Глава 12.1
Александр злостно ходил с зад-вперед, обшаркивая весьма недешевый паркет этого убранства. Вчерашний ночной визит не обвенчался успехом. Старый лев попросту был «сильно занят» и не мог принять аудиенцию в лице Саши. Мурочкин был очень напряжен, ведь встреча по такому делу весьма непроста, а тем более дела касающихся прямых посредников Ломоносова. Мужчина встал напротив окна и прошелся по внешнему виду резиденции. Огромный двор, аккуратно выстриганые газоны, чистый фонтан и большое скопление рабочего персонала. Уж сад был роскошным среди всего остального. На зеленых кустах росли не менее прекрасные и диковинные розы, а за его ограждением не менее экзотические деревья. Ломоносов может себе позволить, живя не хуже президента. Только, как это всё было заработано? Страшно подумать и представить, зная, как люди могли погибать от таких царских замашек Дона. Но, как говориться каждый зарабатывает так, как он может, хоть и гуманно, но тонко подмечено. Один дом Ломоносова чего стоит, даже страшно ходить по эстетичному полу этого особняка. Хоть Петр и зажиточен, но в стиле определенно имел предпочтение. Такой дизайн сочетает яркие акценты и интерес к классике, нередко свидетельствуя о хорошем вкусе своего хозяина. Вся инфраструктура выполнена в дорогом и старом виде «Барокко», что так придавал шарм той эпохе времени. Резные, матовые стены, картины закованные в ажурные рамы золотого цвета, обитые коричневой кожей диваны и растительные цветы, подобие мощных фикусов. Однако на этом стилистические особенности убранства не заканчиваются, здесь есть много на что посмотреть. Тяжело выдохнув, Саша начал нервно постукивать ногой, мысленно ругаясь о долгом и томном ожидании. Спустя двадцать минут, из кабинета Дона вышел статный человек, которого Александр смутно знал. Мужчина вежливо и громко прощался с Ломоносовым в проеме, прикрывая дверь. На шатена упал внимательный и оценивающий взгляд, отчего тот изрядно напрягся. Вид мужчины в костюме говорил о тяжёлости недавнего разговора. Недолго так простояв, он ринулся прочь из особняка почтительного главаря. Собрав все мысли в кучу и приободрив себя, шатен вежливо постучал дверь. Повернув рукоять в бок, дверь легко подалась, открывая вид на личное убранство кабинета. Ломоносов, сидящий на своём троне, величаво посмотрел исподлобья. Отложив ручку в сторону, Петр оскалился в хищной улыбке. Мурочкин с твердой походкой подошел к столу и передал нужную папку, на что статный мужчина быстро проявил интерес. Статный Дон неспеша изучал дело, иногда хмурясь на важных моментах всего следствия. Отложив последние листы, Ломоносов поднял взгляд. Взгляд, в котором было полное недовольство и даже отвращение. — Почему так долго? – рычал старший. — Больше суток прошло, мой дорогой... — Я понимаю вас господин Ломоносов, но дело расследовалось как могло. — Хреново значит ищешь, Саша, - рыкнул Петр. — Тебе не известны сроки своего дела?! Или ты решил проверить моё терпение? — Нет. — Я тебе выдал охрану Лукиной и ты всё равно сумел облажаться. – был не доволен тот. — Я весьма добр, но такое сверхнаглость, Мурочкин. — Понимаю… - виновато отпустил голову шатен. — Ну и кто информатор? — Круг сужается на особ женского пола. Заказчик действовал через посредников, что говорит о скрытие должного покушателя. — То есть, ты хочешь сказать, что конкретного человека нет? — Нет, только зацепки. — Ага... – протянул Ломоносов, вставая со своего кресла. — Кто вторые информаторы? — Близлежащие нашего округа. Заказчик действовал очень гуманно, посылая охрану. — Ага… - покрутил тот стакан виски. — Какова была цель, мотивы? — Заказчик заплатил достаточно большое количество денег. Но тот, кто взялся за это дело имел доступ к информации по жертве. Основная позиция в этой ситуации говорила о простом припугивание Лауры. — Мгм! – восклицательно промычал тот, подходя к Мурочкину. — Ты ничего не добыл, - злостно рыкал Дон, ударив шатена в лицо. — Вся информация бесполезна, - ударил тот его под дых. — Твоя цель заключалась найти виновного, а не посредника третьих рук этих грязных дел! – снова ударил Петр, отчего тот упал. — Ты облажался, Саша, в очередной раз. — Это всё что мне предоставили по этому делу. – мужчина вытер кровь из носа. — И?! – грубо рыкнул Дон. — Мой информатор всё что мог найти… — Ну-ка скажи… кто был твоим информатором по этому делу? – насторожился тот. — Говори! — Светлана, - встал мужчина на ноги. — Идиот! - рыкнул Дон, хватаясь за ворот кожаной куртки. — Ты понимаешь, что ты делаешь?! Я дал тебе первую наводку и ты благополучно проигнорировал это. Тут и дураку ясно, что никто бы из посторонних не взялся за это дело, первыми кто знал Лукину - являются близкое её окружение. — Света бы не посмела, - начал оправдывать он куму. — Да?! – сделал удивлённое лицо Петр. — Она подставила свою сестру когда-то, думаешь с подругой станет церемонится?! Ты паскуда не задумывался, почему долго ждал сведений от неё?! Пока ты бездействовал, твоя Света уже давно могла почистить следы. — Но мы близки к истине, круг сужается по подозреваемым. — О какой истине ты говоришь, когда упустил всё что смог. - орал Ломоносов. — Где подозреваемый? — А-аа. — Сука! – ударил его Петр. — Ты убил его? — Да… — Молись, чтобы я тебя не убил, - душил он Александра. — Ты сам уничтожил зацепку, может ты за одно с ними, м?! — Что?! Нет. — Откуда мне знать, информации ноль, привлек внимание левых лиц, убил главного подозреваемого кто реально мог вывести нас на заказчика. – рьяно дышал Дон, задыхаясь в собственном гневе. — Скройся с моих глаз… - откинул он шатена. — Ты в очередной раз пал в моих глазах, Саша. Оно и понятно почему Лаура бросила тебя, ты тряпка. — Дайте мне ещё шанс я докажу, что это не правда! — Откуда такой рьяная доблестность?! — Ради Лауры, я готов на всё! Даже сесть в тюрьму если надо или даже удушится! — Какие громкие слова, Александр, - отпил виски Дон немного кривясь. — Ты всё еще летаешь в иллюзиях о воссоединение с ней? Глупец, она не любит тебя, она живет новой жизнью, не зацикливаясь на твоей тупой физиономии. — Неправда. — Пфф, мне тебе доказывать нечего. Я знаю Лукину достаточно, чтобы с уверенностью говорить о её душевном состоянии. И поверь тебя в этом сердце осталось убедительно мало. – оскалился Ломоносов. — Она живет настоящем, забывая призраков прошлых лет. И ей есть к чему забывать, заполняя сердцем новой порцией любви. — О чём вы говорите? – качал головой Мурочкин, переваривая все слова. — То, что Лукина больше не хочет связывать с тобой дальнейшую жизнь и пора уже свыкнутся с этим фактом, Саша. — Зато я чувствую! Еще не всё потеряно. — Флаг в руки, но место уже занято, - наиграно бросил фразу Дон. —У тебя уже нет шанса, - оскалился тот в дьявольской улыбке. — Свыкнись, её сердце занято другим человеком! — Не может быть, - ошарашен он. — Она не может… — Увы и ах, - вскинул руки Петр, заливаясь гортанным смехом. — Мм, кстати. – приблизился он к нему. — Если узнаю или увижу тебя рядом с Лаурой, быстро покинешь своё никчемное сосуществование и даже повинная в "неприкосновенности" тебя не спасёт. Она любит другого, но никак не тебя, усек?! - просто кидал слова Дон. — И если я узнаю, что ты как-то выслеживаешь её вторую половину, лично будешь иметь дело со мной. — Не вам решать нашу судьбу. – начал дерзить Александр, отчего поучил удар. — Еще как мне, Саша, - усмехнулся Дон. — Не думаю, что ты настолько безрассуден, задумайся о своём дитя. – оскалил зубы Петр, ударив по самому больному, затрагивая его тайну. Повисло молчание, в котором Мурочкин резко осекся, слыша откровенную угрозу в свою сторону. Вытерев рукавом куртки кровь, шатен посмотрел на почтительного Дона. — Я могу навестить её в больнице? – сразу прижал хвост тот, понимая какую угрозу может понести его учесть. — Нет. – отрицательно покачал головой тот. — Я всё сказал! Ты отстранен от дела, за него возьмусь лично Я. Свободен! Мурочкин зажал нос полной крови и скрылся прочь из кабинета авторитетного криминала. Ломоносов в полной ипостаси выпрямил спину и подошел к своему столу. Взглянув на ссадины у костяшек рук, он самодовольно улыбнулся. Петр давно уже поменял план тактики в этой игре, выстраивая свою цепочку. Хоть Лукина и против всех его махинаций, но она и понятий не имеет, что придется пережить ей. Ведь во всей этой передряги город засыпает, а мафия творит антиномию, где главной целью является захватить власть приступного мира, играя пешками мирных горожан. Дон сел в кресло и закурил довольно дорогую сигару, выпуская сизый дым с лёгких. У Ломоносова были свои предположения на счет этого дела и он начал искать с самых низов прошлого шатенки, составляя свою хронологию. Ломоносов достал свою папку с подозреваемыми, где на первой же странице была фотка юной девушки. Повертев фотографию такой красивой блондинки, он загадочно улыбнулся. Третьякова Мария Владимировна… Девушка ещё сыграет свою роль в его задуманной игре. Подло ли с его стороны? Да, хоть Лаура и упорствует на счет девушки защищая собой, но Петр же наоборот взял в оборот её приметную личность, играя по своим правилам этой жизни. Он понимает, если один падальщик начал со свежего корма, то и другие почувствуют этот вкус нового начала. Нельзя допускать подобного, лишившись Лауры он окончательно спустится вниз, к стае паскудных гиен. Рыба начинает гнить с головы, поэтому надо отрубить концы скоротечных бед. Да, он обещал Лауре не тронуть Машу, но никак не подвергать её опасности. Показав болезненную сторону незащищённости Лукины ещё поможет найти причастных к этим грязным делам. Но это будет происходить постепенно и даже скрытно от самой Лукиной. Игра правосудия запущена, так пусть победит сильнейший в этой истории….***
