Беллатрикс шла по длинному темному коридору. Было похоже на Хогвартс, только свет факелов был не обычным, а зеленым. Белла шла быстро, почти бежала, сжигаемая нетерпением увидеть то, что в конце коридора. Того, кто в конце коридора. Она уже угадывала высокий и стройный мужской силуэт. Вдруг зеленое пламя факелов усилилось, взметнулось почти до потолка, и Беллатрикс ясно увидела перед собой Тёмного Лорда.
Пораженная, она замерла. Тяжелый взор буравил её, выворачивал душу, видел Беллатрикс наизнанку. Белла опустила взгляд, отчего-то ощутив смущение, и со стыдом обнаружила, что на ней одна только темная мантия, надетая на голое тело! Она даже не была застегнута, а надета на манер тоги. Черный атлас соскальзывал с обнаженных белых плеч, подобно второй коже облегал быстро вздымающуюся грудь, между полами мантии виднелось колено. Волосы Беллатрикс были распущены, словно она только что встала с кровати, и тяжелым блестящим водопадом лежали на плечах и струились по спине.
Смятение и ужас овладели Беллатрикс. Она хотела броситься прочь, но была не способна сдвинуться с места.
— Беллатрикс Блэк, — раздался высокий, властный голос. — Прекрасно.
Этот голос эхом звенел в бесконечном коридоре, дрожью отозвался в груди Беллатрикс. Белла осмелилась поднять глаза. Тёмный Лорд стоял к ней очень близко, но от волнения и сгущающейся вокруг тьмы она не могла рассмотреть его как следует. Видела только бледное лицо и горящие на нём багряные глаза.
Почему-то в первый миг эти-то странные глаза и испугали Беллу, и она с трудом подавила в себе желание отпрянуть.
— Да, мой Лорд, я здесь и я готова служить вам, — проговорила Беллатрикс, стараясь придать голосу уверенность.
— Чтобы почувствовать себя причастной к великому делу и потешить самолюбие? — спросил Тёмный Лорд голосом Родольфуса Лестрейнджа.
Беллатрикс отрицательно замотала головой, отчего черный атлас едва не соскользнул с её плеч вовсе, и его пришлось придержать руками.
— Чтобы спасти наш мир, — с чувством проговорила Беллатрикс, не обращая внимания на свою странную одежду. — Выжечь всю заразу…
Присутствие Тёмного Лорда, да ещё так близко, заставляло сердце Беллатрикс колотиться как бешеное. Она дышала часто и шумно и едва могла говорить ровным голосом. Его глаза опять смотрели ей в душу, и, подчиняясь этому взгляду, Беллатрикс достала из-под мантии левую руку и протянула вперед. На запястье сжались кольцом горячие пальцы и потянули руку выше, мантия соскользнула с плеч Беллатрикс. Но это уже было неважно — Белла с волнением поняла, что Тёмный Лорд решил даровать ей свою Метку. И хотя его рука уже обжигала кожу, Беллатрикс не боялась — она ждала, затаив дыхание.
Волшебная палочка уперлась в тонкое запястье, в нежную белоснежную кожу. Мантия упала к ногам Беллатрикс, и только волосы скрывали её наготу. Багряные глаза смотрели ей в глаза, и Белла проваливалась в эту бездну, бессильно отдавшаяся на волю этой могучей и непостижимой силе.
Беллатрикс проснулась, вздрогнув от ощутимого прикосновения к руке. Сон ещё владел ею, и девушка привстала на локте и с волнением огляделась. Белая кошка Нарциссы сидела на кровати и игриво трогала лапкой кружева на рукаве ночной рубашки Беллы. Беллатрикс досадливо застонала.
— Сатин! — воскликнула она. — Как ты, негодница, пробралась сюда?
Нащупав волшебную палочку под подушкой, Беллатрикс направила её в сторону светильника на прикроватной тумбочке и коротко рассекла воздух. Спальня озарилась тусклым светом. Часы на туалетном столике показывали третий час ночи, за окном ещё было темно. Дверь в комнату была приоткрыта — то ли Белла сама не заперла её с вечера, будучи слишком уставшей после грандиозного приема в свою честь, то ли нахальная кошка как-то её открыла.
— Тебе совершенно нечего тут делать, — строго проговорила Беллатрикс, вставая и беря Сатин под теплое, пушистое брюшко.
Кошка мягко стекала с руки, нахально поглядывая на Беллатрикс, пока та несла её до двери. Белла выставила её в коридор и, видя, что Сатин опять пытается проникнуть в комнату, слегка отпихнула её босой ногой.
— Брысь отсюда! — шикнула Беллатрикс. — Что за наглая тварь…
Дверь удалось закрыть, и девушка услышала, как Сатин с другой стороны оперлась на неё лапками и, выпустив когти, провела ими по дереву до пола. Возмущенная Белла резко распахнула дверь, полная решимости дать кошке хорошего пинка (палочка осталась в кровати), но увидела лишь мелькнувший в конце коридора пушистый хвост.
Зябко поежившись, Беллатрикс бегом вернулась в кровать и запрыгнула на неё. Тут же натянула на себя одеяло, откидываясь на подушку. В Блэк-хаусе бывало очень холодно по ночам даже в летнюю пору.
