Глава 19
С чего начинается утро? С кофе? Нового рассвета? Или с прекрасных прелюдий? Очень чудно, но не всегда желанное действительно. Это утро было весьма серым и одиноким. Улица покрывала серая мгла дождевых туч и пробирающего ветра. Одинокие прохожие выглядели ещё угрюмее, чем прежде. Мужчины с черными зонтами довольно грубо перепрыгивали лужи, иногда ссылаясь на брань грязевого месива. Дамы смотрелись куда выдержаннее представителей противоположного пола. Шарфы, зонты, кепки стали такой защитной одеждой на эти мрачные дни. Осень, дождливая осень. Это сырое утро осеннего периода в полном одиночестве прибывала Светлана. Женщина довольно вальяжно сидела в своем кресле директора, изучая отчетную документацию прошлых недель и месяцев. Попивая дорогое шампанское Света в приподнятом настроение отдалась работе. Почти, двухнедельный отпуск заграницей дал колоссальную мощь и силу для работы. Женщина цветом шоколадки приятно проводила одиночную идиллию своего убранства. Клацанье клавиатуры компьютера довольно резво вбивал строки из цифр, значений и формул. Списки, накладные листы, были привычной и рутиной обыденности её занятий на этот день. Включив музыку на задний план, работа была ещё продуктивнее. Да только мысли и тело далеки от подобного вспоминая пальмы, карнавалы и море. Всё же отдых всегда остаётся трепетным воспоминанием. Тихое одиночество нарушил шум, а точнее сам его источник. Дверь невесомо отворилась, нараспашку величественно показывая перед собой прибывшего гостя. Света в ступоре шока и страха вжалась в своё кресло нервно сглатывая слюну. Незваный гость вовсю ширину хищной улыбки взирал на женщину словно жертву мясного изобилия. Пройдя вперед сердце директора этого клуба, билось как маленький попугайчик в клетке, но участи было не избежать. — Ну здравствуй Светлана. – распахнул руки мужчина. — Не ожидала таких гостей? — З..зд…здравствуйте Петр Андреевич. — Ну что же ты Света гостей не встречаешь? – ехидно улыбался Ломоносов. — Коль свободна вижу. — Проходите, - нервно сглотнула женщина. — Какими судьбами к нам? — Решил наведать вас уж давно не видел, не слышал. – сел Дон в кресло махнув своей охране «свободны». — Слышал ты была за границей?! — Ой да, - улыбалась Светлана. — Рио-Де-Жанейро радует сезоном карнавалов, а воды в их океане просто что-то с чем-то. Вы бывали в Бразилии? — Конечно. – кивнул Петр. — А кто тебя заменял тут? — Как кто?! Лаура присматривала. – нервничала Попова. — Выпить? — Не откажусь, - прищурил взор Ломоносов. — Своего отпрыска не пыталась вести в ход «семейного» бизнеса? — Нет, я не хочу… - наливала бренди та. — Думаю сейчас не то время чтобы держать старые уставы, как это было с нами. — Хм, - усмехнулся Петр, принимая алкоголь. — Тебе ли парировать о столь большом успехе Светлана?! Семья никогда тебе не шла… — Не понимаю о чём вы. – отморозилась Света. — Я сама достигла успеха. — Да?! – протянул Дон. — Как сестра поживает? Сколько ей ещё нары протирать? – злостно улыбался мужчина. — Что ты так смотришь моя дорогая? Мы знаем, как ты достигла этого успеха… Подвинуть сестру и отхапать у неё все благосостояние, мужа, жизнь. Если бы не Лукина навряд ли ты тут долго задержалась. – был настроен агрессивно тот. — Вовремя ты подсуетилась дорогая, беря Лауру в крестные мамы для своего юнца. Ты с нами благодаря Лауры, которая поставила, а точнее подарила тебе статус неприкосновенности. — Я не виновата, что моя сестра не смогла удержать марку, - защищалась женщина. — Александра всегда была ярой смутьянкой, но таких быстро давят. Вам ли этого не знать Петр Андреевич. — Как раз-таки у твоей сестры было больше перспектив чем в тебе, - скривился тот. — Да только ты выждала удобного момента Света. Удобно быть пассивом не так ли? Саша приходила к тебе на порог и не раз, но ты не помогла ей, а лишь в очередной раз показала настоящее лицо. Очень по-семейному… — Нужно приумножать я этим и занимаюсь. — Если Александра выйдет из тюрьмы она тебе никогда этого не простит, - ехидно улыбался Ломоносов. — Ни твоя охрана, ни я, а тем более Лукина не спасёт тебя перед ней. Ты сама знаешь принципы дорогая. В семье мафиози это не шутки. Единственная опора у тебя сейчас на сына, который может возглавить ваши семейные ценности. — Я не буду подвергать его опасности. Не за что! — Увы выбор делает не он, это давно сделала ты и у тебя нет других шансов. – рассуждал Дон. — Карта масть упадет перевернутой, а Максим может начать новую главу в этой кровавой бойне. Всё зайдет очень далеко Светлана и единственного кого не тронет твоя сестра так это сына. — С чего в друг? — По простой причине… Лукина теперь часть твоей семьи, а твоя сестра не тронет зная, что он такой же сын Лауры. – вертел стакан с бренди тот. — Прошло 18 лет уже Света. Ты рассказывала Максиму про свою сестру? — Нет, - отпустила голову та. — Это сложно… — Сложно, потому что низко! – рыкнул Ломоносов. — В один день она выйдет, и твой сын будет в опасности. Александра берёт всё самое дорогое не забывай, она куда опаснее, и ты это знаешь. Когда она выходит? — Уже скоро. Летом. — Время поджимает Светлана, - Пётр поставил пустой стакан на столик. — Если ты этим не займёшься мне придётся сделать это самому. Лукина знает о неведенье что ты не говорила это сыну? — Нет. — Значит узнает и очень скоро! – глаза Поповой расширились. — Не смотри на меня так у тебя было время, но ты благополучно забылась в роскоши этой жизни. Сам я не буду тянуть руку, кидать кости в будку я не намерен. Лаура быстро решит этот вопрос, да только… Погладит она тебя по головке?! Ты подвергаешь опасности не только Максима, но и её. Лукина не из тех, кто спокойно будет принимать участь потери близкого. Если что случись она даже не посмотрит на тебя, и ты это знаешь. — Я приму к сведенью. – недовольно сказала Светлана. — А лучше прими действия! – рыкнул Пётр. — Ты слишком далеко заходишь Света, не забывай кто ты и где твоё место на самом деле. Доверия в тебе нет… - злился мужчина, подходя к директору клуба. — Я знаю куда больше. Теперь ты под наблюдением и ещё раз покинешь страну… можешь уже не возвращаться. – нависал он над Светланой. — Ты выбрала не ту игру, тягаться будет тяжело со мной и Лаурой. – намекал тот о бумагах против шатенки. — Жертву сыграть не получиться! — Что тут происходит! – воскликнул мужской голос. — Мама?! — Максим! – испугалась женщина. — Всё хорошо. — Пётр Андреевич… - прищурился он на Дона. — Максим какая приятная встреча, - хитро смеялся тот отстраняясь от его матери. — Давно я тебя не видел, так вырос. Как твои дела? — Были бы лучше если не ваше появление. – дерзил блондин. — Вас вроде не приглашали?! — А мне и не нужны особые конверты почёта. Я прихожу тогда, когда посчитаю нужным. — Смею огорчить Вас. Мы живем в светском государстве и стоит придерживаться правила приличий, - грубил Макс видя, как мама отрицательно мотает головой. — Для встречи с директором клуба бронируется за неделю. Если у вас нет записи можете быть свободным. — Хм, - усмехнулся Ломоносов поворачиваясь к Поповой. — Прекрасное воспитание жаль, что не ваше. -намекал он на Лукину. — Что ж Максим смею удалится?! — Будьте добры. — Хорошо. – улыбнулся Пётр. — Всего доброго. Ломоносов беззлобно оглядел мальчишку и посмотрел на директора клуба. Положительно кивнув Светлане, он напоследок подарил ей коварную улыбку. Подправив своё пальто, мужчина ступал вперед пока не встретил преграду. Максим довольно сильно сжал предплечье статного льва. — Ещё раз увижу угрозы по отношению к моей матери, пожалеете. – шипел тот от злости видя напуганную Свету. — Не боишься кидаться громкими словами? – позабавило Петра. — Я не всегда бываю добрым. — Я предупредил вас! – рыкнул Максим разжимая хватку. — Можете идти. — Спасибо, что разрешил. – дьявольски усмехнулся Петр. — Я-то уйду только не пожалеешь ли ты об этом? Думаю, твоей маме есть что рассказать тебе. Кто действительно перед тобой и кому столь яро угрожаешь. До встречи друзья! Парень кипел от злости. Он знал Ломоносова, и даже не плохо по рассказам дорогой тётушки, которая имела с ним дела. Максим не боялся его, как и сейчас видя наглядную агрессию по отношению к матери. Парень подошел к Светлане и крепко её обнял. Его тело немного подрагивало, чувствуя нарастающие нервы. Он неспеша гладил её по спине успокаивая женщину, которая была напугана. Да только неспроста всё это. Максим знал куда больше интересных моментов этого сумбура страстей в их жизни. Но больше всего он переживал за мать, которая чопорно скрывает свои намерения….***
Утро Марии началось довольно хмурым и даже апатическим. Недовольно разлепив глаза, блондинка посмотрела на будильник. *6:10*. Тяжело выдохнув, она перевернулась на бок и пронзительно тупо оглядывала вторую половину кровати. Мысли были тяжёлыми, а одночасье противными. Но были и счастливые моменты в чертоге памяти, которые так и не повторились. Прошла неделя с того последнего дня, их идеального вечера и такого сумасшедшего утра. Всем, чем могла утешить своё сознание Маша, так это просто любоваться ей в школьные будни. А как же признание? Где, где продолжение? Всё, что помогало чувствовать себя не одиноко, так это простые переписки в WhatsApp, которые кончились первым же днём со словами: «мне некогда». Блондинке было не обидно, а даже скорее всего стыдно за свою несдержанность. В школе Лукина была весьма отстранённой и даже иногда злой. Понедельник был последним нейтральным и иногда улыбчивым из-за чествования победителей первого этапа олимпиады. После этого ни взора, не улыбки, а лишь тотальное отстранение и безразличие. Лукина будто специально играла дуру, делая вид, что ничего эдакого у них нет и не было. Но даже это Третьякова оправдывала, как усталость и рабочие будни. Да, только после этого не следовала какая-либо реакция или теплое чувство, было полное сохранение нейтралитетов. Шатенка могла до поздней ночи сидеть в мессенджере, но так и не написав что-либо для неё. В душе поселился больной ком обиды и разочарования. Рассветы стали тяготить молодой ум, а ночи нахально штопали память прошлых воспоминаний. Встав с кровати, девушка довольно тяжело поплелась в ванную. Тело гудело, а мышцы иногда сковывали неприятные покалывания. Осень не приятная пора для блондинки. В это довольно атмосферное время года у Третьяковой обостряется старый перелом, который иногда ноет на погодные условия. Размяв предплечье, нытьё в ключице тут же отошло на второй план. Девушка встала под горячие струи воды. Кипяток приятно пощипывал кожу, заставляя проснуться и облегчить тяжелые мысли. Мысли, которые стали недолью, смыслом и самобичеванием. Каждый пройдённый день Маша заряжала мысли на позитив, что сегодня будет особый день. День, в котором она наконец, встретиться с теплым небесным взглядом, с этой энигматичной улыбкой. Но это было пустым взрывом разочарования. Каждый день был всё мрачнее и безнадежен, ведь профессор всячески была холодна. Холодна настолько, что будь пройдя мимо неё не так, шатенка готова была бы убить, а хуже унизить, показывая силу характера. Надменный тон, взгляд с высока, злость и раздражение. Всё это сливалось на учениках, а то и на коллег, которые не так перешли ей дорогу. Тяжело выдохнув, блондинка закрыла кран, оставаясь в кабинке душа. Встряхнув головой, Третьякова принялась вытираться. Почистив зубы, она взглянула на себя в зеркало. Глаза были красными, а кожа довольно бледна, (хотя, она всегда была такой). Посмотрев себе в глаза, блондинка настроено выдохнула воздух. — Никаких больше мыслей о этой стерве! – рыкнула себе под нос кареглазая и удалилась прочь. Сегодня мысли умерли, оставляя брешь некой обиды. Больше она не податься пустым словам и думаниям о столь новом. Никаких больше этапов, нет и не будет, ведь эта игра «охолодей» стала настоящим холодом чувств. И всё, что остаётся - это погасить пламя надежды и плыть по течению серых дней. Новый день, новые правила!***
Уже в школе Третьякова была на своей волне, откидывая ненужные мысли прочь, наслаждаясь обычным будничным днём в школе. Буше в сопровождение Марии очень весело ввалились в столовую. Этот день в компании тупых одноклассников довольно хорошо позабавил подруг. Веселье не имело придела, также как и дурацкие подколы учителей над глупышками их класса. Девушки заказали порции еды и деловито бегали глазами по свободным столикам. Долго высматривать не пришлось, ведь большой стол старшеклассников всегда был вместителен. Звонко смеясь над колкой шуткой Мари, блондинка села за стол, подвигая портфель в сторону. В своей дружеской идиллии подруги сидели совсем наедине от параллели своих собратьев по учебе. Отпив кофе, Буше слегка толкнула подругу в бок, указывая лишь глазами. Безэмоционально повернувшись в сторону такого внимания, Третьякова слегка прищурилась. В буфет зашла толпа учителей, которые весело смеялись над своими остроумными анекдотами. Внутри кареглазой вспыхнул огонь…ревности?! Лаура в компании Белановой довольно весело усмехалась этим незаурядным шуточкам, поддерживая спину коллеги и пропуская ту вперед. Ученики, сидевшие у столов, хором приветствовали педагогов, словно кинозвезд на красной дорожке. Лукина слегка склоняла голову, приветствуя детей. — Здравствуйте, Лаура Альбертовна! Наталья Викторовна! – выкрикивали ученики с набитыми ртами. — Всем здравствуйте, – мило улыбалась Наташа. — Приятного аппетита, дорогие. — Здравствуйте. Здравствуйте, девушки! – Лаура резко перевела взгляд на Машу и её подругу, улыбаясь им. — Приятного всем аппетита. — Спасибо! – хором отозвались все. Третьякова нейтрально посмотрела в синие омуты доброты, которые так украдкой стрельнули в неё искрами. Стрельнули спустя пять дней стервозного безразличия. Блондинка отвела глаза в сторону и отпила стакан кофе, слегка хмуря брови от недовольства. Буше, сидящая рядом, старалась быть отстранённой, смотря за толпой вошедших учителей. Видя, что подруга разочарованно отпустила голову в бок, зеленые глаза устремились на четкий силуэт напротив. Проходя мимо столов, Мари отметила, как профессор ломала голову, смотря на её лучшую подругу. Умилительно улыбнувшись такой реакции Лукиной, девушка повернулась к грустившей Третьяковой. — Вы в контрах? – поинтересовалась Буше. — Или шифруетесь? — Нет и…нет, - отодвинула она тарелку с едой. — Всё нормально. — Так у вас всё серьезно? – шепотом спросила Мари. — Тебя это не должно касаться, – улыбнулась блондинка ей. — Мы просто общаемся и всё, – врала Буше та. — Ты сама понимаешь, сколько у неё работы, плюс мы со своими дополнительными по олимпиаде. — Это даа, - согласилась девушка. — Блин! Меня Никольский агитирует на физику, мол, не вывезу два предмета. Ну, область по-любому под вопросом… — Ты не веришь в себя? — В финале придётся выбирать, что мне дороже… - Мари тяжело выдохнула. — Хотя перспектива остаться на русском велика. Первое место. — Второе по физике тоже ничем не