На что способен человек, который влюблен (с)
– Мистер Кэрроу, чем могу помочь? – Ты знаешь, чем, – в своей типичной грубой манере (другой Гермиона не знала) бросил Кэрроу. – Мне надо в Аврорат. Не дожидаясь приглашения, он прошел к столу и плюхнулся на стул напротив. – Пожалуйста, присаживайтесь, – скривившись, саркастически проговорила Гермиона. – Слушай, грязнокровка, у меня нет никакого желания общаться с тобой тут. И полагаю, это взаимно. Так что давай не будем тратить время друг друга на эту формальную вежливость. – Хорошо, – холодно согласилась девушка. – Как я и сказала на собрании, проект касается работы в маггловском мире. Поэтому на Вашу просьбу, если это можно так назвать, я вынуждена ответить отказом. Гермиона заметила злой блеск в радужках собеседника. Она не сомневалась, что внутри у него все закипало от ненависти к ней. – Но ты же можешь сделать исключение, – сквозь зубы процедил Амикус. – Может и могу. Однако я не понимаю, с чего бы вдруг мне это делать. – Глаза мужчины сузились, но он смолчал, и Гермиона продолжила: – Вы заявляетесь ко мне в кабинет с таким видом, будто я Вам что-то должна, оскорбляете меня и в целом ведете себя вовсе не так, как человек, который пришел просить об одолжении. Кэрроу криво усмехнулся. – Похоже вы, светлые волшебнички, не сильно отличаетесь от нас. Едва власть получила, так сразу ждешь, что чистокровные перед тобой, простачкой, раскланиваться будут? – Наш разговор окончен, мистер Кэрроу, – покраснев от нахлынувших эмоций, произнесла Гермиона. – Хорошего Вам дня! Девушка схватила со стола первую попавшуюся на глаза папку с документами и, раскрыв ее, принялась демонстративно изучать бумаги. Кэрроу не сдвинулся с места, и Гермиона вынуждена была снова посмотреть на него. – Вы еще здесь? Мне вызвать охрану? Выражение лица Кэрроу после этих ее слов сменилось так стремительно, что Гермиона опешила. Вот его полный злобы взгляд прожигает ее насквозь, а в следующую секунду она уже видит перед собой человека в состоянии полного отчаяния. – Есть причина, почему мне надо попасть именно в Аврорат, – опустив голову, тихо проговорил он. – Предположу, что у этой причины есть имя? – немного остыв, спокойно произнесла гриффиндорка. Кэрроу резко вскинул на нее взгляд. Грязнокровка решила играть в открытую. Тем лучше. – Вы здесь только благодаря Мариссе Стоун, знаете? Мужчина весь собрался, внутри будто завязался тугой узел. – Догадался, – утвердительно кивнув, выдавил он бесцветно. – Сказать откровенно? Вас вообще не должно было быть здесь, – продолжила девушка. – Я тщательно изучила Ваше личное дело, Вашу биографию, историю Вашей семьи, транскрипт Вашего допроса. И не нашла ни одной причины, чтобы включить Вас в список участников программы. Не было никаких оснований полагать, что у Вас есть потенциал к исправлению. – Но потенциал есть у Басти, Роули… Долохова? – осторожно уточнил Кэрроу. – Да. У них есть. А Вы… пытали маленьких детей… Круциатусом… – А они, думаешь, не пытали? – с ехидством спросил мужчина. – Суть сейчас не в поступках. Вы все совершали недопустимое. Но, в отличие от остальных Пожирателей Смерти, попавших сюда, в Вас нет ни капли раскаяния. – Ты права. Я не раскаиваюсь, – согласился Кэрроу. – Мне плевать на этих детей. И на других людей, которым я жизнь попортил. Мне есть дело только до себя, сестры и… – Мариссы Стоун. – Да. – Кэрроу кивнул, а затем, чуть помедлив, уточнил: – Что она тебе сказала? – Конкретики не было. Вы защищали ее, спасали не один раз. Она заверила, что Вы можете измениться, попросила дать Вам шанс. Но не ее слова меня убедили, если честно. А сам факт, что она за Вас заступается. Я навела справки – все, кто с ней знаком, охарактеризовали Мариссу как искреннего и очень доброго человека, всегда готового прийти на помощь попавшему в беду. А еще она определенно умна, этого невозможно не заметить, и наверняка она видит Вашу суть. Однако вопреки этому она полюбила Вас. Интересно, почему? – Хм. Если узнаешь, расскажи. Я за все годы, что мы с ней встречались, так и не понял