Тушить светильник Беллатрикс не спешила. Она долго и задумчиво смотрела на тыльную сторону левой руки. Белла даже провела пальцами правой руки по бархатистой коже. Ничего, Метки нет. Если бы всё было так просто, как в этом сне!
Беллатрикс потушила свет и откинулась на подушку. Вспомнив взор Тёмного Лорда и соскользнувшую с плеч мантию, Белла ощутила, как лихорадочно запылали её щеки. Девушку объял трепет от одной мысли о двоякости этого сна. Она, нагая, перед Тёмным Лордом… И сразу же мысль — она бы понравилась ему? Тёмный Лорд интересуется женщинами? Какой он с ними…
Щёки запылали пуще прежнего, и Беллатрикс закрыла лицо руками, словно кто-то мог это увидеть. Было крамольно и думать о таких вещах, применительно к Тёмному Лорду. Белла отчего-то была уверена, что он намного выше человеческих страстей, что он движим лишь идеей и живет одной борьбой за целостность их прекрасного волшебного мира. И было страшно даже мысль допускать о чём-то плотском и недостойном в отношении Тёмного Лорда. Тем более, что Беллатрикс ни секунды не сомневалась — он и правда видит всех насквозь, как и её саму в этом сне. Ничего не может скрыться от могучего взора. Не дай Мерлин, при встрече Тёмный Лорд как-то узнает про этот сон и про сумасшедшие мысли Беллатрикс!
Белла легла на бок и постаралась подумать о чём-то другом. О разговоре с Лестрейнджем, который так много говорил про Тёмного Лорда. Родольфус рассказывал, что Милорд способен читать мысли, видеть все страхи и пороки людей. Поэтому-то наверное Белле и приснилось, что она стоит перед ним, будучи совершенно обнаженной. И это значило только одно — что Тёмный Лорд видит все потаенные уголки её души и верит в её искреннее желание служить ему. Словом, сон можно расценивать как благое предзнаменование.
Обрадовавшись своей догадке, Беллатрикс принялась с удовольствием вспоминать всё, о чём они говорили с Родольфусом Лестрейнджем. Родольфус рассказал о том, что в своих Пожирателях Смерти Тёмный Лорд больше всего ценит две вещи — преданность и мастерство. С теми немногими, кого Милорд считает самыми достойными, самыми лучшими, он занимается темной магией лично. Родольфус входит в их число, по его словам, и благодаря Милорду уже проник в такие глубины магии, что способен на волшебство высшей сложности.
Белле подумалось, что было бы неплохо уговорить Лестрейнджа дать ей пару уроков магии. Хотя бы для того, чтобы она могла представить уровень мастерства Пожирателей Смерти. Раньше Беллатрикс была убеждена, что она знает и умеет намного больше обывателей и грязнокровок. Семейные проклятья и желание отца иметь сына давали ей некоторое преимущество над сверстниками. Сигнус Блэк провёл немало часов, обучая дочь боевым заклинаниям. Все в их роду славились как сильные и талантливые дуэлянты — это было необходимостью, учитывая характер большинства Блэков. Когда терпение и аргументы заканчивались, нужно же было как-то ставить грязнокровок и прочий сброд на место!
«Нет ничего слаще возможности сказать всё, что хочешь, и подкрепить свои слова хорошим проклятьем», — любил говорить Сигнус Блэк.
Беллатрикс не сомневалась, что она хороша в боевой магии. До тех пор, пока Лестрейндж не рассказал ей про проклятья, способные исполосовать жертву, словно множество острых кинжалов, или переломать ей все кости, про пыточные, буквально выворачивающие наизнанку или срывающие кожу, и про ритуалы, позволяющие надежно защитить жилье или тайник с ценностями — не без жертвы, конечно.
Нужно срочно отточить самые сложные и опасные из проклятий, которые она знает! Просить отца, чтобы научил чему-то, что он не давал раньше. Попросить тетушку Вальбургу — она, пожалуй, знает темных проклятий больше всех в их семье. Умеет мастерски проклинать и заколдовывать предметы. А Лестрейндж пусть научит чему-нибудь такому, чему тетка и отец в жизни не решатся её обучить, даже если сами умеют!
Беллатрикс хотела сейчас же написать письмо Родольфусу Лестрейнджу, но ее остановило позднее время и неординарность просьбы. Нельзя же прямо написать Пожирателю Смерти, чтобы он обучил её темным проклятьям и боевым заклинаниям? А отправлять письма ночью — мало того, что верх невоспитанности, так и ещё и попросту глупо. Мало ли, что Лестрейндж себе придумает.
Нет, нужно быть умнее. Ненавязчиво поддерживать общение и в конце концов убедить Родольфуса, чтобы тот содействовал ей в получении Метки. Если Тёмный Лорд сочтет её достойной, то, возможно, сам станет учить сложнейшей магии.