хуже, Марька, – она подбадривала свою подругу. — Учитывая, что ты за полчаса решила задачи с теорией. Я бы вскинулась. — Спасибо Сергею Николаевичу, который отметил за меня теорию, - призналась она подруге. — Он подтасовал мой бланк. — Просто классный мужик! – игриво улыбалась Третьякова, иногда поглядывая на стол педагогов. — Кайфую у него на химии, а физика нудна… — Ха, - усмехнулась Мари. — Ты что, он Аполлон женского коллектива. Физруки наши рядом не стояли. – девушки стали смеяться над учителем. — Он классный! Недавно предложил пари. Сказал, если возьму на области любое призовое место, возьмёт к себе. Поможет с поступлением в физмат или химию. Но как-то смутно верится, видя эти задачи… — Ты дура? Бегом взялась за это, и чтобы через месяц была готова, – журила она подругу. — Ты же знаешь, как тяжело попасть к Никольскому на дополнительные, а тут пари целое. Плюнь ты на результаты, и не надо портить свои реализации, чтобы подбодрить только меня. Нет. – Маша вставляла мозги подруге. — Хотя я и так поняла, что ты из-за азарта в русский пошла. Да только на двух стульях не усидеть, Марька. Быстро ноги в руки и к Сергею Ник… — О-о-о, какие люди! – перебил голос рядом. — Давно тут сидите? — Мы думали, ты сдохла… - саркастично шутила Буше, глядя на усевшуюся девушку напротив. — Сидят на нарах, а мы вообще-то культурно обедаем. — Ой, Буше, оффнись, а?! — Насть, заметь, ты сама нарываешься на грубость, – отдернула её Маша. — Если пантуешься, отсядь подальше. — Не будь занудой, Третьякова. С далека видно, что корона жмёт. – сидела напротив девушка. — Ты теперь новая любимица стервозной профессорши?! Круто… — Весьма опрометчивое высказывание. – нахмурилась блондинка, перебивая словесный понос той. — Только её стервозность куда покладистее твоего сучьего языка и мыслей. — Фу, как не культурно, Третьякова. – скривилась одноклассница из параллельного класса. — Хотя чего я удивляюсь… С кем поведешься того и наберешься. — Может, рот закроешь? – вступилась Мари. — Если села, жуй молча. А-то так долго не проходишь здоровой, снова напорешься на грабли. – смеялась Буше. — Девятиклассницы быстро тебе хлебучку настучали. Теперь понятно почему… язык без костей. — Ха-ха! - гортанно посмеялась Третьякова, после чего удивилась, что она так умеет. — Да, ешь молча… — На твоем месте я бы отсела от нас, - говорила зеленоглазая. — Недавние слухи прибежали вокруг нас. Знаешь, что поговаривают? – саркастично спросила Мари. — Чтобы шмары подобию тебе отсели нахер отсюда. — Ой-ой-ой, тоже мне святые. – отпила стакан сока та. — Вы лучше скажите, с кем из вас Максим еще спал? — Что?! – хором возмутились подруги, как на них повернулись ребята из класса. — Ты гонишь?! — Третьякова, харе ломать драму. Все так привыкли верить твоему ангельскому личику, что никто не видит легкомыслие. – говорила Настя. — Современный век уже, чего бояться. — Ты совсем уже что ли? – была шокирована блондинка таким заявлениями. — По себе людей не судят. Ты ебанутая, отвечаю тебе. Закрой свой грязный рот и отсядь подальше. — Правда глаза колит?! – продолжала изводить она Третьякову. — Тогда зачем заступилась за Макса? — Чтобы твой ёбарь пришел с небес на землю. Ещё раз увижу на своем районе, кастрирую его, и больше не перед кем будет ноги раздвигать. – рьяно дышала кареглазая, чувствуя ярость. — Аа! Ой, все уже наслышаны, как ты любишь стонать в объятиях других парней. Шлюха! — Овца! – Анастасия была возмущена, поэтому эмоционально выплеснула стакан сока в Машу. — Получай сучка! — Ты ахерела?! Третьякова с силой притянула девушку близко к себе. Лацкан пиджака были смяты и кареглазая уложила невыносимую девушку на стол. Анастасия вскрикнула такой неожиданности, прикрывая глаза. Секунда и Маша нависала над ней, яростно дыша той в лицо. Девушка сжалась в страхе, а голоса паники вокруг казались тихими и отстранёнными. Буше понимала, что сейчас подруга попросту убьет её, поэтому стала оттаскивать в сторону. Маша вырывалась, но тщетно, подруга с силой тянула её на себя. Анастасия, лежавшая на столе в качестве блюда для жарки, быстро встала с места и посмотрела на гневающуюся одноклассницу. — Тебе хрена между ног не хватает, Третьякова! С такой мужеподобной силой. – продолжала усугублять ситуацию та. — Что, простите? Будь я пацаном, даже б не поцеловал тебя, не то чтобы бы трахать. Ты уже списанная и вся школа об этом знает. – в открытую говорила Маша. — Ох, зря меня не было в толпе девятиклассниц. Я бы тебя кончила. — Ну, это ты у нас любительница сидеть в клетках, - усмехалась Настя, зная историю её посиделки. — Ты хоть напиши, в какую колонию тебе бананы привезти. — Ты… Маша почувствовала, что хватка подруги ослабла. Вырвав руки, блондинка вплотную подошла к невыносимой девчонке, которая так подло её провоцирует. Схватив ту за рубашку, она слега отдернула её на себя. Третьякова, будто в прострации заполонившего её сознание. Звуки, разговоры и писки остальных одноклассников отделялись глухой стеной. Маша занесла кулак для удара. Но хочется ей ударить обидчицу? Очевидно, что ненависть в простых словах вспылил нашу девушку. Такая как Анастасия, недостойны приличных кругов общественности. И дело в не морали её вседозволенности, а в простом выкобенивание своих «заслуг». От таких всегда опротивело Машу, а их гнусные языки заставляли быстро словить бзик чего-то отвратного. Пальцы кулака налились красно-белым отливом, а мышца на бицепсе начала напряжно колоть. Карие глаза были наполнены отвращением, а мозг подталкивал к действиям. Выдохнув воздух, Третьякова хотела бы нанести удар, как столкнулась с преградой. Перед ней уже стояла не сама обидчица, а куда добрее и спокойнее. Карие глаза поднялись вверх и столкнулись с синими омутами напротив. Внутри всё будто упало, возвращая блондинку в реальность. Встряхнув головой, перед ней стояла Лукина. Шатенка была беспристрастна, смотря прямо в глаза ученицы. Но недовольство на лице профессора выдавала особую насторожённость и опасение. Маша будто пришла в сознание, когда почувствовала весомое давление на своей руке. В воздухе Лаура перехватила удар на себя, ловя кулак девушки налету. Блондинка нервно сглотнула и резко отдернула руку, понимая, что могла причинить вред возлюбленной. Дурацкая агрессия, как всегда не вовремя. — Да, Лаура Альбертовна! Держите эту сумасшедшую! – тыкала пальцем она в силуэт одноклассницы. — Она меня тут чуть не убила! – пыталась сыграть жертву та в руках Белановой. — Девушки, что вообще тут происходит? – задалась вопросом Наталья. — Меня спровоцировали провокационными пререканиями, Наталья Викторовна. - рассказала Маша. — Я сидела, никого не трогала, как в мою сторону прилетели слова о распутстве и легкомыслие. Нормально? — Что? – два педагога сказали в унисон. — Что за выражения, Анастасия. — Она первая перешла на личности, вот я… - не успела договорить девушка, как над ней нависла грозная туча. — Я не... — Молчать! – грозно проговорила Лукина. — Мне нет до этого дело, кто начал, кто закончил. Но я довольно долго наблюдала за вами со стороны, чтобы сидеть и играть в молчанку. – взяла она девушку за локоть, притягивая ближе. — Ваш статус в школе не самый лучший, Анастасия. Много докладных, жалоб педагогов и учёт в милиции. Вашу манеру общения слышно отчётливо, что режет слух. – сдавила она руку той. — Но брань в сторону других людей не приемлема, а тем более не уместна в вашем случае. Если я еще раз услышу подобное…хотя нет. Если я ещё раз увижу вас рядом с Третьяковой, а тем более услышу подобные заявления, можете пенять на себя. – шипела Лаура. — Не усугубляй ситуацию, - Лукину отдернули за плечо, и это была Наталья, которая отрицательно качала головой. — А сейчас… Немедленно в кабинет директора! – грубо сказала шатенка, выпрямляя свои плечи. — Я сопровожу. – сказала Беланова, видя гнев своей напарницы. — Что касается Вас, Мария! – довольно грубо чеканила слова профессор. — Вам стоит набраться уравновешенности, ведь провокации никогда не будет меньше в нашем с вами мире. Держите силы при себе, а агрессию, пожалуйста оставляйте, дома и под замком. Мы работаем в светском обществе, а не в тоталитарном строе. – Маша смотрела на неё с каплей некой боли, и глаза доказывали это, тускнея с каждым холодным тоном профессора. — Контролируйте эмоции! Дисциплинируйте ум! Можете быть свободной! - безразлично выплюнула старшая. Все вокруг смотрели на это представление, как на индийский сериал. Третьякова отрицательно качнула головой, смотря в глаза старшей. Да, только своим холодным и надменным тоном она забыла скрыть светящие глаза эмоций. Но в душе было неприятно видеть такой надменный спектакль. Они довольно долго прожигали друг друга взглядом, пока Буше не отдёрнула подругу. Маша приняла рюкзак с рук Мари и снова посмотрела на шатенку. Лукина еле видно, отрицательно покачала головой и тяжело выдохнула. Она закинула сумку на плечо и прошла мимо шатенки. Внутри бушевала странная гамма чувств, где каждая волна кричала о своих недовольствах. Выйдя из двери столовой, Третьякова столкнулась с Белановой, которая всегда лучезарно всем улыбалась. Ком внутри стал вертеться ещё сильнее, осознавая, что Наталья может также в открытую улыбаться с Лаурой. Ревность из ниоткуда брала высший пик боли. Только откуда такие собственнические чувства? Маша не знала, но чувствовала некую зависимость. Её вид, улыбка, мимика и глаза стали куда ближе. Но видя это внимание не на себе, а на другом, было злостно и паршиво на душе. Дело не в смехе, который она видела, идя её возлюбленная с Натальей, а то, что она свободно могла до неё до коснуться. Это было уже не важным, как те накрученные мысли «это игра?». Маша начала сомневаться во всем этом серьезность. *Может это глупость…* - пронеслось в её голове, сдавая позиции. Глаза стали красными, а внутри появилась злоба на себя, что она поверила ей и поверила в что-то новое с Лаурой. — Мах, ты чего так рванула. – остановила её Буше. — Маш, ты чего? – увидела она слезы подруги. — Иди ко мне. – обняла она блондинку, поглаживая спину, слыша короткие шмыганья носом. — Всё-всё, моя хорошая. — Мари, я полная дура! – шмыгнула носом Третьякова. — Я такая идиотка! Зачем я вообще поверила и думала о нас? — Лаура? – Мария кивнула. — Пошли-ка подальше отсюда. Буше вела её вниз, пока все бежали в столовую, вверх на большую перемену. Зеленоглазая вела её в нужное и тихое место этого учебного заведения. Девушки любезно поздоровались с хозяйкой этого всезнающего убранства и прошли дальше. Большие стеллажи библиотеки в два метра были забиты разной литературой того времени. История, географические метки, научные исследования и большая классика литературы. Третьякова с теплотой смотрела на книги, которые манили своим интересом и загадкой. Ветхие переплеты больших фолиантов просили о прочтение, но, чувствуя сильные руки подруги, сознание отрезвлялось печалью. Подруги прошли в самую глубь этого помещения, усаживаясь на мягкий, красный диванчик. Глубоко вдохнув колесо запахов старины, сердце начало сбавлять обороты нервов. Мари внимательно выжидала паузу, видя, как подруга на грани недоистерики. — Марь, скажи мне… Я умная? – начала блондинка. — Мах, ты чего? Конечно умная, ты всем ботанам – ботан. – кареглазая усмехнулась. — Я понимаю, над чем ты убиваешься, Маш… Только не пойму, что не так? Ты вроде говорила всё гуд, а сейчас чего? — Да всё не то! – всхлипнула Маша. — Я такая дура! Поверила ей, растаяла в её признаниях, отдалась её любви, а по итогу встретила ложь. Я думала она… Нет, я думала мы в этапе серьезности. Но всё, что я встретила - это холодное молчание и отстранённость к себе, – посмотрела она в глаза подруги, которая сидела с открытым ртом. — Что? — Подожди, кажется, микроинсульт подошел, - переваривала информацию подруга. — Блядь, вы переспали уже?! — Тише ты! – заткнула она Буше. — Нет! Точнее да, но нет. Это сложно объяснить Мари, но факт того, что Лаура призналась мне в любви - это да. А я, как наивная дурочка, развесила уши. — А-хе-ре-ть! – протянула каждую букву та. — И ты молчала? Сама сказала, что вы гуляли у неё на показе и потом разъехались… Хотя я уже не верила тебе. Ты когда дома, постоянно в сети сидишь, а тут с пятницы пропала. — Мари, ну как я бы тебе сказала о таком? — Да просто! – вскинула руки та. — Мари, ты не поверишь, но мы гуляли с Лаурой, и мне кажется это любовь. Но нет, мы же исключительно по рабочим моментам с ней разговаривали. Ничего такого кроме поцелуйчиков. Я не лезу в интим, Маша, но ты могла мне сказать, как подруге, что у вас серьезная уже химия. Быстро перепрыгнув барьер от симпатии к любви, равно страдания и слезы. Теперь не удивительно, что ты всю эту неделю просидела дома. Сука… - выплюнула Мари, сжимая кулаки от злости.