Под покровом листвы

Они всё ближе приближались к границе. Лес постепенно редел, терял благородную густоту; трава больше не выглядела насыщенно-зелёной, живой и рвущейся к небу – она пожухла, начала расти проплешинами. Скоро появится степь, и им придётся бежать по земле. Они двигались двумя группами по четыре человека и сейчас, пересекая Первую Речную провинцию, остановились на необходимую передышку: пополняли запасы воды, проверяли снаряжение, оружие. Шисуи распечатал свиток для Казекаге – проверил для надёжности. Когда они встретятся с пограничными отрядами Суны, будет не до проверок. Он отпил воды из фляги и покосился на тоненькую струйку родника. Когда Шисуи бывал в этих краях, всегда поражался забавам природы: реки вились до самой Страны Ветра и огибали её со всех сторон, разливаясь глубокими озёрами. Ни один приток не перебирался через границу. Неподалёку болтали его подчинённые, наполняя фляги водой. Говорили про километры рисовых полей, о горбатящихся на них крестьянах, и что Хокаге-сама просто обязан заставить нового Казекаге выдать в дар качественных марионеток, чтобы люди поменьше работали. Шисуи глянул на другую группу и мысленно усмехнулся: те не сидели рядом, молчали и каждый занимался своим делом – уж слишком серьёзным капитаном был Итачи. Но он не осуждал: далеко не каждый способен в столь юном возрасте руководить несколькими отрядами разведки. Не спеша Шисуи подошёл к сосредоточенному другу и присел рядом с ним. — Скоро выдвигаемся, прикажи своей команде завязывать с разговорами. — Итачи провёл пальцами по лезвию катаны. — А я тебе не говорил, что если сильно хмуриться – морщины останутся? — отшутился Шисуи. Он понимал, что Итачи прав, и его товарищам пора закругляться с отдыхом, но возможность поддеть друга не мог упустить. Рука Итачи замерла, его средний палец едва касался острия, и он повернул к Шисуи голову. — Разве я хмурюсь? — серьёзным тоном спросил он. Его лицо действительно оставалось гладким, на нём никогда не проступали лишние эмоции, и Шисуи приходилось гадать: о чём же тот думает. И даже сейчас. Понял ли он шутку или на самом деле в замешательстве? — Ладно, проехали, — махнул ладонью Шисуи. И пока Итачи не потерял к нему всякий интерес, задумчиво спросил: — А ты знаешь, с кем я Саске-куна недавно видел? — Шисуи победно ухмыльнулся – бровь Итачи дёрнулась вверх. — Он тебе не рассказывал? — в ответ лёгкий кивок. — С девочкой Хьюга. Он её в клан притащил! — Шисуи не сдержался – выпалил громче, чем следовало: подчинённые Итачи тут же сурово уставились на него. Итачи запечатал катану в печать на руке и вновь взглянул на Шисуи. — Этого я не знал, — еле слышно шевелились его губы. — Спасибо, что рассказал, Шисуи. — он разжал пальцы и покосился на них. — Так это не всё – они за ручки держались, как парочка настоящая. — воспоминания о пунцовом Саске-куне веселили, и Шисуи не стерпел: задорно улыбнулся и хлопнул себя по бедру. — Братишка делает успехи, — словно сам с собой пробормотал Итачи. Видимо, так и было, ведь потом он обернулся к Шисуи и прищуренно посмотрел на него. — Пусть гуляет, он ведь совсем ребёнок. — и поднялся на ноги – принялся раздавать указы своей команде. А Шисуи продолжал сидеть и разглядывать его спину. Вот уж правду говорят: гении – народ загадочный. Назвать Саске-куна ребёнком! Сам Итачи в одиннадцать лет уже стал джоунином, а в двенадцать его приняли в анбу, но братик – до сих пор маленький. Шисуи не сомневался: обучайся Саске-кун в клане – сейчас был бы чуунином. Странная, конечно, семейка у Фугаку-сана. Его похлопали по плечу – пора выдвигаться. Они бежали вдоль берега реки. Повсюду заливные поля, кое-где поросшие редкой травой холмики – ей не давали вырасти блуждающие дикие лошади. Иногда встречались одинокие крохотные домики с распахнутыми настежь дверями. Тепло, уютно. Шисуи представлял, как они живут здесь с Анко, подальше от суеты