При мысли об этом у Беллатрикс приятно засосало под ложечкой, и она принялась вспоминать, какие заклинания у неё уже получаются достаточно хорошо, чтобы впечатлить Тёмного Лорда…
Заснуть Белле удалось лишь с рассветом. Тем не менее, она проснулась около восьми утра. Причем проснулась, будучи в состоянии того же лихорадочного возбуждения, в котором засыпала. Всё её существо нетерпеливо жаждало действий. Впрочем, при свете дня Белле удалось несколько рационализировать свои мысли, и она отказалась от идее писать Лестрейнджу. Здравый смысл подсказывал, что он и сам выйдет на связь, причём очень скоро.
Спустившись к завтраку, Беллатрикс поцеловала в щеку отца, сидевшего во главе стола, и заняла своё место. Нарцисса с Андромедой уже были за столом, Друэлла по обыкновению завтракала в постели.
— Это почта, папа? — нетерпеливо спросила Беллатрикс, видя в руках Сигнуса какие-то бумаги. — Для меня ничего нет?
— Нет, Белла, для тебя — ничего, — задумчиво отозвался Сигнус, читая какое-то своё письмо.
— Кто-то ждёт письмо от поклонника? — игриво поинтересовалась Андромеда.
— Мне хотя бы есть, от кого ждать письма, — прохладно ответила Белла.
Глупая болтовня сестры просто вывела её из себя! Какие-то поклонники, любовные истории! Когда как она думает о таких серьезных делах!
— Меде пришло письмо, вообще-то, — с ехидной улыбочкой заметила Нарцисса, поглядывая то на одну сестру, то на другую.
Торжественный вечер закончился, необходимость в сережках старшей сестры отпала, и Цисси без зазрения совести пыталась уязвить Беллатрикс. Белла поморщилась, сразу же вспомнив про кошку младшей сестры. Точно такая же, как и Нарцисса — ластится, когда что-то нужно, и норовит царапнуть в самый неожиданный момент.
— Я надеюсь, не от того полукровки с Хаффлпаффа? — спросила Беллатрикс просто для того, чтобы поддразнить Андромеду.
Меда кинула на неё быстрый, возмущенный взгляд, обвиняющий в предательстве, и этим выдала себя с головой. Беллатрикс приоткрыла рот от удивления, а Сигнус Блэк, до этого занятый чтением корреспонденции, тут же опустил пергамент и воззрился на среднюю дочь. Его подвижные брови так и взметнулись вверх.
— Что? О каком полукровке речь? — спросил Сигнус резким, требовательным голосом.
Беллатрикс внимательно наблюдала за Андромедой, одновременно испытывая чувство неловкости за свою шутку и нешуточное волнение из-за странной реакции сестры. Но Меда уже справилась со своими эмоциями и ответила убийственно спокойным тоном:
— Не бери в голову, папа. У нас был один билет на экзамене по травологии, и там попался очень спорный вопрос про абиссинскую смоковницу. Я обещала кое-что проверить и сообщить ему, правильно ли мы ответили на этот вопрос.
Сигнус, на которого разговоры об учебе, — а тем более — о зельеварении, травологии и других невыносимо скучных на его взгляд предметах, — исправно наводили скуку, нетерпеливо кивнул.
— Понятно. Не слишком с ним любезничай, Андромеда. Эти полукровки, как и грязнокровки, очень наглые. Он будет и в школе лезть к тебе с глупыми вопросами, и кто-то сможет подумать, как будто тебе, Андромеде Блэк, приятно общество полукровки.
Особенно отец выделил в речи их фамилию, и Белла согласно кивнула. Она редко обременяла себя угрызениями совести. Если Меда зачем-то переписывается с полукровкой, то она заслужила это замечание. Ещё неизвестно, полукровка ли тот молодой человек, которого Беллатрикс видела с сестрой на вокзале «Кингс-Кросс». Не хотелось думать, что сестра могла завести дружбу с грязнокровкой, но уж очень подозрительной была первая реакция Андромеды…
— Я этого не допущу, — с видом оскорбленной добродетели ответила Андромеда. — Полукровки с Хаффлпаффа мне не интересны. Даже на письмо не буду отвечать.
Сказав это, Андромеда скомкала лист пергамента и, положив его на металлический поднос, подожгла Инсендио. Пламя быстро охватило пергаментный комочек, и через несколько мгновений от него не осталось и следа. Сигнус Блэк кивнул в знак одобрения.
— И вообще, мне не нравится тема, которую вы обсуждаете, — заявил отец семейства. — Я не хочу слышать ни о каких поклонниках, юные леди.
— А бабушка сказала, что Белла очень хорошо смотрится вместе с Родольфусом Лестрейнджем, — вставила Цисси.
Иногда Беллатрикс казалось, что сестре просто нравится подливать масла в огонь. И делала это Нарцисса с этаким невинным видом, хлопая огромными голубыми глазами!
— Я не заметил, чтобы Родольфус Лестрейндж хорошо смотрелся рядом с Беллатрикс, — сварливо заметил Сигнус. — Лично мне он показался не по годам заносчивым.
— Может быть, — деланно равнодушно заметила Белла. — Но это хотя бы интересно. Да, Нарцисса, я едва не забыла — твоя кошка пробралась сегодня ночью ко мне в спальню и разбудила меня.
— Ооо, — с наигранным сожалением протянула Цисси. — Наверное, ты не закрыла дверь.
— В следующий раз я подготовлю ловушку для непрошенных гостей, — кровожадно сказала Белла, подавшись к столу.
