Pilots

Это случилось просто так. Без всяких происшествий в жизни Мари, как могло бы быть в романах, когда герой попадает в переплет, а возлюбленный является ему под звуки органа. Затем по сценарию должен быть взволнованный голос медсестры в телефонной трубке, и вот уже наш герой несется по больничному коридору... Но нет. Мари, разумеется, позвонили. Правда, позвонила мать Аарона. В больнице решили, что мы все, конечно, люди, и любовь разная бывает, но не понятный субъект в жизни их пациента, позиционирующий себя как половинка, пара и тому подобное, не тянет на первое лицо, которому такое сообщают. Поэтому труд известить, что Аарон вышел из комы, взяла на себя его мать. - Мари, звонили из больницы... Паскаль каменеет. «Ты же не умер, засранец?! Я бы почувствовал! Нет, ты не умер...» - проносится в голове. - Аарон очнулся. - ЧТО?! - Ты не рад? - тут же спрашивают на том конце линии. - Я... - Мари приходится срочно присесть. И плевать, что он идет по улице с бутылкой холодного чая и чертежами подмышкой. Он прямо посреди тротуара и садится. - Я... Уже вылетаю. - Мы тоже. Увидимся! Гудки. - Вам плохо? Помочь? - доносится сразу с нескольких сторон. - Погодите, а Вы случайно не Мари Паскаль? - Он самый, и мне очень хорошо. - Мари глубоко выдыхает, поднимается, собирает упавшие вещи и улыбается окружившим его людям. С трудом отмазавшись от просьб дать автограф, ломанулся на такси прямиком в аэропорт. Так с чертежами он и вылетает. Чай отобрали на досмотре при посадке. Нельзя. Радость радостью, но правила для всех и при любых обстоятельствах одинаковы. Были короткие моменты, когда Аарон будто выныривал. Он открыл глаза в первый раз и даже сам не понял, что действительно открыл глаза! Он услышал тиканье настенных часов и мерный гул приборов. Предметы постепенно обретали четкость и цвет. Я вернулся... Но вот снова темнота и тишина. - Он приходит в себя урывками. Вероятно, еще не вполне сам это понимает... Реакции до сих пор притуплены. Если он не ответит на прикосновение, не пугайтесь. Он их еще не осознает, тело возвращается в форму крайне медленно и нестабильно. Это вполне в рамках нормального. Но он Вас видит. И слышит. Поэтому я Вас прошу быть сдержаннее. Слишком яркий всплеск может вызвать нежелательные последствия... И настройтесь на то, что скорее всего он не запомнит эту встречу и сейчас не в состоянии поддерживать разговор, - инструктаж от лечащего врача. Мари весь трясется, ему приходится облокотиться о стенку. Родители Аарона уже прилетели и находятся в палате. А он ждет снаружи, хотя хочется ворваться и первым делом отпиздить Аарона, а потом расцеловать. К тому же трахаться хочется неимоверно... Аарон будто моргает, а картинки каждый раз разные: в первый раз стены палаты, во второй - окно, в третий - доктор, потом была медсестра. А сейчас отец. Закрывает глаза, через мгновение открывает, и уже что-то другое! Видимо, я очень медленно моргаю... - Привет... - Мари боится пропустить тот момент, когда Аарон откроет глаза. Снова. После двухминутного свидания с родителями Аарон снова впал в бессознательное состояние. И вот спустя несколько часов снова пришел в себя. Это так ново! Будто не было этих лет знакомства, месяцев совместной жизни и стольких дней и ночей тоски, полной воспоминаний. Мари будто впервые видит Аарона. В первый раз разглядел цвет его глаз. Всмотрелся в мимику. У Паскаля щиплет глаза, и свербит в носу. Чудо... Просто чудо! Невыносимо прекрасное чудо! - Ты вернулся. Аарон открывает рот, но не может ничего выговорить. Он пытается сжать пальцы Мари, которые касаются его ладони. Но увы... Он не может ни говорить, ни шевельнуться. - Не надо. Пока не надо. Ты только-только восстанавливаешься. Это нормально... - Мари прижимается лбом к его плечу и горячо шепчет: - Все, что ты слышал, неправда. Я не думал... У меня и в мыслях не было! И... я тебя люблю. Очень