Глава 37
В школе кипела своя страсть и нудность занятий. Маша была сонной и витала в облаках, а то и в телефоне. Сегодня быть активной на уроке химии ей не хотелось, поэтому она предоставила этот шанс всем, кто так же скучно зевали на уроке, смотрели на доску и учителя. Но очередной вопрос педагога заставил блондинку встрепенуться. В классе была еле заметная и нервная возня. Но стоило Третьяковой вынырнуть из своего убежище на галерки, она тут же попыталась вникнуть в суть всего происходящего. — Да что же это вы так, ребят? Досыпаете ещё что ли, - произнес с нежной улыбкой Никольский, взгляд его охватывал весь класс. — Хорошо, давайте так… В разбавленных растворах коэффициент активности обусловлен чем? – начал физик из далека. — От степени диссоциации электролитов?! – неуверенно выкрикнул кто-то. — Не совсем, - покачал головой Сергей Николаевич. — В нашем случае электрохимическая диссоциация в среде соляной кислоты при взаимодействии с медным катодом отсутствует. –разъяснял он, махая маркером по доске и иллюстрируя пример с виртуальным экспериментом. — Что происходит с этой воображаемой связью между медью и разбавленной соляной кислотой? – выделил он маркером два химических уравнения. — Передает часть заряженных ионов! – сообщил ученик, утаив телефон так, чтобы никто не заметил, в то время как остальные пытались выудить более детальный ответ. — Правильно, а дальше? – парень смутился, как будто ему было слишком рано познавать вкус победы. — В разбавленных растворах коэффициент активности зависит от обмена зарядов ионов и чего ещё? – он пытался направить учеников в правильное русло, но безуспешно. — И от общей концентрации всех присутствующих электролитов в растворе, а именно нашего катодного стержня меди при обмене зарядами с раствором соляной кислоты. Концентрация увеличивается в процессе обменной реакции, высвобождая электроны водорода в кислоте, что делает её более концентрированной и технически чистой. Понятно? — Да! – объединённым хором ответил весь класс, и взор физика-химика направился к девушкам за последней партой. Мария немного смутилась, как сама Буше в тетради впадала в абстрактную ступор, беспокойно дергая ногой. Блондинка уловила расстроенный взгляд мужчины и бросила взгляд на свою нервничающую подругу. Буше за весь урок так и не произнесла ни одного ответа, что было чем-то аномальным для неё. Сергей Николаевич, в свою очередь, заметил понятие недосказанности в глазах Марии и с лёгкой улыбкой поднял брови, словно подавая намек на то, что прошлые междоусобицы продолжают тянуть нить обиды на её подругу. Тишина в классе на мгновение замерла, и вот, наконец, воспользовавшись этой драматической паузой, Буше вдруг подняла глаза от тетради, на мгновение встретившись со взором учителя и мигом отвернулась. — Хэй! – возмутилась Маша. — Ты чего молчишь? — Я не знала ответа. – вздохнула Буше, нервно стискивая шариковую ручку. — Ты и не знаешь?! Что-то с трудом верится по твоим нервным выходкам. Может быть, перестанешь мучить себя сомнениями и начнёшь принимать участие в уроке, а? – сказала Мария, закатывая глаза. — Тебе класс «спасибо» не скажет… — Мне всё равно, - карандаш в руке девушки издал характерный хруст и пару одноклассников обернулись к Мари, которая гневно прожигала взглядом каждого. — Чего уставились?! Прозвенел звонок, и ребята с радостью позабыли о гневе Буше и её эксцентричности. Никольский выразил благодарность детям за урок и принялся убирать всё со стола. Школьники прощались один за другим, покидая класс точных наук. Маша быстро собрала свою сумку и внезапно схватила руку Буше, словно решившая развязать важный разговор. — Перестань, наконец, устраивать цирк, и извинись перед ним, — произнесла Третьякова низким, властным голосом. — Жду тебя снаружи, выиграю тебе пару минут до начала следующего его занятия. — Маш… - тяжело выдохнула зеленоглазая и поникла. — Ты целую неделю вынашивала этот груз боли и вины за свой проступок, а сейчас что?! Неужели ты пустозвонка, да и ещё трусиха? – с вызовом посмотрела она в зеленые глаза подруги, которые мгновенно наполнились гневом. Время стояло недвижимо, напряжение в воздухе густело, словно ожидая своего разрешения. Буше чувствовала, как минуты сгущаются вокруг неё, и в зеленых глазах отражалась неуверенность, как перед бурей. — Маша, ты знаешь, я… Но слова затухли в воздухе, как последний вздох перед штормом. Третьякова прервала её, взглядом упершись в её глаза, как бы поддерживая внутренний огонь решимости. — Нет "но". Ты всё можешь объяснить. Никаких отговорок, никаких отступлений. У тебя есть всего 10 минут... Третьякова не тратила времени на излишние слова поддержки. Её целью было внушить в подругу здравомыслие и решимость. Неделю Буше изливалась ей в мессенджерах о своей неудаче и вине перед преподавателем. По всем признакам она казалась настроенной решительно, но этот бодрый настрой исчез, как утренний туман, когда речь доходила о разговоре с физиком. Блондинка медленно прошагала сквозь еще присутствующую толпу одноклассников. Никольский приступил к стиранию формул на доске, когда Мария мимо него прокатилась, будто плавно танцующая нимфа. У выхода она обернулась и кивнула подруге, призывая к действию. С уходом радостных ребят, оставивших класс, Третьякова подчиненно ожидала за его пределами. Закрыв дверь кабинета, она оставила наедине подругу с преподавателем, как на одре их всеобщих исповеданий. Все заслуживают шанса, тем более терять такого наставника для Мари было бы глупо. Разговор с глазу на глаз и наедине должны помочь им, да и Сергей Николаевич не дурак. Упустить смышленого и одарённого ученика – это нечто глупо и не вписывается в рамки профессионального подхода. Из течения её мыслей вырвал звук. Мария нахмурилась, когда заметила в коридоре выдающуюся и узнаваемую фигуру профессора. Коридор, протянувшийся вдоль трех основных кабинетов по химии, истории и русскому языку, был погружен в темноту. Стены соседствующих кабинетов музыкальной школы образовывали своего рода темную аллею. В этих классах, если солнечный свет проникал внутрь, то для оставшейся части коридора он оставался в тени. Но это не смущало никого, ведь свет, проникающий из дальних уголков начала коридора, бросал достаточно яркий свет, освещая их путь. Шатенка была резка. Грохот двери, перезванивание ключей и противный скрип механизмов прервали покой коридора. Лаура резким движением метнула пальто на плечи, деловито ступая в сторону Марии в этом мрачной готике коридоров. Третьякова прикусила губу, когда Лаура приблизилась. Тёмные коридоры оказывались не такими уж плохими, когда в голове гениальной девушки зреет коварный и хитроумный план. Кареглазая магнитом притянула к себе Лукину, прильнув к её губам. Статная леди начала упираться, но момент инерции жестко отпечатал их тела в двери кабинета химии. Лукина вытянула руки вперед, упираясь о деревянную поверхность двери. Возмущение и шок её покинули лишь в тот момент, когда в нос ударил лёгкий цветочный аромат духов и клубничного вкуса губ её возлюбленной. Девушка по-хозяйски прижала к себе профессора, исследуя пальцами её спину, медленно спускаясь к ягодицам. Лукина улыбнулась, ведь такой манерой тактильной страсти обладала лишь её Машенька. — М-м, - простонала шатенка, страстно кусая верхнюю губу ученицы. — Третьякова, ты больная?! — Только если тобой, - шептала она в её губы, словно нежный ветерок прикасаясь к её ушам. — Дурная, - усмехнулась она, очерчивая нижнюю скулу девушки. — Ты меня здорово напугала. — Вы так отпирались, Лаура Альбертовна, - кокетничала Маша, шепча сладким и страстным голосом. — Надеюсь, Сергей Николаевич не сильно испугался от такого резкого стука в его владения. — Он там?! – старшая была ещё более шокирована, но этот шок быстро сменился новой порцией поцелуев. — М-м, Третьякова! – шепотом шикнула Лукина. — Нас могут увидеть и к тому же просила сдерживаться от таких порывов. — Это крыло, пока что, безлюдно и восьмиклассники придут не скоро, а лишь после звонка. – она закатила глаза и снова хитро улыбнулась. — И ко всему, я всего-навсего хотела забрать свой утренний поцелуй и поистине доброе утро. – млела блондинка, поглаживая спину своего профессора. — А ещё вы такая энергичная сегодня, Лаура Альбертовна. В своём фирменном стиле, эмоциях, выдержки. И я поняла, как сильно соскучилась по вам. — Какая ты хитрющая, Третьякова. - по-доброму насмехалась она над своей возлюбленной. — Но тебе всё равно не избежать провинности за этот инцидент и мой испуг. — М-м-м, - страстно промурлыкала Третьякова, прикусывая губу. — Очень интересно. — Так, - тихо возмутилась старшая. — Флюиды успокаиваем, моя дорогая. Мне ещё работать, а ты заставляешь меня совсем не о работе думать. – Лаура отстранилась от ученицы и выровняла дистанцию между ними. — Кстати, ты отлично выполняешь роль секретарши, Мария. Даже знаешь, где и когда коридоры опустеют, и, кроме того, владеешь расписанием Никольского.Начало формы — Да нет, просто у нас только что занятие закончились, а следующие восьмиклассники. Сергей Николаевич каждый урок жалуется нам на их опоздание и дурное поведение. — Тогда зачем ты здесь стоишь? – Лаура не могла сразу вникнуть в суть сказанного. — Сторожу вход от непрошеных гостей, чтобы не прервать важные переговоры о перемирии. — Буше уже выздоровела? – ученица кивнула, и для шатенки все стало вдруг гораздо яснее. — Никольский - добрая душа и простит с барского плеча, – махнула рукой Лаура, поправляя вечно сползающее пальто с плеч. — А я, случайно, не заслуживаю прощения за тот поцелуй?! – сделала невинные глазки девушка. — Нет, ты… Не успела договорить Лаура, как её снова притянули сильные руки. Статная леди недовольно фыркала в объятиях девушки, которая столь активно уделяла поцелуям её губ. Хоть эти коридоры и были ещё пусты и тихи, но их придыхания имели месту разрушать статическое спокойствие. Буше нервно заламывала пальцы, не зная, как начать разговор с Никольским. Стан мужчины непоколебимо высказывал о своём спокойствии, как за его спиной Мари трусилась от нервов. Воздух в комнате плотно наполнился электричеством, словно зарядом неразрешённых вопросов. — Сергей Николаевич… - как-то неуверенно отозвала она физика. — Как ваше самочувствие? – нейтрально поинтересовался мужчина, внимательно вытирая доску, исписанную формулами. — В полном порядке, спасибо. — Я очень рад, с возвращением. – Никольский обернулся и едва заметно улыбнулся. В воздухе ощущалась насторожённость, и Мари не знала, как начать свою оду извинений. В его глазах была полная безразличия стойкость, и это усугубляло её дискомфорт. — Вы что-то хотели, Буше? – обращение по фамилии резало слух, и зеленоглазая ещё сильнее напряглась. — Эмм… Да, я хотела бы извиниться перед вами, Сергей Николаевич. – она виновато заламывала пальцы, стесняясь встретить взгляд мужчины. — Не понимаю, о чём вы? – нахмурил брови он. — Я вела себя как настоящая дура! – внезапно взорвалась Мари, решаясь, наконец, выплеснуть эмоции вины. — На олимпиаде я себя вела не подобающе, позволила себе грубость и оскорбления. Мои истерики – это доля сопереживания и болезни, но семейные проблемы, видимо, доконали мою грань терпения. Вы так поддерживали меня в начале, даже после тех грязных слов, что я наговорила в машине с дурости. А я..