Pilots

Вот за это и любит гонки Мари. За свободу. Никаких рамок, забот, проблем. Боль, порой сопровождающая гонки, травмы - пустяки. Главное, вот это чувство мощи, адреналин, страсть. Ты можешь быть полным неудачником за пределами трека, но здесь и сейчас ты царь и бог. Каждый такой заезд, раздвигающий границы человеческих возможностей, - это тотальные перегрузки организма, можно сказать, гвоздь, вбитый в крышку гроба. Мари пытается взять под контроль дыхание, но не может. Начинает дышать ртом, чего никогда не позволял себе раньше. Трахаться всю ночь перед заездом - плохая идея. Аарон едет спокойно, никаких неожиданностей. Пороть горячку с первых кругов не хочется. Главное, не дать Мари опередить и перекрыть трассу. Остальные даже не беспокоят. Сегодня свершится первый акт новой легенды. Спонсоры хотят победы и больших денег. Зрители - яркого шоу, адреналинового зрелища. Команда - хорошей премии. Мари хочет получить кубок чемпиона, усмирить амбиции, подпитать свое эго, доказать, что его совершенствованию нет предела. Аарон хочет победить Мари, хочет уважения отца, гордости в глазах матери и просто хочет Мари. Круто будет победить на треке, а потом как следует «победить» в постели... Адреналиновый оргазм. Вот что это такое! Взмах флага в шашечку, и Мари пролетает под ним первым. Завтра он займет поул-позицию. Аарон с матами сдергивает с головы шлем, бросает его на землю и направляется в сторону «конюшни» команды «Ларена». - Чертов сукин сын! - Что не так? - невозмутим Мари, снимающий перчатки. - Бесишь меня, - Аарон устало вздыхает, отмахиваясь. Паскаль с неудовольствием отмечает, что у да Сильвы вошло в привычку нарушать его личное пространство. Вот и сейчас он стоит непозволительно близко, протягивает руку и цепляет пальцами ворот комбинезона Мари, касаясь голой кожи. Со следами его зубов. Самодовольно ухмыляется. Паскаль отодвигается, стряхивает его руку. - Не забывайся, - шипит он сквозь зубы. - Мой, - одними губами произносит Аарон. Им приходится прервать зрительный контакт, отвлекаясь на репортеров и членов команды, подошедших к пилотам. - Жрать хочу! - заявляет Аарон, когда спустя несколько часов они покидают боксы. - Я бы тоже не отказался, - Мари вспоминает, что не ел со вчерашнего вечера. Он качается и налетает на информационный стенд. - Какого черта он здесь оказался? - ворчит Паскаль, потирая ушибленное плечо. - Он здесь стоял... - подозрительно смотрит на него Аарон, потом вдруг обходит его с другой стороны. - Что ты делаешь? - Мари останавливается и поворачивается к нему. - Иди прямо. - Что опять? Мари слушается, весь подобравшись и напрягшись из-за того, что Аарон теперь в слепой зоне. - Что я делаю сейчас? - раздается рядом. Но Мари не видит, ему нужно повернуть голову и посмотреть прямо на Аарона, чтобы ответить на его вопрос. - Глупость какую-то... - ворчит Паскаль. - Ты ведь не видишь с этой стороны... Верно? - ошарашенно спрашивает Аарон. Затем хватает Мари за плечи и разворачивает к себе. - Ты посадил себе слух, теперь просаживаешь зрение. И когда ты собирался мне об этом сказать? - А на хрена мне вообще тебе об этом говорить? Чтобы ты знал мое уязвимое место? - Да при чем тут это!!! Ты слепнешь! Почти оглох! Что дальше?! - Наверное, хламидиоз твоими стараниями, - пожимает плечами Мари. Аарон в шоке смотрит на него. Мотает головой, отгоняя страх. - Ты кретин. Оно того не стоит. Не стоит этот кубок таких жертв. - Для меня стоит... Ты всегда знал, что рано или поздно, но станешь чемпионом Формулы... Всегда знал. А мне пришлось вырвать этот шанс зубами у судьбы! Драться за него до крови!!! Чтобы в конце узнать, что спонсоры против моего дальнейшего участия в гонках!!! Чтобы узнать, что силы и здоровье потрачены впустую... Что меня выжмут досуха и спишут. Выкинут, как отработанный материал!!! Аарон смотрит на него огромными испуганными глазами. - Кто сказал? Что случилось? Мари внезапно очень устал. Хочется в кровать, завернуться в одеяло и уснуть, чтобы проснуться, а все уже утряслось. - Ерунда это все... Пошли пожрем. - Мари... Малыш, что случилось? - Руки убери. У тебя слишком говорящий язык тела. Хочешь, чтобы весь мир узнал, что