— Я ведь подозревала это, но думала, что единственная подруга бы поделилась счастьем или волнением. – довольно журительный монолог Мари прервали всхлипы подруги. — Боже мой, иди сюда! – обняла она блондинку. — Ладно, я не злюсь, просто таким быстрым признанием меня шокировала. — Я никогда себя так жалко не чувствовала… — Это не жалость, Маша. - гладила она её макушку. — Ты соскучилась, а чувства хотят, чтобы твоя возлюбленная дарила чувство единства и любви. Небось, за эту неделю накрутила себя плохим мнением о ней? — Мгм… - шмыгнула носом Третьякова. — Знаешь, не так было бы обидно, если мы тепло обменивались взглядами, как раньше, но их не было. Лукина специально заполоняет своё пространство другими, будь это ученики, бумаги или коллеги. — Хм, - усмехнулась Буше. — Звучит как привязанность к бестии?! — Неделя, Мари, неделя. Могла написать мне, поинтересоваться, как дела. Да, блядь, написать простое доброе утро или вшивый смайлик. – была возмущена Маша. — Я понимаю, что мы друг другу ничего не должны в этой жизни, но… Сука, как же тупо и больно осознавать свои накрученные мысли. — Маш, ты сильно усложняешь это первое чувство, - по-доброму улыбалась зеленоглазая. — Не важно, сколько дней, недель или месяцев вы не видитесь, главное — это верить в тот день, когда вы будете вместе. Несмотря на это, сегодня наглядно виделся синий взгляд интереса. — Мм? — Да, может всё не так, но ты тоже пойми, она учитель. Уроки, сложные подростки, бумаги. И не забывай о другой стороне её жизни. – успокаивала она пыл подруги. — Она занята, сильно устаёт и лишний раз тоже не хочет навязываться со своими проблемами. Хотя… — Что?! — Сегодня я видела её чистое и прозаичное лицо. Налегке, с позитивом… — В компании Белановой зашла в столовую и мирно с ней о чём-то смеялась. – корчилась Маша. — Тут мы умеем, а напечатать смс - дура. — Хо-хо! Маш, ты что, ревнуешь её уже? – была удивлена Мари. — Сперва было неприятно, но потом почувствовала какое-то жжение в груди. – отпрянула она от подруги. — И вот вроде я увидела долгожданный взор в свою сторону, но внутри уже осел осадок. — У-у-у, занесло в пучину! – смеялась Буше. — Дурында, ты, Маха! Ничего не видишь очевидного перед собой. Смотри, - взяла она Машу за руки. — Сегодня я была твоим следователем. Пока ты довольно громко пререкалась с этой долбанутой… - девушки обе скривились. — Твоя Лаурочка с тебя глазоньки не сводила. Такая суровая, недовольная и внимательная. Знаешь, как быстро она встала со стола? — И как? – закатила глаза Третьякова. — В её глазах читалось переживание. Она даже два раза окликнула тебя по имени, пока бежала к вам. – глаза блондинки сверкнули радостью. — Ну, ты как всегда, мать, быстро закипела от злости. Ты даже не почувствовала, как она ударила по твоим рукам, между прочим. Но когда ты начала движения, я думала всё, хана твоей Лаурки. — Я даже не заметила, как она быстро очутилась передо мной. — Ага, так страшно стало в миг. Все резко замолчали видя, что ты сейчас ударишь профессора. – Буше нервно потерла ладони. — Но Лаура даже не испугалась этого, вставая стеной перед тобой. Знаешь, секунда и она на скорости останавливает твой кулак. Я аж испугалась от такой моментальной реакции. Но ты долго приходила в себя, осознавая что происходит. — Так стыдно перед ней. Я же могла её покалечить, а ты сама знаешь, какой у меня удар… — Дело не в силе или её страхе. Вся чувственность была в переживание и в её взгляде, Маша. – говорила зеленоглазая. — Отмечу, она у тебя безбашенная. Лезть тебе под руку - смертельно. — Мгм… Почему она сперва безразличная, а потом может проявлять чувства? – смотрела она в глаза Мари. — Учитывая всю вашу хронологию взаимоотношений, – сделала кавычки Буше. — Я думаю, не спроста Лаура игнорит или не смотрит. Она сама испытывает дискомфорт, понимая, что не может подойти, посмотреть долго и пленительно. Всё мешает барьер субординаций. – расставляла факты Мари. — Работа, стресс, нервы, снова работа и вина. Может она бы и хотела написать, поговорить, но понимает, что будет только хуже, понимая, что ты у себя, она дома. Если у вас сейчас грань признаний, любви, то и ей думаешь, не тяжело?! — А так ещё хуже, Мари, я чувствую себя брошенной и использованной. – отпустила голову кареглазая. — Я постоянно находила оправдания, ждала, думала и сдалась, видя наглядно, что она продолжает делать вид «ничего и быть не могло». — Ха-ха! - смеялась Буше. — Господи, какие вы дети! Точнее, ты, Машка. Лаурка женщина умная, она прежде всего на работе. А на работе, как принято, а тем более заложено, быть объективным и вежливым. Работу и личное не совмещают, моя дорогая. Мы молодые, и хочется всё побыстрее, да по красоте. А Лукина умеет выдерживать паузы, она из тех, кто всегда будет ждать и быть рядом. — Да-да, смс и мессенджеры просто существуют. – закатила глаза Маша. — А вдруг это просто игра чувств с её стороны? — Ты начала сомневаться? – блондинка закивала головой. — Смотри… Сегодня пятница, а впереди выходные. Две недели тех выходных ты была в не зоне переписываний, эта третья будет не исключением. Как ты говорила, твоя любовь слишком много работает, а значит выходные менее продуктивные. Если предложит встретиться, значит чувства есть Маша, ну а если нет… то мы потом посмотрим. — Сегодня у меня другие планы… - задумалась Третьякова. — Нужно навестить одного человека. — Мах, нет! – протянула Буше. — Зачем? — Не будет его марамойка выделываться, - злилась кареглазая. — Совсем страх потеряли. Я научу их манерам этикета. Тем более у него должок за прошлую драку. Ты с нами? — Маш, ну нафиг! – вразумляла она подругу. — Опять кровь, драки, ссадины. У нас вроде бы на горизонте Лаура, романтика?! — Да за неё я не переживаю, если напишет встретимся вечером. Я успею «поболтать». — Обещай без крови и пыток! – строга была Мари. — Я не пойду, потому что это дела Максима, пусть о таком говорит по-мужски. Ещё я за мужское либидо не стояла… — Я просто поговорю… — Нет, Маша. Обещай без смертельных номеров! – трясла она Третьякову. — Обещай! — Ладно, ладно. Обещаю. – хотя кареглазая понимала, что будет иначе. — Мне немного полегчало. Спасибо тебе большое за поддержку. – обняла она Буше. — Я слишком себя загоняю по этому поводу. — О чём речь, Маш. – с любовью обняла Мари. — Я всегда тебя выслушаю и поддержу, больше не грузи себя такими каруселями. — Ха-ха постараюсь уж. – засмеялись девушки. — Идём на урок? — Да сейчас твоя любимая хистори. – игриво закатила глаза зеленоглазая. — Как назло ещё и две, помолюсь перед уроком чтобы не уснуть к чертям. — Да ладно тебе. Светлана Юрьевна классная и добрая. — А ещё нудная и маленькая, - передразнила подругу та. — Ладно. Сегодня тема КПСС может встретим родственников директрисы, я видела в книги есть иллюстрации. — У-у-у, это я люблю. Истоки древнего палеолита войдут в чат. — Ха-ха-ха! – засмеялись во весь голос девушки. Женщина за столиком у компьютера вздрогнула, слыша хлопок двери и пустое эхо тишины. Подружки хохотушки про скользили мимо библиотекарши и уже за дверьми позабытого, тихого места шли на веселой волне позитива. Поднимаясь вверх по ступеням шумных коридоров Третьякова краем глаза, замечает темный объект. Посмотрев налево, она столкнулась с синими очами внимательности, которые так по-доброму, так тепло смотрят в душу. Время остановилась, а гипноз внимательного взора возрос до пика внутренних бабочек. Лаура сквозь толпу учеников внимательно смотрела на свой объект сентиментальности. Мария слегка улыбнулась шатенки и получила ответную улыбку. После разговора с Мари ей будто стало легче, а точнее мыслям. *Может не всё так плохо?*- пронеслось в сознание девушки, размышляя над разъяснительными словами подруги. Ведь она сама знает, насколько Лаура другая, но паршивые мысли драконили сознания заставляя думать иначе. Проводив взглядом друг друга Третьякова снова слушала подругу, которая недовольно ворчала на бешеных младшеклассников. Подойдя к двери истории Буше первая просочилась вперёд пулей занимая места на галерке. Блондинка усмехнулась такому ребячеству и напоследок взглянула на свой объект магнетизма. Лаура стояла у окон дежуря помещение коридоров и несносных детей. Она была прекрасна, ведь шатенка улыбалась своим мыслям пронзительно тупо смотря на пол. Улыбнувшись напоследок кареглазая, вошла в кабинет исторических наук своей необъятной страны.***
Вечер был довольно немил, если вы об этом. Третьякова весь день была на взводе, не отрывая телефон от себя. Лаура так и не написала ей о встрече. Она опять динамит её своим бесстрастностью в подобном. Но помимо этого в думаниях играли другие краски. Маша сидела на подоконнике и нервно покуривала электронную сигарету. Написав ребятам о случившемся инциденте в группу, все разом активизировались, думая самый аморальный план мести и боли. Третьякова была зла на Максима, который заварил эту неразбериху. Дав тому задание, девушка терпеливо ожидала звонка в ответ. Узнав все нюансы, Макс пришел в полное негодование от такой наглости своей одноклассницы, (а точнее, использованной пассией). Навязав парню вину, тот покорно принял свою участь в подобном. Третьякова была настроена решительно этим вечером. Спустившись с окна, блондинка пошла одеваться. Образ на вечер разборок составлял исключительно из черного, ну почти. Третьякова надела чёрные спортивки четверть и белую короткую футболку. Стиль был молодежным. Черные штаны визуально удлинял её рост, а футболка слегка открытым животиком добавлял мягкость образа. Сделав объемный пучок на голове, девушка поправила макияж, вытирая незначительные партаки. Взяв толстовку от штанов, она накинула её поверх белой футболки. Достав телефон с кармана, девушка принялась фоткаться. Закрыв половину лица телефоном, девушка встала в позу и принялась фотографироваться у зеркала в рост. Благодаря идеям для фотосессии, кареглазая даже не заметила, как пролетело время. Посидев в редакторе, Маша выставила фото в историю инстаграма. Довольно улыбнувшись надписи под фото в виде цитаты, Третьякова скромно потупила взгляд. Немного летав в царстве воспоминаний, на телефон поступил вызов, который оповещал о выходе. Маша натянула строгое лицо и выключила телефон на беззвучный режим. Попрощавшись с отцом в коридоре, блондинка на разогрев мышцам спускалась по ступеням. Внутри играла буря эмоций о предстоящих проблемах или примирений. Отворив дверь, в лицо ударил теплый воздух, но сырость отчетливо ощущалась своим запахом. Оглядев окрестность, взору пристал белый жигуль Баева. Усмехнувшись от такой раритетной машины его отца, Третьякова ступала к ней. Сев позади, ребята вовсю поприветствовали главу дворов и просто брата по обстоятельствам авторитета. — Привет, Маха! – хлопнули в ладоши некоторые ребята. — Салам, бро. — Всем привет. – грубо жала руки кареглазая. — Женя! — Да, Маш? – обеспокоенно обернулся парень. — Макс звонил и сказал, что он у них на районе. – Евгений кивнул. — Там все в сборе сегодня, так что едем. Ребята довольно оживленно шумели в машине, покрикивая или даже посылая друг друга на три заветные буквы. Третьякова сидела в своём мире. Думать катастрофически не хотелось, но воспоминания школьного инцидента заставлял блондинку возобновить ярость. Да только гнев меркнет, вспоминая Лауру, которая так грела душу, своим неповторим взглядом синевы. Маша повертела головой и устремила взор прямо, завидя знакомую коробку дворов. Вечер был серым и даже грозил дождливым началом. В кармане штанов послышались движения мобильного, но девушка не стала его доставать, видя стоящего Максима. Отворив двери поодаль от группы других подростков, Третьякова подошла к парню и крепко его обняла. — Привет, Мах. — Привет. – шепотом говорила кареглазая. — Так! Я знаю вашу брезгливость и настроенную ярость. Но без лишних движений, ясно?! Приказов не ослушиваемся, плана тоже, о провокациях забываем. Говорю я, решаю я, трогаю тоже я. Все уяснили? — Да. – хором отозвались ребята. — Мари, где? – спросил парень, выглядывая её в толпе ребят. — Её нет. Она, кстати, обижена на тебя за тот инцидент. - ткнула, она в грудь парня. — Будь паинькой и извинись перед ней. — Обязательно. – улыбнулся блондин. Толпа ребят шли вперед. На улице немного спустились сумерки, делая вечер серым и угнетающим. Третьякова нервно покусывала губу, обдумывая все наперед. *А стоит ли затеивать эту катавасию? * - пронеслось в её голове. Но было поздно, девушка хотела мести и справедливости. На заброшенной и разбитой площадки сидела не большая банда противников. В беседки сидел самый главный и нужный Маши «глава». Все оцепенели, видя ребят с соседнего района, достаточно в большой массовке. Маша, как истинный авторитет, возглавляла этот батальон непоколебимости. Зайдя в беседку главного уже врага: — Третьякова! – протянул фамилию тот. — Какие люди. О-о-о! Ещё и со своим сбродом! — Заметь, не на что не напоминает? Всё верно, как тем вечером у нашего района. – парировала Третьякова, чувствуя превосходство. — Думаете, легко отделались? Нет, мой дорогой. — Ты на моей территории. Третьякова, не дури! – встал тот, и толпа позади Маши пододвинулась вперед. — Чего пришла? — А ты разве не знаешь, что произошло? Твоя Настенька не рассказала? – через хулигана посмотрела она на пассию. — Спроси у неё. — Что ты сделала, Насть? – вмиг начал суетиться парень. — Говори! — Ей нужно помочь разработать связки, - смеялся позади Максим. — Игорёк, помоги уже своей даме, а то придётся мне поработать. — Молчать! – заткнула всех Третьякова. — Ну же, Анастэйша, будь смелой, как это было в школе. — Говори, – мягко сказал её парень. — Что ты сделала? — Я…я…ну…там. — Какой богатый русский язык. Браво! – саркастично говорила блондинка, высмеивая бесячую девку. — Твоя пассия лично посмела оскорбить меня. Открыла рот там, где нельзя. — Может, ближе к сути?! — Во-первых, она нарушила выстроенную дистанцию. Во-вторых, вообще посмела говорить со мной, и поливать грязью прилюдно перед всеми это три. – резко приблизилась она к парню. — А всё твой поганый язык и то, что все развесили уши, говоря об этом. Да только ты знаешь, что тебе грозит, говоря за моей спиной. Только я куда опасней шлюх. — Что?! – хулиган посмотрел на свою девушку. — Ты назвала её так? — А что нет? Вон, даже сюда его привела, защитница. Маш, яйца не мешают ходить? – смеялась та. — И вправду… Закрыл бы ты ей ротик, мой дорогой, а то таким сквозняком веет. – взяла она Игоря за лацкан кожака. — А теперь слушаешь сюда! Твоя прошма нарушила кодекс сторон, и я не потерплю этого. Ручная собачка лизнула мне руку не по команде и ответит наказанием. — Мы равны, Третьякова! – шипел тот. — Давай решим это, а? Сейчас разойдёмся и уравняем шансы. Мы забудем драку, а вы наши оскорбления?! — Нет, мой дорогой… - кареглазая коварно оголила зубы. — Ты обосрался передо мной. Решать мужские дела в моём присутствии низко для вас, парней. Это ты мог с ним отдельно поговорить, не подвергая остальных к этой грязи. Грязь, где вас было больше. Дак и ещё с оружием тяжелого боя. Увы, но моя лопатка до сих пор не забыла такой неожиданный подгон. – прижимала она его к лавкам беседки. — Я сидела в тюряги, а вы как крысы с корабля по вылетали. Долги высоки, а этот стал финальным… — Маш… - нервно сглотнул хулиган. — Ты понимаешь… — Мне насрать, ясно?! Я пришла решать не за тот случай, а за сегодняшний. – парень сел на лавки, чувствуя страх и неожиданность. — Ты тут как самый главный должен держать своих шавок, на привези. Но, а эта видимо, не вовремя отвязалась. Я пришла решать дела с ней. Тебя не трону. — Я отвечу за её слова! – вступился он за свою девушку. — Тогда получишь сразу за всё! Готов или дать подумать? – ехидно улыбалась Маша. — У тебя два выбора. Если выйдешь ты – получишь за все дела сразу и по нашему кодексу дворовых. Если она, я решаю с ней один на один. — Ты хочешь подраться с ней? — Она просто не успела получить на месте. – все начали смеяться. — Выбирай ты или она? За сквернословие всегда судили. Да только это твой поганый язык в лице твоего коллектива. Если она признается и сдастся, ты будешь унижено просить меня не тронуть тебя и твою шайку. Хочешь играть власть – следуй правилам. Пойдешь против навсегда забудешь, что такое ходить и дышать. — Игорь ты же… — Прости дорогая, но у меня нет выбора, - кивал тот смотря жалобными глазами. — Об этом мы поговорим отдельно! – резко стал злым хулиган. — Ты даже не представляешь, что натворила сучка. — Выбор сделан дамы и господа! – Маша победно вскинула руки. — Взять! Толпа парней схватили ребят другого района. Игорь покорно сдался, понимая, что Третьякова играет свою политику. Баев вывел наглую пассию хулигана прочь из беседки. Девушка от сил парня упала на землю. Отодвигаясь назад, Настя была в страхе понимая, что её никто не защитит отнюдь. Все выстроились в круг, а остальных усадили на колени. Это было словно в тюрьме, где каждый чего-то боялся, а особенно силы и власть. Третьякова словно злобный герой оглядела каждого смотря их ничтожное положение. Вот тебе и босс района. — Вот