Сегодня была неописуемая жара. Июльское солнце палило так, что хотелось спрятаться от его беспощадных лучей куда подальше и не высовываться из своего темного укрытия до тех пор, пока это небесное светило не скроется за линией горизонта.
Маленький Нат так и планировал провести этот день, не высовываясь сегодня на улицу. Однако мать была иного мнения. Кажется, она не хотела изменять своим традициям утренних прогулок, или же, может, в доме Веснински в такие часы было элементарно опасно находиться. В любом случае она вытащила сына из-под простыней, спасающих его от ярких лучей солнца, которые будто назло падали прямиком на детскую кроватку, и погнала в ванную комнату умываться и чистить зубы. Нат что-то тихо ворчал себе под нос, смотря в пол, но матери, кажется, было всё равно на недовольство сына. Её преследовали совершенно другие мысли, причём явно не о жуткой жаре в их доме. Нат умывался холодной водой, которая хоть немного, но дело спасала, а ещё и хорошо пробуждала от сладкой дрёмы. Отца дома не было, это можно было почувствовать сразу, даже не заглядывая во все многочисленные комнаты их дома, потому что его присутствие ощущалось почти осязаемо, стоит только проснуться. Поэтому мальчик не понимал, к чему все эти обязательства.
Завтрак прошел в тишине, Нат, все ещё полусонный, медленно жевал кашу и смотрел в серую стену напротив. Он не мог ни о чем думать, кроме как о том, как бы спрятаться туда, где было бы прохладнее и где солнце не достало бы его своим палевом. На нём была тоненькая маечка и нижнее белье, но даже это не спасало.
Балтимору такая жара была совсем не свойственна, поэтому никто из его жителей не был готов к таким скачкам температур. Может, поэтому на улицах было так пусто? На рыжей макушке красовалась красная кепка, белая футболка и синие шорты на теле смотрелись хорошо, а главное — прекрасно прикрывали синяки и кровоподтеки на груди, плечах и ключицах мальчишки. Лицо вчера отец не трогал. Хоть не замазывать синяки тональным кремом или не заклеивать пластырями.
Нат послушно шагал за мамой, ухватившись за её ладонь. Солнце продолжало нещадно палить. Интересно, Эндрю выйдет сегодня на улицу, или не рискнет сжариться там заживо? Нату вовсе не хотелось проводить и без того грустное утро без компании его друга.
На площадке мальчик никого не заметил. И неудивительно, кто бы сунулся сюда в такой час? Грустно вздохнув, мальчик присел на бортик песочницы. Солнце попадало прямо на его несчастную кепку, нагревая макушку даже через неё.
«Даже спрятаться негде» – с недовольством подумал Нат, оглядываясь по сторонам.
Вдруг глаза зацепились за какое-то движение в стороне деревьев. А после кто-то, явно маленький и хрупкий, выглянул из-за массивного ствола дерева. И тогда Нат, к своему великому счастью, обнаружил там Эндрю. Мальчик сидел под деревом, прячась в его тени. Удивительно, но на нём не было никакого головного убора. Нат подскочил к нему, стараясь сократить расстояние между ними как можно быстрее. Эндрю терпеливо его дожидался.
– Дрю, – воскликнул Нат радостно. – Ты здесь! Я уж думал, что ты не придешь. Как давно ты здесь?
Мальчишка быстро тараторил, не в силах сдержать радостную улыбку до ушей. Он сел рядом с другом, тоже оперевшись спиной о ствол дерева и удовлетворенно прикрыл глаза.
– Полчаса, наверное, – пожал плечами Эндрю и посмотрел на довольного друга, ныне прижимающегося к его плечу. – Меня выгнали из дома гулять. Я надеялся, что тебя тоже выгонят, – честно признался он.
Нат хихикнул, наконец открывая свои небесно-голубые и огромные глаза.
– Видишь, меня тоже выгнали. Маму не переубедить.
– Это хорошо, что ты тоже здесь, – кивнул Эндрю, потерев лоб и убрав с него легкую испарину. – Не знаю, когда мне можно вернуться домой…
– Я буду с тобой до тех пор, пока меня не заберет мама, – грустно вздохнул Нат. – Я бы забрал тебя к себе в гости, но не думаю, что можно. Папа будет злиться.
– Он у тебя строгий, да? – осторожно спросил Эндрю, прикусив потрескавшуюся от сухости воздуха губу.
– Очень, – признался Нат. – Я его боюсь.
– Я тоже боюсь. Не этого папу, который сейчас, а другого, меня от него когда-то забрали, – честностью за честность рассказал Эндрю, опустив глаза в землю. – А до этого папы ещё одного папу тоже боялся. Почему все мужики такие злые?
Нат пожал плечами.
– У них просто всегда плохое настроение. Может, им каждый день жарко, как нам сейчас, и они от этого злятся? – предположил он.
– Или, наоборот, холодно, как будто они зимой на северном полюсе. Глаза всегда холодные, будто в них застрял лёд, – дополнил Эндрю, подняв глаза к чистому небу без единого облачка.
