***
— Я не хочу. Упрямство рода Узумаки, с которым Сакуре приходится сталкиваться по долгу службы и на протяжении всей жизни, изрядно выводило. Стоя в пороге палаты последние тридцать минут с капельницей, она пыталась выполнить всего лишь прямые обязанности, но вместо этого вынуждена была уговаривать пациента выполнить стандартную процедуру. — Это последняя, Боруто, — подкатывая все же лекарство к кровати, сообщает Харуно. Обманывает, но иного выхода не было. Аргументы закончились. Старший сын Наруто хмурится и слезает с подоконника нехотя, будто его обязали выполнять каторжные работы остаток жизни. Бросил яростный взгляд на медика, буквально уничтожая до последней клеточки, и остановился вдруг по правую руку от неё, переводя внимание на банку с раствором. Сакура покорно ждала, когда мальчик вернется на место и позволит вставить иглу в вену, но тот не торопился, созерцая прозрачную жидкость, как нечто инопланетное. — Она отвратительная, — выдал наконец заключение Боруто. Ирьенин вздохнула. Просто вытерпеть. Просто проявить профессионализм и не поддаться на провокации ребенка. Боруто почему-то игнорирование его персоны не понравилось. Мальчика охватила странная вспышка гнева, взорвавшаяся, как вулкан, и обжигающая магмой каждую клеточку тела. Схватившись за металлическую подставку, удерживающую систему капельницы, он рывком выдернул ту из пальцев растерянной женщины, отправляя её в стенку. Звон битого стекла оглушил на мгновение и дезориентировал. Понадобилось долгих пару минут, чтобы вернуться в реальность и столкнуться с алым отблеском в глазах Узумаки, от которого захватило дух. Сакура ощущала, как накалялся воздух рядом с ней, жгло легкие и трудно было сглотнуть вязкую слюну. Боруто стоял напряженный, но надменность читалась в каждом его движении. Он бросал мимолетно взгляд на осколки, мелкие царапины, которые заполнялись кровью, но не приближался вплотную к женщине. — Исчезни, — потребовал жесткий голос, не терпящий возражений. …одно и тоже слово, один и тот же миг, одно и тоже разочарование.***
Ворвавшись в ординаторскую подобно вихрю, Сакура бегло осмотрела присутствующий персонал и холодно бросила: — Выйдите. Медики удивленно переглянулись, нехотя поднимаясь с места и даже мешкаясь. Не понимали, что происходит, и не желали бросать начатую работу или прерывать обеденный перерыв. Харуно втянула носом побольше воздуха в легкие и повторила более несдержанно: — Я сказала, выйдите! Более спорить с женщиной никто не стал, и поспешно покинув помещение, дали ирьенину свободно вздохнуть. — Мне тоже покинуть помещение, госпожа Харуно? — послышался низкий голос подле дивана. Настороженность взлетела до небес, а рефлексы оказались наготове. Какаши без труда остановил несильный удар бывшей ученицы, которая даже сотой доли не вложила в него. От любимой книги он не отрывал глаз и только когда Харуно фыркнула недовольно, соизволил прерваться. — Сочту данный ответ за «нет». — Отпустив зажатый ранее кулак ирьенина, он чуть нахмурил брови, показывая первые возрастные морщинки на лбу и у края глаз. Сакура, признаться, иногда любила любоваться ими. — Что с тобой произошло? — Неважно. — Важно. Спорить с бывшим учителем было сродни попытке остановить бурную реку руками, потому Харуно сопротивлялась недолго. Она засунула кулаки в карманы медицинского халата и увела взгляд в сторону массивных стеллажей с кучей папок специального назначения. В голове не укладывалась информация, которая подкреплялась фактами изо дня в день, показывая, насколько глубоко увязли друзья в проблеме их старшего сына. — Боруто… — поджимая губы, произнесла имя мальчика Сакура, отходя от подлокотника дивана к рабочему столу какой-то практикантки, бросившей заполнение бумаг на полпути из-за требования женщины покинуть помещение. — Его состояние ухудшается. Положив руку на опору под собой, Хатаке с немым интересом уставился на куноичи, поддаваясь чуть вперед, будто понимал в сложных терминах так же много, как бывший член команды номер семь в политике и системе управления деревни. Тем не менее он не был равнодушен к произошедшему случаю, поскольку любил как своих учеников, так и их детей, напоминающих о прошедшем долгом пути к миру. — В каком смысле? — негромко задал вопрос Какаши, наслышанный о том, что сын сильнейших шиноби шёл на поправку и вот-вот должен был покинуть стены госпиталя. — Диагноз изменился? Потерявшись в мыслях, Сакура не сразу услышала вопросы в свою сторону. С переживанием жевала губы изнутри, решая, как правильно будет сказать Наруто о произошедшем, и не знала, стоит ли ему знать о подобных происшествиях, несмотря на прямой приказ докладывать о любой мелочи в отношении собственного ребёнка. — По плану сегодня была капельница, — отстраненно продолжила медик, будто рассказывала это сама себе, не обращаясь ни к кому конкретному. — Одна из дежурных, для профилактики и окончательного закрепления курса. Но… — подойдя к стулу, она схватилась за спинку, сжимая пальцами до хруста пластика. Хатаке напрягся на мгновение, представляя, что там могли быть его кости минутами ранее. Сакура в который раз пожалела его, специально не сконцентрировав чакру, даже на интуитивном уровне, сохраняя целым и невредимым. — Боруто обезумел. Со стороны звучало, словно взрослая женщина поддается страшилкам из детских рассказов, пытаясь накалить атмосферу. Но чем больше Какаши прокручивал в голове её слова, тем сильнее хмурился, убеждаясь в долгой паузе, что дело серьезное. Сын его учеников выходил из-под контроля, предположительно, поддаваясь эмоциональному фону, как некогда Наруто в свои молодые годы. Ситуация усложнялась отсутствием сдерживающей печати и необузданной энергии, количество которой не знал никто. — Что значит «обезумел», Сакура? Брови Харуно едва дернулись, но взгляд замер на одной точке под ногами. Язык словно прилип к нёбу, а слова остались не проглоченным комом в горле. Может ли инцидент с генином наглядно показать, что она не справилась со своими обязанностями? — Вырвал систему капельницы и швырнул её в стену, — глухо ответила медик, засовывая руки в карманы халата. В ординаторской резко стало душно и неуютно, словно находилась она здесь впервые. — Его глаза… — Снова были алыми? — закончил за подругу Шестой, незаметно оказавшись позади женщины. Сакура прикусила изнутри губу, думая, что зря делится врачебной тайной с человеком, не имеющим отношения к состоянию пациента, но держать в себе накопленные эмоции на протяжении долгих, изнурительных смен не могла. Морально это оказывалось тяжелее, чем проведение операции несколько часов подряд. К тому же Боруто — не чужой им человек. Какаши имел право знать, что происходит с наследником Седьмого Хокаге. Даже на правах бывшего правителя. Это немного успокоило тревожность ирьенина, а плечи под натиском сильных пальцев расслабились. — Мне нужно сообщить об этом Наруто, — нарушив затянувшуюся тишину между ними, Харуно шумно сглотнула. — Но пока что я не знаю как. Это окончательно разобьёт его, Какаши. Он прекрасно понимал, о чем говорит Сакура, и был согласен с ней. Но утаивать долго не получится. Наруто рано или поздно узнает правду. Не хотелось быть подставным лицом, ведь он на них надеется больше, чем на себя, а они его подведут. — Я поговорю с ним после церемонии. — Мягко сказал мужчина, уткнувшись в макушку с розовыми волосами, внушая немного спокойствия бывшей ученице. — Думаю, он примет всё с достоинством. Ты знаешь Наруто не хуже меня — он сильный. Но всему есть предел, хотела было ответить Сакура, коснувшись чужой руки на предплечье. Но не стала.***
