Под покровом листвы

Рин провела ладонью по рукаву парадного кителя. Сегодня была чудесная погода – в меру облачно, наконец-то появился ветер. Вместе с несколькими ближайшими помощниками Обито отправил её представителем Хокаге на казнь Хьюга. Сперва Хиаши-сан, затем ещё четыре человека. Она хотела отказаться, сослаться на важные дела с бумагами, но вертящееся беспокойство за Хинату не позволило ей малодушно отступить. К дому главы они пришли пораньше. Рин следила за шиноби, как те подготавливают место казни, и поглядывала на закрытые двери. Вернувшуюся Хинату она не видела, только почувствовала по чакре, и сейчас та сидела в доме, разговаривая с отцом. Так мало времени на прощанье. Рин снова провела по рукаву. А что там с Наруто и Сакурой? Решение совета деревни не посвящать большинство бесклановых учителей, вчера показалось ей странным и нелогичным. Старшие ученики в любом случае заметят отсутствие клановых и наверняка начнут допытываться. Не сегодня, так в понедельник. Эти старики совсем из ума повыходили? От одних воспоминаний о проведённом срочном собрании совета деревни, Рин бросало в гневную дрожь. Они думают, что с бесклановыми не стоит и вовсе считаться? Ей хотелось поскорей разобраться с казнями и пойти в академию, выяснить, как там прошёл день. Узнать, передал ли Арата её инструкции Наруто и Сакуре. Но сперва необходимо удостовериться, что состояние Хинаты не ухудшится после смерти отца. Время близилось к десяти, и сюда начали стягиваться главы кланов. Все ухоженные, с равнодушными взглядами. На этот спектакль Рин лишь ухмыльнулась и покосилась на высушенные стебли куста роз. Вот кому действительно безразлично, так это Фугаку. На казнь он придёт по собственной воле и самым последним – она была убеждена. Остальным главам настоятельно рекомендовали присутствовать. Поздоровавшись с угрюмым Шикаку, она почувствовала знакомую плотную чакру. Рин напряглась, губы её сжались. К дому шла Цунаде. — Так, значит, ты тут сегодня самая главная? Гордишься? — без приветствия заговорила та, когда встала рядом. — Сенсей, — кивнула ей Рин. Лицо Цунаде презрительно исказилось, но она быстро вернула скучающий вид. — Если вам есть что сказать, то я вас слушаю. Рин сложила руки на груди и уставилась перед собой. Послышался небрежный смешок. — Тебе от самой себя не противно? — краем глаза Рин заметила, как снисходительно заглянула ей в лицо Цунаде. — Вы при любой нашей встрече будете повторять одно и тоже? — теперь настала её очередь смотреть в ответ. — Я выполняю свою работу. Непродолжительное время они смотрели друг на друга, пока Цунаде не отвернулась, небрежно махнув рукой. — Кем ты стала за все эти восемь лет? И не клановая и уже не бесклановая. — Как и вы, — перебила её Рин. Цунаде согласно хмыкнула. Рин хотелось отстраниться, рядом с ней она всегда чувствовала себя неуютно, немного виновато. Не оправдать мечтаний учителя – тяжёлая ноша. С места она не сдвинулась, лишь в очередной раз поправила рукав. Вокруг зашевелились шиноби. Стоявшая неподалёку Цуме изумлённо распахнула глаза, и уставилась за спину Рин. В ту же сторону взглянула и Цунаде. — Твой глава – идиот редкостный, — качнула она головой и отвернулась. Рин покосилась назад из-за плеча – возле Фугаку стоял Саске. Брови метнулись к переносице, и она развернулась. В саду стало тихо, все недоумённо уставились на них. И не удивительно, ведь никто не додумался привести на казнь своих мелких детей. Рин посмотрела на безмятежное лицо Фугаку – тот будто не замечал, что творилось с его сыном: глаза стеклянные, бледное лицо и такие же губы. Саске напоминал бестелесного духа. Его свешенные перед