ОМАКЕ 7
В параллельной вселенной, где у Вэй Усяня слишком много свободного времени, а терпения недостаточно:
— О, отлично, вы оба здесь, — обрадовался Вэй Усянь, входя в комнату с охапкой красной ткани. Цзян Чэн недоверчиво посмотрел на него. — Мы работаем. А ты что здесь делаешь? — Я участвую в новой миротворческой инициативе! — щебетал Вэй Усянь. — В попытке объединить все наше общество, было решено, что один из четырех главных орденов примет цвета клана Вэнь. — Правда? Я, кажется, не получал известий о подобной инициативе, — с сомнением произнес Лань Сичэнь. — И кто именно так решил? — потребовал Цзян Чэн. — Что может объединить нас сильнее, чем столь наглядная демонстрация принятия? В любом случае, вот несколько образцов, которые прислал нам Хуайсан. Идите и переоденьтесь, хорошо? Поглядим, чей орден лучше смотрится в красном. Сичэнь-гэ, ты ведь не против, если мы немного украсим эту комнату, чтобы примерить новую цветовую гамму? — Это действительно необходимо? Юньмэн Цзян не собирается менять цвета по чьей-то прихоти, — ворчал Цзян Чэн, неуклюже принимая сверток. Вэй Усянь подтолкнул брата: — Быстрее же, ну. — Что ж, если это ради мира во всем мире… — нерешительно начал Лань Сичэнь. Через несколько минут Цзян Чэн вернулся. Он то и дело поправлял алую мантию. По высокому воротнику и краям ханьфу проходила полоска фиолетового цвета, настолько темного, что его можно было принять за черный. Широкий пояс того же оттенка стягивал талию, уравновешивая экстравагантную ткань с золотой и красной вышивкой. — Какого черта, Вэй Усянь, здесь практически все красное, — недовольно проворчал заклинатель, разглаживая одежды. — А-Ди и А-Нян сейчас, наверное, в гробах вертятся. И какого дьявола ты тут все под скотобойню устроил? — Я не уверен, что старейшины нашего ордена одобрят эти одеяния, — честно признался вошедший Лань Сичэнь. — Они немного вызывающие, не думаешь? У Цзян Чэна отвисла челюсть. Наряд Лань Сичэня был отрадой для глаз. Слабый румянец на щеках красил его еще больше, пока он стоял там, под их пристальными взглядами. Между расшитыми золотом верхними и внутренними одеждами алого цвета проглядывал слой из белого шелка. Традиционную белую ленту заменили на темно-красную. Волосы закололи золотой заколкой. Вэй Усянь фыркнул, устроил руки на бедрах и оглядел их обоих. — Хорошо, пожалуйста, встаньте лицом к двери. На естественном свету мне лучше видно… Хмм, здесь что-то не так… — Да, это ты. Почему ты плачешь?! — Заткнись. Посмотрите на меня, — Вэй Усянь сфокусировался на их ногах. — Ух ты. А я сначала и не заметил, но когда вы стоите бок о бок, видно, что у тебя брючины короче, чем у Сичэня-гэ. — Что, правда? — удивился Цзян Чэн. Он немедленно опустился проверить. — Не приседай, идиот, так будет сложнее определить. Просто держи ноги прямо и кланяйся. — А я разницы не вижу, — недоумевал Лань Сичэнь, выгибая шею. Вэй Усянь задумался. — О, не видишь? Странно-то как. Возможно, нам требуется третье мнение. Он подозвал проходящего мимо адепта Лань. — Приведи-ка ко мне господина Ланя, ладно? Поторопись! — Пока мы так одеты? — прорычал Цзян Чэн. — Пускай еще, ты хочешь, чтобы я потерял лицо, но что насчет Сичэня? Лань Сичэнь поддержал друга: — Вэй Ин! Цзян Чэн прав. Ни один из нас сейчас не выглядит презентабельно. Шуфу будет недоволен. Вэй Усянь отмахнулся от их беспокойства. — Глупости, уверен, господин Лань хотел бы быть здесь в этот счастливый… день. — Хорошо, я здесь. К чему вся эта суета? Голос Лань Цижэня оборвался. Он заспешил войти в помещение и встал на месте, стоило ему увидеть только что украшенный зал. Глаза округлились от ужаса, когда Цзян Чэн и Лань Сичэнь неловко поклонились ему. — Шуфу! Лань Цижэнь упал навзничь. Племянник метнулся на помощь. — Вэй Усянь, посмотри, что ты наделал! — Цзян Чэн пребывал в полном шоке. — У господина Ланя сдало сердце? Из-за новых одежд? Здесь поэтому все запрещено? Через несколько минут Лань Цижэнь пришел в себя, но вид племянника и Цзян Чэна в красных одеждах, казалось, еще больше взволновал его. Они побоялись подойти, опасаясь рецидива. Лань Цижэнь же все бредил и бредил. — Я сплю… да… вот оно! Я сплю! Это просто дурной сон! Вэй Усянь поспешил помочь ему выйти из зала.————————————————