Церемония должна была начаться с минуты на минуту. Наруто топтался на месте, показывая свое нетерпение. Он поскорее желал отвязаться от официальной части и уйти с глаз многотысячной толпы, ожидавшей от него каких-либо дальнейших решений. За последние несколько дней группа шиноби и АНБУ проделали большую работу, избавляясь от последствий столкновения с Арашики. Миру было объявлено о нападении неизвестного врага, который пожелал расквитаться с главами Страны Огня ради собственной выгоды. Никто не мог подтвердить появление Ооцуцуки или опровергнуть. Единственные свидетели были мертвы на глазах лидера деревни и его советника. Подняв на секунду взгляд к темному небу, затянутому тучами, Узумаки невольно подумал, что лучше бы его раскаяния искренние коснулись невинных жертв обезумевшего психопата из ряда Богов, нежели напыщенных мудаков, давно заслуживавших подобной участи. Здравым смыслом он понимал, что рассуждает не в пользу человеческой рациональности, но с другой стороны, был даже рад, что Арашики совершил то, чего Седьмой не мог много лет. Приготовления шли абы как, и Наруто участвовал в них как можно меньше. Делегировал полномочия, назначил ответственных и только сочувственно вздыхал при цифрах на расходы, подписывая бумаги. Официальное представительство Страны Огня было потрясено случившимся и постоянно требовало, чтобы Хокаге был на связи, докладывая о каждом шаге в ходе процесса подготовки. Он отписывался кратко, по делу и без желания. Мысли занимали совершенно иные вещи, и дела ему не было до того, какие цветы должны быть возложены подле портрета во время речи младшего советника лидера Страны. — Наруто, — позвал тактично Шикамару, положив руку ему на плечо. Седьмой вздрогнул от неожиданности, но тут же принял серьезный вид, чуть скосив взгляд на друга. — Пора. Тихо вздохнув, Узумаки на секунду прикрыл глаза, молясь единственный раз в жизни на то, чтобы внезапные враги появились сию же секунду, прерывая похороны Дайме Страны Огня.***
Поднявшись на небольшую трибуну, с которой был виден обширный круг лиц, пришедших проститься со стариком, Узумаки тихо хмыкнул. Он был на сто десять процентов уверен, что многим из присутствующих было глубоко всё равно на человека, который носил гордое звание Дайме. Больше половины не встречали его вживую, а третья часть пришла чисто из-за формальности, потому что «так надо». На секунду Наруто задумался: а пошла бы на подобное мероприятие Саске? Стала бы отдавать почести мужчине, который жаждал её смерти больше, чем всевластия над миром? Тоскливо провожать взглядом и возлагать цветы, как тысячи подобных ей горожан, со скорбью принимающих известие о скорой и внезапной кончине старика? — Благодарю всех, кто сегодня пришёл проститься с прекрасным человеком, чье имя будет записано в историю Страны Огня, как одного из последователей её благих целей, — несмотря на прискорбное выражение лица, Наруто давился словами, понимая, насколько фальшиво и противоестественно они звучат из его уст. — Он был очень хорошим человеком, — взгляд главы деревни перешел на закрытый гроб по правую сторону от себя. Старика буквально пришлось собирать по частям, потому ни родным, ни приближенным не дали проститься с ним вживую. В глубине души он был раздосадован, не предоставив возможность семье мужчины в последний раз увидеться с их главой, но допустить ещё одной нежелательной смерти не мог. Вряд ли у гражданских выдержали бы нервы. Возвышенность с гробом была усеяна цветами, роскошными тканями и немногочисленными вещами, которые любил Дайме. Феодалы постарались на славу. Решили даже на церемонии прощания с усопшим посоревноваться в богатствах. — Его справедливость вела нас вперёд, навстречу новым горизонтам и успеху, где бы ни ступила нога каждого из жителей Страны, — продолжил тем временем Узумаки, замечая внимательный взгляд Шикамару. Тот кивнул едва. Значит, всё шло хорошо. Хокаге даже немного приободрился. Отличный из него оратор и импровизатор! — Он всегда принимал верные и мудрые решения во благо нас, своего народа. Был щедрым и внимательным к вопросам граждан. Миру будет не хватать человека с большой буквы. Предлагаю почтить память Дайме минутой молчания. Приложив руку к груди и склонив немного вперед голову, Седьмой подал пример смиренности, отдавая дань уважения старикану, которого и после смерти ненавидеть не перестал.***
Найдя укромное место под кроной массивного дерева недалеко от места выступления, Шикамару чиркнул зажигалкой, наполняя воздух долгожданным сизым дымом. Темари обещала подойти позже. Захотела возложить цветы к могиле погибшего Дайме. Как и многие в деревне, она не догадывалась об истинной причине кончины официального лица Страны Огня. Муж не желал втягивать её в разборки, которые касались исключительно семьи Узумаки-Учиха. К тому же подводить доверие друга не хотелось. Наруто полностью полагался на него, и если посчитал нужным держать рот на замке, то значит, так тому и быть до определенного момента. Желающих отдать почести старику, как оказалось, было немало. Нара фыркнул. Скорее, играла формальность, нежели искренние сопереживания. Он встречал такое не впервой. Погибшие Асума и отец были удостоены такого же равнодушия от многих горожан, как растерзанный на куски Дайме. — Остались какие-то незавершенные детали? Возникший рядом по левую сторону Шестой ничуть не смутил мужчину. Будучи его первым советником, назначенным по личной инициативе, привык к внезапностям. С годами привычка окрепла. Ученик от учителя ушёл недалеко. — Насколько мне известно, нет, — качнул отрицательно головой Нара, держа возле рта тлеющую сигарету. Какаши привычно равнодушно смотрел вперёд, не фокусируясь ни на чём конкретном. Погода портилась. — Информация засекречена и с помощью клана Яманако надежно зашифрована в источниках. Расследование закрыто. Официальную причину озвучили. Дальнейших распоряжений Наруто не давал. Посчитал, что нужно время на утрясение мелких несостыковок. На меньшее Хатаке не надеялся. Бывший ученик прекрасно справляется с доверенной должностью и старается не допускать ошибок, делая проблему минимальной по обхвату оповещенных лиц. Конечно, это не гарантировало полнейшей конфиденциальности. В деревне всегда найдутся лишние уши. — Ооцуцуки не должны быть проблемой мирового масштаба, — неожиданно продолжил советник Седьмого, тяжко вздыхая. Какаши перевел на него взгляд, подмечая напряжённость в плечах мужчины. — По крайней мере, не сейчас. Лучше — никогда.***
Выйдя за пределы кладбища вместе с немногочисленной группой жителей деревни, Наруто столкнулся с верным советником и Шестым, которые многозначительным взглядом предложили пройтись по улицам Конохи. Против он ничего не имел и зашагал в сторону жилых кварталов, предварительно едва кивнув сопровождающей компании. Некоторое время они шли молча, зачерпывая ногами пыль с тропы. — Интересно, кто станет следующим Дайме? — вдруг поделился странной мыслью Узумаки, засунув руки в карманы штанов, подобно своему бывшему сенсею. Взгляды со стороны моментально перешли на него. — Я даже кандидатуры толковой не представляю, тебайо. А вы? Вопрос поставил в тупик. Ни Какаши, ни Шикамару о таком не задумывались до текущего момента. Это был не столь радикальный вопрос, чтобы решать его в первоочередной форме. К тому же феодалы должны сами выдвинуть надлежащие лица на рассмотрение Совета, и только после этого голос Хокаге будет иметь силу в выборе. Зная Наруто и его неприязнь к высшей знати, вопрос должен был волновать в последнюю очередь. — Тебе есть до этого дело? — опередил бывшего Хокаге с вопросом, что вертелся на языке, Нара. — Нет. Дальнейший путь привёл их в торговый квартал. Многие лавочки не работали сегодня, в объявленный день траура и скорби, потому многолюдно не было. Они свернули к небольшому ресторану, единогласно решая смочить горло чаем. Что-то покрепче не лезло, а Наруто от одной мысли об алкоголе выворачивало. Заняв место за столиком в углу заведения, группа шиноби сделали заказ и с несколько минут молчали, обмениваясь взглядами. У каждого было что сказать, и одновременно с этим пропадали любые слова, оставаясь висеть в воздухе недосказанностью. Неловкость встала ребром между мужчинами ровно до тех пор, пока им любезно не принесли сладкие закуски вместе с ароматным чаем. — От Саске нет вестей? — решил всё же затронуть больную тему Хатаке, взявшись за стакан, дабы наполнить его. Несмотря на полнейший контроль ситуации под руководством Седьмого, он беспокоился за бывшую ученицу и реализацию их совместной задумки. Ничего не менялось, состояние Боруто ухудшалось, а Ооцуцуки словно с цепи сорвались, внаглую засовывая голову в пасть зверю. — Ей бы пора объявиться. Мгновенно сделавшись напряженным, Седьмой громко поставил кувшин с горячим напитком на стол, привлекая внимание немногочисленных посетителей. Они обернулись к высоким гостям, тихо шептались о чем-то, а кто-то даже отсел на другие места. Шикамару без интереса скосил взгляд в сторону друга, наскоро придумывая запасной план отступления из кафе без лишних потерь. Хватит на их голову приключений с разрушенными заведениями общепита. — Нет, — сухо ответил Узумаки, крутя несчастную посуду между пальцев. Вылетевшие капли через край опали на кожу и поверхность стола, неприятно обжигая кожу. Вести разговор о жене хотелось меньше всего. Наруто не был настроен поддерживать никому ненужную беседу, которая вместо того, чтобы принести облегчение, только хуже раздербанит душу. Он понимал, что Какаши чужим человеком не был и имел полное