— М-да уж, Мах… - была в шоке Мари от истории подруги. — И что мама сказала на то, что ты ушла гулять? — Ничего, - пожала она плечами. Девушки гуляли по большому торговому центру. Накупив разных сладких вкусностей, подружки уселись на отдалённую лавку в центре магазинов, немного отдохнув. — Утром пришлось с ней столкнуться на кухни, - нейтрально рассказывала кареглазая. — Столько вкусных блюд на нашем столе не было со времен праздников, - посмеялись они. — Главное, что мы поняли друг друга, где она сильно повесила на себя вину за свои слова… — Осознание в такие ситуации самое главное, Маш. – она взяла подругу за руку даря свою поддержку. — Главное, что вы поговорили на эту тему и ты ей разъяснила свои позиции. — Мгм, только весьма не по-доброму. — Ну как есть, - пожала плечами Буше, после чего повисло молчание. — Мм, я так понимаю, ты сплеча рубанула про больницу и Лаурку? — Нееет, побойся Бога, - сделала она испуганное лицо. — Хоть я и была в гневе, но про Лауру и слова не сказала. — Твоё право… Но, ты же понимаешь, что отец по-любому что-то подозревает?! — Да знаю я! – слегка прикрикнула блондинка, на что все обернулись. — Но я не могу… — Почему? — Да я сама боюсь своих мыслей о Лукиной, - призналась Третьякова, немного откидываясь на спинку лавки. — Прежде о чём-то говорить, нужно самой понять свои мотивы. Я вроде безумна, а с другой стороны, панически боюсь своих порывов к ней. — У-у-у, понятно, кто-то ослеплён и очарован её шармом. – подколола она подругу её же словами. — Хм! – усмехнулась Маша. — Это точно… Просто… а ладно забей. — Э? Говори давай! – тыкала она её в бок. — Просто, вспоминая первые чувства, как я была зла на неё, как пронзительно искала её изъяна, то, как сама задевала Лауру... Одна только ругань чего стоило, но потом, я начала медленно понимать, что первая ищу за чтобы зацепиться с ней, - парировала мысли Маша. — Но стоит нам остаться наедине каких-то бед, как Лаура стремительно менялась в поведение. — Оу, ну вашу идиллию в клубе забудешь, - подкалывала её Буше, отчего получила строгий взгляд осуждения. — И всё равно, чем кончается твоя мысль? — Хм! – усмехнулась блондинка, откусывая мармеладку. — А то, что Лукина та ещё засранка! — Ха-ха-ха, - начала ржать зеленоглазая. — Ну то, что она весьма сильная, я довольно весомо ощутила на себе, но то, что Лукина может быть зайкой, нет. — Мари, - слегка толкнула её в бок. — Я сама не верила в это пока не увидела на деле. Не все мы оказывается железные и бесчувственные, всё же, толика нежности у неё есть. — Ха-ха, Мах, я никогда не думала, что мы вот так будем обсуждать пиздастродания профессора, - смеялась Мари. — Но то, как в твоих глазах искрятся искры, заставляют меня верить, что Лаурка пушистый зайчик. — Зайчик?! – шепотом проговорила Третьякова и улыбнулась такому ласковому слову для профессора. — Ладно проехали… Повисло спокойное молчание, где подружки не спешно жевали сладости, иногда смотря на прохожих. Да только просто сидеть не получалось и девушки с каплей токсизма оценивали проходящих, расфуфыренных девиц. — Скажи мне честно, ты испытываешь к ней симпатию? – Маша погрузилась в себя, раздумывая над резким вопросом подруги. — Просто сколько всего между вами произошло… Вы так быстро и рьяно перепрыгнули грань, что встали на распутье эмоций и чувств. Просто… Я сильно переживаю не только за тебя, но и за Лукину. Эти все игры, флирты, переглядки, кончаются не совсем хэппи эндом, Маш. — Поздно меня лечить, Мари, - качала она головой. — Просто поздно… — Мм? — Всё крайне прозаично и гуманно. — В каком смысле? — В прямом Мари. Я…я…Я уже влюблена! – быстро поговорила Маша и сразу же покраснела. — Чего блядь?! – офигела Буше от такого быстрого признания подруги. — Ты хочешь, чтобы меня прабабушка с того света навестила? — Если бы, Мари, - сжалась она, откидывая сладости в сторону. — Да, я признаю, что эта гребаная «влюблённость» оказывается пожирающие чувство. Все те недели я всячески пыталась держать гештальт. Мы выстроили его ещё тем последним днем на отдыхе. Но… Лукина паразитка, сама ломала барьер, хотя сама того не осознавала. — Блин, Маха, у вас какая-то Санта Барбара ей богу, - была изумлена Мари. — Не всё это просто так... — В каком смысле? — Не тупи, а?! Сама рассказывала, что Лукина иногда сама подается желаниям, просто вы сами стопорите процесс. — А куда нам бежать? — Вот уведут у тебя прекрасную женщину, по-другому заговоришь, - смеялась Буше. — Да ладно, шучу я. Вы говорили насчет этой темы? — Нет, - отрицательно качала головой Третьякова. — Подобные темы кончаются определённым запретом в подобном поведении. Поэтому не хочу чувствовать то гадкое состояние после её слов разума. — Всё же… Маш она взрослая, а что вдруг, Лукина играется с тобой? — Тогда это будет лучшей игрой лживых чувств, которые я когда-либо увижу. – воодушевлено говорила кареглазая. — Но у Лауры нет расположенности в подобном. — Ну… В принципе могу согласится, она слишком серьезная во всём, думаю если дело коснись любви, у неё свои в ней правила, - шутливо говорила Мари. — Не удивлюсь, если у неё целое пособие вышито на трусах «как правильно делать … » и список. — Ха-ха-ха, Мари! – толкнула она подругу. — Только ты можешь опошлить всё! — Стараемся, - смеялись девушки вовсю силу. — Но могу сказать с уверенностью, даже Вангую, что Лаурка твоя тоже влюблена, просто не подает вида. — Всё возможно… Я не хочу торопить что-либо, меня устраивает это «недо» стадия чувств. — Боишься чего-то? — Да… - призналась Третьякова. — Боюсь больше не увидеть, не чувствовать, и не услышать её. Я не знаю почему, но меня тянет к ней словно магнитом. — Давай раскинем карты на неё?! — Мари, твои таро пагубное дело, ещё порчу наведешь на неё, ну тебя нахер, - начали смеяться подруги на что все посетители начали смотреть на них. — Да нормально я гадаю, - обиделась подруга. — Знаю, но продержимся простого метаморфоза жизни, без посторонних душ и духов, - усмехнулась Маша. — Ха-ха, договорились, один сеанс бесплатный, звони, если что. Подружки ещё долго посмеивались над своими репликами, совсем позабыв тот разговор о чувствах. Девушки шли под ручку, оглядывая большие витрины модных домов. Вещи, ювелирные, отделы детских игрушек, косметика и небольшие павильоны мелочей. Буше еле как уговорила подругу сходить на примерку чего-нибудь новенького. Но всё же согласившись, девушки принялись мерять цветастые футболки с принтами. Время бежало быстро, а настроение сменялось позитивом. Уже с немногочисленными пакетами вещей, подруги вышагивали к выходу, как Мари неожиданно остановилась, смотря куда-то в даль. Третьякова шагала вперед не замечая, что подруга отстала от неё. Вызвав такси, блондинка оглянулась и увидела, что Буше стоит поодаль от неё. Кареглазая пыталась окликнуть её, но та лишь как заворожённая пялилась вперед. — Мари, в чём дело? Там уже скоро такси подъедет, не хочу платить за ожидание. - грузно шла она к подруге. — Маш, смотри какая красота! – очаровано лепетала Буше. — Я никогда не видела нечто подобного. — Мм? – блондинка посмотрела вперед. Перед их взором красовалась нереально большая витрина цветов, а точнее целый сад с нечто прекрасным. По ту сторону стекла были разные виды цветов. Оранжерея напоминала фантастическую сказку, где каждый цветок не был похож на другой. Каких цветов здесь только нет! И садовые, и полевые, и комнатные в глиняных горшочках. Глаза разбегаются от такого изобилия. На верхних полках стоят плетеные соломенные корзинки с крохотными ландышами, фиалками, маргаритками. Чуть ниже расположились букеты из ромашек, тигровых лилий и хризантем. Центральное место занимают величественные розы на высоких ножках самых разных цветов: от нежно-розового до темно-синего. Здесь представлена и богатая коллекция комнатных растений: кактусы разной формы и величины, нежные