Вэй Усянь рухнул в кресло. — Фуух! Повезло, что это был просто обморок, а? Цзян Чэн свирепо посмотрел на него. — Ты и твои идиотские идеи! Надеюсь, он заставит тебя пятьдесят раз переписать правила! — Чего? — возмутился Вэй Усянь. — Ради общего блага иногда приходится идти на жертвы. В любом случае, мы почти закончили. — Ну нет! С меня хватит. Пойду, сниму эти нелепые шмотки! — Это все равно не для тебя. А специально для Сичэня-гэ! Глаза его тронул безумный блеск, и он вновь вскочил на ноги, размахивая кульком красной ткани. — …Вэй Ин, вряд ли в этом есть необходимость. Судя по реакции шуфу, Гусу Лань определенно не примет подобный новый стиль. Лань Сичэнь смиренно склонился, пока деверь прикладывал тонкую ткань к его волосам. Со стороны передней части постройки раздался возмущенный крик: — ВЭЙ УСЯНЬ!!! Обернувшись, все трое увидели, как Лань Ванцзи ворвался внутрь, с холодной яростью оглядывая наряды брата и Цзян Чэна. — А, Лань Чжань… — Вэй Усянь смущенно засмеялся. — Вот ты все и узнал. — Сюнчжан. Глава ордена Цзян. Мы сейчас же уйдем, — прорычал Ванцзи. Он схватил Вэй Усяня за запястье и потянул мужа к дверям. — Нет, Лань Чжань, мы были так близко! Так близко!!! Они должны быть вместе! Я никуда не пойду, ты меня не заставишь! Неееет! Лань Чжань, за что??? Двое скрылись из виду, и громкие протесты стихли. Растерянно, Цзян Чэн произнес: — …что ж. Думаю, теперь мы имеем представление, что его ждет, если твой брат будет использовать его имя в быту. Лань Сичэнь машинально принялся доставать из волос шпильки. Выглядел он все так же озадаченно. — Может быть, Ванцзи сам захотел их примерить? Они молча посмотрели на дверь.————————————————
ОМАКЕ 8
В течение следующих трех лет Глава ордена Цзинь Жулань просил всех участников ежегодного Собрания, проходящего на территории Ланьлин Цзинь, содействовать последним мерами безопасности и оставлять все оружие на хранение в защищенной оружейной комнате. В целом, подобная практика оказалась гораздо выигрышней для владельцев, нежели для самого оружия… Как только последний участник ставит его на подставку для мечей и уходит, Бичэнь выскальзывает из ножен и бросается со стойки вниз. Он с отчаянным лязгом падает на землю, а остальные мечи смотрят на него со смешанной реакцией из презрения, удивления и любопытства. Чэньчэнь, что ты делаешь? — спрашивает Суйбянь, слегка выдвигаясь для лучшего обзора. Я не гожусь быть мечом, — угрюмо объявляет Бичэнь. — Я сошел с праведного пути. Я буду лежать в грязи и каяться во грехах своих. Только не снова. Ну что за дива! Угомонись уже! Бася в открытую усмехается, возвышая свой голос над шумом других мечей: Что ты ведаешь о грязи? Взгляни на меня! Знаешь ли ты, сколь трудно оставаться чистым, когда ты только и делаешь, что умываешься кровью своих врагов? Ты не знаешь, где я был. Я испорчен. Осквернен и нечист. Бедняжка, — фальшиво сочувствует Цзыдянь. — Быть может, тебе привязать колокольчик, чтобы он звенел и предупреждал весь честной мир всякий раз, как ты будешь пролетать неподалеку с криками «Нечистый, нечистый!»