я… - начала задыхаться зеленоглазая, чувствуя, как воспоминания о том дне возвращаются. — Мари… - Никольский подошел к ученице и очень аккуратно притянул её в свои объятия. — Всё хорошо. — Нет, не всё хорошо, Сергей Николаевич! – она обвила торс мужчины, уткнувшись в его грудь. — Когда Маша рассказала мне о ваших эмоциях, о том, как вы сдерживали себя, и всё равно последовали за мной, я целые полтора недели боролась со мраком и болью в сердце. Я плакала и ненавидела себя за свою несдержанность. — Тише, тише, - успокаивал он ученицу. — Нахамила Лауре Альбертовне, Вам, переходя все границы субординации, лишь из-за того, что у меня плохое настроение. Я ужасный человек, - надломленным голосом говорила Мари, чувствуя поддержку учителя. — Ты была подавлена и слишком взволнована в тот день, и я понимаю, какой накал страстей ты испытывала, Мари. – отстранился он от девушки. — Да, возможно, ты и перешла грань дозволенного, но это не делает тебя плохой, а только немного истеричной девушкой. – улыбнулся Никольский. — Главное — это умение осознать свои поступки и извиниться перед тем, кого ты могла обидеть. – повисло секундное молчание, и после физик добавил: — Всё хорошо, не стоит так убиваться из-за пустяков. — Вы из-за меня столько держали себя в руках, а потом Маша сказала, что вы всё же сорвались и поехали в бар… - Никольский нахмурился, и в дверь раздался удар, от чего Мари и физик неожиданно дернулись. — Что там случилось?! – пытался прислушаться Сергей, но ученица махнула рукой. — Третьякова заступила на пост? — Да, - начала улыбаться зеленоглазая. — Машка решила выиграть мне время на извинения перед вами и, видимо, силой держит восьмиклассников. — Слишком тихо для восьмого класса, - выгнул бровь учитель. — Как бы ваша подружка там не заскучала и не продолжила спать, как это было на уроке. — Нет, она не спала, а просто… — Сидела в своём смартфоне, я в курсе и своими глазами видел, - хмыкнул Никольский, аккуратно корректируя позицию своих очков. — Опять защищаете свою подругу? — Да! – сложила Мари руки на груди, приподнимая подбородок с изящной уверенностью. — И буду! — Ой-ой, какие мы грозные, - умилительно улыбнулся физик. — Ну хорошо, у меня уже почти начинается урок. Вы всё сказали, Буше? — Вы прощаете меня? – отпустила она голову вниз словно провинившаяся собачка. — Да… – отрывисто и сухо ответил Сергей Николаевич. — Даже несмотря на все мои излишества в словах и резкие высказывания? – Никольский снял очки, бросив их на стол с легким насмешливым улыбкой. — Ведь я... — Да-да-да, - закончил он каждую догадку девушки, которая не находила себе места. — Ты не должна беспокоиться обо мне, Мари, - зеленоглазая вздохнула, услышав свое имя произнесенное наставником с ноткой близости, а не только строго по регламенту. — Любую твою трагедию и поток сарказма я переживу. Но прошу тебя, пожалуйста, соберись и вернись ко мне из этого мира своей трагикомедии. Ты ведь мой боец, верно?! – Мари мило кивнула, лицо ее покраснело, словно весенняя роза. — Все разрешится у тебя со здоровьем и в семье, я уверен. Но только не уходи в свои мысли. — Спасибо! – Буше внезапно бросилась в объятия Никольского, и тот успокаивающе гладил спину ученицы. — Вы настоящий... эмм... ну... - зеленоглазая начала мигом краснеть, сжимая торс мужчины сильнее. — Мари, - прокряхтел физик. — Ты решила удавить меня своей бурей любви?! Отстань! – отталкивал он смущенную Мари. — Я понял, дальше продолжать не надо. Иди давай отсюда, пока твоя прилепучесть меня не доконала. Иначе, я призову на помощь Третьякову. — Ладно-ладно, ухожу, - подняла руки в знак сдачи и начала покидать класс. — Прощайте! — Подожди, Мари, - остановил её физик, ударив себя в лоб. — Я ведь совсем забыл передать тебе белый конверт. Подожди секундочку, - Сергей Николаевич принялся рыться в своей папке с документами, ища нечто столь важное для своей ученицы. Буше нервно сглотнула и подошла к столу, ожидая своё письмо счастья. — Нашёл! Я уж подумал, что оставил его дома. — Это что? – спросила девушка, взяв конверт своими тонкими пальчиками. — Ты пропала из виду больше недели, и вот я решил заботливо подготовить для тебя задачи с того года, что использовались на олимпиаде по области. — Вы шутите?! – Мари была поражена, открыв рот. — Но ведь это не совсем законно. — Пусть это останется между нами, - предупредил Никольский. — У меня свои связи, поэтому я выдернул пару задач с общей базы. Естественно, это уровень университета, но я их уже давно решил. Так что настройся на работу на этой неделе, потому что там по большей части физика варьируется с химическими исчислениями. — Хорошо, я внимательно изучу их, – бережно положила она конверт в свою дамскую сумочку. — До завтра! – решила быстро выйти Мари, но крепкая мужская рука тут же схватила её предплечье и задержала. — Если ты ещё раз не будешь участвовать у меня на уроке, я прибью тебя, - произнес физик холодно и угрожающе, при этом улыбаясь невинно. — И передай это Марии тоже. — Хо…хорошо, - занервничала Буше и почувствовала, как хватка ослабла. — Ещё раз таких тупых ответов на уровне 8 класса я не перенесу. – взвыл Никольский. — Замётано, - уже на выходе проговорила Мари, но Сергей Николаевич вновь прервал её. — Мари! – она обернулась, припуская ручку двери. — Как ты узнала, что я был в баре? — Мне Маша рассказала, - безразлично пожала плечами девушка, и дверь распахнулась, предоставляя путь для нахальных младшеклассников, ворвавшихся на порог. — Ну всё, я побежала, Сергей Николаевич, а то у нас скоро биология начнётся. — Давай, - махнул мужчина, скептически прищурившись и погружаясь в свои размышления. Однако транс не помог ему сосредоточиться, так как восьмой класс шумел не менее, чем детсадовские дети. — Так! 8 «В» класс, займите свои места. Сегодня вас ждет увлекательный лабораторный опыт. — Урааа! – раздались радостные возгласы класса, любящие побаловаться с пробирками и реактивами. Буше вышла из класса и отправилась на поиски подруги. Третьякова стояла у стены, что-то с восторгом печатая в телефоне. Внешний вид ее был несколько эксцентричным и потрепанным, испуская некую легкомысленную непоседливость. Когда дверь класса по химии громко захлопнулась, Мария подняла глаза и заметила свою подругу, стоящую напротив и скрестившую руки на груди. — О! Ты уже поговорила? – словно в дурмане была блондинка. — Что такое? — Ты вообще себя видела?! – усмехнулась Мари. — А что не так? – начала поправляться Маша, чувствуя некоторый дискомфорт. — Мари?! — У меня сложилось впечатление, что ты совсем с ума сошла. Вы чего там за дверью так громко шумели? – Третьякова недоумевающе посмотрела на подругу. — Вот только не надо оправдываться, результат виден на лицо. — Что же я такого сделала? – надула губки Мария, обижаясь на подругу. — Знаешь, если у вас возникают страстные порывы, лучше осуществляйте их за пределами стен школы. Никольский чуть не подключился к вашей встрече с таким бурным проявлением страсти. – кареглазая не явно улавливала намеки, ведь её зрачки расширились, как у настоящего маньяка. — Это ты так Лаурку к двери припечатала? — Что?! С чего вдруг? – начала отмазываться блондинка. — Я всего лишь неудачно отступилась, уж извините, что помешала вашей идиллии. — Врунишка ты, Третьякова. – смеялась Мари. — Ты, должно быть, так эффектно упала, что помада Лукиной осталась словно неизгладимый татуаж на твоих губах и шее, да?! — Чего?! – Мария тут же начала копошиться в сумке, ища маленькое зеркальце. — Капец! Раньше сказать не могла? — Нет, не могла. Я хотела насладиться моментом, когда ты будешь покрасневшей и оправдывающейся за свои маленькие ухищрения, – громко рассмеялась Буше, глумясь над подругой. — Ты бы видела, как твои глаза выдают всю подноготную. И кстати, как только я упомянула имя Лауры, в твоих глазах заметно появилась тьма. — Это не правда! — Ну-ну, - улыбалась девушка, пока Мария тщательно удаляла бардовую помаду со своей изысканной шеи. — Вы такие «беспалевные», просто ужас. Две маньячки-извращенки. — Завидуй молча, - усмехнулась девушка и легко выбросила салфетку в урну. — Так ты поговорила с Никольским? — Да, я извинилась, - Мари была довольно собой. — Спасибо за поддержку в этой нелегкой ситуации. Он меня простил, и мы даже в месте посмеялись. — Очень рада за вас, Марька. Не стоит больше пытаться его сломать, он действительно глубоко беспокоится за тебя. — Ты права, настало время заткнуть свой язык в одном из замечательных мест. Я дам себе установку держать себя в руках, - успокаивающе произнесла Буше и глубоко выдохнула. — А то мне пригрозили убийством. — Что?! – удивилась блондинка. — Он всё же был зол на тебя? — Сказал, что если я буду молчать на его уроках, прибьет. А тебе просил передать: если я увижу тебя спящей или погруженной в телефон, вообще зарежет. — Ой-ой-ой, прям испугалась я его, - пара подружек звонко закатились смехом. — Ты действительно считаешь, что мы сможем придерживаться его предупреждений? — Нет, - вновь разразились смехом одноклассницы. — Он просто не вывозит тупость нашего класса, когда два мозгача сидят и допускают такую ахинею. — Я сегодня не в ресурсе, моя дорогая. — А как только дело касается общения с нашей уважаемой и страстной профессоршей, так вообще в ретроградном Меркурии, да?! – подколола она Машу, которая легким смешком прижала её к стенке. — Так! Руки убрала свои от меня, извращенка. Я тебе не Лукина, которую можно зажимать к дверям. — Ха-ха, Мари, - ударила она ей по лбу. — Если ты не перестанешь шутить о ней, я пожалуюсь ей, и мы посмотрим, насколько у тебя хватит изобретательности, чтобы выкрутиться перед ней. — Ой-ой-ой, я просто в “ужасе” от твоей ненаглядной. – закатила глаза Буше, спускаясь по лестнице на нижний этаж школы. — Давай быстрее, у нас, в общем-то, уже минут семь, как идёт биология. — Fuck, - выругалась Третьякова. — А что, звонок уже был? — У-у-у, похоже, у кого-то из-за поцелуйчиков слух и мозг отшибло. А ты думала, восьмиклассники по божьей совести явились на урок вовремя?! — Заткнись, - засмущалась Мария. — Ничего такого противозаконного мы не делали. Просто болтали, и всё. – Мари сделала наигранное лицо удивления. — Вот чего такая рожа у тебя? — Всё гуд, - отпихнулась девушка. — Может, сходим сегодня в торговый центр? Прогуляемся, да и уже пора закупить подарки к наступающему новому году, что ты думаешь?! — С тобой только за, Мари, - поддержала подругу, обнимая её за руку. — Я уже думала, что ты не предложишь и снова пойдешь в четыре стены заточения. — Да, я устала сидеть дома. Хочу вернуться к обычному ритму жизни, наконец-то, – была в боевом настрои зеленоглазая. — Только есть один нюанс, - Мари остановилась у двери кабинета биологии и, держа ручку, обернулась к Третьяковой. — Ты сегодня встречаешься с ней? — Нет, - блондинка махнула рукой, закатывая глаза. — Мы планировали прокатиться по городу ночью, но у неё дела, какие-то заказы и важные документы. Так что я полностью свободна сегодня и вечером. — Точно?! – переспросила Буше, а Мария тут же кивнула, чуть улыбаясь. — Чтобы не получилась опять так, что я свободна-свободна, а сама ночью уезжает со своим бэмбиком и до утрааа... — Ой, это было всего лишь два раза, - шёпотом буркнула блондинка, пытаясь пройти в класс. Однако Мари упорно удерживала дверную ручку. — Мари, я говорю правду и только правду. Сегодня я свободна по всем инстанциям. — Хорошо, - она распахнула дверь и натянула самую яркую и лучезарную улыбку. — Ольга Петровна, здравствуйте! Вы уж нас простите за опоздания, но нас задержал Сергей Николаевич и …. Маша усмехнулась, стоявшая за спиной подруги, которая так искусно разрушала театральную пьесу, словно она та самая великая актриса мыльной оперы. Тут любому дураку понятно, что Буше играет спектакль и ей светит самый ужасный выговор, но не тут-то было. Если бы не её тонкий голос и уверенность в лице, фальшь могла бы означать неудачу, но преподавательница, увлеченная своими мыслями, не заметила ни следа высокомерия и пропустила девушек вперед. Весь класс демонстрировал более высокую продуктивность, чем ранее. Наши подружки также следовали за общим потоком исключительного невежества, забыв о строгих учебных нормах и школьных регламентах. После успешного ограбления половины столовой, где были сладости и пирожки с капустой, они направились к самым унылым и ненужным урокам столетия. Устроившись на английском языке на самых отдаленных партах, с вкусными угощениями и наушниками, они включили свой излюбленный сериал о вампирах и позволили себе оторваться от такого же мертвого и тухлого класса.🙤 · ┈┈┈┈┈┈ · ꕥ · ┈┈┈┈┈┈ · 🙦
