***
— Сейчас твой коктейль сотку стоит без акции, — возмущается Илья, занося пакет в квартиру. Непривычно видеть в этих стенах столько народу и сходить с ума от количества звуков. У Дениса всегда было тихо, пока они вдвоём не добирались до колонки. — Ну я потом тебе докину, я сейчас абсолютно на мели, — жалуется Денис, принимая из ледяной руки тяжёлый пакет. Он удивлённо ругается, перехватывая его двумя руками. Как, интересно, Илья вообще притащил его? Настоящий герой. — Ага, на мели ты, — фыркает Илья, разминает затёкшее плечо и снимает с головы капюшон. Нос так замёрз, что когда оттаял, то из него рекой полилось. Их празднование Нового года было наиглупейшим. Пока на календаре светилось двадцать девятое число, они заочно праздновали наступление Нового года. Получилось так, что в саму новогоднюю ночь родители мало кого отпустят куда-то гулять, зная, что их ребëнок, вопреки обещаниям, будет выпивать. Да и квартиры больно дорогие в новогоднюю ночь. Решение проблемы свалилось как снег на голову: Денис сообщил, что квартира его будет свободна в ночь с двадцать девятого на тридцатое, и в это время можно будет посмотреть предыдущее поздравление президента своей компанией, не боясь, что праздник останется не отмеченным. Встретили это предложение крайне положительно. Шабанов тут же бросился создавать плейлист, под который они напьются на год вперëд, Илья смущëнно предложил утром всë убрать, Антон с гордостью пообещал, что составит список алкоголя, а девочки сели думать за салаты. Роли распределены, дата назначена, и никто даже подумать не мог, что время до праздника так быстро пролетит. Казалось, что ещë неделя, так долго, что повеситься от ожидания можно, но никто и глазом моргнуть не успел, как занял своë место на кухне Дениса. И у каждого на душе было ощущение, что сегодняшний день — великий. Каждый ожидал новых секретов, хорошего времяпрепровождения, зажигающей музыки, вкусного и доброжелательного алкоголя, ведь блевать, как делал это Денис вчера, не хотел никто. — Денис, а где корейская морковь? Ты еë куда засунул? — Арина встаëт в позу, уперев руки в боки, и оглядывала кухонную столешницу, не находя нужного ингредиента. — Только что тут стояла. — Так я еë в холодильник сунул, — возмущается Коломиец, оставляя большой пакет на кухонном столе, — вы с ней ничего не делали и жаловались, что она мешала. — Боже, Денис, — вздыхает Арина, ловя на себе чужой взгляд. Взгляд, который более не выражал ничего, кроме дружеской любви. Такой, которая исходила от Нели или Антона, которая исходила от Макса и Ильи. Денис больше не сверкал влюблëнными глазками, стараясь угодить ей во всех мелочах. Парень перерос свои чувства, отвлëкся, более не виляя хвостом от каждого слова в его адрес. «Слава богу, зай, отмучился», — думает Арина и лезет в холодильник, доставая небольшой пластиковый контейнер с морковью. Макс болтал ногами, сидя на подоконнике и подпевал словам из глупой и слишком матершинной песни. Антон с интересом начал разбирать содержимое пакета, Неля с Ариной возились с салатами, изредка защищая их от нападков Максима. На лице Дениса при виде этой картины вылезала скромная и довольная улыбка. Он понимает, что всего через полтора года половина этой крепкой и весëлой компании уедет, пропадëт в университетских буднях, и всë это вгоняло в сплошной ужас. В очередной раз оглядывая каждого, за каждого цепляясь внимательным взглядом, он понимает, что Илья куда-то подевался. Он так и не пришëл на кухню, на которой было не протолкнуться. И куда он подевался? Исследовав свою комнату, в которую вход Илье разрешался абсолютно всегда, он никого не обнаружил. В гостиной тоже его не было, зато мелькала тень на лоджии, а по полу тянулся сквозняк. — Ты и так замëрз, — недовольно бурчит Денис, становясь рядом и тут же съëживаясь. — Бросай нахуй и пошли. — Да подожди ты, я только начал, — отмахивается Илья, делая вторую тяжку. — Щас я, целую сигу выброшу что ли? Придумал тоже, — коротко посмеивается