фиалки, усыпанные цветами, аспарагусы, фикусы. Множество больших и маленьких, вьющихся и цветущих растений радуют глаз любого цветовода тем самым завлекая своей не обыденностью людей. На одном из окон магазина стоит огромная клетка с поющими птичками, которые вносят веселое оживление в тишину цветочного царства разносясь по коридорам торгового центра. Третьякова попросту не могла оторвать взгляда от такого многообразия живой красоты. Подружки зашли внутрь, даже не разговаривая между собой. Они были крайне обескуражены цветами этого убранства эстетики. Слух, который доносился внутри заставил все рецепторы буквально визжать. Несмотря на большой выбор, каждый аромат цветка отенялся своей ноткой запаха. Холодный кондер дарил прохладу этого места, что так любили цветы. И почему они раньше не заметили это место? Тут словно сослали все виды растительности воедино, с каждого уголка не объятой планеты. В магазине было полно людей, покупающих разные цветовые композиции. Флористы были столь многогранны в своей работе,. подбирая разные букеты для посетителей. Маша пробежалась по цветам, которые были поодаль от стеклянных витрин. Среди них были декоративные цветки застеленной ковровровой зеленью. Только взор прикрепился на один из них. Темно синие васильки. Маша загадочно улыбнулась, прокручивая момент дежавю. Она вспомнила, как Лукина подарила ей прекрасный букет из маленькой цветовой композиции. Только тут не было разноцветность васильков, а лишь стандартный цвет этого растения, но его хватило чтобы вспомнить эту красоту. В голове Третьяковой возникла неожиданная идея тем самым завлекая мысли приятными воспоминаниями. Маша улыбнулась своей мысли. Внутри словно что-то переклинило и блондинка была в не себе, задумывая грандиозные планы. Уж много мотивов было сегодня, чтобы не сделать задуманное. Буше с интересом наблюдала за подругой, которая чопорно искала что-то в каталоге. Мари не была глупа и сразу поняла планы подруги, умилительно улыбаясь в стороне. Больно та была щепетильна советуясь с опытными флористами, что так бегло бегали по магазину. Только внутри себя, Буше сильно переживала за Машу, которая была полностью погружена воображением о профессоре. Она знала, что такое первая любовь и как она воодушевляет, но испытывать это щекочущие чувство иногда убивало здравый рассудок. Первая любовь она наивна, проста и обжигающе горяча. Это не сказка, в которой влюбившись один раз, проживешь с ней до самой старости, в которой смерть пленительно долго постигает душу двух сердец. Но без неё мы не становимся взрослыми, поэтому, как бы не было плохо, это первое чувство «влюбленности» всегда останется сильнее других. Мария потихоньку ступала по уже так хорошо изведанным ступеням медицинского комплекса. И да, та самая идея в голове блондинки возникла неожиданно, отзываясь приятным трепетом в душе. Как не сейчас хотелось подарить нечто столь прекрасное, не задумываясь о приоритетах, действии и реакции. В руках девушки была довольно увесистая коробка цветов. И да, именно под все эти разговоры с Мари, цветочного магазина, сильно воодушевили кареглазую навестить профессора. Как она могла бросить свою подругу ради какой-то, Лауры Альбертовны? Да запросто, когда эта самая подружаня сама сбагрила на нечто подобное, отправляя подругу строить "любовь". Шляпная коробка была усыпана разновидностью цветов и почему ей только сейчас вбрело в голову, что где-то видела похожие мотивы. Определенно схожие побуждение этих пресловутых проблем между ними. Да только цветы, которые ей принесла Лукина был схож с эстетикой самой обладательницы элегантности и красоты, а цветы Марии обратной стороны медали её виденья. Но самым проблемным с чем столкнулась Третьякова у входа, так это трусящие ноги и прохладный холодок по спине. Она не знала, что скажет ей профессор? Обрадуется? Или вовсе безразлично убьет взглядом? Маша больше всего боялась быть отвергнутой шатенкой, у которой мысли менялись по щелчку пальцев. Девушка мерно выдохнула воздух и стала прогонять противные мысли, прочь. Отворив дверь, кареглазая прошла к ресепшену, у которого стояла высокая медсестра. Она аккуратно поставила презент на стойку и лениво подняла голову вверх всматриваясь в часы. Время ничтожно убегало за вечер, который так быстро и неожиданно подступал. Обернувшись на большой холл, она заметила одиноких пациентов, которые так мертво сидели на диванах, выжидая аудиенцию врачей. — Девушка вам помочь? – мило улыбнулась ей доктор в халате. — Ах да, - отвлеклась блондинка. — Я бы хотела навестить друга. Визит ещё уместен? — Нуу, -протянула та, всматриваясь в компьютер. — У вас исключительно добрые помыслы, - усмехнулась медсестра, указывая головой на прекрасные цветы. — Пятнадцать минут до закрытия осталось, а там санитарная обработка. — Да, мне будет этого достаточно. – была вежлива Мария. — Вы к кому? — К Лауре Лукиной. - медсестра неоднозначно напряглась, глядя на девушку каким-то испуганным взглядом. Уж больно та замешкалась, ища на своём столе не пойми что. — Всё хорошо? -прищурилась Третьякова. — Д…да вы можете пройти к ней, как только закончится перевязка. – нервным пищанием говорила медработница. — Что-то случилось?! – начала нервничать блондинка. — Ну-ну, что вы молчите? — Сейчас ей оказывают медицинскую помощь, так что вам стоит подождать у палаты. В случае задержки хирурга, увы, я не смогу вас впустить туда. Но вы можете оставить дивный презент и мы передадим его Лауре Лукиной. — Что?! – возмутилась она. — Я сам…. Не успела она договорить, как на рацию у ресепшена подался сигнал. Мария перевела взгляд на устройство и узнала знакомый голос врача. Глеб Михайлович быстро что-то проговорил о лекарствах и будь хотел что-либо сказать, как по ту сторону раздался недовольный крик Лауры. Лицо Марии приобрело мертвый вид и она умчалась на всех парах к её палате. Третьякова будто не слышала запрещающие крики медсестры, она быстро пробежала не длинный коридор и встала у двери палаты. Да только, у самой двери стоял высокий и накаченный мужик в черном костюме. Мужчина насторожился и перекрыл собой вход, в палату профессора. Блондинка возмущено посмотрела на него, показывая свою остервеность «мол не прифигел ли тот». Но ему было всё равно, он стоял непоколебимо, не впуская к своей начальнице посторонних лиц. В палате творилась не совсем приятная атмосфера, ведь Лаура была на взводе. Глеб, который обещал вернуться к делу, всё же сдержал обещание и уже вовсю орудовал над директором. Лукина проклинала его трехэтажными матами, за что получала новую порцию неприязни. Самое худшие, что она испытывала вовремя перевязки это противный скрежет в груди. Незажившие места остро ощущали инородные тела. Легкие, которые были развязаны стали противно скрипеть, от чего дыхание сбивалось на нет. Но самым противным был переплёт эластичной ткани и фиксированного корсета, который Михалыч затянул от души. Застегнув последний замочек, он спокойно прошелся по талии шатенки. Немного абстрагировавшись, Лаура еле могла дышать, но то насколько статная леди почувствовала легкость в мертвом обездвиживание, она радостно могла вздохнуть, не чувствуя препятствие. — Господи, Лукина дыши уже, - усмехался он над шатенкой. — А то вид будто собралась помирать. — Да я чуть не вскинулась, - облегчено выдохнула она. — Признаю, этот корсет хоть и невыносимо туг, но очень приятен. — О-о-о, хоть что-то тебе смогло угодить. — Я держалась из последних сил, чтобы не придушить тебя тут. — Так! Давай тут без своих садистских мыслей. — Хм! – усмехнулась она, ложась на кровать. — Господи, я как будто заново родилась, боли и дискомфорта как не бывало. — Да, только научись правильно дышать, иначе от стресса или нагрузки можешь сильнее навредить себе. — Я спокойна как удав. — Оно и видно, - закатил глаза Глеб. — Давай теперь швы снимать с твоей «прекрасной» истории. — Агр, - рыкнула шатенка, понимая, что это не быстрая процессия. — Только быстрее пожалуйста. — Ну если перестанешь капризничать, будет тебе быстро, - готовил он инструменты. — Ну что, сейчас будет больно. – в шутку пугал он Лауру. — Не беси! Займись лучше уже делом. - цокнула Лукина и закатила глаза. Хирург присел на стул и начал осматривать засохшие нитки. Немного смочив их перекисью, он взял с подноса маленькие щипцы. Холодный инструмент противно касался горячей кожи Лауры, отчего та кривилась. Выждав несколько минут, врач залил шрамы хлоргексидином, на что нитки легко начали оттопыриваться. Глеб хотел приступить к работе, как его отвлек довольно громкий звук. Он взглянул на Лукину, а потом на дверь палаты, за которой буйно слышался скандал. Хирург нахмурился и встал со стула дабы осмотреть в чём дело. Сама Лаура тоже была в полном не понимании, взирая вслед уходящего мужчины. Глеб