Крепкие объятия

— Да кому это вообще может быть интересно? — выпалил Цзинь Лин, прижимая кошачьи ушки и шарахаясь от ухмыляющегося Лань Цзинъи. Казалось еще немного и он зашипит или вцепится ему коготками в лицо. — Юная госпожа, простите, что оскорбили вашу невинность такими подробностями, — цокнул языком Лань Цзинъи и даже отвесил поклон. Только с ближайшими друзьями, с которыми прошёл по грани жизни и смерти, Цзинь Лин мог на миг расслабиться и не думать о свалившемся на его мальчишеские плечи богатейшем, но всеми проклятом клане. К сожалению или к счастью, покойный дядя Яо избавил его от всех возможных конкурентов на место главы клана, и Цзинь Лин не мог ни отказаться от этой ответственности хотя бы до тех пор, пока не созреет до уважаемого заклинателя, ни с кем-то её разделить. И только отправившись вместе с двумя адептами клана Лань на ночную охоту, он снова становился «юной госпожой» и мог вести себя как угодно сварливо. — Вы вообще не должны об этом знать! — прирявкнул он на Лань Цзинъи. — Так-то вас воспитывает Ханьгуан-цзюнь, ничего не скажешь, достойный пример перед глазами! — Что ты сказал про Ханьгуан-цзюня? — мигом разъярился Лань Цзинъи. Уже не в силах на это смотреть, Лань Сычжуй встал между приятелями, пока те не обнажили мечи. — Глава клана Цзинь, простите моего шиди за грубость, — мягко сказал он. — Нам и вправду не стоило сплетничать о клане вашего дяди. Просто Цзинъи предполагал, что вы знаете особенности золотого ядра адептов Юньмэн Цзян. Нам остаётся лишь устыдиться, что нам не достало вашего целомудрия и мудрости в этом вопросе. В его примирительных словах также звучало лукавство, но он смягчил грубость Лань Цзинъи. Цзинь Лин высокомерно фыркнул. — Ну ещё бы! Очень мне интересно рассматривать голых адептов чужого клана! — Он, хорохорясь, передернул плечами. — А как же любознательность? Разве это грех? — не унимался Лань Цзинъи. — Это же не позы из книжек с Весенними картинками, их, положим, можно и не изучать, пока не найдёшь партнёра на тропе самосовершенствования… Хотя лучше подготовиться заранее, ведь не займешься делом, положив книгу партнёру между ног и постоянно в неё подглядывая… А-Юань, ну что ты меня дёргаешь?! Я к тому, что все особенности золотых ядер — это очень важные сведения! Учитель Вэй говорил… — Ну кто бы сомневался, что учитель Вэй только об этом и может говорить! — оборвал его Цзинь Лин. Его ушкам стало жарко. Зачем Лань Цзинъи потребовалось поднимать такую постыдную тему? Она его смущала. А ещё огорчала и злила. Ведь Цзинь Лин просто не был близок ни с кем из обоих своих кланов, чтобы вместе купаться. Но если про клан Цзинь он все же знал, так как это входило в тему занятий, да ещё дядя Яо всегда объяснял ему сложные моменты кошачьих особенностей, то адепты Юньмэн Цзян были от него слишком далеки. Его никогда не обижали, охраняли и были готовы порвать за него кому угодно глотку, но не были с ним откровенны. Ни дядя Цзян, ни его адепты. А вот двое этих Ланей, которым вообще не полагалось интересоваться такими вещами, знали такие вещи лучше него! Разве не возмутительно? Оставалось только призвать их к порядку, хотя очень хотелось выспросить все известные им подробности. — Вэй Ин, очевидно, лишил клан Лань остатков совести, — припечатал Цзинь Лин. Но не успел Лань Цзинъи со всем жаром вступиться и за учителя Вэя, как среди деревьев замелькали фиолетовые одеяния обсуждаемого клана Юньмэн Цзян. Сам Цзян Чэн с неизменно угрюмым высокомерным лицом шествовал впереди десятка приглашённых адептов. Конечно, среди всех адептов Юньмэн Цзян на собак походило меньше половины. Вэнь Чао тогда вырезал и выжег весь клан, в живых оставались лишь Цзян Чэн да его сестра, покойная мама Цзинь Лина. Поначалу, во время Аннигиляции солнца, Цзян Чэн собирал под свое начало всех талантливых молодых заклинателей, которые