Конохи, от опасных миссий. И ему не нужно каждый раз переживать, – а вернётся ли она в этот раз домой: не отправят ли её в неугодную команду. Хорошо, что Шисуи почти не связан с главной семьёй клана. Когда-то там, в стариковские времена, они, может, и были одной семьёй, но ещё со времён основания деревни отдалились друг от друга. Прадед Шисуи женился на бесклановой, и его запросто скинули с места главы совета Учиха. Бабушка тоже пошла против клана. Ей пророчили свадьбу с самим Мадарой-самой, но она спуталась с обычным рядовым соклановцем и бесповоротно опорочила их семью, а Второй так и вовсе не женился. И Шисуи всегда забавлялся с этого, представлял, что именно предательство бабушки так сказалось на Мадаре-саме. Зато теперь он мог шляться где хочет, когда и с кем. Хорошо быть одним из лучших в клане, который ничего кроме силы и не ценит. Шисуи посмеялся про себя. Запамятовал, что Учиха ещё любят власть. И когда оба ингредиента смешиваются в одном человеке – для клана это невероятно важно. Он задумчиво взглянул на бегущего впереди Итачи. Они перебежали на другой берег. И теперь Шисуи думал о Саске-куне – вот уж кому не повезло. Строгий родитель, который за смутными фантазиями об идеальном клане не видит очевидного – насколько талантлив его младший сын. Шисуи казалось, что они с Саске-куном похожи. Разница была лишь в том, что Шисуи родился в любящей семье, всегда помогающей ему и поддерживающей. За Саске-куном же следил, как оказалось, не один отец, а буквально весь клан. После происшествия в общаге, через несколько дней, трёх недалёких шиноби отправили в Страну Железа. Они, конечно, ещё те идиоты, но поручать им взорвать шахту Страны Молний… И кто распорядился? Ему самому по секрету рассказал об этом Хаяте – непоследний человек в анбу. Шисуи спрашивал Саске-куна: рассказывал ли он кому-то в клане? В ответ получил презрительный взгляд и отрицательный кивок. Допытывался у Наруто: что и кому говорил. Тот заверил, что не дурачок – болтать – и больше беспокоился, что если зануда-сан узнает, то потом неделями будет колупать мозги. Шисуи хотел разузнать у Какаши-сана, он ли отдал приказ: к Хокаге не пошёл, не стал привлекать к своей скромной персоне внимание – дождался Рин-сан возле академии. Оказалось, что Какаши-сан долгое время на миссии и должен вернуться к прибытию Четвёртого Казекаге в Коноху. И Шисуи сложил один к одному. Глупенький Саске-кун, не подумав, завёл Хьюга в клан, и уже оттуда за ними проследили до самой общаги. А Шисуи даже не заметил. Ещё он допускал мысль, что за сыном главы могут приглядывать постоянно, но чтобы Итачи позволил бесконтрольную слежку за братом… Недавние его слова подтверждали догадку: Итачи не знал, что Саске-кун приводил кого-то в клан. И если бы Шисуи не поручили столь важную миссию – доставить свиток с приглашением Казекаге, то он бы обязательно разобрался, кто решил невзначай убить трёх неплохих, хоть и туповатых, шиноби. Из Страны Железа они точно не вернутся. Шисуи это просто знал. До границы оставалось совсем немного. С холма Шисуи видел, как разделяются природные зоны: живописные луга словно по очерченной линии обрываются и сменяются жёлтым песком. Но долго любоваться ему не позволил Итачи – подскочил с боку и шепнул: — Я с командой ухожу на северо-запад, встретимся позже, — и он тут же отпрыгнул к своим серьёзным спутникам. Изобразил несколько жестов пальцами, и они скрылись из виду. На Шисуи обратились три удивлённые пары глаз. А он и не знал, что ответить. Хокаге поставил его перед фактом, что Итачи с командой пойдут с ними, но с какой целью не сказал. И до куда будут идти, тоже не предупредил. Он потёр ладонью закрытые глаза и тряхнул головой. Неужели от Итачи стоило ожидать чего-то другого, что он хотя бы намекнёт, когда они отделятся? Вот кто вечен в своём постоянстве. — Вперёд, наша задача – доставить Казекаге свиток, затем сопроводить его