право интересоваться судьбой бывшей ученицы, но сказать было нечего. Ожидание любой абсолютно весточки сводило с ума и будь у него на руках хоть что-то, Узумаки бы поделился. Прошло больше недели с последнего раза, как он видел её на пороге дома. Уставшую, потрепанную, но живую и целую. С тех пор — ничего. Как в воду канула. Подобное положение вещей Седьмого не устраивало, и он сделал себе пометку на будущее хорошенько поговорить с женой об этом. Нельзя же оставлять человека один на один с множеством проблем и при этом ничего не говорить о себе, будь хоть в другом измерении! На ум приходили, конечно, оправдания. Согласно кодексу, Учиха вела себя правильно: скрывала местоположение, не использовала Риненнган, избегала любого контакта с Конохой и продолжала задание. Но как супруга и мать — безответственно. Заставляла их — ладно, его точно — волноваться дни напролет! Отвлекаться помогала рутина на работе, заботы о детях и доме, а также недавнее происшествие с Арашики. Ненадолго. Громко щелкнула крышка зажигалки. Наруто вздрогнул. Легко вскинув бровь, Нара взглянул на Хокаге, перекинув сигарету в другую сторону между зубов. Ответом послужил отрицательный качок головой. — Я думаю, у неё нет возможности передать нам какую-либо информацию, тебайо, — тихо выдохнув, решил добавить Узумаки, опуская взгляд на пару листочков, которые болтались на дне стакана. — Или же… — он запустил пятерню в волосы, проводя мягко до затылка и склоняясь чуть вперед. Верить в собственные слова не хотелось. — …новых сведений нет. Задание Саске не должно пройти впустую. Потрачено столько сил, нервов и возможностей, что вернуться без ничего будет позором не столько для них, сколько для неё самой. Зная жену, она до последнего себя изведет, лишь бы достать хотя бы какой-то кусочек материала, облегчающий ношу Боруто. Сомнения насчет существования храма оставались, но во имя супруги и благой цели, он верил, что тот находится в указанном месте и хранит необходимые знания, а Учиха благополучно доберётся до его стен. Как никто другой, Наруто знал и верил больше всех: Учиха цела, продолжает личное задание и скоро вернется домой. Сердце матери не позволит надолго оставить без присмотра детей. Горе-мужа тоже. Саске не могла подвести их. Она дала обещание, что вернется домой. Вернется к нему. — Будем верить, что она справится, — заключил Шестой, ставя полупустой стакан на стол. — К тому же пока у тебя заботы поважнее есть. Что насчет Боруто? Когда планируют выписку? Я слышал от Сакуры, что он идет на поправку. Сдержать обещание оказалось немногим труднее, чем думал Хатаке. Подавленный Наруто сомкнул губы в тонкую полоску и невидящим взором провожал опадающие листья чая в кружке на дно, будто бы желая там утопиться. К счастью, пока что он не знал о проблемах сына в психическом плане, но что-то подсказывало бывшему сенсею о предположительных догадках в голове отца ребенка. Он не глуп, как кажется на первый взгляд. — Извините, — он вдруг встал резко с места, меняясь в лице. Оно было встревоженным и хмурым. К нему, кажется, даже мимика Саске с годами перешла. Шикамару и Какаши проследили взглядом, не смея перебивать мужчину. — Мне нужно идти. Спасибо, что составили компанию. Увидимся позже, тебайо. Вопрос остался висеть тягостным грузом в воздухе по мере удаления Наруто из поля зрения. Вздохнув тяжко, Шестой встретился взглядом с флегматичным советником и подумал ненароком, что некоторые вещи сделать тяжелее, чем пообещать.***
Наскоро покинув заведение и оставив мелочь на чай, которой не хватило даже покрыть выпитую кружку, Седьмой поспешил прочь, подставив лицо прохладному ветру. Погода испортилась окончательно. Заморосил дождь. Под стать текущему дню. Небо тоскливо оплакивало ушедшего человека. Возможно, значившего для него немного больше, чем для правителя деревни. Редкие прохожие бросали приветствие, которое мужчина не слышал. Коротко кивал и шагал дальше по направлению к госпиталю. В голове ворошились различные мысли, навевающие тоску. Какаши дернул за ненужную струну, запуская внутри Узумаки старый механизм. Он скучал безумно по жене, но, как ответственный муж, не мог подвести её. Однако всё шло по наклонной. Боруто не выписывали из больницы, ссылаясь на нестабильные показатели в анализах; в Коноху заявился один из врагов, разнеся к чертям древнюю постройку и убив десяток человек, включая главу страны; он же проник к ним в дом и манипулировал Менмой, желая сделать следующей добычей. Наруто отчаянно не знал, как бы обо всём рассказывал Саске, пытался увиливать от правды и смотрел в тёмные глаза, полные недовольства и разочарования. Она же полагалась на него, как на самого важного человека в своей жизни, а получалось, что всё доверенное валилось из рук. С досадой проведя пятерней по волосам, Седьмой остановился на половине пути, глядя на темные тучи, сгущающиеся вдали. Быть правильным — сложно. Успевать всё — невозможно. Почему же он решил, что лучше давно установленных правил? — Никогда не думал, что без тебя так трудно обходиться, Саске-теме, — с усмешкой заключил свои мысли мужчина, замечая, что на горизонте сверкнула молния. — Да-да, ты как всегда права, тебайо. С годами их связь окрепла. Обрела новую форму в виде сыновей и ментальный контакт, когда, находясь на расстоянии, они могли чувствовать друг друга, как себя самих. Вместе с тем это имело негативное воздействие. Наруто будто бы терял силы морального характера. Ему неоткуда было черпать жизненной энергии, хотя он сам являлся для многих бездонным колодцем, наполненным волей и мотивацией к движению вперёд. Однако никто бы подумать не мог, что основным питательным ресурсом с подростковых лет была Учиха Саске. Единственная, кто не могла осушить до дна его стремление найти верный путь.***
В холле больницы было многолюдно. Несколько гражданских что-то яростно выясняли с медицинским персоналом и грозились дойти до Хокаге прямым путем, если их проблема не разрешится в ближайшее время. Как иронично, что он самолично явился перед ними, заставляя затихнуть моментально. — Прошу прощения, — серьёзным тоном начал Наруто, оглядывая молодую женщину с сыном-подростком под рукой и двух ирьенинов, опустивших глаза в пол. — Что случилось? Мне бы хотелось посодействовать в решении ваших проблем, тебайо. Стушевавшиеся девушки переглянулись мельком, а инициативу на себя взяла другая сторона в лице незнакомой пациентки. — Господин Хокаге! — ступила она вперёд, будто бы хотела вывалить проблемы перед ним, как именитый торговец на рынке свой товар. — Нас отказываются принимать в отделении терапии! У моего ребенка высокая температура, но врачи говорят, что не возьмут нас на осмотр из-за каких-то «технических проблем»! Непонимающе выгнув бровь, глава деревни перевел взгляд на молчаливых докторов, смиренно стоящих позади вспыльчивой женщины. Насколько ему было известно на текущий момент, работа госпиталя не прерывалась ни на секунду из-за каких-то внеплановых ситуаций. Что-то произошло, пока он был на церемонии? Тогда почему никто не доложил о случившемся? — Где госпожа Харуно? — смотря мимо возмущенной пациентки, Узумаки напрямую обратился к медицинскому персоналу, который выпрямился, как на важном построении, буквально по струнке. — Была в ординаторской, лорд Хокаге, — ответила негромко одна из девушек, быстро уводя взгляд от важной персоны. — Нам велено не заходить в крыло терапии с самого утра. Нахмурившись и не слушая больше возмущения горожанки за спиной, он прямиком направился в сторону палаты сына, бросив одной из ирьенинов скупое «веди». Не смея ослушаться, она коротко кивнула и быстрым шагом направилась вперёд, опережая главу деревни с тихим «есть». Разбираться в случившемся Наруто решил по пути, не думая даже, что оставил на пороге больницы нелестный след в деле руководителя Конохи.***