снял перчатки и резко открыл дверь отчего громкие возгласы заполонили тихое убранство палаты. — Что тут происходит? – слегка крикнул тот. — О какие люди?! Чего не так, что случилось?! — Здравствуйте, Глеб Михайлович! – улыбнулась ему Третьякова. Сердце Лауры начало стучать с новой силой, слыша знакомый голос. Немного приподнявшись на больничной койке, она стала смотреть вперед, ожидая наконец развеять сомнения. Но за широкой спиной хирурга ничего не было видно. Но возня за дверью не прекращалась, ведь блондинку всё-также держал охранник. Лукина смутилась такой грубости своего персонала и подала голос, отчего все резко встали в ступор. — Отпусти её! – крикнула Лаура, на что крепкий парень отпрянул от Марии. — Я бы с радостью вас впустил, Мария, - был вежлив доктор. — Но сейчас не самый подходящий момент… — Абсурд! Пусть зайдет! – скомандовала шатенка. — Лукина, твою мать! – выругался тот поворачивая голову из двери. — Мы как бы тут не чай пьём, а проводим снятие швов. — Не вижу в этом глобальность запрета. — Поэтому не зря носишь очки, - подколол он шатенку отходя в сторону. — Проходите… Третьякова с хитрецой глянула на близ стоящего охранника и подарила ему победную ухмылку. Глеб Михайлович услужливо отошел с прохода и пропустил кареглазую внутрь. Мария зашла в довольно светлое помещение, в котором был яркий одиночный прожектор. Взор блондинки плыл прямиком на профессора, который так по-доброму ей улыбалась. Нервно сглотнув, кареглазая подошла ближе, осматривая, что вообще происходит. Третьякова аккуратно приблизилась кровати статной леди и начала осматривать. Бинты, стальные инструменты у маленького хирургического столика и сам хирург, склонившейся у ног Лукиной. Девушка повернула голову и встретилась с синими очами напротив. Сердце в миг участило подачу крови, а руки предательски начали потеть, от такого внимательного взгляда профессора. — Привет, - шепотом сказала Лукина дабы разбавить атмосферу. — Привет, - улыбнулась она в ответ, видя эти прекрасные сапфировые глаза. — Это Вам! Лаура не сразу заметила довольно нехилую коробку с цветами, поэтому Мария вежливо протянула ей цилиндрическую коробку и стала следить за её открытой реакцией. Лукина, как заворожённая приняла презент ученицы. Она в сидячем положении начала метать взгляд то на девушку, то на цветы. Дыхание будто не хватало в этом убранстве комнат и шатенка начала нервничать. Профессор медленно плыла взглядом по разновидностям небольших цветков. Вот что-что, а Лаура любила цветы и сама неплохо в них разбиралась. Немного склонив голову, шатенка на секунду прикрыла глаза, вдыхая цветочный аромат духов. Это было великолепно, отчего женщина приходила в восторг. Ведь такая композиция из цветков не только смотрелись эстетично, но и хорошо сочетались слухом. Шатенка плыла пальцами по цветкам, отмечая их значимость. Маленькие белые розы среди орхидей были укрыты зеленью, разбавленной красными гвоздиками. Это по-настоящему цветочная капель походила на живую эстетику красоты. Лукина подняла свой взор на нервничающую Марию и подарила той улыбку. Карие глаза напротив выдавал некий испуг, иногда поглядывая на цветы в руках профессора. Лаура взяла её за руку. — Спасибо, эти цветы прекрасны, - никак не могла нарадоваться старшая. — Сама составляла? — Да, очень странное сочетание роз и орхидей конечно, - рассуждала блондинка. — Но в композиции с зеленью прям дарит осенние настроение. — Даже не смей так говорить, это прекрасный букет! – восторгалась Лаура. — Рада что вам понравилось. Повисло молчание между ними, но не для хирурга, который чопорно снимал швы. Врач изредка поглядывал за Лукиной, которая как ребенок в песочнице, радовалась такой простотой подарка. Конечно, Глеба удивил тот факт, что уж Лаура через чур эмоциональна в столь простом букете цветов. Чтобы добиться её смех и смущение, потребуется не мало усилий, но рядом стоящая девушка весьма дарила обратный эффект энигматичной директрисы. Мужчина из-под очков взирал на двух дам, внимательно считывая их поведение и реакцию. Немного усмехнувшись своим предположением, врач стал закатываться тихим смешком. — Что такое? – спросила Лаура. — Что случилось, Глеб? - Лукина переглянулась с ученицей и они вернули свои непонимающие взгляды. Хирург уткнулся в руки и потихоньку посмеивался над всем этим бредом в своей голове. Немного успокоившись, он приподнялся и отодвинул лампу света. Колесики звонко звякнули о столик с инструментами, а Михалыч вовсю вытирал дорожки слёз. — Ну вот, что ты ржешь? – начала шатенка. — Фух, Лукина, лучше не спрашивай, - отмахнулся тот все также смеясь. — Иначе басня сложится не так. — Ты закончил? – строго спросила она, смотря на свою ногу. — А что, уже невтерпеж побыть в мечтаниях своих «прекрасных» историй. - посмеялся тот смотря на блондинку. — Какой проницательный я смотрю, - кривлялась та, понимая, что хирург подозревает между ними что-то. — Лучше займись делом! Будь другом. — Ну вот что Вы, Лаура, так воспринимаете всё в штыки, м? – по-доброму говорил мужчина. — Швы то ваши и вовсе были тут не нужны. Да раны весьма глубоки, но хирург просто перестраховался и зашил тем самым стягивая здоровые участки. - поливал он швы специальным веществом. — Ай, шсс, - начала шипеть Лаура. — Жжется! — Терпи! – рыкнул врач. — Это тебе напоминание, какого чувствовать боль и не попадать в подобные ситуации! — Весьма гуманно, Глеб Михайлович, - подала голос Мария сцепляя руку профессора, чтобы смягчить страдания. — Врач, который лечит должен облегчать боль, а не калечить дурными методами по выбиению совести. Лаура и хирург переглянулись между собой и странно посмотрели на Третьякову. Лукина умилялась такой защите со стороны девушки, но это так забавно выглядело. Глеб намекал на притворство шатенки в осязание чувств, да только Мария восприняла это фактом увечий по отношению к ней. — Иногда, Мария, боль познаётся в сравнение и этот отпечаток откладывается в сознание, как нечто плохое и небезопасное. Инстинкты моя дорогая, инстинкты… — Шсс, - прошипела снова шатенка, когда почувствовала в вмешательство анатомического пинцета. — Что ты там делаешь? — Шов режу, - аккуратно отстриг он кусок узелка. — Тут… — Что? — Глубокий шов, он вросся с тканью кожи. Придется вытаскивать, будет больновато. - держал он нитку спрашивая готовность Лукиной. — Ладно… - выдохнула она. — Давай! Лукина затаила дыхание и откинулась назад, готовясь к неприятному. Шатенка повернулась в бок и увидела, как Третьякова с волнением следит за действиями Глеба Михайловича. Лаура невесомо оттянула её руку и взор кареглазой мгновенно был прикован к синим на против. Маша машинально от волнения, с силой сжала руку профессора, что так сильно давило на предплечье. Блондинка мол хотела повернуться и посмотреть, как обстоят дела, но шатенка не позволила этому случится. Она совсем не весомо, кончиками пальцев повернула ученицу на себя. Лаура мило улыбалась ей, поглаживая большим пальцем щеку Марии. Их атмосферную идиллию переглядок, прервало неожиданное действие хирурга. — Ау! – громко крикнула Лаура, чувствуя мокрую дорожку у глаз. — Enfoiré! — Ругаться не обязательно, Лукина, - усмехнулся тот. — Я вытащил эту чертову нить. — Мозги себе вытащи, - шипела Лаура, отчего почувствовала сильную хватку Третьяковой. — Ты должен был предупредить. — Неожиданный эффект куда безболезненнее проходит, чем накрученные явью мысли. — В жопу твои спецэффекты, - ругалась директор. — Я надеюсь всё?! Иначе мне придётся придушить тебя за весь испорченный спектр эмоций. — Да закончил я, Лукина, не ругайся, как бабка старая, - подкалывал её врач. — Будто последний хлеб с прилавка выкупили. — Что?! Да иди ты! Хирург посмотрел на девушку и засмеялся. Третьякова тоже начала закатываться голосистым смехом, на что Лаура обернулась. Мария, сидя на прикроватном стуле, опустила голову к рукам шатенки смесь в них. Лукина была сильно возмущена таким поведением, поэтому демонстративно вырвалась с хватки кареглазой, на что та быстро пришла в себя. — Да ладно тебе, Лаура, - начал Глеб. — Я же пошутил не воспринимай всё близко к сердцу. - убирал он инструменты на столик. — Сейчас я обеззаражу и наложу пластырь, и как новенькая будешь. Только шрам всё же останется на одном месте, но он не сильно заметен. Можно будет потом пластику сделать и… — Я поняла, - безразлично сложила она руки на груди. — Давай быстрее делай и уходи, уже достал за весь день. — Какая ты злая женщина, Лукина. - шутил хирург, крепя пластырь на небольшую рану. — Всё живи! Ты молодец сегодня. Сейчас медсестра придет убрать этот бедлам, а я вернусь на вечерний осмотр. — Хорошо, - на выдохе сказала она, смотря украдкой на Марию, которая с сожалением смотрела на неё. — До вечера, Глеб Михайлович! — Ага, давай. – отмахнулся тот у