этого, – мужчина усмехнулся. – Потому что я сам не вижу причин любить меня. Я плохой человек. Эгоист, лжец, лицемер. Я не заслуживаю такую, как Марисса. Амикус на пару секунд замолчал, будто переводя дух. Осознание неправильности происходящего не отпускало его. Все выложил даже без пыток. Да и кому? Мелкой грязнокровке. Девушка продолжила внимательно вглядываться в его лицо. Ждет продолжения? Ну ладно – гулять так гулять. – Я, правда, пытался закончить то, что было между нами, – произнес Амикус. – Чтобы она могла жить дальше с кем-то нормальным… Но… С тех пор, как мы расстались, она постоянно в моей голове. Когда я сплю, она мне снится, когда бодрствую – грежу о ней наяву. Мой гребаный эгоизм победил. Я не представляю своей жизни без нее. Гермиона шумно выдохнула через нос. Между собеседниками на несколько мгновений повисла тишина. Амикус наблюдал, как девушка опустила взгляд к бумагам, разложенным на столе, и поджала губы. Похоже, она пыталась переварить весь тот ушат откровенности, который он одним махом вылил на нее. Наконец, она заговорила. – Я не знаю, имею ли я на это право. Вмешиваться в чужую личную жизнь. Хоть это и личная жизнь одного из моих подопечных. Кэрроу до боли стиснул челюсти, чтобы не рассмеяться. Она уже не просто влезла в его личную жизнь, она там почти на каждой мелочи оставила свой отпечаток. – Очевидно, Марисса покинула тюрьму не просто так. Она хочет уйти от прошлого. И это будет неправильно, если я принудительно погружу ее во все это обратно. Амикус сглотнул. – Я не могу удовлетворить Вашу просьбу. Со всей силы мужчина сдавил край стула, на котором сидел. Неужели на этом все? Он потерял Мариссу навсегда? Нет-нет-нет. Так не должно быть. Только не сейчас, когда у них появилась реальная возможность быть вместе. Не перебиваться короткими встречами в разгар войны, не мучать друг друга в редкие минуты свиданий в Азкабане, а жить вместе, полноценной, счастливой жизнью. И он сдался. – Прошу тебя, – выдохнул Амикус едва слышно. – Я все готов сделать. Только скажи. – Мистер Кэрроу, я вовсе не пытаюсь… – Хочешь я на колени встану? – Ах, оставьте этот фарс! – Это не фарс. Правда в том, что я… Я должен попасть в Аврорат. Иначе, в моей жизни просто не останется смысла… Мне и программа эта будет не нужна. – Что значит не нужна? Вы не хотите вернуться к привычной жизни? – Не будет у меня никогда привычной жизни. Сестра в Мунго, а больше у меня никого нет. Кроме Мариссы. Но я… Просто… я должен ей все объяснить. Иначе она так и будет думать, что была малозначимым эпизодом в моей жизни. Я хочу, чтобы она знала, что занимает в ней первое место. Она и Алекто. И если после того, как узнает правду, она не захочет быть со мной, я уйду из ее жизни. Мне нужна только возможность расставить все точки над и. Позволь мне это сделать. И снова между ними повисла давящая тишина, которую Гермиона нарушила лишь спустя пару минут напряженных переглядок. – Волонтерство предполагает работу исключительно в маггловском мире, – произнесла Гермиона. – Но… в скором времени будет еще один проект, о котором я пока никому не говорила, чтобы не вываливать на вас всех это разом. – Что за проект? – В рамках волонтерства участники программы будут работать два дня в неделю. Остальные три будних дня вы будете заняты на работе в магическом мире. Кэрроу скривился, его глаза снова превратились в маленькие щелки. – Ты что, решила так поиздеваться надо мной или как? – спросил он. – Сразу сказать об этом не могла? – Я не посчитала это нужным, потому что Аврорат не входит в список учреждений, задействованных в программе, – произнесла девушка. – Однако я могу поспособствовать расширению перечня. – Ты правда сделаешь это? – неверяще спросил Кэрроу. Гермиона кивнула. – Учитывая обстоятельства, я так понимаю, что у меня нет выбора. Если вы окончательно потеряете интерес к программе, то станете демотивирующим фактором для других участников. А с ними и так нелегко. – Особенно с некоторыми конкретными, да? – с ухмылкой уточнил Кэрроу. – Думаю, для Вас найдется работа, – проигнорировав его высказывание, продолжила Гермиона. – Но учтите: хоть один промах – и все закончится. Будете филонить, саботировать, каким-либо образом нарушать закон – вылетите не только из Аврората, но и из программы. И назад пути на этот раз не будет. Полагаю, Вы понимаете, что станет вашей постоянной обителью? – Гермиона пронзила Кэрроу многозначительным взглядом. – Такие условия Вас устраивают? – Да, – тут же ответил он. – Тогда через две недели приступите.***