Чем ближе они подходили к заветному крылу отделения терапии, тем сильнее билось сердце Узумаки. Причину бешеного волнения мужчина не понимал, а Курама лишь фыркал, удерживая возможный ответ за клыками. Пообещав себе разобраться с ним после госпиталя, Наруто на секунду остановился, переводя дыхание. Черт бы побрал бесконечные лестницы в больничных блоках. Сопровождающая его медик коротко кинула взгляд, видимо желая предложить помощь, но Седьмой качнул головой, моментально отказываясь. Путь проходил медленнее и окончательно прервался перед массивными дверьми корпуса. Девушка несколько замялась на месте, видимо, ожидая разрешения со стороны высшего руководства, потому что была ведома приказом госпожи Харуно и ослушаться непосредственного начальника не могла. Тихо вздохнув, Наруто ступил вперед, заходя в оживленный коридор. В нос моментально ударил запах лекарств, а под ногами валялись медицинские приборы с перевернутой тележкой. Ничего не понимающий Седьмой оглянулся, не понимая, что происходит, но встретил лишь растерянный взгляд сопровождающей его девушки. Ответы пришлось искать самостоятельно. Среди торопливо покидающих отделение граждан и медицинского персонала он остановил за плечо какую-то незнакомку. Та от удивления едва не потеряла дар речи, вздрогнув. — Тише, — поспешил успокоить её Наруто, замечая перепуганные глаза. — Ты можешь сказать, что случилось, тебайо? Стоявшая позади сопровождающая его ирьенин пристроилась по правую руку и волнительно посмотрела на коллегу. Где-то за углом послышался шум и крики. Наруто моментально устремил взгляд на источник звука, хмурясь. Чутье в виде Курамы насторожилось и подсказывало, что ждали их там особенно по-теплому. — Нет… Господин Хокаге! — вдруг воскликнула пойманная сотрудница госпиталя и схватила его за запястье, будто бы могла остановить. Смелости, однако, ей было не занимать. Будь ситуация немного спокойней, он бы даже восхитился ею. — Не ходите туда! Там опасно! — Встревоженный голос действительно выражал беспокойство за главу деревни. — Пожалуйста! Отлично. Дело как раз для него. Он повернулся к спутнице, с которой встретился впервые в холле, и кивнул в сторону дамы перед собой. Некогда было объяснять очевидные вещи, но паника возрастала в глубине их взгляда быстрее, чем распространялся лесной пожар. — Уходите отсюда. — Опешившие сотрудницы переглянулись между собой, стоя столбом, пока Наруто не рыкнул снова: — Живо! Спешно закивав, они моментально собрались с силами и поспешили исполнить волю Седьмого. Оставшись наедине с тревожным чувством, глава деревни ускорил твердый шаг в сторону источника шума. Кажется, по полу полетел железный поднос и что-то ему сопутствующее. Кто-то с кем-то переговаривался, приказывал быстрее освободить ближайшие палаты и координировал действия ирьенинов, подзывая на помощь. Наруто был одним из тех, кто откликнулся. Подойдя к небольшой группе медиков, вставших вокруг пострадавшего ирьенина, мужчина опустился на одно колено, бегло осматривая пострадавшего. — Вы в порядке? — с ноткой беспокойства уточнил Узумаки, касаясь невесомо пальцами чужого плеча. — Д-да, господин Хокаге, — с заиканием ответил юноша, приподымаясь на локте. Вид у него был бледный и напуганный. Догадаться, что произошло, не составило труда. Наруто лишь надеялся, что до серьезных травм не дошло. Имея дело с источником огромной чакры, которая не являлась подконтрольной, можно неосознанно наделать дел, с которыми потом трудно будет управиться. — Я… Пропустив мимо ушей невнятные объяснения сотрудника больницы, глава деревни перевел взгляд серьёзных голубых глаз на плотно закрытую дверь. За ней теплилось что-то на грани отчаяния и боли, которая не унималась, а пульсировала, как нечто живое и трепещущее. Вздохнув тяжко, Наруто поднялся на ноги, не обращая внимания на предупреждения позади себя. Ирьенины и прочий персонал беспокоились за Хокаге скорее из-за будущих разбирательств, которые лягут бременем им на голову, нежели в действительности опасались за его жизнь. Однако попытки остановить мужчину ограничивались лишь словесно. Никто и шагу не ступил следом. Это утешало его. Отсеивало ненужных, случайных жертв. То, чего он опасался последние дни, кажется, совершилось. Контроль постепенно переходил в лапы дрянной лисы, как любила называть его Саске, не оставляя шансов сыну быть самим собой. Правда, Узумаки не спешил терять веру в собственного ребёнка. У мальчика воля сильнейших шиноби мира. Отвага отца, смелость матери. Он их сын. Боруто будет бороться. Он не сдастся.***
Замок двери щелкнул настолько громко, что прошёлся по барабанным перепонкам скрежетом стали. Ненароком Узумаки подумал, что слышала его вся деревня. — Убирайся. Не на такое приветствие рассчитывал Седьмой. Голос сына был пропитан болью и сквозил недовольством. Лишняя секунда, проведенная в помещении, могла стоить жизни. Неудивительно, что отделение терапии спешно эвакуировали. Гнев выходил из-под контроля. Боруто переставал различать своих и чужих. Он, как сорвавшийся с цепи дикий зверь, жаждал крови и беспорядка. — И я рад видеть тебя, сынок, — мягко отозвался Наруто, стоя возле растекающейся по полу лужи лекарства. Ребенок навел ужасный хаос в палате. Разнес тумбу с подносом медицинских принадлежностей, разбросал постель по кровати, сдернул с кого-то халат, бросив подобно трофею в центре комнаты. Несколько листов бумаги небрежно тонули в растворе, который добрался до них быстрее, чем руки медиков. — Нам нужно поговорить, Боруто. Ты не- — Я в порядке. — С рыком ответил мальчик. Голос исходил откуда-то из-за кровати, у изголовья. Ловко перешагнув образовавшееся усилиями сына болото, Наруто приметил на стене небольшие пятна. Капли крови. Вдаваться в подробности не хотелось, как и знать, кому она принадлежала. Боруто активно сопротивлялся, судя по всему, любому проявленному контакту. Неважно, кто это был. Знакомый человек или неизвестный ему персонал. Курама внутри скалил зубы по мере приближения к отпрыску носителя. Говорил, что пацан потерян в безумстве разума другой его части. Наруто не верил. Пытался отмахнуться от мыслей, что они с женой потеряли сына, зациклившись на его спасении больше, чем на нем самом. — Хорошо, — остановившись в шаге от места, где прятался мальчик, Узумаки-старший положил руку на бортик кровати, будто бы ожидая мнимого разрешения пройти дальше, нарушить личную границу другого лиса. Прошедшая минута, затем вторая перешли в пять, а сопротивления не последовало. Наруто посчитал это хорошим знаком. Боруто находился возле стены. Прижался поясницей, согнулся едва ли не пополам, а лбом уткнулся в руку, которую положил на согнутое колено. Своеобразная закрытая поза говорила о нежелании разговаривать или идти вовсе на контакт. Настаивать не имело смысла. Однако отступать Наруто не думал. Сын нуждался в поддержке и решении проблем, которые скопились снежным комом у ног. Никто, кроме него, помочь ему не мог. Обратив случайный взгляд на подушку, Хокаге сильнее сжал изголовье кровати. Ткань была мокрой, пропитанной горечью одиночества и боли. Оставшись наедине с самим собой, Боруто, видимо, не знал, как справиться с ношей и фактом, что он не помнил собственной матери. Вряд ли причиной слез было плохое обращение. Глава деревни голову бы свернул каждому, кто посмел бы навредить его сыну. За семью Седьмой стоял горой. Не исключал Узумаки-старший и кошмары, тревожащие мальчика в коротких промежутках сна. Кто знал, на что шла злая часть Курамы ради достижения контроля над телом. — Что случилось, Боруто? В ответ тихо рыкнули. — Какая разница… — Это важно, сын. Я могу помочь. Наруто не видел, но ощущал, как на лице мальчика расплылась ухмылка. — Мне плевать. Разговор заходил в тупик. Наруто не знал, как мог бы расшевелить старшего сына на конструктивный диалог. Дать понять, что он хочет помочь избавиться от последствий, которые сам же передал неосознанно. Справиться с гнетущей болью, тяжестью ответственности и страхом, который кутал подобно кокону. Хокаге знал подобное чувство. Оно долгое время было спутником по жизни. Преследовало по пятам, пожирало ночами в пустынной квартире. До тех пор, пока он не познал чувство любви к Саске. Взаимность стала наполнять его, как сосуд. Разбавлять терпкое чувство новым, постепенно вытесняя заживший рубец. Это спасало долгие годы от затворничества и одиночества. Рядом он ощущал себя другим человеком. Боруто не заслужил этого. Страх, смешанный с неконтролируемой ненавистью чувствовались, как свои. Физически. Чем дольше он находился рядом, тем сильнее пропитывался ими. Только сделать ничего не мог. — Боруто, я… — шагнув вперед, Наруто не приметил, как под подошвой ботинка оказался осколок, неприятно хрустнувший при давлении. Звук оказался громким, разрывающим противоестественную звенящую тишину и привлек внимание Боруто. Его алые глаза источали злобу, подобно бурлящей лаве в жерле вулкана. Отчаявшийся, не понимающий, что происходит с ним, почему ненависть раздирает острыми когтями грудь, постоянно намереваясь добраться до сердца. Потерянный и пытающийся совладать с самим собой. Испуганный собственной силой, которая одновременно была пьянящей. С огромным трудом сопротивляющийся голосу, проникающему в сознание, словно редкие лучи солнца в пасмурный день. Он требовал всё