собой руки потряхивало, она заметила это по торчащим из рукавов пальцам. — Разве присутствие Саске-куна здесь обязательно? — к Фугаку подошёл Хирузен-сан. На своё имя Саске никак не отреагировал, всё продолжал смотреть в одну точку. Рин не нравилось в каком тот находится состоянии. Ещё вчера в академии он показался ей слишком заторможенным, плохо реагирующим на внешние раздражители. Она попыталась с ним поговорить, но Саске не ответил ни на один вопрос, а когда Рин решила отвести его к школьному врачу, он внезапно заявил, что у неё нет на это права. Порыв подойти к нему оборвала Цунаде, ехидно заметив: — Не лезь ты к ним, не выставляй себя посмешищем. Твоя помощь никому не сдалась. И она прислушалась. Поглубже вдохнула, выдохнула – у неё действительно нет причин волноваться за Саске. — Конечно, обязателен, — голос Фугаку снисходительно смягчился, — всё же Саске тоже сделал вклад, хоть и небольшой, в раскрытие заговора. Пусть видит результат своих слов. Рин непонимающе скосилась на Фугаку. Смотрела, как уголки его губ довольно приподнялись, когда Хирузен-сан нахмурился. Она окинула взглядом собравшихся, странно поглядывающих то на Фугаку, то на Саске. — Не удивительно что и второй сын у него с гнильцой, — прокомментировала Цунаде и пошла на противоположную сторону сада. Рин проводила ту хмурым взглядом и посмотрела на Саске. Его глаза округлились, и он быстро заморгал. Рин не понимала, зачем Фугаку привлекает ненужное внимание к Саске такими громкими заявлениями, но она точно знала – тому требуется медицинский осмотр. Раздвинулись двери, и в проёме появилась Хината. Все снова замолчали. Опустив глаза, она медленно спустилась с энгавы и подошла к пруду. Погружённая в раздумья Хината словно не замечала происходящего вокруг – с расслабленным лицом пристально всматривалась в муть воды. Разговоры возобновились, и Рин скосилась на Саске. На его огромные испуганные глаза. Теперь он прожигал Хинату взглядом. Что между ними произошло? Она потёрла пальцами висок. Губы Саске нервно подрагивали, и иногда он приподнимал руку, дотрагивался до горла и снова опускал. Но не одна Рин смотрела на него: с другого конца сада Цунаде пристально следила за его странным поведением. Когда их взгляды пересеклись, она подтвердила её опасения кивком. Пришло время начинать казнь. Пока все разбредались по саду, Рин наблюдала за Саске. Она стояла рядом с ним и Фугаку в первом ряду и видела, что тому становится хуже. Его кожа уже казалась не бледной, а сероватой, он часто дышал ртом и неотрывно смотрел на Хинату. Когда двери разъехались, и из дома вышел Хиаши, Рин почувствовала, как у Саске затряслись руки. Взглянула на задумчивого Фугаку. Тот вообще будто думал о чём-то своём, скосившись на забор, и не замечал беспокойство сына. Стоило Хиаши взять в руки нож, как Саске дёрнулся. И если бы Рин не схватила его за руку, он бы завалился назад. Ей пришлось несколько раз грубо встряхнуть его, чтобы он снова смог встать ровно. Приглушённый крик разлетелся по саду. Рин скосилась на Хинату: как та закрывает рот сестре, каким спокойным лицом смотрит на отца. Когда занесли катану, Саске снова пошатнулся. Он тяжело задышал, пытался схватиться рукой за горло. Рин видела, какие ему требуются усилия, чтобы стоять ровно. Она решила, что как только тело накроют тканью, выведет его отсюда и отнесёт домой. Даже если Фугаку начнёт возражать. Казнь закончилась. Всё было выполнено идеально. Рин прикрыла глаза и протяжно вздохнула – жизнь не стоит на месте, Хинате придётся свыкнуться. Теперь она стала главной в доме. Пока смотрела на неё, провожая скрывающуюся спину в темноте дома, поймала на себе пристальный взгляд Хизаши. Рин не сдержалась и раздражённо фыркнула, понадеялась, что ему не приспичит с ней поговорить о чём-то невероятно важном. Вокруг суетились люди. Фугаку принялся разговаривать с помощниками, раздавать указания. Она опустилась на корточки перед Саске, и осторожно повернула к себе. Его потряхивало мелкой дрожью, взгляд не фокусировался, и он не отвечал даже на самые простые вопросы. — Я проверю состояние девочек, а ты займись им, — сверху раздался недовольный голос Цунаде. — Если у него сейчас происходит то, о чём я думаю, — коротко усмехнулась, — его идиот-отец порадуется вечером. Ками упаси, если меня заставят его обхаживать, — уходя, забормотала она. Дальше медлить было нельзя. И без напутствия Цунаде, Рин понимала, что сейчас происходит. Она подхватила Саске на руки, и тот обмяк тряпичной куклой, не предпринял ни единой попытки возразить. Пока они выходили с территории дома, его зрачки постепенно расширялись, склеры краснели. Обычное явление перед пробуждением Шарингана – Рин наблюдала подобное далеко не единожды. Больше её интересовала причина. Что же такого случилось? Её позвал мужской голос, когда под протяжный скрип отварилась калитка: — Рин-сан, я бы хотел, чтобы вы отвели меня к Хокаге-саме. Эта просьба настолько ошарашила Рин, что она замерла в проходе, забыв обернуться к говорившему. Разве человек не видит, что ей сейчас не до разговоров? Она развернулась. На неё, полуприкрыв глаза, смотрел Хизаши. — Я надеялся, что Хокаге-сама лично удостоит нас своим вниманием. Он говорил настолько будничным голосом, словно не его брата казнили несколько минут назад. Какой-то абсурд. Рин хотелось скривиться, но она с лёгкостью удержала лицо спокойным, только Саске перехватила поудобней. — Неужели вы думаете, что это настолько значимое событие? — на его изогнувшиеся губы, Рин добродушно улыбнулась. — Мне сейчас некогда исполнять ваши просьбы, я отправлю за вами, когда буду в резиденции. Даже если Хизаши и было что сказать, она не стала дожидаться. Глаза Саске начинали слезиться, через какое-то время польётся кровь. И к этому моменту ему лучше находиться дома. Периодически Рин прикладывала к его голове руку, успокаивала медицинской чакрой. Делала это очень осторожно, чтобы случайно не помешать процессу в мозгу. Усыплять его тоже было нельзя. Иногда она задумывалась, почему Учиха приходится так сильно страдать. Ради силы, влияния? Обито рассказывал, что во время пробуждения Шарингана ему хотелось умереть от боли, или чтобы его кто-нибудь убил. Но для остальных проходила пара минут, а он ощущал часы. Первая кровавая слеза покатилась по щеке, когда они заскочили в клан. Саске плотно жмурил глаза, часто и поверхностно дышал. Пока Рин мчалась к дому, стискивала челюсть и перебарывала жгучее желание облегчить его боль. Единственное, что она позволяла себе – это легонечко гладить Саске по спине. Рин без стука забежала в коридор. — Что случилось? Из кухни вышла недоумённая Микото и, распахнув глаза, вытаращилась на бледного сына. Рин подскочила к ней и аккуратно передала Саске. — Ему нужен покой… — заговорила она, но её перебила, трясущимся голосом, Микото. — Ш-шаринган? Его отец будет так счастлив. Взгляд её заметался по лицу Саске, а Рин опешила от услышанного. Она уставилась на блаженную улыбку Микото и невольно отшагнула. — Вы же проследите за Саске? — вкрадчиво спросила Рин и попыталась перехватить её взгляд. — Ему сейчас нужен покой. Мне прийти вечером? Микото отрицательно качнула головой и пошла на второй этаж. Рин закрыла глаза и помассировала веки. В этой странной семейке Саске казался ей самым нормальным. Повлияет