всем сердцем принимали девиз клана — «стремись достичь невозможного». Но в последние годы он все же отдавал предпочтение собакам, волкам и лисам. Все окружавшие сейчас его заклинатели имели этот тип золотых ядер. — И вы здесь, — хмуро сказал он, приблизившись к приятелям. Цзинь Лин как всегда рассердился, увидев его во время собственной ночной охоты. А ушки продолжали гореть. И кто дёргал Лань Цзинъи за язык, чтобы он именно сегодня об этом заговорил? — Сторожевая башня запросила помощь, Ланьлин Цзинь всегда откликается первым, — вызывающе бросил он. — А ученики Ханьгуан-цзюня, надо полагать, всегда там, где хаос? — язвительно уточнил Цзян Чэн, невольно останавливая взгляд на Лань Сычжуе. Недавно он догадался, что юный дракон, хоть его рога и были серебристыми с тонкой золотой полоской на всю длину, являлся Вэнем, которого клан Лань почему-то признал кровным родственником. Впрочем, ничего удивительного. И Лань Ванцзи, и Вэй Усянь относились к нему словно к родному сыну, как бы мерзко это ни звучало. Проклятый Вэнь, какой-то там племянник ненавистного Вэнь Нина и приёмное дитя порочного семейства — Цзян Чэн просто не мог относиться спокойно к его существованию. Но Лань Сычжуй умудрялся ни разу не дать ему повода на себе сорваться. Безупречные манеры настоящего Ланя, чтоб его! Лань Сычжуй и Лань Цзинъи промолчали, отвесив ему почтительные поклоны. Цзян Чэн решил их игнорировать. — Пойдём со мной, — велел он Цзинь Лину. — Надо прежде всего опросить местных. Не ходи здесь один, пока мы не поймем, лютый он или нет. — Мы уже опросили! — ухмыльнулся Цзинь Лин. — И составили представление о нем и план действий. Ни в коем случае не будем мешать вашей работе, глава клана Цзян. Посмотрим, кто поймает его первым! — Ты!.. — Цзян Чэн был готов взорваться, но Цзинь Лин, гордо взметнув тонкий наглый хвост, прошествовал мимо, подав знак приятелям, чтобы следовали за ним. И конечно юный Дракон учтиво извинился перед Цзян Чэном, оставив о себе отвратительно положительное впечатление!

***

Ночная охота превратилась в дикий фарс, и даже было удивительно, что в этом не принимал участие Вэй Усянь. «Лютый мертвец» оказался бедным бродячим заклинателем и по совместительству любовником местного знатного чиновника. Используя тёмное искусство, он поднимал из могил свежих мертвецов и убивал всех, кто так или иначе переходил ему дорогу — от отца главной жены своего любимого до повара, отказавшегося дать ему нормальный ужин, закидав объедками. Когда Цзинь Лин его поймал и призвал к ответу, даочжан при честном народе устроил безобразную сцену ревности и обличил чиновника во всех грехах, чем подписал себе смертный приговор. Чиновник немедленно велел передать его в руки своей стражи. Но не успели заклинатели восвояси откланяться, оказалось, что даочжан выкопал на кладбище одержимый меч и по глупости присвоил его. Придя в ярость, монстр овладел им и расправился со стражей в считанные мгновения. Цзян Чэну пришлось лично сражаться с этой тёмной вещью, и простые люди, и молодые заклинатели наблюдали за этим прекрасным боем раскрыв рты. Но все испортил вездесущий Вэнь Нин, бдительно присматривающий за молодыми Ланями. Не разобравшись в ситуации, он выскочил из ниоткуда и с ревом расправился с мечом голыми руками под носом у Цзян Чэна. Простой народ, вкусив грязных подробностей жизни чиновника, сполна насладился скандалом среди бессмертных заклинателей, седлающих облака! Сконфуженный чиновник решил заклинателей отблагодарить и задобрить роскошным пиром, и к концу дня страсти понемногу улеглись. Отличившегося Вэнь Нина с позором изгнали, Цзян Чэн принимал почести, как старший, а Лань Сычжуй решил насладиться чудесным вечером в саду выделенных для него и Лань Цзинъи покоев, и заодно потренироваться в игре на цине. Музыка унесла его душу под облака, и он не сразу