и поворачивается на закатившего глаза Дениса. — Слушай, а давай попросимся в Питере в один номер? А то будем: ты с Кашиным, а я с Серëжей, к примеру. Хуйня же расклад? — До Питера ещë дожить надо, — покачал головой Денис, хотя мгновенно согласился с предложением Корякова. Неделю тусоваться в одном номере с Кашиным, а мог бы с Ильей — какой-то отстой. Коломиец мгновенно представил, какую хуйню они будут творить в номере, если за стенкой будет не номер Алексея Александровича. Как же уже хочется поехать! — Пошли, хватит мусолить бычок, — Денис тянет друга в комнату. Все шумели, кричали, хоть в их организмах не было ещё ни капли алкоголя, начала набирать обороты музыка, с каждой песней разгоняясь в битах. Сюрприза Арины было не видать, а Денис посматривал на неë с сомнением и неуверенностью, вскрывая бутылку своего приторного и высокоградусного коктейля, на вид больше подходящего на легендарную балтику. Коряков про этот сюрприз вообще забыл, начал вспоминать лето и травил всякие истории из детства, за которые ему отчасти было стыдно, но друзей они веселили. Особенно хохотал Коломиец. Поглядывая на него в перерывах, Арина щурилась. Интересная реакция выскакивала на чуть ли не каждое слово Ильи, а взгляд, блескучесть которого она позабыла, был направлен на Корякова. Тут даже глупый догадается, что в Денисе засел бесëнок, не дающий спокойно смотреть на Илью. Отпустив Арину, он напал на парня с выцветшими бирюзовыми волосами. Невозможно было не заметить эту смену настроения, когда Илья отошëл на пару минут, чтобы справить нужду. По возвращении парня Денис вновь засветился. Всë стало прозрачно. — Наблюдай за Денисом, — шепнула тихонько Арина в ухо Хусяиновой. — Я уже заметила, — Неля скрывает свою лисью усмешку. Еë зоркий глаз тоже не упустил интересного поведения друга. Через минут двадцать тухляка под ремиксы было съедено половина салатов, а тела уже достаточно потяжелели. Градус каждому ударил в голову, и настроение подскочило. Только Арина волновалась, не понимая, когда же приедет еë сюрприз, в курсе которого был только Денис. — О, сюрприз приехал, Денис, открывай дверь! Денис вскочил и с загадочной улыбкой вылетел в коридор вместе с Ариной, чем вызвал у Ильи интерес и недоумение. У входной двери зашуршал пуховик, смущëнный смешок и извинения за опоздание. Денис смеялся женскому голосу в ответ, уверяя, что ничего страшного, в общем-то, и не случилось, опаздывать — нормально, плохо вообще не приходить. — Илья, — Коряков тянет девушкe руку, а затем, выждав буквально пару секунд, за которые он успел разглядеть её, обернулся, чуть ли не врезаясь в Максима, желающего представиться. Ксюша излишнему вниманию засмущалась, сжалась, стараясь держаться поближе к Арине. Может, еë напугали подвыпившие незнакомые ровесники, может и правда просто засмущалась. Всë внимание перебросилось на неë. Илья и позабыл, что хотел рассказать историю о том, как опрокинул тарелку супа на какого-то мальчика в детском саду. Он сам так заинтересовался Ксюшей, что позабыл даже о пиве. Ксюша лишь заочно была со всеми знакома. На лицо она знала только Нелю и саму Арину, с которой пересеклась на курсах. Мальчиков она совсем не знала, но когда увидела, то многие еë ожидания развеялись. Почему-то она ожидала компанию эгоистичных и высокомерных, а наткнулась на весëлых и общительных. Через полчаса еë смущению был положен конец. Она сделала пару глоточков у Арины, распробовав клубничный коктейль, наладила контакт с Нелей и Ильëй. Чуть позже Арину упрекнут в том, что она не познакомила их с Ксюшей раньше, но пока вся компания беспрестанно болтала с новой знакомой, всë время предлагая выпить. Илья, кончив свою очередную историю, сделал глоток пива, облизал солëные от чипсов губы и залился смехом от шутки Ксюши. Между ними мгновенно возникла никому не понятная химия. Илья травил анекдоты вперемешку с рассказами о каждом присутствующем, с предельным интересом и вниманием слушал еë истории. А Денис в это время бросал