Кровь избранницы Слизеринского принца.

13 ноября. С тех пор, как Малфой воссоединился с «волшебницей своей мечты» прошло два месяца. Два месяца, за которые с состоянием Драко произошло все, кроме улучшений. Они с Асторией проводили все время вместе: регулярно наведывались в Хогсмид, пили в Трех Метлах, гуляли у Черного озера, слизеринке даже удалось несколько раз затащить юношу в постель, чему Гринграсс была несказанно рада, в то время, как её партнер не получил от этого ни крупицы удовольствия. Блондин уходил на свидания в подавленном виде, возвращался в еще более удручающем, и за всем этим беспрерывно наблюдали Тео с Блейзом, в конце концов не выдержавшие и отправившиеся этим поздним пятничным вечером в башню, где проживал их непутевый друг, с четким намерением - вбить в белобрысую голову здравый смысл. Однако, произнеся пароль и влетев в помещение, юноши не обнаружили ни Драко, ни даже Гермиону, с которой, к слову, в последние пару месяцев было также сложно пообщаться, как и с её соседом. — Времени одиннадцать. Он что на полночной прогулке с этой курицей? — раздраженно выплюнул Нотт, — И Мионы нет.. — Подождем его здесь — вернется же когда-нибудь. — закатил глаза итальянец. Однако Малфой не был на свидании с Асторией, он минут с двадцать назад почувствовал непреодолимое желание прогуляться в свое излюбленное место, которое еще с четвертого курса было для юноши тихой гаванью в давящих стенах величественного замка. Поднявшись на третий этаж, слизеринец подошел к дубовой двери женского туалета и толкнул. Бесшумно проникнув в помещение, он приблизился к раковинам и опустил глаза, смотря на свое отражение. Две капли соленой жидкости соприкоснулись с водной гладью, пустив по ней легкую рябь. Мама как-то сказала еще совсем юному Драко, что, кем бы человек ни являлся, что бы с ним не происходило — слез не стоит стыдиться, с тех пор он изредка позволял себе плакать в моменты невообразимой тоски и печали. Блондин ясно ощущал, что загоняет себя в тупик, но все никак не мог понять, в чем прокололся. Шепнув пару слов на парселтанге и выждав несколько минут до того, как все мраморные плиты прекратят разъезжаться, он ступил в бездну. Посадку, несмотря на длительное отсутствие практики, слизеринец совершил весьма сносную, потому, отряхнувшись, неспешно зашагал в сторону комнаты. Дойдя до входа, Малфой вновь прошептал что-то на змеином языке, замки в люке издали характерный звук и железная «дверь» отворилась. Дорогие кожаные туфли ступили на мокрый пол, слуха Драко коснулось мелодичное звучание женского голоса, эхом отражающегося от стен змеиного логова. Юноша поднял голову и мазнул взглядом по помещению. Девушка. Она сидела на полу, около останков Василиска и напевала какую-то до боли знакомую слизеринцу мелодию. — Ты меня напугала.. — тихо протянул он, опустившись на колени возле брюнетки и тут же отшатнувшись от увиденного. — Неважно выглядишь, Драко. — отрешенно заметила гриффиндорка, — Это личная жизнь в целом на тебе так сказывается или конкретная подружка? — усмехнулась она. Он промолчал. — Тебе нечего ответить. Так и думала. — Что ты здесь делаешь, Грейнджер? Морали мне собралась читать? — ядовито поинтересовался Малфой. — Я первая пришла. — равнодушно заметила Гермиона, — И, как видишь, вовсе не к тебе, — Драко автоматически перевел взгляд на её руки, обвитые тремя детенышами-змейками. — Не знал, что ты любишь змей.. — Не знала, что ты любишь Асторию. — издевательски заметила гриффиндорка. — Только ты не начинай, пожалуйста, мне Забини с Ноттом хватает! — Расслабься, Драко, я переживу без попыток объяснить тебе, что такое жизнь.. — спокойно заверила парня Грейнджер. — Почему ты здесь? — с несвойственной себе мягкостью спросил слизеринец. — Я часто здесь бываю. — отозвалась девушка, — Мне тяжело подолгу находиться в обществе. Друзей на факультете у меня нет, а счастливые лица уже, видимо, забывших о войне сокурсников, не прибавляют радости.. — её голос становился всё тише и тише, — Здесь спокойнее. Можешь считать меня психом, но все эти счастливые гримасы заставляют меня усомниться в собственной адекватности. Начинаю задаваться вопросом "а не придумала ли я всю эту блядскую