выхода из палаты. Шатенка тяжело выдохнула и откинула голову назад, прикрывая глаза. Сейчас она чувствовала себя беспомощно, а точнее немощно в таком раскладе судьбы. Шатенка потерла переносицу и устало разлепила глаза. Мария всё также пустым взглядом смотрела на ногу профессора, которую покрывал белый пластырь с йодом. Лаура поддела руку блондинки и сжала в свои так, что девушка резко дернулась от неожиданного прикосновения. — Прости, что тебе пришлось это слушать и видеть. – извинялась старшая, понимая, что была довольно груба в высказываниях. — Ничего я понимаю, - улыбнулась она ей. — Прости, что смеялась от не очень остроумной шутки, Глеба Михайловича... — Хм! – усмехнулась шатенка. — Я не злюсь особо. — Не больно? – указав на новое место перевязки у груди. — А ты так переживаешь? – игриво кокетничала учительница. — Ну раз я тут, значит не просто так пришла мило побеседовать. - укоризненно сказала Третьякова. — Ух, какая вы бука, Мария, - загадочно улыбнулась шатенка. — Сейчас лучше, спасибо. — Простите меня, я так распереживалась немного, - опустила голову кареглазая. — Просто понимаю, через что проходит этап реабилитации. — Маш… - она подняла её голову за подбородок. — Все хорошо, правда, поболит да пройдет. Не нервничай. — Хорошо. – сдавлено выдохнула она. — Как твоё самочувствие? - подправила она прядку за её ухо. — Всё хорошо. Спасибо, Елене Яковлевне, - слегка саркастично покривлялась блондинка. — Спасла от мучений и даже прописала краткий курс таблеток, очередных причём. — Со здоровьем шутить опасно. — Да-да, говорит сама, Лаура Альбертовна, - по-доброму уколола её Маша. — Ха-ха-ха, - начали смеяться девушки понимая всю суть подкола. — По этому и говорю. Они снова смотрели друг другу в глаза и Лукина будто растворялась в этой идиллии. Шатенка всё-также держала девушку за руку, немного сдавливая её от нарастающих нервов. Что же такое, спросите вы? Всё очень просто, профессорша сама не понимала своё поведение перед Третьяковой. Её дыхание, руки, мысли, будто не подавались здравому смыслу. Лукина чувствовала нарастающую дрожь в груди, от которой предательски потели руки, а кончики изящных пальцев попросту холодели. Но то, что поражала её, так это тотальное спокойствие Марии, которая так спокойно, мило взирает на неё. Тишина этих стен нарушало сильное биение двух сердец. Давление внутри шатенки это доказывало, когда подкатывающий ком в груди, пересохшее горло и беглый взгляд по лицу ученицы. Мильком, взгляд Лукиной упал на губы блондинки и снова метнулся на карие глаза. Да только… Только Лаура подавилась сдавленным воздухом. Её мысли заволокли самые поганые помыслы развратных голосов. Лукина резко покраснела и отвела взгляд в бок, немного даже ошпарено. Третьякову напугала такая неожиданная реакция старшей, ведь та фактически задыхалась в собственных мыслях, подаваясь агонии мучительной боли в груди. Внутри Лауры всё пылало, а в груди болело всё нутро, ведь от учащённого и не правильного вдоха, корсет утягивал место перелома. Виду, конечно, Лаура не подала, но всячески напряглась и испарина на лбу это доказывало. Она мысленно проклинала свои желания и мысли, которые нагрянули как не кстати. Третьякова взяла её руку и переплела их пальцы в импровизированный замок. Конечно же профессор ощутила это, но смотреть в глаза Марии не стала. — Лаура, всё хорошо? – сложила та брови домиком. — Ты вся красная. — Д…да. — Что-то болит? Может врача? Я могу сходить, только скажи! – начала переживать блондинка, когда Лаура демонстративно закрыла глаза. — Нет! – одернула она Третьякову за руку с силой, что девушка припала к её кровати. — Прости, - почти в лицо выдохнула шатенка, видя карие радужки обеспокоенности. — Всё хорошо, просто дурные мысли… — Что-то не так? – всматривалась она в синие омуты напротив. — У тебя обеспокоенный взгляд. — Уже гораздо лучше. Спасибо, что пришла. - медленно успокаивалась Лаура, приводя дыхание в норму. — Снова лукавишь?! – игриво прищурилась ученица. — Всегда. – улыбнулась она. Мария словно была парализована её взором, который так ей успел впасть в душу. Они были непозволительно близки, но никого не смущало это положение. Третьякова была довольно близко приклонена к кровати профессора и железка которая была по бокам изрядно мешала подступится вперед. Блондинка чувствовала сумасшедшую бурю эмоций, всматриваясь в синие океаны Лауры, которые так и манили быть утопленной в неге красоты и чувств. Каждая была завлечена собственными мыслями. Да только, Лукина сама того, не замечая медленно подавалась вперед, почти дыша в губы девушки. Она точно не знала, что делает, но так тянуло к ней словно магнит. Кареглазая это заметила и разрешила случится желанному, прикрывая глаза. Рука профессора медленно плыла верх по шеи слегка притягивая ученицу. Пальцы отчетливо слышали учащённый пульс Третьяковой, что так сумашедше обжигал холодные пальцы старшей. Лаура взглянула на лицо девушки и совсем невесома поцеловала ту в уголок губ. Шатенка с чувством тепла подарила обольстительный поцелуй Маше, что так охотно подалась на это безрасудство. Третьякова сдавлено выдохнула воздух и сжала руку профессора, отчего Лукина улыбнулась, чувствуя ответную реакцию. Ответ, который последовал за Машей, которая с толикой ласки юрко целовала верхнюю губу шатенки. Старшая придержала блондинку за щеку и позволила ответить на эту некую пылкую чувственность. Их целования выглядели нерасторопными, нежными и теплыми, да только и это когда-то кончается. Идиллия единения прервал входящий звонок мобильного телефона. Уж слишком громким был тот, чтобы не реагировать. Третьякова остановилась, утыкаясь в лоб шатенки. — Телефон, - немного запыхавшись сказала кареглазая. — Мы сумасшедшие... - шёпотом проговорила Третьякова. — Знаю, - прикрыла глаза шатенка, выдыхая сдавленным воздухом. — Но мне так всё равно. Последние слова профессор проговорила тихо, мигом отстраняясь от Марии. Только Третьякова не была больной и услышала эти слова, немного прищурившись, ища загадочный смысл фразы. Конечно же, Лаура и сама смутилась чуток, но этого уже не избежать, что было, то было. Приподняв чудесные цветы подаренной ученицей, Лукина нашла этот злосчастный телефон. На экране высветился довольно знакомый человек, но нутро подсказывала, что данный вызов не простая и дружеская болтовня. — Да, Петр? – выдохнула она. — Чего надобно? — Долго ты трубки берешь, Лукина, - посмеялся Ломоносов. — Не помешал там тебе? — Говори! – повысила голос шатенка. — Оу, значит я «вовремя», - с ноткой пошлости говорил Дон. — Передавай привет своей, Валькирии. — Не понимаю о чём ты?! – лукавила та. — Но думаю не просто так звонишь. — Откуда тебе знать, может Я соскучился и решил поболтать с тобой. - смеялся тот специально изводя Лукину. — Ты и телефон? Пфф, не смеши меня пожалуйста, человек эпохи динозавров, - усмехнулась Лаура и посмотрела на рядом хихикающею Третьякову. — Я жду! — Ой, какая же ты противная. - скривился Петр. — Уж какая есть, люби и цени! – посмеялась Лаура. — Что там у тебя, выкладывай? — Новости шок, Лукина, специально для тебя, - наиграно, но злостно парировал Ломоносов. — Помнишь нашу уважаемую, Олечку Скабаееву? — Забудешь эту выдру везде сующеюся, - закатила глаза та, слегка сжимая руку Маши, которые всё-также были соединены. — Что на этот раз в «новости шок»? — А то, что, если ты через полчаса не уедешь с больницы, она из неё сделает Голливуд. – рассержено говорил тот. — Что! – приподнялась шатенка с кровати, отчего зажмурилась от боли. — Ты же сказал, что те новости удалены?! — Да говорил… но канал, на котором все транслировали была «Россия 1». Хоть эфир и удалили он остался в архиве камер. — Там же наш человек? — Да, он удалил и почистил архивы… я думаю это подстава, Лукина. Кто-то серьёзно роет под тебя. – выдохнул Дон. — Всё не просто так Лаура и ты это знаешь. — Я понимаю… - расцепила руки она, склоняя голову. —Хорошо, но как она узнала, что я здесь? — Своих тупорылых секретарш спроси, - рыкал Ломоносов. — Детский садик дибилёк набрала, а теперь удивляется. — Des idiots stupides! – приложила она руку ко лбу. — Мягко сказано. Давай, Лукина, машина прибудет через пять минут, у тебя есть время. — Но как?! – возмутилась шатенка. — Ты издеваешься! — Мне насрать, Лукина, чтобы завтра, ровно в девять была у себя в модельном агентстве иначе… - замялся тот понимая, что сорвался на ней. — Иначе будет только хуже, конкуренты и враги не дремлют, Лаура. — Знаю, будет сделано! – была задумчива та. — Это твоя халатность, Ломоносов, ты мне должен! — Конечно, Лаура... Прости. – извинился Петр. — Ты сможешь, я не сомневаюсь! – поддерживал её Дон. — Ну а если нет, у тебя всегда под рукой шикарная девушка. - не упустил шанса тот, чтобы не стебануть Лукину. — Чао Лукина! — Va