на них ревнивые взгляды: обиженные и раздражëнные. Вот пока Ксюши не было, всë внимание Ильи было на нëм, а сейчас что? Сейчас на Дениса даже не смотрят. Вдруг захотелось, чтобы в квартире вообще никого не было, кроме Корякова, как это было всегда. Захотелось засесть с Ильëй до самого утра у монитора и смотреть дебильные видосы или стримы, посмеиваясь. Почему эта Ксюша так тянет Корякова к себе? Что в ней такого? Они ведь знакомы всего полчаса, а уже нашли общий язык, да и общались они так, будто дружат не первый год. Да что за чертовщина?! Илья видел тот ревнивый взгляд и начинал нервничать. С Коломийцем уже второй день творится что-то странное, и не то что бы это пугало, нет. Просто настораживало: это в Денисе перемены или Илья уже свихнулся? Пока Ксюша с азартом рассказывает о своих интересах, Илья хлестал уже не пиво, а водку с колой до того, что голова начинала кружиться. — …Вот всякие статейки там писать, сочинения всякие — это прикольно, а литературу я не очень люблю. Меня лирика напрягает: совершенно еë не понимаю. Способ рифмовки могу назвать, всякие приëмы там, но смысл вообще не понимаю, — качает головой Ксюша, поправляя светящиеся меховые ушки на ободке. — Ты прям как Арина, — одобрительно качает головой Илья, а затем смотрит на Дениса, который точно это слышал. И Денис точно понял скрытый смысл, от которого его перекорëжило ещë сильнее. Илья каждой своей фразой заставлял зубы скрипеть всë противнее. Коряков сам удивился, как ему удалось в одну фразу уместить восхищение самой Ксюшей, еë схожестью с Ариной и подъëб Дениса. Подъëб заключался в том, что Коряков будто бы случайно намекнул на смену их ролей. Водка с колой, по вкусу больше напоминающая простую горячую колу, подсказала, что Коломиец неистово ревнует. Все эти блики знакомых глаз были явно неспроста, и Илья наконец догадался, впадая в оцепенение. Широкой полосой по сердцу прошлось острое лезвие, голова загудела, кровь в венах забурлила. Состояние неожиданного окрыления пьянит сильнее. Илья вдруг теряет интерес к Ксюше, лениво отвечая, кое-как поддерживая диалог из уважения. Он впился глазами в Дениса, не давая ему и минуты на передохнуть от пытливых оливковых радужек. Коломийца буквально пытают, но он держится, наблюдая этот пугающий взгляд. Амперы тока, бегущие по радиоволнам, нарушают все процессы в одурманенной голове. В одичавших глазах нездоровый блеск. Илья вдруг поднимается с места, когда Ксюша отвлекается на Нелю, делает несколько смелых шагов в сторону выхода с гостиной и оборачивается, ловя на себе всеобщий интерес. Но за ним идëт лишь Денис, не зная, чего ожидать от пьяного Корякова. Откуда-то он знает, что этот мимолëтный прыгучий взгляд зовëт его за собой, и Денис тащится следом, как пëс, но не теряет бдительности, хоть коктейли и водка уже достаточно разморили организм. Неля с Ариной только переглядываются, пожимая плечами. — Ревнуешь, да? — Илья впивается пытливым и чуть насмешливым взглядом в друга, как только они оказываются на тëмной кухне. Звериный оскал друга чуть приводит в чувства, но Денис молчит, поджимает губы и решительного настроя не теряет. Он всë также чуть взбешëн, но по организму начинает катиться непонятно откуда взявшийся ком спокойствия. — К Ксюше? Знаешь, — Илья обводит тело напротив внимательным взглядом, — я ведь не просто так тебе стихи писал. Для чего? Чтобы ты ревновал? — Короткая пауза, позволяющая собрать мысли в кучу. — Ты ведь так глазами блестишь, что прям слепишь. Признай уже, что в ноябре ты не болел, а ссыковал. Признай, — скалится, выпадая вперëд, — хватит цирк устраивать и мучить себя и меня. Я знаю твои влюблëнные глаза. Я их целый год видел, когда ты на Арину смотрел. — Илья, блять, я боюсь, — Денис строит жалостливые глаза, весь будто бы сжимается и становится меньше Ильи, — Я не понимаю, я не знаю, — Денис вдруг рвано выдыхает, бегает глазами по чужому лицу в растерянности и замолкает. — А я не понимаю и не знаю, чего ты боишься и от чего