войну". Драко с трудом верил в реальность, которую проживал: сидеть в ночи на холодном полу Тайной комнаты и слушать, как вечно-равнодушная Гермиона Грейнджер рассказывает ему о проблемах, в которых он неожиданно находит свои. Тот же яд в голосе, та же усталость в глазах, тот же отрешенный взгляд, то же холодное спокойствие, вызванное расколотой на мельчайшие кусочки душой. — Ты будто описываешь мою жизнь.. — задумчиво проговорил юноша. Грейнджер встала и неспешно двинулась по направлению к каменной голове основателя Слизеринского факультета. Блондин обратил внимание на ноги сокурсницы, которые, по недоступным его понимаю причинам, были голыми: тонкие, изящные щиколотки были изрезаны шрамами, а выпирающие кости сплошь и рядом покрыты синяками и царапинами. Увидь он такие стопы у любой другой, наверняка убежал бы как можно дальше, но весь образ подавленной Гермионы на данный момент вызывал у него интерес. Шрамы, ссадины и гематомы не уродовали её, лишь давали понять, что девушка говорит про боль, зная, что это такое. Он поднялся на ноги и двинулся вслед за брюнеткой. Дойдя до стены, гриффиндорка вскарабкалась на выступ и потянулась рукой в одну из расщелин. — Как долго ты прибываешь в таком состоянии? — Примерно с войны. Воцарилась тишина. Драко старательно переваривал открывшуюся ему реальность. — Если ты захочешь поговорить.. —  аккуратно предложил юноша, — скажи мне, я помогу. — Ты так тщательно подбираешь слова, Драко. — усмехнулась гриффиндорка, — Спасибо. Однако, я вряд ли часто буду показываться тебе в таком виде. Мне нельзя было расходовать столько энергии при прошлом колдовстве, сама виновата.. — Кстати об этом.. — напрягся блондин, — Возможно, ты помнишь, я спрашивал про свою зажившую рану.. — Некоторое время назад мне удалось освоить весьма занятную способность исцелять ранения.. — задумчиво произнесла Гермиона, — Природа появления данного навыка мне пока неизвестна, но, как ты мог заметить, я старательно изучаю этот вопрос. — Поразительно.. — Я была бы рада, если бы ты не делился этим с кем попало. — многозначительно прокомментировала девушка, направляясь к выходу. Слизеринец неспешно пошел за брюнеткой. Он пытался осмыслить произошедшее, но как ни крути не мог понять, как все обернулось таким образом. Как умнейший и талантливейший человек, выигравший войну, сделавший, кажется, всё для своего счастья, оставался настолько разбитым. Казалось бы, не ему задаваться вопросами несправедливости судьбы, но мысли о ней имели обыкновение подолгу не покидать сознание Драко, как бы он не винил себя в том, что не справляется с данными себе же обещаниями. Грейнджер не врала, говоря о своем состоянии. Подобное психологическое истощение действительно было редкостью для девушки. Дело было лишь в том, что в последние пару месяцев Гермиона истратила бессчетное количество энергии, пытаясь претворить некоторые свои идеи в жизнь. А также, стоит признать, при всей хладности её реакции, гриффиндорка неожиданно болезненно восприняла новости об Астории и Драко. Было глупо с её стороны злиться на ситуацию за то, что та обманула ожидания Грейнджер, но, вопреки здравому смыслу, она ужасно злилась. Все случившееся было до безумия абсурдным: её нежелание рассказать Малфою о своей крови, которое вылилось в огромное недопонимание, беспрекословное подчинение своей судьбе, выказываемое вечно-упрямым слизеринцем и полнейшее отсутствие мозгов, как, очевидно, и глаз, у кого-либо из змеиного трио. В конец разочаровавшись в своей глупейшей влюбленности в юношу, Гермиона ушла с головой в работу над собственными задачами и, стоит заметить, почти убедила саму себя в том, что не заинтересована в блондине. Разумеется, как только светловолосая макушка попадалась на глаза гриффиндорке в большом зале или в классе, вся самоуверенность девушки в собственном равнодушии в миг сходила на «нет». Однако, несмотря на все происходящее, Грейнджер приказала себе быть холодной и бесстрастной, какой всегда себя показывала и, в самый ответственный момент провалилась, за что себя неимоверно корила. Надо же было именно при Малфое расклеиться, да настолько сильно, что он даже предложил «плакаться ему» в случае чего.

...

— Как неожиданно и приятно видеть вас тут! — съязвил уже жалеющий о том, что поделился паролем от башни с друзьями, Драко. — А вот и ты! — оборачиваясь воскликнул Забини, — Нам надо серьезно поговорить, молодой человек! — Миона! — обрадованно воскликнул Тео, в ту же секунду порядком стушевавшись и окинув обеспокоенным взглядом гриффиндорку, — Эй, всё в норме? Почему ты босая? — засуетился он, — На дворе ноябрь, я в свитере продрог! — Что вы здесь делаете после отбоя? — Ой, Мерлин, не строй из себя ответственного старосту, Драко! — закатил глаза Блейз, — Мы пришли поговорить про Асторию. — Гермиона, не сдержавшись, усмехнулась, чем привлекла всеобщее внимание. — Нашла что-то смешное, Грейнджер? — скорчив злобную гримасу, оскалился Малфой. — Я расскажу, если позволите мне послушать разговор! — Послушать про новообретенную пассию Драко? — Ну, вообще-то я участвовала в поисках, так что имею право повеселиться! — театрально надулась Грейнджер, тут же встретив озадаченные взгляды не привыкших к такому поведению юношей. — Мне по сути все равно, но с тебя огневиски, кучерявая.. — скучающим тоном отозвался блондин. Нет! Тебе не все равно, блять! Какая Грейнджер в разговорах про Асторию?! — Идет! — воскликнула Гермиона, бодро зашагав вглубь гостиной к шкафу с книгами. Слезеринцы, в недоумении переглядываясь, следовали за ней, — Блишен или Огден и какой год предпочитаете, господа аристократы? — насмешливо осведомилась брюнетка, дернув за толстенный красный томик. Шкаф отъехал, открывая восьмикурсникам вид на просторную комнату. В дальнем углу помещения была расположена барная стойка, буквально "заваленная" разнообразными бутылками, посреди комнаты размещались несколько огромных, бесформенных кресел, на журнальном столике покоилось невероятное разнообразие закусок к разным видам алкоголя. Ухмыльнувшись расширившимся глазам спутников, брюнетка вальяжно прошествовала вглубь комнаты и, зайдя за стойку, принялась разливать напитки по стаканам. — И это всегда было здесь?! — Конечно нет, Блейз, это комната создана заклинанием. Мы сейчас внутри книги. — Поразительно.. — осматривая помещение, протянул Нотт. Драко лишь в очередной раз вскинул удивленные брови, наблюдая за гриффиндоркой. Его удивляло, как она менялась на глазах посторонних, радовало, что он, кажется, не был таким уж посторонним и занимало состояние девушки, чуть ли не так же сильно, как интересовала безумно заманчивая возможность узнать о нем побольше. Однако, стоит признать, обсуждение с Грейнджер личной жизни не входило в его планы, хотя это и было весьма неплохим шансом понять эмоциональную составляющую их взаимоотношений более детально. Иными словами, Малфой тешил себя надеждой, что её хоть на мгновение расстроил его «союз» с Гринграсс. Когда все наконец расселись по креслам с граненными стаканами в руках, Забини прокашлялся и начал: — Мне надоело! Отношения с этой шваброй только ухудшают твое и без того плачевное состояние! — Блейз прав, Драко. — поддержал Тео, — Первопричиной поиска кого-то с темной кровью было избавление тебя от необходимости нанимать колдопсихолога, по средствам общения с тем, кто бы тебя понимал, ты помнишь? Даже если у нее темная кровь, быть может она не тот человек! Почему ты не продолжишь поиски, вместо того, чтобы потакать этому безумству? Воцарилась тишина. Слизеринцы выжидающе смотрели на сокурсника, который в то же время агрессивно пытался придумать, что ответить, ведь, по сути, друзья были во всем правы и любые попытки поспорить с его стороны были бы просто смешны, а потому Драко лишь недовольно крутил в пальцах серебряного ворона и то и дело кидал взгляды на сидящую напротив Гермиону. Та, в свою очередь, лишь вопросительно вскидывала брови, встречая его глаза. Он, видимо, ждет, когда я его спасу.. — Раз никто не хочет говорить, могу я уточнить один момент? — сделав паузу после своего риторического вопроса, гриффиндорка продолжила, — То есть, ты, Драко, ищешь девушку, изменения которой, причинённые кровью, были бы схожи с твоими? Как я уже говорила, это логично, если цель в том, чтобы вы смогли поговорить об этом, как о чем-то очевидном и ясном для обоих. Но, прошу заметить, улучшить своё "ух-ты-у-меня-всё-это-время-была-совесть" состояние с помощью подобной личности ты не сможешь. Для успокоения чьей-то боли важно не испытывать такую же самому. — пригубив огневиски, она продолжила, — Что до Гринграсс, я сильно сомневаюсь в черноте её крови. Это могут быть только ощущения, однако, если вам будет интересно проверить мою гипотезу, рекомендую покопаться в архиве окровавленных бумажек, который, насколько я знаю по сплетням, всё таки был составлен по моему наставлению. Так вот, Астория, как «президент фан-клуба» не могла пройти мимо этого шанса, её образцы там точно есть. На этом я пойду, нужно еще приготовить крововостанавливающее зелье перед сном. Спокойной ночи! — на этой ноте девушка залпом опустошила стакан и, отлевитировав его в бар, вышла из комнаты. — Мерлиновы подштанники, и как мы не додумались?! — воскликнул Забини, тем самым выдернув друзей из их собственного сознания. Тео вскочил и быстрыми шагами направился в сторону спальни старосты Слизерина. Ворвавшись в комнату друга, он в миг подскочил к рабочему столу, дернул на себя один из ящиков и принялся перебирать окровавленные клочки пергамента. К тому моменту, когда в его руках оказалась заветная бумажка, хозяин комнаты в компании мулата уже успел материализоваться около Нотта. — Твою мать! — чуть ли не взмолился блондин, — Два месяца химере под хвост! — А если бы Гермиона не сказала об этом сегодня.. — Я поблагодарю её, а теперь выметайтесь! — рявкнул Малфой, выталкивая юношей за дверь и захлопывая её прямо перед их носами. — Он такая истеричка, это просто что-то.. — устало протянул Блейз перед тем как в компании друга скрыться за дверью, ведущей в холл. Как? Просто как можно быть таким идиотом?! Сам ведь знал, что что-то не так, что Астория не та, кто мне нужен. Так почему всё всегда упирается в блядскую Гермиону Грейнджер? Почему только её слова заставляют принять правду, какой бы она не была? Слишком много вопросов, слишком мало ответов. Так и не прийдя в своих умственных изысканиях к чему-то определенному, юноша поплелся в комнату соседки, вознамерившись поблагодарить её за очередную помощь в вытаскивании его из бездны жизненной путаницы, однако, когда постучав, вежливо выждав время и наконец осторожно зайдя в комнату, Драко обнаружил там целое ничего, все что ему оставалось — вновь задаваться вопросом, чем таким Грейнджер занимается по ночам, и отложить благодарности на завтра. 26 ноября. "Завтра", в которое Малфой планировал выразить гриффиндорке свою бесконечную признательность затянулось уже на чертовы две недели. И нет, блондин не избегал Гермиону, ровно как и она его — её просто не было в школе. Пропала тринадцатого ноября и с тех пор никто её не видел. Видит Мерлин, многие знали, где она. Это слизеринец понял, заметив, как спокойно и даже равнодушно преподаватели относятся к отсутствию Золотой девочки на своих лекциях. Он волновался. Безумно переживал, нередко с переходом в панику, однако, не осмеливался спросить кого-либо о ней. Героиня войны исчезает на две недели и, наряду с Поттером-великим-экспилиармусом и Дуризли, о её местонахождении будет спрашивать ни кто иной, как не находящий себе места бывший пожиратель. Ха! В последнюю очередь Драко волновало, что о нем подумают Маккошка или другие профессора, но что-то удерживало юношу от прямых расспросов всего замка. Где-то на отшибе сознания здравый смысл подсказывал, что Грейнджер могла просто уехать из школы, сдав экзамены экстерном, и, послать все, что называется, "с глаз долой, из сердца вон", а