Сигнус Блэк уже не вслушивался в их разговор, а читал «Ежедневный Пророк». Воспитывая трёх дочерей, он давно научился абстрагироваться от их болтовни, когда хотел. Пока не звучали слова-маячки, привлекающие внимание главы семейства, Сигнус Блэк пропускал мимо ушей щебет дочерей про наряды и украшения, их междоусобные выяснения отношений и дележку игрушек, а потом и другого имущества, взаимные претензии и претензии к домашним любимцам…
— …Белла, когда у тебя жила крыса, она портила обои в моей комнате, и грызла наряды моих кукол! Я же не просила Оттона поставить мышеловки!
— Конечно, ты просто выпросила себе кошку, чтобы облегчить задачу!
— Беллатрикс, я готова поручиться, что Сатин не трогала Уголька, я видела, как он сбежал через вентиляцию!
— Не вмешивайся, Андромеда. Это твои животные вечно сбегали, потому что ты за ними не следила.
— Стала бы ты следить за жабой! Я её вовсе и не хотела, мне её подарили!
— Как и мне — Сатин, — вставляла Нарцисса. — Хотя я её страшно люблю!
— Вот и позаботься о том, чтобы она не нарушала границы, — подытожила Беллатрикс.
Дискуссия стихла. Оттон, только этого и ждущий, щелкнул пальцами, и на тарелках Беллатрикс, Андромеды и Нарциссы появился омлет, бекон, тушеная фасоль и томаты. В центре стола возникли тосты, источающие аппетитный запах горячего хлеба, и баночки с разными джемами. Чайник уже плыл по периметру стола, наполняя чашки присутствующих.
Сигнус Блэк, продолжая читать газету, медленно жевал тост. Его дочери в это время с аппетитом поглощали всё, что появилось в их тарелках.
— Ты ещё не открывала «Пророк», Белла? — поинтересовался Сигнус. — Тут пишут про марш за права сквибов, который состоялся недавно.
— Правда? — выпалила Белла, подавшись к столу. — Что же пишут?
— Пишут, что группа неизвестных темных волшебников устроила беспорядки.
«На волшебников и сквибов, проводивших мирную демонстрацию, было совершено нападение. Около пяти неизвестных волшебников помешали маршу у банка Гринготтс, напав на участников акции. По нашим данным были применены травматичные боевые заклинания, в том числе и тёмные». Скажите на милость, как это они классифицируют, какие из заклинаний тёмные, а какие — нет? — с презрительной усмешкой поинтересовался Сигнус. — Я ещё понимаю, когда магический ритуал называют тёмным — если он включает в себя жертвоприношение или призвание духов — но заклинания! Я лично знаю только два проклятье, которых можно назвать таковыми — и оба Непростительные.
Белла вся обратилась в слух. Ей было интересно узнать, что ещё пишут в «Ежедневном Пророке», но комментарии отца подтолкнули к другому вопросу.
— Папа, а ты когда-нибудь использовал такие заклинания? — спросила Беллатрикс.
Андромеда и Нарцисса тоже с любопытством уставились на родителя. Сигнус несколько замялся с ответом, видя устремленные на него взгляды дочерей. Он всё ещё считал их всех — и даже Беллатрикс, закончившую Хогвартс — детьми, и не хотел обсуждать вопросы, которые могут шокировать их.
— Ты имеешь в иду — Непростительные, Белла? — уточнил Сигнус. — Или условно «тёмные»?
— И то, и другое. Кстати, какое самое опасное из заклинаний, которые ты пробовал? — алчно вопросила Белла.
Сигнус выразительно повёл бровью, медленно отпил чаю, не спеша с ответом. Все три девушки продолжали выжидательно на него глядеть.
— Спроси любого волшебника, Белла, использовал ли он Непростительные заклинания, и он сразу же ответит, что нет, — проговорил Сигнус. — И девять из десяти солгут. Видишь ли, хотя все три Непростительных заклинания являются прямым билетом в Азкабан, действует это правило только на пергаменте. По факту, если нет свидетелей и потерпевших, крайне сложно эти чары отследить…
— Неужели Министерство никак не регулирует этот вопрос? — нахмурившись, спросила дотошная Андромеда. — Разве нельзя придумать чары слежения, фиксирующие факт применения Непростительного?
— Можно, — ответил Сигнус, многозначительно глядя на среднюю дочь.
— Так почему же они не сделают этого? — недоуменно спросила Меда.
Белла закатила глаза.
— Да потому что это свяжет руки абсолютно всем: и аврорам, и влиятельными чиновникам Министерства, и дельцам, которые берут что-то у магглов, — громко сказала Беллатрикс. — Не так ли, папа?
Сигнус молча кивнул головой.
— Нет, просто не могу поверить, что волшебники через одного используют такую сильную магию, рискуя попасть в Азкабан на всю жизнь! — воскликнула Андромеда.
— Ты ещё очень наивна, моя дорогая, — проговорил Сигнус. — Но я повторюсь: очень многие волшебники хотя бы раз в жизни использовали Непростительные или хотя бы были близки к этому. Разве смерть маггла вызовет интерес Министерства Магии? Авада не оставляет следов, её могут принять за сердечный приступ. И какой-нибудь волшебник получит свободу от назойливого, шумного соседа… Или, к примеру, в банке Гринготтс можно проторчать уйму времени, а курс обмена галлеонов на маггловские деньги — попросту воровской. Империус же поможет прийти к согласию с магглом в торге.
