Потерянный в детстве

Каждому из нас снятся сны. У всех они разные, примечательные по-своему. Кому-то снятся пряничные домики и радуга в небе, кому-то просторы голубого океана и тихий берег, а кому-то просто снятся воспоминания, скрашенные богатствами человеческого сознания. Кто-то считает, что человек видит во снах то, что хочет или же то, чего ему не хватает в жизни. Существует множество споров на эту тему и неизвестно, кто всё-таки прав. Одна из причин, почему Нил считает эту теорию бредом, заключается в том, что во снах к нему приходят самые страшные люди, те, от кого он бежал, прятался в тени долгими годами. Во снах преград не было, поэтому они смело могли приходить к нему в кошмарах по ночам. Там не существует границ и правил, всё действовало по совершенно иным законам, и в этом то и заключалась основная проблема. Нил не знал как контролировать картинку, что показывал его мозг, как остановить всё то, что ему приходится периодически видеть. Раньше кошмары посещали его не столь часто, не было определенной стабильности, они могли заявиться в любую ночь, захватить собой, испугать до чёртиков, испортить и без того хрупкий сон. Однако с переездом на новое место, где его окружало столько человек, всё вышло из-под обманчивого контроля. Нил пытался убедить себя, что всё в порядке и он в относительной безопасности, но, как бы ни пытался, в мозг эту истину вбить он не мог. Всё же он мало знает этих людей, чтобы полноценно им доверять и спать со спокойной душой в их присутствии. Даже Эндрю не вызывал у Нила полного доверия, хоть Миньярд и являлся особым исключением из всех его правил. Им нужно прожить бок о бок ещё дольше, чтобы лучше узнать друг друга. И это было нормально. Они понимали это, поэтому просто старались держаться рядом, присматривая друг за другом. И на данный момент этого было достаточно. Однако это не спасло, не уберегло Нила от того стресса, что он испытал при знакомстве с незнакомыми доныне ему людьми, новым местом, в общем и целом совершенно другой жизнью. Всё казалось Нилу странным, неправильным, слишком хорошим и добрым. Это лишь заставляло маленького демона внутри него нашептывать ему вовсе не хорошие мысли. Этим голосом являлась привитая матерью паранойя, и парень понятия не имел кого же теперь ему слушать. Голос сердца, кричащий о том, чтобы остаться рядом с другом, или же разума, что нашёптывал ему бежать? Это замешательство, а также неуверенность в завтрашнем дне и, естественно, страх сыграли с Нилом злую шутку. Кошмары стали приходить с завидной частотой, каждую ночь открывали двери его осознания, бесцеремонно вваливаясь в него для того, чтобы позднее устроить там настоящий хаос. Из раза в раз Нил просыпался с ужасом на лице, а руки привычно искали пистолет под подушкой. Не находя заветного оружия, парень укутывался в одеяло с головой, заставляя себя оставаться на месте, не ринуться тут же бежать, лишь бы оставаться рядом с Эндрю как можно дольше.И эта мысль о нём, хоть и немного, но успокаивала. Нил не знал, но его друг всегда просыпался вместе с ним, хоть и не подавал виду. У Эндрю был невероятно чуткий сон, поэтому каждое движение рядом с ним мгновенно будило его. И он украдкой наблюдал за свернувшимся коконом на соседней кровати, размышляя, надолго ли этого придурка хватит. И вот в одну ночь всё изменилось. Всё начиналось невинно. Маленький Абрам, будто вернувшись в далекое прошлое, держался за руку матери, будто её тёплые пальцы являлись неким спасающим кругом в просторах страшного, огромного для малыша мира. Они идут по аллее, усыпанной лепестками вишни, уже направляясь в родное и любимое для мальчишки место. Впереди их ждёт лишь ослепляющий белый свет, сквозь который ничего не видно, сколько ни смотри. А вокруг тишина. Оглушительная, но обманчиво спокойная. Настолько мёртвая и неестественная… Будто