Полюби, если сможешь...

Глава 32

      Сегодня был напряженный день. В школе творился полный балаган. Ученики стояли вверх ногами, а педагоги истерично метались из класса в класс. Сегодня проходил II тур городской олимпиады, и в честь этого отменили занятия для всех учащихся, кроме самих участников. Детей было много, начиная с шестого класса и заканчивая выпускниками старшей школы. Дети стояли в строю, каждый в колонне по предметам. Татьяна Павловна, как завуч школы, расставляла детей, сверяя списки и последовательность. Сегодня она была растерянной, ведь ученики, которые боялись строгого учителя географии, вдруг плюнули на слова угроз и позволили себе многое, включая громкие разговоры и смех. Директор, Анна Михайловна, была беспомощна перед большой массовкой учеников. Если даже Татьяна не может на них повлиять, то это становится еще более бесперспективным. — Так! 11 «А»! – преступила она к старшему звену. — Ну хоть тут адекватный класс. Так, по математике – Васнецов, Журавлева, Петрова… - женщина начала перечислять учеников, которые выходили вперед и внимательно проверяли наличие остальных, помогая учителям. — Так, теперь вы становитесь у Ирины Петровны. Ира! — Ау? – откликнулась она с другого конца коридора. — Забирай своих! – крикнула та, отмечая всех присутствующих. — По математике все, идём дальше… Физика – Буше, Колядина, Семученко, Сухарева … - перечисляла географ и ребята снова строились в цепочку. — К Сергею Николаевичу, бегом. – подбадривала женщина. — Русский язык – Борисова, Гринёва, Пашкова, Третьякова…       Пока Татьяна сбилась со списка филологов и начала перечислять снова, Маша нервно потирала руки. Она сильно нервничала, даже слишком. Нет, она даже была в хорошем настроении благодаря Лауре Альбертовне, но мандраж резко переключил рубильник «An anxiety attack». Мари нигде не было, и она даже не собиралась отвечать на телефонные звонки, на отрез сбрасывая их. За эту неделю подруга ни разу не появилась в школе, отзываясь на плохое самочувствие. Но это было не главным. Третьякова подметила некую странность… Раньше Буше была первой активисткой в их групповых беседах, постоянно подкалывала ребят, любила видеозвонки, шутки и смешные видео, но теперь она словно исчезла. Да, возможно, здоровье и вправду травит позитивное мышление, но… Мари и апатия просто не совместимы. Она слишком хорошо знает свою гиперпозитивную подругу.       В голове Третьяковой крутилось много страшных и порой абсурдных мыслей, которые она пыталась отбросить в суете текущего и предстоящего дня. Всё это давило на неё: орущие одноклассники, беспокойство за подругу, олимпиада и отсутствие Лауры, которая до сих пор не появлялась в школе. Покусывая губы в нервозной напряженности, в груди образовался ком. Лукина пообещала ей, что будет рядом и, попросту смела не сдержать свои слова. В ушах начало звенеть, и Маша отошла назад, скрываясь за спинами одноклассников. — Так! – кричала географичка. — Заткнули рты! – но не было никакой реакции, все и дальше продолжали галдеть. — Наташа, где Лукина? — Что? – сквозь шум пыталась услышать Беланова, подходя ближе к женщине. — Где Лаура? — Я сама не знаю, она даже на звонки не отвечает, – возмущалась и переживала её коллега. — У нас ещё есть время, так что ждём её. — Ага, как и явления Христа народу, – подколола Татьяна, чиркая что-то в бланке. — Тогда, если она не успеет, пусть подъезжает на место распределения. У вас? — Мы в МГУ, - просветила Беланова. — Ещё одно странное обстоятельство... Хотя уже не важно, но всё равно, есть вопрос?! — Что? – сквозь шум интересовалась гроза школы. — С нами едет Никольский, я и Лаура? — Сергей Николаевич у нас человек со связями, не забывайте. – в шутку закатила глаза женщина. — Вузов много, а нам именно достался политехнический. География и политех, м-м-м, романтика. – женщины залились звонким смехом. — Историки вроде тоже с вами, только у них на час раньше начало почему-то. Ей Богу, самый идиотский год с распределением. — И не говорите. – закатила глаза женщина, поддерживая свою ворчливую коллегу.       Пока педагоги усмиряли остальных ребят, что было безуспешно, директор внимательно оглядывала каждого. Татьяна довольно ответственно выдавала листы каждому из педагогов, чтобы они ознакомились с правилами. Анна Михайловна сама переживала за учащихся. В молодых умах виднелись разные эмоции: кто-то нервно смеялся, кто-то погружался в свои мысли, а другие и вовсе показывали свою уверенность. Мягко улыбнувшись, директор смиренно ожидала Татьяну, которая весьма настороженно водила её в курс дела. Естественно, старая женщина не слушала её, ведь была уверена в способности своего зама контролировать ситуацию, но всё равно этично кивала ей в ответ. Педагоги стояли своей компанией, обсуждая разные темы, в частности переживания за способных ребят. Некоторые даже успели сделать ставки и посмеяться над горе проигравших скептиков. Но… Никто даже не заметил, что коридор погрузился в тишину, и в нём был слышен лишь заливистый смех педагогов. Никольский резко осёкся, услышав тихую гладь и обернулся в сторону. Беланова выглянула из-за мужчины и подняла брови.       Там в коридоре, шла сама Лукина. Её внешний вид заставлял изумится, а именно открыть рты. На ней было красно-бордовое платье, чуть выше колен, а на плечах свисало белоснежное пальто. Многие девушки, как и парни, внимательно осматривали профессора с ног до головы. Только сейчас все могли насладиться образом настоящей икона стиля, а также женственностью энигматичной профессорши. Полусапожки на небольшом каблуке, сумка и красная помада, которая так активно притягивала взоры молодых особ. Никто даже не издал и ни слова, тихо шептавшись о самой влиятельной и строгой профессорше. — Доброе утро, Лаура Альбертовна! – радостно встретила её директор. — Мы уж думали, что вас не достанем. — Извиняюсь за задержку. Пробки, – была беспристрастна Лаура. — Классы расформировали? — Да, – ответила уже географ, протягивая бланк её олимпиадников. — Кого нет? – спросила шатенка, пробегая взглядом по списку. — У Никольского, как и у Вас, не достаёт Буше. Девушка даже телефон не берет, что за наглость?! — Не стоит переживать, она со мной. – указала назад профессор и директор, как и Татьяна, оглянулись назад. — Мари сейчас прибывает в не здравии, и её родители были против такой затеи с олимпиадой. — Что?! – была шокирована директор школы. — А она сможет? Как я знаю, у неё два предмета, не так ли?! — Мари, как ты себя чувствуешь? – даже Татьяне Павловне стало жаль девушку, которая была белее смерти. — Нормально. – выплюнула зеленоглазая и гневно посмотрела на Лауру, которая самодовольно ей улыбалась. — Справлюсь как-нибудь. – сказала та и отошла от педагогов. — Не обращайте внимания, у неё стресс и простуда. – отпустила ситуацию Лукина. — Мари справится, я верю в неё. — Ой, - досадно выдохнула Анна Михайловна. — Дай бог, чтобы она выдержала, бедненькая.       Буше гневно фыркнула и даже что-то бурчала себе под нос. Натянув чёрную маску на нос и накинув чёрный капюшон толстовки, девушка направлялась к своему классу. Тело бил противный озноб, а мысли разбегались в бегство. Она не чувствовала переживаний, страха или скованности, нет. Мари была измотана, и дело было не только в здоровье, но и в семейных проблемах (незначительных, но всё же нагнетающие на подростковую психику). Проходя мимо толпы учителей в своих мыслях, девушку резко притянули обратно. Никольский заметил свою маленькую вундеркиндшу и схватил её за капюшон толстовки, чтобы привлечь её внимание. — Стоп-стоп-стоп! – смеялся физик. — А как же обнимашки?! – мужчина знал, что девушку болеет и имеет склонность к хандре, поэтому всячески старался приободрить её, особенно в такой день. — Как самочувствие у моего маленького Эйнштейна? — Хм, - улыбнулась Буше, обвивая торс мужчины. — Не очень… Хочу домой. — Ты чего?! – удивился Сергей, видя щенячьи и стеклянные глаза ученицы. — Что случилось? – подошла к ним Беланова, видя, как Мари крепко прижимается к учителю точных наук. — Сергей Николаевич, не стыдно обижать детей?! — Я? – возмутился Никольский. — Я ничего не сделал, мы просто немного хандрим и хотим к маме. — Ха! – усмехнулась Буше, шмыгая носом. — Нет, не всё так печально. — Ну вот, другое дело. – поглаживал он спину девушки. — Я говорил с твоей мамой, она была не против твоего участия, а сегодня… - он посмотрел на Наталью. — Она устроила скандал?! — Потому что вы послали за мной Лауру Альбертовну, а сами говорили, что возьмёте ответственность. Она знала только про физику, а русский - нет… — Блин… - виновато отпустил голову Никольский. — Я просто не успел сегодня заехать к вам, вот и попросил Лауру Альбертовну. — Мари, ты сильно бледная. – потрогала Наталья лоб ученицы, которая всё ещё обнимала физика. — Но температуры вроде нет. Может тебе противовоспалительное средство дать? — Нет, спасибо. – тяжело выдохнула Буше и отстранилась в сторону от Никольского. — Машку не видели? — Уже в колоне нашей. – Беланова посмотрела в сторону своих и Лукиной олимпиадников, но не заметила девушки. — Странно, только недавно стояла тут. Может вышла… — Что первое по списку? – обратилась зеленоглазая к мужчине. — Русский! – раздался мягкий голос профессора сзади. — На свежую голову вам будет легче решать теорию, чем задачи. — Верно, Лаура Альбертовна. – подытожил Никольский. — А может я не нуждаюсь в вашей поддержке, может я хочу играть по-крупному?! – саркастично выгнула бровь Буше. — Если я болею, это не говорит о моей немощи. — Мари… - выдохнула тяжело профессор. — Мы с вами не виделись целую неделю, как и Сергей Николаевич. Да, может мы общались в мессенджере, но правила без практики и тем более урока, могут оказаться… удручающими. — Я знаю, но я пыталась, Лаура Альбертовна. Я учила все правила и старалась применить их на практике. — И я это видела, проверяя ваши работы, но…как бы мягко выразится. – коллеги неоднозначно посмотрели на шатенку. — Ваше здоровье ломает вас изнутри. — Всё так плохо? – поникши свела бровки Мари. — Только скажите правду, без ваших этих фразеологизмов. — Нет, вы хорошо освоили те рекомендации, которые я вам давала для самостоятельного обучения, но… вы начали допускать ошибки в простых аспектах орфографии. — М-даа, - выдавила Беланова и оглядела коридор, в котором кричали дети. — Единственное – это не нервничать. Олимпиада будет длится два часа, исходя из того, что у вас физика, час на каждую. — Мне хватит и полчаса для физики. – подытожила Буше, и Никольский утверждающе кивнул. — И… неважно. Можно я уже пойду к одноклассникам? — Да. – хором ответили педагоги. — Сколько у нас времени? – поинтересовалась Лукина, видя поникшую Буше, которая, чуть шатаясь, шла к классу. — Сколько? — Час. – подытожила Беланова. — Автобусы уже на месте, рассадка по местам определенна. Наш автобус первый. — Отлично. – ответила Лукина, внимательно оглядывая своих олимпиадников. Глаза бегло искали белую макушку, но Марии нигде не было. — Где Третьякова? – довольно властно и грубо спросила профессор. — Она тут, наверно, просто отошла. – ответила Наталья. — Нужно собираться, автобусы тоже нынче не скороходные. — Да, вы правы, Наталья. – кивнула Лукина и обернулась ко всем. — Минуточку внимания! – громко прикрикнула Лаура и все мигом замолчали, становясь в одну линию, не хуже армейских солдат. — Сегодня большой день для каждого из вас. Я понимаю, что вы волнуетесь, но субординацию и поведение должно быть уместным. Вера в самих себя и есть высшее достижение уверенности. Контролируйте эмоции! Дисциплинируйте ум! Желаю удачи каждому и пусть каждый дойдёт до вершины! – все начали хлопать профессору за браваду речи. — Вперед!       Педагоги сразу же начали суетиться, выводя своих ребят в холл. Коридор постепенно пустел, и Лаура резко обернулась назад, ища своих оболтусов. Было скудно и даже очень. Девять человек, которые пристали перед профессором, выглядели не лучше Буше. Лукина начала искать Наталью, которой нигде не было. — Сергей Николаевич! – окликнула она мужчину, который покорно ждал своих коллег. — Вы не видели Наталью? — Эмм, нет. – сказал тот, оглядываясь по сторонам. — Она только что тут стояла с Мари. А! Вон она!       