бежишь, — Илья выплёвывает эти слова в чужое лицо, заставляя наконец взглянуть в чужие глаза. — От себя? — А затем, чуть пораскинув мозгами, добавляет тише: — Ты боишься проебать дружбу? Которая длится десять лет? — Её и так уже нет, — неуверенно шипит Денис. — Так и чего ты тогда ссышь? Нет смысла упираться, доказывать обратное. Илья одной лишь фразой убедил Дениса в его чувствах, чуть напугал, но не натолкнул на побег от себя же. Денис хватается за чужой воротник футболки, тащит на себя и с самым жадным поцелуем впивается в чужие горькие от водки губы. Он не знает, как нашëл в себе столько смелости на такой отбитый поступок, но тело его тут же обожглось с ног до головы, оцепенело, а затем налилось жизнью, когда Коряков хлопнул по чужим ладоням, заставляя убрать кулаки, и подался вперëд, без капли стеснения хватаясь за чужую шею пылающими от пота ладонями. Электрошок посетил даже пальцы на ногах, выбивая весь воздух из груди одной пульсацией. Взрывы атомов сверкали салютами под веками, а в груди происходил такой ад, что словами не описать: там всë прыгало и билось в припадке от восторга. В душе вдруг запела оттепель, грудная клетка наполнилась жизнью. Илья старался запомнить каждое мгновение, чтобы не только вспомнить всë под утро и разобраться во всëм, но и чтобы взять это на карандаш. Поцелуй с музой точно обернëтся взрывом творческой энергии, от которой не будет спасения даже во сне, хотя после такого сон точно не будет идти ещë неделю. Его летняя мечта, которую Илья давил в себе, как таракана, наконец исполнилась. Вот он, Денис — стоит перед ним, целует и тянет на себя за талию, отчего по телу расходится очередной импульс тока. В душе расцветает огромный цветок космической красоты, тянущий свои лепестки поближе к Денису, к его приторному парфюму и мерзкому манговому коктейлю вперемешку с горькой водкой на его языке. Дрожь с пальцев Дениса пропадает. Он отстраняется, глядит на лицо, усыпанное родинками, и всë ещë молчит, не смея перебивать чужое тихое, хриплое дыхание. Они вообще ни слова не говорят, глупо сверля чужую потемневшую радужку растерянным взглядом. — Всё ещё ссышь? — Илья не может оторвать взгляд. У него не получается даже дыхание восстановить, что уж говорить о мыслях в голове. На тихие слова Денис лишь решительно качает головой из стороны в сторону. Он натурально очарован всем моментом, хотя раньше упрямо думал, что он далеко не романтик, однако Илья открыл ему глаза. Открыл глаза на многое. Сейчас всё и не припомнишь, а пальцев на руках точно не хватит. Коряков сильно повлиял на каждый день его жизни, а сейчас окончательно всё перевернул своей смелостью. Удивительно. Вся оставшаяся ночь веселья воспринималась уже совершенно по-другому: Денис не кидал ревнивые взгляды, да и охотно вливался в компанию с Ксюшей, а Илья прекратил пить, поняв, что больше веселиться особо не хочется. В сердце поселилось умиротворение, оттепель, и довольная улыбка, которую невозможно было содрать с довольного и пьяного лица, слепила. Только обоих смущала хитрая улыбка Арины, которая так и светилась от их неожиданного возвращения. От её внимательных глаз не ускользнули раскрасневшиеся и припухшие губы её друзей. Насладившись этим зрелищем, довольно поведя бровью и облегчённо вздохнув, отвернулась к Неле и заулыбалась. Они обе всё поняли без слов и намёков. Женская внимательность порой опасна. Когда Ксюша нехотя покинула чужую квартиру, обещая погулять с ними после новогодних каникул, музыка стала тише. Энергия у каждого иссякла, да и весь выпитый за вечер и ночь алкоголь клонил в сон. Всё веселье пошло на спад, а вместе с тем и сокращение ещё бодрых. Арина с Нелей улеглись на кровати родителей Дениса, развалившись не хуже королев, над чем Максим посмеялся, но тут же коснулся губами щеки Хусяиновой. Шабанов с Антоном под конец, ближе к трём утра, вырубились на разложенном диване, а всё ещё бодрым Илье и Денису ничего не оставалось, кроме как погасить везде свет и, оглядев в последний