затишье перед бурей. Ступая по опавшим лепесткам, мальчик взглянул на лицо мамы, которая так мягко и ласково ему улыбалась. Тогда она воистину была красивой. Такой, какой её полюбил бы каждый, может, даже и отец мальчика. Она смело вела сына вперёд, несмотря в ту ослепляющую белизну, что ждала их. А мальчик доверял матери, смело шагал маленькими шажками вперёд, не боясь полной неизведанности. Он знал, что за той преградой его ждёт Эндрю с доброй улыбкой и солдатиком в маленькой ручонке. Его там ждали и любили. Именно поэтому, дойдя до ярко-белой границы, Абрам смело тянул мать за собой. Шаг, и оглушающий звон в ушах, перед глазами белым-бело, ничего не разглядишь. Потерявшись в пространстве, мама и сынишка шли наобум, пока поверхность под ними не провалилась, и они не улетели куда-то вниз. Кричать почему-то не получалось, горло сдавил странный ком, дышать стало сложнее, будто они находятся где-то очень-очень высоко, там, где воздуха всегда не хватает и дышать практически невозможно. От перепада давления Абрам пошатнулся, но удержался на ногах, лишь сильнее ухватился за руку матери. Всё было не как всегда, совсем не похоже на старую и любимую площадку, где его будет ждать лучший друг. Теперь стало темно и шумно, причем непонятно от чего, и что за звуки доносятся вокруг. В поисках ответов на свои вопросы Абрам заглянул в глаза матери и увидел, что та плачет и будто растворяется у него на глазах. Опустив голубые глаза, мальчишка с ужасом увидел кровь на её животе и торчащие сломанные ребра. На её руках виднелись темные синяки и гематомы, а пальцы, что так крепко держал мальчик, холодели с каждой секундой. Вдруг перед ними вспыхнули огни со всех сторон, будто загоняя жертву в круг. Внезапно огненное кольцо разрезал до боли знакомый силуэт. Фигуру балтиморского Мясника его сын узнает сразу, хоть за километр учует его присутствие. В руках отца уже знакомый мальчишке тесак, а на губах расплылась холодная улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Явная угроза сверкала в ледяных глазах, совершенно мёртвых и пустых. В их отражении плясали огни, готовые в любую секунду вырваться наружу. Тесак уже измазан кровью. Чьей — неизвестно, да Абраму и знать не хотелось. Мать тем временем стала опускаться на пол, тяжело дыша, что-то хрипя. Мальчишка попытался поднять её, умолял бежать отсюда, но та будто его не слышала, лишь кашляла, выплевывая кровь. Её тело постепенно растворялось в воздухе, оставляя после себя лишь приторный запах крови. Абрама чуть не стошнило. А отец тем временем медленно приближался к ним, перекидывая тесак из одной руки в другую, тихо смеясь. Подойдя вплотную к сгорбившейся Мэри Хэтфорд, Натан Веснински замахнулся оружием и в ту же секунду развеял образ своей жены одним ударом. Тесак со свистом пролетел в нескольких сантиметрах от плеча Абрама, едва не задев маленькое тельце. И мальчик не набрался смелости посмотреть в глаза этому монстру, только тихо всхлипнул и сжал кулачки покрепче, готовясь к следующему удару. Однако Мясник не замахнулся, он лишь подозвал кого-то, и тогда в огненный круг вошёл ещё один кошмар детства Натаниэля Веснински — Лола Малкольм. А за собой она тащила… Эндрю. Абрам не верил в увиденное, просто не хотел. К нему вывели всё такого же маленького, семилетнего Дрю. Тот был весь испачкан в крови, а из больших глаз лились слёзы. Женщина швырнула мальчишку под ноги Мяснику и тот сразу поднял его на ноги. Таким образом глаза друзей наконец встретились и Абрам не смог ничего сказать. Лишь молча смотрел, поджав губы. В друге он видел самого себя. А Эндрю тем временем что-то шептал, да так тихо, что было слышно лишь одно слово: «прощай». А когда отец достал нож, отбросив тесак в сторону, Абрам дёрнулся на помощь, но его тут же схватила Лола, скрестив ему руки за спиной. Мальчику оставалось только