другим кланам дадут столько же полномочий, сколько имели Учиха и Сарутоби. Обито молчал. И Рин понимала, что он блуждает где-то глубоко в своих мыслях. Наконец, когда шум в зале начал стихать, Обито поднялся на ноги. И уже хотел пойти к трибуне, как параллельно встал Фугаку-сан. Теперь взгляды всех собравшихся устремились на него. Рин чувствовала, как Обито недоволен, и что ему приходится давиться волнами собственного раздражения. И в конце концов он уступил. Объявив залу, что главе клана Учиха есть что сказать, и, поблагодарив Инузука Цуме за столь пламенную речь, Обито уселся обратно. Как же Рин была зла. Когда Обито заговорил про Фугаку-сана, у неё затряслись руки. Пришлось их стиснуть в кулаки и спрятать под столом, чтобы никто рядом этого не заметил. И чтобы её неприкрытую досаду и раздражение не почувствовали – Рин скрыла чакру. В любом случае найдутся желающие доложить о такой внезапной скрытности, но лучше так, чем сидеть перед всеми напоказ. Фугаку-сан поднялся на сцену и, поприветствовав всех лёгким кивком, заговорил суровым размеренным голосом: — Вы правы. Наша деревня готова к справедливым переменам. Мы считаем, что уже давно следует изменить курс, выбранный ещё при Первом Хокаге и рассчитанный лишь на интересы одного клана – Сенджу. Деревня готова расширять своё влияние дальше, за границами Страны Огня, и для этого ей действительно нужна помощь и желание ваших кланов. Каждый должен внести посильную лепту, — по залу пронеслась волна чакры Фугаку-сана. И от холодности той Рин поёжилась. — И чтобы воплотить нашу общую цель в реальность, вы должны с корнем выдёргивать появляющиеся сорняки – разобщающие деревню слухи. Хокаге готов пересмотреть старые догматы «Шиноби Основателей» деревни и дать вам обещание о том, что ваши требования будут в скором времени рассмотрены и исполнены. Рядом раздались одобрительные голоса. — А я же говорил, что это всё устаревшая чушь и наши лидеры не станут отказываться от этого, — один из Яманака начал с придыханием комментировать услышанную речь. — Подожди, мы ещё ничего не знаем. Сперва все ведомства и управления проведут свои собрания. И это всё делается не быстро, — заметили тому в ответ. — Всё-таки грядут глобальные изменения. Большинство в зале остались довольны сказанным Фугаку-саном. Так или иначе, но практически все кланы восприняли новость положительно. Даже бесклановые, которых никак не касалась обсуждаемая тема, поддались общему радостному порыву. Но что показалось странным, так это последовавшая реакция джоунинов Учиха на слова их главы: она была крайне разнородной. Часть шиноби вторила своему лидеру – они сидели спокойно и расслабленно, другая же напротив – не скрывала досаду и разочарование. Рин покосилась на Какаши: вот уж кому не было особого дела до обычных проблем кланов. Запрокинув голову, он, по-видимому, разглядывал резные узоры на потолке. Дальше шёл небольшой перерыв, благодаря которому большинство шиноби наконец смогли совладать со своими бушующими эмоциями, а после начиналась заключительная часть – отчёт о внешней обстановке. Тут уже всё прошло спокойно, и даже новость про недавние взрывы в Деревне Скрытого Песка и гибель учеников их академии не произвела должного впечатления. Мысли людей были заняты своими, близкими проблемами, а не страданиями далёкой Суны. Да Рин и сама не особо придавала значение услышанному – внешние дела деревни её не особо интересовали. Когда собрание закончилось, и Рин вышла из своей укромной комнаты, к ней тут же подошёл усталый Обито, потирая ладонями лицо. Таким вымотанным он выглядел каждый раз, а ведь следом его ждало еще и внутриклановое собрание. — Это было внезапно, никто не ожидал, — Рин погладила мужа по ладони. Обито прикрыл глаза и растянул губы в самодовольной улыбке. — На самом деле мы с Фугаку уже давно предполагали такое развитие событий, — он стрельнул взглядом в сторону уходящих из зала шиноби. — Я думал, что разговоры пойдут раньше. Слишком долго они тянули. И Обито затих. Пока он рассматривал постепенно пустеющий зал, Рин не спешила его тревожить. Но всё же когда молчание затянулась, она попыталась спросить: — А как же… — Да, Фугаку, конечно, прав. Да, чего это я, — Обито шумно выдохнул. — Уже нужно развиваться, — он покосился на Рин и мягко улыбнулся. — От новых рынков Конохе будет только лучше, да и разведке удобней. Какое-то время они стояли вместе. Обито пожаловался на неприемлемое поведение Какаши на собрание и в шутку добавил, что его давненько никто хорошо не бил. Все эти разговоры ни о чём нравились Рин, во время них она могла отпускать прочь мысли и не думать о дальнейшем, не стараться понять как лучше поступить, чтобы облегчить жизнь Обито. И только сейчас она поняла насколько голодна, и что живот её готов заурчать в любую секунду. Но всему хорошему свойственно кончаться – к ним подошёл Фугаку-сан и, даже не взглянув на Рин, обратился к Обито: — Есть разговор, поторопись, — голос звучал холодно и отстранённо. Рин на секунду представила, каково его детям слышать подобный тон с младенчества, и по рукам пробежали мурашки. Легкомыслие и шутливость Обито исчезли. Кивнув Фугаку-сану, он повернулся к Рин и сухо сказал: — Увидимся дома, — и тут же оба шиноби исчезли в серой дымке.