te faire foutre, mon cher ami! – рыкнула Лукина. — Je le ferai... seulement après votre mariage. – звонко посмеялся Ломоносов и отключил телефон, не дожидаясь ответа на эту реплику. Лукина тяжело выдохнула и кинула телефон на тумбу, тяжело смотря в одну точку. Маша напряглась от такого сурового взгляда профессора. Разговор явно был не из приятных раз такая реакция. Третьякова тактично прокашлялась и решила поинтересоваться всё ли хорошо?! — Лаура… - потихоньку начала та. — Да! – рыкнула она, смотря строгим взглядом, после чего прикрыла глаза мысленно ругая себя. — Прости пожалуйста. – извинялась та за свою чрезмерную интонацию. — Всё хорошо? – отпустила блондинка этот момент. — Не совсем, - потирала ноющую переносицу та, от чрезмерной напряженности мыслей. — Нужно ехать... — Что? Куда? – начала возмущаться та. — А как же реабилитация?! — Маш… - тяжело выдохнула шатенка. — Ты уже поняла, что я не простая учительница и не обычный профессор. Я вообще не из людей среднестатистического округа… — Мне не важно кем вы работаете или зарабатываете, ясно?! – начала сопротивляться Третьякова. — Хоть мэром или президентом, мне всё равно. И какая вы бы не были, знаменитой, крутой или практичной, ты такой же человек, как и все! — Спасибо. – мило улыбнулась она девушки, которая и вправду переживала о ней. — Но я не могу уже жить, как раньше, простой жизнью человека. Сейчас приедут журналисты и информация быстро разлететься по сети. Я не хочу излишнее внимание к своей персоне, Маш, - она взяла её за руку. — Люди очень эгоистичны и злы порой. Никто не намерен отдать честность на алтарь по покорению верха. — Я понимаю, но жизнь стоит куда дороже денег. — Скажи это тем, кто так рьяно пытается убить меня. - в шутку ляпнула Лаура немного кривляясь. — Всё хорошо, я чувствую себя куда более лучше. Не переживай… — По-другому не умею. — Знаю... Не могла бы ты позвать, Глеба Михайловича? – улыбалась она ей. — Хорошо. – опечаленно сказала блондинка понимая, что профессора бесполезно уговаривать иначе. Естественно, вся эта дилемма сопровождалась противоречиями опытного хирурга. Врач метал стрелы в безэмоциональную шатенку. Но как-либо соглашаться Лаура попросту не стала, делая всё по-своему. Глеб всячески пытался отговорить Лукину от этой затеи самолечения и самодурства. Но даже объяснив свои мотивы, хирургу было всё равно. — Тебе нужна реабилитация, как ты этого не поймёшь, Лукина! – кричал тот. — Тебе нужен покой и мало двигаться. — Думаешь я не понимаю, - злостно приблизилась она к врачу хватая за ворот халата. — Я прекрасно понимаю, вот только ты забылся кто перед тобой. — Не угрожай мне тут, Лукина, - журил её хирург. — Тебе нужно получать полный комплекс уколов, чтобы перелом заживал. — Значит подсуетись, мой дорогой. Уколы мне будут проделывать, а значит ты мне выделишь личную медсестру. – повисло напряжённое молчание. — Ты понимаешь, что я не могу спускать такое на самотёк… — Тогда, пообещай мне, что не будешь нагружать себя работой, - смотрел в глаза директора тот. — Обещай мне, Лукина, что больше не попадёшь сюда! Обещай! — Обещаю… - склонила она голову, на что Глеб попросту обнял шатенку в качестве поддержки и переживания за неё. Лаура была благодарна ему за проделанную работу и поэтому отдала самоотдачу в его помощи. Они разорвали объятия и кивнули друг другу, расходясь здесь и сейчас. Лукина украдкой взглянула на хирурга у выхода и мысленно поблагодарила его, на что тот всего-навсего улыбнулся. В коридоре её ждала Третьякова, которая не меньше была против данной идеи. Переодевшись в комнате неотложной хирургии, Лаура поспешила убраться с этого места. Личный охранник по сзади своего директора нёс все её немногочисленные вещи. Единственное, что несла шатенка так это цветы, подаренные Машей. Выйдя на крыльцо, профессор облегченно вдохнула воздух. Зарево невидимого солнца прикрывали серые тучи, говоря о своей непогоде. Лукина потихоньку вдохнула воздух и просто растворилась в наслаждении. Легкий ветерок слегка обдувал лицо, затрагивая волосы. Третьякова, стоящая рядом внимательно наблюдала за ней и потаённо умилялась этой картиной под названием «свобода». Лаура через боль спускалась со ступеней медицинского центра. Маша видела её боль в глазах, но шатенка на отрез отказалась в помощи, показывая свою гордыню. Они медленно ступали к машине профессора, за рулём которого сидел личный водитель. Охранник сложил вещи директора в багажник и внимательно слушал дальнейшие распоряжения. Но Лукина стояла в полной прострации своих мыслей, думая чём-то о своём. Маша тоже была в замешательстве не зная, как вежливо простится с Лаурой. — Прощайте, Лаура Альбертовна?! – настороженно сказала Третьякова. — Увидимся. — Мм? – профессор вышла из своих мыслей и посмотрела на девушку. — Я говорю, пока, - улыбнулась она ей, видя, как та немного растерялась. — Ещё увидимся в школе. — Что за бред, Маша, - возмутилась старшая. — Поехали со мной, я довезу тебя. — Не думаю, что это будет уместно. – подняла брови кареглазая. — Я сама смогу добраться до дома. — А я думаю иначе, - игриво сказала та. — Я не спрашивала, Третьякова. — Мне будет перед вами не удобно, обременяя в таком действии. — Кто сказал, что мне трудно это сделать?! Я не спешу, так что… — Ты всегда такая?! — Какая такая? – играла Лукина дурочку. — Уп… Маша не успела договорить, как на парковочное место быстро влетел бус. Лукина обернулась и сразу же поняла кто бы это мог быть. Шатенка открыла дверцу автомобиля и усадила девушку. Быстро крикнув распоряжение охраннику, статная директриса успела сесть назад к ученице. Стоило Лауре хлопнуть дверью, как из тонированного окна раздались блики камер. Недовольно рыкнув, профессор начала набирать номер, который определенно нужен был ей. Суровость во взгляде снова вернулось, на что Третьякова с досадой выдохнула. Видеть такую Лауру было как-то не по себе, а оказаться в такие моменты как этот, ещё дурнее. Лукина довольно монотонно давала распоряжение, её голос был схож с простым чтением мантры. — Они проследует за нами. Огласки не должно случится, на третьем выезде жду оцепление моего автомобиля. Цель охраны не подпускать Скабаееву близко, иначе вы все лишитесь гол… - хотела грубо сказать Лукина, как опомнилась, что рядом с ней Маша. — Работы… Лукина отключила телефон и посмотрела прямо. Её неопределенная реакция на весь этот бред отдавалась тотальным спокойствием, будто такое случается с ней каждый день. Водитель сидевший впереди нервно бил переплет руля, чувствуя изрядный негатив своей начальницы. Лукина тяжело вдохнула, боль в области груди неприятно ныло, отдавая в здоровые части органов. Машина тронулась вперед, а за ними поспевал небольшой фургончик. Повернув голову, шатенка напряглась, ведь машина с репортером в участии Скабаеевой медленно, но верно, подрезал автомобиль директора. Лаура слегка рыкнула и не довольно посмотрела на водителя жестикулируя бровями. Черный Бентли со скорость вырулил в лево, выезжая на встречную полосу полного движения. Третьякова вжалась в кресло, напугано смотря по сторонам, что творит этот водитель. Нервно сглотнув, блондинка почувствовала теплое прикосновение руки. Профессор видела негодование ученицы и понимала, что на такое она явно не подписывалась. Шатенка посмотрела в глаза Марии и подарила той улыбку. Третьякову обдавал медленный страх за свою жизнь, но почувствовав, как Лукина переплела их пальцы, это чувство мигом улетучилась. Водитель проехал чуть больше ста метров и вернулся в полосу правильного движения, оставляя группу режиссёров позади. Впереди виднелись ряд черных машин с сингалками по бокам, что говорил о статусе верхов. Черные bmv лихо перестроились в импровизированный треугольник. Остальные же выстроились цепью сзади, дабы бус отстал от влиятельной личности, как Лукина. Проехав достаточное расстояния, шатенка всё также держала руку девушки в своей. Переговаривая по телефону о дальнейших позициях, Лаура немного успокоилась и перестала гнуть свою изрядную грубость. Машины сопровождающие своего начальника резко разъехались в стороны, пропуская директора вперед. Да только, в суматохе этого самодурства шатенка вовсе позабыла о Третьяковой, которую она так благополучно уговорила отвезти домой. Да только дом не совсем тот. Шумно выдохнув Лукина мысленно выругалась, понимая, что её автомобиль заезжает на участок её владений. Железные высокие ворота отъехали в сторону, впуская Бентли вперед. Остановившись на участке, взору Лукиной припала картина, от которой она была восторге. На крыльце, во всей красе стоял новенький, выигранный автомобиль. Mersedes-Maybach красиво стоял и ожидал свою хозяйку в приятном оформлении красного банта. *Ай-да Петр!