— А последнее Непростительное? — спросила Белла и ощутила дрожь в ногах, едва подумав о Круциатусе.
— Его используют реже всего, я полагаю, — заметил Сигнус. — Редко возникает необходимость пытать кого-то до потери сознания… Впрочем, я слышал, что в одной семье волшебников случилось и такое. Девочка-волшебница пострадала от маггловских детей, и её отец не стерпел этого.
— Какой ужас… — пробормотала Андромеда, поежившись.
— А что ему нужно было сделать? — хмыкнув, спросила Белла. — Отшлепать их? Вряд ли дело обошлось разбитым носом, если тот волшебник решил пойти и применить Круциатус.
— Это ещё можно понять, — признала Меда. — Эмоции, ребёнок… Но смертельное проклятье для мешающего соседа — это слишком. Как и Империус, чтобы обмануть магглов…
— Это личное дело каждого, — спокойно парировал Сигнус. — Каждый волшебник самостоятельно определяет границы допустимого. И риски. Что касается меня — я бы не стал рисковать своей свободой и благополучием близких из-за какой-то ерунды. Но, если бы что-то случилось с членом моей семьи… — Сигнус сделал жест рукой, рассекая воздух — это означало, что церемониться он бы не стал.
Сестры Блэк переглядывались. Этот серьезный разговор, случившийся за завтраком, заставил их забыть об остатках омлета и задуматься.
— Так ты использовал Непростительные, папа? — каверзно спросила Нарцисса.
— Даже если бы использовал, я был бы просто дураком, начав распространяться об этом, — с улыбкой заключил Сигнус.
— А что ты думаешь о волшебниках, помешавших маршу в поддержку сквибов? — спросила Беллатрикс.
— Что я могу думать, Белла? — вопросил мистер Блэк, пожимая плечами. — Я рад, что нашлись волшебники, решившиеся разогнать это сброд. Возможно, в следующий раз Министерство подумает, прежде, чем разрешать подобное.
Беллатрикс ощутила приятное тепло в душе. Хотелось гордо заявить, что и она была там, и она приложила руку к нападению на этих выродков! Но Белла опасалась, что после этого ещё долгое время не выйдет из дома одна. Едва ли отец мог одобрить столь рискованную выходку.
— Это были Пожиратели Смерти, я уверена, — сказала Белла вместо этого. — Поэтому они и остались «неизвестными темными волшебниками».
— Да, я подумал так же, — согласно кивнул мистер Блэк, вновь погружаясь в чтение газеты.
Беллатрикс почувствовала на себе пристальный взгляд Андромеды и вопросительно уставилась на сестру в ответ. Меда опустила взгляд в свою тарелку.
Сигнус Блэк первым закончил завтрак и, отложив газету, воззрился на дочерей.
— Что вы планируете делать сегодня? — поинтересовался он.
— Мы с мамой отправимся в «Твилфитт и Таттинг», — быстро проговорила Нарцисса. — Нужно успеть обновить мой гардероб к школе.
— Великий Салазар, да ведь до начала учёбы ещё полтора месяца! — невольно вырвалось у Сигнуса.
— Всего полтора месяца, папа, — скромно потупившись, ответила Нарцисса.
— Андромеда, а ты разве не собираешься с ними? — спросил отец семейства. — У тебя тоже всего полтора месяца до начала учебного года.
Меда меланхолично пожала плечами, а Нарцисса поджала губы. Цисси часто ходила по магазинам с матерью вдвоем, это было неким ритуалом, как беседы Беллатрикс с отцом в курительной. Или совместным хобби, как общая любовь Андромеды и Друэллы к домашним растениям.
— Я уже договорилась с подругами встретиться у Вайолет Крэбб, — проговорила Андромеда. — Мы будем рисовать живые пейзажи.
— Очень хорошо, — с натяжкой выдавил Сигнус.
Ровно как и Беллу, его попросту сводили с ума монотонные занятия. Новую страсть Андромеды к художествам Сигнус спонсировал, но не очень-то понимал.
— У меня нет никаких определенных планов, — проговорила Беллатрикс, когда взгляд отца устремился на неё.
Вспомнив, что Лестрейндж вполне может ей написать и пригласить куда-нибудь, Белла поспешно добавила:
— Но, возможно, Аманда Селвин пригласит меня на чай. Она хочет, чтобы я помогла ей погадать по чаинкам.
— Давно ли ты открыла в себе дар прорицателя, Белла? — не удержалась Андромеда. — Сколько ты не гадала мне и Цисси, ты видишь только Грима или ещё что-то зловещее.
— Вы же мои сестры, — фыркнула Беллатрикс. — Можно и пошутить… Папа, я хотела поговорить с тобой позже, если ты не будешь занят, — добавила она, увидев, что отец поднимается.
— Я поработаю до обеда, Белла. Или у тебя что-то важное?
— Нет-нет, — с улыбкой отозвалась Беллатрикс.
Она хотела попросить отца научить её боевым заклинаниям, а для этого было нужно поймать момент, когда он не будет никуда спешить и сможет уделить ей время. Нужно было повести разговор правильно, чтобы отец сам поверил в то, что Белле необходимо уметь за себя постоять.
Беллатрикс взглянула на оставленный на столе «Ежедневный пророк». Да уж, ещё пара подобных мероприятий, и отец сам решит обучать боевой магии её, а заодно и Андромеду с Нарциссой.
— Как ты могла сказать при отце такую глупость про полукровку, Белла?! — шикнула Андромеда, едва Сигнус вышел из столовой. — Я чуть не провалилась от стыда!
— Великий Салазар, Меда, я же не думала, что это правда! — ахнула Белла в ответ. — Ты с ума сошла, если и правда переписываешься с этим отребьем. Зачем тебе это надо?
— Я не виновата, что он пишет, — огрызнулась Андромеда. — Мало ли, кто мне пишет. А волновать родителей — совсем не за чем.
— Тогда хотя бы ври убедительнее, чтобы не ставить окружающих в неловкое положение! — воскликнула Беллатрикс. — В прошлый раз был билет по зельеварению, сегодня — уже по травологии. Что ты замышляешь, Андромеда?
— Что я могу замышлять? — протянула Меда, вновь изображая полное безразличие. — Думаешь, мне хватит глупости завести дружбу с полукровкой или грязнокровкой?
— Я думаю, что ты развлекаешься, видя, как полукровка добивается твоего внимания, — проговорила Белла, внимательно наблюдая за реакцией сестры. — Тебе это не нужно, Меда. Достаточно и чистокровных молодых людей, которым ты интересна.
— В отличие от тебя, Белла, меня это мало интересует, — елейным голосом проговорила Андромеда. — Мне нужно думать об учёбе.
Беллатрикс зловеще сузила глаза, глядя на среднюю сестру. Это было в характере Андромеды — исподволь ужалить, причём сохраняя всю ту же постную мину хорошей девочки.
— Не переусердствуй, — уронила Беллатрикс.
Андромеда только улыбнулась своей таинственной улыбкой, продемонстрировав очаровательные ямочки, доставшиеся от Друэллы.
***
До вечера Беллатрикс занималась своими делами. Жажда бурной деятельности заставила её пойти в домашнюю библиотеку и найти там книги, в которых рассказывалось про темные искусства или про боевые заклинания. Некоторые из них юная наследница Блэков уже читала. Те, в которых были восхитительные живые гравюры, и вовсе числились у Беллы любимыми с детства.
Беллатрикс усмехнулась, разглядывая иллюстрацию к Трансмогрифианская пытке. Нарисованная женщина извивалась в страшных муках, и Беллу завораживало то, как прогибалось в спине, вздрагивало и дрожало её стройное тело. Неизвестно, имел ли художник какой-то скрытый замысел, или дело было в бурной фантазии Беллатрикс. Но эту картинку она любила рассматривать в детстве. Друэлла бесчисленное количество раз запрещала домовикам и гувернанткам давать эту и подобные ей книги Беллатрикс, но Сигнус частенько нарушал правила, установленные женой.
Папа, ну пожалуйста! — слезно просила маленькая Белла вскарабкиваясь на колени к отцу в курительной комнате.
Её сестры играли в детской или уже пили горячее молоко перед сном, а Беллатрикс приходила в отцовский кабинет, чтобы Сигнус рассказал ей историю на ночь или показал какую-нибудь книгу с живыми картинками. Андромеду и Нарциссу маленькая Беллатрикс презирала. Андромеду — за то, что та ревела среди ночи после рассказов отца или таких вот книжек, а Нарциссу — за то, что та слушала невнимательно или пыталась вырвать понравившуюся картинку из книги. Словом, в детской Белле было не на что рассчитывать, а потому она улучала момент, чтобы улизнуть оттуда и самой прийти к отцу.
— А ты не будешь потом бояться? — замогильным голосом спрашивал Сигнус, усаживая Беллатрикс на коленке поудобнее.
— Конечно, нет! Я же Блэк! — воинственно отвечала девочка.
Сигнус неизменно умилялся и велел Оттону принести книгу «Средневековые проклятья и ритуалы: практическое руководство с гравюрами». Беллатрикс даже пищать начинала от восторга, когда Оттон с поклоном протягивал отцу увесистый фолиант, один из самых древних и ценных в домашней библиотеке. Отец говорил, что обложка сделана из кожи маггла, и маленькая Белла верила в это.
— Так, про что мы почитаем сегодня… — задумчиво протягивал Сигнус, открывая оглавление.
Беллатрикс улыбалась до ушей, видя красочные маргиналии* на пожелтевших от времени пергаментных страницах. Рисунки забавных человечков и животных на полях Белла рассматривала особенно внимательно, если на странице не было гравюр. Монструозные образы невиданных зверей и карликов-уродцев не казались ей пугающими. Чего нельзя было сказать о рисунках самой Беллы, которые потом ввергали в шок Друэллу и гувернанток.
— Магия вуду… Подчинение злого духа… Жертвенный алтарь друидов… Пытки огнём… — бормотал Сигнус, ведя тонким пальцем по оглавлению.