уничтожить. Всех. Каждого. Пока мольбы не стихнут. Не наступит долгожданная тишина. На секунду Узумаки-старший подумал, что смотрит на собственное отражение. Забытое в прошлом, но бросающее тень на настоящее. Кончики пальцев неприятно покалывало. — Боруто… — едва слышно выдохнул Наруто. Ответа не последовало. Боруто смотрел на отца, практически не моргая. Его цепкий яростный взгляд проникал в самую глубь души, будоража сокрытые чувства. Беспокойство нахлынуло подобно гигантской волне. Выбраться из нее самостоятельно было невозможно. В глазах Узумаки-младшего не было узнавания. С каждой секундой он терял контроль всё больше. Сопротивляться силе, что окутывала с ног до головы, позволяя делать немного больше, чем он мог, невозможно. Неведомая мощь спасла генина на задании, от врага, так разве справиться с отцом будет сложностью? — Ненавижу тебя… — проскользнуло ядом с губ Боруто. Он медленно поднимался с места под внимательный взгляд родителя и сжимал руки в кулаки, чувствуя, как приливает неожиданная сила. — Ты… Наруто почувствовал, как обдало ненавистью — раскаленной, выжигающей и безумной. Окатило, как ведром ледяной воды в мороз. Боруто поддавался. Мотивы мужчине были неизвестны, но значения они не имели. Главное — вовремя выхватить остатки разума у Лиса. — Не поддавайся ему, сын. Ты сильнее его, тебайо. — Несмотря на образ строгого и собранного Хокаге, у Наруто ломалось всё внутри. Видеть собственного ребёнка разбитым вдребезги — зрелище хуже тысячи смертей. — Борись, Боруто! — Это напрасно. — Курама тяжко вздохнул, уложив поудобнее голову на лапы. — Второй я глубоко залез. На разговоры с другом времени не было, а комментарии слушал краем уха. — Я должен что-то сделать, даттебайо! Друг усмехнулся едва, смотря на носителя приоткрытым глазом. Помощи он не мог предложить. Запасы чакры оставляли желать лучшего. — Пока не очухается — ничего. Пацан может пострадать из-за твоего геройства. Будь немного умней, Наруто. Резко открыв глаза, Боруто шумно сглотнул. Пространство вокруг давило мрачностью, пустотой и холодом. Он не сразу ощутил, как ноги омывала ледяная вода, а воздух потяжелел от влажности. Что это за место? Почему в нем страшно и уютно одновременно? Окоченевшие пальцы коснулись горла. Там что-то скребло, дергало, как острыми иглами, вытягивая наружу приступы кашля. Мальчик пытался терпеть, не издавать ни звука на случай, если неизвестная местность предполагала наличие опасности, выдыхая в кулак. Хватило ненадолго. Зашёлся в приступе он мгновенно, словно при простуде, теряя контроль над ситуацией. Сначала сгибаясь пополам, затем опадая на колени и промакивая штаны в ледяной воде. Температура не шла ни в какое сравнение с тем, что от кашля Боруто задыхался. Закричать не вышло. Позвать на помощь родителей или кого-то из окружения тоже. Вместо этого хрипы, душащая боль внутри и страх, что смерть стоит за спиной, обхватывая медленно костлявыми руками за плечи. Младший Узумаки опомнился быстро. Вскочил резко с места, схватил за грудки отца и с невероятной мощью откинул от себя. Преградой стала противоположная стена, в которую врезался Наруто, не ожидавший подвоха со стороны сына. Сверху посыпалась штукатурка, на которую любезно Хокаге выделил в прошлом году круглую сумму. Сдунув с себя кусочки краски, мужчина приоткрыл глаза, наблюдая с опасением, как к нему приближается уверенной и угрожающей походкой старший ребенок. Взгляд его перестал быть осмысленным, утопающим в неведении и ужасе. Наоборот, там искрилась решимость. — Любишь, когда повторяют, старик? Седьмой усмехнулся, отлипая от стены, которая стала крошиться под натиском проявленной силы. Значит, по-хорошему у них не выйдет. Очень жаль. — Не всегда понимаю с первого раза, Кьюби. Где-то внутри он услышал возмущение насчет старой клички, но решил принести извинения позже вместе с приятными почесыванием за ухом. Сначала разобраться с сыном. — Не позволяй… — слышится глухим эхом, которое моментально теряется. Боруто вскидывает голову в поисках звука, но находит давящую тишину. — Отец! — губы произносят, молят отправить ответ, но ничего. Всё впустую. — …ты… силь-… — что-то снова пробивается, касается ушей мальчика, но он не понимает, говорит ли это Наруто или же его разум начал сходить с ума от давящей глухоты, посылая галлюцинации. Сын Хокаге хватается за уши. Начинает слышать, как течет по венам кровь и циркулирует чакра. — Хватит! П-пожалуйста… хватит… В прозрачную темную воду капнуло что-то сверху. Боруто замирает. Слух прорезается до боли резко. Ком тошноты подбирается к горлу, но он не обращает внимания. Следит за тем, как алая полоса растворяется по водной глади, не оставляя следов. Падает вторая. Следом третья. Их становится больше, а генин, как завороженный, наблюдает. — Боруто! Кашель вновь душит. Перед глазами возникает рябь, в которой младший Узумаки спустя пару минут видит другого человека. У него вертикальные зрачки, радужка отливает алым цветом, а на губах нахальная улыбка. Мальчика сковывает холодный ужас. Что это такое? — Старик… …удар приходится в стену, рядом с Наруто. Старший наследник Хокаге тяжело дышит, опустив голову. Не осознает, что транслирует речь наяву, пока внутри себя слышит немую тишь. Седьмой ждал момента. Пытался понять, на каком уровне находится контакт Боруто с лисом и насколько сильно он погружен в омут отчаяния, что позволил демону взять контроль. Новость об утрате воспоминаний сильно ударила по мальчику, что стало отличным поводом инородной чакре действовать. Не исключено, что она стала ключевым фактором в исцелении. Не так, как у основного источника, а катализатором. Второй части Курамы не терпелось взять всё в свои лапы. — Сын, ты слышишь меня? — опустившись на уровне встречи лицом к лицу, Узумаки-старший положил руку на плечо генина, пытаясь передать чувство поддержки. Он не один. Вместе они справятся. — Ответь мне, тебайо. Цепкая хватка окутала запястье мужчины, не позволяя двинуться. Глава деревни нахмурился и перевел взгляд на ребенка, не понимая мотивов действий, вместе с тем ощущая жжение на коже. Боруто выпускал чакру демона. — Ненавижу… — рычит мальчик неестественным голосом, позволяя оранжевым пузырям появляться на теле в хаотичном порядке. Хокаге до боли стиснул челюсть. Таким видел медицинский персонал его сына? Бешенным, потерянным ребенком, не способным отличить реальность от воображения? Жадным до чужой силы? Пальцы сильнее вжимаются. Стискиваются на кости. Курама сдерживает натиск, но не слова. Хочет надрать зад чужому себе, чтобы не распускал когти, куда не следует. Однако Наруто молчит. — Это всё ты! Ты во всём виноват! Голос генина срывается на крик. В нём слышится знакомое недовольство, привычное за несколько лет, и сердце немного успокаивается. Боруто не окончательно потерян. Наруто удостоверяется в этом, когда до его ушей доходит сказанное совсем тихо: — Па-па… помоги… — Я готов выслушать тебя теперь, Курама. Лис фыркнул. Оживленным Узумаки давно его не видел. Глаза его уставились в неопределенность, а ненависть ощущалась кожей. — Вариантов немного. — Тон его напоминал времена, когда они друг с другом строили планы на поле битвы в разгар войны. Наруто тогда не мог обходиться без помощи Курамы, как и демон без него. Легкая улыбка тронула уголки губ мужчины, исчезая после продолжения речи друга: — Нам надо попасть в его подсознание и вырубить второго меня. Так есть шанс не усложнять всё бесполезным мордобоем. Честно говоря, у отца не входило в планы ввязываться в драку с собственным ребенком. Это последний вариант развития событий, если иное не поможет или сила хвостатого зверя выйдет из-под контроля Боруто. — Что еще? — Прикидывая в уме, как можно осуществить задуманное без помощи Шарингана, или как там Саске проделывала фокусы с перемещением в сознание — спросил Узумаки. Курама нахохлился, оголил огромные зубы и ответил негромко, вкладывая чуть меньше ненависти, чем в общении с Саске: — Запечатать. Ответить Наруто не успевает. Из собственного сознания вырывает в реальность резкая боль. Судорожный вдох позволяет мутно рассмотреть картинку перед собой, где он вновь встречается с яростным взглядом сына. Его зрачки сужаются, появляются клыки, пальцы ощутимо сильнее сжимают запястье. Другая рука давит на горло, вжимает кадык до того состояния, что Узумаки-старший зажмуривает глаза, пытаясь сохранить остатки самообладания. Обещал сам себе не ввязываться в потасовку с Боруто. Однако ситуация с каждой секундой ухудшалась, и ничего не оставалось, как дать отпор. — Сейчас! — слышит он голос Курамы, как