* - с радостью воскликнула шатенка помня тот приятный запах победы. Лукина одернула себя горящими искринками и повернулась на нервничающую девушку. — Кофе? – тупо улыбнулась профессор, понимая свою провинность в этой ситуации. — Ты боишься? — Нет. - твердо сказала Маша, хотя внутри себя ей было не по себе. — Не совсем похоже на мой двор. - укоризненно сказала кареглазая. — Прости, я забыла, что планы были совсем иными, - отпустила голову шатенка. — Но гостеприимство никто не отменял, верно?! – задорно подытожила Лаура. — У тебя я уже была, теперь твоя очередь посмотреть, где живу Я. — Довольно поздно для гостеприимства не думаешь?! – выгнула она одну бровь. — Всего девять часов вечера, - подытожила шатенка. — Это не четыре утра, - подколола Лаура, вспоминая, как они вломились в квартиру Третьяковой после энергичного отдыха в клубе. — Ну, если ты против, я пойму… — Поймешь что? — Что ты против этой затеи с кофе... - опечалилась Лукина. Повисло неловкое молчание, в котором девушки сидя на заднем сиденье думали о своём. Лаура по теплоте души хотела показаться гостеприимной без какой-либо пошлости в этой обстановке, но видимо Мария думала иначе. Они всё-также сидели рядом, держась заруки. — Маш, я вижу, что ты напряжена от всего происходящего вокруг, - очертила пальцем старшая. — Но я не причиню тебе вреда, да и никто не посмеет этого сделать. Рядом со мной тебе ничего не угрожает… - Лукина расцепила их руки, потирая вспотевшие ладошки о штаны. — Я просто прошу составить мне компанию… - стыдливо опустила голову шатенка. — Хорошо. - шепотом проговорила кареглазая, соглашаясь на это безрассудство. — Чашечку кофе - можем пропустить. — Превосходно! – обрадовалась профессор и стала более оживлённой. Дверь автомобиля с легкость открылась, выпускаю свою владелицу. Лаура вежливо подала Третьяковой руку и та приняла этот жест, выходя из машины. Маша подметила, что глаза шатенки уж сильно сияли в отблески сумеречного вечера. Пока профессор забирала свои вещи, включая коробочку с цветами, она украдкой посмотрела на кареглазую. Девушка вовсе глаза рассматривала такой особняк статной леди. Лукина улыбнулась такой открытой реакции блондинки и неспешно поравнялась с ней. Прогремел гром, отдавая мелкими каплями дождя. Но Третьякова будто не замечала этого, смотря вперед огромного коттеджа женщины. Шатенка посмотрела на небо и воодушевленно вздохнула, ведь в животе будто завязался тугой ком приятного чувства. Чувства теплоты и уюта. Статная директриса взяла ладонь Маши и потянула на себя, что кареглазая вплотную стала к ней. Загадочно улыбнувшись, Лаура пошла вперед, ведя за собой ученицу. Дождь стал усиливаться, но это не мешало нашим девушкам пройти в теплоту огромного убранства старшей. Лукина отворила дверь и пропустила Третьякову вперед, пока сама оглядывала территорию въезда. Пройдя следом за девушкой, дом встретил их полной темнотой. Закрыв последний источник света с улицы, шатенка два раза хлопнула в ладоши, отчего свет дома заиграл светом ярких ламп, медленно растекающихся по всему дому. Шатенка сняла обувь и прошла мимо кареглазой, оставляя дивный букет на столе гостиной. — Какой кофе предпочитаешь? – улыбалась Лаура, видя ступор блондинки, которая ещё даже не разулась. — Маш всё хорошо? — Д..да, - кивала головой та, всматриваясь в интерьер дома. — Мне без разницы, честно… — Ну как без разницы, у всех есть предпочтения во вкусе?! — Тогда смею довериться вашему вкусу. - за долгое время она смогла посмотреть в глаза Лауры. — Хорошо. – загадочно улыбнулась та. — Пошли. Лукина протянула ей руку и девушка вложила в неё свою. Шатенка совсем не весомо сжала пальцы и потянула к себе, направляясь в кухню. Эта светлая комната встретила девушек своим минимализмом в интерьере, что так прекрасно сочетался с мебелью. Серые навесные шкафчики, черная мраморная плитка, белая бытовая техника и большой круглый стол с разноцветностью стульев. Лукина подвела Третьякову к столу и в элегантном стиле этикета отодвинула стул. Маша была поражена такой простой, но в тоже время внимательностью шатенки, которая старалась быть вежливой. Для себя, Лукина отметила, что внутренние переживания её съедают полностью и бесповоротно. Что же такого случилась? Всё очень прозаично, Лукина переживала, что что-то сделает не верно, тем самым вызвав у Маши плохие думанья о своей персоне. Руки предательски потели, сердце задорно стучало, а дыхание временами было сдавленным. Лаура весьма профессионально подходила к каждому делу, даже в таком простом, как заваривание кофе. Шатенка достала маленькие чашки для капучино и стала заправлять кофемашину стиками кофе. Третьякова уже вовсе глаза смотрела на профессора, которая так трепетно искала всё самое необходимое. Оставалось дело за малым, нужно было достать крем порошок, который лежал на верхней полке. Только, дело было в том, что Лукина не может поднять руку выше головы от противной боли в груди. Но шатенка не стала показывать свою слабость, а тем более беспомощность. Включив свою отвратную гордыню, железная леди аккуратно заносила руку верх, но... Её руку накрыла разгорячённая ладонь Марии, которая заметила нерешительность в глазах учительницы в подобной ситуации. Третьякова смотрела в её синие омуты переживания слегка приотпуская руку. Девушка обернулась на объект и помогла достать его, прикрывая полку шкафа. Кареглазая протянула ей маленький наполнитель и улыбнулась. — Спасибо. – шепотом сказала Лукина и приняла содержимое соприкасаясь с ней пальцами. — Может помочь? – по-доброму спросила Маша. — Я сама, спасибо, - подарила она ей улыбку. Третьякова снова села на своё место, смотря, как Лаура воюет с машинкой. Нет, получалось у неё всё превосходно, но резкие движения выдавали внутренние переживания в ней. Спустя пять минут и две чашки с ароматным кофе стояли на столе. Шатенка поставила вазу сладостей и присела напротив блондинки. Тишина так и сопровождалась в этой идиллии между ними. Они часто смотрели друг на друга, стеснительно отпивая горячительный напиток. Третьякова поднесла чашку к лицу и принялась слушать нотки кофейного напитка. Аромат такого изыска убивал на повал. Девушка поднесла его к губам и отпила небольшой глоток. Приятное послевкусие затмил все вкусовые рецепторы, приводя разум в изумление от этого напитка. Кареглазая поставила чашку на маленькое блюдце и посмотрела на Лукину, которая так внимательно смотрела на неё. — Это ужасно! - играла Маша театр одного актера. — Тебе не нравится? – испугалась Лаура. — Что-то не так? — Да нет же, оно ужасно, вкусное. – улыбнулась блондинка, видя, как шатенка напротив облегченно выдохнула. — Великолепно, спасибо. — Ну ты и зараза, Третьякова, - смеялась профессор. — Я уж будь подумала, что всё плохо. — Ха! – усмехнулась она. — Теперь мне точно не сыскать такого напитка. Очень умело приготовлена в руках настоящего профессионала. — Спасибо, – покраснела шатенка, смотря на девушку, которая спокойно отпила ещё глоток. — У тебя…тут. Лукина резко встала и присела на рядом стоящий стул. Лаура очень близко оказалась к девушки смотря той в душу. Шатенка загадочно улыбалась, доставая из коробочки настольные салфетки. Она столикой переживания и ласки приблизилась к ученице, спрашивая разрешение на подобное действие. Маша лишь изящно хлопала глазами, ожидая, что же сделает профессор. Лаура протянула бумажную ткань к лицу и принялась вытирать губы Третьяковой, которые были испачканы пенкой капучино. Откуда такая забота? Шатенка попросту не думала об этом, отдаваясь мимолетным мигом их уединения и приятной компании друг друга. Покончив с этим делом, они с толикой интереса смотрели друг другу в глаза . — Очень красноречиво вы сказали о данной проблеме. - усмехнулась Третьякова, смущаясь от такого внимания к своей персоне. — Увы, деликатная проблема, - играла бровями шатенка. — Решила помочь, так сказать. — Ваш кофе тогда остынет, - играла блондинка, понимая, что шатенку заносит не туда, играя в легкий флирт. — Будьте добры подать печенье, Лаура Альбертовна. - до ужаса приторным голосом проговорила кареглазая. — Хм! – усмехнулась профессор такой игре и не отводя взгляда от Третьяковой подала ей желаемое. За всем этим заигрыванием, девушки не замечали, как летело время. Они очень оживленно поддерживали дискуссии простых тем. В большинстве этих разговоров говорила Маша, эмоционально жестикулируя ситуации. Темы были незаурядными, а лишь про некоторые новости, школу и дальнейших реализациях. Лукина отметила, что Третьякова очень открыта, подбирая интересные эпитеты в некоторых названиях. Это определенно говорило о её начитанности, ведь говорила кареглазая очень аккуратно и профессионально для своих юных лет. Пока в голове шатенки подчеркивались пунктиры о ученице, она не заметила, как Мария встала с места, убирая стаканы в мойку. Повертев головой, она увидела, что