Взгляд Лукиной ошеломлял своей зоркостью и проницательностью, ее каблуки ритмично стучали по мраморному полу офисного холла, создавая эффектный звук, который заставил всех прислушаться и припасть к своим рабочим местам. Ее движения были пронизаны уверенностью той, кто привык командовать. Судя по тому, как она не обращала внимания на уставшие взгляды сотрудников, стоящих у ресепшена, ей было абсолютно все равно, что они думают о ее внезапном появлении. Один из консультантов, молодой парень с тщательно уложенными волосами и нерешительным взглядом, посмотрел на свою коллегу и кивнул в решающем действии. — Добрый день, Лаура Альбертовна! - начал он, но Лукина лишь мимолетно взглянула на него, словно решая, стоит ли ему вообще продолжать. — Прекрасно выглядите! – крикнул он ей в след. Девушка на ресепшене снова потянулась к станции и нажала на кнопку вызова. "Директор в здании!" едва слышно прозвучало в радиоустройствах всех сотрудников. На каждом этаже, в каждом отделе, эта фраза отражалась, вызывая невидимое напряжение в офисе Grace Models. Все сотрудники были в состоянии повышенной бдительности. Переодеться, причесаться, изменить свою обычную рутину – каждый был настолько занят, что даже муха не пролетела бы незамеченной. В офисе стояло напряжение, сравнимое с электрическим зарядом. Бухгалтеры и менеджеры стали чуть ли не тайными агентами, скрывающими свои действия от бдительного взгляда директора. Паника охватила каждого. Летали папки, бумаги, картонки из-под пиццы, чайные пакетики, всё. Парни вместе с ними тоже попытались войти в роль: костюмы застегнуты до последней пуговицы, волосы зачесаны так, чтобы ни одна прядь не выходила из строя. Весь офис превратился в сплошную сцену, где каждый актер стремился сыграть свою роль как можно лучше. В офисе звучали писки и гул работников, а бухгалтерши и парни даже менялись местами, создавая видимость порядка от глаз начальницы. Ей, как всегда, важнее было заметить детали и внешний вид сотрудников. Директор не терпел излишней яркости нарядов. Это было не из-за комплексов или страха, что кто-то может быть красивее, а из-за мужских кадров. Молодые и амбициозные парни слишком часто отвлекаются за молодыми и холостыми дамами, которые лишь портят статистику пройдённого плана. — Она здесь! – громко воскликнула секретарша и двери лифта открылись. Лаура Альбертовна Лукина вошла с беспристрастием настоящей королевы, оглядывая свою секретаршу с ног до головы. Девушка нервно улыбалась и торопливо направилась в след за директором. Офис мгновенно преобразился в динамичную картину – как только Лукина появилась, все, будто не замечая, вернулись к своим обычным делам. Но Лаура не могла пройти мимо. Она подняла брови, внимательно оценивая степень внимания своих подчиненных к деталям. — Если вы сейчас же не займете свои места так, как это было до моего прихода, уволю. – мило улыбнулась шатенка, замечая испуганные глаза своих подопечных. — Где Сухарев? — Алексей Валериевич сегодня не в здравии и находится в больнице на обследовании, - нервно сглотнула Ксения, видя, как скулы на лице статной директрисы стали ещё более выраженными. — Ему передать о вашем прибытии? — Нет, не стоит, - отрицательно покачала головой шатенка. — Принесите мне документы на подпись и сообщите Инне Борисовне, что я жду их лично от неё. — Какие конкретно документы вам нужны, Лаура Альбертовна? — Необходим договор о сотрудничестве и петиция, подтверждающая соглашение с Парижским модным домом. — Мы успешно подтвердили свою уникальность и прошли конкурс стиля? — Я приказала позвать Инну Борисовну, а не задавать мне глупых вопросов. – Лаура коварно посмотрела на девушку и хитро улыбнулась. — Вы можете свободно располагаться своим временем, Ксения. Не беспокойтесь обо мне, я здесь ненадолго сегодня. — Хорошо, Лаура Альбертовна. – секретарша кивнула головой и покинула личный кабинет директора, оставляя её наедине с её мыслями. Лукина заняла своё место за столом, и улыбка на её лице приобрела загадочное оттенение. Разнообразные мысли кружились в её голове, делая нелегким сосредоточение на рабочих обязанностях. Устроившись на своём роскошном "троне" директора, она закрыла глаза, наслаждаясь мягкой обивкой, которая приятно прилегла к напряженным плечам. Шатенка ощущала в себе необычайный дурман успеха, но в то же время это состояние сопровождалось странным чувством досады. Она, как никто другой, понимала, что вновь вошла в зону своего влияния, в мир, где власть и контроль принадлежат ей. Пальцы ритмично стучали по ручкам кресла, переваривая внутри нервозность и рассеянность. Сняв очки, они отлетели на стол, сбивая канцелярские предметы на пол. Тяжело вздохнув, Лаура разлепила глаза и уставилась прямо на деревянную поверхность стола. Груда бумаг, ручек, папок – все эти атрибуты свидетельствовали о высокой компетентности директора моды. Белый конверт, выделяющийся в самом центре стола, вызвал недовольное морщинистое выражение на лице статной женщины. Она лениво взяла конверт и начала вертеть его между пальцами, словно скучную рекламную брошюру. Лукина отметила важность конверта, осознав его существенность, когда глаза устремились на адресата и инициалы. С помощью специального ножа она осторожно вскрыла конверт, раскрывая его содержимое. На небольшом листке бумаги расстилалось недолгое послание:«Я слежу за тобой!»
Лукина сжала челюсть и нервно сглотнула. Мурашки пробежали по её телу, руки дрогнули от волнения. Эмоции сгущались в её разуме, а каждое дыхание пронзало болью в ребрах. Она держала в руках нечто необъяснимое, что сложно было принять или вообразить – своего таинственного преследователя. Лаура почувствовала, как под ней уходят ноги. Фотографии, на которых она сама и Мария, словно взлетели в воздух, угрожая разрушить их нормальное восприятие мира. Каждый кадр, словно пугающий фрагмент в сложной мозаике, восстанавливал картину её собственной жизни. Она осознала, что кто-то тайно следил за ней в тени, застывая в моменты её личной интимности и радости. *Как это возможно?* - пропищала она, не в силах сдержать трепещущий голос. Фотографии в её руках колыхались, а глаза Лауры оставались прикованными к изображениям. На снимках были запечатлены дни и ночи, которые она рассматривала как свою личную историю. Однако теперь эти изображения превратились в объект внимания неведомого наблюдателя, и Лаура осознала, что нити её жизни в прошлом и настоящем невероятно тонки и хрупки. Со страхом в глазах, она перевернула последнюю фотографию что была сделана совсем недавно в резиденции Ломоносова. И там, в самом низу, была написана короткая записка: "Тебе некуда спрятаться. Я знаю каждый твой шаг." Она готова поклясться, что слышит биение собственного сердца. Желваки на её лице ходили ходуном, а сама леди меряла шагами свой кабинет, шаги которой звучали как стук тяжелого чугуна. Она пыталась найти решение, пока дверь в кабинет неожиданно распахнулась, и на пороге появился высокий мужской силуэт. Его шаги были уверенными и тяжелыми, но стук металлического «цок» она узнала из тысячи. — Ты очень вовремя, Ломоносов. – низким голосом произнесла шатенка и обернулась назад, чувствуя тепло тела статного льва, который действительно стоял позади неё. — Ибо ты должен мне объяснить свои провокационные шуточки. — И тебе привет, моя дорогая, - закатил глаза мужчина, чувствуя напряжение со стороны подруги. — "Приветливостью" веет прям за версту… О каких шутках идет речь? — Не строй из себя идиота, Пётр! – Дон прошел к журнальному столику и налил себе выпить, падая на диван словно хозяин. — Как ты объяснишь мне эту выходку? – Лукина с остервенеем бросила фотографии на столик, чтобы они раскинулись в разные стороны. — И что на них? – без интереса спросил он, даже не взглянув, что на тех фотографиях. — Ты хоть понимаешь, кого ты обвиняешь, а тем более говоришь о шутках?! — Поверь, в жизни столько дерьма было с тобой, что я даже не удивлюсь о твоём двуличии. – выплюнула директор моды, от чего лицо Петра приобрело суровый вид. — А знаешь почему? Потому что только ты мог петь мне в глаза о признательности и откровенности, когда сам продолжаешь играть не в ту игру. После даже моего и твоего признания, ты смеешь за моей спиной шантажировать меня?! — Лукина, - вздохнул статный лев с изысканностью, словно взвешивая каждое слово. — Если бы мне вдруг захотелось манипулировать тобой, как игрушкой, поверь, ты бы даже на шаг не стала приближенной ко мне. Я никогда не устраивал интриги за твоей спиной, и ты отлично знаешь об этом. — Тогда объясни мне, откуда взялись эти фотографии? – Пётр отпустил взгляд на столик, где были брошены с небрежностью фотографии. Среди них выделялась самая яркая – сцена, где пара девушек откровенно целуется в его резиденции в честь юбилейного празднования. Он моментально взял фотографии в руки и начал внимательно рассматривать каждый момент реальности. — Ты имел доступ к виденью и, без сомнения, следил за мной. Как ты можешь объяснить утечку информации из твоей резиденции? — Я не имею к этому никакого отношения. — Ты мне клялся, Ломоносов! – прогремела шатенка с яростью, будто сгустив всю свою негодование в этот момент. — Я не хотела брать с собой Машу, но ты настоял и, можно сказать, надавил на меня. Я согласилась исключительно потому, что не могла позволить тебе остаться одному в такой день. Но ты отлично знал, что там будут влиятельные личности, вихрь вопросов, подобных ветру сплетен, что в тот вечер было в избытке. Кроме Скабаевой, там не было ни одного журналиста. Так откуда же взялся этот компромат? Значит, это были твои прихвостни. — Да, как ты смеешь! – рявкнул Пётр, приближаясь к женщине с решимостью хищника. — Я заставил тебя рассказать правду о моём и твоём прошлом, ясно давая понять, что я принял твой выбор счастья. При всём при этом, эта охота ведётся на тебя, Лукина. Я помогаю покуда поскольку. Кому ты перешла дорогу, интересно даже для меня. – серые глаза блеснули яснее вершин заснеженных гор, пронзая холодом. — Я просил тебя поддерживать безопасность на уровне личной охраны, но ты проигнорировала, так как в голову стукнула любовь у неё, видите ли. Не смей меня упрекать в невнимательности и необузданности. А как ты объяснишь мне ситуацию с тем, как тащила свою окровавленную ученицу в машину? — Пётр поднял самый опасный и компрометирующий кадр. — Ты дура, Лукина! — Тогда почему на твоем торжестве присутствовала только Скабеева? — Она находилась под моей надежной защитой и присутствовала в зале. Скабеева, разумеется, осведомлена о траурном событии в моей благородной семье, Лаура. — глаза шатенки расширились, словно озера соблазнительного света. — Да, я не делился этой информацией с тобой, и даже наложил вето на интерпретацию статей Ольгой. Но в тот вечер она принесла с собой лишь мир, без всяких махинаций. — Ты что, идиот? Это обернется против тебя. — А у меня нет уязвимых точек, как у тебя, Лукина. Невозможно постоянно присматривать за тобой, ведь ты уже давно не маленькая. Но тебе следовало заранее подумать о девушке. Она верит тебе слепо, видя в тебе секс-символ, любовь и первые бабочки. Зная