так иметь верховного да ребята?! – громко обратилась она ко всем. — Вы ещё не знаете, что такое месть и боль. — Это не твоя политика Третьякова, ты идёшь по её стопам. – крикнул Игорь. — Она давно ушла от нас, расколов пополам всех. — Поэтому я взялась за это! – кивнула девушка и хулигана ударили тяжелым ударом под дых. — Тебе ли об этом говорить? Глава не тот, кто крут и имеет многих, а тот, кто может защитить и дать надежду. – похлопала она его по щеке. — А сейчас все увидят признание слабого! — Нет… - шепотом говорила Настя к которой повернулась блондинка. — Не подходи ко мне! — Ты челядь своих внутренних комплексов. Пустышка. Ты даже не представляешь какая. — Не слушай её Насть! – говорил хулиган, как получил снова под дых. — Она играет над разумом. — Нет Настя, - отрицательно кивала блондинка. — Это твой парень тебя кинул на тропу войны, он позволил, а ты свято любишь. Не больно осознавать, что твоя любовь так бездушно кинула тебя в клетку с тигром спасая свою шкуру?! – коварно улыбалась Третьякова. — Нет, потому что ты тоже удобная шкура для него. Можно кинуть, положить, укрыться, поиметь. — Ты безумная дура! Тебе легче срываться на слабых, ты конченая. Только никто не видит, что ты играешь маску двуличия. – пищала Анастасия. — Оу так ты защищала своего бойфренда. – догнала Маша. — Защитила, оскорбив меня? Очень крутая месть дорогая, полный 0. — Ты думаешь ты святая? Ты даже не могла ударить меня, хотя нет ты чуть не врезала стервозной суки. – смеялась девушка. — Лукина меня отправила к директору, а тебя отпустила. Сука! — Повтори? – скрипнула зубами Маша. — Слабо? — Тебе повезло, что впряглась профессорская морда иначе я бы тоже в стороне не стояла. – дерзила Настя. — Хотя я бы посмеялась как ты ей в секла, но увы крепкая сука, как и её характер. — Это тебе повезло, что она тебя защитила иначе ты тут не стояла. — Быстро тебе корону выстроила Арбалетовна, - смеялась та. — Смотри потолки не шкрябай. Маша держалась из последних сил, но последняя капля переполнила вы сказка о Лауре. Третьякова одним ударам ноги вынесла девушку назад. Анастасия поняла и готовилась ответить в ответ. Девушка медленно отходила назад пока блондинка делала подступ и разножку. Мария гневно угрожала, но следила за ногами пассией хулигана. Подойдя и выждав момент, блондинка чётко ударила в подреберную часть. Да только столкнулась с прямым ударам в лицо. Не ожидав такого, кареглазая пропустила удар в линию челюсти. Отпрянув назад хватаясь за скулу в глазах, появлялись мелкие звёздочки, а в ушах начало звенеть. Секунда и Третьякова падает на землю. Анастасия с болью в груди оседлала одноклассницу и стала наносить хаотичные удары по телу. Маше конечно не особо было больно в некоторых местах, но дыхание изрядно перехватывала. Защищая лицо, девушка охотно ждала момента, когда такой адреналиновый запал обидчицы спадёт. Максим стоял и держал главу этой шайки. Внутри горело огнём, что подруга просто лежит на сырой земле, и принимает на себя удары ожидая секунду для мощного выхода. Макс изрядно начал нервничать за неё мысленно говоря слова поддержки. Но Третьякова просто улыбалась чувствуя, что удары смазываются, а дыхание девушки сверху начинает угасать. Секунда… удар пришелся в плечо…секунда…уже в ребра…секунда…четкий удар в живот. Пресс мигом стал стальным и тут блондинка получила зеленый свет. Маша словила правую руку девушки и потянула её в сторону. Анастасия подкосилась в бок и получила четкий удар в нос. Громкий писк пронзил слух каждого, но только не разъярённую Третьякову. Блондинка пнула прямой удар, и девушка от летела назад, громко ловя воздух ртом. Кареглазая резко поднялась и почувствовала боль в боку, но не подала виду надвигаясь вперед. Настя начала махать ногами, не подпуская её к себе на шаг. Но в это время девушка просто отдыхала, набираясь сил. Манёвр и Маша со всего маха ударила в ногу на лету соприкасаясь в ответном столкновение. Если из-за опыта в каратэ блондинка не чувствовала боли, то для Анастасии это было адская пытка. Крики были по всему двору, а обидчица хваталась за ногу отпрядывая назад. Марией двигали старые демоны. В голове играла самая прекрасная ория страданий и боли. Она ощутила это чествие победы, словно как вернуться в спорт. Третьякова наносила удары одним за другим отчего девушка падала. Обидчица больше не терпела этого издевательства роняя слёзы на землю. Но останавливать никто не смел. Настя до последнего старалась бить Третьякову да только бестолку. Девушка начала ей угрожать, но кареглазая не слышала, видя перед собой красную тряпку для родео. Костяшки на правой руке Марии были сбиты в кровь, а на лице красовалась ссадина. Её оппонентка выглядела куда плачевнее. Лицо было разбито в кровь, а тело было зажата от боли. Третьякова повторяла раз-за разом новые удары. Последним стал не удачным. Маша настолько заигралась с жертвой, что забыла о бдительности. Анастасия ловко пнула в левую голень блондинки, и та присела на одно колено. Да только Маша свалила ту с ног, не видя перед собой опасность. Кареглазая оседлала её и подняла кулак у лица выжидая момента. — Признай поражения и забери слова назад! – рыкала грозно девушка. — Ты шваль, а такие всегда бегут прочь. Так беги и не мучай всех, ты жалка. — Катись к черту Третьякова! – смеялась кровавой улыбкой та. — Ты монстр и правильно, что твоей подружки нет рядом. Ты хуже неё! — Заткнись! – схватила она её за края кофты бия в землю. — Вы даже не знаете и половины правды. — Но знаем, что ты куда опаснее. И ты ответишь за все дела Маша! За все! – рука резко вознеслась у лица. — Сука! — А-а-а! – резко закричала Маша. — А-ааа, тварь! - больной крик боли. Третьякова упала в бок и судорожно начала хвататься за ногу. Все были шокированы этому, но это послужило звонком свободы. Ребята этого района быстро поднялись на ноги бросая грязную пыль в воздух. Хулиганы бежали в рассыпную, делая погоню. Игорь, сидевший в руках Максима с разворота, ударил в солнечное сплетение отчего тот согнулся. Крики Третьяковой были слишком задавленными и гортанными. Баев не стал бежать за этими ублюдками, он попросту подбежал к блондинке. Картина была столь ужасна и страшна. Маша села ровно и посмотрела на свой источник острой боли. Глаза расширялись всё больше и больше, а боль стала ныть пульсируя где-то внизу. Что случилось? Пока Маша играла рокового судью она не могла заметить довольно грязный приём в свою сторону. Анастасия довольно бесчувственно воткнула нож в ногу соперницы. Холодное оружие торчало из бедра сбоку. Кровь начала медленно струиться по ноге чувствуя теплоту на таком холодном контрасте ночи. Маша легла на землю и просто спокойно дышала, проживая странную боль. — Маша! Маша! – в паники бился Баев. — Нужно срочно в больницу, у тебя рана. — А то я не вижу Женя! -сквозь зубы говорила девушка. — Вытащи его! — Блядь Маша! – подскочил Максим. — Его нельзя трогать, мы не знаем какого лезвие в диаметр. — Оно не большое, идиоты! – села Третьякова. — Это нож бабочка, рукоятка меленькая, а значит и лезвие меньше по длине. — У нас нет аптечки, бинтов и…и средств. – паниковал Женя. — М-м-м, - простонала девушка, чувствуя мешающую боль. — Я не поеду в больницу. — Ты с ума сошла? У тебя порез, причём глубокий. – тряслись руки Жени. — А всё ты! – притянул к себе он Максима. — Твоя излюбленная модель делать, а потом думать. Да только страдают все, оттого что прячешься за спинами сильных. — Ошибаешься Женек! – злился парень. — Я всегда отвечал за свои дела, и ты это знаешь. Тот инцидент был несчастным случаем и признаю я виноват, что допустил такое, но я никогда не убегал от ответственности. — С тобой всегда проблемы. – оттолкнул он парня от себя. — Ты подогрел это! — Хватит! – крикнула Третьякова и промычала от боли. — Мне холодно… — Давай её в беседку затащим?! — Да. Мах только терпи! – блондинка кивнула. — Жень на счёт три. Раз, два, три! — А-аа, - тихо прикрикнула Маша. — Как же сука противно чувствовать это остриё. — Нам нужна помощь! Маш прошу поехали в больницу?! – Баев сел на колени перед ней. — Нет… Проблем захотели? – кареглазую начало потряхивать от пробирающего холода. — Вас сразу возьмут под следствие. Ножевое ранение хирург увидит сразу, вас даже не оповестят о прибытие следователей. Что вы им скажете? Что я упала на горке или споткнулась о бордюр? – все задумались. — Это опасно, и я не стану подвергать всех этому. – Максим начал нервничать, а внутри заиграли краски сопереживания. — Всё терпимо хоть и не приятно. — Я сейчас! – оживился Макс и убежал в сторону коробок. — У кого-нибудь есть марля, салфетки? — Нет. – покачали рядом стоящие ребята. — Жека у тебя нет аптечки в машине? — Да откуда ей там взяться. – посмеялся парень. — Батя сказал безопасность удел малолетних дебилов. — Ха, - усмехнулась Третьякова. — Тогда твой отец вообще должен мне похлопать за это. – указала она на своё бедро. — Как ты? – взял её за руку Женя. — Паршиво Жень! – была злая блондинка. — Не каждый день с ножом в ляжке сидишь. — Умоляю поехали в больницу вдруг, что серьёзно?! – переживал парень. — Ты ведешь себя так будто занозу занесла, а не нож. — Отбой пацаны! – запыхавшись был Максим. — Помощь уже близко! – он посмотрел на блондинку. — Только остальным нужно будет уйти. — Что?! С какой такой стати? – был недоволен Баев. — Знаю я твои мутки на стороне, кого позвал?! — Ты успокойся. – был злой блондин. — Человек, который сюда приедет крупная шишка в ментовке. Усёк?! Я сказал, что тут не будет лишних свидетелей. Но если ты Жека такой герой, оставайся, ведь крупный залог в ментовке за тебя вряд ли кто потянет. — Ну да куда мне до семейки богачей. Мамка небось всё платит?! – ударились друг другу в лоб те. — Сломать бы тебе хребет. — Женя! – крикнула Маша. — Никто не виноват ясно?! Из всех ваших тупых предложений Максима хотя бы действенный, а не рассудительный. – Баев сел перед её ногами словно щеночек. — Я понимаю ваше недовольство после всего что было, но никто слышите?! Никто не имеет права делать нападки. Вы все знаете кто через что прошел, так что будьте семьей, а не врагами. — Не будь проблем, ты бы не пострадала. – говорил Женя. — Всё словно по цепочке… — Я верю Максу, и всем советую. С каждым могло приключится подобное, но мы никого не осудили. – давила на совесть Мария. — Один за всех? — И все за одного! – хором сказали ребята. — М-м, времени мало Женя. – посмотрела она в его глаза. — Если человек пользуется конфиденциальностью значит не всё просто так. Всё будет хорошо. – Маша взяла руку парня. — Вы же знаете как связи Максима нас спасали от проблем?! Так что выбора не особа то есть. — Да Жень… - положил Максим руку на плечо друга. — Я очень виноват перед вами, но сейчас давай не об этом. Маша ранена… — Да ты прав! – кивал парень, вставая прямо. — На твоей совести Макс. На звонке. – блондин кивнул. — Уходим. — Жень. — Да Маш? – обернулся Евгений. — Только бе глупостей и правосудия, хорошо?! — Будем ждать босса! – весело улыбнулся парень. — Удачи! — Спасибо. Ребята толпой начали плестись за Баевым. Кто-то ушел сам сворачивая в сторону других дворов, а кто-то остался с приближенным. Женя дал пару указаний ушедшим, а сам сел в машину смотря на пару друзей в беседки. Баев с каким-то волнением внутри завел машину и проехал вперед, сигналя паре. Максим лишь кивнул удаляющемуся авто и посмотрел на подругу. Третьякова сидела в своей прострации мыслей и концентрации. Прикрыв глаза, девушка размеренно дышала, облегчая ноющую пульсацию в ноге. Нервно усмехнувшись этому сумбуру произошедшей ситуации, она медленно перевела взгляд на ранение. Спортивные штаны противно прилипали к ноге. Ткань хорошо впитывала в себя кровь оставляя мокрое пятно вокруг бедра. Подняв взгляд на Максима, который с кем-то вел диалог в мессенджере, кареглазая нахмурилась. — Твой человек надежный? Проблем и лишних вопросов не будет задавать? – поинтересовалась Третьякова. — Стоит мне играть театр?! — Нуу, я не знаю. – замялся парень. — Вы же вроде хорошо ладите, нет?! — О ком ты? – в уши ударил знакомый рев мотора, а фары ксенона довольно ярко освещал всю площадку. — Только не говори, что это … — Маш у меня не было выбора. Тебе нужна помощь, но связи с концепцией права правления нас бы начали таскать менты. – говорил парень, смотря на черную тень. — Лаура поможет. — Знаешь, когда я сказала ребят о твоей решительной гениальности и связях, то ошибалась. – тяжело выдохнула кареглазая. — Лучше бы сидела тут и помирала медленно. — Прости по-другому я не мог… - отпустил голову парень. — Лаура! — Где она?! – грубо спросила шатенка. — Вот. — Какое зрелище… - саркастично смотрела она на девушку. — Игра в ножечки не обвенчалась успехом Третьякова? — Очень «смешно» Лаура Альбертовна. –Маша говорила себе в ноги не поднимая взгляда. — Пока ехали, долго придумывали шутку? — Хм! – усмехнулась профессор. — Видно неуклюжесть всё также доминирует в вас. — Моя неуклюжесть тут не причём… - посмотрела она в глаза Лауры. — Если вы приехали посмеяться смею сказать вам «свободны»! — Ну-ка? – прищурилась шатенка и резко присела на одно колено. — Маш ты дралась? – смотрела она ей в лицо, где красовалась отчетливая ссадина с кровоподтеком. — Скажи мне! -блондинка холодно смотрела в обеспокоенные омуты, которые так отчетливо поменялись в эмоциях. — Ты сказал, что не чего серьезного! – Лукина развернулась к племяннику надвигаясь на него. — Это легкая шутка по-твоему? — Лаура, мы…мы тут. – нервно говорил парень. — Какого хрена тут вообще происходило а? – шипела шатенка, надвигаясь на Максима. — Я тебя, кажется, просила следить за ней?! Сказала защищать от неприятностей, сам мне говорил, что она может зайти далеко. – повышала тон Лаура, толкая парня в грудь. — Я просила оповещать меня о каждом шаге подобного дела?! Тебе всё шутки! — Лаура. – успокаивал её племянник, видя, как свирепеет тётушка. — Я и позвонил тебе. — Когда уже безысходность. – скрипела зубами она. — Кто они? — Я…я… - блондин посмотрел на подругу, которая отрицательно качала головой. — Я не смогу сказать… — Что?! – была в недоумение старшая, притягивая парня за ворот куртки. — Дай мне лишь повод чтобы не начать искать самой. Ты мне скажешь. — Лар… - позвала она шатенку. — Прошу перестань. Он не виноват во всём этом. — Я, кажется, однажды попросила не допускать подобного? Ты мне обещала… - расправила плечи Лукина чувствуя неприятный осадок. — Для чего всё это Маш? — Так нужно было, - отпустила голову блондинка. — Иногда приходиться жертвовать чтобы доказать миру, что слова не просто звук. — Так дело в мести? – была недовольна профессор. — Ты подалась эмоциям привнося личные обиды… Да только уверенный человек плюёт на осуждение, ведь дуракам нечего доказывать. А те слова лишь пустой звук эха… — Я никогда не буду сидеть пока в мою сторону идёт негатив и сквернословие. — Эта на всю жизнь Третьякова, очнись. Ты не сможешь