заметил, как к нему осторожно, почти ползком подкрался Цзинь Лин. — Лань Юань, — с сомнением окликнул он его. Тот распахнул свои светлые глаза с вертикальными щелочками зрачков, и обернулся на юного главу клана Цзинь. — Я бы хотел продолжить наш утренний разговор… Лань Сычжуй понимающе улыбнулся и заглушил ладонью трепет струн. Цзинь Лин навернул вокруг него пару взволнованных кругов, развесив ушки в стороны. — Получается, у адептов Юньмэн Цзян… То есть у тех, у кого такое ядро… Корень Ян правда похож на собачий? — Всё верно, — тихонько отвечал Лань Сычжуй. — Правда, насколько он похож на собачий, я судить не могу. Своими глазами я не наблюдал ни то, ни другое. Но пресловутый узел у них и правда имеется. Цзинь Лин задохнулся от волнения. Вот это новости! Он-то всю голову сломал, что значит «похож на собачий». Даже представить сложно! — Откуда тогда ты знаешь?! — поставил ушки торчком он. — Я провел много часов в нашей библиотеке. — Глаза Сычжуя загадочно сверкали. — Разумеется, я никогда не подглядывал за купанием адептов других кланов. — А своего клана? — ревниво спросил Цзинь Лин. — Ведь ты отличаешься от большинства из своих родственников. Тебе случалось видеть их без одежды? — Щупальца — единственная особенность моих родственников, — лаконично ответил Сычжуй. Цзинь Лин покраснел. Так вышло, что он с этой особенностью уже сталкивался… — У нас обычно не принято купаться вместе. Но некоторые шиди с восторгом восприняли слова учителя Вэя, что омываясь в реке или озере безопаснее держаться вместе. Опять же можно сэкономить горячую воду для наполнения бочек… — Да, я наслышан, — поморщился Цзинь Лин, которому пришлось делать ремонт в покоях в Башне золотого карпа после визита Ханьгуан-цзюня и Вэй Усяня. — Зато на бочках разоришься. Благодарю, я понял. Говорить на такие деликатные темы с тактичным Сычжуем было легче и безопаснее, чем если рядом болтался Лань Цзинъи. Цзинь Лин готов бы был поспорить, что тот никакой не Лань, если бы своими глазами не видел его щупалец! А Лань Сычжуй был не просто эталонным адептом Гусу Лань, на него действительно можно было положиться. Сначала Цзинь Лин срывался на нем чаще, чем на остальных, потому что между ними стоял Вэй Усянь. Но теперь он был для него самым надёжным партнёром. То, что называется… Родственная душа? Если Цзинь Лин правильно понимал, что это значит. Вот только он никогда не озвучивал эти мысли ни перед кем. Тем более перед самим Лань Сычжуем! Успокоив своё любопытство, Цзинь Лин уже хотел его попросить сыграть какую-нибудь песню. Мелодия циня успокаивала, тем более когда играл Лань Сычжуй. Но планы Цзинь Лина смешало появление Цзян Чэна. Да что ему все неймётся? Даже в покоях друга его отыскал! Не иначе как по запаху. Как же унизительно… Лань Сычжуй, заметив появление Цзян Чэна, сам вернулся к циню, продолжая отрабатывать те же приёмы. Цзинь Лин понимал его. Лучше погрузиться в занятия, чтобы не вступать с его дядей в беседу. Нет, Цзинь Лин очень дядю любил и просто не справился бы без его помощи с кланом, тем более поначалу, но он совершенно не давал ему учиться самостоятельно решать проблемы и строить отношения. К тому же он отчего-то сильно невзлюбил Лань Сычжуя. — Глава клана Цзинь, вас уже заждался хозяин дома, — ядовито бросил Цзян Чэн, буравя племянника взглядом. — Уже иду. У нас с молодым господином Ланем был важный разговор, — отрезал Цзинь Лин и поспешил убраться. Цзян Чэн глухо зарычал. Чёткие ноты мелодии гуциня сменились журчанием, нарастающей громкости. Юный дракон обводил струны пальцем, глядя перед собой, словно отгородившись от Главы Цзян музыкой. — Я вижу, мое присутствие нежелательно для молодого господина Лань, — последнее слово тот произнес особенно неприятным голосом. — Как можно, глава Цзян. Я просто отрабатываю боевые приемы. Вы можете дать мне совет по