тебя и твою паскудность, ты по-любому что-то утаила от неё. — Замолчи, Ломоносов! — шатенка рявкнула сквозь зубы, словно выплеснув ярость в вихре слов. — Может быть, я бы могла рассказать о своем личном, но, кажется, пришлось высказываться от твоего лица. Но что она на самом деле думает о тебе, мне остается непонятным, и это меня пугает. — Это наше прошлое, оно как тень страха, неизгладимая в нашем существовании. Но порой люди не говорят всю правду, - загадочно парировал Дон. — Но эта правда всегда всплывает, внезапно и неожиданно. Стоит лишь готовиться, чтобы не утонуть в пучине боли. – он пристально глядел в глаза-васильки, манипулируя своей таинственностью. — Пора браться за дело, Лаура. Нужно проверять и искать у тех, кто ближе всего к нашему сердцу, - указал он на грудь статной директрисы, протягивая слова словно тягучая патока. — Коллеги, друзья, родня, каждый… — Ещё скажи, что мой личный гинеколог следующий в очереди, - оттолкнула она Петра и элегантно подошла к журнальному столику, налив виски. — Я устала от всего этого, предоставь мне это дело, и все проблемы закончатся мгновенно. — Нет, - дьявольски улыбнулся мужчина. — Ты тянешь резину, Ломоносов. И зная тебя, ты преследуешь какие-то цели, но какие именно? – Пётр проницательно глядел ей в глаза. — Может быть, стоит уже привлечь к этому тяжёлую артиллерию? — Ты не позволишь, ведь начнётся оно для неприкосновенных мне людей. – шатенка закатила глаза. — Тебе придётся залечь на дно, Лаура. Страсти накаляются, как и дело. И поверь, то, что я ищу – это всего лишь истина моих предположений, и если я верен в них, то всё станет куда опаснее и темнее. — Нет, Ломоносов, - она приблизилась к нему, хватая лацканы пиджака и притягивая ближе к себе. — Ты провинился передо мной дважды, и наступило время платить по счетам. Первая твоя обязанность — обеспечить защиту для Марии. Я хочу полную ориентировку на неё, gps, постоянную охрану и детальный рапорт. Но сделай это так, чтобы она не подозревала ни о чем. — Мария не прикосновенна для меня, и я не буду этого делать. – шёл на компромисс мужчина. — Она твоя девушка, ты и сама сможешь справится с этими полномочиями. — Ты не понял меня? - Пётр дернулся от неожиданного и гневного движения подруги. — Я отдала приказ, и он безапелляционен. Ты привёл крыс в своё убежище, так что теперь тебе придётся провести чистку на своем пороге. Мне нужна безопасность для неё на сто процентов со стороны твоей защиты. Я под угрозой, а вот ты в зените заката, так будь добр, сиди в своей чертовой резиденции и продолжай свои тёмные игры. — Что ты задумала? - Пётр с недоумением и озабоченностью смотрел на Лауру, понимая, что с этой женщиной легко не разберешься, и её решения всегда несут в себе тайну и опасность. — Я устала, Петр! – отпустила она Дона со своей хватки и отошла к окну. — Уже 7 лет мы мирно существуем в единстве нейтралитетов. 90-е прожиты, а 00-е закончены, мы не в той эпопее эгоцентричности и власти. Я хочу покончить с этим раз и навсегда…. — Ты входишь в мой статус, и твои будущие дети тоже. – усмехнулся Ломоносов. — После моей смерти ты станешь продолжательницей моей иерархии, и ты это прекрасно знаешь. Если у тебя родится сын… - Пётр размышлял о будущем своей подруги. — Он станет прямым наследником титула «Крестный отец». — Ни за что… - шепотом произнесла директор. — А если девочка, она продолжит твою линию. Если два поколения ведёт «крестная мать», в том случае иерархия – умирает. Ты не сможешь уйти и не способна восстановить порядок, зная, что у нас слишком много врагов и титул. — Половину ОПГ распались, Ломоносов. Власть больше никого не интересует, а политика давно стала частью установившегося порядка. Маша права, ты живешь в прошлом… - шептала она последние слова. — Твои указания не властны надо мной, Пётр. Моя свобода и власть, которую ты мне даровал, не коррелируют с твоими наставлениями. У меня есть свои методы и свои предположения. — Как знаешь, - уже устало махнул рукой Дон. — Я устал с тобой бодаться, ты упрямая, и всё равно сделаешь по-своему. Защиту для твоей возлюбленной невестке я обеспечу, - шатенка покраснела от броского статуса, и статный лев лишь мило улыбнулся. — Тебе тоже не помешало бы защита, а то неизвестно, кто крыса в твоём логове. – подколол он Лауру и напрягся, как и сама женщина, которую резко озарила мысль. — Кто имеет доступ к твоему кабинету? — Ключом обладает лишь секретарь и никто более… — А я говорил тебе о твоих сомнительных кадрах?! - упрекнул Ломоносов. — Малодушных легче запугать, поэтому это письмо счастье переходило по рукам. Лукина напряглась и приблизилась к офисному столу. Не обнаружив одну из папок, шатенка из злости стукнула по столу, впитывая в себя гнев, словно воздух в легких. Ломоносов, заметив её раздражение, приблизился, стремясь привлечь её внимание. Она лишь фыркнула и сумасшедше улыбнулась. — Ха-ха, - нервно смеялась женщина. — Лукина, ты ополоумела? – удивился Пётр такому поведению. — Я проебалась, Ломоносов, – нервная улыбка так и не сходила с её лица, так же, как и беспощадное покусывание губ. — Ксения, зайдите ко мне в кабинет, срочно! — Лаура, объяснись… - Ломоносов мгновенно почувствовал, что что-то идет не так. На лице Лауры сверкнул настороженный взгляд, и он понял, что её игра может стоить ему куда дороже. — В моём ящике лежала папка по делу Третьяковой и досье на её семью. Этой папки здесь нет, также как и листа заключения по моему делу. — Ты хранила все эти документы здесь? – ударил себя по лбу мужчина. — У тебя есть личный сейф, и учитывая, как легко утекает информация, ты беззаботно оставила их на столе?! На возьмите, читайте, гости дорогие. — Не утрируй, потому что я недавно подняла досье Маши. — И для каких благ, м?! – саркастично глумился он перед подругой. — Неужели недоверие или подозрение? Доверяй, но проверяй, не так ли?! — Нет, тупица! – рявкнула Лукина. — Это личное дело, мне нужно было знать о её суверенитете не более того. В общем, не важно, Маша - моя девушка, и это наше личное дело. — Она осведомлена о вашем личном? – подчеркнул он последние слова. — Потому что внешне это выглядит совсем иначе. — Я, будучи учителем, имею право знать, а как любящая, стремлюсь понять её, - оправдывала свои поступки Лаура. — Если эта папка выйдет в свет, то я уже точно нет… — Вы меня вызывали, Лаура Альбертовна? – вошла секретарша, остановившись у стола директора, рядом с мужчиной, который пристально наблюдал за ней с интересом. — Что-то нужно?! Инна Борисовна поручила передать, что зайдет через несколько минут после завершения онлайн-конференции по курсам дефиле и моды. — Отлично, - усмехнулась шатенка и прищурила взор, вызывая у секретарши нервоз. Ломоносов лишь по одному взору понял указ шатенки, закрывая дверь в кабинете директора. Замочная скважина стукнула о засов, заполоняя пространство угнетающим эхом тишины. Лаура вовлекла себя в огненный вихрь собственных интриг, и Ломоносов чувствовал, что игра только начинается. — Чт…что происходит? – начала нервничать девушка. — Лаура Альбертовна? — У тебя есть минута, чтобы признаться в участии в заговоре и о тех, кого ты покрываешь за моей спиной. — Я..я ничего не понимаю. Я что-то сделала не так? – Ксения начала заламывать пальцы. — Что вы хотите узнать? — То, на кого ты работаешь в подпольном болоте, – рявкнул Ломоносов, смотря прямо в окно большого модельного офиса. — Где документы? — Я ничего не брала. – ответила девушка и получила сопротивление со стороны директора, которая обвила и сдавила тонкую шею секретарши. — Ключ только у тебя и в твоём распоряжении, – рычала Лаура, опаляя своим зверским дыханием личико Ксении. — Откуда конверт? Отвечай! — Я.. я ничего не знаю, Лаура Альбертовна. – кряхтела та, чувствуя удушье. — По-хорошему не хотим значит, – шатенка ударила звонкую пощечину, и девушка упала на пол. Сапфировые глаза налились зверством, который говорил о своей решительности и всемогуществе. — Такую, Лауру Альбертовну ты навряд ли еще видела, Ксения. – она присела рядом с девушкой, у которой была рассечена губа. Директор оттянула чёрные волосы назад, задирая её голову вверх. Лукина была превосходным проницателем и психологом. Медовые глаза девушки были напуганы, но не показывали эмоций жертвы, что не связывала её с преступностью. — Это уже вторая провинность… Не думаешь, что давно выдала себя? — Я заявлю на вас в полицию, если вы сейчас же меня не отпустите. Вы монстр и страшная женщина, которая свободно играет людьми. – Ксюша выпалила это, потому что боялась директора, которая угрожающе прожигала её взором. Ей было страшно смотреть в эти глаза холода. — Я работаю по должностной инструкции, и ваши действия контрпродуктивны. — Да?! – грозно произнесла статная дама, укладывая в каждое слово долю таинственности, словно это было замысловатое искусство. С утонченной изысканностью она сжала волосы девушки, словно держа в руках ценный трофей. — Воспротивление мне – это нечто, что влечет за собой неотвратимые последствия, милая. Я стремлюсь раскрошить этот пеленг и узнать, каким образом этот дьявольский конверт, насыщенный фотографиями, попал в мои святые владения! – ее голос перешел в крик, наполняя пространство неким вибрирующим напряжением. — Кто посмел нарушить целостность моего кабинета? Если ты ни при чем, то кто же тогда?! — Лаура Альбертовна, пустите меня. – Ксения выказывала дискомфорт от боли, в то время как ее внутренняя сила лишь подчеркивала ее храбрость. — Говори! – снова раздался звук ее удара, и Ксюша издала стон от боли. — Молчишь… - Лукина поднялась, всё еще удерживая девушку за волосы, и с необыкновенной грацией ударила ее об деревянную поверхность стола. Ломоносов, пристально следивший за этим театром боли, лишь сжался от сочувствия, осознавая, что в лучшем случае медики окажут девушке помощь, а в худшем – статистика безвозвратных потерь населения страны увеличится на единицу. Попытки остановить беспощадную шатенку были напрасны, ведь она владела ситуацией с мастерством контролировала допрос. — Нет! – пронзительно вскрикнула девушка, но как исчезающий эхо, ее звуки поглотил кабинет директора, столь непроницаемый, как сам склеп Дракулы. От сюда не выходит не одно слово, не то, чтобы мольбы о спасении. — Последний раз спрашиваю, через кого прошёл мой ключ? – Ксения принялась крутить головой, слезы смешивались с ее нерешительными попытками вымолвить слова, заглушенные страданием. — А так? – едва заметным движением руки, Лукина нажала на что-то, и в ответ раздался едва слышный щелчок, заставивший Ломоносова скривиться в углу комнаты. — Ааа! – внезапно прогремел яростный вопль, смешанный с истерическим плачем. — Я..я..