— Жертвенный алтарь друидов! — восклицала Белла, подпрыгивая на колене отца.
— Наверное, это слишком, Белла… — иногда протягивал Сигнус в ответ, открывая указанную в оглавлении страницу.
Тогда Беллатрикс начинала просить на все лады. Она уверяла, что не будет потом бояться темноты, что не станет рассказывать страшилки сестрам, что не проговорится матери. А, когда все аргументы заканчивались, она порывисто обнимала отца за шею и тараторила «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста»!
— Ну, Белла, если ты расскажешь своей матери… — вздыхал Сигнус, и начинал читать.
Белла пристально разглядывала гравюры. Фигурки волшебников, зверей и магглов на них двигались, точно живые. Разворачивался сюжет, описанный выше. Кельты, разукрашенные руническими символами, клали на жертвенный алтарь прекрасную деву. Её нарисованные волосы свисали почти до самой земли, а лицо имело страдальческое выражение ужаса и обреченности.
— «Настойка полыни погружает жертву в состояние, неспособное к сопротивлению…» — мрачным, низким голосом читал Сигнус, нагнетая обстановку.
Поленья в камине трещали, огонь бросал на стены причудливые тени. Маленькой Белле казалось, что они с отцом сидят в лесу, на поляне, где вокруг костра варвары отплясывают ритуальные танцы, друид варит зелье в каменном котле, а девушка на алтаре в полусне стонет и дрожит от предчувствия неизбежного. На гравюре друид заносил над ней ритуальный изогнутый нож, и нарисованная кровь черной струей стекала по обнаженной груди, пачкала рассеченную одежду, а на алтаре появлялись древние письмена…
— «И волхвы обретают невиданную доселе силу, способную подчинить самую темную бестию»… Например, дементора!
Последнее Сигнус выкрикивает резко, хватая Беллу за бок. Девочка взвизгивает, подпрыгивает, и заливается звонким смехом. А потом в кабинет кто-нибудь стучит, и Сигнус, опасаясь, что это Друэлла, поспешно сует книгу между спинкой своего кресла и подушкой…
Беллатрикс улыбалась, предавшись приятным воспоминаниям. Она листала фолиант, вчитываясь в описание обрядов или проклятий, рассматривала гравюры. И понимала, что без практических занятий тут никак не обойтись. Разве можно понять, что означает «поступательные короткие движения палочкой» в проклятье, снимающем с жертвы кожу? Или «волнообразные, плавные движения расслабленной кистью» — в разделе про пыточное, связывающее кишки в узел? Что уж там и говорить про боевые заклинания, в которых требовалось «быстро, но не резко» рассечь воздух?
Белла была практиком. Теория ей была интересна только тогда, когда преподносилась соответствующим образом. То есть, когда учитель был харизматичен и мог увлечь аудиторию, или гравюры достаточно показательно объясняли, какие последствия будут от описанных проклятий. Читать же сухой текст для Беллатрикс было мучительным. Зато на практике она схватывала на лету. Словно тело само подсказывало ей, как правильно двигаться, и магия сама рвалась наружу.
— Быстро, но не резко, — пробормотала Белла, доставая палочку и исполняя в воздухе изображенный в книге зигзаг. — Ой!
По траектории, в которую был направлен кончик палочки, отправился сноп алых искр. Беллатрикс вскочила, чтобы смахнуть тлеющие огоньки с обложек книг. Результат её не радовал. Так можно было спалить отчий дом дотла и так и не научиться насылать заклинание огненного хлыста!
Вновь погрузившись в чтение старинного фолианта, Беллатрикс дошла до магии, подавляющей волю человека. По своему действию такая магия чем-то напоминала Империус, но обычно действовала на какую-то определенную эмоцию. К примеру, порождала ненависть или похоть на какое-то время, заглушая все остальные чувства и эмоции.
Гравюры и тут были выше всяких похвал. Среди прочих Беллатрикс попалась одна, на которой волшебник в темной мантии и старомодной шляпе заносит волшебную палочку над ведьмой, которая в страхе отстраняется. Это было заклинание, вызывающее сильное плотское желание вопреки доводам разума. Беллатрикс с замиранием сердца наблюдала за тем, как ведьма выпрямляется, вся подаётся к волшебнику, испуганное выражение на её лице сменяется безмятежной улыбкой. Она сама протягивает руки к обольстителю, и они сливаются в поцелуе, которого не видно за темной мантией волшебника, словно окутывающей его жертву.
Беллатрикс взмахнула палочкой, приоткрывая окно. Стало жарко. Гравюра взволновала её. Вспомнился сон, в котором тьма словно обволакивала её, а взгляд Тёмного Лорда пленял. Беллатрикс задумчиво подперла рукой подбородок, представляя, каково бы это было — оказаться к нему настолько близко в реальности. Каково было бы ощутить его прикосновение, его дыхание на губах…
Белла ничего не могла с собой поделать. Сон терзал её своей двойственностью, рождал крамольные мысли. Запретные мечты заставляли сердце биться быстрее, а ноги — дрожать. Беллатрикс так и замерла, закусив костяшку указательного пальца и глядя в раскрытый фолиант. Разве не приятно — подчиниться этой осязаемой в воздухе силе? Шагнуть вот так — в запретную тьму, оказаться во власти того, кто одним взглядом повергает в трепет…
Беллатрикс услышала стук в окно и, повернувшись к нему, увидела большую пеструю неясыть. К её лапе было привязано письмо. Быстро отворив окно и впустив птицу, Белла забрала письмо. Сова влетела в библиотеку и села на спинку свободного кресла, явно дожидаясь ответа. Увидев на конверте печать с гербом Лестрейнджей — вороном, сидящем на двух отзеркаленных буквах «Л», Беллатрикс поймала себя на том, что улыбается.