Нат вновь пожал плечами, тоже устремив взгляд на небо и временно снимая кепку с головы. Рыжие волосы сразу полезли ему в глаза, поэтому он убрал мешающую челку ладонью.
– У папы всегда глаза из льда. Поэтому иногда мне кажется, что он не умеет видеть.
Между ними повисла лёгкая тишина. Где-то вдалеке щебетали птицы, вероятно, спрятанные густыми кронами деревьев. Изредка можно было услышать шум проезжающих автомобилей. Эндрю все смотрел и смотрел в небо, будто пытался отыскать там что-то. Холодные глаза мужчины, снег и лёд в Арктике, северное сияние… Хотелось сейчас хоть чего-то холодного. Вдруг он почувствовал на плече макушку друга. Рыжие волосы пестрили на солнечном свету, а в их кудряшках можно было бы спрятаться. Эндрю так и сделал — уткнулся носиком в рыжие волосы и вдохнул. Пряный аромат шампуня с запахом ромашек или ещё чего-то цветочного. Приятно… Нат, едва улыбнувшись уголками губ, протянул другу мизинец, и за него сразу же ухватился другой. Вспоминать об отцах в их жизни было явно плохой идеей. Однако переплетенные мизинцы и тесный контакт немножко спасали дело, отвлекая. Эндрю глубоко вдыхал, успокаивая бешено бьющееся сердце.
– Мальчики. – Вдруг раздался женский голос сверху. Перед ними выросла фигура Мэри. Кажется, Нат уснул, поэтому лишь одна пара карих и грустных глаз смотрела на неё. Женщина оглядела ребят усталым взглядом. – У меня есть идея. Мне нужно, чтобы вы пошли за мной.
Видно, что она о чем-то сильно беспокоилась, будто ожидала, что кто-то выйдет сейчас из-за угла и застигнет их врасплох. Эндрю озадаченно на неё посмотрел и опустил глаза на лежащего на нём друга. Стоило ему легонько сжать его мизинец и позвать по имени, как тот сразу же проснулся, взглянув на него с вопросом в безумно красивых глазах.
– Твоя мама позвала нас куда-то пойти, – объяснил Эндрю.
Нат перевел взгляд на мать и тут же подскочил на ноги.
– Да, мам?
– Идём за мной, – повторила Мэри.
– А Эндрю можно с собой взять? А то он тут совсем один останется, – жалобно попросил Нат, смотря на мать с открытой просьбой на заспанном лице.
– Можно, – вздохнула Мэри, разворачиваясь и идя в сторону от площадки.
Нат протянул ладонь Эндрю с довольной улыбкой и помог ему подняться. Тот ухватился и встал рядом. Тогда Нат, не разрывая хватки на ладони, потянул друга за собой, попутно напялив на себя свою красную кепку, что теперь неряшливо смотрелась на его растрепанных волосах. Эндрю лишь крепче сжал ладошку друга и послушно пошёл за ним.
***
Мэри вела их по тротуару тихой улицы города, где совсем редко встречались прохожие и машины на дорогах.
– А у тебя нет кепки или панамки? – спросил обеспокоено Нат у друга, чья светловолосая макушка терпеливо принимала солнечные лучи на себя.
– Нет, – покачали в ответ головой. – У меня нет кепки или панамки. В детском доме отобрали в последний раз.
Шедшая впереди Мэри слышала их разговор и обернулась на мальчишек. Она остановилась и подошла к ребятам. Две пары глаз уставились на неё, а она потянулась к сумке, чтобы достать что-то из неё. Как оказалось, это был платок бордового цвета. Достаточно крупный, поэтому при желании мог сойти и за бандану, и за косынку. Мэри наклонилась к напряженному Эндрю и стала аккуратно завязывать платок на перегревшейся на солнце макушке. Она с особой заботой убрала мешающиеся светлые пряди волос за ткань и внимательно осмотрела свою работу. Платок смотрелся малость забавно, но зато хорошо прикрывал голову ребёнка, спасая её от солнечных лучей. Посмотрев в распахнутые от удивления глаза мальчика, она слабо ему улыбнулась и тихо сказала:
– Дарю. Но никому не смей отдавать. Понятно?
Эндрю нашел в себе силы лишь кивнуть. Он боялся дышать, пока эта женщина завязывала свой платок у него на голове. Нат рядом наблюдал за сценой обвороженный и невероятно счастливый. Мама умеет проявлять нежность и любовь не только к нему. Так бывает? Кажется, она сама привязалась к светловолосому малышу с грустными, карими глазами, который смог подарить её сыну хоть долю того детского счастья, которое заслуживает каждый ребёнок на этой планете. Может, за это она и была ему так благодарна. Может, поэтому она погладила Эндрю по голове и теплее улыбнулась ему, прежде чем снова направиться куда-то. Нат, готовый прыгать от счастья, потянул друга за собой, что-то тихо напевая. А Эндрю шёл, погруженный в свои мысли. Он не ожидал, даже не предполагал, что с ним могут так ласково обращаться. Неужели взрослые так умеют? Эндрю с трудом в это верил. Но почему-то все равно на душе было тепло и приятно.