смотреть как мучают его единственного друга, слушать его плач и видеть слёзы в ореховых глазах напротив. Абрам вырывался, кричал, молил, чтобы отец прекратил, хоть убил бы его, но не трогал Эндрю, но ничего не помогло. Крови было столько много, а огненное кольцо стало смещаться, становясь всё меньше и меньше, сжимая собой своих жертв. Абрам чувствовал спиной жар, но не обращал внимания. Перед его глазами открывалось ужасное зрелище и самое страшное, что он был абсолютно бессилен и не в состоянии помочь. Вот в руках отца вновь его любимый тесак, а Эндрю успевает прохрипеть последнее «прощай», прежде чем всё это закончилось. Нил вскочил с кровати как ошпаренный, а после, не видя ничего на своём пути, понёсся прочь из спальни. Он уже почти открыл входную дверь чтобы выбежать из общежития и больше никогда не возвращаться, но его вдруг кто-то схватил и дёрнул на себя. В попытках отбиться от нападающего, Нил оттолкнул его и ринулся уже было к дверям, как вдруг до боли знакомые руки вновь обхватили его, прижимая к себе. Почувствовав знакомый запах, узнав эти руки, Джостен поднял глаза и с облегчением узнал в удерживающем его парне Эндрю. Тот лишь крепче прижимал его к груди, медленно опускаясь на пол вместе с ним. Одна рука нашла затылок, в стабилизирующем жесте удерживая голову на одном месте, а другая сжимала плечо. Карие глаза внимательно смотрели на него, искал ответы на вопросы. А Нил не знал, что сказать, в голове у него стучало лишь одно: «бежать, бежать, срочно надо убегать отсюда! Иначе они найдут меня, а Эндрю убьют!» — Абрам, смотри на меня, — приказал Эндрю, строго смотря на парня перед собой. — Ты в безопасности. Нил задрожал, а в горле до сих пор стоял тугой ком. Однако теперь того звериного страха не было. Был лишь Эндрю и его руки, знакомые карие глаза, крепкая хватка и приятный слуху голос. И это успокаивало, понемногу заземляло. Нил вцепился в домашнюю футболку друга, отчаянно держась за неё, будто сейчас упадет, потеряется и больше никогда не всплывёт на поверхность. И поднял голову, чтобы столкнуться с карими глазами лицом к лицу. — Эндрю… Они… — попытался объяснить Нил, но его мягко перебили. — Это был сон. Здесь никого нет, Абрам. И Нил поверил. Он лишь прерывисто выдохнул, обессилено опуская голову на грудь к другу, не заботясь о том, как это выглядит со стороны. Между ним и Эндрю всегда было понимание и свой уровень поддержки, что проявлялся всегда по-разному. Будь то легкое соприкосновение мизинцев или вот такие полуобъятия. Нил позволил другу держать его, охранять и оберегать. И это было хорошо. Действительно хорошо. И, бесспорно, комфортно. Эндрю лишь опустил голову, едва коснувшись носом темных прядей волос, что когда-то давно были рыжего цвета. Нил успокаивался, а Эндрю терпеливо ждал. Когда наконец дыхание Джостена выровнялось, его отпустили и помогли подняться. И он был благодарен. Безмерно. — Идём, — сказал Эндрю, беря одеяло с дивана и надевая на себя теплую толстовку. Нил не стал задавать лишние вопросы, лишь вышел вслед за Эндрю будучи одетым в спортивные хлопчатые штаны и растянутую футболку. Он не знал, куда хочет увести его друг, но постарался вновь ему довериться. Эндрю, вопреки ожиданиям Нила, стал подниматься выше, и не собираясь спускаться на улицу. Джостен же двинулся вслед за ним. В конечном итоге парни оказались на лестнице, ведущей к крыше общежития. Нил окончательно перестал что-либо понимать, поэтому просто следовал за другом, наблюдая за тем, как тот без каких-либо проблем открывает тяжёлую массивную дверь, которая, по легенде, должна быть заперта. И далее их встретила прохлада летней ночи, что приятно обволакивала собой. Здесь было просторно и…свободно. Эндрю сел на край, свесив ноги навстречу пустоте перед собой. Нил поступил по его примеру, умостившись рядом. После Эндрю порылся в