тот пятничный вечер был её прощальным подарком непутевому соседу по башне, оставленный по доброте душевной, однако, хотя бы ради того, чтобы не сойти с ума окончательно, Малфой усердно отгонял эти мысли. Четырнадцатого ноября на завтраке, не откладывая в долгий ящик, слизеринец порвал с Асторией. Было громко, слезливо, но, по крайней мере, без крови, и на том спасибо. Обезопасив себя всеми возможными отталкивающими заклятиями (что-то вроде маггловского судебного запрета), блондин отправился на уроки, в надежде встретить гриффиндорку там. Однако, ни в аудиториях, ни в библиотеке, ни в Тайной комнате, ни в башне, ни даже в лазарете следов пребывания Гермионы не было. Этот факт пустил жизнь юноши по течению волнения и ухудшающей душевное состояние рутины. Драко просыпался, выходил в пустую гостиную, в которой больше не пахло соснами, воском и пергаментом, силился впихнуть в себя завтрак, брел на лекции, где больше не видел кудрявой девушки, что-то бегло конспектирующей и изящно заправляющей выпавший локон за ушко, тащил себя на тренировку, где уже привычно лажал, будто бы в него вселялся Долгопупс с первого курса, волок себя в башню и часами сидел в её комнате, пытаясь найти хоть одну подсказку о том, куда гриффиндорка могла уйти. Однако, все что осталось в комнате не представляло из себя ровно ничего полезного: учебники с ветхим переплетом, школьная форма, перья, котлы, колбочки с зельями и чертова помятая шелковая простынь на незастеленной кровати. Каждый вечер Малфой приходил на ужин, чтобы увидеться с Тео и Блейзом, в глазах которых плескалось столько же беспокойства, сколько и в его собственных, взять немного еды, спуститься в Тайную комнату и накормить маленьких друзей Грейнджер перед тем, как отправляться на своё ежедневное дежурство. — Как ты, Драко? — обеспокоенно начал Блейз, "поджидавший" друга после дежурства в их башне. Чертовски хуево. — Нормально, вы что-то хотели? — Хотели пообщаться обо всем случившемся, если ты не возражаешь. — аккуратно поинтересовался Нотт. Пиздецки плохая мысль. — Мне все равно. Если хотите - валяйте. — Драко, мы знаем, что ты взволнован, прекрати играть в хладнокровного мальчишку, прошу тебя! — несколько раздраженно прикрикнул Забини. Взволнован? Нет, что ты, всего то лишь хотел пару раз сброситься с Астрономической башни. — Я не играю. Прошло уже две недели, никого, кроме нас и Поттера с Дуризли ситуация не ебет, от слова "совсем", стало быть, с ней все нормально, что бы она не делала. Следовательно, пора бы и нам на это наплевать, а иначе.. — Малфой, я вижу твое состояние! — прервал рассуждения блондина Тео, — Ты мог бы обмануть Блейза, но не меня. Я терял любимую девушку и знаю, как это ощущается. Любимую.. чего, блять? Вот как я, значит, выгляжу.. — Ты любил Персефону, я Грейнджер — нет! — ощетинился Драко. — Ну разумеется, именно поэтому ты ежедневно проводишь по несколько часов в её комнате! — не выдержал Забини. Блондин гневно поджал губы. Да на каком основании эти двое вообще пришли читать ему морали?! Что бы там ни было — это его сугубо-личное дело. "Я терял любимую девушку и знаю, как это ощущается" пронеслось в сознании слизеринца. Нет. Он волнуется просто потому что не успел поблагодарить её за помощь. Никакой любви здесь нет. Разумеется, нет смысла отрицать, что его влечет к её телу, но Гермиона ясно дала понять его другу, что несерьезные отношения её не привлекают. С ней интересно общаться, с этим глупо спорить, но интерес — это не любовь. В любви должна быть забота, желание порадовать партнера, беспокойство за него, желание узнать и помочь с его целями и задачами — Малфой был убежден, этого в его отношении к гриффиндорке не было. — Если вы планируете продолжать нести этот бред.. — начал было он, но его прервал хлопок трансгрессии и две девушки, свалившиеся на пол прямо посреди комнаты. Быть того не может..