раз последствия их «праздника», уйти в комнату Коломийца. Спать на одной кровати — дело для них вполне привычное, но вот только сейчас, после того, что происходило между ними на кухне, они почему-то застеснялись. Коряков долго сидел на компьютерном кресле, выписывал пришедшие в голову строчки в заметки, а Денис, отвернувшись к стене, хлопал глазами. Было такое странное ощущение, будто бы он совершил какую-то ошибку, будто в его жизни всё глобально перевернулось, но ведь ничего из ряда вон выходящего и не произошло. Просто всё встало на свои места. Пусть максимально неожиданно, пусть через сомнения и страх, но встало ведь?.. В какой-то момент, когда глаза Дениса уже слипались сами по себе, когда сознание гуляло уже где-то далеко да и особо не работало, матрас за спиной прогнулся, а одеяло потянулось назад. Илья запрятался в одеяле по самые уши, поворочался минут пять, а затем тихо засопел. Последний раз Денис спал с Ильёй в одной кровати в сентябре, после случая с математиком и Кашиным, и ничего необычного в этом не заметил, а сегодня ощущения были совершенно другими. Почему-то вновь вернулась бодрость, а сердце забилось с новой силой, будто бы он только что вернулся из кухни.***
Вова не особо любил Новый год, однако от празднования он никуда не мог деться. То родители зовут, то Оля тянет в какие-то сомнительные компании. Решил, что поедет к родителям, а после полуночи свинтит оттуда к Оле, которая в этом году тоже решила посидеть с родителями, а потом потусоваться в компании друга. Вова даже удивился такому спокойному плану на ночь, но против не был. Ему точно нужно немного развеяться, и не особо важно, будет это с Олей или с компанией незнакомцев. — Ой, Вовочка, — Татьяна сразу лезет целовать впалые щёки, улыбается так, будто бы первые за несколько лет увидела сына. Вова тут же расплылся в улыбке, не снимая куртки и обуви, оказался в крепких объятьях матери и затих, не говоря ни слова. От запаха, который царил в родительской квартире, на душе становилось легко и тепло, так, будто бы он оказывался в совершенно другом мире, где нет места переживаниям и заёбам, но это ощущение почему-то подозрительно быстро прошло. Он искренне надеется, что этот Новый год станет приемлемым, не таким, как прошлый. В прошлый раз он был выведен из себя невинными вопросами о женитьбе, будучи в хлипких и разваливающихся отношениях. Сегодня он надеется не получить таких вопросов. — …Ну мы и поехали на дачу, выходные не хотелось терять, а так хоть снег с теплиц убрали бы, — женщина время от времени потирала руки, а затем бросалась к кастрюле, помешивая что-то в ней. Вова особо не вдавался в подробности сегодняшнего праздничного меню. — А приехали — убирать не с чего. Представляешь, снег тяжёлый, его прям много, и поликарбонат, видимо, не выдержал. Жалко конечно, весной придётся новую ставить, а они сейчас не дешëвые, вот что обидно… Вова лишь бездумно качал головой. Он не разделял общительности и хорошего настроения матери. Приехав впервые за полгода домой, он не почувствовал никакого трепета. Настроение не поднялось, а проблемы, которые он надеялся забыть, только сильнее начали ебать мозг. Увидев мать и отца, он резко осознал, в какой пизде находится, а родители его даже не догадываются, какие приключения на жопу он себе нашёл за какие-то шесть месяцев. Они только радуются профессии сына, спрашивают про работу, про учеников, про начальство, рассказывают про свою бытовуху, про сломанную под весом снега теплицу, про занесённую дорогу, ведущую на дачу, а Вова ничего не может ответить. Не хотелось даже рта раскрывать. Хуёвый настрой у него ещё с самого коттеджа, и его не мог исправить ни рыжий пиздюк, ни Оля, которая уехала от него только тридцатого утром, всю ночь кружа вокруг странно ведущего себя друга, ни даже акция на пельмени. Ничего не исправляло ситуацию. Усугубляли ситуацию и зимняя хандра с апатией, которые явились к Вове без всякого предупреждения. Пустеет ли Вова изнутри? Очень