люблю. По-настоящему. Ну или наоборот очень сказочно! Фигня... Главное - люблю. Веришь? Я не хотел всего этого... Прости. Мне очень жаль. И я ужасно виноват. Аарон в это время думает, что херово вот так валяться, когда хочется вцепиться и не отпускать. А слова... Просто слова. Сказал и сказал. Главное то, что Аарон очнулся, а Мари рядом. Он, конечно, любит отца, но думал, что первый, кого он увидит, будет Мари, но это оказался папа. Аарон даже запаниковал, решив, что Мари ушел. Оставил. Но мама сразу сообщила, что тот дожидается в коридоре. Что он переживал и все это время был рядом. А Мари продолжает извиняться, касаясь носом и губами шеи Аарона, вскоре поток слов прерывается урчанием и вылизыванием. Прикосновения горячего влажного языка к коже волнуют и пускают мурашки по всему телу Аарона. Тот пытается дернуть головой. Не выходит... Зато удается слегка сжать пальцы Мари. Ну как сжать... Слабо двинуть пальцами, отвечая на ласку. - Ох, прости! Я просто соскучился... - Мари виновато улыбается. Переводит взгляд на их руки. - Ты вернулся. И значит, все хорошо. Херово, конечно, дела обстоят, но все равно хорошо! Прости, я несу чушь! Я... Я с первого секса так не волновался! Да, Господи, что я несу?! Ты, наверное, устал? Я посижу рядом. Спи. - Мари берет его за руку, переплетает их пальцы в замок и затихает. Продолжая с каким-то детским восторгом смотреть на Аарона. С да Сильвы сняли фиксирующие повязки, гипсы, бинты. Синяки полностью сошли. Теперь вернулся и он сам. Аарон изо всех сил старается не проваливаться в вакуум, но все равно вскоре его засасывает обратно в пустоту. - Ну как ты, сынок? - Он, кажется, спит... - Мари задумчиво разглядывает мерно дышащего Аарона. - Нет, я о тебе... Ты как? - миссис да Сильва кладет руку на плечо Паскаля. Тот вздрагивает от неожиданности. Слова пожилой женщины внезапно оказываются последней каплей. И все то, что столько месяцев копилось, не находя выхода, вдруг разом вырывается на волю потоком слез. Мари не плакал без малого лет десять! Последние месяцы психовал, переживал, скулил, орал, напивался, и казалось вот он, предел, и вот-вот момент, когда Мари разревется, как маленькая девочка, но держался. Как-то все сглаживалось и проходило. А тут... Паскаль вцепляется в руку матери Аарона, утыкается ей в юбку и ревет. Та ласково гладит его по волосам, шепча что-то бессмысленное, но утешающее. Заглянувшие на шум старшие мужчины семьи да Сильва поражены картиной, но женщина машет на них рукой: уходите, мол, сами разберемся. Мари плачет ужасно долго, возможно поплакал бы еще, но... Реалии жизни. Слухи просочились. Телефон уже накалился от звонков. Если на прессу он забил болт и положил хуй, то команде и владельцу нужно ответить. Весть о том, что Аарон пришел в себя, облетает мир мгновенно. - Завтра пресс-конференция. Мне нужно выступить. А пока... А пока смотри, что у тебя на подоконнике. - Мари сидит на койке рядом с Аароном. Уже глубокой ночью тот вновь открыл глаза и обнаружил сидящего рядом Мари. Зареванного и усталого, но все равно счастливого. Аарон переводит взгляд к окну... Кубки. - Все очень соскучились. И как только будет можно, сразу навестят. А пока тебя ждали, я им нашел занятие... - Мари кивает на награды. - Хорошие у нас ребята. Я пока одолжил твой болид. И твой шлем. Все верну, как только сам выйдешь на трек. А ты выйдешь... Обязательно. Если захочешь... Аарону хочется еще побыть рядом, послушать, насмотреться, но веки уже тяжелеют. Он так и не понимает: уснул или потерял сознание. Мари устраивается рядом, вытягиваясь вдоль тела Аарона. - Мы просрали Сузука. Ну и нахер! Засыпать, ощущая себя целым, правильным и не боясь реальности или кошмаров, прекрасно. Почти забытое чувство защищенности и спокойствия вновь вернулось. И уже не важно, что это не их спальня и не их кровать. Главное - рядом тот, кто наполняет смыслом все вокруг.