ли пробудившийся Шаринган на его характер? Она вздохнула и вышла на улицу. Не так уж и давно Саске начал проявлять дружелюбие к одноклассникам. Ей было горько думать, что всё может вернутся на прежнее место, что из-за новой техники он снова закроется. Рин вернулась к Хьюга. Четырёх соучастников заговора должны были повесить на полигонах. Сюда допускались соклановцы, и ей пришлось обходить всю толпу стороной. Рин встала в первом ряду и взглянула на спокойные лица приговорённых. Она знала, что виноватых больше. Знала, что заговорщики есть и в других кланах. Но Обито не пошёл на поводу у старейшин – на желании казнить каждого – в обход им собрал совет деревни, и наказание получают лишь самые ключевые фигуры. На себе Рин поймала колючий взгляд Фугаку и улыбнулась ему, склонив голову. После разговора с Шизукой-сан в четверг, её, не преставая, гложила тревога. Она даже причину понять толком не могла, но всё происходящее ей очень не нравилось. Куда идёт деревня? Хьюга вывели на помост, нацепили петли на шеи. Рин была убеждена, что казнь заткнёт дыры в системе лишь на время – через несколько лет снова появятся недовольные. Вот только какой клан это будет? Люки распахнулись, и Рин, прикрыв на секунду глаза, вздохнула. *** В резиденции было непривычно тихо: по коридору не сновали загруженные шиноби, все сидели по кабинетам. Рин взглянула на часы. Обычно в это время большинство собиралось домой – болтовня разносилась по этажу, хлопали двери. Пока она шла к лестнице, встретила всего несколько работников. Те молча поклонились и быстро скрылись за соседним поворотом. Хоть в академии ситуация сложилась более радостная: учителя настолько загрузили свои классы, что детям просто не осталось сил лезть с расспросами. Арата указания выполнил – объяснил Наруто и Сакуре, что в понедельник всё будет по расписанию, и отпустил по домам. Перспектива общаться с Хизаши Рин не нравилась, но всё же послать за ним она не забыла. Теперь же, идя по второму этажу, надеялась, что Обито не заставит её присутствовать в этом театре абсурда. Но больше всего ей не хотелось пересекаться с Фугаку – от его высокомерного недовольного лица уже тянуло блевать. Рин усмехнулась. Пообщалась с Цунаде и начала думать её словами. Обито приподнял глаза от свитка, когда она вошла в кабинет. — Ты долго, думал, придёшь раньше, — хмурясь, он продолжил чтение. — У Саске Шаринган пробуждается. Рин стянула китель и бросила на спинку дивана. В ответ услышала одобрительное мычание. — Двенадцать лет – вполне нормальный возраст, — мягким голосом заметил Обито. Стоило ей усесться на диван и закинуть ногу на ногу, как он спросил: — Или ты считаешь, что это рано? — Нет, я не понимаю, что послужило причиной, — Рин сложила руки на груди. — Фугаку заявил, что Саске причастен к раскрытию заговора, но это же не так? — заинтересованно скосилась на Обито. — Не так. Свиток был отложен в сторону, и Обито бегло взглянул на портрет Второго. Рин вздохнула и решила сменить тему: — Мне кажется, что Хизаши ведёт двойную игру. Он так… Она замолчала, когда губы Обито изогнулись в ехидной улыбке, а в уголках глаз мелькнули лучики морщинок. Его озорной взгляд смутил Рин. — Дорогая, конечно, я это знаю. Здесь каждый считает своим долгом играть в свои игры, — он снова посмотрел на портрет. Теперь Рин не понимала его. Они редко поднимали подобные темы, точнее, Обито никогда не говорил первым, а если она и задавала вопросы, отвечал односложно, как-то пространно. Может, в этом действительно был смысл, и обо всех его мыслях и действиях ей лучше не знать? — Теперь нам спешить некуда, можно понаблюдать за муравейником, — он