даже. Он физически чувствует, как слабеет, как будни становятся сонными. И представить сложно, как бы он выживал, если бы эта хандра началась посреди рабочей недели. — А коллеги у тебя?.. Есть симпатичные девчонки? — Женщина хитро улыбнулась и даже подмигнула, как бы намекая, осторожно наталкивая на разговор о внуках. Она всегда затевала эту шарманку, когда Вова заявлялся в родной дом. Вот потому он всё реже и реже посещает эту квартиру. Если раньше он устало вздыхал, смотрел на мать добрым и усталым взглядом и вспоминал каждую девушку, с которой у него не складывалось, то в этот раз, сидя за праздничным столом, он лишь опускает взгляд, понимая, что не угождает родителям от слова совсем. У него не то что нет девушки в его двадцать три года, он с парнем никак не может разобраться. Тут разговор уже не о наследниках, тут, блять, понять бы, чего от него вообще хотят и хотят ли вообще. Вопрос матери остался висеть в воздухе, а Вова только сильнее поник, чем заставил женщину непонимающе и обиженно нахмуриться, а отца недовольно цыкнуть. Улыбнулся родителям Вова только во время курантов, а затем, влив в себя всего половину бокала шампанского и оставив его на столе, отошёл буквально на минуту, закурив на балконе, чем вызвал у родителей всплеск негодования: что с их сыном? Поникший, молчаливый, без привычной улыбки на лице, да и отвечает на вопросы неохотно, а за последние полгода приехал к ним всего один раз. Чуйка матери подсказала, что дело здесь в личной жизни. У Вовы, похоже, снова что-то не складывается с девушкой, потому он ходит хмурый и тихий. Отчасти она права, да вот только не угадала с полом. Вова поджал губы, оставил вилку в тарелке с салатом и поднялся из-за стола, как только на часах стукнуло половина первого ночи. Побыстрее хотелось к Оле, которая так и написывала в социальных сетях, так и звала побыстрее к себе, чтобы повеселиться нормально, а не в компании родителей, которые уже начали убирать салаты со стола. — Ну что, Владимир Сергеевич, за хороших учеников! — Олина рука взмывает вверх, хрупкое стекло бьётся от бокал друга, а затем содержимое резко исчезает, тёмно-красной волной плескаясь во рту. Вова в ответ улыбается и выпивает тоже, морщась. Он не любитель красного вина, но ради Оли он даже кротовуху или чистый самогон выпьет. — Что хоть загадал? Или не расскажешь? Боишься, что не сбудется? — Чего бояться, это и так не сбудется. Загадал новую машину, — безразлично бурчит Вова, оборачиваясь на громкие хлопки за окном. Кто-то запустил фейерверки. Яркие огни заливали небольшую комнату светом, переливающимся из голубого в красный, из красного в зелëно-жëлтый. Детский трепет в душе забился буквально на секунду, но тут же куда-то пропал. — Скучненько. Я думала, ты загадаешь не попадаться на козлов, — Оля усмехается, подливая Вове вина. Парень улыбается в ответ, но как-то нехотя. Его совсем не веселит это, но из уважения к подруге постарался улыбнуться. — Так ты мне так и не рассказал, что такого случилось на вашем этом корпоративе. Не рассказал, потому что в машине дремал от усталости и градуса, дома язык не вязал, а утром сверлил одну точку на потолке и молчал, будто бы он немой. Через время реагировал на чужие слова и изредка мычал на какие-нибудь вопросы. Ему до сих пор стыдно перед подругой за такое игнорирование, но в тот момент, в то утро, не хотелось ничего объяснять и рассказывать. Если он сам ничего не понимает, то какой смысл рассказывать это? Спустя два дня он уже достаточно переварил всë случившееся, и теперь, похоже, готов поделиться жгучими мыслями. — Он ведь мне всë высказал двадцать восьмого числа, — Вова закинул ногу на ногу, навалился на стол, подняв бокал, и глядел в стол, хмурясь, — а на следующий день давай извиняться, мол, палку перегнул, прости, — он пытался спародировать чужой голос, но выходило плохо, — а я съëбываться начал. Ну ведь реально хуйня какая-то, он ещë извинялся так, будто бы его заставили. Он меня за локоть потянул, поцеловал, а