Лукина обернулась назад и увидела свою напарницу, которая была скрыта за высокими станами старшеклассников. Дети, которые стояли в одной шеренге, разошлись по сторонам, видя куда устремился взор Лукиной. Шатенка прищурилась и увидела Машу, которая сидела на полу, подпирая голову в колени. Рядом с ней сидела Беланова и гладила ту по руке, видимо оттого, что девушка подалась эмоциям. Профессорша сняла своё белое пальто и сунула в руки Никольскому, который тоже шел вперед. — Машенька, ну ты чего, солнце? – пыталась успокоить и спросить Наталья, но блондинка не отвечала, тихо похныкивая себе в руки. — Машуль, посмотри на меня! — Что случилось? – спросила Лаура у Буше. — Я не знаю. – была ошарашена девушка не меньше профессора. — Когда я её нашла, она уже впала в истерику. Может это ваших рук дело?! — С чего бы вдруг? – огрызнулась шатенка. — Это вы все вечера наседаете на неё со своими дополнительными. Может Вы сломали мне подругу своей изрядной педантичностью. – немного пререкались те, не замечая рядом с собой остальных педагогов, которые, естественно, слышали это. — Маша… - выдохнула Беланова. — Слушай, я тебя слишком хорошо знаю, чтобы просто оставить тебя. У тебя стресс, и я понимаю тебя. Но, пожалуйста, посмотри на меня. — Нет! – истерично выдавила Третьякова, группируясь как меленький ёжик. — Оставьте меня! — Маша! – Наталья пыталась разжать руки ученицы, которая вовсе не подавалась её действиям. — Третьякова! Быстро пришла в себя и успокоилась! Ты совсем уже что ли?! Это только город, даже не область. Иди ко мне. Машуль… — М-м! – промычала кареглазая, отрицательно качая головой.       Беланова отпустила руки, как и попытки обратить на себя её внимание. Это длится уже три года. Первые этапы были лёгкой истерией волнения, последний сильной печалью, а этот… окутывал страхом и паникой. Маша сама не заметила, как впала в безрассудство и слёзы. Дыхание было сперто, слёзы катились сами, а сердце противно щемило в груди. Она снова и снова прокручивала те минуты своего поражения, в которых она смиренно считала себя безнадёжным глупцом. И если до этого она морально подготовила себя на успех, то сейчас он рухнул как карточный домик в руках не умелого фокусника. Третьякова готова поклясться, что бросит всё и сейчас же, но страх сковывал смелые и броские шансы.       Руки снова притронулись к рукам девушки, но не пытались обратить на себя внимания. Они умело легли поверх девичьих ладоней и мягко сжали. Но Мария не хотела этих прикосновений и вразумляющих слов, поэтому только сильнее спряталась в своё импровизированное убежище. — Машуль… - снова начала Наталья. — Пожалуйста успокойся. — Нет! – ответила Мария. — Отстаньте от меня! — И даже я? – спросил мягкий голос. — Мария, посмотрите на меня! – требовала уже профессор. — Нет, Лаура Альбертовна, уходите… - тихо прошептала кареглазая и начала хныкать ещё больше. — Пожалуйста… — Маш… - тепло отозвала её Лаура. — Прошу тебя.       Лукина стала разжимать руки возлюбленной, и, как ни странно, та вовсе не сопротивлялась. Она подняла её голову и встретилась с заплаканными карими радужками. Сердце облилось кровью, а руки старшей стали немного подрагивать. Третьякова шмыгнула носом и резко прильнула к шатенке. Лаура немного не ожидала такой реакции, слегка теряя координацию. Никольский многозадачно нахмурился, но помог подняться Лукиной и девушке. Мария не отпускала профессора, а лишь сильнее вжималась в её тело, утыкаясь носом в ключицу. Статная леди была поражена таким состоянием любимой, поэтому, отдав самоотдачу и забыв про субординации, крепко обняла девушку. Её тяжелые дыхания и частые всхлипы взорвали тысячу эмоций в Лауре. Хотелось убить каждого, кто посмел причинить ей вред, но точную причину её слёз она не знала. — Наталья, видите детей в автобус. Нечего смотреть на этот спектакль. – грозно приказала Лукина. — Сергей Николаевич, позовите медсестру. – скривилась шатенка, вспоминая недо-медика. — Да! – хором отозвались коллеги и поспешили выполнять приказы. — Так, тут не на что смотреть! Пошлите, нам пора ехать.       Одноклассники девушки и не только, лишь сочувственно смотрели на эту картину страданий. Все с волнением начали шептаться, отчего Лукина приходила ещё в сильную злобу. *Сарафанное радио* - рыкнула про себя старшая. Директор и Татьяна заметили пару и тут же прибежали на помощь. — Принцесса, что случилось? – тихо и быстро спросила профессор, видя, как коллеги идут навстречу. — Скажи мне. — Я не хочу, Лар. – качала головой та, плача в плечо возлюбленной. — Лаура Альбертовна, что случилось? – подскочила директор и завуч. — Мария, что с вами? — У неё паническая атака. – констатировала Лаура. — Почему никто не заметил этого? Разве не Вы, Татьяна, отвечаете за детей? – рыкнула Лаура, глаза которой затмила черная пелена гнева. — Я…я… Всё было хорошо, я распределяла ваших олимпиадников, и Мария чувствовала себя хорошо. – начала оправдываться вдруг географ, чувствуя на себе убийственный взгляд коллеги. — Нужно позвать медика. — Сергей Николаевич, уже пошёл. – ответила рядом стоящая Буше. — Вон, они идут. — Мария, прошу успокойтесь, пожалуйста. Вы своими необоснованными истериками делаете только себе хуже. – пыталась вразумлять возлюбленную та. — Делайте глубокий вдох и медленный выдох. — И почему я не удивлена?! – закатила глаза Татьяна. — Беланова не смогла успокоить и перенаправить девушку в нужное русло, а тут Вы, Лаура Альбертовна, лишь усугубили ситуацию. В своё время нужно было отвлекать и перенаправлять интересы, а вы лишь давите на её больную точку. — Вашего мнения никто не спрашивал, как и советов! – выплюнула слова Лаура и услышала очередной всхлип девушки. — Вот зачем вы так? — Что тут? – подлетел медик и тяжело выдохнула. — Сергей Николаевич, её нужно посадить на диван. — Нет! – истерично сказала Маша в объятиях любимой. — Просто отстаньте от меня! — Так… - Никольский подошел со спины девушки. Лаура отрицательно покачала головой, так как девушка была напряжена и сильно держалась за неё. Шатенка успокаивающе начала гладить девушку по волосам, и та на секунду расслабилась. Лукина мигнула мужчине напротив, и тот быстро подхватил девушку на руки. Глаза Третьяковой расширились и она пискнула в сильных руках физика, который лишь сильнее прижали её к себе. Он усадил блондинку на мягкий диванчик и присел на корточки, держа её руки в своих. Уж сколько работает тут Сергей и сколько знает Марию, никогда не видел её такой разбитой и уязвимой.       Маша была словно в прострации. В глазах всё плыло, в груди всё также стоял ком, а слёзы беспрерывно проливались на землю. Никольский поглаживал руки девушки, которая медленно спустила взор и словно поняла, что ведет себя не хуже первоклашки. Медик протянула бутылку воды и пару таблеток разной формы. — Выпей, у тебя паническая атака. – пыталась вразумить медик, открывая бутылку воды. — Нет… - осипшим голосом отказывалась Третьякова. — Да, Маша! – потряс её физик. — Дайте сюда! – отобрал он таблетки и воду, вкладывая в маленькую ручку несколько продолговатых пилюль. — Считай до пяти и медленно выдыхай воздух. Один… два… три… - начал считать физик, и Мария послушно начала вбирать воздух. — Выдыхай… Один…два… - снова начал считать тот, видя, как в красных глазках ученицы потихоньку приходит отрезвление. — Глоток воды… И снова выдох. — Боже… - закатила глаза географ на эту ситуацию и отошла в сторону. — Алло?! Да иду я уже! Пусть автобус заводят, моя куртка на вахте. Всё… - ушла Татьяна, бросая эту несносную финита ля комедию. — Измерьте давление! – приказал Сергей, смотря на женщину в белом халате. — Маш, успокаивайся. Всё хорошо, мы с тобой. Ты слишком распереживалась и тебе нужно выпить успокоительное, только так тебе станет легче. — Я не хочу… - посмотрела она в глаза Никольского. — Хочешь, и даже очень. Неужели ты так быстро сдашься, м?! – подбадривал и раззадоривал он девушку. — Я думаю, Лаура Альбертовна не хочет, чтобы ты вот так просто встала и отпустила руки, верно?! – Маша кивнула и посмотрела в глаза возлюбленной, которая не меньше её испытывала страх. — И я не хочу, и Наталья Викторовна не хочет, Мари тоже переживает за тебя. – Лаура мысленно благодарила своего коллегу, который так умело успокаивал её девушку. — Ой, если ты сейчас ещё раз заплачешь, я тоже начну, Третьякова. — Хм, - уже улыбнулась блондинка и протянула первую таблетку в рот. — Молодец. – улыбнулся Сергей Николаевич, передавая ей бутылку прохладной воды. — Что с давлением? — Повышенное, 140/90. – Никольский отрицательно покачал головой. — Дайте ей валокордин, 30 капель и три валерьянки. – мужчина встал на ноги и подошел к профессору. — Когда приедем туда, дайте ей ещё пустырник, одну таблетку, иначе никак. — Спасибо за помощь. – погладила она руку коллеги и направилась к девушке. — Маш, что случилось? — Я…я… - снова начала часто дышать девушка. — Я такая дура… - Лукина присела рядом и взяла руку возлюбленной в свои. — Всё так ужасно, я накрутила себе мысли и попросту впала в истерику. — Это нормально, ты просто испытываешь стресс. – снова присел на корточки Никольский. — Ты уже у нас боец, Третьякова. Не первый раз ездишь на подобные мероприятия и защищаешь честь школы. Ни каждый сможет преодолевать одну и тоже дистанцию, а ты воин у нас. Я бы сказал большой пример подражания. Любой другой отпустил бы руки при первой же неудаче, а ты нет. Ты снова и снова встаёшь на ноги и идёшь вперед, разве это не результат? — Нет, для меня его попросту нет… - поникла Третьякова, отпуская голову вниз. — Три года я иду по намеченному пути и ни разу не ступила на пьедестал. Я слабачка… — Э-э! – возмутилась уже Буше. — Слышь, кентавр недоделанный, - Маша тут же улыбнулась, смотря на возмущенный взор подруги. — Слюни, сопельки подобрала, трусы натянула и вперед, моя дорогая. – педагоги переглянулись между собой и лишь еле заметно посмеялись. — Ты на меня посмотри. Меня как будто истребитель сбил. – директор, стоящая рядом, тоже тихо посмеивалась, такой дружной поддержки коллектива и дружных одноклассниц. — Меня лихорадит не меньше тебя, Машка. – улыбнулась подруга и присела рядом с физиком. — Поверь, ты умна, и ты сможешь достичь любой результат, когда у тебя под рукой хороший профессионал. И да, не обольщайтесь сильно, Лаура Альбертовна. – Маша и Никольский залились звонким смехом, видя, как умело профессор кривит лицо в возмущении. — Последний год, так давайте покажем на что мы способны, м?! — Я за! – Никольский вытянул руку и Мари положила ладонь поверх мужской. — Лаура Альбертовна? – женщина признательно вытянула руку и любовно посмотрела на Марию, которая была в замешательстве. — Маша? — Хорошо. – согласилась блондинка, кладя руку поверх ладони любимой, смотря в глаза своего наставника. — Один за всех? — И все за одного! – хором ответили они. — Чудесно! А теперь приходи скорее в норму, Маша. Время… — Да, - кивнула она Сергею Николаевичу, который встал и вытянулся во весь рост, поправляя манжеты пиджака. — Спасибо вам. — Всегда пожалуйста. – улыбнулся тот и посмотрел на Буше. — И так, моя гуманитарная наука. – зеленоглазая закатила глаза. — Шуруй за курткой подруги и своей, встречаемся в холле. Лаура Альбертовна? — Да, всё верно. – коллега протянул ей её пальто. — Ой, а там же автобус?! — Я сказал Наталье, они уже на пол пути в МГУ. Кто знал, что так получится. – взглядом указал он на бедную Третьякову и досадно выдохнул. — Я на машине, можем поехать все вместе? — Я на своей. – отказалась Лукина. — Спасибо за предложение, но сами понимаете, дела. — Конечно. Я пошел за вещами, встретимся в фойе. – шатенка кивнула и мужчина ушел в сторону учительской.       Лаура тяжело выдохнула и посмотрела в сторону ученицы, с которой возилась медик. Женщина дала ей маленький стакан с лекарством, которого было слишком мало, что походило на концентрат валокордина. Лекарство отвратительно воняло настойкой мяты и кошачьего лотка. Лукина сама порой принимала – это «чудо» зелье, но всячески навеивала представления о кошачьих какульках. Медсестра была настороженной рядом с профессоршей, так как помнила чем обернулась последняя их встреча. Измерив давление во второй раз, медик с легкостью вздохнула. Давление постепенно приходило в норму. Женщина в халате притянула блистер Лауре и сказала: — Это пустырник, хорошо помогает снять нарастающий стресс. Валерьянка в таких случаях бездейственна, но очень хорошо сочетается с валокордином. Поэтому для профилактики и закрепления дайте ей одну таблетку. — Хорошо. – забрала таблетки та. — Спасибо за помощь. — Рада была помочь. – сказала женщина и оставила их наедине.       