оглушающее эхо. Сужает глаза с отблеском алого, от которого на долгую секунду цепенеет мальчик, и перехватывает руку у горла, оттягивая от себя силой. — Прости, Боруто. Тихое рычание погрузило больницу в небольшое умиротворение. Перед глазами предстала знакомая тьма. Седьмой медленно огляделся, не находя вокруг себя ничего, кроме бесконечного темного пространства и сырости, оседающей в легких тяжестью. Как в старые добрые времена. Вторая часть демона знала толк в угнетении. Направление выбрать было просто. Всюду одно и то же. Никаких признаков второй части Курамы или сына. Наруто догадывался, что с ним играют и хотят провести вокруг пальца, потому что Кьюби чувствовал присутствие иных частей разума у себя. За много лет сотрудничества с демоном мужчина знал многие приемы и фокусы, потому был уверен, что играть в прятки они будут недолго. Из темноты позади послышалось рычание. Обернувшись на звук, Узумаки приметил в тени разума Боруто алые глаза. Они четко выделялись на фоне мрачного пейзажа и сверлили его так, будто насквозь пробить могли. Когда-то Хокаге точно так же стоял мальчишкой перед зверем подобно добыче, и страшился невероятных страшных радужек монстра. — Рад встрече, Кьюби, — с усмешкой поприветствовал его гость, оставаясь на месте. — Давно я не видел тебя таким. — Рычание усилилось, а рассеивающейся тьме вырисовывались знакомые до боли очертания морды Девятихвостого. — Где мой сын. Звериные звуки прекратились, сменившись шумным дыханием. Кьюби был не намерен поддерживать разговор, судя по всему, когда растянул ухмылку зубастую на пасти. Ему нравилось играть с новым посетителем, а вот Наруто времени терять не желал. — Отвечай. — С нажимом сказал он, активируя покров чакры Курамы. Золотистое сияние озарило мрачное пространство, превратив его в картину «мотылек в ночи». — Где Боруто. — Ближе, чем ты думаешь, — отвечает демон, прищуривая глаза. Вертикальные зрачки впиваются иглой страха внутри, возвращая в старые времена бесед с проклятьем внутри, как считал тогда Узумаки. Темнота расступается буквально в двух шагах перед мужчиной, показывая мальчика. Тот стоял на четвереньках, в оцепенении, и жадно хватал ртом воздух, не в состоянии побороть силу Кьюби. Первые разы противостоять действительно трудно. По себе знал. — Что ты хочешь от него? — несмотря на то, что родительская доля рвалась к сыну, дабы помочь, разум понимал, что это может быть западня. Вторая часть демона могла запросто взять на крючок, показывая, насколько слабы человеческие чувства перед опасностью. — Он не твоя игрушка, тебайо! Высказывания словно бальзам на душу лились в сторону зверя. Он скалился всё больше, считая совсем наоборот. Рокотание сопровождало глухие крики наследника Хокаге, которые ни с места не сдвинулся. Наруто знал, что его видят, но покорно ждал момента помочь сыну. — Его никто не заставлял. Он сам пришёл. Тьма наступает резко и неожиданно. Оставаясь в режиме мудреца, Наруто пытается отследить перемещение Кьюби или выследить подвох, который готовится. Однако в уши словно воды налили. Всё становится утопленным в вате, едва различимым и понятным. Глаза встречают тьму. Хитрый ход. Лишить всего, чтобы преподнести неожиданный поворот. Долго ждать Девятихвостый себя не заставил. Стоило Узумаки-старшему повернуться в сторону в поисках нового источника западни, как внезапно в лицо прилетел удар. Болезненный и сводящий скулы. Седьмой делает шаг назад, прикладывая руку к щеке и морщится, как от зубной боли. Боруто смотрит на него алыми глазами, спокойно и рассудительно, и становится понятно — грязный ход в деле. Гребанная лиса решила сыграть в партию, стравив отца и сына на импровизированном поле боя. Учитывая, что он находился в сознании ребёнка, ситуация не играла в его пользу. — Боруто, сынок… что ты… — непонимающе уставился на него родитель, но моргнув, теряет из виду мальчика. Начеку теперь все органы чувств и всевозможные комбинации атак, которыми можно безопасно обезвредить сына. Он не станет бить много и всерьёз, отделавшись небольшими тумаками. — Послушай, я пришёл помочь тебе! Тобой управляют и- Новый удар пришёлся на ноги. Узумаки-младший решил, что снести равновесие будет куда проще, чем пробивать оборону. Что, собственно, удалось. Наруто упал в ледяную воду, чувствуя, как постепенно накатывает растерянность. Может, это открытые раны генина, которым дали возможность выйти наружу? Пока отец в его власти, это продолжится вытекать наружу. — Ты обещал. — Голос разносится эхом, а Хокаге пытается отследить, откуда исходит звук. — Всегда мне только обещаешь! О чём шла речь, Наруто не понимал, сосредотачиваясь пока что на инстинкте самосохранения. Боруто вновь нанес удар, напрыгнув сверху, и рассек губу. Пришлось сплюнуть кровь в воду, подняться на ноги осторожно и опять пытаться предугадывать действия мальчика. Следующая атака была блокирована. Занесенный кулак застрял в яркой агонии покрова Курамы, а глава деревни наконец смог рассмотреть своего ребёнка. Какого же был его ужас, когда вместо глаз там образовались пустые белесые яблоки, покрытые пеленой. Такое ранее наблюдалось при слепоте или при формировании Бъякугана у клана Хьюга, когда член семьи был рожден от побочных ветвей. — Что он сделал с тобой?.. — тихо прошептал мужчина, ослабляя хватку и позволяя сыну отпрыгнуть назад, увеличивая расстояние между ними. — Сын… Не успел глава семьи что-то предпринять, как Боруто закричал и схватился за правый глаз, сгибаясь пополам. Оппонент хотел было ринуться на помощь, однако его осек голос в собственном разуме. — Погоди, — сказал Курама, внимательно вглядываясь перед собой, — он борется. — Понимая, что носитель ничего не сопоставляет в единое целое, лис со вздохом пояснил. — Ген его матери снова начинает конфликт с моей чакрой. Нахмурившись, Хокаге принялся следить за происходящим со скрипящим сердцем. Ребенок размазывал кровь, стекающую по щеке, пальцам и из глаза, продолжая оглушительно кричать. Кьюби словно разом отключил все подавители и позволил Наруто слушать вопли обладателя подсознания. — Курама, ему надо помочь, даттебайо! — Нет. Присмотрись внимательно, болван, — фыркнув, ответил друг. Последовав совету, он попытался всмотреться в то, что происходит. Свет от режима мудреца сделался ярче, стоило ступить вперёд. Глаза его расширились от удивления, когда под натиском чужих пальцев и мрака он разглядел… Шаринган. С одной томоэ, но четкий, до безумия алый, как у Саске, и сочивший боль, подобно бежавшей воде из сосуда. Боруто продолжал кричать и извиваться от нестерпимой боли, пока смелость родителя не перешла границу и не захватила в объятия сына. Их сыну досталась тяжкая ноша. Являться сыном Хокаге. Терпеть бесконечные сравнения со сверстниками, оправдывать ожидания, которые он не способен был показать, потому что был наследником великих сильных шиноби. Понимать, что отец — семья для всех, но не для него. Первого, к кому он должен был постоянно испытывать любовь и уделять неограниченное внимание. Теперь еще стать сосудом для демона. Чудовища, способного расколоть мозги на части. Наруто зажмурился. Что они натворили с Саске… Хватаясь, как за спасательный круг, Боруто пачкал отца кровью и слезами, которые во мраке сознания касались черными, едкими и разъедающими. Они оставались бурыми пятнами на белоснежном плаще — Наруто вышел из режима мудреца — оседали на светлых волосах, пятнали душу родителя. Ведь он не в состоянии был позаботиться о собственном ребёнке, отчаянно нуждавшемся в нём. Вообще о своей семье. Наверное, поэтому Саске оставила ему мальчиков. Узумаки-старшему предстояли найти потерянную дорогу к их сердцам. — Всё хорошо, сынок, — вздохнул он, поглаживая по потускневшим волосам из-за темноты пространства вокруг. — Ты не один. Что-то всколыхнулось в нём. Генин стал активнее вырываться из хватки и скалить зубы. Контроль Кьюби возвращался. Сбоку слышалось рокотание и фырчание. Он снова лез к нему в голову, как любимой игрушке. — Отпусти! — Голос оставался прежним. Боруто уперся в плечи отца, ставшего на один уровень с ним, а Шаринган то мутнел, то вновь проявлялся яро, до ослепительного алого оттенка. — Послушай меня, сынок, — удерживать его становилось тяжело, поскольку Девятихвостый добавлял сил, но терпимо. Посмотреть в глаза не представлялось возможным, но Хокаге взывал к совести мальчика: он сможет сделать то, что от него хотят даже безмолвно. — Я понимаю, что ты злишься на меня за всё то, что я натворил в твоей жизни. Мне не заглушить боли, как и тебе. Я подарил тебе все невзгоды и готов за них поплатиться. Взять