потом, — он набрал в лëгкие воздух, взглянул на подругу и замер, понимая, что не может произнести это слово. Оно встало поперëк горла, будто бы грешное. В душе потяжелело, а перед глазами заметались картинки с той ночи: нездоровый блеск в чужих глазах, размазанный потолок комнаты, тусклый свет бра. Губы почему-то зажгло, а в животе зародилось странное чувство. — Вы опять потрахались? — Нерешительно шепчет Оля, будто бы боясь произносить это. Не то что бы она смущалась этих слов, нет, просто Вова так реагирует на эти слова, будто бы он ребëнок, который только что узнал, что такое секс. — Нет, хуже, — Вова качает головой, подносит бокал к губам и опрокидывает его в себя, оставляя на столе. — Он мне зачем-то отсосал, — растерянно прошептал Вова, только сейчас задаваясь вопросом: зачем? Почему именно такой вид «извинений»? Вове знать не дано, хотя очень даже хочется. Его взгляд заметался туда-сюда, блестел, стыдился чего-то. — Пизде-ец, — тянет Оля, оставляет полный бокал на столе и закрывает лицо руками. — А потом он почти сразу уехал. — Куда? — Было бы прикольно знать, куда, — с усмешкой вскидывает брови Вова, а затем сдавленно хохочет. Собственная реакция пугает, но поделать с этим ничего нельзя. Видимо, истерическое. — И ты его простил после таких «извинений»? — Оля наконец открывает лицо, смотрит на Вову жалостливо, с надеждой, что нет. — Нет, — бурчит Вова, доливает себе остатки вина и, дождавшись бокал Оли, выпивает залпом. — Я вообще не хочу с ним иметь никаких дел. Оль, я так устал от него, — он качает головой и ложится на стол, подкладывая под висок локоть, — я не понимаю, что ему нужно. — Чтоб ты унижался перед ним и таскался на коленях после того, как он натворил делов и закрыл на тебя глаза. Он написал тебе после того? — Нет, — бурчит Вова в локоть и сжимается, пряча нос в ткани толстовки. — Ну и правильно делает, ему здесь нет места, да? — рука Оли ложится на тёмные волосы, перемешанные с седыми, гладит макушку и молчит, более не говоря ни слова.***
Выбор, где праздновать Новый год, был совершенно небольшим. Был Новый год, который Лëша праздновал в клубе, и это был самый хуëвый новый год в его жизни, потому что на утро он проснулся без банковской карты и телефона. Был Новый год в одиночестве, был Новый год с родителями, был с Валерой и его девушкой, Ринатой. Самым приемлемым было празднование с Валерой. В полном одиночестве или с родителями было тяжелее всего. За час до курантов Губанов плохо себя помнил и понимал. Он лишь пьяно улыбался, смотрел на Ринату добрым и ласковым взглядом. Через час после курантов, он уже болтался в такси и кусал нижнюю губу. В какой-то момент горячая, кисло-горькая струйка хлынула прямо на подбородок. Чудом уберёг рубашку от тяжело выводимого пятна. Он не понимает, почему поднялось чувство тревоги, почему таксист резко перестал внушать доверие, почему сердце забилось так гулко, что порой даже уши закладывало. В тесках оказывается грудь, воздуха катастрофически не хватает. Было чувство, будто он оказался неожиданно загнан в угол самой смертью, которая смотрит на него, но ничего не делает. Губанов хватается за свои колени, за сердце, глядит в пустоту перед собой и не может ничего понять — ему страшно без причин. Такое состояние мучает его минут пять, и за эти пять минут он даже успел поклясться, что больше никогда не будет пить, за пять минут уже схоронил себя в самом убогом гробу. Но всё резко кончилось, будто сняло рукой. Остаток поездки до дома он лишь глупо моргал, глядя в окно, и подозревал, что за такое странное поведение в салоне такси ему въебут одну звезду. Водитель поглядывал на него, как на дурачка. В своей квартире он сидит в абсолютной тишине, лишь изредка слышит взрывы салютов за окном. Лениво таскает взгляд по стенам, по потолку, всю комнату видя её под наклоном девяносто градусов. Голова чуть гудела, лёгкая пелена усталости не давала думать ни о чём, даже о бытовухе. Год новый, а состояние всё такое же хуёвое.