ты меня трахаешь? - Паскаль нервно дергает плечами, отодвигается от Аарона. - Пусть знает. Ты мой. И пусть все знают... Так что случилось? - Случайно или не случайно я сегодня узнал, что после победы контракт со мной аннулируют. И я так понимаю, что должны были заранее убить... Трагические истории прибыльнее. Спонсоры неплохо наварились бы, разбейся я на треке под прицелом телекамер... Я ведь говорил... Нехорошо мой болид загорелся. И травмы эти... Если бы не очень «удачные» моменты для их возникновения, я бы погонял еще лет пять без проблем. Меня хотят убить в прямом эфире во славу денег и зрелищности. Такова изнанка жизни легенд... Чувствую себя прям Кеннеди или Джоном Ленноном! - Мари нервно смеется, чем пугает Аарона еще больше. - Всегда знал, что меня не любят, но даже не представлял, что настолько! - Малыш, аннулируют они - возьмут другие! К тому же со всем этим можно пойти в комитет и затребовать полную проверку! Что-то же можно сделать?! - Не знаю. Давай свалим уже отсюда... Не хочу я думать об этом. - У меня есть прекрасная идея, как заставить тебя не думать... - Аарон приобнимает Мари за талию, притягивая к себе. Тот отбивается со смехом. Тем не менее они вначале наведываются в небольшую закусочную рядом с отелем. - Убери руку со спинки моего стула. Вообще тебе надо было сесть передо мной! А не рядом! - злится Мари, понимая, что особо не поешь, когда тебя глазами облизывают, сидя в непосредственной близости. - Мне нравится твой запах. - Да? Что-то мне подсказывает, что я весь тобой пропах... Отвали, правда! Хватит уже. - Тогда ешь быстрее и пошли в кроватку. - Если мы завтра проспим гонку, я вздерну тебя за яйца. Аарон усмехается и не думая отодвигаться. Мари кончает первым и теперь, лежа на спине, обхватив ногами Аарона за поясницу, пока тот шумно дыша размашисто двигается в нем, ловит самый чистый кайф. - Спасибо, что озаботился презервативами, - подкалывает отдышавшийся Мари. - Пф-ф-ф... - Аарон вытягивается рядом. Они молча валяются какое-то время, пока Аарон не накрывает их одеялом и не притягивает к себе Мари. - Знаешь, что... - да Сильва прижимается теснее, целует ласково в плечо. - Я поговорю с менеджером. Он тебя с радостью примет в «Фер», а спонсорам все равно, главное, чтобы бабки шли, а они пойдут. Ты золотая жила, малыш. - Мне не нужно место второго пилота. У «Фер» уже есть боевой пилот... Или ты уступишь мне? - хитро прищурившись, спрашивает Мари. - Смотря, что мне за это будет... - подхватывает игру Аарон. - Слова благодарности? - Слова благодарности и минет намного лучше, чем просто слова благодарности. - Ты машина? - Мари заглядывает под одеяло и осматривает вновь стоящий член Аарона. - Или сидишь на чем-то? - Давай ты на мне посидишь? М? - произносит Аарон, затаскивая его на себя. - Только посидеть? - шепотом в губы спрашивает Мари. - Доиграешься... Завтра ноги свести не сможешь. Мари смеется, облизываясь. Сумасшествие. Они ебнулись окончательно и бесповоротно. Поцелуи и поглаживания становятся все сильнее и настойчивее. Мари не замечал за собой склонности к мазохизму, но, когда Аарон сдавливает его плечо на месте старых синяков и отметин, протяжно стонет от нахлынувшего удовольствия. Теперь уже нарочно Аарон щиплет его и надавливает на синяки. Мари прогибается, прижимается ягодицами к члену Аарона. В ответ тот разводит его половинки и сжимает, касается пальцем еще раскрытого входа. Мари всхлипывает и виляет задом. Аарон облизывает его шею, грудь, цепляет зубами комочки сосков. Паскаль ощущает в себе уже три пальца, двигается, насаживаясь, сжимает свой член и водит по нему рукой. - Не так быстро... - хриплый голос Аарона приятен настолько, что Мари жмурится. И охает, опускаясь на член Аарона, ощущая, как входит в него крепкая плоть. Немного привыкнув, начинает двигаться, прислушиваясь к срывающемуся дыханию любовника, послушно набирает темп, подчиняясь рукам. - Офигенно... - тянет Аарон, прижимая к себе еще дрожащее тело, целует, щекоча той самой эротичной «легкой небритостью». Мари фыркает и прижимается теснее. - Ты знаешь, что во время секса что-то щебечешь? - Что? - непонимающе тянет Мари. - Не знаю... Ты говоришь по-французски. - Да? Вряд ли это что-то цензурное, - Паскаль лениво водит губами по плечу Аарона. - Ты вытрахиваешь весь мой английский. И все приличные слова и мысли. Да Сильва самодовольно хмыкает, дергает бедрами вверх. - Прекрати... - вздыхает Мари, слезая с члена Аарона, пока не пошел новый круг. - Переходи ко мне... М? Будешь первым конструктором. Будешь моей лапушкой. - Заткнись. Что за «лапушка» еще?! - Надень мою форму, встань под мои флаги, будь моим... - гипнотически шепчет Аарон, заглядывая в глаза Мари. - А душу тебе не отдать? - Сдается мне... Скоро так и будет. Ты мой, - да Сильва кладет руку на грудь француза, где мерно стучит его сердце. - Ладно... Я сменю энергетик на сигареты. Скажи своему менеджеру, что у вас новый конструктор. Мне нужны в подчинение все механики команды. И я не буду давать никому поблажек. Пусть настраиваются на адский труд. - Французский дьявол? Хорошо... - соглашается Аарон. - Ты мой дьявол. Мари отворачивается, смотрит в стену. Он наденет командную куртку с логотипом Marlboro и «Фер» вместо Red bull и «Ларен». Он сменит место боевого пилота болида на конструкторское кресло в боксе. Равный ли обмен? С мыслей его сбивают руки, по-хозяйски обвившие и прижавшие к горячему телу. - Что опять не так? - Аарон тихо спрашивает, касаясь губами волос на затылке. - Все так. - Не выезжай на трек завтра. - Почему? Чтобы тебе просто победить? - Нет... Чтобы не умереть на трассе. Тебе еще мой болид до ума доводить, муштровать мою команду и греть мою постель. - Я как-то очень много тебе должен, нет? - Мари вскидывает бровь и поворачивается к нему лицом. - Да. И я увезу тебя в Нью-Йорк. - В эту страшную, захламленную халупу? - Именно туда. Но под твоим чутким руководством это будет замечательное гнездышко. - Для полноты картины тебе надо добавить, что хочешь воспитывать наших детей. - Нет... С детьми мы повременим. Но это не значит, что я отказываюсь вообще. - Ты это серьезно только что сказал? - Мари уставился на Аарона во все глаза. - Я люблю тебя. И ты мой. Ведь все круто! Отгоняем завтра и плевать на исход! Это новая жизнь... Наша новая жизнь. - Боже... Аарон! Сколько же девушек хотели бы такое услышать от тебя, а ты говоришь все это мне... Предупреждаю сразу, я неспроста прозван «французским дьяволом». И милым лапушкой, как ты сказал, не стану. - Другого не надо. Ты мне нравишься... - Себе я тоже нравлюсь. Аарон кусает его в отместку, а Мари просто хохочет, отбрыкиваясь. Гонка начинается. Интерлагос полон зрителей. Комментаторы взволнованно вещают из своих будок. Механики выкатывают на стартовые позиции болиды. Мари занимает свое место. Поворачивается и смотрит, как Аарон пристегивается в болиде. Сегодня еще одной легендой станет больше. Прогревочный круг заканчивается. Сейчас... Мари дёргает рычаг и вдавливает педаль. Аарону приходится сначала вырваться вперед от соперников на старте и только потом рвануть за Мари. Поначалу он думает, что догонит и подстрахует, но увидев темно-синий болид, забывает все свои намерения. Теперь одна цель: обогнать. Он должен приехать первым, только тогда победа будет полной. Он получит кубок чемпиона, если наберёт максимальное число очков за эту гонку. Мари видит в зеркале заднего вида Аарона. Прицепился? Отлично! Он выворачивает руль, выезжает на прямой отрезок и резко снижает скорость, поднимает руку вверх и машет Аарону, едва сумев удержать одной рукой руль. Болид «Фер» с ревом вырывается вперед. Происходит перестройка в ряду лидеров, теперь сзади едет Мари, виляя из стороны в сторону и не давая другим прицепиться к Аарону. - Только что произошло невероятное!!! Лидер гонки, главный претендент на кубок чемпиона мира уступил трассу сопернику! Теперь Аарон да Сильва гонит по треку, как по красной ковровой дорожке! Путь свободен, потому что Мари Паскаль блокирует остальных гонщиков. Примерно такое сообщение делают все комментаторы, журналисты, взволнованные зрители. Аарон даже толком не понимает, что случилось. Просто внезапно он оказывается впереди. Мари не обращает внимание на ор по внутренней связи. Команда беснуется. А он радуется. Вот она свобода. Да, определенно, это даже лучше свободы...