я лично доставила письмо и аккуратно поместила его на ваш стол. Клянусь, я даже не знаю, что в нём. — Да?! Вот так вдруг вспомнила что-ли?! – саркастично глумилась шатенка, держа в руках степлер и руку девушки, на которой остался след небольшого насилия. — Не верю! — Нет- нет! – пронзительно вскрикнула Ксения, ощущая ледяной прикосновение металла на своей коже. Сопротивление оказалось как тень перед величественной физической мощью Лауры Альбертовны, которой Ксения не могла даже предположить. Ещё один характерный щелчок степлера, и Ксения, словно актриса на эпической сцене жертвенности, взяла на себя свою роль. — Я не виновата… - вздыхала девушка, разглаживая свое тело, предаваясь судьбе под натиском непреклонной директрисы. В ее голосе звучали ноты безысходности, словно в этом моменте раскрывалась драма ее собственной судьбы. Лукина освободила секретаршу, и та медленно скатилась на пол, как падающая звезда. Ломоносов, суровый и непоколебимый, закатил глаза, выражая своё презрение к происходящему, и шагнул к несчастной. В его взгляде отражалось желание заслужить благосклонность Лауры, но её сапфировые глаза оставались холодными и беспристрастными, как взгляд богини судьбы, управляющей игрой человеческих судеб. С едва заметным движением головы, Лаура дала знак, словно владычица поднимающая руку, предоставляя Петру Ломоносову право заботы о павшей девушке. Дон присел рядом с невинной жертвой и стал приводить её в сознание. — Мне кажется, одной скобы хватило, чтобы расколоть её. — Вторая - для профилактики и напоминания, что врать не красиво. – усмехнулась шатенка, откидывая канцелярию в сторону. — Слабенькая. Я уже подумал, что раз удар выдержала, значит, точно строптивая… Зря ставил ставки, - засмеялся гортанно Ломоносов, приводя девушку в чувства. — Подъем, красавица, ты вообще-то не договорила. — Нет-нет! – прозвучал её крик, словно последняя надежда ускользала в даль от спасения. — Не трогайте меня! – Дон схватил секретаршу за лицо, оставив ее беззащитной перед своим взглядом. — Кто передал тебе письмо? – Пётр взял в свои руки этот допрос. — Поверь, если ты мне не расскажешь прямо сейчас, твои мама и папа навсегда останутся в неведении о твоей судьбе. — Приходил мужчина… он… он выглядел ничем не приметным работникам почтовой службы. – заливалась слезами та. — Он передал конверт на имя Лауры Альбертовны и, словно дым, исчез. – заикалась Ксюша, слёзы её текли ручьем. — Когда вы, Лаура Альбертовна, объявили о своем приезде, я тотчас подготовила ваш кабинет и аккуратно поместила конверт на стол. Клянусь, я не прикасалась к нему, да и в Grace у нас есть камеры наблюдения, которые подтвердят моё алиби. — Почта и письма теперь доставляются курьерами в ваш отдел?! – саркастично поднял бровь Петр, взгляд его был как огонь, опаляющий всех вокруг, включая директоршу, которая тоже загорелась идеей. — Тогда почему ты сразу не сказала правду? Все эти бабские интриги, – фыркнул Ломоносов и встал в полный рост. Он помог девушке встать и небрежно откинул её руку. — Ты хоть накладные не подписывала? — Не…нет, - дрожащим голосом ответила Ксения. Петр обратил внимание на заплаканное лицо девушки, а позже и на её окровавленные руки. В галантном жесте он извлек платок из кармана и начал, словно художник, тщательно стирать следы крови, которая, как волшебство, окрашивала узоры шелкового полотна в бордово-красный оттенок. — Прошу вас, отпустите меня. — Значит, слушаешь меня внимательно! – Лаура отодвинула Дона в сторону, прижимая секретаршу к столу и заглядывая ей в глаза. — С этого дня ты уволена по всем инстанциям. Любой шепот, любое слово или даже намек на жалобу, - она резко сдавила щеки девушки, излучая звуки истинной хищницы. — Твоя судьба может стать настоящим кошмаром. Считай, что ты сегодня облегченно отделалась от частички моего снисхождения. Ты даже представить себе не можешь, кто такая Лаура Альбертовна Лукина, моя дорогая. Если я выясню, что ты скрываешь от меня что-то важное, твоя жизнь превратится в неистовый ад. Но, предварительно, я найду удовольствие в том, чтобы тебя пытать. – она сжала руку девушки, которая заскулила от боли. — Убирайся прочь! Ксения, едва удерживая равновесие, стремительно мчалась к выходу на своих высоких каблуках, создавая противное клацанье о плитку. Лукина посмотрела на свою испачканную руку в крови и закатила глаза. Достав из пиджака женский белый платок, она принялась вытирать эту амбре грязи и жестокости. Выбросив платок в урну и поправив укладку, она украдкой взглянула на Петра. Свет прожекторов подчеркивал её холодный и решительный взгляд. В её глазах сверкал огонь решимости, а губы были слегка приоткрыты, словно готовые произнести что-то ещё более сокрушительное. На мгновение Лаура Альбертовна Лукина казалась не просто директором, а властелином, чья воля не поддается сомнению. Петр, словно лев, находившийся в засаде, чувствовал взгляд Лауры на себе. Его мускулы напряглись, но он не позволил себе отвести взгляд. В это мгновение в комнате витала электрическая напряженность, будто сам воздух дрожал от их противостояния. — Не думаешь, что ты стал слишком сентиментальным?! – выгнула она одну из своих идеально выстроенных бровей. — Помогать невинной жертве дважды, да ещё и сама глава криминала. — Ой, а тебе лишь бы подколоть, - насмешливо передразнил он статную директрису. — И так было ясно, что она не при чём в этом деле. Но нет, нам нужно было позабавиться. — Не позабавится, а удостоверится о уличительстве правды. Да брось ты, от офисного степлера ещё никто не умирал. — Какая ты жестокая, Лукина. – гремуче посмеивался статный лев. — Твоя секретарша, кажется, сменит не только местоположение, но и пол. Даже меня пробрало в дрожь от таких угроз. – пошутил Дон. — А что насчёт твоей заместительницы? — У зама своё кресло, да и я не промах. – победоносно улыбнулась директор. — Во время моего отпуска должность заместителя директора выполняет Леша. Он доверительное лицо и даже приближенная левая рука. Маловероятно, что кто-то решится на подобные фокусы, осознавая, что каждый их шаг тщательно записывают камерами наблюдения. — А как же… - их прервал стук в дверь. Лукина обернулась и сухо посмотрела на друга. — Войдите! — Лаура Альбертовна, добрый день! Извините за такое вторжение, но секретаря не было на месте. – недоуменно произнесла женщина. — Всё в порядке? — Ксения уволена, поэтому её нет на рабочем месте. – Ломоносов и Лукина оценивающе обменялись взглядами. — Тогда это объясняет истеричный плач на этаже. – с легким подъемом брови закатила глаза полноватая дама и подошла к директорше. — Сухарев так и не появился на своем рабочем месте, вы, наверное, в курсе, Лаура Альбертовна? — Более чем в курсе, Инна Борисовна. Но я пропущу этот надменный тон и недовольство в вашем голосе. Мои слова неоспоримы, как и мои действия. – сурово произнесла директорша. — Алексею будет легче управлять офисом и взаимодействовать с персоналом и моделями, особенно в период моего отсутствия. Прогон, наряды и часть арт-декора лежит на нём, и, как я наслышана, никто в офисе не возражал против его временного повышения. — Вы правы, - мило улыбнулась Инна. — Однако руководство должно быть строгим и профессионально адаптировано в своей должности. — Я подчеркнула, что мои указания не подлежат обсуждению. – с устремленностью в низком тембре повторила Лаура. — Что по сделки? — Лаура Альбертовна, у нас возникла временная отсрочка, - женщина внесла неуверенность в свой ответ, неуверенно вступая в тернистую тему. — Fashion Mods France 2017 пройдёт в марте, точная дата будет объявлена самой компанией. — “Весело”, - рыкнула шатенка, размахивая руками, чтобы навести беспорядок среди канцелярских принадлежностей на столе, выражая свою ярость. — Когда пришло постановление? — Когда я вам звонила, оно уже было у меня на руках. И да, - замялась заместитель директора. — Александр Дмитриевич посетил нас совсем недавно, буквально позавчера. — Мм, и что он хотел? – Лаура не могла скрыть металлического блеска в своих глазах, и ей предстояло выбрать, какую эмоцию проявить в первую очередь: удивление, страх или вихрь ярости. — Он выразил желание провести личную аудиенцию, но я ему сообщила, что в данный момент вы, Лаура, находитесь в заслуженном отпуске. – Лукина с некоторым недовольством вздохнула, при этом метнув взгляд в сторону, словно прокалывая воздух. Ломоносов, словно теневой маг, проворно устроился на диване. — Что-то не так, Лаура Альбертовна? — Подозрительные личности появлялись в офисе в момент моего отсутствия? – резко осведомилась директор, осознав, что ее главный заместитель – первоклассный imposter среди мирных жителей офисного королевства. — Мне не известно. – женщина пожала плечами, протягивая директору ценные бумаги. — Поставьте свою подпись, Лаура Альбертовна. Сегодня начинается битва дисклеймеров и агитаторов в мире модных показов. Вы будете присутствовать на заседание? — Во-сколько начинается это заседание? — В 21:00 по московскому времени, если мне память не изменяет. — А как же мои заместителя?! – с хитрецой улыбнулась статная леди, закрывая колпачок ручки. — Вы решили возложить на меня такую ответственность, Лаура Альбертовна?! – засмущалась Инна Борисовна. — Кстати, а ведь сейчас на посту заместителя у нас Алексей Сухарев. — Но исполнение служебных обязанностей – это прямое занятие главного заместителя офиса. Так что, Инна Борисовна, вам не уйти от этого и не сбросить ответственность. – Лаура насмешливо улыбнулась. — Держите бумаги. — Отлично. Тогда важные моменты и отчёт я отправлю вам по электронной почте. – с улыбкой собрала документы в папку и покинула кабинет. — Теперь понятно, где, или точнее, у кого твои документы. – не упустил момент для шутки Петр. — Бывший муженек, как истинное явление Христа народу. И даже золотой ключик не понадобился ему. — Глумись-глумись, - с насмешкой подражала его манере речи. — Хотя я и сама способна была догадаться… — Мм? – он выгнул одну бровь с недоумением. — Теория заговора?! — Он недавно звонил мне, но я не стала поднимать трубку, - как-то на выдохе рыкнула директор, исследуя полку в поисках своих любимых сигарет. — И вот удивительное: зачем ему мои документы на Марию?! — Ты ведь осознаешь, что это форма шантажа? – Лаура зажгла сигарету, закрыв глаза и открыв дверцу балкона. — Уверена, что Александр не осмелится даже прикоснуться к твоей Марии Владимировне. – шатенка усмехнулась, отмахиваясь от этой нелепой идее. — Он и пальцем её не тронет, ибо последствия могут быть не в его пользу, - произнесла она, выдыхая сизый дым и чувствуя на своих плечах тепло Ломоносова, который накинул на нее свое пальто, а сам забрал у неё никотиновый яд. Он медленно затянулся и взглянул в дали снежного города. — Так и простыть можно, - мило улыбнулся Дон, аккуратно поправляя пальто на Лукиной. — А вот это – кака! – указал он на сигарету и с элегантным жестом вышвырнул её через балкон. — Какие, по сути, твои следующие шаги? — Никакие… — Что?! Ты просто будешь молчать? – Петр был потрясен. — Ты опять за старое и снова ему потакаешь со своей фантазийной любви к нему. — Закрой рот! – Лукина рявкнула так, что даже Ломоносов смог оглохнуть. — Мне совершенно не нужен Саша, пусть хоть сдохнет, пусть убьется. Благодаря твоей жалкой интриганской игре, ты, наконец, посеял семена ненависти к нему. – она ткнула в грудь Петра с изысканной яростью. — Он эгоцентрик и требует моего внимания. Взломав мой главный ящик и похитив эти документы, он требует личной аудиенции. Но если я соглашусь, это будет означать одно, что эти бумаги имеют для меня значимость. – Лаура отошла от статного льва и налила себе виски. — Я потребовала вернуть мои акции. — Но у него есть ребенок, который делит эти акции. – шатенка протянул бокал Петру, и он принял его. — Что ты надумала? — Разорвать окончательно все связи с ним и стереть любые следы отношений. А вот насчет ребенка… не вижу никаких преград. Уж отец-то должен был вспомнить о своей бывшей опасной женушке. Теперь же эта женушка не намерена терпеть и заберет то, что по праву принадлежит ей. К тому же, я предоставила ему полтора месяца, в течение которых я сама...эмм.. ну, будем говорить прямо, была немного не в себе. — С такой Валькирией я бы тоже позабыл о реальной жизни, - Лаура улыбалась, качая головой. — Эх, Лукина, Лукина. Давай выпьем за смерть прошлого и наступление нового начала?! — Нет, давай выпьем за успех в моём деле. - Лукина сухо стукнулась бокалом с Доном и опустошила его. — Игра только начинается… — А как насчет твоей прекрасной Марии?! Ты собираешься рассказать ей об этом происшествии и о этих фотографиях? – Ломоносов изучал тщательно каждый снимок. — Нет, потому что её безопасности ничто не угрожает. Всё под твою ответственность, Ломоносов. — Необходимо учитывать процент вероятности, ведь даже мои сотрудники не обеспечивают 100% защиту из вне. Саша может ударить в любой момент, и не только он. — Я уверяю тебя, Саша не решится на подобное, потому что получил в своё время и схлопотал пулю. – Пётр был поражен такой информацией. — Вот только не делай такую рожу, не всё же мне раскрывать и рассказывать тебе, сплетник. — Ой, кто бы говорил. Самая первая засирательница, - начал смеяться статный лев. — Но, знаешь, я действительно удивлен, что ты, Лаура Лукина, готова выстрелить в свою любимую пассию страданий, да еще и питать ненависть. Наверное, я сейчас отправлюсь в клуб и напьюсь на радостях. — Тебе всё шутки, - тяжело выдохнула шатенка, вспоминая тот вечер в Grace Models и истерику, которую не смог сдержать даже стальной характер директора. — А я устала от этих игр и полумолвий. Я уйду в тень перед концом года и вернусь только в самом его начале. А пока, дело по моему решению – закрыть. — Михаил не будет сидеть сложа руки, и ты это отлично осознаёшь. Александр и Света стоят первыми в списке на задержание по обвинению в убийстве. Я держу Мишу в неведении, чтобы твой Сашенька тоже смог насладиться в этой игре. — Я в курсе, поэтому продолжай отводить его внимание на реальность, - загадочным голос говорила Лаура, хотя сама активно участвовала в планировании и обсуждении этих деталей со следователем. — Впереди Новый Год, поэтому стоит всем нам взять небольшую паузу перед началом бойни. — Затишье перед бурей? — Определенно, - хищно улыбнулась Лукина. — А пока я буду находиться под наблюдением твоей защиты, Ломоносов. Ведь эти новогодние каникулы и празднования я намерена посвятить Марии. — Ох, ну у вас прям d'amour, - умилялся мужчина, мечтательно подпирая голову. — Но как насчет ее родителей? Ведь они могут не одобрить такого рискованного похищения?! — Не знаю, но я готова пойти на все, чтобы быть рядом с ней. Я полагаюсь на полную компетентность твоего персонала и их мастерства, Ломоносов. Не дай бог, если Маше будет угрожать опасность, я спущу шкуру с каждого. – пригрозила шатенка, и Дон нервно сглотнул, глядя в сапфировые глаза, полные серьезности. — Если что-то случится, я расскажу ей правду о всех наших приключениях. Но сейчас я не хочу погружать ее в эту болотную тину. Мы сами погрязли в ней, так давай не будет тянуть в свою трясину бытия. – Пётр досадно кивнул этой суровой правде. — Она и так долго переваривала нашу историю криминала, и то, знает лишь часть фрагмента. Я хочу жить уже спокойно, если смогу… — Сможешь и я тебе пророчу это. Смотри как она на тебя смотрит тут, а тут как целует, улыбаясь милой улыбкой, - восторженно тыкал он в фотографии, как маленький ребенок. — Пожалуй, я оставлю эти снимки при себе. Буду потом показывать твоим детям, какие у них мамы были молодыми и красивыми. — Эй! – возмутилась шатенка. — Верни фотографии! — Фиг тебе, Лукина! Они мои! – с ухмылкой ответил Дон. Он проворно спрятал фотографии за пазуху пиджака, но шатенка настойчиво стала их отбирать. — Цепкая зараза. — Ломоносов, не беси меня! – металась она, стремясь отнять фотографии, но статный лев внезапно взмыл с дивана и уложил Лукину на него. Директор долго кряхтела, пока мужская рука уверенно придавливала торс женщины к дивану. — Пусти меня! — Ага, сейчас, только шнурки поглажу. – запыхавшись, Петр сунул снимки себе в карман. — Ну, не злись, а то морщины появятся. — Мгм, - закатила глаза Лукина и расслабилась в руках Дона, смирившись с поражением. — И вообще, это личное. — Да-да, - отмахнулся мужчина, поправляя смятые складки своего костюма. Пётр налил себе стакан виски и притянул его к губам, но стакан выскользнул из мужских рук, и в мгновение ока Дон оказался на полу. — Лукина! Ха-ха-ха! — Смешно тебе, да? – села она сверху Петра, заламывая одну руку назад. — Думаешь, раз ты больше меня, я не смогу тебя уложить?! Хрена с два тебе, мой дорогой. — Ну, это хорошо, порох в пороховницах ещё значит есть. – усмехнулся мужчина и тут же проскулил. — Ай-ай, полегче, эти ручки у меня ведь рабочие. — У тебя, кажется, есть вторая для твоих грязных дел. – глумилась она над другом. — Фотографии верни мне! — Отвали, Лукина. – сопротивлялся Дон, взрываясь в истерическом смехе. — Ха-ха, ааа! Лаура-а-а! Ха-ха-ха! – извивался он под женщиной и пищал, словно поросёнок. — Лау-ра-а! Перестань щекотать меня! — Что такое? Неужели такой криминальный амбал боится щекотки?! – смеялась над ним шатенка. — Представил уже, как будешь дядей-душкой? — Фух! – выдохнул мужчина. — Что?! А-а-а! Лукина-а! – орал Ломоносов, ведь он ужасно боялся щекоток и пищал не хуже девицы. — Я тебя прибью! Ха-ха! Лукина мстила ему как могла, и она отлично знала слабости своего друга. Специально ли она это делает? Скорее, нет, чем да. Поначалу ей было обидно, что её прижали к дивану, словно маленькую девочку, но в обиду она себе не даст. Внутреннее возмущение превратилось в шалость и игру. Пара друзей дурачилась, пока на пороге не появился работник офиса, который открыл рот, забыв о своей первоначальной цели. — Лукина! Пощади! – вымаливал Пётр, но шатенка лишь задорно смеялась над его красным лицом и неудачным положением. — А-а-а! Спасите! Я точно тебя убью, змея подколодная! — Кто?! – возмутилась женщина. — Лау…Лаура Альбертовна, - наконец выдавил парень, и их взгляды с директором пересеклись. Лицо шатенки тут же покраснело, как и Ломоносова. Их положение было весьма неэтичным. Пётр лежал под статной директрисой, а сама женщина восседала на нём, как на верном скакуне. Лукина быстро поднялась, поправляя свой костюм, словно ничего не произошло. Ломоносов продолжал лежать на полу, медленно меняя положение, и перевернулся на спину. Дыхание обоих было сбитым, что без труда можно ассоциировать с непристойными интригами в их игре. Шатенка подошла к своему работнику и забрала у него желтую папку по делу и отчету. — Хорошо, что вы решили навести порядок в моём кабинете, протирая собой пол, Петр. Но не забывайте, что офис - не место для подобных выходок, — сказала она, невозмутимо взглянув на Дона. Ломоносов, прежде чем подняться, уставился на Лауру с недовольством, которое быстро сменилось улыбкой. Так эффектно переобуться в воздухе могла только она – Лаура Лукина. Офисный работник никак не отреагировал на слова, сказанные директором, а попросту ждал указаний. — Отлично, благодарю вас за проделанную работу, - обратилась она к работнику бухгалтерии. — Продолжайте работать и можешь быть свободным. — Хорошо, Лаура Альбертовна. – кивнул он директору и поспешно удалился из кабинета. Дверь захлопнулась и Пётр обратил своё возмущенное внимание на Лукину, которая без особого интереса прокручивала страницы отчетов. — Ты такая наглая, Лукина. – бурчал мужчина. — Все свалила на меня, а сама стоишь, как белая овечка. — Ну, кто-то же должен быть виновным. В конце концов, я директор, и мне не полагается быть веселой и добренькой, - смеялась шатенка, бросая папку на стол. — Только попробуй подойти ко мне, и я тебя мигом вышвырну с того балкона. Ломоносов почесал затылок, ухмыляясь. — Сучка, - улыбнулся Дон, подбирая свои вещи, которые были раскиданы по кабинету. — Ну, ничего, ты ещё у меня получишь своё. Директриса недоделанная, - бурчал он, словно старый дед. — Вот возьму и Машке пожалуюсь на тебя. — Ой, вот что ты бурчишь как пенсионер, а?! Хотя кому я говорю, - подкалывала она статного льва. — Если бы не мой сотрудник, я бы точно выбила из тебя свои снимки. — Черта с два, Лукина, - похлопал он себя по груди, где и хранились фотографии. — Моё! — Ты как кощей над златом дышишь, - усмехнулась шатенка и закатила глаза. — Сгинь с глаз долой, пока я не передумала и снова не начала их отбирать у тебя. Ломоносов лишь прищурился, словно предвкушая новую игру. Он был как хитрый лис, готовый коварством обогнать дела в свою сторону. — Ты ещё долго собралась работать? - насмешливо спросил он, словно время принадлежало ему. — Я вообще-то только недавно сюда приехала и даже не начала работать с тобой и всей этой ситуации. – тяжело упала она в своё кресло, словно её энергия была направлена на что-то гораздо более могущественное, чем болтовня. — А чего тебе? — Может, - словно пантера, он приблизился к столу директора и присел на краешек, его взгляд был заметно более интригующим. — Предлагаю отправиться в изысканный ресторан, где я уже заранее забронировал столик. А касательно твоих текущих дел, почему бы не перенести их туда? — Мне нужно работать, Ломоносов. Он усмехнулся, словно зная, что в этой игре он не так-то просто будет повержен. — Работа, работа, - произнёс он, словно злорадствуя. — Но и в работе можно найти удовольствие. После всех твоих перипетий, тебе не помешает немного отдохнуть. – махнул рукой мужчина. — У тебя, вообще-то, отпуск, так что нечего тут штаны протирать, поехали! – Лаура немного задумалась над его заманчивым предложение. — Ты ещё думаешь что-ли? — Да… — Цц, - закатил глаза Ломоносов. — Твой показ перенесли, договор, естественно, ты не подпишешь, так как они его ещё не предоставили. Остаётся твоё дело, и у меня, милая, есть пару зацепок для тебя. Однако обсуждать их в этом скучном рае модных тенденций я не намерен. – соблазнял её Петр. — Ну, Лаурюсик, пожалуйста. — Только не начинай свои нюни разводить, - с брезгливость отодвинула она от стола и стала собираться. — Ладно, поехали в твой ресторан. Но учти, еду я по собственному желанию, так как тоже не намерена сидеть тут допоздна. Петр Ломоносов усмехнулся, словно искусный игрок, полностью уверенный в своей предстоящей победе. Он взял пальто, приглушенно покачал головой и, как король, ждущий свою королеву, подал ей руку. — Ты всегда такая злючка-колючка, Лаурюсик, - сказал он, словно загадочный владыка. — Но это лишь добавляет тебе неповторимого очарования. — Я сейчас передумаю, - Пётр начал смеяться и показал в жесте, что молчит. — Твоё счастье, что я голодная, иначе я, наверное бы, никогда не согласилась. Двое интригующих друзей грациозно обошли офис, сверкая уверенностью и несущие в себе нотку неотъемлемой таинственности, которая бросала тень на серых офисных стенах. Ибо все здесь были знакомы с именами Ломоносова и Лукиной, и в их присутствии витала аура неопределенной опасности. Когда два могучих силуэта в гармонии шагали нога в ногу, не требовалось особых усилий, чтобы понять, что эта союзническая пара объединена для осуществления темных и рискованных дел. Все смотрели на них, провожая взглядами. С внушительной уверенностью они вошли в лифт, и двери медленно закрылись, оставив за собой работников в странном, непроницаемом молчании. Лаура и Петр, словно два виртуозных тенора на театральной сцене жизни, уходили, оставляя после себя волнующие сердца зрителей моменты и воспоминания о загадочном проходе этой непревзойденной пары. Легко выдохнув, в офисе начался весёлый галдёж. Директор ушёл, и все тут же позабыли о своих обязанностях, позволяя себе провести этот день в легком ритме работы. Сотрудники веселились, словно школьники в последний день учебного года. По коридорам проникал звонкий смех, который словно гимн свободы, возвещал о том, что сегодняшний день призван быть проведенным в легком и непринужденном ритме.🙤 · ┈┈┈┈┈┈ · ꕥ · ┈┈┈┈┈┈ · 🙦
— Боже, Марька! Как я рада снова видеть тебя и гулять вот так с тобой! – обнимала она подругу за руку, веся словно маленький ребёнок. — Мах, на нас весь торговый центр вытаращился. – смущенно заметила зеленоглазая, ловя на себе странные, осуждающие взгляды и насмешки окружающих. — Ты как из мультфильма «Осторожно, обезьянки». У нас народ мнительный, подумают ещё не так. Маха, отстань! – пыталась она вырваться от престающей Третьяковой. — Нет, - мило улыбнулась девушка, только сильнее сдавливая руку подруги. — Какая им разница, я тебе умоляю. — Нуу, - замялась зеленоглазая. — Ты ведь в отношениях, а липнешь ко мне, словно у тебя недотр… — Заткнись! – тут же отстранилась Маша, лицо которой было розовым от смущения. — Тут вообще-то люди слушают. — Какая им разница, я тебя умоляю. – передразнила она подругу её же словами. — За-то видишь, как помогает от прилепучих мартышек. — Какая ты вредная, Буше. – закатила глаза блондинка. — Уж какая есть, - пожала плечами зеленоглазая. — О! Я, кажется, приметила подарок для бабули пошли. — Египетская сила, - взвыла блондинка и поплелась за подругой. — Ты чего такая гиперактивная, подожди меня. — Давай, ляжками перебирай быстрее. – возмущалась Мари уже будучи в отделе. Третьякова закатила глаза и вошла внутрь. Пока подруга выбирала подарок для своей любимой бабули, Маша, находясь в вихре магазинных перипетий, остановилась перед прилавком с чудными сувенирами. Вопреки первоначальным ожиданиям, процесс выбора превратился в настоящее искусство, требующее не только времени, но и капли изысканности в каждом выборе. С любовью и терпением подруги потратили много времени на изысканный подбор подарков. Однако, начав свой шопинг с веселым настроем, они были готовы к волнующим открытиям и теплым беседам после успешных приобретений. Столкнувшись с разнообразием модных находок и оригинальных сувениров, к основным подаркам, подруги сумели создать неповторимую коллекцию, наполненную теплом и заботой. После завершения шопинга, когда в их руках оказались стильные наряды и восхитительные сюрпризы для близких, настроение Маши и ее подруг значительно улучшилось. Сияя от удовлетворения от успешных покупок, они погрузились в более теплые, дружелюбные разговоры, обмениваясь восторженными взглядами и яркими эмоциями. Девушки уселись на свободную скамью в торговом центре и облегчённо вздохнули. Уместив рядом подарочные и ферменные пакеты с подарками и вещами, каждая погрузилась в свои уставшие мысли. Третьякова лениво оглядывала ветрины и лишь изредка задерживала его на прохожих. В голове витал список не докупленных подарков, которые они так и не смогли выбрать для мам, но всё же не отчаливались найти хоть что-то подходящее и столь праздничное. Буше тяжело вздыхала. Ей правда не хватало этой суеты и вылазки с подругой. Неделю она провела дома, в округе несносных ей родителей. На фоне подавленности, ей казалось, что её ментальное здоровье ухудшилось хуже физического. И несмотря на ветхое состояние, Маша была той, которая не давала ей быть одинокой и не нужной в домашнем ссоре бытия. Хоть они и не виделись, но Третьякова всегда была на связи, поддерживая её в любом состоянии здравомыслия и вразумления. Немного отдохнув, Мари удобнее распласталась на скамье и решила рассказать подруге новость, которая не была столь хорошей, и не была ужасной. Но она хотела с ней поделиться сокровенным. — Мы поговорили с матерью, – начала Буше. — Мёртвая точка невозврата тронулась вперед, однако… — Учитывая, что ты пропала на неделю - это объясняет, но не мои переживания, Буше… — Блин, Маш, - отпустила она голову. — Я знаю! Прости, что не отвечала, да и пропала вот так без суда и следствия. Понимаю, я сорвалась на всех, но благодаря твоей поддержке и тому, как вы меня с Лаурой приютили, дало понять, что не так всё ужасно. – Мария даже не обернулась к ней, сидела и глядела в даль. — Мне кажется, что ко мне подвернулась какая-то сомнительная удача. — Что там? – насторожилась блондинка, видя, как глаза подруги бегают от одного силуэта к другому, словно ища транс успокоения. — Марь? — Отец уехал на вахту… - кулаки побелели до мертвенной бледности, а на лице выступили очертания острых скул. — С того дня он со мной не разговаривал и пытался даже спровоцировать на скандал. Мама сильно перепугалась в тот день, они поссорились с отцом и тот стал собираться в командировку. В общем, доверие и любовь пропала у них уже очень давно, поэтому мама хочет подать на развод. — Что?! – Мария удивленно воскликнула. — Твоя мать сама решилась на это? — Да, - усмехнулась девушка. — Когда отец уехал, я впервые увидела разбитую мать. Она всегда казалась мне стервозной, этой женщиной-феодалкой, воспевающей патриархат в нашей семье, будто мужчины – это боги. – девушка закатила глаза от своей собственной интерпретации. — Всё это было попыткой сохранить для меня ценности и иллюзию семейного благополучия. Так по-идиотски, не правда ли?! – Третьякова поддержала головой, бессильная дискредитировать такой устаревший образ семьи Буше. Между Мари и Машей царило особенное единство, словно сплетение душевных нитей. Их отношения были не просто дружбой – это был комплекс взаимопонимания, доверия и поддержки, который долгое время сближал их сердца. Обыденность семейных разговоров стала для них своеобразным ритуалом, возможностью делиться радостями и бременем повседневности. В эти моменты, словно в терапевтической сессии, они обсуждали не только семейные перипетии, но и делились ценными советами, поддерживая друг друга в непростых ситуациях. Третьякова вздохнула, ощущая, как дружба между ними становится ещё крепче, и взяла Мари за руку. Этот простой жест словно подчёркивал неизменность их союза. — Что насчёт, Макса? – осторожно спросила Третьякова, глядя в глаза подруги. — Да никак, - спокойно отпихнулась Мари, махнув рукой. — Я не хочу перегружать себя в плане эмоций, Маш. Стресс, учёба, скандалы с родителями, а потом ещё этот инцидент с ним… Нет, я не хочу этого. Мне нужно поддерживать маму и избавляться от тирании со стороны отца. Этот год пусть закончится со слезами, чтобы новый встретился с новым счастьем. — Тоже верно, - тяжело выдохнула Маша, глядя вдаль торгового комплекса. — Иногда лучше убежать от больного и зависимого, чем медленно умирать в его пучине неизведанного. — Третьякова и философия?! Уля-ля, явно что-то новенькое. Неужели от Лукиной нахваталась? – Мария ответила смертельным взглядом, который не оставил шансов на продолжение шуток. — Ха-ха, ты даже её манеру взгляда подражаешь. Ну да, как у нас в простонародье говорят: «муж и жена - одна сатана»! — Ой, да иди ты! – подружки резко затихли, наблюдая за прохожими. Подружки резко замолчали, ощущая напряжение в воздухе, а взгляды окружающих стали настороженными. — Мы поговорим уже после нового года с ним… - неожиданно заявила зеленоглазая, вызывая удивление у Маши. Подперев голову рукой, Мари резко добавила, не давая подруге расслабиться: — Я отпустила эту ситуацию и хочу верить, что хотя бы дружба может быть крепкой. Он каждый день мне обрывает телефон, чувствуя за собой вину, видимо. — Дала бы ему… но Лаура запретила, - сжала она кулаки до хруста. — Это она ещё не знает, что он меня прижал как-то в своё время. Она бы вообще его в живых не оставила. — Лаура сильно ревнивая? – поинтересовалась Мари. — У-у-у, вообще суши вёсла, – пролепетала девушка, откидываясь на спинку лавочки. — Меня бесит её такое поведение, и я даже ткнула ей в её собственной неуверенности. — А она что? — Разозлилась и развеяла сомнения, – резко покраснела Мария, вспоминая их ссору о ревности. — Иногда я чувствую себя как на арене борьбы с её внутренними демонами. За-то она смеётся, когда я ревную её. — Как все хитрые женщины, - засмеялась Буше и получила по руке. — Пошли, драчунья, нам ещё подарки для мам осталось купить. — Мее! – заныла девушка, чувствуя, как пульсируют ноги от одного понимания, сколько им ещё нужно обойти бутиков. Третьякова лениво поднялась с места. Пара пакетов с подарками и вещами дарили начало предпраздничного настроения. Хоть и торговый центр был вселенной Новогодней красоты, но ей было невозможно налюбоваться. Подружки заходили в каждый бутик, отвлекаясь, казалось, на каждую мелочь новогодних игрушечек и сувениров. Буше довольно быстро нашла подарок маме и ждала, пока продавец-консультант эстетично упакует коробку с подарком. Евгения, мама Мари, очень любила печь разные вкусности, поэтому, недолго думая и отталкиваясь от предпочтений любимого хобби женщины, Буше остановилась на выборе новых формочек для выпекания. Оглядев магазин ещё раз, она не заметила подругу, которая вышла из бутика и ожидала её у входа. Мари знала, что Третьякова очень щепетильна в выборе подарков для родных, но даже в таком большом торговом доме она не могла решиться на одну конкретную идею подарка. Выйдя с новым подарочным пакетом, зеленоглазая закатила глаза, давая понять подруге, что она та ещё заноза в заднице. Они проходили ряд за рядом, но Марии ничего не нравилось, и, что удивительно, она даже не соизволила войти в магазин, чтобы приглядеться к нужному ей выбору. Немного развеявшись, девушки купили себе пару молочных коктейлей и дальше стали обходить торговый центр. — Маш, тебе все еще не удалось подобрать что-то для мамы? — поинтересовалась Буше, выражая свою заботу. — Ничего, чтобы меня устроило, — вздохнула кареглазка. — Мама такая требовательная, и я хочу, чтобы ей понравился подарок не только формально. — Ну, ты же знаешь, что главное – внимание и забота, — утешающе улыбнулась Мари. — Может быть, просто выберешь что-то, что тебе кажется правильным, с любовью. Все равно, главное в этом – твои чувства. — Сложно… - Третьякова выдохнула, как будто сдавливаемая тяжестью собственных раздумий, ее глаза блуждали по витринам, словно пытаясь нащупать что-то уникальное и вдохновляющее в этой безликой однообразности. — Ты уже придумала, что будешь дарить своей Лаурке на новый год? – Буше спросила, приподнимая бокал с молочным коктейлем, словно в этот момент ее внимание сосредотачивалось на том, как оживить тишину разговором. — Я, честно говоря, даже не знаю, что ей подарить… - с ноткой отчаяния призналась Маша и опустила голову. — Точнее… не придумала. — Чего?! – чуть ли не подавилась девушка. — Ты шутишь? – удивилась Мари, но, увидев поникшие глаза подруги, смутилась. — Может быть колечко? — Слишком предсказуемо, - пожала плечами Третьякова. — Она носит куда дорогие украшение, и удивить её простой стекляшкой... — Маш, главное не ценность, а внимание и подход, - поникла Мари, видя, как подруга не на шутку расстроена. — Может быть... а, ну да ладно. Вдруг в глаза Маши засветилась новыми идеями подругами, и она воскликнула: — Что? - кареглазая воодушевилась на идею. — Тебе точно не понравиться эта затея, - закатила глаза Буше, слегка прикусывая губу. — Да я уже на любую аферу согласна, Мари. Ломать мозг неделю оказалось самым аллотропным вариантом моего решения. - зеленоглазая выгнула бровь от несуразной интерпретации подруги. — Ты просто не представляешь, как меня кидает из стороны в сторону. И всё, чтобы я не придумала, кажется серой обыденностью. — Мах, ты слишком нагнетаешь, - шли девушки по торговому центру, оглядывая ветрины уже уставшим взглядом. — Это просто новый год, а ты так печёшься, будто у вас двадцатая годовщина свадьбы. — И буду суетиться, так как это наш первый совместный новый год, - Буше саркастично закатила глаза, слушая некую истерику Марии. — Ты не понимаешь, Марь! Я хочу порадовать и удивить её. Хочу подарить что-то милое и напоминающие о нас. А вот только что? — Знать бы ещё грань твоего понимания в словах “серая обыденность”. - старалась мысленно рассуждать девушка. — На твоём месте было бы разумно подарить ей колечко. Ведь она сделала тебе предложение, и ты носишь браслет, а у неё?! Поэтому нужно найти то, что будет подходить вам, как совместной паре. — Не отходи от темы, моя дорогая. – подняла брови Маша, смотря прямо в душу подруги. — Какая