карманах толстовки, достав знакомую уже Нилу коробочку сигарет. Закурил одну, и тут же предложил другу взять себе из общей пачки. Тогда Нил принял преподношение. Взял сигарету, зажёг и стал медленно вдыхать никотин в лёгкие. Дым приятно обволакивал внутренности, прогоняя оставшуюся дымку паники и страха. — Вишня? — вдруг спросил Нил со слабой улыбкой, вдыхая полной грудью сладкий дым, выходящий из небольшой никотиновой палочки. Эндрю только тихо хмыкнул, повертев сигарету между пальцев. — Мне нравится этот вкус, — пожал плечами он спустя минуту молчания. И дальше вновь тишина. Только отдаленный шум редких машин, что проезжали где-то неподалеку и тихое дыхание их обоих. — Что тебе снилось? — не отрывая взгляда от горизонта перед собой вдруг спросил Эндрю. — Можешь не говорить, если не хочешь, — добавил он спустя минуту. Нил задумался над вопросом, но, взвесив все «за» и «против», решился пересказать другу свой сон от начала до конца, не утаив ничего. Эндрю слушал молча, не перебивая, лишь иногда странно посматривая на собеседника. В голове так и крутилось: «неужели у него и правда такой ужасный отец?». Или же: «он так отреагировал на сон лишь из-за того, что в нём фигурировал я?» От последней мысли на душе почему-то становилось то ли тепло, то ли тревожно. Когда рассказ подошёл к концу, Нил нервно выдохнул, а потом вдохнул успокаивающий сигаретный дым полной грудью. Почему-то после того, как он высказал всё то, что было на душе, ему стало легче. Только сейчас он почувствовал ужасную усталость и желание уснуть хоть прямо здесь. На часах примерно четыре утра, солнце уже медленно вставало из-за горизонта, создавая полумрак. Сигарета дотлела до фильтра — Нил так и не сделал ни одной затяжки, но он и не особо в этом нуждался. Сигаретный дым и Эндрю под боком успокаивали лучше любых таблеток, прописанных неврологом. Они — как два компонента, без которых Нил уже не видел своей жизни, будто у него появились собственные наркотики. Догоревшая сигарета Эндрю полетела вниз, навстречу сырому после недавнего мелкого дождя асфальту, а сам парень достал одеяло, что утащил с собой, и пристально посмотрел на Нила. — Тебе нужно спать, — заявил он, бесстрастно смотря на парня рядом с собой. Джостен не нашёл в ответ ничего другого, кроме как слабо кивнуть в знак согласия. Он не спал последние несколько ночей из-за кошмаров, поэтому хороший сон ему бы не помешал. Эндрю же расправил одеяло, жестом приглашая друга придвинуться поближе. — Сюда иди, — тихо позвал он. Нил безропотно подвинулся ближе, тем самым соприкоснувшись с плечом Миньярда. Тот только тихо фыркнул, накидывая одеяло другу на плечи. Нил с благодарностью укутался в него, вдруг осознавая, как сильно замёрз. А потом произошло то, чего не ожидал никто. Эндрю ухватил голову Нила и неожиданно быстро опустил её себе на плечо, будто боясь передумать. Джостен замер, не смея шевелиться. Только слушал учащённое сердцебиение, которое стало потихоньку успокаиваться. Нилу казалось что он стоит на тонком льду: пошевельнёшься неправильно — провалишься, надавишь чуть сильнее — пойдут трещины. Оставаясь в этом хрупком балансе, Нил закрыл глаза, а его тело стало понемногу расслабляться. Было тепло и спокойно. Эндрю же смирился с тяжестью ноши на его плече и теперь закуривал вторую сигарету, дым которой так успокаивал его друга и, в конечном итоге, помог ему уснуть. А солнце тем временем медленно поднималось над горизонтом, озаряя парней своими первыми робкими лучами, будто боясь ненароком спугнуть хрупкий сон одного из них. Это был первый рассвет, который друзья встретили вместе.

***

Ты посмотришь ночью на небо, а ведь там будет такая звезда, где я живу, где я смеюсь, — и ты услышишь, что все звезды смеются. У тебя будут звезды, которые умеют смеяться! Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц».