« — хочу рассказать тебе тайну. ты сердце моё слышишь.»
Спустя прошлой беседы проходит примерно несколько суток. С тех пор оба не промолвились и словом. В тот день как Фукудзава, так и Мори сказали друг другу вроде и много, а вроде и нет. Юкичи мог часами сидеть на кухне, рассматривая тот самый нож, что был ещё в крови, на удивление. Уже засохшей. Изредка мужчина заваривал себе чай. Он вообще перестал Огая о чем-то просить. Мечник делал вид, что находится в этой квартире один. И, на удивление, это у него получалось. Да и Мори перестал так часто мельтешить. Это кстати было хорошо. Ринтаро за последние несколько дней чувствовал глубокое отчаяние. И разочарование. Наверное, больше даже в себе, чем в Фукудзаве. Настолько сильное понимание к нему пришло о том, что он действительно много чего делает не так, и вообще долго находится в зоне комфорта. Для того, чтобы понять состояние Фукудзавы ему потребовалось несколько недель. Даже не смотря на целую гору прочитанных книг по психологии, ему не удалось распознать сразу, что же с его милым мужчиной. Огая также стали чаще посещать мрачные мысли. Даже пропала эта самая тяга к Юкичи, когда хотелось прижиматься всем телом к любимому человеку. Все эти чувства ослабли. Будто кто-то сбавил их силу, нажав на кнопку. Сейчас Фукудзава находился на кухне. Новое его излюбленное место. Мужчина сидел за столом, вертя в руках нож с засохшей кровью. Это уже начало становиться привычкой за несколько дней. Мори же, сидел в соседней комнате. Совершенно без движения. — ринтаро. В квартире была мертвая тишина. Фукудзава мог даже не кричать, чтобы Огай его услышал. А ведь в комнатах была даже шумоизоляция. Голос Юкичи был и без того громким, что начало пугать Мори в последнее время, пусть раньше он не находил это чем-то примечательным. Мори встал с нагретого места, а после пулей вылетел из комнаты, а после пришёл на кухню к Фукудзаве. — помой нож, — Фукудзава положил сам прибор на стол. Мори кивнул. Ничего говорить он не собирался, чтобы не раздражать Юкичи в лишний раз. Огай берет со стола нож, хватаясь ладонью прямо за лезвие. Кажется, там может появиться рана, если он сожмёт его чуть сильнее. После этого идёт к раковине, и кладёт туда нож, а после включает воду. Берет в руку губку, что была и без того в пене, и начинает мыть нож. Фукудзава чихает, протерев слипшиеся глаза. Поздний вечер, за окном темно. Звук льющейся воды успокаивал даже. Юкичи изредка смотрит то на Мори, то на свои руки, то на стол. Пока что, в воздухе только одно безмолвие. Нечего сказать. Ринтаро скоро уже сполоснул нож водой. После положил на поднос для мокрой посуды, а затем вытер руки полотенцем. — не знаешь, дома есть яблоки? — Фукудзава вопросительно посмотрел на Мори. — есть.парочка лежит на подоконнике, — Мори облокачивается на тумбу. — принеси-ка, — Юкичи зевнул прикрыв рот рукой. Из-за плохой погоды хотелось спать. Огай подошёл к подоконнику. Оттуда взял несколько спелых красных яблок. Мори подошёл к Фукудзаве, и протянул ему их. — мгм. — Фукудзава взял два яблока, одно положил на стол. Он с каким-то интересом смотрел на Огая, — ты мне доверяешь? — конечно, — Мори отвёл взгляд, — больше всех, милый. — занятно, — Фукудзава убрал локон своих волос за ухо, — а давай поиграем, м? — во что? — Мори даже себе представить не может, что ещё может придти в голову этого тирана. — в игру на доверие, — Юкичи положил одно яблоко на стол, рядом с другим, держа в руке уже только один фрукт. — аа. — Ринтаро сцепил руки в замок, нервно царапая собственные руки ногтями. — ты станешь возле стенки. как на расстрел, а я тебе на голову положу яблоко. — ага.а зачем? — мне стало скучно. — как скажешь, — Мори устало вздохнул, потом чуть отошёл, а после прижался к бетонной стене. Фукудзава взял с собой одно яблоко, что было у него в руке. Небольшое такое. Встал со стула, обошёл стол, подошёл к Мори и аккуратно положил фрукт ему на голову, чтобы яблоко не упало. Во вторую руку, с подноса, мужчина взял тот заветный нож, которым недавно пырнул Мори. Юкичи отходит на три метра от Огая. Мори немного склоняет голову, но яблоко не падает. Его руки дрожат от волнения. Всё таки, что бы он не говорил Фукудзаве, конечно же было ужасно страшно. Фукудзава закрывает глаза, поднимает руку, замахивается и сильным рывком кидает нож в сторону Мори. Огай зажмуривает глаза, быстро про себя читая отрывок молитвы.Страшно до чёртиков. Нож может угодить куда угодно. А хуже всего то, что он может попасть прямо в голову. А может в глаз или грудь.
