Потерянный в детстве

После того инцидента с игральными картами Натаниэль боялся, что Эндрю он больше никогда не увидит. Мама была в тихой ярости и страхе за него. Но мальчик ничего не мог с собой поделать, сыграть в запретную игру было чем-то очень необходимым и важным. Будто маленькая цель, мини-пункт, к которому мальчик успешно прошёл. Ну, или почти…Мать почему-то часто хмурилась и не разговаривала с ним весь оставшийся день. Нат надеялся, что она не сильно злится и позволит им с Эндрю завтра увидеться. А вдруг она поменяла свое мнение об этом мальчике и больше не допустит их встреч? Почему то становилось страшно. Впервые в жизни Веснински-младшего появился друг, а тут и этого счастья его могут лишить. Следующее утро выдалось слишком волнительным, напряженным. По крайней мере, так казалось Нату. Завтрак также проходил в полной тишине, мальчик не осмеливался взглянуть в глаза матери, так как боялся увидеть в них разочарование. Но, вопреки ожиданиям, все шло как обычно, своим чередом. После завтрака парочка вышла на улицу. Дул тёплый летний ветер, вишня давно ещё отцвела. Это расстраивало Натаниэля: цветки вишни он любил больше всех цветов на свете. По пути на знакомую до боли площадку в рыжую голову стали приходить разные мысли. А что с Эндрю? Если родители обнаружили пропажу карт, что тогда? Вдруг его отругали или наказали? С наказаниями Нат был очень хорошо знаком. Они могли прилетать от тяжелой отцовской руки за любую погрешность. Бывало что даже за просто так. А как накажут его? Представлять страшно не хотелось. И вот они с мамой на площадке. Женщина, кинув на сына предостерегающий взгляд, наконец прервала тишину между ними. – Чтобы больше я такого не видела. Строго сказала она, после чего скрылась за ветвями деревьев, направляясь к лавочке. Мальчик смог только кивнуть, после чего на ватных ногах направился к песочнице. От ожидания все крутило изнутри, вдруг Эндрю не придёт сегодня? Но через несколько минут все сомнения развеял знакомый голос позади него. – Привет. Когда Эндрю научился так тихо подбираться? Или же он всегда так тихо передвигался, просто до этого попадался в поле зрения раньше, прежде чем близко подойти. Нат обернулся. Да, и вправду Эндрю. Здоровый и невредимый. От сердца сразу отлегло, все хорошо, его, видимо, не наказали, а значит и не заметили кражи. Мальчик улыбнулся стоящему другу. – Привет. Я так рад, что ты пришёл! Эндрю присел рядом на корточки. На лице виднелась тень тревоги. Натаниэль сразу напрягся. – Что вчера мама с тобой сделала? Тебе нельзя было играть, да? Голос звучал…виновато? При этом чувствовались нотки нескрываемого беспокойства. От этого ощущения в груди потеплело. О нем беспокоятся. – Я в порядке. Она, мне кажется, просто обиделась из-за того, что я в это играю, — Нат обернулся в сторону матери, которая теперь внимательно наблюдала за действиями двух друзей,— но все хорошо! — дополнил он с тёплой улыбкой. На это Эндрю только удовлетворенно кивнул, усевшись на бортик песочницы, смотря на Ната снизу вверх. – Тогда стоит выбирать другие игры, — пожал плечами мальчик, задумавшись. — А то песок надоедает. От такого заявления Натаниэль хихикнул, согласно кивнув. А потом подсел к другу, поджав колено к груди. – Хм..я придумал! Давай сыграем в угадайку? Эндрю прищурился, с подозрением склонив голову набок. – Как это? Нат опять хихикнул, хитро улыбнувшись. – Все просто! Мы с мамой иногда в это играем. Смотри: я загадываю какое-то слово, а ты должен догадаться, какое. Ты можешь задавать вопросы, на которые я могу ответить только «да» или «нет». Когда ты отгадаешь, будет твоя очередь загадывать и так до тех пор, пока нам не надоест или не выйдет время. — Натаниэль пояснял, про себя думая, не упустил ли он что-то. — Понятно? Эндрю внимательно слушал друга, следя за ним умными глазами. Потом решил кое-что прояснить. – Что угодно можно загадывать? Имена и словосочетания тоже? Нат кивнул. – Что угодно. Кто начинает? Хочешь, можем на считалочку, — любезно предложил он, готовясь демонстрировать свои познания по поводу считалочек, которые рассказывала или читала ему мама. — Я знаю несколько… – Ты начинай. Вдруг заявил Эндрю. Натаниэль только пожал плечами, став задумывать слово. Вскоре он довольно улыбнулся. – Готово. – Брать можно любую категорию вопроса? Не совсем понимая формулировку вопроса в силу возраста, мальчик просто кивнул. – Это живое? – Нет. – С этим можно играть? Нат ухмыльнулся. – Нет, не думаю. – Это было когда-то у тебя? – Да. Но редко. Эндрю на какое-то время задумался насчёт следующего вопроса. Интерес к игре стал расти. – Это можно съесть? Нат удивился такому повороту догадок, так как друг приближался к истине. – Да. Эндрю удовлетворенно кивнул. – Это сладкое? – Да. – Торт? Мальчик стал задавать более четкие вопросы, допытываясь, что же за слово загадал его друг. – Нет. – Кекс? – Неа. – Леденцы? Жевательные конфеты? – Можно задавать только один вопрос. И нет, ни то, ни другое. Эндрю нахмурился, обдумывая следующий ход. – Это холодное? С прищуром спросил он. Наблюдая за реакцией друга, он уже стал догадываться что за слово тот загадал. – Да… – Мороженое! Выдал блондин, скрестив руки на груди. – Ага! — воскликнул Нат, подняв большие пальцы