Статная леди перевела взор на Машу и тяжело выдохнула. Они были одни в этом тихом коридоре. Шатенка даже не успела заметить, как стремительно быстро покинула их изрядно любопытная директорша. Но ей было это неважным, как состояние возлюбленной. Она была бледной, глаза красными и опухшими, а дыхание немного прерывистым от недавней истерики. — Прости меня… - Лаура взяла руку девушки в свои. — Ты не виновата, Лаура. – шепотом ответила младшая, пододвигаясь ближе. — Я сама подалась панике. — Если бы я приехала раньше, то ты бы чувствовала себя увереннее. – досадно выдохнула профессорша. — Поддержка в такие моменты просто обязательна. После… после старых травм и неудач. Но Мари права, ты зря недооцениваешь себя. Ты куда умнее, сильнее и безгранична, чем ты думаешь. — Хм, - улыбнулась Маша, кладя голову на плечо возлюбленной. — Сергей Николаевич умеет вдохновлять, он верно подметил, что стоит взять себя в руки и надрать зад прошлым обидам. Я же воин, да? — О-о-о, ещё какой. – смеялись тихо девушки. — Как ты себя чувствуешь? — Правда?! – шатенка кивнула. — Опустошённо и слабо… Но не переживай, я постараюсь собраться с мыслями, хоть меня и мутит. — Я переживаю за тебя, а что, если станет плохо? – начала боятся Лаура. — Меня туда к тебе не впустят… - профессора прервал звон телефона. — Прости. Алло?! – Лукина лишь кивала и прикрыла глаза. — Да, Сергей Николаевич, мы идём, – сбросила вызов та и посмотрела на возлюбленную, которая сонно смотрела ей в глаза. — У нас осталось 20 минут до начала. Едем? — Да. – Лукина встала первой и накинула своё белоснежное пальто, закидывая таблетки для Марии в сумку. — Давай руку.       Третьякова приняла жест ухаживания и грузно поднялась с места. Тело словно побили дубинками, а голова была ватной, словно она весь день то и дело плакала. *Мгм, 15 минут истерики, как все 40* - усмехнулась своим мыслям блондинка. Маша посмотрела в глаза-васильки и её внутреннее переживание спало на капельку ниже. Лаура вытянула локоть, дабы возлюбленная смогла идти рядом и чувствовать опору, но кареглазая лишь разбито улыбнулась. Она прильнула к профессору и со всей любовью обняла возлюбленную, обвивая её талию. Мария утонула в её прекрасном неге тепла и успокаивающего парфюма, который действительно успокаивал её бренную душу. Блондинка уткнулась в шею Лукиной и стала слушать острый аромат цитруса и муската. Возлюбленная гладила её по спине и успокаивающе поцеловала в висок. — Твои духи словно спасательный берег, в котором невозможно утонуть, но можно растворится. – прошептала Маша. — Спасибо. – смущенно улыбнулась Лукина. — Спасибо, что ты рядом. – в шею говорила она старшей. — Будь на твоем месте На… другой преподаватель, я бы не участвовала в этой авантюре. — Маш, - тяжело выдохнула шатенка. — Тебе легко, потому что мы одна связь, если ты понимаешь о чём я говорю. – намекнула она на их любовь. — Но, Наталья Викторовна с тобой с самого начала твоего становления, как самый надёжный наставник. Она верит в тебя, как не в кого другого. Мои попытки стать ближе к тебе благодаря ей не обвенчались успехом. И я уважаю её принципиальность, ведь для неё ты - это ответственность и неудержимая поддержка в своей многогранности. — Она не ничего не говорила обо мне? – вдруг с интересом и задором спросила девушка. — Совсем-совсем? — Ни-че-го! Только изумлялась твоей талантливости и уму. – Лаура заправила белый локон за ушко кареглазой. — Пошли?! — Да, идём… - тут же мигом помрачнела Третьякова.       Дамы спустились вниз, где их ожидали Никольский и Буше. Мари протянула куртку подруги и печально выдохнула, видя её потускневшие и красные глаза. Никольский сочувственно кивнул профессору, а потом еле выдавил: — Нас уже ждут. Вперед!       Четверка вышла на улицу, где вовсю лил дождь. Педагоги раскрыли зонты и прикрыли своих учащихся. Мари держалась за физиком, а Третьякова возле возлюбленной. Машины учителей стояли рядом с друг другом и это не могло не радовать. Сергей Николаевич дистанционно завел авто и Буше признательно кивнула такой технологии века. Лукина прошла к пассажирской двери и усадила блондинку вперед, захлопывая за ней дверь. — Мы поедем с Мари, а вы езжайте с Марией. – сказал физик и посмотрел на возмущенную Буше, которая явно подавилась возмущением. — Что?! А как же Маша, ей сейчас нужна поддержка. – начала зеленоглазая, смотря в глаза педагогов. — Я поеду с ней! — Нет! – отрезал Никольский. — Сейчас, Марии, нужно уделять как можно меньше поддержки, а именно твоей Мари. Лаура Альбертовна, езжайте! — Да. – ответила шатенка и обошла ученицу, ни разу не посмотрев на неё, так как была согласна с коллегой.       Автомобиль профессор завелся, издавая характерный рык, отчего Буше немного дёрнулась. Маша словно не живая обернулась в сторону подруги, которая стояла под проливным дождём. Она подошла ближе и прикоснулась ладонью к стеклу, сочувственно смотря в глаза той. Третьякова ответила на этот жест соприкасаясь с холодной преградой стекла. Это была мнимая поддержка их дружбы. Машина тронулась с места и рванула вперед, оставляя клубы дыма за собой. Мари стояла опустошённой и не знала, что делать. Дождь, капающий на лицо, заставлял почувствовать холод, а в частности и апатию. Но он быстро прекратился под широким зонтом мужчины, который успокаивающе положил руку на плечо ученицы. — Зачем… - шепотом проговорила Буше. — Зачем нужно было её бросать?! – крикнула девушка, оборачиваясь к физику. — Затем! – рявкнул Никольский. — Ваша поддержка только сильнее усугубит положение, так как Мария будет чувствовать уязвимость в эмоциях. Поддержка – это та форма, которая не лечит, а лишь сильнее привыкает к излюбленности саможаления. Ей нужно настроится на работу, взять себя в руки и идти вперед. — Но она одна! — Она с Лаурой Альбертовной! – пререкались они между собой. — Она поможет ей, как наставник, как опора, стимул, и как сильная женщина. — Лукина не будет жалеть её, она только сильнее станет давить на её точку. — Так и нужно, Мари. – пытался вразумить её Сергей. — Лаура Альбертовна не сахар, признаю, но она не та, кто отпустит руки и скажет: "Ну, повезёт в другой раз", или "Она сама сдалась". Нет, Мари… - отрицательно качал головой тот. — Как раз-таки она сильнее докажет и покажет, за что нужно бороться. — Это спорно, - отпустила голову девушка, ведь она знала, что они в любовных отношениях и это может помешать им. — Я знаю, что ты переживаешь за свою подругу и сделаешь всё, чтобы помочь и облегчить её страдания, но… Ты сама знаешь, что такое излишнее внимание. Вспомни себя, когда мы ездили на конкурс в другой город. Тогда ты сама выбирала? рвать к победе или сидеть у моего крыла. — Хм, - вспомнила Буше, как тогда подалась страху. — Тогда вы сами показали, что, имея отличного учителя, все невзгоды не почём. Именно наставник становиться вторым лицом оберега. — Вот именно, может Наталье Викторовне не хватило стержня в то время, чтобы показать, что за падением длится куда высокий взлёт. Но Лаура Альбертовна построит целый мост и поможет толкнуть тебя вперед, только ты сам решаешься расправить крылышки или нет. Не переживай так, – приобнял он девушку за плечо. — Вот увидишь, мы приедем туда, и Маша будет куда оживлённее, чем прежне. — Мгм, ладно… – недовольно согласилась Мари и прошла к автомобилю, садясь на заднее сиденье.       Никольский тяжело выдохнул, видя, как его ученица напрямую показывает свой характер и злобу. Но разве он виноват? Он работал с разными людьми за свой педагогический стаж, и каждого старался поддержать на вдохновение своей мини-победы. Буше он очень любил и даже уважал, как девушку. В его практики в основном работают молодые парни, и так мало прекрасных дам. Но её настроение настораживало Никольского. Мари – это сплошная химическая реакция, в частности, и бомба медленного действия, как С4. Никогда не предугадаешь, когда её взрывной характер уничтожит твои нервы, спокойствие и тебя. Сергей знал наверняка, сегодня день обещал быть «многообещающим».       Лукина ехала быстро, огибая одинокие машины в центре города. Мария же сидела молча и даже немного удручающе. Профессору это не нравилось, но она и сама не знала, как начать разговор. Шатенка остановилась у светофора и посмотрела на возлюбленную, которая сжалась как маленький котенок. Страх переполнял её, а недавняя истерия, кажется, забрала последние шансы на успех. Обычно блондинка всегда контролировала сумбур эмоций, но сегодня вселенная решила иначе. Кареглазая нервно сжимала и разжимала кулаки, в груди образовался ком, когда на горизонте начал маячить университет. Лукина припарковалась у свободного места ближе к входу и осмотрелась вокруг. Автобусы, на которых прибыли учащиеся и учителя, стояли поодаль, говоря о том, что все уже давно внутри учреждения. — Мне страшно… - выдавила Третьякова, быстро вдыхая и выдыхая воздух. — Успокойся! – взяла она руки девушки в свои. — Контролируй эмоции! Я понимаю, что волнительно, страшно и даже убийственно. Но ты не сможешь вот так просто бросить начатое. — А вот и смогу! – начала плакать кареглазая. — Какой толк, если я и так знаю, что это окончится провалом. Это даже не стоит того, чтобы обнадеживать и тешить свои шансы на успех. — Стоит, слышишь?! Ещё как стоит, чтобы бороться за свои интересы и знания. – пыталась быть убедительна Лукина, но выглядело это не очень. — Маш, послушай меня внимательно. Я не держу тебя в заточении, ты можешь и не идти, и не сдавать этот чертов тест. Но я не позволю тебе сидеть и трястись от страха. Когда я пришла в школу… В тот момент, я видела твой потенциал и признаюсь, я специально провоцировала тебя на скандал, постоянно задавала заковыристые вопросы, смотрела тебя в деле, но принижала. Принижала не для того, чтобы самоутвердится на тебе, а потому что жизнь состоит из целеустремлённости. Каждое наше занятие ты всё больше и больше давала ответов и… когда я чувствовала, что проигрываю в своей гордой стервозности, я мошенничала, задавая то, что возможно ни один педагог филолог в школе не даст ответа. Но ты смогла, хоть и не научно, но всё равно показала, что ты не так уж и глупа. – Мария посмотрела в глаза профессора и увидела в них толику сопереживания и тепла. — Как учитель, я горжусь тобой, Маша. Как возлюбленная, я восхищаюсь. И дело не в том, что ты боишься и плачешь, а в том, что ты знаешь, но не решаешься. Если бы я не видела перспектив, я б не стала назначать консультации и дополнительные занятия. Маш, в тебе есть вся база, и я лишь усовершенствую её в тебе. — Хм, - улыбнулась Третьякова, вытирая слёзы. — Мари, ты тоже держишь из-за меня? — Нет, Мари сама выбирает свой путь. В ней тоже много потенциала, только она душит его в эмоциях и рано отпускает руки. — Так же можно сказать и про меня. — Третьякова! Соберитесь, пожалуйста! Что из слов «у вас большой потенциал» вам не понятно?! – вдруг разозлилась шатенка. — Я дала вам такой фундамент с вашей базой знаний. Неужели вы так просто сдадитесь, а?! — Ээ…ну… - была обескуражена блондинка такому резкому изменению поведения профессора. — Что вы там мямлите, Третьякова? – скривилась статная леди. — Говорите увереннее, а то складывается ощущение, что вы каши мало ели в детстве. — Что?! – возмутилась кареглазая. — Зато Вы, я смотрю, её так любите, раз истерично кричите, будто хотите добавки. — Мы говорим о вас, Мария. – выгнула бровь старшая. — Ну я хотя бы истерю, как вы говорите. А вот вы ведёте себя как обделанный младенец в соплях и слезах. — Хотите сказать, что я плакса и слабачка? – глаза Марии наполнились яростью. — Чёрта с два, Лукина! Я сейчас встану и пойду в этот чёртов МГУ. Пойду и покажу как ты ошибаешься в своём глупом мнение. Если я подалась эмоциям это не говорит, что ты можешь смеяться надо мной в открытую. Напишу я этот всратый тест и ещё захлебнёшься в своих словах! — Ох! Зато как помогло, не правда ли?! – хитро улыбнулась шатенка, смачивая губы кончиком языка. — Да я…я… - Третьякова, увидев ласковый взгляд любимой будто опомнилась, понимая, что та снова поддерживает её. — Спасибо. – склонилась она к профессору, утыкаясь в лоб и снова глубоко вздохнула. — Ты сможешь, и я знаю это. – Лукина поцеловала возлюбленную в лоб и отстранилась. — Говоришь, успокаивают… - Третьякова непонимающе нахмурилась, когда шатенка начала копошиться в своей дамской сумочке. — Дай руку, – Мария протянула одну из них и почувствовала приятную прохладу сырости. — Это мои духи. Раз они тебя так успокаивают, значит… Просто представь, что я рядом и не бойся. Я всегда рядом с тобой, принцесса. – блондинка поднесла запястье к носу и стала вслушиваться в аромат, который так её успокаивал до критичного нуля. — Нам уже пора…       Девушки вошли внутрь. Их встретил просторный холл, который был характерен для самого рейтингового университета России. Мария осмотрела каждую деталь с восхищением. Ранее она видела университет только на фотографиях в социальных сетях, но теперь она впервые стояла внутри, и это было даже красивее и внушительнее, чем она ожидала. Большой и светлый холл, турникеты и величественные лестницы, извивающиеся в изящные парапеты – все это создавало непередаваемую атмосферу.       Жизнь в университете бурлила вокруг них. Статные преподаватели, постоянно занятые и свободные студенты – все вокруг казалось налаженным и гармоничным. Это была студенческая и, в то же время, взрослая жизнь. Лаура улыбнулась, наблюдая, как Мария с интересом осматривает каждый угол этой огромной "усыпальницы знаний". Она видела, как девушка начинает переходить от недавнего страха и истерики к новому чувству уверенности и восторга.       Хотя сама Лукина не видела в МГУ чего-то такого особенного, ведь ей довелось учиться за рубежом в учебных заведениях с более мощной инфраструктурой, но она понимала, что для молодых умов это место представляется поистине великолепным. — Ох, какие люди! – раздался голос, и Лукина дрогнула от неожиданности. — Лаура Альбертовна, собственной персоны. Давно я вас не видел в стенах этого мавзолея. — Здравствуйте, Павел Владимирович. – улыбнулась она и пожала руку мужчине в темно-синем костюме. — А вы, знаете ли, как самый главный сторож Ленинской эпохи. — Ха! – улыбнулся тот, протягивая руку статной леди. — Как же я скучал по вашим колким фразочкам, Лаура. Вы, как всегда, очаровательно выглядите. – оглядел он женщину с ног до головы. — Просто шикарная и волевая женщина. — Спасибо, но оставьте свои лести для менее занятых ушей. – пожала она руку мужчине. — Особенно для молодых студентов. – колко подколола она старого коллегу. — Какими судьбами? Не уж толи соскучилась по кафедре?! – уколол тот. — Или снова «я здесь исключительно по делам». — Почему это? Я здесь исключительно по делам, вы правы, – посмеялась старшая. — У нас сегодня олимпиада, поэтому мне некогда вести с тобой пустые беседы. — Туф, без твоего присутствия здесь как-то скучно и душно, даже закусить не с кем, – фыркнул тот встав по левую сторону от Лукиной и обвивая её талию, прижимая к себе. — Коллектив стал унылым обществом. — Ты же у нас такой сногсшибательный профессор философии, должен знать, что в тишине можно найти глубокие размышления, – закатила глаза профессор, ощущая, как развратник в синем пытается обратить на себя внимание. — Так почему бы тебе не уйти и не заняться философствованием в одиночестве? – шикнула шатенка и Павел тут же отпрянул назад, улавливая гнев бывалой коллеги. — Понял, понял. Змея ты, Лукина. – засмеялся тот. — Прям не подступиться к тебе. — Знаете что, Павел Владимирович, - сквозь зубы цедила Лаура и вдруг обернулась к Третьяковой. — Мария, прошу простить меня, я отойду ненадолго. — Конечно. – кивнула блондинка, прожигая мужчину неординарным взглядом. Лукина натянуто улыбнулась и убила взором Павла. Она резко взяла того под руку и отошла в сторону, что-то гневно шипя ему. Третьякова была не довольна такой фривольностью педагога, как сказала Лаура, философии. Он казался ей слишком своенравным. Среднего роста, с квадратными очочками и худощавым телосложением, он обладал необычайно привлекательной улыбкой. На вид он выглядел старо и седые волосы тому подтверждения. Но то, как он слащаво млел от её возлюбленной, что заставило Марию ощутить волну не только неприязни, но и злости. Кулаки противно хрустнули, а зубы издавали скрежет. Не долго простояв в стороне, педагоги разминулись. Но Павел, напоследок, снова приобнял женщину, спуская руки по её изгибам. Лукина лишь закатила глаза и слегка улыбнулась, словно ей было приятно.       Мария была в замешательстве, а в частности гневе. Тот мужчина был отвратным, мерзким мужланом, который так открыто позиционировал свои развратные мысли. В груди противно закололо, и на мгновение охватило чувство ревности. Так открыто касаться изысканной талии её возлюбленной могла только она, а никакой другой. Кулаки сжались до хруста костей, а её взор в мгновение стал суровым. Лаура заметила реакцию Третьяковой, поэтому самодовольно улыбнулась, вызывая в ней похожее чувство «единоличницы». Профессору самой было противно ощущать прикосновения своего старого коллеги, но, к сожалению, мужчины все одинаковы, хотя Павел был исключением…       Дамы продолжили двигаться вперёд, проходя мимо турникетов. Лаура была как рыба в воде и уверенно ориентировалась по периметру. Повернув налево, шатенка слегка сбавила шаг, чуть поравнявшись с блондинкой, которая внимательно читала таблички с номерами аудиторий.       Беланова сидела на диванчике, подперев голову, казалось бы, от скуки. Женщина лениво что-то тыкала в телефоне, иногда вздыхая от напряжения и тяжести в голове. Отключив мобильник, она подняла голову и увидела свою коллегу в сопровождении Марии. Выглядела девушка гораздо лучше, чем когда они уезжали с классом. — Лаура Альбертовна! – встала с места Наталья. — У нас осталось 7 минут до начала. — Отлично, – кивнула шатенка, смотря на Третьякову, которая опять сводила бровки от эмоций, смотря на двери аудиторий напротив. — Мария, как вы себя чувствуете? – обратилась вторая наставница. — Что произошл… - Лукина отдернула коллегу и отрицательно покачала головой. — Может, воды? — Да, не откажусь, пожалуй, – держалась Маша, чувствуя накатывающую дрожь в теле, будто какая-то ломка после отходняка. — Я не могу… — Дыши ровно и всё будет хорошо, – блондинка резко обняла профессора, отчего у той чуть не слетело пальто с плеч. — *Третьякова, только не начинай* - снова ругалась про себя профессор. Тебе нужно выпить таблетку перед началом. – возлюбленная тяжело выдохнула ей в плечо, и Лаура только сейчас ответила ей лаской, слегка приобнимая и успокаивающе гладя по спине.       Беланова подошла к ним и с каплей боли посмотрела в глаза профессорше. Если для Натальи это было тяжким бременем переживаний и сильной поддержки, то для Лукиной это сумбур непонимания. Но видеть, как Лаура, не смотря на свой стержневой и кремневый характер, старалась дать всё в своей поддержке, удивляло. *Значит, она не всегда такая чёрствая* - подытожила у себя в голове та. И видя, как Мария тесно прижимается в объятиях статной леди, Наталью кольнуло за душу. Она знала, что они не ладят и часто ссорятся, особенно в школьные моменты, но успокаивала себя мыслью, что девушка попросту нуждается в силе не только духа, но и в духовной мудрости профессора.       Эх, ревность страшная сила. Когда-то Беланова могла утешить истерику девичьего сердца, а сейчас это сердечко нуждается в духовной тягости профессора, как истинного мудреца. — Машка! – раздался звонкий голос по коридору. — Машка! — Мари… - Третьякова отстранилась от любимой и повернулась в сторону бегущей к ней подруге. — Ты как? – обняла она подругу, чуть ли не сбивая с ног. — Намного лучше, - улыбнулась блондинка. — Но всё равно как-то мутно… — Ну что, мои войны! – Никольский резко приобнял двух девушек, сглаживая концы и отвлекая от мыслей. — Я жду от вас настоящего мяса. Порвите им задницы! — Ха-ха-ха! – смущённо улыбались ученицы, приобнимая своего добряка, Сергея. — Сергей Николаевич! – закатила глаза Беланова от такой высказки мужчины. — Ужас, что за высказывания?! Ваши, кстати, уже в кабинете сидят. Сейчас комиссия придёт. — Я знаю, уже доложили, – недовольно выдохнул тот. — Полное безобразие в документах, которые мы подавали порядком, всё равно вышел боком. Мари первой сдаёт физику, а затем ваш предмет, Лаура Альбертовна. — Что?! – удивилась шатенка. — «Весело»… А где была наша все-правильная Татьяна Павловна? — Видимо в задницу. – выругался мужчина. — Пока мы ехали сюда, я уже успел с ней поругаться, на что она ответила: мол какая разница между первым и последним. — Мы же объясняли ей ситуацию, что у Мари имеются проблемы со здоровьем. – уже была возмущена Беланова. — Может в комиссии… — Нет! – вдруг крикнула Буше, смотря на преподавателей с гордостью хищника. — На кой чёрт разница. Мне уже так фиолетово, что я хочу всё сдать и просто поехать домой. — Мари… – начал физик. — Нет, Сергей Николаевич! Я не хочу спорить с вами, а тем более говорить, – Третьякова непонимающе посмотрела на подругу, которая открыто грубо обращалась с своим наставником. — Быстрее начну, раньше уйду… - девушка ушла в сторону других аудиторий, оставляя всех в немом шоке. — Что ж за день та такой, а?! – взвыл Никольский и пошёл за ученицей. — Мари! — Аудитории большие и школ тоже не мало на сегодня. Мои ученики сидят в другом крыле, а ваши Лаура Альбертовна, здесь, – сказала Наталья, указывая на дверь рядом. — Я уже всех посадила, осталась только Мария. Держите бланк своих участников, а я побежала к своим. — Да, хорошо, Наталья. Спасибо за помощь. – приняла она листы с рук напарницы. — Всегда пожалуйста, – мило улыбнулась она и посмотрела на свою бывшую ученицу. — Мария… Я верю, ты сможешь. Только не бросай всё с горяча, как делает это Буше. — Спасибо, – кратко ответила Третьякова и отвернулась от Белановой, поворачиваясь обратно к профессору. Лукина делала вид, что изучает такой «интересный» список своих мизерных призеров. Она видела, что между Марией и Натальей образовалась некое пятно недопониманий. Но шатенка не хотела вмешиваться в эти разборки, поскольку считала, что они давно обрели взаимную поддержку и веру. Она почувствовала, что давно уже изжила слова, которые уже давно не отражают их совместного невезения и поражений. — Запомни, нет ничего не возможного. То, что не убивает нас, делает нас сильнее. — Ну спасибо, мотивация прям огонь. – усмехнулась Маша, запивая таблетку водой. — Ладно, что-то я сегодня расклеилась. И так знаю, что пройду, но поистереть то надо. Я теперь волнуюсь за Мари. — Вы с ней общались до? — Конечно, Лаура. Я практически каждый час в день звонила ей, а толку... Просто её поведение меня настораживает. — Когда мы болеем, мы все как не своей тарелке. — Нет, тут совсем другое. Она будто отстранилась от нас всех и из веселой и заносчивой Буше осталось лишь апатической сквернословие. — Так! – протянула профессор. — Что опять? — Два дня назад я собиралась навестить её, чтобы поддержать и просто быть рядом, когда так плохо. Но… Она стала отпихиваться, хотя всегда знала, что я приду к ней в наглую, а в итоге услышала гневный упрёк. «Маш, отстань от меня! Я не хочу, чтобы меня кто-то видел в таком состояние. Не хочу тебя заражать и так далее» и потом как понеслось. Я была в шоке, если честно. – рассказывала блондинка. — «Друзья?! Охренительные! Аж не могу. Ни одна падла не написала за выходные, ни одна! И сейчас делать из себя мать Терезу не нужно, Мах. Жизнь колоссальна, давай дерзай. Твоей Лаурки явно нужно внимание побольше. У вас же там рандеву. Просто забей на меня пока что и живи, как прежде. Дополнительные мне не нужны и так справляюсь. А если и понадобится, напишу». – Лукина удивилась, приподнимая брови вверх. — Я в шоке была, понимаешь?! Это я тебе вкратце рассказала, а так этот диалог возмущений был на минут пять. – закатила глаза Маша. — Но ставить в укор наши отношения - сверхстранность. Либо она ревнует, либо что? — Учитывая, что Буше ещё та заноза в заднице, я не удивлена. Ты пыталась как-то подойти к ней с другой стороны?! Может, помимо болезни, у неё есть и другие проблемы? — Да узнавала я. Она молчит и отнекивается. Я нашим писала, чтобы хоть как-то узнать, в чём проблема, но тщетно. Она отвечала однобоко. – пожала плечами та. — Она всех динамила, кроме меня, а потом и на мне сорвалась под конец. — Может, Максим знает, в чём дело?! Я могу поинтересоваться у него… — Толку?! Она его вообще в чс кинула. Он полчаса возмущался её грязному действию. — Странно… Может, переходный возраст просто, плюс здоровье шалит? — Чёрт её знает, вечно на иголках. Просто, я подумывала, может, семья как-то давит. У неё отец вообще строгий, да и мать тоже не ангел. — Ясно. Дай ей время и она всё переосмыслит. Я верю, что она не со зла на всех кидается. — Мгм, Сергею Николаевичу это скажи. Он вообще такой воздушный и лёгкий мужчина, а тут Мари ему мозги ест своей стервозностью. — У него иммунитет, не переживай. В женском коллективе поди сколько работает. — Ха, - посмеялась блондинка. — Ладно… Осталась минута. — Запомни, я всегда рядом, – взяла она её запястье и слегка потёрла кожу. Терпкий запах духов мгновенно заполонил воздух своим ароматом лёгкости. Они были близки друг к другу и отчётливо слышали сладкий аромат цитрусов и муската, а ваниль создавала легкую дымку нежности. Лукина сжала руку возлюбленной и прошептала: — Я люблю тебя. – так мягко и сладко сказала Лаура, вызывая рой мурашек у девушки. — Удачи…       Третьякова кивнула и залилась румянцем. Всё же, на глазах общественности, они старались не демонстрировать свою любовь, но сердцу разве прикажешь?! Шатенка искренне переживала за неё, как за ученицу и как за самую любимую девушку. Третьякова распахнула дверь и ни разу не обернулась к профессору, уверенно идя на встречу судьбе и страху. Её чопорный и взрывной характер изумлял Лауру, которая мило продолжала улыбаться вслед Марии, что скрылась за массивной дверью дворца знаний.

***

      Ломоносов во всей свой ипостаси восседал на своем королевском троне, медленно попивая терпкий бренди. Естественно, жизнь меняется, время бежит, а Петра это, явно, не колышет. Ну и правильно, не трамвай объедут. На самом деле мужчина сильно был погружен в дело, что вовсе не замечал, как скоротечно летит время. Много работы было подкинуто в продвижение дела Лукиной, и это не могло не радовать статного льва.       Тишину его рабочего тайма нарушили, что вызвало недовольство и раздражение у Ломоносова. На пороге появился старый дворецкий, который виновато склонил голову перед хозяином. — Сэр, у вас посетители. – сказал мужчина. — Кто? – рыкнул Дон, не отрывая свой демонстративный взгляд от бумаг. — Игорь Каркаров, – проговорил дворецкий и нервно поправил белые перчатки. — Что прикажете? Вы заняты, и я бы мог… — Нет! Впусти его, – Петр устало снял очки, потирая ноющую переносицу. — Я сказал, чтобы ты ровно в девять был у меня. Ты испытываешь мое снисходительное терпение, Каркаров. — Как получилось, – закатил глаза тюремный амбал. — Я тоже не печенье сортирую и имею основную работу. — Работу? – усмехнулся статный лев. — Как хорошо жить припивальче, когда у тебя шанс на новую жизнь, не так ли?! – резко встал со стола Дон. — Работа, воссоединение семьи, новая репутация, доход. Хорошо живётся с новым паспортом и документами, Игорь? — С вашего позволения. – склонил голову тот, чувствуя, как Петр кружит вокруг него, словно голодный коршун. — Естественно, мой дорогой. Но не забывай о нашей договорённости. Это лишь твои временные блага, – говорил он возле уха мужчины, вселяя медленный страх. — Как идут дела в клубе? — Средне. Не жарко, но и не холодно, – потянул шею тот, чувствуя, как сгорает от напряжения. — Я работаю исключительно на складе, в те редкие дни, когда Светлана не работает, и… — И? – подытожил Пётр, медленно попивая свой алкогольный напиток. — В основном в её офисе лежат бумаги о поставке алкоголя и финансовых расходах. — Скудно… - выдохнул статный лев. — Когда я говорил о информировании мне нужного человека, я не ожидал 2-3 предложения о бездействии. Мне кажется, ты совсем уже потерял бдительности и расслабился. — Я делаю всё, что в моих силах, Пётр Андреевич. — Ты делаешь недостаточно! – приблизился он к заключённому. — Мне нужно знать любой шаг Светланы. Даже когда она вышла в туалет, ясно?! — Вы зря опасаетесь её, она и мухи не тронет. — Решил выгородить свою новенькую начальницу?! – криво улыбнулся Пётр и со всего маха врезал тому поддых. — Меня раздражает твоё слепое благородство, Каркаров. – смотрел он на скрючившегося амбала. — Ты работаешь на меня, точнее, отрабатываешь свои прошлые косяки. А может быть, я чего-то не знаю, и вы там заодно? — Нет! – отрицательно кивнул головой Игорь. — За два месяц не было никаких подозрений. — Зло может спать годами, и ты это прекрасно знаешь. Света подорвала себе репутацию в начале своей карьеры, подставив сестру. Только она ещё не знает, на что пойдет Александра, дабы выудить из неё правду и коварство. Я защищать не буду, но Лаура… Лукина всячески встанет горой за неё, в том числе и за племянничка. Но не было бы так смешно, когда на её столе лежала бумага о договоре. Может быть, она и не причастна к случаю аварии, но тот контрактный договор настораживает. — Он был не подписан, и тем более она сама отказалась от этой затеи. — Не знаю! Поэтому ты и следишь за положением дел. Лаура работает в школе по непонятным мне причинам. Помощь в новом деле Светлане? Сверхглупость! Но это я и хочу узнать, зачем владелице самого элитного клуба Москвы нужна обыкновенная школа?! Да ещё с вмешательством со стороны Лукиной?! Мне нужно знать всё! — Будет сделано, – покорно склонил голову Каркаров, видя свирепую злобу в глазах криминального авторитета. — У тебя и не может быть других предлогов, Игорь. Не заставляй меня сомневаться в тебе, – Дон подошёл к своему столу и вытащил небольшую по размеру папку. — У меня для тебя есть ещё одно дело. — Ну уж нет, Ломоносов! Мы договаривались лишь исключительно об одном деле. — Где одно, там и восемь, мой дорогой. Не заставляй меня быть грубым по отношению к твоей дочери и жене, – манипулировал Петр. — Ты же не хочешь снова оказаться за решеткой и видеть, как твоя дочь медленно, но верно, шагает во взрослую жизнь? — Низко с твоей стороны… Мерзавец! – Ломоносов лишь дьявольски улыбнулся от этой интерпретации. — Учти – это последние дело, в котором я пляшу под твою дудку. — Конечно, – улыбнулся тот. — Ознакомься с делом, ведь работа будет кропотливой. Мне нужно найти её, и срочно! — Что?! – удивился Каркаров, держа в руках материалы дела. — Ранней?! Отлов бывших пассий… — Лукина не верит мне, что она здесь. Я хочу доказать ей обратное, и плюс… Посмотреть кто покрывает её от моих глаз. — Вы думаете у неё есть союзники? – читал бумаги и протоколы тот. — Если даже и так, мы бездейственны с вами. — Поэтому ты и найдёшь мне её! – Дон с силой схватил лацканы кожаных воротов и притянул того ближе к столу. — Ты всё еще не понял, м?! Мирно не получится решить дело. Коса смерти занесена вверх и стоит рядом с нашими шеями. Ты бывший киллер, так будь добр нести этот статус с почётом и честью. — Я покончил с криминалом, впредь! — Нет-нет-нет, - коварно улыбнулся Ломоносов, слегка похлопывая по лицу мужлана. — Ты найдёшь мне её своим старым способом, и да, мне насрать на твои просвещённые годы в тюрьме. Ты либо работаешь со мной, либо можешь смело идти в отделение под названием «Триада». Поверь, с меня ничего не убудет, а о тебе даже не вспомнят. – повисло молчание и Петр с остервенеем оттолкнул от себя несносного мужлана. — Даю тебе две недели, и не больше, а также ежедневный отчёт о проделанных шагах. И не забывайся, кто перед тобой, ведь я не боюсь пачкать руки. Бежать от меня бесполезно, как и прятаться. Не испытывай моё терпение, Каркаров. Я думаю, ты наконец-то возьмёшься за голову, – был зол Пётр, смотря в глаза Игоря. — Можешь быть свободным!       Игорь недовольно и презрительно посмотрел на главу стати и удалился прочь. Ломоносов всегда грязно манипулировал людьми, в частности, и силой своего положения. Но он не мог по-другому. Сейчас ему нужно было обойти дело с тыла, прежде чем убедится, что фронт сможет удержать противостояния. Дон тяжело выдохнул и расстегнул темный вельветовый пиджак. Бардовая рубашка, скользящая по телу, противно облегало торс, что не нравилось мужчине. Своего рода, это походило на раздражение, судорожный тик на нервной почве. Налив себе стакан довольно мощного и крепкого коньяка, Петр осушил его разом. Приятная истома текла по венам, а горло приятно обжигал воздух, втягиваемый носом (как при эффекте мятной жвачки и газировки). Не успел Ломоносов отойти от гнева, как тишину мыслей прервалась очередным стук в кабинет. — Что на этот раз? – рявкнул статный лев и развернулся к двери, из которой показался дворецкий. — Что? — Сэр, простите, что потревожил вас, – склонил голову тот. — Но Михаил Константинович звонил и сказал, что скоро будет у вас. Мне сказать, что вы ожидаете его или перенести встречу? — Нет, я буду ждать его, – более облегчённо выдохнул мужчина и тут же радостно ухмыльнулся. — Подготовьте обед, и как можно скорее. Для Михаила приготовьте его любимое блюдо, а мне без разницы, главное, хороший кофе. На этом всё, Николай. — Будет сделано, сэр. – сказал пожилой мужчина с усами и удалился прочь.       Дверь захлопнулась и Пётр по-детски усмехнулся. Как говориться: за злостью и плохими разговорами всегда следует благодать. Но в его случае хороший и продуктивный успех в лице опытных лиц. Дело… дело… и ещё раз дело.

***

      Прошло уже сорок минут с начала олимпиады. Всё шло тихо и даже спокойно. Комиссия заседания менялась каждые двадцать минут, что подметила Лаура. Беланова изредка навещала наставницу, спрашивая о положении, в котором была стабильность, ну а Никольский пронзительно тупо смотрел в стену. Казалось, что мужчина и вовсе в анабиозе. — Лаура, вы уже битый час обтираете и без того обшарпанный паркет этого старого саркофага знаний. Может присядете? — А я думала вы практикуете медитацию, потоки энергетических чакр, улучшение сна, гипноз. — Очень смешно, Лукина, – закатил глаза тот, видя довольную улыбку своей коллеги. — Может, я просто думал. — Тогда я просто хожу, – в дерзящей манере парировала профессор. — Ты вообще говорил мне, что Мари за 30 минут напишет этот чёртов тест, а по факту?! Скоро будет час, как они там сидят. — Ты много нервничаешь, – сказал физик и встал с места, потягивая мышцы спины. — Мари справится, стоит просто надеяться. Просто выдохни и успокойся. — Я спокойна как удав, – криво улыбнулась Лукина и в коридоре раздался громкий хлопок, от чего та обернулась. — Что за… — Мари! – обрадовался мужчина и скорее шёл на встречу девушке. — Как ты?! — Отойдите! – оттолкнула она Никольского в сторону и прошла вперед к креслам. Буше выглядела сильно подавленной. Чересчур бледная кожа, стеклянные глаза, частые вдохи и выдохи, что говорили о силе боли, которую так чопорно держала в себе зеленоглазая. Мари с остервенеем бросила рюкзак на мягкие диванчики и судорожно искала в нём маленький блистер таблеток. Лаура подошла к девушке со спины и довольно нежно провела по её плечу. — Мари… - шатенка протянула ей небольшую бутылочку воды. — Ты вся бледная. — Не надо… Прошу только не говорите со мной. – как-то с болью в голосе сказала ученица, вытирая рукавом толстовки одинокую слезу. — Мне плохо… — Я верю. – гладила она девушку по спине. — Но я думаю Сергей Николаевич тут не причём, чтобы открыто враждовать с ним. — Нет, - подтвердила Буше и повернулась к профессору. — Простите меня, но мои силы… — Знаешь, одна молодая девушка мне сказала, что ляжет крестом, но не отступит от намеченного пути. Черта с два, не так ли?! – цитируя боевую натуру Буше, сказала старшая. — Придя сюда, ты уже сделала чуточку больше своих ожиданий. — Спасибо. – ученица резко припала к шатенке и обняла что есть мочи. Шатенка не любила тактильность и эти сюси-пуси, но знала какого это иметь поддержку для кого-то. Лукина слегка приобняла девушку и отстранилась от неё, смотря прямо в той глаза. — У тебя есть время, иди. — Да… Не ожидайте больших успехов, Лаура Альбертовна, Сергей Николаевич. – обратилась та в общей форме. — Тесты на ранг сложнее школьных и мощнее ОГЭ. Я подслушала разговор двух членов комиссии и они настроены решительно на этот год. – Лукина глянула на мужчину и тот лишь помотал головой. — Поэтому не ставьте ставки даже на самых успешных. И да… чувствую, что я даже 80/100 не наберу. — Мари… — Не важно! – отрезала она слова Сергея Николаевича и собрала свои принадлежности. — Ваша поддержка не уместна в такие моменты, будем надеяться на профессионализм. – колко и остро уколола девушка, скрываясь за дверью, где идёт олимпиада по русскому. Никольский тяжело выдохнул и сжал бутылку в руках, что издала характерный хруст и скрежет. Расстегнув первые две пуговицы на рубашке, физик безэмоционально швырнул бутылку на диван. Студенты сношающиеся из стороны в сторону поглядывали на пару педагогов с призрением, на что Лукина лишь грозно хмурила брови. Сегодня все были на пределе, и даже гиперпозитив Сергея не давал надежду на разбавление гнета женских истерик. — Что чёрт подери такое произошло у вас? – вдруг спросила Лаура. — Даа, - махнул рукой тот. — Не буди лихо пока оно тихо, так и с Буше. Сегодня прям предел всех пределов. Две палочки твикс, а какую выберешь ты? — Эмм, - скептически выгнула бровь женщина. — К чему эта интерпретация?! — Аа, ты не в курсе… - махнул рукой тот. — Я преподаю в школе довольно долго, как ты знаешь. – профессорша кивнула и села на диван, готовясь слушать «нереальную» историю своего коллеги. — Мари, как и Машу, я знаю довольно прилично. Одна заядлый инженер скептик, вторая мечтательный воин. Как я знаю девушки дружат уж самой начальной школы. Оно и не удивительно, отрицательное притягивает плюс, и если Буше будет скромной маминой отличницей, то Третьякова вседазволенная бунтарка. – говорил Сергей. — Мария не всегда была такой… — Какой такой?! – немного раздражённо переспросила Лукина. — Она была хулиганкой, Лаура. – улыбнулся скромно мужчина. — Кроме спорта и гуляний с друзьями у неё ничего не было. Училась она тоже не ахти, но даже так, Буше смогла найти с ней этот некий коннект интересов. Они были подругами такими, на чём свет стоял и вопил. У них стали появляться особые черты как: скандальность, гнев, хитрость. Но… Если Мария жила в спорте, то для Буше это тяжкий запрет. Родители девушки очень суровы и всегда требовали от неё колоссальные успехи. Да только влияния деловой леди-пацанки отразилось и на Мари. Драки, прогулы, вандализм, самый ужасный период был в то время помню. Полиция с них не слезала, контролируя каждое действие. Но тем не менее подружки всегда стояли горой друг за друга, от сюда и пошло два сапога пара и оба на одну ногу. — Интересно. – удивилась Лаура такой необычной истории своей возлюбленной и её подруги. — На сколько я знаю, Третьякова бросила спорт из-за травмы? — Верно. – как-то поникши выдохнул Никольский. — Я мало чего знаю, Лаура Альбертовна. Но единственный кто знает всю подноготную так это Наталья. – профессорша нервно покусывала внутреннюю сторону щеки. — Это был девятый класс, как я помню. Счастливая Маша, впервые за всю жизнь пришла с двумя белыми бантами и в красивом школьном платьице. Уже в тот момент была возложена надежда, что девушка наконец-то возьмётся за ум, но не тут-то было. Через неделю Третьякова улетела на олимпийские соревнования в Токио. Но… - посмотрел он в глаза коллеги, которая сопереживающе слушала историю о своей ученице. — Позже, мы узнали, что Маша в тяжелом состояние. Девушка