делегацию в Коноху. У Итачи-сана своя задача, — и они рванули к границе. *** Суновцы-пограничники досматривали их долго, тщательно: сверяли чакру со списком, пересчитывали оружие, составляли протоколы. Делали это молча, с каменными недовольными физиономиями. Именно поэтому Шисуи терпеть не мог официальные миссии. Другое дело проникать скрытно – никакой тебе отчётности, бюрократии. Главное – пересечь чужую страну тихо. И даже если засекли, а с Шисуи такого не случалось как минимум лет восемь, то ничего страшного: убей, следы запутай и продолжай. Когда группа только подошла к границе, Шисуи пытался разговорить угрюмых суновцев. Здоровался со всеми и улыбался. И хоть его обаяние на них не работало – лишь больше злило, Шисуи всегда придерживался одного правила, которое сильно облегчало работу шиноби: на весёлого дурачка не обращают внимание, такому легче втереться в доверие. Сейчас происходило нечто подобное. Несмотря на суровые взгляды, пограничники не задержали его команду дольше положенного, выполнили все необходимые процедуры и пропустили дальше. И даже несколько проводников до Скрытой Деревни выделить предложили. Про себя Шисуи ухахатывался. Они, видимо, решили, что Коноха отправила совершенно несостоятельную группу. Главное, что бы за оскорбление не посчитали, но Шисуи до их чувств дела не было. Они бежали долго, иногда переходя на шаг. Ещё пограничники предупредили, что на участках с зыбучими песками не стоит спешить. Шисуи предположил, что принцип распределения чакры в ступнях должен работать тот же, что и на воде, но на него покосились как на полного недоучку и покачали головой. И тут они были правы. Ведь Шисуи, за все годы службы, ни разу не бывал в Стране Ветра, только лишь мелькал на границе. Даже когда его назначили командиром нескольких отрядов, то всё равно не выдавали миссий в этой стране. Зато команда Итачи сюда захаживала частенько. Поэтому принцип зыбучих песков его жутко интересовал. Шисуи только и делал, что приставал с расспросами к их молчаливому проводнику. И тот не выдержал – раскололся. Оказалось, что зыбучие пески поглощают чакру – чем быстрей бежишь, тем больше они забирают. И если не понимать этот принцип, либо не знать секретных троп, можно запросто увязнуть заживо. Шисуи даже Шаринган активировал. И действительно – песок полностью пропитывала незнакомая чакра. Была ли она естественного происхождения, или кто-то добавил своей, Шисуи так и не разобрал, останавливаться надолго им не разрешалось. По дороге иногда встречались поросшие травой дюны, завалы камней с кишащими змеями и заросли саксаула. Шисуи развлекался как мог: насчитал семь сурикатов, тут и там выглядывающих из песка. Чем глубже они заходили в страну, тем сильней свирепствовал ветер. Им даже пришлось повязаться специальными платками, чтобы их кожу не расцарапал мечущийся в воздухе песок. Сам же пограничник окутал себя тонким слоем чакры. Пропускал её по-особому, примешивая ветряное преобразование. Сперва Шисуи собирался скопировать такой любопытный способ защиты Шаринганом, но рассудил, что кроме песка и мелкой крошки он бесполезен. Да и не хотел потом отвечать за наглое воровство техник. Когда из-за бушующего ветра стало невозможно вздохнуть, суновец наконец остановился. — Встаньте за мной! — прокричал он и тут же двинулся вперёд. Шисуи шёл последним и сверлил всё горящим Шаринганом. Буря оказалась непростой – насквозь пропитанной чакрой и, видимо, служила одним из барьеров. И стоило вышагнуть из плотной стены песка, как перед ним предстала деревня. Шисуи аж присвистнул – он её представлял совершенно не так. Начинающаяся у подножия песчаных холмов, она постепенно поднималась вверх и переходила в широкую равнину, со всех сторон окружённую каменными стенами. Они беспрепятственно миновали проходную в начале деревни, лишь сопровождающий поменялся – предыдущий сразу направился назад. Шисуи надеялся, что