– Мама… – с трудом сложив буквы в два простых слога, выдохнула она. Астория застала маму разглядывающей себя в напольное зеркало, руками та придерживала в районе плеч элегантное голубое платье, оценивая, как оно будет сидеть на ней. Когда девушка залетела в комнату, миссис Гринграсс удивленно обернулась: так врываться в личные покои было не принято в их семье. – Астория, сколько раз я говорила тебе, что сначала нужно стучать? – раздраженно бросив этот короткий вопрос, мама снова развернулась к зеркалу. – Мамочка, я… – едва слышно проговорила девушка, слезы сдавили горло. – Раз уж ты пришла, скажи свое мнение, – казалось, даже не услышав слова дочери, произнесла женщина. – Это голубое или то серебряное? – Я н-не… – Астория растерялась, ее взгляд метался от платья в руках матери к тому, что лежало на кресле рядом. – Маргарет Падден пригласила меня на чайную церемонию, – пояснила миссии Гринграсс. – У нее всегда самые грандиозные встречи. Там будет много влиятельных дам. Возможно, я смогу решить какие-то наши проблемы с их помощью. Но хоть я буду там в роли просителя, мой внешний вид не должен напоминать о нашем тяжелом положении. Я должна сиять! Итак, какое лучше? – Голубое. – Точно? А оно не слишком блеклое? – миссис Гринграсс снова повернулась лицом к своему отражению. – Может все же серебро? – Нет. Голубое будет к месту, я думаю, – безэмоционально произнесла Астория. – Что ж. Значит, голубое! Астория задержалась в комнате еще не насколько мгновений, прикидывая, стоит ли сказать маме то, что она собиралась. Но в итоге передумала. Девушка развернулась к выходу, однако голос матери остановил ее на пороге. – Так за чем ты приходила, Астория? – Я… Н-ничего важного, мама. Забудь. Астория перевернулась на бок и посмотрела в окно, но тут же отвернулась обратно к стене. Погода была слишком идеальной – солнце заливало своим золотом все вокруг, легкий ветерок едва колыхал листья серебристой березы, растущей под окном, а сидящие на ее ветках птички щебетали между собой, радуясь прекрасному дню. Все это гармоничное великолепие только расстраивало девушку еще больше, казалось, будто плохо здесь только ей одной. В субботу утром, после несостоявшегося разговора с мамой, Астория на подкашивающихся ногах доплелась до своей комнаты и больше не выходила из нее. Вчера был понедельник, но она не нашла в себе сил прийти на работу. Да и как она могла, после того, что с ней сделал Пьюси и его друзья? Нет, она точно решила: что бы Пьюси ни рассказал про нее журналистам, какие бы колдо ни обнародовал, плевать на репутацию. Она больше не появится в этом проклятом, мерзком, лживом Министерстве…. – Астория? – Мама, что случилось? – даже сквозь дверь распознав беспокойство в голосе матери, спросила девушка, мигом сев на кровати. Дверь распахнулась, миссис Гринграсс почти влетела в комнату. Вид у нее был сильно встревоженный, глаза широко распахнуты и, кажется, недавно она плакала. – Твой отец… С ним что-то произошло в Азкабане. Он в больнице, – сказала мама. – Что? – слабо выдохнула Астория. – Говорят, он провоцировал охранников. Но я… даже не знаю… Как он мог? – голос матери дрогнул. – Это же так глупо и совершенно на него не похоже, – женщина всхлипнула, коснувшись пальцами правого виска. – В письме было написано, что он в плохом состоянии, но в сознании. Собирайся. Мы немедленно отправляемся в Св.Мунго.***