изменить политику, у тебя есть альтернатива идти дальше, в новое и светлое. - повышала тон Лукина. — Но ты тонешь в грязи получая яркие и болезненные травмы. — Тогда не смею держать в своём болоте, - прожигали они дыру в друг друге. — Ш-ссс! — Маша… - опомнилась вдруг резко Лаура. — Вот зачем ты…зачем ты себя так калечишь?! – дрожащими руками трогала она окровавленную ногу. — Максим принеси аптечку! Быстро! — Да, - убежал парень в сторону автомобиля. — Зачем выясняла отношения?! – смотрела она в тусклые, карие омуты. — Они не достойны твоего внимания. Ты выше этого, Маша. — Прости меня, - отпустила она голову чувствуя, как катятся слезы. — Я не хотела всего этого, но… Мои мысли перестали меня слушать. — Посмотри на меня. – Третьякова отрицательно покачала головой. — Маш, - подняла она её за подбородок видя слёзы беззащитности. — Перестань себя накручивать пожалуйста. Я с тобой. – поцеловала она руку с разбитыми костяшками оставляя тепло. — Я с тобой… — Вот! – прибежал Максим немного вбирая воздуха в легкие. — Маш всё хорошо? — Да, - кивнула девушка, смотря на шатенку, которая роется в ящички машиной аптечки. — Холодно немного. — У неё шок, - на выдохе сказала Лаура. — Так… Принцесса придётся потерпеть. – Маша словно оживилась, слыша столь полюбившееся слово. — А-ааа! – резко вскрикнула блондинка. — Сука. — Ты молодец, - перебинтовывала ногу шатенка. — Ещё немного и всё. Максим сидел рядом с подругой. Он понимал, что тётушка вытащит нож поэтому быстро отвел внимание и взял Машу за руку. Реакция Лукиной была быстрой и точной. Нож довольно легко подался вперед, и шатенка отбросила тот в сторону. Внутри шатенки бушевала буря эмоций, а сознание постоянно билось в истерики. Видя слезы кареглазой на душе будто, падал груз камней. Статная директриса туго наложила повязку отчего Третьякова стала спокойно дышать. Руки были испачканы в крови, а мозг Лукиной обрабатывал это самым большим страхом в сознание. Будто вокруг не реальность, а лишь сплошной сон кошмаров. Нервно сглотнув, профессор взяла себя в руки и посмотрела на белое лицо девушки. Из-за незначительной потери крови её кожа выдавала бледность и легкую синеву. Лаура стала с колен и одним движением взяла Третьякову на руки. Мария слегка поморщилась от неприятного касания одежды к ране и прижалась к груди возлюбленной. Силы медленно покидали её, а ломка в теле от несерьезных побоев давала полностью почувствовать бессилие. Лукиной не составило труда поднять блондинку в свои руки, ведь та была очень легкой и маленькой. Мария сейчас была как маленький ребенок, которому нужна постоянная забота и внимания. Шатенка обошла машину и повернулась в сторону племянника, который услужливо открыл дверцу элитного автомобиля. Профессор спокойно усадила кареглазую вперед и заботливо пристегнула ремень. Отстранившись, статная леди краем глаза увидела скромную улыбку Марии, которая так внимательно на неё смотрела в упор. Прикрыв дверку машины, Максим также закрыл багажник и подошёл снова к крёстной. — Значит принцесса? – по-доброму уколол племянник. — И давно тридевятое царство не пустует? — Тебе показалось, - усмехнулась Лукина понимая, что скрывать свои эмоции в таких обстоятельствах глупо. — Формальность. — Красивая и чуткая формальность) – играл бровями Максим. — Я всё понял не нужно слов. Езжай, а то помрёт бедолага. — Ха, - стеснительно усмехнулась шатенка. — Живее живых будет. Как говориться дуракам везёт. — Ой Лаура, какая ты стесняшка. – подколол парень. — Давай Лаур я не шучу рана глубокая, не дай бог что. — Да, - выдохнула Лукина и надела маску строгости. — Я так полагаю сам дойдешь до дома? – вопросительно выгнула бровь та. — Да-да, - кивал тот. — Не буду же я вам мешать там. — Позвонишь как дома будешь. – давала указания тётушка. — И да… Мне нужна будет информация, кто это сделал. Это не обсуждается Максим! У тебя есть время…до выходных. — Лаура… Маша бы не хотела. — Это будет, между нами, тем более ты знаешь, что я начинаю из далека. – положила она руку на плечо племянника. — Если ты откажешься мне сопутствовать в этом, я буду играть по своим правилам. — Хорошо. – отпустил голову блондин. — Мне пора! – резко развернулась Лаура. Лукина быстро обогнула машину спереди и села за руль напоследок засматриваясь в глаза крестного сына. Кивнув, шатенка села за руль. Хлопнув дверцей, машина на всех парах уехала прочь, скрываясь за многоэтажными зданиями. Максим лишь напоследок провожал взглядом дам. Улыбнувшись положительным мыслям о новой паре любимой тётушки, блондин сверкал от счастья оголяя ряд белых зубов. В мыслях было лишь пару слов. «Счастье только начинается». Дамы ехали в тотальной тишине между собой. Единственным шумом был ветер из приоткрытого окна водителя. Лукина была весьма недовольна, но внутренние ощущения выдавали тревожность. Маша сидела в прострации своих мыслей иногда вздрагивая от пробирающего холодка кожаного сиденья. Профессор заметила это и включила подогрев сидений отчего тепло мигом растеклось по телу. Третьякова заметила, что учительница довольно грубо сжала переплет руля отчего костяшки на её пальцах, отчетливо бледнели. Отпустив голову на свои уже разбитые и чуть окровавленные, она тяжело вздохнула. Внутри столько гуманных чувств от которых хотелось взвыть и провалится сквозь землю. Кричать хотелось от возмущения, что сейчас как ни в чём не бывало Лаура вела машину, не говоря о каких-нибудь теплых любезностей. Стыд пробирал нутро, что в очередной раз проблем Лукина снова и снова оказывается, рядом помогая в этих передрягах. Нога немного поднывала от боли, а конечности на ногах стали холодеть. Теплота солона давила на состояние блондинки, которую клонило в сон. Но самым противным в этом была мокрая штанина, которая так отвратно липла к коже. Шатенка, покусывая внутреннею сторону щеки раздумывала о своём. Взяв сотовый в руки пальцы по привычки строчили нужные цифры. — Алло. – чуть сдавлено на выдохе сказала Лукина. — У меня проблемы…Нет… Я сейчас приеду к тебе, мне нужна медицинская помощь… Да… Не телефонный разговор так что жди… До встречи. — Лаура? — Даже не смейте отпираться Третьякова! – была зла та. — Мы едим в больницу, у вас серьёзный порез, который требует срочного медицинского вмешательства. — Мы снова на Вы, супер… - отвернулась к окну кареглазая. — Могли бы не тратить свое время на меня, Лаура Альбертовна. — Так? – протянула шатенка, останавливаясь у светофора. — Что произошло? Откуда этот холодный тон? — Училась у лучших на онлайн курсе недели, так сказать. – смотрела прямо Маша. — А для тона много повода не нужно, выстраивая дистанцию субординаций. — Я не понимаю? – нахмурилась старшая. — Что случилось то, Маша? — Всё, Лаура! Всё! – вскрикнула блондинка. — Не делай вид, что всё прекрасно и любо. Эта игра нового уровня мне надоела сполна, слышишь?! Ты вроде взрослый человек. Могла сказать, что наигралась… — Что?! – возмутилась шатенка. — Ты хочешь расставить точки над и? — Лучше скажи, когда ты их поставила? – посмотрела она синие омуты негодований. — Я не ставила никаких точек, Маша, и не думала над этим. — Ну да, неделя игнора живет сама по себе. Я уж подумала о счастье, да только слово грубо резала сознание. – говорила эмоционально кареглазая. — Чувствую себя последней дурой со своей навязчивостью. — Что не так? — Твоё статическое молчание, Лаура. Ты за неделю не написала не строчки, не словца, да даже не одного сраного эмодзи! – кипела Третьякова. — Последняя теплая переписка кончилась грубым «я занята». Я уж думала, твои слова и вправду что-то значат, но они оказались холодными. Твои взгляды тоже стали пренебрежительными, а суровость - злой. Ты всячески избегала контакта, делая вид беспристрастия. С каждым Божьим днем ты убивала во мне крупицу, а мысли постоянно прогонять прошлое и явь. Я не хочу играть в цирк, думая, что я просто оказалась игрушкой. — Стоп! – потерла лоб Лаура. — Ты сомневаешься во мне? То есть, мои слова ты расценила как игру? Ты просто сидела и думала, что я могла просто играть? Хорошо… - в миг разозлилась шатенка. — Тогда что тебя останавливало снова мне написать, м?! Думаешь, мне легко было изводить мысли? Просто работать, делать дела? Нет! Я думала ты поняла, чувствуя внутреннею агонию чувств, что очень тяжело быть рядом, не касаясь друг друга. Тяжело надевать маску, как ты говоришь, беспристрастия?! – говорила профессор с внутренним огнём. — Да, только тяжело носить эту маску, Маша… Когда я вижу, понимая, что не смогу быть нежной, подарить приятный разговор и просто быть рядом… Я знаю, что такое тихое и томное ожидание, Маша. Но и ты пойми, что мы не можем стереть границу субординаций в обществе. Изводить мысли куда больнее, чем копать ложные побуждения. — Ты могла написать. - давила свою политику девушка. — Нет, не могла! – рыкнула та. — Я упустила момент и подумала, что это будет не уместно после такого долгого молчания. Мне было сложно быть отстранённой, понимая, что между нами было… нет, точнее уже есть. Я ждала момента, такого как выходной, в котором мы бы смогли поговорить и обсудить наши дальнейшие отношения. Но ты расценила это по-своему… — Мои мысли далеко зашли, загоняя меня в тупик. — Я тоже далеко не ушла, чувствуя переживания. И видимо, не зря, слыша сейчас твои мысли, противоположной отрицательности. – смотрела на дорогу Лаура. — Я думала ты поймёшь… Ведь всё, что между нами, имеет закономерность, Маша. Но ты даже не взяла трубку. Машу будто ударили обухом по голове. Блондинка достала с кармана толстовки телефон и включила экран. Было три пропущенных и одно оповещение. Открыв телефонные звонки, на первых строчках высветилось такое нужное в тот момент самобичевания номер. Будь Лаура чуть раньше и решительнее, они бы коротали вечер где-нибудь в уютном и укромном месте, а не в машине и выяснений отношений. Открыв уведомление в мессенджере, сердце, словно бешеный зверь начал, травить плохие мысли. Всё же профессор чувствует и может быть обходительной. Одно слово в начале заставило почувствовать новых бабочек, которые так рьяно порхали крылышками. Третьякова посмотрела на профессора и лишь сейчас поняла, что для неё значит время. — Ты не писала, потому что боялась, ожидать времени? — Нет, я боялась почувствовать тоску, Маша, - призналась шатенка. — Для тебя чувствовать - это нормально, и я не обижаюсь в сказанных тобой слов. Ты имеешь право знать и чувствовать, для… любви время не свойственно идти медленно. Мне тяжело осознавать, что время скоротечно, а чувства… — Сложны? — Гуманны, - подарила она ей улыбку. — Ты хочешь слов, а я люблю дело. Оставшийся путь дамы были в своих мыслях, но все недопонимания они выяснили и каждая осталась при своём мнение. Шатенка вырулила в нужное направление и уже подъезжала к выезду скорой помощи. Фельдшеры уже стояли наготове, покуривая довольно дешевые сигареты. Но завидя нужную машину, тут же принялись тушить окурки. Припарковав авто у входа, пару крепких мужчин открыли дверцу, принимая пациентку. Лаура вышла следом, когда Марию усадили на каталки. Кареглазая напугано смотрела по сторонам и взглянула в глаза профессора, которая стояла уже рядом. — Всё будет хорошо. Я с тобой. – сжала она её руку в знак поддержки. — Завозим! – скомандовал главный фельдшер и блондинку увезли внутрь. Лукина тяжело выдохнула и посмотрела в небо, которое покрывалось тяжелыми и темными тучами. Внешне шатенка была непоколебима, но внутри был ураган чувств и переживаний. Она чувствовала себя виноватой в случившемся. Если бы она была рядом, написала раньше и не остановила Марию там, в столовой, то гнев и месть были бы удовлетворены. Но справедливость в таком решение были против такого насилия. Месть страшная сила — это то блюдо, которым всегда подают холодным. Да, только этот холод сыграл грязную и плачевную шутку. В глазах до сих пор виднелась кровь Третьяковой, где руки были испачканы алой жидкостью, а мысли играли над страхом, что эта могло плохо кончиться, (как в настоящем страшном сне Лауры). Лукина сжала кулаки, чувствуя нарастающую злобу. Глаза налились яростью, а сердце просило такой неоднозначной справедливости. *Я найду того, кто сделал тебе больно!* - кричало сознание, но она и так знала, кто мог быть этим грязным подлецом. Достав с кармана штанов пачку сигарет, шатенка подкурила её. Сизый дым заполнил лёгкие, а нервы начали успокаиваться. Всё же пагубная привычка спасала аховое положение, успокаивая мысли. Докуривая остатки, Лаура выкинула сигарету на сырой асфальт, придавливая окурок ногой. Выдохнув последний дым через нос, вдалеке послышались раскаты грома. Подняв голову вверх, на лицо статной директрисы упали первые капли нарастающего дождя. Спокойно выдохнув, она прошла в больницу. Помещение встретило её тотальной тишиной и пустотой. Пройдя до столика ресепшена, и тот был пуст. В глубине дальних помещений слышались голоса, но они были плохо различимы, разносясь в глухом эхе. Нахмурив брови, сзади послышались недовольные пререкания. — Дать бы тебе по голове за это! – возмущалась женщина. — Вечно вешаешь свои обязанности на меня. — Тебе ли жаловаться, моя дорогая. Клятву Гиппократа никто не отменял. – говорил мужчина в белом халате. — О, Лаура! — Что?! – обернулась резко Соловьева. — Лаура? — Привет. – кивнула шатенка, слегка улыбаясь старым товарищам. — Не думала, что вы оба на месте сегодня. — У нас в неплановая операция сегодня была. – говорила Елена, застёгивая хирургическую рубашку. — Твоя там пациентка с ножевым? - подколола главврач подругу и так зная, что за пациентка её ожидает. — К сожалению, да. – сухо говорила Лукина. — Она уже в хирургической? — Да. – сказал Глеб. — Сейчас готовят всё необходимое. Как такое произошло, Лаура? — Неудавшееся переговоры… - не стала скрывать директор. — Подробности смею умолчать. Вы и так понимаете, что не всё хорошо прошло. — Ох, - протянул хирург. — Ну ничего, Елена - мастер. Мол, подлатает твоего война. — Ленивая задница! – бурчала Лена. — Ты прикинь, я собиралась уходить домой наконец-то, а тут обрадовать решил. — С тобой ей будет комфортнее. Прояви женскую солидарность к девушке. – смеялся врач. — Умелые ручки у тебя, Соловьева, так что шуруй давай. — Ой, да иди ты! – махнула рукой та, стоя в операционной амуниции. — Так, я побежала, - посмотрела она в телефон. — Уже всё готово. Давайте. - посмотрела она на товарищей. — Лаура? — Да? – уставши посмотрела она на подругу. — Только не нервничай тут. – строго приказала она шатенки. — Всё будет с ней хорошо, я обещаю. — Смотри, только красивые швы накладывай. – в шутку подколол Глеб. — Я потом проверю. — Ой,! - раздраженно прошипела Лена. — Пластическая хирургия у меня не страдает, так что заткнись. — Ну-ну, - скептически посмеялся хирург. — Оно будет видно. — Лаура, тресни ему! Бесит! – ушла прочь Соловьева. — Вы всё там приготовили? – кричала вдаль женщина, заходя в массивные двери операционной. Лукина проводила подругу