полгода не посещала школу, находясь в больнице, а потом и на домашнем обучении. Что конкретно там произошло, знает лишь директор, классный руководитель и Наталья. — Да, я наслышана о доверии Марии к нашей с вами коллеги. – пыталась быть нейтральна Лукина, но плохо получалось скрыть свою женскую стервозность. — И что же дальше?! — Хм, - хитро улыбнулся мужчина, видя, как это задевает профессоршу. — Неужели ревнуете, Лаура Альбертовна? — Абсурд. Мне нет дело до их отношений, но так как я работаю в паре с Третьяковой, мне нужно знать о ней хоть что-то. – выкрутилась Лукина, хотя в глубине души она никогда не задавалась вопросом о прошлом своей девушки. — Ты говоришь, что постоянно были разборки и полицейские, я так полагаю у девушек есть учётная степень в детской комнате милиции? — У Буше точно нет учёта, а вот у Третьяковой под вопросом. – мужчина бросил взор на пару студентов, которые смеялись и шушукались со стороны, поглядывая на статную леди. — Там была какая-то разборка и даже скандал. Мария в то время подверглась вербовке, а это было в самом начале учебного года и её соревнований. Из-за шумихи, которая учудила Третьякова, грозилось ей исключением из сборной эммм… если я не ошибаюсь, по каратэ?! – Лаура еле кивнула, говоря о верности теории. — Она уехала всё же, но думаю эмоциональный дух её пал, поэтому она получила физическую травму. Взять первое место такой ценой адски для молодой девушки… Наталья говорила о её боли и потери смысла жизни. Карьера в спорте закончена, огласка личного досье, травма и вечная работа психолога. У нас состоялся целый консилиум даже по этому поводу. Приходил личный психолог и агитировал нас быть опорой и поддержкой для Маши. С тех пор каждый вложил кусочек своей поддержки, а Наталья, кажется, целую душу. — Интересно… - шатенка была обескуражена таким горьким опытом блондинки, и ей стало очень интересно, что же такого испытала девушка, по сей день не подпуская к себе посторонних. — Это стоит рассмотреть и узнать подробнее. А что насчёт Буше? — Мари степенная, но при этом взрывной холерик. Прошлый якорь спасения для воинственной Третьяковой, а теперь история поменялась и Маша стала мощным осадителем и дрессировщицей для подруги. Каждая друг другу помощница в тяжелых ситуациях. Но а так, Буше агрессивна и проявляет психи только потому, что я не пустил её с вами. — Так вот, это поведение лишь протест на данный инцидент в отказе на поддержку для подруги? — Даа, знаешь, сколько мне пришлось выслушать в машине? У-у-у-у… - протянул физик. — Но, на самом деле, меня обвинили во всём. В моей наглости, бездействии, предательстве, что я попросил у вас услугу забрать Мари лично, ну и заканчивая своей неуместной поддержкой для неё. — Что за детский сад, группа ясельки? – закатила глаза Лукина. — Я бы не церемонилась с таким поведением… — М-даа, обидно, конечно, но они всего лишь дети. – мило улыбнулся Никольский. — Порой нужно отпускать рамки морали и деловой этики, чтобы приблизить доверие ребенка к себе. — Ребенка да, но не подростков, у которых голова переполнена феромонами любви и ветреностью. — Кстати об этом, даже вон те две студентки обсуждают тебя уже полчаса, пока мы болтаем. – Лаура резко обернулась назад в своём фирменном стиле, от чего подростки в страхе бежали прочь. — И почему я не удивлён?! Лаура Лукина – самый злой и страшный профессор в этом старинном склепе мрака. — Бояться - значит уважают. – самодовольно улыбнулась женщина, и раздался звонок о окончание занятий и самой олимпиады. Шатенка встала с места, поправляя смятые складки на платье и ожидала выход своих учащихся. Она хотела пройти чуть ближе к аудитории, когда почувствовала мужской хват на своём запястье. — Лаура… Мы все прекрасно знаем, какими связями ты обладаешь, но прошу тебя, не тереби раны ребёнку, – его глаза выдавали сопереживания за Марию и то, что Лукина действительно может перегнуть её характер. — Будь осторожна, ведь Маша очень ранимая девочка. И как бы что у ней там не произошло, я знаю ты поможешь ей забыться и взлететь выше. Лаура была не довольна таким психотрюком коллеги, который умело возводил её стыд. Педагогическая компетенция может быть сошлётся на политику согласования, но как любимый человек - нет. Поэтому, сдержанно кивнув Никольскому, из кабинета начали выходить ученики. Третьякова в толпе массовки была словно в тумане. Нервы и стресс никак не отпускали молодую девушку, которая, так поникши плыла по течению. Буше плелась рядом и её внешний вид заставлял желать лучшего. — Ты как, Мах? – спросила Мари, пронзительно тупо смотря себе под ноги. — Очень хреново, если честно. И ещё эти задания с открытым блоком ответов меня убили. Обычно эти задания на области встречается, но видимо, этот год будет жестче предыдущих. — Уровень А и Б тоже были не простыми. – Третьякова кивнула. — Ты вся бледная, Мари… - блондинка потянулась ко лбу зеленоглазой и тут же получила стоп. — Не надо! – недовольно рыкнула та. — Меньше всего хочу, чтобы ты перенапрягалась из-за меня. — Марь, что случилось? Ты в последнюю неделю как не своя. — Я, кажется, просила тебя забить хер на меня, нет?! – была строга девушка. — Так что не начинай. — А что не начинать, а?! – возмутилась кареглазая. — Вот эти твои необоснованные истерики уже в печёнке сидят, если честно. Я каждый день извожу мысли о том, что я не так сделала. Может перестанешь играть конц…. — Третьякова! – раздался пищащий голос насмешки и блондинка судорожно прикусила губу. — Сколько бы времени не прошло, ты всё выглядишь ужаснее и ужаснее. Что, жизнь опять прожигаешь в пьянстве и клубах? – рядом стоящие подростки залились гадким смехом. — О, она ещё и оглохла. — И тебе привет, Кристина, – с гордо поднятой головой произнесла Маша, беспристрастно смотря в глаза самой отвратительной сопернице прошлого. — А я смотрю, папеньки денюшки оплачивают тюнинг, иначе такой aero bag просто так не отвис. – колко бросила Третьякова, указывая на упругий и большой зад избалованной богачки. — Интересно, как давно ты подчёркиваешь свою оральную зону? — С каких пор очко бабуина теперь в тренде?! – тут же поддержала Буше, которая зверски оскалилась на свою новую жертву. — Хотя с такими губёхами только китов пугать в тихом океане. — Ой, слышите? – огляделась в панике Кристина. — Где-то гиена рожает, а ой, точнее деградирует. – засмеялись подростки, на что пара подруг лишь закатили глаза. — Не думала, Третьякова, что ты подтянешь Буше в эту игру. — Слышь! — Мари, нет! – отрезала Маша, подходя чуть ближе к ненавистной обидчице. — Ты вроде всегда взлетаешь вверх, а пользоваться речью так и не научилась. Видимо, твой мажористый батя платит даже за твой атрофированный мозг? — Завидуй молча, нищебродка, – Буше сжала кулак до хруста, видя, как она провоцирует её подругу. — Буше, ручки расслабь, иначе остаток жизни проведёшь на зоне. — Закрой рот! – Маша толкнула её в плечо, больше не выдержав натиска этого глумления. — Хо-хо, мне грозят, – смеялись рядом другие ребята, поддерживая это шоу. — С каких пор у нас бывшие поломанные спортсменки стали умными барышнями? — Интересно, остаток мозгов не перекочевал тебе в губёхи?! – кривилась кареглазая. — К чему этот цирк? — К тому, чтобы ты знала своё место, неудачница, – тихо шепнула несносная богачка. — Прославилась ты уже своей криминальной историей, так сиди в этом болоте и молча поквакивай. Как была плаксой и неудачницей, так и останешься. Глаза Буше были стеклянными не от слёз, а от ярости. Мария держала её ладонь настолько крепко, что ноготки на мягкой коже рук подруги отпечатывались красными ссадинами. Мари была очень зла и не понимала, почему подруга попросту молчит на публичное унижение. Её взор устремился в сторону педагогов, которые наблюдали со стороны, а в частности на профессора, которая так беспристрастно смотрела на перепалку. Кулаки Буше хрустнули с удвоенной силой, а иначе не избежать её тяжелых мыслей о справедливости и чести. — Ха! – засмеялась брюнетка с зелёными глазами. — Запомни, Третьякова, все неудачницы отпущены у плинтуса. Я до сих пор удивлена, что в тебе есть силы ползти по моим следам. — Рано обесцениваешь мои возможности, сука! – выразилась открыто Мария. — Фу, как не культурно. – скривила лицо Кристина. — Полная аморальщина, как тебя вообще занесло в литераторы? Невежа! — Мразь! — Мари, нет! – Буше вырвалась вперед, довольно звонко хлестанув пощёчину несносной богачке. Второй удар грозился нанестись поддых, но крепкий хват остановил это действие. Мари пыталась вырваться, но Третьякова не позволила этому случится, держа девушку в узде. — Давай скажи ещё что-нибудь, шмара подзаборная. — А-а-а! – начала на публику кричать девушку, создавая трагедию. — Держите эту ненормальную. Ты даже понятий не имеешь, на кого занесла руку. — Что ты там тявкнула? – рыпалась вперед Мари и резко освободилась из оков подруги, надвигаясь на девушку. — Сука! – не успела она наброситься на близстоящую Кристину, как оказалась в руках Никольского, который подоспел вовремя. — Ну же беги, сосалка столичная. — Мари! Быстро успокойся! – рыкал физик, сдерживая девушку, которая сопротивлялась. — Что вы себе позволяете тут?! – обратился мужчина ко всем, смотря раздраженным взглядом. — Вы хоть понимаете, где находитесь? — Это я хочу спросить у ваших учеников. Что они себе позволяют устраивать сабантуй и нецензурную брань, – говорил педагог другой школы, который отвечал за класс несносной девушки. — Держитесь подальше, раз страдаете синдромом агрессии. — Что могу сказать и о ваших учениках, коллега. – довольно низко, нерасторопно и гортанно чеканила слова профессор за спиной Третьяковой. — Лаура Альбертовна, они специально нас провоцировали и смели оскорбить! – выдала быстро Буше, всё также вырываясь из крепкой хватки Сергея Николаевича. — Пустите меня! — Враньё! – крикнула Кристина в ответ. — Девочки стали критично оценивать наш внешний вид и оскорблять. — Кристина, идите в машину вместе с остальным классом, пожалуйста. – приказал педагог, нервно посматривая в сторону Лукиной, которая так грозно излучала уверенностью и статьей. — Я думаю, не к чему эти ссоры. — Как вам известно, любой подобный конфуз заканчивается дисквалификацией. И вы близились к этой черте, – шикнула шатенка, надвигаясь на испуганную женщину. — Я видела, кто какого задел и оскорбил. Не заставляйте меня принимать контрмеры и жаловаться директору вашей школы. И не надо играть спектакль, что вы не слышали, что говорили дети. Их было достаточно хорошо слышно, что резало слух. — Мари! – пискнула Маша и Лаура тут же обернулась назад. — Успокойся, пожалуйста. — К черту, я видела вашу поддержку, Сергей Николаевич. Приберегите свои лести для кого-нибудь другого, ясно?! Вы меня бесите своей изрядной внимательностью и всевеличием, что вы весь такой правильный врач души. И вообще, я, кажется, просила не разговаривать со мной?! — Мари, прошу успокойся, ты сейчас в гневе и не ведаешь, что вообще говоришь, – пытался успокоить её Сергей. — Ты болеешь и я понимаю твоё состояние, но разве я заслуживаю к себе такого обращения? — Марь, ты чего?! – была шокирована даже Маша, которая даже не подозревала о таком поведение подруги. — Ты хоть видишь, кто перед тобой? — Ой, молчи тоже! Все кругом ищут меня виноватой, а себя заебцовыми друзьями и соратниками. – откровенно выразилась Мари, и Лукина тут же осеклась. — Простите, но мне пора. Думаю, вы уяснили тот момент, о котором мы с вами говорили? женщина кивнула и удалилась, увидев, как сапфировые глаза наполнились дымкой стервозности. — Ты вообще терпила, раз смела этой сучке такое о тебе говорить. – довольно грубо резала слова Мари, тыкая пальцем в плечо подруги. — Просто стояла и смиренно принимала удар, хотя знаешь, что она далеко не умна. Ты могла ей рот закрыть так, что все бы ахнули. Твоя же начитанность позволяет, не так ли?! – выгнула бровь Мари, откровенно выражая своё недовольство. — Так у тебя и носитель с характером, учит хорошо. – колко и подло кольнула Мари блондинку и её возлюбленную. — Но также и нет страховки. Если б не я, она бы дальше играла на твоих страхах прошлого. Не ожидала, что ты такая тряпка, моя дорогая. — Мари Буше! – как гром среди ясного небо рявкнула Лукина, нависая над девушкой. — Вы осознаете, что творите и где это говорите, и, в частности, кому? — Отлично, Лаура Альбертовна. – ответила с сарказмом та. — Вопросы? — Вы понимаете, что любая огласка комиссии, и вас бы исключили из конкурса?! — Да на чхать! – закатила глаза зеленоглазая. — Та овца сама напросилась на грубость… И да, вы же сами всё прекрасно слышали. – дьявольски улыбнулась Мари. — Слышали, видели, и бездействовали… — Выбирайте слова и то, кому вы их говорите, Мари. – рыкнула Лукина, от чего даже Никольский дернулся. — Ваши психи тому не обоснованная обида. Может, хватить играть надменной горделивости и снять корону?! Прекратить обвинять учителя в том, что он хотел помочь вашей подруги быть прежде всего сильнее себя?! Или может, наконец, перестать истерить из-за собственного недовольства собой? — Да ну… - Буше приблизилась вплотную к профессору, которая даже не шелохнулась. — Если вам пожаловались по доброте душевной, это не даёт вам повода применять против оппонента. Хотя… — Мари, даже не смей! – сказала Мария, но было поздно. — С вашим-то стервозным характером только в школе и работать с учениками, недо профессор года. Думаете, что сама злая, великая и успешная, значит можно владеть кем угодно?! Дерзайте, но главное не забывайте о человечности к людям, которые хотя бы капельку вас любят. – посмотрела она в глаза подруги и в тёмно-сапфировые напротив. — Мне всё равно… — Стоять! – остановила её тут же Лаура, хватая за локоть. — Мари… - девушка хлестанула по рукам профессора, и Никольский подался вперед, но