вверх. — Угадал. Ну как тебе? Нравится? Эндрю самодовольно ухмыльнулся. – Вполне. Теперь моя очередь. После чего вновь задумался. Секунд через десять размышлений, мальчик объявил, что загадал. Нат сразу начал заваливать вопросами: – Съедобное? – Нет. – Живое? – Да. – Животное? – Нет. Нат напрягся в размышлениях. Живое, но не животное…значит, человек? Или он имеет ввиду растение? А оно точно живое?.. – Это человек, да? – Да. М-да, Эндрю совсем немногословен, никаких других комментариев, помимо ответа, не даёт. Хитро. – Это друг? Эндрю нахмурился, размышляя какое-то время. Затем покачал головой. – Может и для кого-то, но не для меня, нет. Казалось бы, Нат сам хотел больше комментариев от друга, но этот ответ вызвал лишь сомнения, а не догадки. Что ж… – А для меня этот человек друг? Вопрос странный, но Натаниэль хотел знать все наверняка. Эндрю на это только поджал губы, устремив взгляд куда-то в сторону. – Да. Возможно для тебя — да. А вот это было уже поинтереснее…Друг для Натаниэля, но не друг для Эндрю. Мальчик стал перечислять в голове всех друзей, которые потенциально могли бы у него быть. И все сводилось к одному единственному ответу, который напряг его еще больше. – Это мама? Эндрю аж вздрогнул от этого слова.Мама…Это слишком далекое, слишком размытое и непонятное. Этот человек никогда не станет для Эндрю другом. И ответ прост. – Почему? Почему ты загадал именно маму? — спросил Нат, недоумевая, хоть и понимая по реакции все без слов. – И почему она не друг для тебя? – Потому что у меня ее нет. Ответ на последний вопрос кольнул в самое сердце. Как это у его друга нет мамы? Как у ребенка не может быть матери? Это же единственный человек, который сможет защитить тебя и позаботиться. По крайней мере, для маленького Натаниэля это было именно так. Так, во всяком случае, думал он сам. Возможно, его мать не была идеальной и очень доброй. Но она была его мамой. Единственным человеком, которому было до него дело (помимо Эндрю, конечно), тем человеком, который защитит его при любой возможности. Хоть это не всегда получалось…Но Нат верил, что она правда старается защитить его. А Эндрю…Кто его защитит если у него нет мамы? На отца мальчик сразу и не думал, считал, что на отцов в целом не стоит полагаться. Слов не хватает…что вообще можно сказать на это? – Она умерла? Попытка заговорить увенчалась провалом. – Она сдала меня в детский дом как только я родился, – выдавил из себя Эндрю, поморщившись. – После этого я ее никогда не видел. Ответ Натаниэля не утешил. Хоть мама и жива, но ее не существовало для друга. Быть брошенным собственной матерью, наверно, еще хуже, чем потерять ее в любом трагичном исходе. Хотя…не Нату судить. – Но…почему все-таки ты загадал именно маму? Нат все больше недоумевал. Ведь выбор именно этого слова был сделан не просто так. Что-то да это значило. – Потому что мне показалось, что мама для тебя что-то особенное. Ответ Эндрю был прост и непонятен одновременно. Особенное? Да, это ведь действительно так. Друг понял это и загадал первым делом именно то, что особенно для Ната и имеет для него значение. Сердце болезненно сжалось. – Ты прав…— мальчик знал, что задавать вопросы дальше может быть неправильным и навязчивым, но все-таки любопытство взяло вверх. — Но с кем ты тогда живешь? От этого вопроса Эндрю передернулся, сверкнув на друга мрачным взглядом. Кажется, тема отнюдь не приятная. Нат уловил настрой друга, вскинув руки в знак капитуляции. Понял, что дальше не нужно продолжать. – Ты задаешь слишком много вопросов, – осудил его Эндрю. – Я не хочу больше играть. Нат чувствовал вину за такой исход. Любопытство всегда все портит, почему он упустил это сейчас? Виновато уставившись голубыми глазами в пол, мальчик стал ковыряться лопаткой в песке. – Прости, я не должен был спрашивать. Мы…можем построить еще один домик для нашего королевства? Честно сказать, игры в песок наскучили. Оба это прекрасно понимали, но все равно стали вновь рыться в нем, орудуя лопатками. Занятие проходило в тишине. На этот раз давящей и неприятной. В воздухе витало напряжение. Вдруг Эндрю прошептал другу, не отрывая ореховых глаз от песка: – Меня в очередной раз забрала приемная семья. Натаниэль уже не ожидал услышать ответа на ранее заданный вопрос, поэтому пребывал какое-то время в немом шоке. Потом осмыслил слова: «в очередной раз», «приемная семья»… В целом картина складывалась. И как Нат не додумался до этого раньше? Если мама сдала его в приют, то, вероятно, Эндрю сейчас в приемной семье. Если, конечно, не рисковал сбегать из стен для сироток. – Ты мог бы не говорить, – также тихо ответил он, мягко улыбнувшись другу. – Если тебе не хочется говорить об этом, я не буду заставлять. Эти слова звучали уверенно и серьезно. Они звучали по-взрослому. Рассудительно и с полным пониманием. Нат бы тоже ни за что в жизни не стал разговаривать с кем-либо про своего отца. Условия их жизней похожи, есть свои рамки допустимого. Хоть они и дети, оба понимали это. Без слов. – Спасибо, – кивнул Эндрю, а Натаниэлю показалось, что уголки его губ совсем немножечко приподнялись. — Ты же придешь завтра? – Конечно, Эндрю. Нат улыбнулся смелее. Он постарается, честное слово, больше не расстраивать лучшего друга.