Через десять минут вся их маленькая компания стояла у киоска с… мороженым? Эндрю лишь слышал об этой сладости, но никогда ещё не пробовал. Он смотрел на киоск с разноцветной крышей с восхищением и лишь крепче сжимал ладонь друга. Тот был более уверенным и стоял здесь будто бы со знанием дела. Может, он видел этот киоск раньше?
– Два года назад мама приводила меня сюда. Тогда тоже было жарко, – пояснил он.
Мальчик не стал уточнять, что именно тогда он впервые попробовал эту холодную сладость. И она понравилась ему. Эндрю смотрел на витрины полными восторга и удивления глазами. Вмиг пропало неприятное чувство жары в теле. Мальчишка представил как пробует что-то холодное и как приятно оно тает у него на языке. Из мечтаний его выдернул голос друга.
– Какое мороженое хочешь? – спросил Нат, кажется, уже не первый раз.
Эндрю удивленно уставился на него.
– Мне?
– Тебе, – подтвердила Мэри, обернувшаяся от кассира на мальчишек.
Эндрю растерянно бегал глазами по другу, его матери и витрине магазина, пытаясь что-то в ней разглядеть. Из-за миниатюрного роста мало что можно было увидеть, как бы ребёнок ни щурился. Тогда Мэри, вновь устало вздохнув, наклонилась к нему и протянула руки. Эндрю вытаращился на неё с шоком в глазах, но, когда Нат подтолкнул его локтем, настаивая на том, чтобы тот не мешкался, он все же неуверенно протянул свои ручки в ответ. Тогда его аккуратно подхватили на руки и поднесли ближе к витрине. Эндрю с опаской покосился вниз, на чересчур довольного Ната, а потом на всё такую же уставшую Мэри.
– Выбирай давай, – хмыкнула она, поудобнее подхватывая ребёнка на руках.
Эндрю, все ещё напряженный и ожидавший подвоха, глянул на широкое разнообразие мороженого. И фруктовый лёд, и щербет, и пломбир всяких видов, цветов, вкусов... В своем возрасте Эндрю умел считать, поэтому быстро смекнул что стоит дороже, а что дешевле. Поэтому тыкнул пальцем на самый простой пломбир в стаканчике. Хотя взглядом зацепился за вишневое мороженое в похожем вафельном стаканчике, но стоящее дороже. Мэри заметила его взгляд, поэтому обратилась к кассиру.
– И ещё вишневый пломбир в стаканчике, пожалуйста.
А потом обернулась к ещё более удивленному Эндрю.
– Я же вижу что ты хотел изначально. Завязывай считать чужие деньги.
Тогда мальчишка смущенно покраснел, отвернувшись.
– Простите…
Его только опустили на землю, что принесло за собой и облегчение, и разочарование. Ему понравилось сидеть на руках у женщины, которая даже не испытывает желание побить или вышвырнуть его в ближайшие кусты. Она была так добра к нему… Нат только ободряюще похлопал его ладошкой по плечу. Его волосы по-прежнему забавно выглядывали из-под кепки, завиваясь на его лбу. Улыбка не сходила с его лица. Нескольких передних молочных зубов не хватало, отчего его лицо выглядело ещё более нелепым. Эндрю лишь слабо улыбнулся, не верив во все свое счастье. Неужели все это происходит с ним? Мэри протянула ему и его другу мороженое, такое желанное, будто нереальное вовсе. Нат с радостью слизал верхушку холодной сладости. Он попросил себе со вкусом шоколада. Эндрю держал в руках свое угощение, долго смотрел, запоминая. Возможно, он больше никогда такое не попробует.
– Ешь, Дрю, – напомнил Нат, и тогда карие глаза наконец столкнулись с голубыми омутами. – И не смотри так на меня. Это маме спасибо.
Тогда Эндрю спешно глянул на Мэри, уже уходящую от киоска. Тогда мальчик подорвался с места, быстро догоняя такую добрую к нему женщину.
– Спасибо Вам большое, – искренне поблагодарил он, а в его глазах что-то блестело. Нет, он определенно не плачет. Вовсе нет…
– Ешь, Эндрю, – наставала она, вновь погладив мальчика по голове.
А потом, наклонившись, тихо дополнила:
– И сопли вытри, пока Нат не видит.
Эндрю спешно вытер намокшие глаза и шмыгает носом, благодарно кивая. И тогда наконец осторожно попробовал подтаявшее уже мороженое. Этот сладкий вкус он запомнит навсегда.
В тот день Эндрю Доу понял, что нет в мире ничего вкуснее мороженого.
***
Любовь – это когда ничего не стыдно, ничего не страшно, понимаете? Когда тебя не подведут, не предадут. Когда верят.
Антуан де Сент-Экзюпери «Маленький принц».