технике исполнения? — с той же мягкостью поинтересовался Лань Сычжуй. Цзян Чэн обомлел от его наглости. — Я не занимаюсь игрой на цине! — отрезал он. — В таком случае, мне сыграть какую-нибудь песню, если вы пришли насладиться музыкой? — невинно предложил Дракон. — Что у вас был за разговор с моим племянником? — без обиняков резко спросил Цзян Чэн. — Почему он был так взволнован? Зачем пришёл в твои покои, когда его ждут на пиру? Как это связано с Юньмэн Цзян? Лань Юань извлек одну резкую ноту и снова заглушил цинь. — Это была обычная дружеская беседа, вам не стоит контролировать главу Цзинь даже в этом, — спокойно и твёрдо сказал он. — У нас с шиди нет недобрых намерений по отношению к нему. Клан Лань не враждует ни с кланом Цзинь, ни с кланом Цзян. — А что касается клана Вэнь? — Цзян Чэн вздернул верхнюю губу в оскале. Лань Сычжуй задумчиво поднял на него взгляд. — Итак. Тема вашего разговора. — Особенности золотых ядер заклинателей Юньмэн Цзян, — после долгой паузы ответил Лань Сычжуй. — Ваш племянник поставил нас с шиди на место, когда мы позволили себе сплетничать об этом. Прошу простить нашу неучтивость. Мы непременно отбудем наказание по правилам нашего клана. — И все? Что же его так разозлило? — опешил Цзян Чэн. — Узел. Лань Сычжуй не изменился в лице, его голос не утратил спокойствия. Он прямо смотрел на Цзян Чэна, с лица которого сползали краски. — Откуда… С чего вы это взяли? И зачем рассказывать Цзинь Лину? — в голосе Цзян Чэна появились растерянные скулящие нотки. — Нам бы и в голову не пришло его просвещать в этом вопросе, — покачал головой Лань Сычжуй. — Нам представлялось естественным, чтобы он и без нас это знал, потому мы неосторожно упомянули при нем… — Ничего в этом естественного нет! Ему незачем это знать, — прорычал Цзян Чэн. — Лучше скажи, с каких пор вам такие вещи преподают в Гусу! Изящные пальцы Дракона снова коснулись струн. Словно задумчивый вздох разнесся по саду. — Вы вспомнили меня, так ведь? Мы виделись с вами на Луаньцзан, — сказал Лань Сычжуй. — Я тогда повис на ваших фиолетовых одеждах, испачкав их в земле. Цзян Чэн не помнил, конечно. Но теперь перед глазами всплыл облик крохотного замарашки, который обхватил его ногу своими ручонками. Он никогда его не вспоминал, даже догадавшись о личности Лань Сычжуя. И во время осады Луаньцзан ни разу не задумался о том, что среди Вэней был ребёнок. Не мог этот ребёнок с чёрными следами от земли вокруг рта стать таким прекрасным молодым господином, гордостью клана Лань! Не должен был! Цзян Чэн вдруг вспомнил маленького облезлого лисенка, которого отец однажды принес в Пристань лотоса… — Учитель Вэй воспитывал меня в те годы, — продолжал Лань Сычжуй, не зная, почему глава Цзян так поменялся в лице. — Выпив лишнего, он частенько начинал рассказывать про родной клан, про ваши забавы, воровство лотосов, совместные купания… Он часто предавался воспоминаниям. Вы же видели тот лотосовый пруд перед пещерой Фумо? Цзян Чэн ненавидел эти разговоры с Вэнями. Вэнь Цин, Вэнь Нин, а теперь и Вэнь Юань словно плевали ему в лицо ядом, рассказывая о том, как мучился Вэй Усянь, расплачиваясь за свои поступки. — Я был слишком мал, чтобы запомнить сложные вещи, — Лань Сычжуй опустил глаза, пощипывая струны. — Но то, что он зарисовывал и рассказывал как смешное, я запомнил. — Смешное? Почему это смешное? — резко спросил Цзян Чэн. Лань Сычжуй понял, что сказал что-то не то. — Он всегда смеялся, рассказывая что-то непристойное, — попробовал оправдаться он. — Но на самом деле все эти особенности — не повод для смеха. У всех заклинателей они есть. — И у драконов? — ухмыльнулся Цзян Чэн. Юный Дракон усмехнулся, сыграв пару низких, глубоко вибрирующих нот, отдающих в самое нутро. — Разумеется. Лань Сычжуй переключил свое внимание на цинь, и Цзян Чэн понял, что не должен задавать вопрос.