уставился на дверь, — подождать, пока паразиты сами себя не выдадут. Для многих я «всего лишь Хокаге», думаю, стоит этим пользоваться. Громкий стук, и в кабинет горделивой походкой вошёл Хизаши. Быстро явился. Рин бы не удивилась, если бы тот всё это время только и делал, что ждал приглашения в резиденцию. Она встала с дивана, подобрала китель и уже хотела уйти, но Обито попросил задержаться. Попытка сбежать оказалась неудачной. Пришлось сесть обратно. — О чём хотели поговорить? — Рин показалось, что Обито сдерживает ухмылку. Хизаши глянул на Рин, вальяжно сидящую на диване, и, скривив губы, посмотрел на Обито. — Что по поводу вопроса о наследовании, Хокаге-сама? Рин бы ещё поняла такую заносчивость от Фугаку, но от этого? Будто «сама» он добавил для соблюдения формальности. Откуда такая уверенность, что его не выгонят из кабинета? Обито недоумённо посмотрел на Хизаши. — А что с ним не так? Все документы, подписанные ныне покойным главой, хранятся в резиденции, так что не волнуйтесь, — и он потянулся к отложенному свитку. — На этом всё? — Разве вас, Хокаге-сама, не оповестили, что теперь моей семье переходит право наследования? Без, никому ненужного, поединка, — в его напускном спокойствии Рин слышала появившуюся тревогу. — Да вы что? — Обито покачал головой. — Нет, меня не оповестили. Вы со старейшинами договаривались? Когда Хизаши неуверенно согласился, он продолжил: — Ну что тут поделаешь, всё же Хокаге я, а со мной вы ни о чём не договаривались, — Обито развернул свиток. — Документы остаются в силе – это моё решение. Дверь бесшумно закрылась, Хизаши вышел не попрощавшись. Они переглянулись. Рин думала, что Обито будет зол, раздражён, но он коротко ей улыбнулся и принялся читать свиток. Зато она сидела в полном недоумении. В какой же глубокой трясине они находятся. — Обито, — оторвала его от чтения Рин, — по поводу твоих слов про казнь Хинаты. Выходит, у тебя были и другие причины этого не делать? Он лишь пожал плечами, ничего не ответив. А Рин почувствовала себя странно, словно она несмышлёный ребенок, воспринимающий любые слова за непреложную истину. Обито фыркнул, и потянулся к следующему свитку. Что же творится у него в голове? О чём думает? Рин смотрела на его сосредоточенное лицо, свалившиеся на лоб прямые волосы и думала, как же сильно он изменился. Или же это она когда-то давно создала несуществующий образ мальчишки-весельчака, с улыбкой от уха до уха. В последний раз Обито так счастливо улыбался на их свадьбе, за несколько месяцев до назначения на пост Хокаге. В дверь снова постучали: ритмично и громко. Стоило Рин понадеется, что это не Фугаку заявился, как в проёме сверкнул его суровый взгляд. Ну вот, она встретила всех, кого не хотела. Надо было думать раньше и уходить, а не предаваться воспоминаниям. Они кивнули друг другу, будто не виделись утром, и Рин пошла к выходу. У самой двери обернулась на Обито и, увидев его изогнутую бровь, кивнула на Фугаку. Намёк он понял сразу. — Зачем же ты сына на казнь привёл? — отклонившись на кресле и сложив руки в замок, поинтересовался Обито. — Хоть не зря? Про себя она ухмыльнулась, и на губах тут же поползла улыбка. Эта дурашливая интонация, вопрос, на который Обито уже знал ответ – всё же в нём до сих пор сохранялась частичка былой шутливости, которую полюбила Рин. О шутке Фугаку не догадался. — Мне уже надоело ждать его Шаринган, — такого самодовольного голоса Рин у него давно не слышала, — мои предположения оказались верны. Саске, действительно, считает себя виноватым перед Хьюга, — он на секунду замолчал и закончил очень тихо: — Отвратительно. Лучше бы я об этом не узнал.