взглядом и нервно сглотнула, чувствуя нарастающие переживание. Простояв в пустой прострации, на плечо статной леди опустилась увесистая рука. — Лаура, всё хорошо? – поинтересовался врач. — Может, успокоительного? — Да, - согласилась шатенка. — По шкале? — Пум-пум-пум, - протянул Глеб. — Я там так, осмотрел внешне… Твердая 6/10. — Настолько всё плохо? – резко повернулась она к мужчине. — Только не молчи. — Будем надеяться, что мышцы не повреждены и она сможет ходить, - говорил Глеб Михайлович. — Но крови она потеряла достаточно. Её бледность настораживает. — Думаю, ты справишься. – грубо говорила Лукина. — Мне не нужен регресс! — Так?! – протянул врач. — Пошли-ка пить успокоительное, моя дорогая, а то ты сейчас всех тут нас прикончишь. Время протяжно тянулось, а результатов всё не было, ни хороших, ни плохих. Лукина пронзительно тупо смотрела на настенные часы, которые зашли дальше десяти ночи по прибытию. Лаура и Глеб сидели в ординаторской. Старая компания друзей говорили однобоко о проблемах и здоровья. Шатенка попросту сидела с закрытыми глазами, изредка подрагивая ногой. На дворе была ночь, а усталость и нервы выжимали последние силы. Только непогода играла свои игры. Раскаты грома были отчетливо слышны в полупустом помещение медицинского комплекса. Окна поливало дождем, будто их мыли шлангом от кärcherа. Тихую идиллию нарушила Елена, которая только недавно освободилась от операции. Хирург прошла в кабинет и устало упала на диван. — Господи, Лукина! Что за взгляд убитого котёнка? — Как она? – пропустила она мимо ушей подкол подруги. — Всё хорошо прошло. Рана глубокая и не значительно задело мягкие ткани мышц. — По шкале? – усмехнулся Глеб, сворачивая медицинский журнал. — 4 из 10. – была довольна та. — Думала, придётся сшивать внутреннею мышцу, там уплотнение было. Прогнозировали разрыв, но, увы, обошлось. — Удовольствия не хватило?! – посмеялся врач. — Можно, пожалуйста, не говорить о ваших медицинских фетишах. – передернуло Лауру. — И так тошно, так ещё и от тебя специфично пахнет. — Это от операционной. Там всегда пахнет медицинскими изделиями с ноткой формальдегида. – мечтательно парировала Соловьёва. — Романтика! – специально провоцировала та подругу на отвратную реакцию. — По твоим словам, ты быстрее морг описала, чем стационар реанимации. – закатил глаза Глеб. — А запах такой, потому что она сидела на сшивки. Пахнет так специфично из-за крови. – рассуждал мужчина. — Запах крови у каждого человека особый. Твоя девочка - энергичная натура, раз так попахивает. — Фуу, меня сейчас вывернет! – злостно кривилась статная директриса. — Вампиры медицинских подвалов. — Уха-ха-ха! – злостно и в шутку смеялись хирурги. — Что с Марией? - переспросила статная леди. — Вот скажи мне, Лаура? У вас с ней графики по получению проблем на задницу! – выгнула бровь Елена. — Уже второй раз. Следующая опять ты? — Лукина, только попробуй мне! – хирург строго стукал пальцем по столу. — Последний раз предупреждаю, иначе разберу тебя по частям. — Хм, - закатила глаза шатенка. — Спасибо, но Франкенштейном я не собиралась становиться. – сказала Лаура, видя, как коллеги по специальности продолжали рассусоливать тему общей операции. — Лен, не разговаривай ты с ним, лучше ответь мне на вопрос. – посмотрела измученным взглядом она на подругу. — К ней можно? — В общем, - сосредоточилась Соловьева. — Ножевой довольно глубокий, четыре шва пришлось накладывать. Сейчас ей поставили раствор глюкозы, немного кровь разогнать. И… - она посмотрела на Глеб.— Ей, кстати, Рома обезболивающий проколол. Уплотнение сильное и воспаление. — Зачем? — Мы думали разрыв в мышце, но нет просто воспаление. Короче сами себя обманули, олухи. - журила себя женщина. — Чувствительность ещё большая была чтобы на живую шить. – говорила она коллеги. — Но сейчас уже всё хорошо. Выдыхай, Лукина. Жить будет твой бриллиант. — Бриллиант? – нахмурился Глеб. — Ой, она такая балдежная и милая. Пока шила порез мы немного поболтали. – мило вспоминала женщина в белом халате, хоть она и помнила старые перепалки с девушкой. — И не скажешь, что такая опасная. Красива снаружи, крепка внутри. Что? Химию учить в школе нужно было. — Пфф! - встала с дивана шатенка. — Где она? — В предоперационной. Капельницу прокапывает. — Мгм... - на выходе скрылась Лаура. — Чего это с ней? – указал на закрытую дверь хирург. — Такая странная. — Ой, Глеб Михайлович, тайны страстей нам не узнать с вами. Самой бы понять, что не так с нашей Лаурой. — l'amour? — Ха! - усмехнулась Елена. — Опасный amour. Лукина ступала по пустому коридору больницы. Тишина тут была нагнетающей и холодно противной. Шатенка сама не любила больницы, но, увы, помощь получала сполна. Лаура встала напротив нужной двери и замялась, чувствуя некое переживание. Нервы не к чёрту! Тяжело выдохнув воздух через нос, директор отворила дверцу. В нос ударил ощутимый запах медицинского спирта и марлей. От такой гаммы запахов к горлу подкатил ком отвращения, а за ним и волнения. Оглядев большое убранство помещения, шатенка увидела на кушетки блондинку. Мария лежала с закрытыми глазами, а дыхание её было мерным. Ноги предательски дрожали, а руки сильно потели. Третьякова была беззащитна и даже уязвима, открывая вид на своё израненное состояние. Шатенка, нервно сглотнув, подошла к ней. Поджав губы, она бегло прошлась по телу ученицы. Ссадина у щеки, костяшки рук были покрыты средствами коричневого цвета. Белая короткая футболка была безжалостно испачкана кровью и пылью. Но самым волнительным была нога, которую покрывал большой пластырь. Сердце статной леди забилось сильнее, понимая боль в подобных ранах. Её мысли ушли весомо далеко в сознание, переживая собственные похожие моменты. Третьякова лежала с закрытыми глазами, переводя дух после всех махинаций тут. Она слышала, что в палату кто-то зашел, но не стала открывать взор. Девушка без труда узнала, кто бы это мог быть. Открыв свои темные очи усталости, Мария увидела того, кого так охотно слышала в своей голове и образе. Лаура была напряжена, смотря на её увечье. Улыбнувшись такому пронзительному взгляду недовольства, блондинка умилительно смотрела на её нахмуренный взгляд. Сведённые брови, суровый взор и нервное покусывание живалок. Маша аккуратно и невесомо взяла Лукину за руку, от чего та перевела взор. Голубые глаза, как гамма красок, стали наливаться светом и теплом. Шатенка переплела их пальцы в замок и любовно сжала силой. — Как ты? – шепотом спросила старшая, не нарушая тишину этой палаты. — Уже отлично. – подарила она ей улыбку. — Елена Яковлевна - чудесница! — Это правда, - улыбнулась шатенка. — Чудо исцелительница. — Мне холодно… - шепотом сказала блондинка прикрывая свои тусклые глазки. — Долго ждать? — Нуу, - Лаура посмотрела на капельницу. — Ещё немножко, и мы можем ехать. Лукина расцепила их руки и принялась снимать с себя толстовку. Сняв теплую кофту, тело тут же пробрал холодок. Всё же эти помещения всегда отличались от палат общей реабилитации. Тут всегда довольно холодно. Блондинка не успела возразить такому жесту со стороны профессора. Лаура быстро помогла надеть свою вещь на хрупкое тельце, оставаясь сама в холоде этого помещения. Третьякова замурлыкала от такого перебирающего контраста тепла и такого ощутимого слуха парфюма. Шатенка заботливо заправила выбившуюся прядку за ушко девушки и просто смотрела на неё с теплом. — Спасибо. – смущенно сказала кареглазая. — Но не стоило жертвовать… — Ты же замерзала? – нахмурилась старшая. — Так что это того стоило. Тем более, учитывая твое положение. — Не стоило жертвовать, потому что моя кофта вон там, - показала она пальцем на стул со своими вещами. — Но эта кофта лучше, не поспорю. — Хм, - усмехнулась Лукина, чувствуя неловкость. — Лучше, потому что теплая? — Лучшая, потому что твоя! – кокетничала блондинка. — Частичка тебя очень слышима и ощутима. — Почему? — На ней твой парфюм, - прижала она ворот кофты к носу. — Успокаивает. — Ха-ха! - смущенно смеялась Лукина. — Носи и не снимай. — Теперь точно буду! – смеялась девушка. — Больше не снимешь её с меня. — Ну тут я могу поспорить. – игриво говорила Лукина, прикусывая губу. — Ты не сможешь с ней сраститься. — Даа?! – протянула Маша. — И почему ты в этом так уверена? — Много оснований есть к этому. – придвинулась она ближе к девушке слегка нависая над ней. — Тем более её нужно стирать время от времени. — Не проблема. – Маша пододвигалась к ней всё ближе. — За-то я не буду скучать, чувствуя тебя рядом. — Зачем скучать? Я уже тут. – флиртовала шатенка. — Но признаю… я тоже скучала! Лукина притянула блондинку в такой долгий и ожидающий поцелуй. Маша лишь улыбнулась, принимая порыв чувственности. Слишком глупо она накручивала в себе, что профессор играет её чувствами. Для неё тяжело принять тот факт, что открыть столь правду в их время не позволительно и опасно. Но разве сердце слушает это? Маша обвила шею старшей и притянула к себе ещё ближе, наконец, чувствуя восполняющую любовь. Тепло быстро растеклось по телу, вызывая приятную слабость и дрожь. Лаура очень нежно выцеловывала девичьи губы. В их поцелуи была особая эстетика чувственности. Третьякова готова была умереть, чувствуя такое превосходство в этом. Эти ласки быстро пленили разум, а тело подстегивало жар, что так быстро раскрепощал желание. Шатенка приспустилась на локти и ощутила удобство. Спина была не к черту, и возраст умело над этим посмеивался. Лаура ощущала, насколько девушка нуждалась в столь подобной ласке, жадно вкушая каждый её поцелуй. Кареглазая растворялась, дыхание стали сдавленными, а тело подавалось вперед. Третьякова больше не смогла сдержаться, прикусывая губы старшей. Статная леди улыбнулась такой дерзости, но не стала сопротивляться, чувствуя на своём языке язык блондинки. Тонкие губы профессора были мягкими и такими горячими, они сминали все на своем пути, хоть и с толикой ласки и нежности. Лаура провела языком по нёбу девушки и услышала сдавленный выдох, от чего в голове играли тысячу неприличных мыслей. Поэтому, она прервала сладкий поцелуй с Третьяковой и на согнутых в локтях рук слегка отстранилась от ее лица. Девушка тяжело дышала и во все глаза смотрела в лицо женщины. — Чувствую, ты согрелась. – хитро смотрела на неё Лаура. — Да, - хрипло сказала девушка, тяжело дыша. — Хорошая кофта. — Даа?! – возмущенно протянула Лукина. — Определенно, хорошая кофта. – нахально пробралась она под кофту кареглазой. — Блефуете, Мария? — Ой, куда мне до Вас, Лаура Альбертовна. – улыбалась Третьякова. — Могу сказать, ваше присутствие подарило тепло этому холодному и мрачному месту. — О как! – подняла брови профессор. — Осторожно, можно обжечься. — А я теплолюбивая. – притянула она её в очередной поцелуй. — Лау…ра, - открыл рот Глеб, видя непристойные ласки. — Да! – не поворачиваясь к врачу, грубо рыкнула шатенка. — Что?! — Я, очевидно, не вовремя девушки, но мне нужна подпись. – довольно смеялся хирург, поглядывая на злую Лукину. — Вот, Лаура, подпиши. Думаю, силы у тебя остались? — Mieux vaut se taire! — Молчу-молчу, - лыбился тот, смотря на раскрасневшуюся Марию. — Как вы себя чувствуете, миледи? — Уже лучше. Спасибо. — Ну, после такого я бы тоже чувствовал себя хорошо, - Лукина убила его взглядом за такой острый намёк. — Раствор глюкозы творит чудеса. – переобулся доктор. — Так… Ещё три минуты и всё. Роман зайдет и снимет капельницу, плюс проверит вас на аллерготесторе. — У меня вроде нет аллергии на препараты. – нахмурилась блондинка. — Аа, нет. На лидокаин имеется. — Всё же стоит убедиться. Имея одно, мы можем найти другое. – записывал мужчина в планшетку показаний. — Родители? — Нет, не нужно оповещать, я уже предупредила, - мастерски врала Мария. — Я в сопровождение, поэтому они будут ждать меня дома. — Хорошо. Я пошел тогда. – кивнул Глеб и удалился прочь с палаты. — Вы только это... ну... дождитесь его! – вынырнула голова из двери. — Глеб Михайлович! – рыкнула шатенка. — Вы вроде бы уходили, нет?! — Да-да! Ушёл! Лаура раздраженно выдохнула, смотря в след уходящего лечащего доктора. Третьякова заливалась пунцовым румянцем и смотрела то на шатенку, то на закрытую дверь палаты. Блондинка стала чувствовать себя не в своей тарелке. Ведь она по пояс была одночасье обнажена, оставаясь в одних трусиках. Спустив отданную кофту профессора чуть ниже, она стала переминать пальцы. *Дура! Как я могла забыть?!* - ругала себя девушка. Шатенка тяжело выдохнула и посмотрела на нервничающую Марию. Улыбнувшись такой реакции, как «стыд» Лукина подошла к ней. — Всё хорошо? — Не особо учитывая, что нас только что разоблачили. – смотрела она на свои ноги. — Немного стыдно… — Поверь, Глеб Михайлович не из тех, кто трезвонит на право и налево. — Ты всем своим друзьям веришь? – как-то нервно в голосе спросила Третьякова. — А ты? — Мы говорим о тебе. – блондинка посмотрела в загадочные глаза профессора. —Что? — Врать ты не умеешь, Третьякова. – посмеялась старшая. — Буше твоя меня постоянно терроризирует взглядом, будто я ей миллион должна. — Да обычный у неё взгляд, - защищала она подругу. — А смотрит потому что восхищается твоим стилем. Ты для неё эталон красоты. — 1:0? – усмехнулась Лукина. — Ломоносов знает меня давно и тем более сам видел нас, как и Глеб Михайлович. - призналась старшая. — Полагаю, твоя подруга и сама могла догадаться?! — Что? Ну вообще! – залилась краской та. — Хотя, Мари знала первее всех! Мои пропадания в твоём номере в отеля, отчетливо бил звоночек. Так что 1:1. — Так и знала! Друзья они такие, - загадочно парировала профессор. — Видят нужное лишь тогда, когда так чопорно скрываешь. — Ага, только меня постоянно пытали, - закатила глаза блондинка, нервно хихикая. — И иногда приходится отталкивать, потому что… — Личное. – закончила старшая. — Понимаю… — Так! – в кабинет вошли два врача. — Приветствую снова раненую и… Лаура Лукина, - кивнул анестезиолог. — Сейчас сдадим кровь на анализы, и вы свободны, Мария. — Уж скорее бы. – на выдохе сказала Третьякова. — Лаура, пойдём! – сказала Соловьева. — Роман возьмёт анализы и снимет капельницу. — Да. – кивнула Лукина, напоследок смотря в глаза бусинки. — Увидимся. — Да увидитесь вы, Лаура. - закатила глаза Елена. — Это всего лишь на пару минут. Шатенка напоследок взглянула на девушку и поспешила к выходу. Соловьева улыбнулась подруге и вышла вслед за ней. Дамы ступали вперед к ординаторской, но не стали в неё входить, усаживаясь на диванчик у ресепшена. Шатенка почувствовала контраст перепада температуры и обняла себя, греясь в объятиях. — Где твоя кофта? Ты же вроде в ней была, нет? – поинтересовалась Елена. — Я отдала её Маше. Ей было холодно, - потерла она уставшие глаза. — Тоже молодцы, оставили её там мёрзнуть. — Холод помогает свёртываться крови, - умничала Соловьева. — Там была её одежда. Могла подать, а не раздевать себя. — Остроумно... – сухо сказала Лукина. — Сколько там времени? — У