у тебя там идея, помимо кольца? — Не терроризируй меня Лаурой Альбертовским взором, - передернуло девушку. — Тебя всё равно не уговорить на шалость. — Что?! – возмутилась блондинка. — Ты вообще не понимаешь масштаб потери? Я не знаю, как разнообразить между нами отношения, а ты смеешься и подкалываешь. – несло Марию. — Я перебирала тысячу вариантов: украшения – нет, сертификат – нет, билет на курорт – мне не по зубам, в интиме – тоже не удивить, картина – дарила её другу, сочинить стих – слишком банально, - загибала пальцы Третьякова, пока не увидела шок на лице подруги. — Ты чего? Буше с удивлением посмотрела на Машу и осознала, что её слова прозвучали гораздо резче, чем она задумывала. — У вас был секс! – крикнула Буше, и Маша со всего маха дала ей по плечу. — Ты чего орёшь, дурная! – шепотом кричала кареглазая, видя на себе осуждающие взгляды прохожих. — Я не это имела в виду. — Всё ты то имела в виду. – передразнила её Мари. — У тебя была интимка с Лауркой, а ты молчишь и строишь из себя тут не тронутую лань? — Завались! – была груба Мария. — А ты думала, она меня после клуба к маме ругать повезла?! — Значит ты не отрицаешь, что у вас всё было? – снова была в шоке девушка. — Да заткнись ты! – тут же покраснела Мария. — Я тебя сейчас прям тут удушу. — Ахереть! – с открытом ртом стояла зеленоглазая, не веря в происходящее. — Да! То есть нет! – начала отпираться Третьякова. — У нас были интимные моменты и до этого, но всё не так, как ты там себе представляешь. Нам важно не только физическое, а в первую очередь эмоциональное и душевное. Мы строим отношения, а не просто имеемся. — То есть, это еще не один раз у вас было?! – громко возмутилась Буше. — Ну вообще! — Да тише ты! – сквозь зубы шипела она. — И вообще, я не обязана тебе отчитываться о своей сексуальной жизни. — Да ты офигевшая, - Мари ударила подругу в плечо. — Я всё своё белье показываю, а она зашкерилась в углу. Ля ты крыса, Маха. — Пожалуйста, давай не будем это обсуждать перед людьми, на глазах у всех, – очертила она площадь, где половину прихожан тайком подслушивали пару девушек. Мария тупо улыбнулась общественности и повела ошарашенную подругу в укромное место за угол. — Слушай, Буше, это моя личная жизнь, и я не считаю нужным делиться каждой деталью с тобой. Давай сосредоточимся на том, как сделать этот новогодний подарок Лауре особенным. — Это просто невероятно… — Хватить фантазировать себе позы или что ты там воображаешь. – щелками пальцами возле лица подруги. — Мари… — Маша, мои поздравления, я в полном шоке, то есть, скорее всего, в полном восторге за вас, - глаза Мари стали темными, но в них виднелись искорки некой эйфории. — Вы и вправду двигаетесь дальше и у вас все реально серьезно?! — Да-да-да, - нервничала Маша, оглядываясь по сторонам. — Разве Лукина похожа на ту, что просто шутит или играет? — Нет. — Ну тогда не задавай мне тупых вопросов. – кусала губы, Третьякова нервно дышала. — Значит, после клуба, и когда я позвонила утром, вы были у неё? — Нет, блядь, мы находились на берегу Карибских островов, - саркастически истерично заявила девушка. — А ты думала, она сделала мне предложение, и мы просто легли спать? — Ну да, - пожала плечами девушка. — Это был риторический вопрос, Мари. - девушка покраснела ещё сильнее. — А чего ты тогда выёживалась, что не наденешь то нижнее бельё, раз у вас уже были патрахушки? – Третьякова со всего маха дала ей подзатыльник. — Ай! — А ты считаешь, что это так легко сделать? – Буше молча взглянула на Марию и пожала плечами. — Тот флирт, который мы поддерживали между собой, в один момент переступил невидимую границу. Это всё... Это просто... Мне стыдно заниматься подобными вещами, Мари. Покупать эротическое бельё, подстёгивать её желания, играть на её вожделении и всячески подобные заморочки. И в тот день, когда мы отмечали мое день рождение в клубе, у нас возникли мелкие конфликты и недопонимания. Я сомневалась в ней, понимаешь? До определенного момента… — Если у вас был первый интимный момент, это уже само по себе говорит о многом, Маша, - в воздухе повисло молчание, и Буше, казалось, осенило что-то новое. — То есть, когда ты сегодня говорила, что ткнула её в неуверенность и ревность, а она развеяла сомнения, это как бы была метафора, что она взяла тебя силой в постели?! – Третьякова ударила себя по лбу и прикрыла лицо руками от стыда. — Давай не будем об этом, - покраснела блондинка и ушла. — Маша, подожди, - нагнала её подруга. — Я не хочу тебя осудить или обидеть. Ты просто меня шокировала, признавшись вот так резко. Блин… Ты просто не представляешь, насколько я переживаю за ваши отношения и досягаемость. И какой бы между вами не был секс, я подумываю…. — Она не входила в меня, Мари, - прикрыла глаза блондинка и посмотрела себе в ноги. — поэтому она страшится причинить мне боль. Пока мы на том этапе, когда сохраняем прелюдию, и только Лукина может насладиться полностью. — Неважно, какая у вас прелюдия, - Мари смотрела на неё с живым интересом, словно пытаясь проникнуть в каждую эмоцию на её лице. — Ты создаешь вокруг себя весь этот мистик и сомнения, а может быть, она просто ждет, чтобы ты призналась в своих чувствах? — Я уже призналась ей, - Третьякова покачала головой. — Да, я имела в виду другое… - Мари кусала губы, силясь подобрать и донести идею. — Когда я думала предложить тебе идею для подарка, я хотела вдохновить тебя на действия, покупку красивого белья и, наконец, отдаться в вихре страсти. Но ты уже говоришь, что вы начали в этом плане… Может, стоит довериться чувствам и доверить ей себя, Маш? Блондинка подняла глаза, в которых еще мерцал огонек смущения, и задумчиво посмотрела в даль. Она чувствовала, как её охватывает стыд, но Буше настоятельно хотела поддержать и дать совет, поэтому Марии пришлось преодолеть свою застенчивость и отпустить скованность мыслей. — Может быть, ты права. Наверное, мне стоит перестать играть в эти игры и быть открытой перед ней. Но как это сделать? Я не умею так легко раскрепощаться. Такт идёт от Лауры, а не от меня. — Боже, какая ты красная, Маха, - зеленоглазая застенчиво улыбалась. — Вы ведь действительно полюбили друг друга, и ты, наверняка знаешь, что Лукина не причинит тебе дискомфорт, а тем более боли. Просто я думаю, пора довериться ей полностью и вся. — Пожалуйста, - взвыла Маша. — Я услышала тебя, Мари. Давай закроем эту тему, меня уже колотит от этого. Не хочу ничего задумывать, нас устраивает и эта сторона медали. — Пфф, - закатила глаза Буше. — Ясно всё с вами. Делайте, что вздумается, ибо уже страшно на вас смотреть, как две приблуды ей-богу. — Хэй! – возмутилась Третьякова, немного посмеиваясь. — Неправда. — Ага, вы хуже мартовских котов. Особенно приходится терпеть ваши улыбки и гляделки на уроках - это отвратительно. Я чуть не блеванула, увидев ваши самодовольные взгляды. У тю-тю, у тю-тю… Клянусь, чуть не пошла в монастырь из-за вас, милые голубки. — Какая ты заносчивая, Буше. — Зато прямолинейная, в отличие от некоторых. Устроили между собой крысятник страстей, а подруга страдает от таких пикантных признаний. Тьфу! – специально подкалывала её Мари. — Слышь, Лукина младшая, ты собираешься покупать подарок маме, или так и будешь размышлять о своей наглядной половой жизни?! — Кто-кто? – смутилась Мария, слыша такое клеймо статуса «невестки». — Выбери маме подарок! – будто не слыша вопроса подруги, она переменила тему. — Смотри какой магазинчик, давай зайдём. – она утянула подругу за собой, и они вошли в большой бутик. Блондинка выглядела, как выжитый лимон. Разговор и стеснения выжгли все силы. Но разве она могла побороть смущения в таком интимном признание перед подругой? В ее глазах мелькала нерешительность и тревога, словно она стояла на краю неизведанных вод, не зная, на что способен этот шаг, как и мысли. Третьякова судорожно металась между полками, в поисках идеального подарка для своей мамы. Пока Буше восторженно рассматривала сувениры, как ребенок в магазине игрушек, Мария старалась скептически оттолкнуть мысли о недавних разговорах. Медленно привлекая внимание к деталям и содержимому, блондинка начала вдохновляться в выборе подарка. В ее голове мелькали миллионы вариантов: новая книга, набор для вышивания, ароматические свечи. Но ни один из них не казался идеальным. В конце концов, она остановилась перед витриной с изысканными чайными сервизами. *Почему бы и нет?* - подумала Мария. Ее мама всегда ценила уютные чаепития и коллекционировала чайные сервизы, вазы и серебряные ложки. Блондинка улыбнулась мыслям и выбрала изысканный сервиз с декором в стиле винтаж, уверенная, что этот подарок придаст особый шарм домашним чаепитиям. С улыбкой на лице она направилась к кассе, где уже ждала её Буше. Подруги обменялись улыбками, и, увидев подарок, Буше воскликнула: — Отличный выбор! – в унисон с продавцом сказали они Марии. — Мама точно оценит такой стиль! — Надеюсь, это подарит ей радость, - ответила кареглазая, чувствуя, как напряжение отпускает. — Спасибо, что затащила сюда, Марька. Я, наверное, так бы и шаталась тут до закрытия торгового центра. — Пфф, было бы за что, - по-дружески стукнула ей в плечо кулачком. — Ты ещё чай хороший купи, чтобы обмыть подарок, так сказать. — Тебе лишь бы выпить или сожрать, - закатила глаза блондинка, смеясь над таким поведением своей подруги. — У нас чая хоть отбавляй, море в доме. Всё равно я его пью одна, но запасов там, как на целую роту солдат. — Пожалуйста, ваш товар, - продавец искусно упаковал сервиз и вложил его в стильный пакет новогодней тематики. — Спасибо, - сказала Мария, завершив оплату. — Теперь можно идти домой, ведь с таким количеством подарков мы долго не пройдем. — Ой, нет. – выразила усталость Буше. — У меня сейчас руки отвалятся к чёртовой бабушке. Думаю, стоит вызвать такси. С этими словами подруги направились к выходу, обсуждая планы на предстоящие праздники и оставшиеся подарки для близких. Несмотря на небольшую дилемму с выбором, Третьякова чувствовала, что подарок для мамы стал настоящим отражением ее заботы и внимания. Пока блондинка искала такси поблизости, она полностью погружена была в свои мысли, перестав слушать Буше. Та, в свою очередь, продолжала активно и задорно смеяться над какой-то несуразной шуткой, не замечая, что Маша занята своими мыслями. — О! Третьякова смотри. - остановила её Мари и потянула в свою сторону. — Какая красота! — Что ещё? – блондинка не поняла, пока не посмотрела на то, на что указывает подруга. — Какой роскошный корсет. – играла бровями зеленоглазая. — Тебе бы подошёл, как раз подчеркнул бы твою красивую грудь. — Мари, чёрт возьми! – Мария закатила глаза, видя перед собой кожаное эротическое белье, совсем не подходящее для легких помыслов. — Серьёзно?! — Не, ну а что? Ты горячая штучка, вдруг там закрутиться что-то на горизонте, а ты такая - хоба! — Гоооспади, – с иронией произнесла она. — И что мне делать в нём?! — Совращать свою страстную и горячую профессоршу, - кольнула она блондинку, которая залилась пунцовым румянцем. — Ходите прикидываетесь влюблёнными подростками, нет бы уже действовать, пф. – сказала она, эмоционально жестикулируя руками, направилась к выходу, и оставляя Третьякову одну у витрины. Маша была шокирована такой открытости подруги, что не смогла сказать и слова, мнимо открывая и закрывая рот. Уж слишком откровенно, чтобы стать явью. Она ещё раз взглянула на вещь и в её голове промелькнуло пару пошлых мыслей, что говорили «весьма заманчиво». Однако, Маша быстро отогнала от себя эти мысли, когда ее имя прозвучало в устах Мари. Она еще раз посмотрела на предметы белья и последовала за подругой, чтобы попасть в ожидавшее их такси.