ученица принялась их мыть. — Мария, не нужно, я сам… — Ничего страшного, мне не сложно вымыть два стакана. — Вы противоречите моим устоям в доме?! — Я?! Да как я смею, - смеялась девушка. — Решила помочь, так сказать. – парировала она её слова. Пока Третьякова хихикала над такой «строгостью» профессора, она вовсе не ожидала такого поворота. Лукина во всей своей грации, стояла позади девушки, почти прижимаясь к ней вплотную. Одна рука шатенки проплыла у животика ученицы, притягивая ту близко к себе. Лаура склонилась над ухом блондинки и почти что шепотом прохрипела слова: — Положи его в раковину, - Третьякова держа посудную губку убрала её на место, ставя грязный стакан обратно в раковину. — Чудесно! Машу обдало кипятком, в ушах начало потихоньку пищать, а в горле резко пересохло. Не долго так простояв, Лаура повернула ученицу к себе, взирая на неё сверху вниз. Шатенка раскинула руки по бокам мойки, вжимая Третьякову в плен. Блондинка сразу увидела эту легкую шалость в глазах профессора, поэтому улыбнулась ей. Внутри самой Лауры происходил какой-то фейерверк, где один мощный вылет петарды, взрывался в груди. Они были тактильно близки, но никого это не смущало. — Почему вы такая… — Какая? -подняла она одну бровь. — Вредная! – усмехнулась кареглазая. — Может я хотела помыть посуду?! — Ха-ха, - начала смеяться Лаура, заливаясь гортанным смехом. — Ты ничем не упрямее меня, Маша. — Неправда, - прищурила взгляд блондинка. — Но могу отметить, что ученики всегда перенимают поведение своих педагогов. — Лукавите?! – играла шатенка, улыбаясь своей фирменной улыбкой. — Определенно, - шепотом произнесла Маша, пододвигаясь ближе к профессору. Их лица были близки и Лаура чувствовала теплоту излучающие от тела девушки. Разум шатенки покинул своё изрядное здравомыслие. Она невесомо коснулась шелковистых волос девушки и заправила за её ушко выбившуюся прядку. Третьякова будто плыла от этих движениях профессора, не понимая яви в этом моменте. Лукина непозволительно поползла ниже, касаясь подушечками пальцев мраморной шеи кареглазой. Статная директриса стрельнула прямым взглядом в девушку, отчего чувство внутри стали трепетать. Отключив голову, Лаура притянула девушку ещё чуть ближе, едва касаясь её губ. Маша положила свою руку на живот профессора, отчего почувствовала сдавленный выдох. Что сейчас они делают?! Сознание кричало о критичном SOS, но уже было бесполезно. Ведь дымка, которая витала между ними полностью заполонила их разум, отдаваясь глупыми порывами чувств. Больше не выдержав, Третьякова аккуратно коснулась губ шатенки, что так были близки. Улыбнувшись такой реакции кареглазой, Лаура взяла на себя инициативу, вовлекая в более нежный поцелуй. Никто не напирал, а лишь столикой нежности старался быть аккуратен в этом завлекающем действии. Дыхание Лукиной стало сбиваться, перерастая агонией в ребрах, но ей будто было всё равно на это. Держа руку у шеи девушки, Лаура медленно выцеловывала верхнюю губу Марии, что та прикрывала глаза на ласку. Каждый поцелуй отпечатывался припухлостью их губ, мягко-розовым оттенком. Рука, осторожно придерживающая за талию девушки. Лаура целовала осторожно и очень плавно — будто каждое её движение светилось аккуратностью, будь это завлекающие поцелуй или очередное убийство. Да только недолго пели соловьи, их спокойствие прервал звон телефона, который так не вовремя забил о тревоге вызывающего абонента. Лукина отстранилась от Марии и посмотрела не это ангельское личико, что так самозабвенно показывало чувства трепета. Блондинка разочаровано выдохнула и отошла от профессора, поднимая телефон. Шатенка облокотилась на мойку и с тихой болью промычала от колкости в легких. Новая волна тупого стука о ребра пробивала шоковая боль в ноги. Мысли в голове будто навязчиво било по сознанию, говоря о своей аутентичности. Да только… Лаура сейчас поняла, что произошло, мысленно убивая себя за это. Лаура сжала кулаки и стала испытывать страх, вперемешку с нервами. Улыбнувшись по дебильному, руки шатенки начали противно потеть. Что же с ней, спросите вы?! Просто в голову Лукиной нежданно-негаданно, ударило осознание навязчивых образов. Что за образы? Снов! И эта боль внутри напомнила об этом. Именно нечто подобное происходило во сне Лауры, где подобные ласки глухо отдавались болью в груди. Эффект дежавю сильно застал нервничать Лауру, будто она окунулась в тот момент безрассудства. Зарывшись длинными пальцами волосы, шатенка прерывисто выдохнула. Её начало трусить от всех переживаний этого страшного и болезненного утра, до самого похожего чувства этого вечера. Почему так щекотно в груди? Лукина не понимала, откуда такое чувство просыпается в ней и вроде бы, она поставила точку в этом виденье, но сама не могла устоять потаённому желанию. *Лукина ты сходишь с ума! * - смеялась над собой шатенка, осознавая свою излишнею порывистость. — Лаура, всё хорошо? – подбежала к ней Третьякова, видя, как профессор тяжело стояла, облокотившись руками о стойку. — Лаура? — Да-да, Маш, все хорошо. - выдохнула она и резко отстранилась от девушки. — Мне пора домой. — Уже?! – статная директриса посмотрела на часы. — Уже начало одиннадцатого?! – удивилась она, как в своё время Третьякова молча ушла. — Маш, подожди! — Чего?! – обувала кроссовки та. — Эм… тебя отвезет мой личный водитель, - начала звонить Лукина. — Дмитрий, машину пожалуйста! Лаура отложила телефон и взглянула в коридор. Да только, она была озадачена, где так быстро испарилась Мария. Директор быстрым шагом последовала к выходу нагоняя странные мысли по этому поводу. Какого было её удивление, что кареглазая попросту начала спускаться со ступеней небольшого крыльца. Да только, Лукина не позволила, хватая девушку за руку. Она со всей силы притянула Третьякову, что та слегка визгнула, врезаясь в грудь шатенки. Боль была весома ощутима, но профессор попросту, оттолкнула эти сейчас не нужные муки. — Маш, что случилось?! – была не довольна старшая таким странным поведением ученицы. — Ничего! - отвернула голову та, боясь посмотреть в глаза профессора. — Посмотри на меня. – она отрицательно покачала головой. — Пожалуйста… - блондинка обернулась, смотря прямо той в глаза с каплей обеспокоенности. — Я понимаю твои чувства…просто. – сжала челюсть Лаура, чувствуя в себе дрожь нервов, но то, что происходило в её душе последние несколько дней должным образом, хотели сказать явь. — Встреча за кофе – та же «встреча чувств». – кратко призналась Лукина. Глаза Марии расширились, а в груди отдало каким-то неизведанным чувством трепета. *Она только что призналась в чувствах!* - кричало сознание блондинки. Третьякова была растеряна, ей ведь не показалось?! Но то, как шатенка стояла с опущенной головой, говорило о обратном. Дождь глухой стеной проливался на землю. Всё словно в каком-то фильме, где Третьякова бежала от стыда и стеснения в подобном поцелуи между ними. А Лукина в одной футболке и тапках выбежала ловить её, признаваясь в открытости чувств. — Детектор лжи сыграл плохую игру?! – подколола её Третьякова. — Определенно, - улыбнулась она. — Дурацкая машина признаний... — Эти чувства взаимны. – шепотом сказала Третьякова. Кареглазая подалась вперед, ставая на цыпочки и так невесомо поцеловала Лукину в обольстительном поцелуи. Шатенка почувствовала мягкость губ девушки и прикрыла глаза, принимая нежность. Но вскорости директор осталась одна в прохладном и сыром ветре этой никчёмной погоды. — Пока, - в губы проговорила Маша и ушла по направлению к машине. —Прощай… - с досадой проговорила шатенка, рассекая одинокий воздух улицы. Третьякова села в машину и покинула большое убранство профессора, скрываясь за проливным дождем непогоды. Лаура осталась наедине со своими мыслями, которые плели гнездо сомнений. Сомнений в подобном чувстве их сердец. Тяжело выдохнув, шатенка обняла себя двумя руками, смотря вдаль уезжающего автомобиля. Красные фары стопа были уже почти не видны, отчего статная директриса усмехнулась подобным мыслям, окунаясь воспоминания этого пленительного поцелуя. Что она может сказать? Так это то, что невозможно закрыть глаза на вещи, которые она не хочет видеть, но она не может закрыть своё сердце на вещи, которых не хочет чувствовать. И странно то, каких только путей мы не выбираем, чтобы скрыть свои истинные чувства. Лукина в этом убедилась, пробивая последнюю брешь своего закрытого сердца. *Без тебя сегодняшние чувства были бы лишь обрывками вчерашних* - пронеслось в её голове, отчего Лаура лишь мечтательно улыбнулась. Остается только чувствовать несмотря на большой страх разочарования. Но иногда просто необходимо сойти с ума, чтобы привести в порядок чувства... Чувства, в которых они будут непогрешимы…... Пренебрежение здравым смыслом — верный путь к счастью.
Джей Остин.