тебя часы на руке, сама и посмотри. — Мне лень. — Деловая ты колбаса, Лукина... - достала телефон Лена в полной возмутимости. — 23:55. — М-даа уж. – на выдохе проговорила шатенка. — Где Глеб? — На обходе. Сама знаешь, что дело не из быстрых. – спокойно говорила Соловьева. — Скажи-ка мне, подруга, - с ноткой энтузиазма подкалывала главврач. — Ученица? — Господи… - протянула Лукина. — Какое вам всем дело… — Спасибо большое! – радостная вышла Маша. — Результаты тогда скинете на телефон?! — Лучше бы тебе дождаться, я бы быстро обследовал. – говорил Роман, держа в руках пару колб с кровью. — Но вижу, устала? — Не поверите, как. – успела подружиться она с анестезиологом. — Ну, пожалуйста. — Только Глебу Михайловичу не слово. – смеялся мужчина в форме. — Я всё слышу! – крикнула из далека Елена. — Деловые? — Ой, кажется, мы влипли, - в шутку говорил Роман. — Всё хорошо, Елена Яковлевна. Мы тут ведем просто деловые переговоры. — Ушлые! – показала кулак та. — Смотри мне. — Я в лабораторию, так что поправляйся и приходи. Могу снять тебе швы. Будет не больно, обещаю. – по-доброму говорил врач. — Что скажешь? — К вам обязательно приду, Роман Викторович. – улыбалась кареглазая. — Что так официально. Просто, Рома. – положил он руку ей на плечо. — Думаю, тебе пора, а то вон те дамочки не довольно прожигают нас взглядом. Скоро в шашлык превратимся, да?! – крикнул он ассистентке в виде главврача. — Беги, анализы скину в WhatsApp. — Спасибо большое. До свидания и хорошего дежурства. — Спасибо. Доброй ночи, и поправляйся скорее. Третьякова довольно улыбнулась и, чуть прихрамывая, ступала к женщинам. Лукина весьма нейтрально смотрела на блондинку, которая была в пару метров. Маша подошла к ним и профессор тут же встала с диванчика, уступая место раненой. Кареглазая скромно улыбнулась и приняла такой жест, присаживаясь на согретое ей место. Лена что-то печатала в смартфоне и, убрав его в сторону, удивилась, что на месте Лукиной сидит уже пациентка. — Как себя чувствуешь? Швы не стягиваются при ходьбе? — Нет, спасибо, Елена Яковлевна. – улыбнулась Маша. — Немного непривычно из-за пластыря, он противно трётся о штаны. А в целом - прекрасно. — Ну, это ещё обезболивающие действует. – говорила женщина в белом халате. — Завтра обязательно поменяй повязку и обработай йодом на водной основе. Комплекс витаминов С обязателен. Старайся не мочить первые-два дня и не нагружать физически, иначе швы лопнут. — Хорошо. – немного напугано кивала Третьякова. — Рана глубока, поэтому будет заживать долго и протяжно. Поэтому через дней пять примерно приходи, снимем эту "веселую" ситуацию. – подколола она девушку, которая смеялась над этим на столе хирурга. — Больше отдыхайте, Мария. Больше ешьте, чтобы восполнить регенерацию. — Спасибо, Елена Яковлевна. – благодарно пожала она руку главврачу. — Всегда к вашим услугам. – смеялась Елена, поглядывая за недовольством шатенки. — Вы на такси? Или вас заберут? — Эмм…нуу… — Она со мной! – холодным тоном сказала Лаура, от чего блондинка напряглась. — Я отвезу. Так что собирайтесь, Мария. Глебу передай большое спасибо за приём и столь командную работу. — Вот ты наглая, Лукина! – возмутилась Соловьева. — Тебе отдельное спасибо, Лен. – кивнула старшая. — Как всегда на страже спасения. – обняла она подругу. — Подколешь ещё раз, прибью. – тихо шептала Лукина на ухо главврача. — Спасибо. Хорошей смены вам. — Хорошо. – держала улыбку женщина в халате. — Удачи вам добраться до дома, - без намёка говорила Елена. — Берегите себя, Мария, и возвращайтесь к нам. Доброй ночи, дамы! — Пока, Лен. – благодарно кивнула шатенка. — Ага. – тыкала что-то в телефоне та. — Обход! – разворачиваясь, говорила сама с собой та. Лаура подала руку блондинки и притянула её к себе, помогая встать с места. Профессор выгнула локоть и кареглазая приняла помощь. Нога не болела, но противно соприкасалась с поверхностью ткани штанов, которые были противно мокрыми от липкой крови. Немного прихрамывая, Мария старалась не нависать на старшую, которая заботливо её придерживала. Уже идя в пустом и тихом медицинском учреждение, дамы проходили вперед, к выходу. Из-за больших, панорамных стеклах виднелась не погода, а точнее явный ливень. Третьякова остановила профессора и развернула её к себе. — Там дождь, - сказала она, накидывая свою кофту по верх её плеч. — Ты в одной футболке простынешь. — Заботишься обо мне? — Как и ты. – улыбнулась Мария. — Конечно, не твой размерчик, но фасон - отпад. — Думаешь? – улыбалась она, смотря на своё отражение в стекле. — Неплохо. — Твою не отдам. – смотрели они на свои отражения в окнах выхода из больницы. — Я в ней хорошо согрелась. — А делиться? – в шутку возмутилась Лаура. — Учитывая, сколько времени ты провела со мной в предоперационной. У тебя горячая кровь. — О-о-о, это да! – льстила себе старшая. — Хоть согрелась? – двояко спросила Лукина, кидая намёк на их поцелуи. — Определенно. – приблизилась она к шатенке. — Спасибо. Лаура притянула её к себе за талию. Их тела были пространственно близки, а тепло возросло вдвойне. Лукина невесомо коснулась губ блондинки и почувствовала ответную отдачу. Маша положила руки на её щёки, целуя со всем трепетом и теплом. Руки Лауры обвили талию девушки, сковывая ту в импровизированное кольцо. Блондинка ощутила, как сила под названием чувства притягивали всё ближе и ближе, намереваясь слиться воедино. Маша отстранилась первой и посмотрела по сторонам, чувствуя дыхание Лукиной на своей кожи. — Думаю, не стоит повторять опасные моменты. - уткнулась она в лоб старшей. — Увидят. — Ты права. – улыбнулась Лаура не хуже ошалевшего ребенка. — Едем? — Да! Девушки вышли на крыльцо, и в лицо ударил сильный ветер. Лаура сразу же поёжилась от пробирающего амбре дождя и ветра, но не подала вида. Маша накинула на себя капюшон толстовки и взялась за шатенку. Дамы быстро добежали до машины и уселись внутрь. Профессор тут же завела авто и включила обогреватель сидений. Тепло тут же разнеслось по машине, и шатенка облегченно выдохнула. Третьякова была суха, что нельзя было сказать о Лауре. Волосы были красиво растрепаны, а футболка мокрой. Но Маша отметила, что та хорошо просвечивает непозволительные участки тела, телесно прилипая к торсу. Лукина, конечно же, заметила, куда был устремлен взгляд девушки, но не стала как-либо это акцентировать. Но ей льстил такой комплимент со стороны внимательной Марии. Лаура резко посмотрела на неё, и взгляд блондинки тут же поднялся выше. Хитрые искри в глазах говорили: «я смотрела лишь исключительно на тебя». — Что? – выгнула бровь Третьякова, чувствуя неловкость. — Ох, как покраснела! - смеялась Лаура. — Будто нашкодничала?! — Нет. — Я шучу, - хотя она знала правду смеясь внутри себя. — Родители знают, что произошло? — Нет, - отпустила голову Маша. — Чувствую, влипла я по полной… Отец, как всегда, начнёт читать нотации о приличии и женственности. — Кто сказал, что это будет этой ночью?! – смело сказала старшая. — Мм? – непонимающе нахмурила брови та. — Так уж быть, буду твоим спасителем сегодня до конца. – по-доброму говорила шатенка, заправляя прядь Марии за ухо. — Принцесса поедет в логово дракона? — Ха-ха! - начали смеяться девушки, что есть мочи. — Думаю, это плохая идея. —Почему? — Ты уставшая с работы, плюс со мной геморрой. Так ещё и быть навязанной… так себе. — Кто говорит, что это меня обременяет? – подняла брови Лаура. — Мы с тобой не провели остаток этого вечера вместе, поэтому смею предложить альтернативу. — Это что, вы так соскучились, Лаура Альбертовна? – подколола она старшею. — Просто не представляешь, как! – поцеловала она девушку у уголка губ. — Или отец с нотациями лучше? — Неет. – протянула блондинка. — Значит решено! Ночной город. Тепло машины. Дождь, покрывающий стену неведенья и пара дам, держащиеся за руки. Девушки ехали до дома статной директрисы. Третьякова быстро отметилась перед отцом в мессенджере. Тот был не против, а даже пожелал хорошего проведения времени. Счастье росло, а тепло дарило умиротворение. Маша сцепила их руки в замок, и улыбка на лице обеих играла новыми красками. Завернув в элитный район коттеджей, шатенка элегантно выворачивала руль к своим воротам. Металлические воротины отворились по сторонам и пустили свою хозяйку в дом. Припарковав автомобиль чуть ближе к двери дома, Лаура заглушила мотор. Фары быстро потухли, а дворники перестали вытирать льющиеся воду. Девушки вошли внутрь темного, казалось, мрачного царства профессора. Хлопнув два раза в ладоши яркий свет заполонил убранство квартиры, медленно подсвечивая один фонарь за другими. Лукина поёжилась от пробирающего холода мокрой одежды и принялась снимать обувь. Маша вроде бы и была счастлива оказаться тут, но внутри будто что-то говорило о неправильности такого варианта. Шатенка подала руку девушки, и они прошли в зал. Усадив блондинку на диван, шатенка осталась стоять, загадочно улыбаясь своим внутренним демонам. — Ты хочешь есть? – спросила старшая. — Или может чай, кофе? — Потанцуем, - продолжила шутливую вы сказку кареглазая. — В твоём положение только плясать. – смеялась шатенка. — Ха, - усмехнулась Мария смотря на свою ногу. — Спасибо, от кофе не откажусь. — Хорошо, жди тут. Лукина суетливо делала, что-то на кухне. Маша внимательно наблюдала за ней через стеклянную перегородку этого модерн дома. Всё же красота, выдержка и эстет этого дома сильно схож со вкусом своей владычицы. Да только кареглазая нахмурилась, видя профессора в новом образе. *Когда она успела переодеться? * - пронеслось в мыслях кареглазой выдавая удивленную улыбку. Профессор элегантно порхала на кухне делая свой самый лучший напиток «Богов». Спустя некоторое время профессор вышла из кухни с небольшим подносом в руках. По пути к дивану шатенка приглушила свет во всем доме придавая атмосферу отдыха. Поставив кружки на столик, Лаура поднесла кружку девушки, которая так мило вытянул ручки. Лукина снова ушла в сторону выходу на террасу. Секунда и в руках женщины был плед кофейного цвета. Шатенка села на диван и расставила руки по бокам подзывая Марию сесть рядом. Третьякова прижалась к боку профессору и довольно промурлыкала, ощущая тепло. Шатенка накрыла их пледом и приобняла девушку целую ту в макушку. Приняв с рук кареглазой свой кофе, она отпила глоток и довольно прикрыла глаза. — М-м-м, - довольно протянула Маша. — Это просто лакомство. Лучший кофе которое я пробовала за свою жизнь. Ты волшебница? — Хо-хо, это как посмотреть, - заулыбалась шатенка. — Вроде простая. — Нет, ты просто нереальная Ультра-Альбертовна. — Кто-кто?! – посмеялась Лукина. — Ультра! – смеялась блондинка. — Столько качеств в простом человеке невозможно. Стиль, манеры, ум, красота, элегантность и просто всё! — Спасибо Маша, но не стоит так меня боготворить, - скромно отпустила голову старшая. — Я тоже имею склонности к привычкам, проблемам и…лень! — Ты куришь? – резко спросила девушку вставляя женщину в ступор. — Я просто почувствовала, когда мы целовались в больнице. — Да… - созналась профессор. — Не часто, конечно, из-за стресса бывает балуюсь. Ты такая внимательная?! — Было ощутимо, но не противно. – спокойно говорила Третьякова. — Ты пробывала бросать? — Да, но иногда это невозможно в моей сумасшедшей жизни. – говорила шатенка без капли стеснения или стыда. — Но я редко курю, только если экстренно. — Ты курила, потому что нервничала из-за меня? – чувствовала вину Маша. — Да… - призналась Лаура, чувствуя сумбур эмоций в груди. — Ты заставила меня поволноваться. — Прости пожалуйста. – грела она руки о кружку кофе. — Всё так глупо вышло. — Я прощу, если пообещаешь больше не выяснеть отношения с дном этого деградирования, - скривилась Лукина отпивая ароматный напиток. —Знаешь, как говорил Джонатан Стив «Отдаться гневу часто всё равно, что мстить самому себе за вину другого». – философично парировала профессор. — Ты выше всего этого и ты сама это знаешь. — Обещаю. – сказала правду блондинка. — Спасибо тебе за всё. — Я всегда рядом, - приобняла она девушку. — Придумала, как будешь отмахиваться от отца? – посмеялась шатенка. — Или на авось? — Ха, - усмехнулась кареглазая, ставя выпитый стакан кофе на столик. — Если, что была у Мари. — Какая хорошая у тебя подруга Мария. Всегда делит кров с тобой, - смеялись девушки. — Мари хоть знает, что ты у неё? — Ну да, иначе никак. – врала Третьякова. — Ты не замерзла? — Немного. Противный дождь, - скривилась профессор, смотря в окно с непогодой. — Но я уже начинаю согреваться. Иди сюда! – Лукина положила её на свои ноги поглаживая спину. — Как нога? — Вроде нормально. Роман сказал укол с эффектом заживления или вроде что-то этого. – говорила блондинка. — Он скинул мне анализы так что всё хорошо. Хороший врач) — Мгм, - недовольно промычала Лаура, отпивая кофе. — Хороший это хорошо… — Мм? – непонимающе она посмотрела на профессора. — Что не так? — Всё нормально. — Нет Лаура ты напряжена. – сощурила глаза блондинка. — Значит что-то не так… — Да всё нормально Маша. Я рада, что Роман сообщил хорошие и положительные анализы. — Ты что ревнуешь? – прищурилась Мария. — Да! По глазам вижу, что ты не довольна. Так же ты смотрела в больнице. Ха-ха Лаура! — Я не ревновала, просто… смотрела как обычно. – отпихивалась Лукина хотя в этом была правда. — Не льсти себе Третьякова. — Врушка ты Лаура, - смеялась блондинка на её ногах. — Но не стоит таких жертв, я была любезна покуда поскольку. Иначе мы бы тут не сидели вот так с тобой, а протирали диваны в этом склепе холода и мрака. — Хм, - усмехнулась старшая. — Принцесса может быть хитрой лисицей? — О-о-о да! – посмеивалась Третьякова. — Видишь, как это меняет на это ход событий. — Определенно. – отпила она кофе. — Прости меня, что была холодна от времени. — Да ладно, что было то прошло. Мы, кажется, обсудили это в машине. – перебирала она край махрового одеяла. — Я слишком сильно накрутила навязчивые мысли. Думала, что ты… — Несерьёзна? — Да. Я проходила в пустых мыслях все эти дни. Думала, что это лишь простой и незначительный роман, а хуже интрижка. – говорила Маша тяжело вздыхая. — Я вроде и пыталась защититься мыслью, что ты работаешь, просто устаёшь или нет времени. Но видя, что ты в онлайн, сразу становилось грустно… — Я не могла, потому что… - тяжело перебирала мысли шатенка. — Потому что я стала бы изводить свои мысли, хотя в глубине души понимала, что ты ждешь и волнуешься… Я не могу вот так просто говорить громкие слова, не делая поступков в ответ для меня это тяжело. Каждой пройдённой ночи я пыталась написать, придумать и поговорить… Да только мысли перебивали принципы. Для меня чувства и любовь разные понятия, но слова в них куда сильнее прежнего. — Человек слова? — Человек принципов Маша, - гладила она её волосы. — Если бы я ничего не чувствовала, а лишь играла. Я бы ни за что не сказала слова признаний и надежд. Чувство подстёгивается чопорной выборки моих эмоций, а