Усевшись в кресло, где сидела до этого, Беллатрикс сломала печать и развернула пергамент. Он весь был исписан аккуратным, каллиграфическим почерком.
«Мисс Блэк,
Я должен извиниться за дерзость — но мне показалось, что я могу написать вам…»
— Твой хозяин — сумасшедший? — вопросила Беллатрикс у птицы. — Зачем он извиняется за письмо? Разве что предложит стать его любовницей через пару строчек…
Несмотря на сарказм, Беллатрикс довольно улыбалась и продолжала читать дальше.
«При нашей последней встрече на приёме в вашу честь мне показалось, что ещё не одна волшебница не разделяла моих взглядов столько всеобъемлюще, как вы, мисс Блэк. Наша беседа доставила мне большое удовольствие и заставила поверить в то, что мы можем стать друзьями. Разумеется, если вы посчитаете это возможным.
Любите ли вы Лондон, мисс Блэк? Я интересуюсь волшебной архитектурой и мог бы провести для вас экскурсию по Косому переулку и прилегающим улицам, если вы соблаговолите. Затем я приглашаю вас пообедать в ресторане «Фонтан феи Фортуны», если только такое предложение не покажется вам слишком смелым.
P.S. Вечер в Блэк-хаусе был прекрасным. В наше время далеко не во всех домах так чтят традиции гостеприимства. Комплименты вашей матушке.
P.P.S. Моя сова будет ждать ответа.
Искренне Ваш,
с надеждой на дружбу,
Родольфус Валериан Лестрейндж»
Беллатрикс, хотя и чувствовала себя польщенной, всё же хмыкнула. И как такой интересный собеседник, как Родольфус, может быть таким убийственно нудным в переписке! Сколько лишних слов! С этим нужно что-то делать, если Лестрейндж хочет стать другом Беллатрикс.
— Торри! — громко позвала Белла.
Домовая эльфийка не заставила себя ждать, и с хлопком появилась перед госпожой.
— Принеси перо и чернила, — велела Белла, переворачивая пергамент на другую сторону.
И, не долго раздумывая, едва Торри выполнила приказ, Беллатрикс написала на обратной стороне письмо Родольфуса:
«Добрый день, мистер Лестрейндж.
Ваше письмо проявлением дерзости не считаю, наши взгляды и правда очень схожи. Мне доставит удовольствие продолжение знакомства. Я свободна завтра, встретимся завтра в одиннадцать утра у «Дырявого котла».
Беллатрикс Б.»
Белла была готова отправить письмо, но, ещё раз взглянув на простыню, которую настрочил Родольфус, тяжело вздохнула и взяла чистый лист пергамента. Она ведь уже не в школе и не с другом переписывается… Нельзя же юной леди ответить на письмо вот так, коротко и по делу? Она уже не девочка, нужно следить за манерами… Теперь каждое её слово может быть истолковано неверно, даже если общаться с Лестрейнджем она собирается исключительно про Тёмного Лорда. А такая записка вообще отдаёт развязностью и панибратством.
И Белла написала второе письмо.
«Добрый день, мистер Лестрейндж.
Я рада, что праздник, который вы посетили, доставил вам удовольствие. Выражаю надежду на то, что вы ещё не единожды посетите Блэк-хаус. Такой волшебник, как вы — желанный гость в нашем доме.
Убеждена, что родители не будут возражать против моей совместной прогулки с вами. Лестрейнджи — древний и благородный род, поэтому отец смело вверяет меня в ваши руки. Я с радостью принимаю ваше приглашение прогуляться, но к обеду я должна вернуться домой.
Завтра в одиннадцать я буду у «Дырявого котла».
P.S. Ваше письмо в известной мере смело, но я не считаю его дерзостью.
Искренне ваша,
Беллатрикс Блэк».
Вроде бы выглядело прилично. В меру любезно и в меру сдержанно. Беллатрикс абсолютно не собиралась говорить родителям, куда и с кем собирается, но Родольфусу было полезно думать, что Сигнус Блэк строго присматривает за дочерьми.
Свернув пергамент в узкую трубочку, Беллатрикс запечатала его маленькой личной печатью с двумя переплетенными буквами «Б», и привязала к большой когтистой лапе неясыти. Выпустив птицу в окно, Беллатрикс взяла первую версию ответного письма, написанного на обратной стороне послания Родольфуса, и кинула в камин.
*Первоначально «маргинал» — рисунки и орнаменты, украшающие поля средневековой иллюстрированной рукописи, а подчас даже надпись на них, которая могла совершенно не соответствовать общей концепции оформления книги