Нож попадет в стену, где-то в нескольких сантиметров от головы Мори, с звенящим звуком. Мори переводит дыхание, ещё не смея открыть глаз. — оу. мимо, — тон Фукудзавы огорчённый. Огай тяжело дышит так. — принеси-ка мне ножичек, — Фукудзава протянул руку в сторону Мори. Огай вытаскивает нож из стены, в которую он вонзился, а после, сняв яблоко с головы, он подходит к Фукудзаве. Протягивает ему ножик дрожащей рукой. — как там говорят. бог любит троицу? — Фукудзава потирает лезвие рукой, смотря на Мори из-под лобья. Огай, смекнув идею, отходит обратно к стене, поставив яблоко себе на голову снова. Возможно, на меткость Фукудзавы повлияло то, что уже вечер и он устал. На счастье Огаю… Юкичи замахивается и опять кидает нож в сторону Мори. Мори очень надеется, что не умрёт. И правильно. Фукудзава опять попадет в стену, да что ж такое? Мори весь трясётся. « — господи, хвала небесам, что не в мою голову…» — хм. подвинь-ка табуретку к стене, — Фукудзава ставит руки в боки. — зачем?.. — Мори осторожно подвинул табурет к стене. — чтобы ты сел на нее, — это было побудительным предложением. Мори сел на табурет, ладонями сжимая деревянную сидушку. — кинь мне нож, — Мечник поднял руку вверх, чтобы поймать ножик. Мори осторожно бросил нож Фукудзаве, вытащив его из стены уже в третий раз. Фукудзава поймал нож за рукоятку, — раз… Мори снова жмурит глаза. — два… « — боже, упаси.» — три, — Фукудзава как-то нервно хмыкнул и кинул нож в сторону Мори. Ринтаро старается совершенно не двигаться, как бы не хотелось. В такие моменты вся жизнь перед глазами проносится.Вспоминаешь даже ту самую старую молитву для защиты, которую тебе когда-то рассказала бабушка… А как же Библия, которая лежит на верхней полке? Что насчёт иконы в дальнем углу? Да чёрт с этим всем, если в бога ты, собственно, не веришь. Нож опять летит прямо в стену… Слава богу, друзья, даже если мы в него не верим. Фукудзава уже начинал злиться. Причём на Мори, а не на себя, — а знаешь, что? — прости. — Мори уже мог определить по тону голоса чужое настроение. — раздевайся давай, — Фукудзава прям властным тоном это произнес. Мори начал поспешно снимать с себя всю одежду. — разденешься и на балкон, — Фукудзава сел обратно за стол. — к-как скажешь. — Мори уже почти закончил, — а.трусы снимать?.. — абсолютно голым я тебя созерцать не хочу, поэтому оставь. — хорошо. — Ринтаро разделся до конца, аккуратно сложив одежду на табуретке. — одежду в шкаф убери, — Фукудзава внимательно за всем наблюдал. А ведь когда-то он считал Мори красивым. — мгм, — Мори быстро берет одежду в руки, и идёт в соседнюю комнату. Там кладёт её в шкаф, и закрывает дверцы. — быстрее только, — Фукудзава тяжело вздыхает, поставив руки на твердую поверхность и подперев руку щекой. Мори осторожно подходит к дверному проходу в кухне, — закрывать, надеюсь, не будешь?.. — на улице сегодня минус. пять вроде. так что буду, не так холодно. потом, возможно, открою, — Юкичи снова зевает. — как скажешь. — Мори пошёл в зал, а через него вышел на балкон. Обычно, во время такой пытки, никаких средств для обогрева брать с собой было нельзя. Балкон у них открытый, незастеклённый. Всё тело сразу же начало щипать и колоть от холода. Огай сел на пол, куда ему обычно велели садиться. Мечник идет следом за Огаем. Когда второй уже был на балконе, Юкичи поёжился из-за ветра, взялся ладонью за ручку двери, повернул и запер стеклянную дверь. А вообще, Мори пусть радуется, что не с голой жопой вышел. Фукудзава в кой-то век захотел поспать в своей спальне. Зная, что Мори на балконе, ему было комфортнее. Юкичи со спокойной душой уходит в спальню, ложится на кровать, укрывается одеялом и засыпает крепким сном, совсем позабыв об Огае. Проходит несколько часов. Уже ночь. У Мори всё окоченело. Руки трудно поднять, что уж говорить о том, чтобы как-то двигать ими. На щеках льдинки. А точнее, на лице Мори замёрзли его собственные слёзы, что блестели от света луны. С неба падал снежок, прямо на ресницы Огая. На белых от снега ресницах также замёрзли слёзы, что лились несколько часов назад от холода. Глаза, кажется, тоже начинают постепенно замерзать. Конечно, это вряд-ли возможно, но так уже кажется самому Мори. Ринтаро смотрит наверх, сидя на железном полу, что был до ужаса холодным. Он облокачивается спиной об перила балкона. Конечности уже не чувствуются, а тело, что сейчас было примерно 30-градусной температуры, было засыпано снегом, который не таял из-за мороза. Под ночь градусы ещё больше ушли в минус. И сейчас тринадцать градусов мороза"— поставь на плиту чайник,
поставь телефон ближе."