они куда ярче благодаря тебе. — Это что, новое признание в любви? – кокетничала Третьякова. — Можно и так сказать. – подарила она ей улыбку. — Никогда не сомневайся в моих словах. — Я люблю тебя! – сказала Маша, привставая с ног Лукиной. — И я… Маша не успела договорить, как почувствовала теплый поцелуй на своих губах. Лаура отставила стакан на столик, не отрываясь от поцелуя. Она слишком была воодушевлена от слов ученицы, которая свободно могла парировать о чувствах внутреннего голоса, а большего, казалась, Лауре и не надо. Третьякова довольно по-хозяйски забралась на шатенку и оседлала её ноги, продолжая целовать такие уже любимые губы. Лукина будто умерла и возродилась заново. Именно сейчас она могла чувствовать, насколько можно быть нужной и любимой. Обняв девушку за талию со всей любовью, профессор почувствовала сдавленный выдох. Маша была нежна и чутка, выцеловывая нижнюю губу старшей. Профессор просто отдалась власти девичьего напора, которая так грациозно вкушала нарастающую страсть. Но долго оставаться в стороне она не могла, поэтому быстро углубила поцелуй. Поцелуй вышел тягучим и они таяли в этих ощущениях. Маша пошла дальше, спускаясь к шеи статной директрисы. Она спускалась медленно, изводя желания, как самая настоящая змея искусительница. Робость и стеснения в подобных вещах была за гранью чувств. Уж слишком они соскучились, чтобы отрицать это. Влажные дорожки покрывали мощную шею Лауры, которая покорно дала свободу, утопая в своих мыслях о столь желанном. Грудь вздымалась всё чаще и отрывистые, что говорило Марии о правильности её движений. Третьякова выцеловывала разные, казалась, шаги, слегка покусывая белую кожу и оставляя на ней красные отметины. Лаура понимала, что ещё чуть-чуть и её тело сдаться столь таким ласкам. Но она не позволит себе слабость, только не сейчас. Шатенка проникла под кофту девушки и услышала блаженный вздох. Тело блондинки горело пламенем. Страсть сильно заполоняла её, что говорило о подходе идти дальше. Поцелуй углубился. Маша с восторженным всхлипом ощутила её язык у себя на губах, а потом и на собственном языке. Третьякова ощутила весомую силу страсти старшей, которая так страстно сплетала языки. Поцелуи были тягучими, довольно долгими и выматывающими. Лаура поерзала на диване, когда собственное возбуждение играла на нервах, а колени занемели от веса Маши. Она выдохнула ей в губы и прислонилась лбом к ее лбу. — Я скучала. – сказала Лаура, рьяно вбирая воздух. — Я тоже. - Маша непроизвольно поёрзала на месте, от чего профессор прикусила губу. — Ты прям-таки хочешь свести меня с ума? — то ли с иронией, то ли с опаской поинтересовалась профессорша и взяла девушку под ягодицами. Она кивнула и ухватилась за её шею, зная, что она рывком поднимется с дивана вместе с ней, и ей придётся висеть на ней, пока Лаура будет нести ее до спальни. Они миновали гостиную, поднялись по лестнице, прошли мимо ещё двух пустых комнат этого дома и, наконец, дошли до спальни хозяйки. В комнате Лаура аккуратно сбросила свою ношу прямо на чёрное одеяло и, покрывая поцелуями ее кожу, принялась идти дальше. Девушка всем телом подалась вперёд, желая поймать губы шатенки, и она не стала ей в этом отказывать. Они вновь слились в поцелуе, пока женщина все же сделала, как хотела — протянув руки под кофту, она довольно быстро стянула эту не нужную ей сейчас вещь. Блондинка была лишь в одном бюстгальтере, что так эстетично подчеркивал упругую молодую грудь. Мария почувствовала, как ее руки пригвоздили к матрасу, а ладони соединились с горячими женскими. Их пальцы переплелись, поцелуй прервался. Она даже не могла возразить, потому что была под властью момента и без возможности даже пошевелиться. Лукина неспешно целовала молочную шею кареглазой, которой выгибалась на такие ласки. Третьякова манила её и Лаура готова была рухнуть в ее жаждущие объятья, не оглядываясь. Она так и сделала: опираясь на вытянутые руки, шатенка нависала над ней мокро целуя в губы. Руки девушки были свободны для движения, поэтому они тянулись уже куда дальше помеченной цели. Кареглазая стянула футболку с профессора и оставила ту обнаженной, уравнивая их шансы в оголёности. Глаза Маши горели страстью, но она покорно ждала, когда Лукина сама перейдёт в активное наступление и лишь подставляла ей себя при каждом удобном случае. Лукина сползла ниже, заставляя девушку послушно развести ноги. Шатенка выцеловывала дорожки всё ниже и ниже, заставляя ученицу захлебнуться в ожидание столь интимного и нужного. Она неспешно покрывала плоский животик поцелуями, доходя до новой преграды. Отстранившись, Лаура аккуратно насколько это было возможно, стянула штаны и кинула куда-то в сторону. Картина была чарующей. Полуобнажённая девушка покорно ждала продолжения, немного извиваясь от напряжения. Шатенка сняла с себя остальные вещи, но осталась в нижнем белье, отдавая равные шансы в интимном положение. Как девушке этого не хватало! Она вся отдалась её губам и расплавилась от ощущений, которые из-за долгого, наверное, воздержания и эмоционального всплеска за неделю оказались в разы ярче. Маша игриво притянула профессора за ткань красивого лифа. Лаура лишь отстранилась от поцелуя и позволила случиться тому, чего так хотела кареглазая. Третьякова потянула замочек, который удобно располагался спереди. Секунда и ткань подалась махинациям, оголяя пышную грудь старшей. — Терпения ни на грамм, — не удержалась и сказала шатенка, самостоятельно стягивая лиф, при этом не переставая довольно улыбаться. Мария даже не могла нормально ответить, ведь как только её обнаженное тело оказалось в зоне ее досягаемости, она тут же припала к ней губами. Лукина рухнула вперёд от обилия приятных ощущений и оперлась на вытянутые руки, пока девушка извивалась под ней, обхватывая её торс руками и безостановочно целовала то грудь, то ключицы, то ложбинку. — Стой! — прохрипела профессор и сама сползла чуть ниже, останавливаясь на уровне ее бюстгальтера. Шатенка медленно приспускала лямки, одновременно покрывая её тело поцелуями. Лаура мастерски и довольно быстро избавила Третьякову от этой не нужной им вещи, освобождая столь желанное. Сладостная дрожь пробежала по телу от позвоночника до кончиков пальцев, потому что женщина не стала тратить время на пустые разговоры и сразу же принялась облизывать ее соски. Она играла с ними, казалось, целую вечность. Маша стонала, впивалась в спину профессора ноготочками, зарывалась пальцами в волосы. Когда Лаура прихватывала напряженную плоть зубами, она поскуливала и всем телом прижималась к ней. А когда она вместе со стимуляцией сосков одной рукой периодически опускалась вниз и сжимала ягодицы, она готова была кричать от восторга. Мария уже не контролировала свои стоны и вдохи. Её стеснение меркло на уровне стыда, а стыд в вожделение. В какой-то момент Лукина выдохлась и приостановила ласки. Ей нужно было взять легкий перерыв, чтобы остудить собственный пыл. Она стала лениво спускаться к пупку Марии, пытаясь выгадать время, но в тоже время не прекращать доставлять наслаждение, стянула чёрные трусики и выбросила их. А она потянулась к ней, чтобы воздать должное. Лаура остановила ее поползновения, пригвоздив запястья к матрасу вдоль ее тела, а потом осознала, что это довольно жёсткий «манёвр» с её стороны и тут же скользнула ладонями, вкладывая свои в ее. Сейчас меньше хотелось грубости, Лукина потеряла голову, понимая, насколько прекрасна Мария. Она была беззащитной, разгорячённой и сильно возбуждённой, что не скрывал запах влажности. Блондинка была маленькой Афродитой, которую так быстро сковали грехами похоти и разврата, но она была прекрасна. Шатенка готова была вечность целовать её губы и умирать от собственных желаний, лишь бы только подарить, нет… отдать свою ласку и любовь. Её придыхания, стоны были усладой для ушей. Она понимала, что чувствует, как делает и этим хотелось не заполучить, а подарить, чувствуя ответный трепет. Мария ласково улыбнулась и вздрогнула. Лукина оказалась прямо у неё между ног, и ей не оставалось ничего, кроме как развести колени и отдаться во власть её мягкому, горящему и, безусловно, нежному языку. Шатенка медленно выцеловывала дорожку останавливаясь у самого кричащего место ласок, но она не спешила. Лаура обожала изводить томным ожиданием, ведь именно сейчас хотелось просто наблюдать, просто смотреть и просто продлить наслаждение. Третьякова готова была умереть от мучающих спазмов внутри живота, которые хотели куда большей ласки. Но то, что делала с ней Лаура, заставляло чувствовать, насколько она нежна и любима. Профессор спустилась ниже и жалобно посмотрела на полученную рану. Она посмотрела на девушку и невесомо оставила поцелуй рядом, что так заботливо выглядела с её стороны. Профессор горячо покрывала поцелуями внутреннюю сторону бедра и медленно поднималась вверх. Живот подергивался от частых вздохов, она тихонечко поглаживала его, чтобы успокоить Машу. — Лар… - жалобно завопила блондинка, смотря на неё умоляющим взглядом. — Прошу. — Что просишь? – целовала она её плоский животик. — Я…я… - замялась девушка, чувствуя, как шатенка сжала её бедро. — М-м-м. — Что принцесса? – изводила она Машу. — Я хочу тебя! – выпалила она, чувствуя давления внизу живота. — Лар… Лаура хищно улыбнулась, дождавшись столь желанный приказ. Она спустилась ниже, целуя лобковую часть, неспеша идя к половым губам. Шатенка видела обильную смазку, которая так обильно блестела в ночной темноте не зашторенных окон. Лукина видела, как девушка извивается на простыне, приподнимая грудь вперед. Самодовольно улыбнувшись, статная директриса кончиком языка коснулась до набухшего бугорка. — М-м, - коротко простонала Маша. — Мм-аах! Услышав усладу для ушей, Лаура уже с полным благородством провела языком по половым губам, собирая всю влагу целиком. Она терзала ее лоно медленно и тягуче. Третьякова готова была одновременно прибить её за подобную муку истязания и боготворить за наслаждение. Лукина продолжала держаться за девушку ладонями и вылизывала ее лоно, щекотала клитор, и как только обилие естественной смазки в разы увеличилось, Лаура пальцем провела по входу. Конечно, она не сделает этого, но стимулировать эту точку доставляет особое удовольствие в интиме. Пальцы Марии стали сильнее вжиматься в ее плечи, впечатывая ноготки в кожу. Учительница продолжала двигать языком, но уже в более ускоренном темпе! — Аа-аах, - довольно громко прохрипела Третьякова, двигая бедрами вперед. — М-м-м, боже! Все происходящее в данную минуту не были похоже на прошлые и первые разы. Не было будто какой-то похоти и защитной развращенности, чтобы ушел страх или стыд. В этот раз было все слишком красиво и чувственно. Блондинка зарылась пальцами в волосы профессора и стала инстинктивно просить «не останавливайся». Язык мастерски раздвигал половые губы, вырисовывая хаотичные узоры, от чего Мария вздрагивала, приподнимая бедра. Лукина облизывала и целовала горячее место, больше всего ласки досталось клитору. Она мягко и нежно вбирала его своими губами и посасывала, поглядывая на реакцию девушки, чтобы понимать, как той в высшей степени доставить удовольствие. — А-аах! – протяжно стонала кареглазая. — М-м-м. Луара прикоснулась двумя пальцами к пылающим и сильно мокрым губам, провела по ним сверху вниз, помассировала клитор, от чего ученица была уже почти на пике удовольствия. Чтобы ускорить процесс разрядки, шатенка поднялась выше, целуя грудь Маши. Она вобрала в рот её сосок, продолжая стимулировать точку G и сам клитор. Профессор увидела, как сильно сжимались простыня и так сильно выгибалась блондинка. Руки кареглазой зарылись в короткие каштановые волосы, слегка оттягивая их назад, от чего Лаура слегка улыбнулась. — Лаура, - протянула она её имя, чувствуя пик оргазма. — М-м-м. А-аах! Она вскрикнула, и судорога пробежалась по ее телу, даря неземное наслаждение. Лаура старалась продлить это наслаждение, покрывая её шею, грудь, ключицы поцелуями. Она чувствовала, как дрожит тело девушки под ней, а пальцы покрывала такая обильная посторгазменная смазка. Её растрепанные волосы так мило обрамляли лицо, что профессор хихикнула. Девушка быстро и прерывисто дышала, будто только что пробежала марафон. Красные щёки, легкая испарина на лбу и бешеное сердцебиение. Лаура убрала руку с разгорячённого и удовлетворительного места. Она медленно плыла по талии, чувствуя мягкость жаркого тело девушки. Лукина хорошо знала, что прелюдия всегда имеет свои плюсы, а ласки виде прикосновений успокаивало нутро, наслаждаясь всей процессией разом. Ведь дарить яркие эмоции не все умеют, но шатенка не из этого круга. Профессор изучала её изгибы, тело, мимику, оставляя в своём воспоминание каждую деталь столь нужного и желанного. *Она прекрасна! * - пронеслось в голове старшей, что так с трепетом порхала над её тельцем. Усталость была безумно приятной. Лаура ухмыльнулась и склонилась для поцелуя. Сегодня она была в том настроении, чтобы постоянно соприкасаться с ней губами. Мария подалась навстречу и ухватилась за шею профессора. Третьякова принялась поглаживать её плечи, ведь тактильный контакт и ей, и шатенки сейчас были особо важны. Лаура чувствовала себя полностью обессиленной во всех планах этого понимания. Она лениво лежала на груди блондинки, слыша её бешенное сердце биение. А всё она. Шатенка поглаживала бок Марии, пока та зарывала пальцы в волосы, приятно массируя кожу. Жар тела потихоньку спадал и статная директриса почувствовала холодность кожи Третьяковой. Поднявшись на локтях, профессор внимательно смотрела в эти карие омуты красоты. Маша нежно погладила её щеку и притянула в поцелуй. В нём не было той страсти и пошлости, он был больше целомудренным и нежным. Сил совсем не было и Лаура отстранилась, не чувствуя вспышки огня, потому что губы были онемевшими от столь долгих ласк. Приятная истома обволокла тело, когда Лаура накрыла их обеих одеялом. Профессор притянула к себе девушку, и та улеглась ей на плечо, обвивая талию для тактильности. Говорить вовсе ничего не хотелось, всё итак, было предельно ясно. Они слишком соскучились, а их любовь приобретает новые горизонты чувств. Чувств, от которых никто уже не сможет отказаться, зная свою значимость. Маша закинула ногу на бедро старшей и слегка придвинулась, ощущая весь контакт тепла столь нужной тактильности их тел. Лукина улыбнулась этому и поцеловала девушку в лоб. — Я люблю тебя… - шепотом призналась Лаура. — Моя принцесса. Но ответа не последовала. Всё, что слышала шатенка, так это мирное посапывание. Улыбнувшись этому сумасшествию дня, статная леди покачала головой, чувствуя внутри особый огонек чувств, которого никогда прежде не чувствовала. Были объятия, поцелуи, лежащая на полу одежда, нежные прикосновения друг к другу, взаимная теплота обнаженных тел, а после — блаженная темнота и умиротворяющий сон после тяжелого и приятного вечера. Ночь – она прекрасна……