Крепкие объятия

Ледяные воды утягивали Лань Ванцзи на глубину, холод пронизывал до самого сердца, сковывая его навеки… Знакомая песенка звучала словно издалека, из забытого прошлого. Лань Ванцзи выгнулся на постели, с трудом вырвавшись из кошмарного плена. Боль, лихорадка вернулись в тот же миг, щупальца дрожали, судорожно сворачиваясь в кольца. В темноте ласковый голос пел колыбельную. Лань Ванцзи медленно тронул щеку рукой, ощущая влагу под пальцами. Он плакал во сне, и слезы продолжали литься так, что не удержать, словно кровь из раны. Воспаленные рубцы на спине снова кровоточили, следы от дисциплинарного кнута так просто не залечишь даже лучшими снадобьями Облачных глубин. Особенно если больной тратит последние силы на путешествие во тьму, где царствует смерть, чтобы вернуться ещё менее живым. «Вэй Ин мёртв». Кажется, теперь Лань Ванцзи предстоит каждый раз при пробуждении осознавать эту немыслимую правду. Вот только пробудился ли он? Лань Ванцзи оторвал лицо от подушки, чтобы взглянуть на светящийся дверной проем, за которым ночь была залита лунным светом. Эта колыбельная… Он совсем забыл её. Ему пела ее мама. Так и не приведя в порядок одежду, Лань Ванцзи подтянул посох, и с трудом поднявшись, опираясь на него, поковылял к выходу из маленького домика, окруженного морем цветов горечавки. Снаружи спиной к нему сидел Лань Сичэнь, и тихо-тихо пел колыбельную ребёнку, спящему в его объятиях. — Сюнчжан… — выдохнул Лань Ванцзи, глядя на него широко раскрытыми покрасневшими глазами. И все же мокрое от слез лицо было неподвижно как всегда. Лань Сичэнь смущённо взглянул на него, замолкнув. — Я разбудил тебя? Прости. Я нарушил правила своим пением ночью, — покаялся он. Его нечеловечески сильные руки, виртуозно владеющие мечом и музыкальным инструментом, неуклюже обнимали худенького больного мальчика. Лань Ванцзи смотрел молча, и брат ответил на невысказанные вопросы: — Он пришёл в себя вечером. И отправился тебя искать. Меня позвали адепты, когда увидели, что он… Сидит здесь, перед домиком, на коленях. Ждёт, когда ты очнешься. Больше ничего пояснять не требовалось. Что же ещё могло заставить главу клана Лань взять на руки ребёнка и петь ему колыбельную, утешая и убаюкивая в своих объятиях? Лань Ванцзи с трудом опустился на ступени, садясь рядом. Спутанные взмокшие волосы неопрятно свисали вдоль бледного лица, щупальца торчали из-под одежды, выдавая боль крупной дрожью. Лань Сичэнь опустил взгляд на ребёнка. — Дядя убедил последнего старейшину. А-Юань теперь Лань. Никто не будет больше возражать, — тихо сказал он. Разумеется, старейшины пришли в негодования от заявления главы клана, что последний из Вэней найдёт пристанище в Облачных глубинах, да ещё и примет родовую фамилию. Лань Сичэнь предпочел бы даже пойти на обман и скрыть происхождение А-Юаня ото всех, но он появился после возвращения Лань Ванцзи с горы Луаньцзан, старейшины не были так наивны. К счастью, достаточно было убедить дядю, и остальное он взял на себя. Лань Ванцзи, конечно, никогда не узнает, как именно Лань Сичэнь его уговорил. — Однажды у него вырастут багровые рога, — спустя долгое время молчания обронил Лань Ванцзи. Он предупреждал, но для него самого это значения не имело. Даже если бы клан отверг их обоих и пришлось бы убираться прочь вместе с А-Юанем, он бы свое решение не поменял. Лань Сичэнь улыбался. Вместо ответа, он осторожно приподнял своими длинными изящными пальцами волосы на лбу малыша, чтобы показать брату нечто очень важное. Маленькие рожки. Рыжего цвета. — Кто бы мог подумать, что А-Юань уже начал формировать золотое ядро, — покачал он головой, видя потрясение в глазах Лань Ванцзи. — Видимо, его учителем был не Вэнь. Лань Ванцзи молчал. Рыжие рожки маленького дракона заставили его сердце с болью забиться чаще. — …Ребёнок? — Лань Ванцзи в смешанных чувствах смотрел на Вэй Ина, к которому льнул заплаканный малыш. Ушки у Лиса встали торчком, он хитро повёл глазами, как всегда делал перед тем, как сотворить шалость. — Я его родил, — бесстыже заявил он, прижимая к себе маленького ребенка, и окончательно выбивая этим нелепым «признанием» почву из-под ног Лань Ванцзи. Почему он всегда хоть на миг верил любой чуши, которую скажет Вэй Ин? Лань Ванцзи невольно протянул дрожащую руку, чтобы тронуть маленький рожек. — А-Юань, прекрати чесать голову за столом! — ругался Вэй Ин на малыша, который нет-нет да трогал, морщась, свой лобик. — У тебя вши завелись? Смотри, скажу сестрице, она будет тебя лечить! Ещё тогда, больше года назад у А-Юаня начали пробиваться рожки. — Видимо, он очень талантлив, — заметил Лань Сичэнь. — Ванцзи, у тебя появились отростки в том же возрасте. Ты помнишь? Дядя волновался, что так рано, а мама вспоминала, что тоже была очень маленькой, когда обзавелась перышками. Лань Ванцзи кивнул, сглатывая. Их мать была фениксом с алыми крыльями. Тот день, когда она заметила у сынишки щупальца, был одним из последних в ее жизни. И тогда она пела ему колыбельную, потому что они беспокоили его и пугали, совершенно не слушаясь. Жаль, но он не запомнил, что она ему про них говорила, он действительно помнил слишком мало. Будет ли помнить А-Юань свое детство на горе Луаньцзан? Лань Ванцзи знал, что должен делать. Он лично вырастит дракончика с рыжими рожками, постаравшись сохранить в нем чистоту и благородство, которые всегда видел в Вэй Ине. В которые всегда верил, несмотря ни на что. И которые не смог защитить… Поднявшись, он медленно побрел в дом. Каждый шаг искалеченного тела давался ему с болью. Каждый вдох в жизни без Вэй Ина давался ему с болью.