? О, Юньмэнский колокольчик? — интересуется Шуоюэ с плохо скрываемым интересом. — Я слышал, их не так-то просто достать. На мгновение клинок Бичэня заблестел ярче, а затем все прекратилось. Что плохого в небольшой грязи? — спрашивает Суйбянь. Это против Правил, — со знанием дела отвечает Хэньшен. Искорени бесстыдство и утверди правила, дабы остаться чистым, — печально декламирует Бичэнь. — Тогда безупречность будет вечной. Суйбянь стонет. Боже мой, вы, оружие Ланей, принесете мне погибель. Слушай, из всех мечей в этом зале… Цзыдянь предупреждающе трещит. …извиняюсь, из всех мечей и злобных гадючьих сук в этом зале, если это я претендую только на второе место по степени бесстыдства, то занимать первое не смеет никто в принципе! Такова часть работы, когда ты — оружие, а быть мечом — это же здорово! Разве тебе не нравится быть мечом? …Мне все что угодно понравится, — застенчиво урчит Бичэнь, переворачиваясь, чтобы не-очень-так-исподтишка показать Суйбяню свой инкрустированный драгоценностями бок. Шальной разряд ударяет в подставку, лишь чудом не задев Суйбянь. Меч соскальзывает с петель и присоединяется к другу. О… как ты блестишь… — вздыхает Суйбянь. Два меча маняще освещают друг друга в приглушенном аметистовом блеске. Ножны наденьте, бесстыжие вы язычники! — крикнула Цзыдянь со своей стороны комнаты. Поднимайтесь сюда и будьте настоящими мечами, слабаки, — издевался Бася. Столь замечательной меченормативностью должно гордиться, — соглашается Хэньшен. Убивать! — радостно восклицает Саньду. Чертовски верно, — с гордостью говорит Бася. — Ты, парень, далеко пойдешь.————————————————
ОМАКЕ 9
Цзян Чэн тяжело вздохнул. Еще один день, еще одна кипа бумаг. — Цзюцзю! У Цзян Чэна дернулась бровь, когда Цзинь Лин нагло промаршировал в кабинет без единого слова приветствия. Фея рысью трусила следом, и ее пышный хвост радостно завилял в воздухе при виде одного из ее человечьих любимцев. — Чего тебе надо? Цзинь Лин закатил глаза. — Разве так разговаривают с единственным племянником? А я ведь проделал весь этот путь в Юньмэн, чтобы навестить тебя! — Единственным племянником? Что же тогда с Сычжуем? — Что? Цзюцзю! Кто тебе сказал?! Нехотя отложив кисть, Цзян Чэн посмотрел на мальчика. — Да уже весь мир слышал об их отношениях отца и сына, особенно учитывая, как часто твой дядя этим хвастается. Неужели ты думал, что я откажусь признать Сычжуя, когда я даже признал его отца? — О! Нет, думаю, что нет, — вздохнул Цзинь Лин с явным облегчением. Цзян Чэн внимательно посмотрел на него. — Так что ты на самом деле удумал? — Эм… Фея освоила новый трюк! —… — Ты не поверишь, но Фея — гений! — гордо объявил Цзинь Лин. — Я всегда знал, что моя духовная собака умна, но этот новый трюк доказывает, что она — умнейшая в своем роде. Смотри. Фея, помоги цзюцзю! — Что ты там задумал? — громко заворчал Цзян Чэн. Тем не менее, втайне ему понравилось, как животное подошло ближе и положило голову ему на колени, уставившись большими проникновенными глазами. Она радостно виляла хвостом, ритмично ударяясь им о край стола. — Видишь? — самодовольно спросил Цзинь Лин. — Работает! — Ты даже мне ничего не показал! Цзинь Лин пожал плечами и положил Суйхуа на стол. — Цзюцзю, разве тебе теперь не лучше? — …и что из этого считается трюком?! Феино врожденное очарование — привычная собаке черта! — Пфф, нет, все не так просто, — возразил мальчик, Он пренебрежительно махнул рукой и отступил к двери, неприятно напомнив Цзян Чэну его раздражающего брата. — Что за ерунду ты городишь? — возмутился Цзян Чэн, вызывая фиолетовую молнию. — По-твоему, у меня полно свободного времени? Обязательно было приходить сюда и тратить его впустую? — Ах! Фея, на помощь! Неожиданно залаяв, Фея бросилась в бег и схватила Суйхуа со стола. Она едва не поранила Цзинь Лина клинком — настолько стремилась удовлетворить хозяина. — Видишь? — бахвалился племянник. — Фея знала, что мне понадобится Суйхуа! Какая же ты умница, Фея! О да, умничка-умница! И еще какая! Кхм. В любом случае, я иду на кухню, чтобы… э-э… проконтролировать прислугу. Не заработайся особо, цзюцзю! Фея, оставайся и помогай! Цзян Чэн посмотрел на Фею. Фея склонила голову. Вскоре она встряхнула шкурой и вернулась к Цзян Чэну. Заклинатель вздохнул. — …ладно, хорошо, ты отлично справляешься с тем, чтобы быть милой и приносить вещи. Ну что же за гениальное существо. Тогда давай вернемся к работе.————————————————