Лукина остановила. Осмотрев почти пустующий коридор и лишь одним взглядом, Лаура, приказала Марии и Сергею стоять на месте. — Буше! – Лукина со всего маха пригвоздила девушку к стене, надавливая на её плечи. — Вы, кажется, реально забылись, где вы находитесь и с кем говорите. — Пустите меня! – шикнула Мари, пытаясь вырваться из хватки шатенки, дабы ослабить её хватку. — Вы тоже ничем не лучше. Стояли в стороне, когда публично призирали вашу девушку. – очень тихо произнесла зеленоглазая. — Лучше бы применили силёнки на той паскуде, нежели на мне. Маша уже два года терпит её насмешки из-за поражений на областных соревнованиях, и не надо делать такие глаза, Лаура Альбертовна. Вы прекрасно слышали разговор и то, как ей было трудно ответить на это. Но так как я леди, выскажусь вам о том, что вы попросту не достойны Марии. — Успокойся! — рявкнула шатенка, сжимая хрупкие плечи в попытке придать ума. — Наши отношения тебя не касаются, и твоего мнения о манере достоинства я не спрашивала. Ты уже перешла все границы! — И что ты мне сделаешь, Лукина? – в открытую враждовали дамы. — Не заставляй меня быть грубой к тебе. – женщина слегка толкнула ученицу, что та ударилась о стену, приходя в себя. — Если ты подруга Маши, то для меня ты пока что пустой звук. Нас ничего не связывает, и ты не имеешь право говорить, что ценно для меня, а что нет. Для тебя я -учитель в первую очередь. — Ладно, но почему вы не подоспели раньше, чтобы защитить ей? – смотрела она сапфировые глаза профессора. — Видимо, так было необходимо, – оправдывала она свою беспристрастность. — Мари, я прошу тебя, успокойся. Соберись с мыслями и оглянись вокруг, кого ты можешь ранить. Тебе нужен отдых, ты просто устала, и я понимаю тебя. — Нет… - тяжело задышала Буше, играя желваками. — Мне не нужна ваша поддержка, слышите! – громко прикрикнула зеленоглазая, отталкивая от себя Лукину. — Не подходите ко мне, слышите! – обвела она пальцем всех. — Вы просто не понимаете, да и не поймёте… - взгляд сменился новой эмоцией, из ярости осталась лишь боль и стекло, что так открыто отражалось в её покрасневших глазах. — Мари, - потянулась шатенка к ней, но девушка отошла назад. — Отстаньте… - тихо прошептала Буше и удалилась прочь. — Мари! – начала звать Лукина, которая удивилась такому поведению ученицы. — Оставь её… - крикнула и махнула рукой Третьякова. — Перебеситься, придёт в себя, тогда и поговорим. — Что происходит?! – вдруг, как из ниоткуда, появилась Беланова. — Небольшое недоразумение, – поник Никольский, глаза которого выражали обиду и печаль. — Прошу прощения, но мне нужно идти. Вы большие молодцы сегодня девушки. Коллеги, - почтительно склонил голову он перед женщинами. — Всего доброго. — Думаете, всё разрешиться?! – спросила Лаура, глядя вдогонку уходящему мужчине, который спешил догнать эмоционально нарушенную Буше. — В противном случае это закончится не самым хорошим образом для Мари. — Надеюсь… — Буше опять начудила? – вновь подала голос Наталья, привлекая внимание. — Вы такие поникшие… — Вам известно, Наталья, какие бывают тяжелые дни, – посмотрела она напарнице в глаза. — Подростки всегда слабы перед своими эмоциями и Мари Буше не исключение. Из-за нездорового состояния я сделаю ей исключение и небольшую скидку, что не видела неуместное поведение. — В любом случае она большая молодец, как и ты Маша. Горжусь тобой. — Не вижу повода для гордости, – выплюнула ядовито кареглазая. — Результат – единственная подтверждающая этой составляющей. Задание были выше ожидаемого ранга, поэтому не обольщайтесь, Наталья Викторовна, Лаура Альбертовна. – склоняла голову она перед педагогами. — Боюсь, этот год будет непохожий на предыдущие. Игра большая и ставки в ней куда выше. Подняться на уровень области и пройти первые два этапа конкурса будет непросто. — Ну у вас теперь новый наставник, Мария. – Беланова кивнула в сторону безэмоциональной Лауры. — Я думаю, профессорский статус позволит нам оставаться впереди. — Безусловно, Наталья, – шикнула шатенка, смотря на некую долю ревности со стороны коллеги. — Главное, чтобы мы там встретились с вами. Нынче молодые умы не склоны к большим обширностям вашего восприятия. — Намекаете, что я недостаточно компетентна в своей области? — Хватит! – прикрикнула Третьякова, потирая виски. — Хватит… Сегодня все на нервах, но нам нужно сохранять хотя бы этичность и нейтралитет между собой, Лаура Альбертовна. — Я вас услышала, Мария. – закатила глаза старшая, слыша замечание от ученицы. — Благодарю, - скривилась Третьякова. — Вас это тоже касается, Наталья Викторовна. В такие моменты легко впасть в панику и гнев, но никто не смеет выплёскивать его из вас. Прежде всего вы педагоги, и будьте добры, держите маски. — Да, ты права, Маша, – кивала Наташа. — Простите меня, Лаура. Сегодня действительно не только у вас были срывы, но и на мою долю досталось тоже. Но, славу богу, всё обошлось и сейчас ученики потихоньку приходят в норму. – педагоги обернулись к учащимся, которые задорно посмеивались в кучной компании. — Ваши выпускники бледные на нет. — Волнение… - тяжело выдохнула шатенка. — Ничего, главный аспект — это не массовка, а личность. Дополнительные занятия дают положительный результат в их многогранности. Советую вам попрактиковать это с младшими классами. — Спасибо за совет, – благодарно кивнула Беланова. — Автобус уже прибыл. Я так полагаю, Сергей Николаевич физиков оставил на мне?! — Да, - педагоги понимающе и одновременно кивнули, будто понимая мотив своих мыслей. — Хорошо, что нас не так много, по сравнению с другими коллегами. Представляю, как они там мучаются, – женщины в усмешке закатили глаза. — Мария, вы готовы к поездке? — Эмм… - нахмурилась и растерялась блондинка. — Я думаю… — Марии нездоровиться, поэтому я сопровожу её лично, – Наталья выгнула бровь и посмотрела на профессора. — Простите меня, Наталья, что бросаю вас вот так и перед фактом. — Ничего страшного, Лаура. – мило улыбнулась напарница. — Я вас понимаю, крепитесь. – поникла Беланова, зная, что впереди предстоит нелегкое время как для девушки, так и для Лукиной. — Я сопровожу детей до школы, не беспокойтесь. Думаю, я справлюсь. Всего доброго, Мария, Лаура Альбертовна. – попрощалась та и пошла собирать детей. — Так, строимся… Лукина закатила глаза и обернулась к возлюбленной, которая выглядела не хуже мёртвого зомби. Но всё же выпрямив осанку для более чёткой убедительности и скрытия своих эмоций, блондинка посмотрела на профессора. — Серьёзно? – возмутилась шатенка. — Сделать мне замечания перед, Белановой?! — Хватит с меня на сегодня скандалов. А так, я лишь спасла ей самооценку от твоей ядовитости. – хитро улыбнулась девушка. — Но твоё личное сопровождение насторожили её. — Она стала ревновать тебя ко мне. – заявила Лаура, наблюдая за наставницей, которая удалялась в другой конец коридора. — В этом плане она проигрывает все карты. — Опрометчиво, Лаура Альбертовна. Мы договорились не совмещать личные и рабочие моменты. – хищно выгнула бровь Маша. — Но я смотрю это выше ваших сил, профессор. — Хм, - Лукина довольно улыбнулась, что скулы на её лице стали ещё более острыми. — Порой эта грань сплетается в одну прелестную работу любви. — Пфф, - усмехнулась кареглазая. — Ясно всё с тобой… Давай уедем домой, иначе я просто не вынесу этого беспорядка и эмоций. — Предлагаю, - Лаура стояла рядом, близко приближаясь к девушке, и взяла её за руку, направляясь в сторону выхода. — Тебе нужно развеяться. Уже два часа дня, и я полагаю, ты не завтракала с утра?! – Третьякова слегка кивнула, следуя по длинному и пустому коридору университета. — Я тоже голодна, поэтому предлагаю пообедать где-нибудь. Место можешь выбрать любое, какое твоей душе угодно. Что скажешь? — Разве возможно отказать от вашей напористости, Лаура Альбертовна?! – Лукина накинула своё белое пальто и остановилась возле большого панорамного зеркала. — Я согласна. — Отлично, – улыбнулась она себе в отражения, поправляя и так красиво уложенные волосы. — Поехали.       Дамы быстро покинули высшее учебное заведение и уже на всех порах ехали на место их отдыха и хорошего обеда. Выбор пал на любимое и уютное кафе, что так очень любила Мария. Девушка сама была гурманом, поэтому в ее списке было не так много мест, которые она ценила, но это заведение покорило ее своей восточной кухней.       Их заказ готовился довольно долго, но это никак не отразилось на их настроение, ведь девушки были сильно увлечены интересной беседой. Всё же, под воздействием теплой и успокаивающей атмосферы, Третьякова смогла рассказать о заданиях в тесте, о некоторых моментах будущей проработки и, конечно, о своем недовольстве. После того как они, наконец, могли насладиться своими блюдами, тема разговора перешла к более обыденным вещам, таким как погода, работа и непринужденный флирт между девушками.       В такие моменты совсем не замечаешь, как летит время. Особенно когда рядом с тобой хороший собеседник и любящий человек. Просидев более четырех часов в кафе, наслаждаясь уютной атмосферой, дамы завершили обед. Но Лаура решила продлить эту атмосферу их дня, поэтому попросту катала возлюбленную по городу. И даже в такие моменты, как пробки на дорогах, Лукина была им очень рада. — Мм, - перебила Лаура. — Так ты так и не ответила на мой вопрос, кто эта девушка? — Боже… - протянула Третьякова, которая весь день отпускала тему о стервозной и элитной сучки. — Её зовут Кристина. Доченька богатого папеньки, который терпит и оплачивает все её капризы жизни. — Ну, это и так видно. Но Мари выдала, что именно она твоя проблема, твой триггер. — Я убью, Буше. – сжала кулаки девушка. — Лар, я не знаю, что Мари сказала о ней. Но это действительно тяжёлая тема для меня. – блондинка повернула голову в сторону, рассматривая маленькие магазины на городских аллеях. — Моя первая попытка конкурса закончилась поражением, и Кристина... Кристина публично уничтожила меня перед аудиторией и судьями, сказав, что я никогда не поднимусь выше, потому что я всего лишь простушка и наивная мечтательница, и мое место на дне. После этого она вылила бутылку воды мне на голову, и все вокруг лишь смеялись над мощью победительницы и её богатого отца, который всех спонсирует. Я была психологически подавлена таким обращением к себе, и Наталья Викторовна помогала мне сдерживать мой внутренний гнев. Это продолжается год за годом на подобных соревнованиях. Но я-то знаю, что внутри это одна сплошная пустышка и оболочка внешности в ней - это лишь глянец её неуверенной самооценки. Но мои мысли застряли на вопросе: а если я действительно глупа? Что если я просто ничтожность рядом с этой элитной девушкой, у которой репетиторы почти как профессоры Гарварда. Что, если я не смогу победить, исходя из собственных сил и правды... — Не смей так думать, слышишь меня?! – вдруг взорвалась шатенка, слыша о такой истории и пакости избалованной девицы. — Я видела, как ты сдерживала свой гнев. — Но Мари не смогла, я просто наплевала на её колкие фразы. Я выше этого… — Правильно, но стоит… - Лаура резко остановила поток мыслей, отмечая у себя в голове галочку для расследования. — Ты сильная, Маша. Мне больно слышать твой неудачный опыт и проигрыш, но это твой последний год. Последний, в котором я смогу показать, а тем более выбить правду, как и победу. Пока я твой профессор и главный наставник, ты не смеешь разочароваться во мне. – остановилась у светофора та и взяла руку девушки в свои, сплетая пальцы в замочек. — И дело не в связях и моём статусе, а в наших с тобой силах. Мы должны продемонстрировать, что такое справедливость, потому что любое зло заслуживает наказания. Не сдавайся, принцесса. Даже сегодня твоя настойчивость преодолела твои ожидания и подавленную истерику. — Спасибо, – Мария мило улыбнулась, чувствуя нежный поцелуй профессора на тыльной стороне руки. — Ты дала мне большую поддержку и мотивацию сегодня. Спасибо, мой любимый профессор. — Люблю тебя. – улыбнулась старшая и снова тронулась на зеленый свет. — Мы почти у твоего дома и… — И ты останешься с ночёвкой, правильно подметила, моя дорогая. — Э-э! – возмутилась шатенка такой властной манерой Марии. — Ты же понимаешь, что твои родители… — Мои родители для тебя какой-то барьер смерти что ли? Я понимаю, что ты опасаешься скандалов и ответственности, но я тоже не самоубийца. Будь они дома, мы бы гуляли до посинения как минимум, а как максимум поехали к тебе. – Лукина остановилась у подъезда возлюбленной. — Лар… — Ты же знаешь моё отношение к таким визитам. Я не хочу выглядеть идиоткой перед твоей семьёй, что мы якобы занимаемся уроками, хотя выглядим куда не прилично в такие моменты. — Ну Лаурочка, - сделала она глаза маленького котика. — Родители уехали сегодня утром к бабушке на помощь. У неё полетел титан, и, как я думаю, не только сантехника, но и ремонт по минимуму она их припашет сделать. Они туда уехали как минимум на три дня, а выходные в одиночестве я не намерена коротать, зная, что у меня не целованная девушка. — М-м-м! – Лукина игриво прикусила губу. — Ну то, что не поцелованная тобой сегодня и недели ранее ты безусловно права. – сказала шатенка и притянула девушку в страстный и горячий поцелуй. — Так-то лучше.       