бремя ненависти в свои руки, — мужчина уловил синеву глаз напротив, которая проникала до самой души. — Только доверься мне. Я люблю тебя, Боруто. Всегда любил. С первой секунды, как ты появился на свет. И буду продолжать делать это, чтобы ты обо мне ни думал и как бы ни поступал со мной. Отчаяние подступило комом к горлу. Впечатленный ребёнок рвано и жадно хватал ртом тяжёлый сырой воздух, немного подрагивая. Наруто не знал, от чего именно: от ледяной воды, в которой стоял, или же от нахлынувшего осознания слов, услышанных только что. — Нет… нет-нет-нет! — в ослабленных объятиях Боруто смог отступить на несколько шагов назад, едва не падая в ледяную гладь. В глазах неподдельный испуг, который на секунду обескуражил Узумаки-старшего. Чего сын так боится? — Нет… Боруто схватился за голову, которая разрывалась от боли. Тошнило сильнее, ноги подкашивались от слабости и холода. Часть его вопила о том, что нужно закончить начатое. Прибить непутевого папаню и поставить точку в деле о постоянных обидах. Вторая напоминала, что это родитель. Бестолковый старикан, не знающий меры в работе и забывающий о нормах в световом дне, но не менее родной, любящий и заботливый. Каким бы Боруто ни знал его последние годы правления, в прошлом принимал от Наруто только лучшее. Лис давил на все известные рычаги. Всматривался в фигуру мальчишки и пытался воздействовать сильнее. Ломать его гнетом зависти другим детям. У них была возможность тренироваться, познавать новые навыки или общаться о крутых техниках. Словом, делать всё, что Боруто было недоступно. Ему доставалось скупое внимание после рабочего дня или ночью, может, если повезет, ранним утром. Перед столом Хокаге, при сдаче отчетов о миссиях или же при хулиганстве. Седьмой был строг по всем канонам. Играл роль лидера. Надевал маску правителя. Но забывал, что одновременно с имеющимися амплуа имел одно важное — родительское. — Из-за тебя… — голос вернулся в прежнее русло. Наруто вновь узнавал интонацию ребёнка без примеси лиса. Затаился. Ждал нового удачного момента. — Я не помню маму… совсем! — отчаяние в голубом глазе с примесью темных оттенков кольнуло острой иглой в сердце. — Она же… она же была у меня! Почему я не помню её?! Вместе с последними словами Боруто ринулся вперёд, занося руку для удара. Узумаки-старший удачно блокировал его, слегка сжимая чужую руку в своей. Горечь от слов сына поражала не хуже яда. Вмиг Наруто почувствовал себя абсолютно беспомощным. Не способным ни к чему, что возложила на него Саске в начале их совместного пути. Кьюби растягивал ухмылку на морде, как кот, объевшийся сметаны. — Убирайся отсюда. — Смешанные голоса старшего наследника Хокаге и демона звучали в симфонии. Боруто зло выдохнул, поднимая голову на мужчину. Вертикальный зрачок смешивался с алым проблеском Шарингана. — Ты мне не нужен. Фраза, которую Наруто не хотел бы слышать никогда более в своей жизни. Он сделал бы всё, вырвался из кожи вон, лишь бы знать, что в нём нуждаются. Жена, дети, коллеги, деревня. Это кислород, который старательно Боруто травил, говоря всё больше правды. Вдалбливал колья реальности, где Седьмой не способен сдержать слово перед собой. Что уж говорить о других. — Прекращай сопли развешивать, балбес, — послышалось в голове эхом. Наруто нахмурился, качнув головой слегка. Курама малость отрезвил, приводя в чувства, но ненадолго. Встретившись с ярым взглядом мальчика перед собой, желудок снова скручивало от отвращения к самому себе. — Ты полный кретин, если не замечаешь, что тобой манипулируют хуже, чем это делает Учиха. При упоминании фамилии супруги Узумаки как из воды вынырнул. Это что ещё за приколы такие? — Курама?! — Второй я тебе мозги выкручивает, а ты ведешься. — Прищурившись, Девятихвостый в предвкушении неожиданной развязки задвигал хвостами в манере нападения кошек на добычу. — Ударь пацана его же оружием. — А что я… — Не успел предположить Узумаки, как вода под ним слегка пошла кругами. Клыки лиса были видны ещё больше. Иногда безмозглость носителя выбешивала. — Рассказами об Учиха, Наруто. Опустив кулак сына, Наруто вздохнул печально. Боруто прав. Это он лишил его воспоминаний о матери, подарив неожиданную силу в виде Кьюби. Как и сказала Сакура, процесс утраты памяти мог спровоцировать стресс, а его при нападении Арашики и Кагуи было хоть отбавляй. Лучше бы сын забыл о горе-папане, не вспомнил друзей или не узнавал деревню, чем полностью лишился драгоценных моментов с мамой. — Боруто, послушай, — опуская руку вместе с зажатым ранее кулаком мальчика, Хокаге вздохнул, продолжая говорить с сожалением, которое сын мог бы понять через призму страшной силы. — Твоя мама… она безумно любит тебя. Ты, может быть, не помнишь этого, но я уверен, что глубоко внутри себя чувствуешь к ней то же самое. Она не рядом с нами сейчас, о чём я жалею каждую секунду, потому что ты бы мог насладиться новыми ощущениями и быстрее вспомнил о ней. Узумаки-младший зло выдыхал, но, как показалось Наруто, ярость его поубавилась и слушал он отца внимательно, чего не было последние пару лет. — Я могу рассказать о вас, — тихо прокашлявшись и разжимая руку, чувствуя, как спадает напряжение в пальцах сына. — О ней. — Боруто вздрогнул, но ни на миллиметр не сдвинулся с места. — Наша мама — лучшая куноичи Конохи. Такая боевая, что и мне порой с ней не справиться, — с легкой усмешкой сказал Узумаки-старший. — Каждый день, когда ты забывал вставать по будильнику и наскоро собирался куда-то, она напоминала тебе о разбросанных вещах, что ты искал долгое время. Обязательно готовила с собой обед на миссии, а твои друзья хвалили её за стряпню, тебайо. Очень беспокоилась, если ты задерживался где-то и не возвращался вовремя домой. Получал ты от неё хорошо так… Перед сном, кстати, мама просила тебя не засиживаться за играми. Но, конечно, ты «взрослый» и её не слушал. — Боруто молчал, но слушал внимательно, впитывая каждое сказанное слово, как губка. — Ещё вы тренироваться любили вместе, даттебайо… О! Помню, мама рассказывала, как ты не рассчитал силы или она не успела среагировать вовремя и ты «вырубил» её. Позже мы выяснили, что это был обморок, но ты тогда так испугался! Целый день просил у неё прощения после пробуждения и- — Хватит. Наруто усмехнулся. Подсказка друга действовала. Может, не столь эффективно, но нужные струны натянула. К сожалению, понять чувства ребёнка он не мог, потому что собственную мать узнал взрослым и никогда толком не испытывал чувств к родителям, но косвенно представлял, что это сравни известиям о смерти близкого человека. Как Джирайи, например. — Защита тебя и Менмы — самая важная задача для неё. Чтобы ни потребовалось для этого… мама обязательно сделает это, — вспоминая жену, которую видел более недели назад, сам едва проглотил ком беспокойства и тоски, уводя на секунду взгляд от сына. — Ты должен ради неё постараться, Боруто. Перестать позволять силе, что таится в тебе, брать над собой вверх. — Замечая, как постепенно щетинится ребёнок, Узумаки-старший мысленно готовился отражать атаку, какой бы та ни была, физической или моральной. — Она не хотела бы видеть тебя таким, сын. По мере косвенного описания Боруто пытался найти в памяти хотя бы что-то, отдаленно напоминающее рассказанные события, но не выходило. Голова разболелась лишь сильнее, до белых пятен при моргании, а из носа пошла кровь, опадая большими каплями в воду под ногами. — Я не… — опадая на одно колено от тяжести собственного тела, генин растер рукой алую жидкость, перекрывая полосы на щеках. — Не помню… как она выглядит даже!.. Бросив короткий взгляд в сторону Кьюби, Хокаге фыркнул. Тот внимательно наблюдал за диалогом двух родственников и ждал, как настоящий хищник, удобного случая дать отпор бывшему носителю. Не боясь опуститься в помутневшую от крови воду, мужчина принял такую же позу, как и сын, опуская руку на плечо ему. — Прекрасней женщины не существует на свете, Боруто, — мягко поглаживая по плечу и не наседая с заботой, которую хотелось проявить всеми фибрами души, Седьмой позволял Боруто самому решать, хочет ли он сделать шаг навстречу или нет. Но первоочередно надо было избавиться от контроля. — У неё темные длинные волосы. Она часто собирает их в хвост, чтобы не мешались. Лицо с небольшими резкими чертами, округленный подбородок. Мама у нас не улыбчивая… но для вас с Менмой она делает большие исключения. Глаза тёмные, бездонные, кажутся холодными и суровыми. Но это не так. Для нас она всегда находит в них тепло, любовь и заботу. — Слабо улыбнувшись и дав перерыв для упорства