— О, ну ради всего святого. Как можно быть таким бессовестным? — прорычал Цзян Чэн, отбросив в сторону письмо и взявшись за кисть. Фея неуверенно посмотрела на него, виляя хвостом из стороны в сторону. — Дорогой господин Лу, — шелестела его кисть по бумаге. — Нет. Приветствую, господин Лу. Нет, за какие такие заслуги к нему обращаться с подобной вежливостью? Господин Лу. Пошел ты, какая тебе компенсация убытков, когда я прямо предупреждал тебя о риске повреждения зерна в наводнение. Пошел ты со своим упрямым отказом слушать и нахер тебя… Цзян Чэн с отвращением прекратил писать, скомкал письмо и отбросил в сторону. Для одного письма ругательств, все-таки, многовато. Придется уточнить у Сичэня максимально допустимое количество, чтобы сохранить хоть какое-то подобие достоинства цивилизованного главы ордена. И почему писать письма так трудно? Мокрый нос коснулся его запястья, и заклинатель подпрыгнул. Фея смотрела спокойно, а во рту держала скомканную бумажку. — Эм… да уж. Нет, мне это больше не нужно, спасибо, — озадаченный Цзян Чэн протянул мокрый комок обратно. Фея посмотрела на него пару секунд, а затем развернулась и выскочила из комнаты. Он вздохнул и выбросил мусор. — Ага, я тоже. Через несколько минут звук цокающих по полу когтей оповестил его о возвращении Феи. Та тащила за собой длинную белую ленту. — Что за… — задохнулся Цзян Чэн. — Что ты с ней делаешь? — Фея! Он обернулся как раз в тот момент, когда Лань Сичэнь забежал в комнату. Цзян Чэн как следует осмотрел мужа, стоящего в одних нижних одеждах, со все еще мокрыми волосами, что оставляли за собой мокрый след. — Сичэнь, ты… Поняв, что он не один, Лань Сичэнь замер. — Эм… Фея сбежала с моей лентой, когда я принимал ванну, и я… — смущенно начал он, поправляя одежды. Цзян Чэн щелкнул языком. С длинных волос уже накапала лужа, а тонкий полупрозрачный слой белоснежного ханьфу прилип к телу, являя некоторые участки кожи. — Поздновато уже делать вид, что ты не бегал по Пристани Лотоса полуголым, — немного нагло произнес Цзян Чэн и накинул плащ мужу на плечи. — Знаешь, скольких учеников придется ослепить, узнай я, что они заметили тебя в таком виде? В ответ Лань Сичэнь по-совиному моргнул. — Тогда как насчет того раза, когда они поймали нас в Зале Мечей? И в тот раз за тренировочной площадкой? Или когда мы… — Ну хорошо, я понял. Мой муж — нудист, — вздохнул заклинатель и жестом указал на кресло. Лань Сичэнь послушно сел за свой стол, а Цзян Чэн встал позади и принялся растирать волосы запасным полотенцем. — О, письмо от Клана Лу? Под пальцами Цзян Чэн почувствовал, как в голове у мужа напряженно закрутились шестеренки по ходу текста. Не говоря ни слова, Лань Сичэнь спокойно достал новый лист бумаги и начал писать ответ. Цзян Чэн остановился и опустил подбородок на голову Лань Сичэню, с благоговением следя за словами. Лань Сичэнь категорически отвергал любые просьбы о компенсации и вместо этого предлагал одолжить деньги под справедливую процентную ставку при выполнении определенных условий. Все еще под впечатлением от нахлынувших эмоций, он опустил взгляд, когда Фея, виляя хвостом, уткнулась носом в его ногу. — …ладно, признаю. Ты действительно гений. — Спасибо, — спокойно ответил Лань Сичэнь, продолжая писать. Цзян Чэн усмехнулся, но поправлять не стал. — Хм. Тебе повезло, что я люблю тебя. Лань Сичэнь улыбнулся. — Я знаю. Это мне повезло.