Марии удалось уговорить профессора остаться у неё эти пару дней. Хоть Лаура и боялась, и не верила в такое чудо событие, но под гипнозом и чарами блондинки она не могла поступить иначе, а именно отказать ей. Автомобиль был припаркован на стоянке под жилым комплексом новых квартир, а сами девушки уже во всю страстно целовались в кабине лифта. Дверцы распахнулись, и тяжело дышащие девушки вышли на площадку, делая вид, что ничего особенного там не делали, пропуская пару молодых парней. Квартира приветствовала хозяйку и ее возлюбленную полной тишиной и сумерками уходящего солнца. На часах было восемь вечера, что говорила о их затяжном гуляние по городу. Дамы сняли обувь, и Мария довольно галантно помогла профессору снять пальто, вешая его в шкаф. Лукина обернулась и задала вопрос: — Может посмотрим филь… - не успела договорить та, как Третьякова притянула её горячий поцелуй, приковывая к стене. — Мм, похоже, кто-то явно скучал по мне?! — Просто не представляешь, насколько. – отстранилась девушка, говоря в открытые губы Лукиной. — Не представляешь, как меня манила твоя красная помада. Не представляешь, как дразнил меня твой образ. А как бесило то, как смотрели на тебя другие. И самое главное, не представляешь, как я хотела сказать, что ты невероятно прекрасная леди моего сердца. — Спасибо за комплимент, - покрылась румянцем женщина. — Ты даже понятия не имеешь, как я ждала услышать это от тебя. — Ты просто взрываешь всех на повал своей грацией и красотой. Тебе так идут платья, Лаура. И я хочу тебя видеть в них чаще, потому что в них ты выглядишь настоящей леди и моей девочкой. — Хо-хо, какие признания. – смущено посмеивалась Лаура, ощущая, как её шею покрывают влажными поцелуями. — Прям твоей девочкой? — Ты шикарна, моя любовь! – сказала громко Мария, словно пытаясь донести эти лепетания любви для шатенки. — Моя и только моя! — Я люблю тебя, моя принцесса. – очертила она линию скул кареглазой, которая так воодушевленно смотрит на неё глазами полных любви и восхищения. — И я хочу быть твоей.       Маша прильнула к таким манящим губам возлюбленной. Эти губы с их мягкостью и привлекательностью пьянил блондинку, словно бутон розы только начинающей раскрываться в прекрасный цветок. Вкус ее губ был сладким, как спелый фрукт. У Третьяковой не хватало слов, чтобы описать всю красоту и изящество этого момента. Мысли становились беспорядочными, а желание было таким сильным, что она не могла удержаться от продолжения этого поцелуя. Пока они медленно шли в гостиную, каждый их шаг был углубление их страсти. Их губы так и продолжали сливаться в нежном поцелуе, словно они пытались передать друг другу всю свою любовь и желание. Руки Марии коснулись талии и довольно игриво спускались вниз, доходя до ягодиц, что ранее ей не приходило в голову делать. — М-м-м, - промычала Лаура, улыбаясь в губы возлюбленной. — Что ты делаешь? — Тебе не нравиться? – выгнула бровь кареглазая. — Просто видела сегодня, как ты млела от такого в руках другого. — Так! – протянула Лукина и хитро улыбнулась. — Я не поняла? — Ну да, зачем понимать, когда было вроде всё прекрасно, да?! Думаю, твоему коллеге тоже это понравилось… — Ты приревновала меня к Павлу Владимировичу, что ли? — Почему ты позволила себя касаться? – вдруг изменилось поведение Третьяковой. — Мне было ужасно неприятно это наблюдать. — Ха-ха! – начала смеяться шатенка, как никогда раньше. — Боже, Машааа. – смеялась та и села на диван, дабы перевести дух. — Ты всерьёз? — Ты видишь в этом шутку или я развлекаю тебя анекдотами? – желваки на лице Третьяковой заставили шатенку напрячься. — Просто ты постоянно ходишь в строгих костюмах, а сегодня нацепила платье, зная куда идешь. — Принцесса, ты чего? – глаза Лауры испуганно смотрели на серьезность ее слов и лица возлюбленной. — Ревновать меня – это всё равно, что упасть со скалы. — Поверь, когда я увидела, как он игриво опустил руку ниже твоей спины, я почувствовала, будто упала с вулкана. – криво улыбнулась девушка и села поодаль от профессора. — В тот момент я была готова ему ебал… рожу начистить. — Маша! – смешно протянула она её имя и запрокинула голову вверх, чтобы сдержать смех. — Забавно, конечно, видеть тебя в эмоциональной ревности, но всё куда прозаичнее. Мы с Павлом Владимировичем старые коллеги и уже больше 10 лет работаем на одной кафедре. Он очень утонченная и творческая личность. – мило улыбнулась статная женщина. — И что с этого? Можно просто так лапать тебя из-за того, что он воздушный литератор?! – была сердита девушка, но столкнувшись с хитрой улыбкой Лукиной, она нахмурилась. — Мужчины бывают разными: трусами, хабалами, бойцами, романтиками, и что с этого? — Ойй, - протянула Лаура, удерживаясь из последних сил. — А он мужчина натуралист и видит только красоту и открытость мира, как самый настоящий философ. — Ты больная?! При чём тут натуралистическое мировоззрение и… - Маша опять увидела лисью улыбку старшей. — Так стоп! — Он гей, Маша! – закатила глаза Лукина и откинулась на спинку дивана, смеясь во весь голос. — Боже… Я сейчас умру с тебя, Третьякова. Неужели это не было заметно?! Ты так хорошо чувствуешь людей, что не смогла разглядеть такое. — Блин… - ударила себя по лбу девушка, уже посмеиваясь от своей тупости. — Серьёзно? — Да! Конечно, я не помню, когда он рассказал мне об этом, хотя нет… По-моему, я его спалила с каким-то студентом в туалете театра. — Театр?! – ещё сильнее удивилась кареглазая. — Мы были на общественном мероприятии, или даже на пресс-конференции от университета. Было сперва представление, зал был забит на нет и в тот момент после спектакля сделали фуршет в честь президиума научной статьи. Ну естественно, по классике жанра, выпивка была подпольной, и наши профессора смогли притащить немного алкогольных вкусностей. Как именно все получилось, я не помню, но туалет был общий. В итоге так мы с ним и сдружились вроде. — Я в шоке. Он такой старый. — Ему примерно за 50-ик. Но острый на язык, сукин сын. – нахмурилась шатенка, вспоминая некоторые моменты прошлого. — И то, что он меня трогал – это его вот эти выходки северного наклона. — Боже, я такая дура. – спрятала лицо в ладоши та. — Столько наговорила тебе и подумала тоже не хорошо. — Принцесса... – Лукина подкралась к другому концу дивана словно пантера и оседлала бёдра ученицы. — Я, конечно, польщена, что ты так открыто приревновала меня. Клянусь, мне даже понравилось, как ты злилась и прожигала его яростным взглядом. Но поверь, тебе стоит думать меньше о том, что я могу быть легкомысленной и не верной. — Прости, пожалуйста, я и вправду накрутила себе такое. – как-то поникши улыбнулась Третьякова, обхватывая бёдра профессора. — Поверь, тебя невозможно не ревновать, ты слишком прекрасна, Лаура. – очертила она линию её скулы. — Порой тебя так охота затискать и зацеловать, чтобы видеть, как ты мило смущаешься и смеёшься словно миленький опоссум. — Опоссум? – выгнула бровь та. — Да, они такие милашки. Ты бы знала, как эти маленькие и крохотные создания мило выглядят, когда их гладят и сюсюкают в ручках. – лепетала Мария, видя, как шатенка смущается от этой сравнительной и милой нежности. — Что? — Ничего, - улыбалась профессор, поглаживая шею своей возлюбленной. — Спасибо…эмм… за такой комплимент, наверное?! Но можно вместо миленькой крыски, я буду, просто, любимая Лаура. — Да, любовь моя. – улыбнулась, и в следующую секунду ее пригвоздили к дивану. — Лар, что ты делаешь? — Я?! – протянуло хитро старшая. — Хочу поцеловать тебя, раздеть, а потом… — А потом? – пошло прикусила губу блондинка. — Фу, Третьякова, что за пошлые мысли? – наигранно скривилась Лукина и мигом отстранилась от неё. — Естественно ложиться отдыхать, сегодня был тяжёлый день. — Чт..ч..что?! – глаза девушки расширились от возмущения, когда Лаура встала с неё. — Ну уж нет, Лукина! – Мария резко встала и притянула статную леди к себе вплотную. — Не думаю, что в твоих словах была капля трезвости о предложенном «скором сне». Скажи мне правду. — Хм, - посмеялась та. — Что сказать? — Что ты врунишка и сама хочешь не то, о чём думаешь. — Ты права, я определенно могу недоговаривать все аспекты своих желаний. – игриво тыкнула она пальцем по носику ученицы. — Хотя, не факт. — Не беси меня! – рыкнула блондинка и только сильнее сковала свои руки на талии шатенки. — Даже не думала об этом. – дьявольски улыбнулась Лукина и повела кареглазую в спальню. Резкие и грубые поцелуи шатенки быстро раззадорил молодую особу, которая так похотливо приоткрывала ротик. По пути в кровать она успела ловко снять чёрную водолазку с девушки, отбрасывая её в сторону. Мария тоже не медлила, расстёгивая неподдающийся замочек на платье. — Твоё платье нарывается на грубость. – рыкнула Мария в губы шатенки. — Даже не смей, Третьякова. – улыбнулась шатенка, ощущая возбуждение внутри себя. — Я не переношу грубость по отношению к себе. — Я буду нежна… - шепнула на ушко возлюбленной та. Блондинка аккуратно расстегнула эту чёртову застёжку и, наконец, сняла его с профессора. Статная леди пристала перед ней до одури в сексуальном чёрном нижнем белье и капроновых не менее чёрных колготках. Она была прекрасна.       Руки исследовали тела друг друга, словно запоминая каждый контур и изгиб. В комнате царила таинственная полутьма, освещенная только мягким приятным светом прикроватного торшера. Их сердца бились сильнее, с каждой пройденной секундой они все больше погружались в страсть и взаимное желание.       Они сняли с себя многое, оставив лишь намек на пощаду, на то, что они все еще неосознанно против себя. Каждый шаг был одновременно нежным и страстным, будто две силы сражались между собой, пытаясь найти баланс между чувственностью и страстью. Они уже не были просто двумя людьми, а стали одним целым, объединяющим их мощную энергию их любви.       Перед ними висел аромат жасмина и тягучей дымкой муската с ванилью, словно предвещая горячую ночь, полную страсти. И неотразимая магия расцветала в их глазах, словно сияние зари, светящееся в темноте, обещая погрузить их в океан наслаждения. Сердца их замирали, когда они снова слышали друг друга, словно мелодия, которая стала отражением их собственных желаний и страстей. И они продолжали путешествие по этому запретному острову, где у них не было места для правил и границ. Они были настолько поглощены, что окружающий мир просто исчезал на толщине их чувств. Они были здесь и сейчас, и ни о чем больше не думали, кроме удовлетворения своих самых скрытых и жгучих желаний.       Завораживая друг друга, они чувствовали, как время замедляется, как наступает мир, в котором существуют только они двое. Нет мира вокруг, есть только они и их страсть, которая постепенно ведет их к самым глубинным истокам наслаждения. Поцелуи, жаркие прикосновения, стоны и полная гамма пылкости. Глаза, сверкающие от возбуждения, говорили друг другу языком страсти. Уже нет нужды в словах, все они говорили уже своими телами. Их движения сливались в одно, создавая ритм, в котором пламя страсти достигало своего пика. Раскрывая друг другу душу, они смело и нежно скользили руками по телу друг друга, проникая глубже в возбуждающий мир страсти. Каждое прикосновение вызывало такие электрические заряды, что время остановилось вокруг них.       Их поцелуй становился все более интенсивным и глубоким, будто они пытались передать друг другу все свои чувства и желания. В этом волшебном моменте они погружались в мир, где существовали только они двое. Они медленно, но неотвратимо утонули в этом океане страсти, который с каждым мгновением становился все глубже и потрясающе насыщенным. И они знали, что эта ночь принесет им неповторимые воспоминания, оставив незабываемый след в их сердцах. — М-м-м, - простонала Лаура. — Что ты со мной делаешь… — Я люблю тебя, Лар. – целовала она шею старшей, медленно двигая бёдрами навстречу страсти. — Ты заставляешь меня умирать своей любовью. – загадочно парировала шатенка в неге сладострастия. — Но я так люблю эту пытку. Будь со мной… — Я и так с тобой, моя любовь. – впилась она в пухлые губы профессора, отдавая стоны наслаждения и принимая их в ответ.       Они были награни и их возбуждение грозилось кончится, в этом неге сладострастия. Изящные движения рук, естественные стоны и до одури приближающиеся оргазм. Несмотря на эту пыткой затянувшейся игры, девушки смогли получить разрядку с небывалой мощью страсти и жарких поцелуев. И Третьякова готова признаться, что секс с Лаурой это что за гранью нежности, грубости и сладкой страсти, а именно лучшее чувство подаренной ей любви. Опыта в ней было полно и каждая подобная страсть не походила на прошлые до, что заставляло ощутить наивысшей полёт лёгкости.       Лукина накрыла их белоснежным одеялом и притянула девушку к себе. Их силы иссякли, как и мысли. Третьякова обняла её и закинула ногу, обхватывая бедро. Шатенка улыбнулась такой тактильности своей девушки и оставила поцелуй на её щеке, медленно проваливаясь в сон.       Все улицы были пусты, словно ждали чуда, и только слабое освещение фонарей смутно проникало сквозь туман. По городу стелился загадочный мрак, будто пронизанный тайной и неразгаданными секретами. В тишине, прерываемой лишь крапом дождя и шепотом ветра, звучала эстетическая гармония города. Показалось, что время остановилось и все вокруг замерло. Дом за домом скрывал свои секреты, рассказывая свою историю старыми, запыленными страницами. И первый снежинки за окном был подарком с выше, словно некое благословение на умиротворенность чувств.       Город, будто бы засыпал в волшебный сон, где реальность смешивалась с фантазией, а серые будни уступали место магии и волшебству. В этой атмосфере спокойствия и загадочности две прекрасные девушки, обвитые друг в друга, отдыхали в объятиях мечты. Они спали сладким сном, словно два долгожданных рассвета после долгих ночей. Их лица приближались к совершенству, а их мирно дышащие груди создавали гармонию прекрасного. Все вокруг казалось идеальным, словно мгновение счастья, замороженное во времени. И в этой тишине у каждого окна, закрытого занавесками, происходила собственная история – история любви, страсти, искренности и больших мечтаний.       И там, где происходили необъяснимые события, в объятиях двух прекрасных девушек, таился ответ на все загадки и тайны этого мирного, но загадочного ночного города.