фантазии, Наруто продолжил: — Невысокого роста, мне по плечо. Но выглядит она всегда уверенно и… я же говорил, что красиво, тебайо? Боруто поморщился от скудных картинок в голове, но ничего не сказал. Для отца это был сигнал продолжать. — С характером сложнее. Она у нас сдержана в проявлении чувств и, кажется, что совсем холодна ко всему миру. Однако вы с братом знаете подход к ней. Даже научились различать, когда она недовольна, а когда просто в ярости, хотя в лице не менялась, даттебайо! Представляешь? Это было заметно, когда мы с тобой тайком пытались поесть рамен быстрого приготовления… — взгляд Седьмого встретился с чужим, более просветлевшим и осознанным. Боруто выползал из своего панциря. — Я бы хотел, чтобы вы увиделись, и ты понял, как сильно любишь её. Потому что мама любит тебя больше своей жизни. Не колеблясь, она откажется от неё, если потребуется ради вас, Боруто. Как и я. — Наруто коснулся размазанной крови на щеке большим пальцем и мягко погладил в успокаивающем жесте, вглядываясь в родные черты собственного ребёнка. В нём столько от любимой женщины… — Боруто, я обещаю. Клянусь титулом Седьмого Хокаге, что буду напоминать тебе о маме каждый день, раз за разом, пока ты не вспомнишь о ней. Пока снова не увидишь её перед собой… С глаз Узумаки-младшего слетели первые слезы. Они скатились вниз, создавая кровавые борозды и оседая на подбородке. Мальчик сам не понимал, почему так расчувствовался, но верить родному человеку хотелось, как никогда. Что-то внутри отчаянно сопротивлялось, не желало принимать чувства, терзало и рвало на части. — Папа… — тихо позвал старший наследник Хокаге. — Я хочу… вспомнить маму, тебаса… Подтянув к себе ребёнка к себе осторожно, Наруто обнял его, успокаивающе ведя рукой по спине несколько раз. Кажется, беда миновала, и постепенно всё вставало на круги своя, но когда крепкая хватка на спине оттянула плащ так, что он надавил на горло, Седьмой напрягся. — Беда лишь в том, старик, — горячий шёпот коснулся уха родителя, — что все твои слова — пустышки… ты ни одного своего слова не сдержал. Забыл обо мне в тот час, как получил то, что хотел. — Ткань на плаще чуть трещит, но натиск выдерживает. Кьюби открыто намекает, что за высокий титул пришлось платить любовью одного из родных людей. — Ведь твоей мечтой была не семья… Наруто зло уставился в пустоту перед собой, хмуря брови. Поганый лис знал, как ударить побольнее и пользовался для этого устами сына. Слова хлестали хуже пощечины, но он знал, что это неправда. Ничто не могло заменить ему полноценной семьи. Ни жены, ни детей, ни той атмосферы, когда есть к кому возвращаться и кого любить. Ради этого Узумаки-старший готов биться до последней капли крови, которая растворится в водах сознания старшего ребёнка и не позволит Кьюби рассеять свою ярость на деревню. — Я знаю, что подвел тебя, Боруто, — с тихим вздохом признавал очевидное Седьмой, не отстраняясь от него, — и не раз, но… — он придвинулся вплотную так, что грохот его сердца Боруто мог слышать без труда, — я готов доказать тебе, что твоя вера в меня была ненапрасной. Потому что никогда не переставал любить тебя, сын. Работа отнимала время, и когда пришла пора взглянуть правде в глаза, Узумаки-старший понимал, что оплошал. Начал со старшего ребёнка, закончил младшим. С ними всегда была Саске. Их верная поддержка, вера и любовь. Она делала всё, чтобы сыновья не ощущали себя одинокими сиротами при живых родителях. Цунаде была права: несмотря на все трудности, у неё получалось совмещать дом, работу и семью, при этом оставляя ничтожное время на себя. Гены Учиха воспитали в ней ответственный подход к жизненным вещам, тогда как Наруто учился буквально на всём самостоятельно. Снова послышалось рычание. Кьюби, видимо, надоело разыгрывать спектакль, и он решил продолжить действовать радикально. Наказал мальцу схватить за плащ отца, откинуть того от себя и достать кунаи из сумки на ноге. — Ты ничего не можешь мне дать. Я не стану слушать тебя больше! Поднявшись на одну ногу, Хокаге уперся рукой в колено и вгляделся в омут воды перед собой, как постепенно формировалось собственное отражение. — Тогда избавься от проблем, — вдруг предложил радикальное решение мужчина, встречаясь взглядом с ребёнком, — убей меня. Боруто запнулся на полуслове, не веря своим ушам. Он правда слышал это от… родного старика? Того самого непутевого Хокаге, который учил его применять клонов для того, чтобы быстрее в комнате прибраться? Или делился рецептом более вкусного рамена, когда нужно было добавить пару специй? Кьюби в немом удивлении следил за родственниками, ожидая, что за каким-нибудь словом гостя последует подвох. — Такова будет плата за твоё прощение, сын, тебайо. Нет… Нет-нет! Мальчик сделал пару шагов назад, вздрогнув. Одна только мысль об хладнокровном убийстве вызывала в нём ужас и страх. Каких нужно сил, храбрости и безэмоциональности, чтобы решиться на подобное? У него возникали, конечно, мысли о драке с Наруто в попытках преподать урок и выместить злобу, но дойти до смертельного исхода — никогда. Это неправильно. Он не смог бы так поступить, даже если не осталось бы иных вариантов для спасения своей жизни. В голове снова разразилась страшная боль. Боруто схватился за лоб, согнувшись пополам, и зашипел от боли, пытаясь раздышаться после приступа. Отпускать добычу лис не желал, удерживая того всеми силами. — Боруто! — Или ты прекращаешь играть в героя, Наруто, или ты потеряешь пацана, — вмешался Курама, чувствуя неладное. Разум пульсировал вокруг, и чем больше они находились внутри, тем сильнее истощали себя. Удерживать контроль внутри другого себя не так просто. — Запечатай его уже, и дело с концом! Сложное волевое решение висело на волоске. На размышления времени не осталось. Он тоже стал ощущать, как контроль слаб и хватка Кьюби становилась крепче. Если не сейчас, то следующего шанса может не быть. — Па…па… — уловив тихий зов от ребёнка, сжимающего кулак в ледяной воде, Узумаки-старший снова осёкся. Биджу внутри него начинал терять терпение. — Я… пап, ты считаешь меня… мнх… самой большой… ошибкой, тебаса? Понять, кто это говорил, было сложно: выливались ли мысли Боруто наружу после насаждения Кьюби или это сам лис вынуждал генина выворачивать наизнанку душу, дабы пробить отца. Однако в обоих случаях они попали в точку, раня родительское сердце. Наруто ужасно радовался внутри, что рядом не находилась Саске. Она бы выпотрошила давно тушу зверя, оставив серьезные разговоры с мужем и сыном на ужин дома. Под неодобрительное рычание собственного демона, мужчина ступает к мальчику снова, сокращая с каждым резвым шагом расстояние. Опускается на корточки, перехватывает лицо Боруто за щеки и встречается взглядом, в котором полно накопившихся слез и полное отсутствие алых радужек. — Ты моё самое большое вознаграждение, сынок. Ты не представляешь, как мы с мамой были рады твоему появлению… — голос сменился на мягкие тона, Наруто параллельно припоминал дни, когда впервые смог взять новорожденного первенца, увидеть усталую улыбку на лице жены, бесконечно благодарить её за подаренного мальчика, а потом растрезвонить на всю Коноху, что стал отцом. — Как сильно любим тебя. Я каждый день благодарю нашу маму за то, что она подарила вас, моих замечательных и прекрасных сыновей, тебайо. — Короткая передышка взорвалась всхлипом, исходя от Боруто. — Я всё сделаю ради вас. Но сейчас попрошу тебя немного потерпеть, хорошо? Младший Узумаки кивнул и почувствовал ослабление на щеках, приметил, как Наруто стал складывать печати для чего-то непонятного. В темноте вокруг них воздух стал тяжелее, буквально осязаем, а рычание Кьюби усилилось. Кажется, он понимал, что совершает незваный гость в разуме сосуда. Но помешать не успел — контроль над телом Боруто он вернул ровно в тот момент, когда сияние на подушечках пальцев оказалось в области живота генина. Он закричал, вцепившись намертво в рукава рубашки отца, и скорчился от боли, не замечая ничего вокруг. Взгляд алых глаз поднялся на огромные глазные яблоки, светящиеся яростью и ненавистью. Седьмой придерживал в своих руках тело сына, которое постепенно обмякло. Мальчик потерял сознание, отключившись после шока, но воспользоваться положением Кьюби будет теперь трудно. — Если ты жаждешь после этого мести — возвращайся, — перемешанный голос Курамы и Наруто оглушил темную округу, заставляя вторую часть демона прищуриться на манер хищника, готового кинуться на добычу. — Мы будем ждать. Ответа не последовало. Их накрыла привычная беспросветная темнота, возвращая в реальность.