этот шиноби окажется посговорчивей, поприветливей, но ошибся – шёл с не менее угрюмой миной. Казалось, деревня вымерла. Когда команда дошла до второй внутренней стены, Шисуи не заприметил ни одного зеваки, не услышал даже тихих перешёптываний. Дома – наглухо закрыты. Даже четвероногие друзья ни разу не выскочили по ошибке им навстречу. Всё ближе подходили к резиденции: дома становились больше, чище; каменная дорога, припорошенная песком, сменилась на разноцветные узорчатые плиты; помимо тошнотворного жёлтого, появилось множество других цветов. Шисуи и не предполагал, что существует столько оттенков синего и голубого. Он был уверен, что в Стране Воды видел их все. Оказалось, здесь могут расти цветы – аккуратные посадки во дворах, на подоконниках, в горшках возле входных дверей. — Не останавливайтесь, мы почти дошли, — Шисуи догадался, что обращались к нему: он стоял как ребёнок и разглядывал вывешенные на чьём-то заборе ковры. С такими работами Суне не нужны картины. И всё же он был не прав: у официальных миссий есть одно важное преимущество – только на них можно неторопливо прогуливаться по совершенно незнакомым деревням и разглядывать самые разные интересности. Шисуи уже представлял, как подарит Анко такой расписной ковёр. Да, он, конечно, не из Страны Молний, но там настолько красивых и не шьют. Оставалось только найти хоть одного живого торговца. Не песком же они все рассыпались! Резиденция… Шисуи бы не обозвал раскинувшийся перед ними дворец так скромно. Вот коноховской это слово идеально подходило – лаконичная, строгая. Как снаружи, так и внутри. Здесь же на его глазах ожила самая настоящая сказка, будто резиденцию перенесли из книжки какой-нибудь запретной техникой. За забором из мелкой каменной крошки раскинулся великолепный зелёный сад. Деревья с ровными пирамидальными кронами стройными рядами росли вдоль вымощенных беловатым камнем дорожек. И Шисуи не удержался, прикоснулся к растению. — Деревья запрещается трогать. Этот род практически вымер! — из резиденции выскочил грозный работник и, уперев руки в бока, принялся осуждающе рассматривать их. Шисуи скривил губы. Вот и новый сопровождающий подоспел. — Это случайно не кипарисы? — поинтересовался сокомандник. — Они самые, идёмте, — и работник скрылся за каменной аркой. Пять шагов вверх по каменной лестнице, три шага в тени от арочного свода и вот он – внутренний двор резиденции. Гуляющий лёгкий ветерок, нежные брызги, долетающие от фонтана, и освежающая прохлада. Шисуи прикрыл глаза, наслаждаясь. К сожалению он не мог стоять здесь вечно – свиток сам себя до Казекаге не донесёт. Когда они поднимались на второй этаж, Шисуи вглядывался сквозь распахнутые двери и развевающиеся занавески в тень кабинетов. Видел мозаичные вазы, яркие диваны с подушками, чаши с фруктами. Его товарищей завели в одну из таких комнат – предложили напитки и еду, а он двинулся дальше, внутрь резиденции. Весь путь до кабинета Казекаге Шисуи разглядывал синий ковёр, расшитый золотом. Очень хотелось потрогать узор, проверить, не чудится ли ему. Вдруг он надышался дурманящих ароматов у фонтана, и теперь его глаза всё видят иначе. Они остановились у закрытых арочных дверей, по обе стороны от которых стояли красные диваны. Велели ждать. Вот так просто – работник ткнул пальцем на диван и сказал, что его пригласят. А Шисуи не сразу понял, о чём тот толкует. Шиноби вздохнул и пояснил, что все заходят по очереди и никак иначе. И ушёл. Шисуи какое-то время потерянно смотрел ему вслед, потом медленно осел на мягкую подушку и вылупился на дорогой ковёр. Суна потрясала его с каждой минутой всё больше. Где это видано, чтобы Учиха ждал в очереди? Теперь Шисуи знал на своей шкуре, что такое место есть – кабинет нового Четвёртого Казекаге. Он преспокойно развалился на диване и думал, что бы сказал на это Итачи, если бы его заставили сидеть в очереди? Шисуи-то не гордый, может и подождать. Пока разглядывал мозаики на стенах, щупал подушки и трогал ковёр – время пробежало, и двери кабинета распахнулись. Темнокожий мужчина оценивающе посмотрел на него – Шисуи приветственно помахал ему пальцами – и, поджав губы, пошёл прочь по коридору. Посол из Облака. Даже не удивительно увидеть его здесь. Он скосился на раскрытые двери. Это его так приглашают? Шисуи махнул рукой. Плевать, зайдёт и узнает. Он вскочил в кабинет и в недоумении покосился по сторонам. Голые однотонные стены, если не считать висящих часов, ровно разделяющих стену пополам, одинокий узенький диван и деревянный стол. Ещё несколько стульев, стоящих рядком. Ну и мужчина в простой невзрачной одежде – хозяин кабинета. На этом всё. Шисуи сперва подумал, что ошибся дверью, что-то напутал, не так понял, но потом заметил белую шляпу с жёлтым иероглифом «Ветер» и успокоился. Казекаге до этого момента не смотрел на него, вчитывался в разложенный свиток перед собой. Но вот его голова приподнялась; цепкий взгляд пополз вверх по ступне, пробежался по форме и замер на лице. В глаза Казекаге не смотрел. — Ваша очередь не подошла. Я вас не звал, — слишком уж безразличным показался его голос. Шисуи открыл рот, чтобы возразить, но Казекаге продолжил: — Все в равных условиях. Прошу уважать наши порядки, Учиха-сан. Казекаге больше ничего не добавил, снова вернулся к чтению свитка. А Шисуи растерялся. То ли от равнодушного тона, то ли от дерзости, с которой Казекаге выставил его за порог. Но он сам и не заметил, как оказался в коридоре. Дверь за спиной захлопнулась. И кто туда зашёл? Ведь под дверью всё это время сидел он один. Шисуи разлёгся на подушках и уставился в потолок. Сперва его не впустили в кабинет, затем выгнали. И теперь он лежал в замешательстве – что ему писать в отчётах. Хокаге наверняка нет дела до подобных мелочей, но старейшин такая своевольность нового Казекаге вполне может заинтересовать. Зачем им вообще понадобился его отчёт? И главное так внезапно – Шисуи отчитывался перед кланом несколько раз за жизнь, и ненавидел оба раза. Это и отчётом назвать нельзя: доносы. Когда Шисуи только стал генином, его заставили описывать каждый шаг проваленной командой миссии. И как показалось старейшинам, он дал слишком размытое описание – они пригласили Яманака, и те ковырялись в его мозгах. Долго и невообразимо больно. Весь в слезах он отрубился сразу, как шиноби перестал терзать его разум. Через неделю, когда Шисуи смог подняться с кровати, ему объявили, что у него новая команда. Командир предыдущей – погиб. Тело так и не нашли. Второй подобный опыт ему пришлось испытать незадолго до смерти Второго Хокаге. Перенёс Шисуи его гораздо легче, провалялся не неделю, а несколько дней. И вот Третьим Хокаге стал Обито-сама и сразу запретил своеобразные пытки что для соклановцев, что для остальных шиноби. И только за один этот приказ Шисуи мог пожать ему руку, ведь в отчётах клану стало можно врать сколько угодно и больше не подставлять товарищей. Главное – убедительно писать. И от Шисуи отстали. Он исправно выполнял поставленные задачи, и клан к нему не лез. А вчера с утра, когда он выдвигался к точке сбора команды, к нему подошёл старейшина и объявил, что по возвращении ждёт подробный отчёт. И добавил, чтобы Шисуи не расслаблялся, ведь если потребуется, ему придётся снова пообщаться с Яманака. И Хокаге об этом не узнает. Тяжёлый вздох. Как же ему не хотелось плясать на поводу старейшин. И плевать, что суновцы враги Конохе, просто сделать наперекор и не писать о дерзком Казекаге. Но если Яманака полезут к нему в память и заметят Анко, насколько у них всё серьёзно? Шисуи дёрганно провёл ладонью по глазам. От их пыточных техник даже Учиха не укрыться. Исказить воспоминания? Так можно и с ума сойти: Шаринган накладывал ограничения. Что-то дёрнуло его за свисающую с дивана руку, и Шисуи, сквозь пальцы, взглянул на распахнутые двери кабинета. Мимо лежанки пронёсся разъярённый взрослый мужик с блекло-красными волосами и, в такого же цвета, форме. Он тихо бубнил проклятия себе под нос, судорожно сжимал кулаки и забавно пучил глаза. Что у них с Казекаге там случилось, если шиноби настолько недоволен? Руку снова дёрнуло что-то незримое, и Шисуи, скосившись Шаринганом, увидел обвивающую кисть нить чакры. Та дёрнулась более грубо, чуть не скинув с дивана, и он с интересом посмотрел на приглашающие войти двери. А Казекаге не такой уж и безразличный, думал Шисуи, когда заходил в кабинет. Пока Казекаге читал отданный ему свиток, Шисуи сидел на стульчике неподалёку и бродил взглядом по пустому кабинету. Как оказалось, он сперва не заметил невысокий стеллаж на колёсиках возле стола. Ему хотелось выглянуть в окно, но то было плотно закрыто шторами. И всё равно солнечный свет пробивался в комнату, двумя прямыми лучами ложась возле стола. Казекаге свернул свиток и засунул в подъехавший к нему стеллаж. Покосился на часы, Шисуи повторил за ним – время обеда давно прошло, и молча уставился на него. Замер неподвижно и даже моргать перестал. Шисуи попытался улыбнуться, но путного ничего не вышло – губы искривились, неприятно натянули кожу, и он расслабил лицо. А Казекаге по-прежнему сидел истуканом. И не понятно было о чём думает. Шисуи хмыкнул: как будто перед ним Итачи – только старше и волосы красные. Казекаге выглядел молодо. В таком блеклом желтоватом свете Шисуи точно бы разглядел у него морщины, но он их не заметил. Лишь небольшой излом вокруг губ. Даже лоб Обито-самы прорезала одна длинная, пока еле-различимая, морщина. Хотя тот точно был младше нового Казекаге. — Вы читали содержимое свитка, Учиха-сан? — внезапно оживился Казекаге. Шисуи, до этого разглядывающий угол стола, непонимающе покосился на него. Откуда ему знать, что там написали советники Хокаге. Видимо, полностью скрыть недоумение ему не удалось. — Понятно, — заключил Казекаге, кивнув. Ножки стула заскрежетали по каменному полу. Шисуи смотрел, как Казекаге поднимается, поворачивается к нему спиной и подходит к окну. Роста он оказался совсем невысокого, где-то на полголовы ниже Итачи. Солнечный луч скользнул по столу, коснулся ножки стула – Казекаге подцепил пальцем плотную ткань шторы. Заглянул в появившийся просвет. — Вы здесь с друзьями, Учиха-сан, — не то спросил, не то согласился сам с собой Казекаге. На Шисуи в этот момент он не смотрел – продолжал что-то разглядывать за окном. Свет возле ног задрожал и потух. Казекаге обернулся к Шисуи, и на его безэмоциональном лице проступила лёгкая усмешка. — Какие друзья? — спохватился Шисуи. Почему-то перед Казекаге он терялся, а объяснить себе причину такого глупого поведения не мог. — Я со своей командой, они отдыхают. — Всё понятно, — повторился Казекаге и поплотнее задвинул шторы. — Что понятно? — развёл руками Шисуи и попытался улыбнуться. Наверное, выглядит со стороны как потерявшийся генин, впервые покинувший стены родной деревни. Казекаге обошёл стол и прислонился бедром к краю; рукой опёрся на столешницу и изучающе посмотрел на Шисуи. Глаз теперь не избегал. — Выдвигаемся после заката, к обеду следующего дня будем в Скрытом Листе, — нелепо приоткрыв рот, Шисуи кивнул. Уголки губ Казекаге разъехались шире, при этом лоб, брови остались неподвижными. — Вы, Учиха-сан, отдохните пока. Можете погулять по деревне, если сильно хочется, — он отошёл от стола и вернулся к стулу. Шисуи кивнул и торопливо поднялся. Он уже потянулся к двери и хотел было открыть её, но обернулся, взглянул на что-то читающего Казекаге. — Казекаге-сан, — позвал Шисуи. Тот посмотрел рассеянным взглядом. — Скажите, где здесь найти торговца? Я хотел ковёр прикупить, — получилось шутливо. Чем дальше от Казекаге отдалялся Шисуи, тем свободней начинал себя вести. — Ковёр хотите? — он провёл пальцами по подбородку. — Я вам свой подарю, сейчас вы нигде не купите новый, — и Казекаге вновь забегал взглядом по бумаге. Дверь за спиной распахнулась, и Шисуи, шагнув спиной в коридор, обернулся. И чуть не впечатался в чьё-то плечо. Сначала он и не заметил что это человек перед ним – подумал, колонна из ниоткуда появилась, а потом пригляделся – форма синяя, задрал голову – узнал – посол Скрытого Тумана. Акулья рожа растянулась в злорадной улыбке. Шисуи протяжно выдохнул и пошёл по коридору искать товарищей. Он до сих пор не понимал, как такого неприятного типа назначили официальным лицом деревни. Шисуи брёл обратно к арочному выходу, снова разглядывая ковёр под ногами. Недалеко, буквально за поворотом, послышался грубоватый женский голос. Он прислушался. Голос строго отчитывал за неверный расчёт поступившего материала и приказывал немедленно дозаказать партию. — Подслушиваете в чужой стране? Разнюхиваете под носом у Каге? — прямо на Шисуи осуждающе смотрели два карих глаза. Девушка недовольно изогнула бровь, ждала, когда Шисуи ответит. А он не торопился – уж больно она напоминала Анко. Круглое лицо, цвет глаз, даже причёска похожа – две болтающиеся пряди вдоль лица. Только у суновчанки они были разной длины. И если сперва Шисуи собирался ответить ей подобающе нейтрально, то сейчас губы невольно растянулись в улыбке. — Ну что вы такая серьёзная? — теперь и вторая бровь девушки в изумлении метнулась вверх. — Мы же теперь деревнями дружим, чего злитесь? — прищурил он глаза и слегка наклонился к ней. Какое-то время она колко смотрела на него. Но взгляд её всё же расслабился, снисходительная улыбка коснулась губ. — Ты же ничего не понимаешь, да? — она пошла дальше по коридору, слегка задев Шисуи плечом. Провожая её долгим взглядом, он слышал, как девушка разговаривала сама с собой – возмущалась, что присылают полных дурачков. Шисуи прикрыл глаза. Суна – любопытная деревня, и жители в ней не менее интересные: накричать из-за дерева, выставить из кабинета и разговаривать с ним на «ты». Ему понятно, что девушка не последний шиноби в деревне, раз позволяет подобное панибратство, но та искренность в интонации, взглядах, которыми одаривали его местные, казалась чем-то новым. Он бы побыл здесь подольше. Вспомнив, что не ел с последнего привала ещё в провинции Рек, Шисуи решил не заставлять свой живот страдать. *** Видимо, Казекаге так шутил, когда предлагал прогуляться по деревне. По безлюдным улочкам, между яркими стенами ветер завывал обречённую мелодию, гнал песок, иногда закручивая его в танцующем вихре, и норовил сорвать с балконов висевшие ковры. Вчетвером они неторопливо плутали по закоулкам, слушая эхо негромких шагов. И даже спугнули одну единственную кошку, что тщательно вылизывалась на заборе. Брякнул колокольчик на ошейнике – животное скрылось в очередной подворотне. К сандалии прибился пожухлый лист какого-то растения. Он настойчиво бился о подошву, трепыхался и никак не мог облететь. Шисуи приподнял ногу и долго следил за ним, смотрел как его затянуло в ветряной водоворот на перекрёстке. Сзади перешёптывались товарищи, не понимали, что за дыра такая эта Суна. А Шисуи бродил внимательным взглядом по деревянным сетчатым ставням вторых этажей, ровно выкрашенным заборам и чистым закоулкам и хорошо видел, что здесь далеко не всё так ужасно. Ему казалось, что они не по собственному желанию участвуют в представлении. Случайно забрели на сцену. Привычный выявлять всё скрытое глаз легко подмечал по крупицам следы ещё недавно бурлящей на улочках жизни. Они свернули на перекрёстке – впереди у колонки стоял замотанный в длинную ткань голубого шарфа невысокий ребёнок и что-то тщательно мыл под тоненькой струйкой воды. Шисуи возликовал. Хоть одна живая душа на всю огромную деревню! Подскочил поближе – оказалось, что это мальчик, тщательно оттирающий разноцветной тряпкой ворс у кистей. У него под ногами стояла стеклянная баночка с мутной водой, а рядом лежала белая круглая плашка, полностью извазюканная красками. Малец не отвлёкся от занятия, словно за ним никто не наблюдал. Шисуи в недоумении смотрел, как кисти скрываются под тканью, и как мутный раствор, смешиваясь с водой, стекает в канализационную решётку. — Вы загородили свет, сдвиньтесь, пожалуйста, — не оборачиваясь к Шисуи, потребовал мальчишка. И он послушался, отшагнул в сторону и покосился на товарищей, которые не менее удивлённо разглядывали ребёнка. — А ты откуда здесь? — заглянул ему через плечо Шисуи, когда мальчик принялся вытирать баночку насухо. — Я здесь живу, — невозмутимо ответил тот и наконец повернулся. И Шисуи не понял: милый перед ним ребёнок или же наоборот, жутковатый. Волосы яркие, красные; прищуренные зелёные глаза и полное отсутствие бровей. Мальчик скосил взгляд на пришитую к рукаву эмблему, посмотрел на налобный протектор и спросил: — А вы кто? — Я? — Шисуи почесал затылок. — Я друг деревни! Мальчик отвернулся к колонке и принялся молча смывать краску. Шисуи ждал, что тот хоть о чём-нибудь спросит, или как-то прокомментирует их встречу, но ребёнок снова поразил его. Вымыв пластмасску, он подобрал с земли банку и повернулся. Посмотрев на стоящих неподалёку сокомандников, мальчик выдал: — Всё понятно, — и пошёл к дому неподалёку. Шисуи провожал его взглядом до самых ворот и думал: не родственник ли этот пацан Казекаге. Они ещё поблуждали немного, но вся деревня была одинаковая, безлюдная. Уже возвращаясь к резиденции, Шисуи вспомнил про Итачи. Чем тот сейчас занят? Может хоть ему веселей. Потому что сам Шисуи невообразимо скучал. Когда до выхода обратно в Коноху оставалось не так и много времени, им предложили перекусить традиционными блюдами Страны Ветра. И сперва они радостно поддержали идею. Но на столе появилась странная на вид и запах еда, и воодушевлённые улыбки медленно сползли с их лиц. Шисуи продержался дольше всех: благодарил, кивал на каждую новую поставленную тарелку. Когда из приборов вынесли только вилку с ложкой, он недоумённо покосился на суновца. Здесь ещё и палочками не ели. На его растерянный взгляд, любезно объяснили, что в Стране Ветра издревле принято кушать руками, приборами пользуются только некоторые семьи. Шисуи поинтересовался, как ест новый Казекаге, а ему ответили, что всегда по-разному. И пришлось им отламывать куски лепёшек, зачерпывать ими оранжевый суп и пальцем подталкивать кусочки мяса. Хотя так делал только Шисуи. Он решил, что глупо побывать в Суне и не насладиться вволю их необычной культурой. И его нелепые попытки не прошли даром: суновцы разговорились, начали объяснять, как выращиваются те или иные продукты, и даже сам повар резиденции подошёл к ним. Шисуи вслушивался в их слова: с какой нежностью они рассказывали о сложности выращивания помидоров, как тяжело идёт торговля, и что иногда даже Казекаге приходится обходиться сухпайком – и вновь и вновь поражался этим людям. Может, тяжёлая жизнь закаляет? И Суновцы научились радоваться даже такой мелочи как сахарные конфеты? Шисуи никогда подолгу не испытывал нехватку чего-либо. Да, на миссиях не всегда удавалось вкусно поесть, мягко поспать, но дома этого было навалом. Он медленно жевал откушенный со шпажки кусочек мяса, когда сквозь приоткрытое окно мелькнули красные волосы. Казекаге вошёл в комнату: такая же невзрачная коричневая одежда. Как по команде все суновцы побросали дела и вытянулись перед ним. Шисуи перестал жевать и тоже поднялся на ноги. Следом вскочила и команда. За спиной у Казекаге маячила недавняя суровая знакомая и внимательно изучала всех собравшихся. — Выходим, Учиха-сан, — кивнул Казекаге. Больше его Шисуи не интересовал – он что-то шепнул сосредоточенной сопровождающей и направился прямо в коридор. На улице оказалось пусто – провожать Казекаге не вышел никто. И Шисуи в первый раз за всё время пребывания в Суне не удивился.