***

Вэнь Нин сидел у задней стены поместья чиновника, терпеливо ожидая, когда вернутся его подопечные. Увидев Цзян Чэна, он попытался слиться своим темным силуэтом с белой стеной. Тот подошёл к нему с мрачным видом и за грудки поднял на ноги. — Глава Цзян… — пробормотал мертвец, тараща на него грустные чёрные глаза. — Отвечай! — рыкнул тот. — Какие особенности золотого ядра у драконов? Вэнь Нин растерялся. Вид у Цзян Чэна был слишком свирепый, и он почел за благо ответить. — Рога… — Вэнь Нин ткнул пальцем в свои почерневшие рога, на одном из которых красовалась глубокая трещина. — Зрачки… Вертикальные, вот. Он собирался указать и на глаза, но замер, вспомнив, что нынче у него зрачки с радужкой одного цвета. — И хвост… У меня оторван, — застенчиво заключил Вэнь Нин, медлительно качнув тем, что от него осталось. — Еще? — строже спросил Цзян Чэн. — Еще? Глава Цзян, Вэнь Нин не понимает… — пробормотал он. — Корень Ян, — закатив глаза, сквозь зубы выдавил тот. — А… О-о… — Вэнь Нин стушевался. Он пытался что-то сказать, неловко показать руками, пока, наконец, не потянулся к своему поясу. Чтобы показать. — Прекрати! — рассердился Цзян Чэн и дернул на себя за ворот. — Идём, нарисуешь. Смертоносно быстрые в бою руки Вэнь Нина становились неуклюжими при выполнении простых действий, но когда-то он был хорош в рисовании. Он послушно изобразил Цзян Чэну как выглядели «младшие Вэни». В двух состояниях. — Это что? Узел? — спустя несколько минут ошарашенного изучения рисунка спросил Цзян Чэн сдавленным голосом. — Нет, это… Так и должно быть, естественная форма, — пробормотал Вэнь Нин. — А эти штуки на нем… Твёрдые? — …Глава Цзян, смотря что вы хотите от них. — Вэнь Нин попятился. — Хочу? Тебе жить надоело?.. — Цзян Чэн свирепо взглянул на мертвеца и осознал нелепость своего вопроса. — Кхм. И что… У всех драконов они такие вот… Крупные? — Я всех не видел, — несчастно отвечал Вэнь Нин. — Но слышал, что почти у всех… «Куда вот им столько всего?» — разозлился про себя Цзян Чэн. Когда Вэнь Нин ушёл, пообещав, что никому не расскажет, если не хочет вслед за хвостом лишиться ног, Цзян Чэн разглядывал убогий рисунок ещё с полчаса, пока не смял его в комок одним движением кисти руки. «Мерзость», — заключил он, уходя из комнаты. И спустя пару мгновений снова влетел в нее, так что рыжеватый, почти лисий хвост взметнулся за спиной знаменем. Цзян Чэн быстро сжёг рисунок, чтобы никто его не увидел. Вэнь Нин будет молчать, и никто никогда не узнает об этом разговоре. Впрочем, Вэнь Нин никогда не отличался стойкостью в хранении секретов, но это уже совсем другая история.