Расположившись на бархатном пуфе посреди довольно просторной гардеробной, Пэнси наблюдала, как Джонатан завязывал галстук, стоя перед зеркалом высотой во всю стену. Джонатан удивлял ее многими своими привычками, словами, даже решениями. Но больше всего ее настораживало то, что он никогда не применял магию. По крайней мере, в ее присутствии. Вот как сейчас, например, – он завязывал галстук руками, как обычный маггл. Почему он не использовал палочку? Впрочем, Пэнси заметила, что в квартире вообще не было никаких намеков на то, что здесь жил волшебник. Кто же он? Благородные манеры и несомненно богатство… Единственным логичным предположением было то, что Джонатан происходил из древней чистокровной семьи, но с рождения был лишен магии. Это объясняло то, что он жил среди магглов – здесь он был избавлен от унижений и насмешек, что в мире богатых волшебных семей несомненно стало бы для него привычным, останься он там. В немагическом же мире он мог наслаждаться жизнью. Конечно, в той мере, насколько это в принципе возможно, когда ты находишься среди магглов. Пэнси решила больше не мучать себя догадками и задала прямой вопрос: – Ты – сквиб? – Что, прости?***
– Это какой-то нонсенс! Вы не можете запретить мне навестить мужа! – Миссис Гринграсс, я прекрасно понимаю Вашу озабоченность… – Не смейте говорить мне, что понимаете! Ничего Вы не понимаете! Я буду жаловаться! Я сейчас же отправлюсь в Министерство и… – Клементина, дорогая, что происходит? Асторию передернуло. Это была неосознанная реакция организма на этот тошнотворно-приторный и такой знакомый ей, к сожалению, голос. – Ах, Кадмус! Как хорошо, что ты здесь! Скажи им… – миссис Гринграсс кинулась в объятия подошедшего к ней Пьюси, ища поддержки. С готовностью мужчина бережно обнял ее за плечи и, прижав к груди, грозно зыркнул на стоящего рядом в растерянности целителя, совсем юного парня, который, судя по всему, только недавно получил диплом. – Что вы тут устроили? – рявкнул Кадмус так самоуверенно, будто парнишка был его подчиненным, который только что сильно накосячил. – Мистер Гринграсс – заключенный Азкабана, и мы не можем свободно пропускать к нему посетителей, – растерявшись, промямлил целитель. – Необходимо предварительно оформить разрешение и… – К дракклу вашу бюрократию! Вы сейчас же позволите этой прекрасной женщине навестить мужа. – Но… – Под мою личную ответственность, – бросил Пьюси тоном, не предполагающим дальнейшей дискуссии. После этого он чуть отстранился от Клементины Гринграсс и заглянув ей в лицо, произнес: – Ты можешь пройти в палату. Не переживай, никто вам не помешает, – мужчина бросил быстрый взгляд туда, где стояла Астория, а затем снова посмотрел на миссис Гринграсс. – Но, пожалуй, будет лучше, если сегодня ты зайдешь одна. А с завтрашнего дня у вас обеих будет беспрепятственный допуск к Ричарду. Я лично распоряжусь. Все оформят оперативно. – Хорошо. Спасибо тебе огромное, Кадмус, – сказала Клементина. – Даже не знаю, что бы мы без тебя делали. Астория, подожди здесь. Я ненадолго. Едва мама скрылась за дверью палаты, где лежал мистер Гринграсс, Пьюси словно коршун налетел на поджавшуюся Асторию. Мужчина схватил ее за правое предплечье и больно сдавил. Девушка едва сдержала стон. – Ну что, ты этого добивалась, сучка мелкая? – насквозь пропитанным злобой и желчью шепотом спросил Пьюси. – О чем Вы говорите? – Осознание накрыло Асторию через секунду после того, как она задала этот вопрос. Девушка пронзила мужчину внимательным взглядом. – Это все Вы, верно? Из-за Вас папа здесь. Губы Пьюси растянулись в широкой жабьей улыбке. – Не говори, что я не предупреждал тебя, дрянь, – ехидно прошипел он. – Вы обещали, что не тронете его, если я буду слушаться. – А ты слушаешься? – Я делаю все, что Вы говорите… – О, правда? – Пьюси нарочито удивленно вскинул брови. – Тогда почему вчера я не нашел тебя на твоем рабочем месте? Или ты думаешь, что если отрабатываешь своей дыркой, то про министерские обязанности можно забыть? – Я выполняю свои обя… Девушка осеклась, когда Пьюси сильнее сомкнул пальцы на ее руке. – Не смей разговаривать со мной так, будто мы на равных. Мы НЕ на равных. Ты моя подстилка. И отныне я не допущу никакого своевольства. Если ты посмеешь еще хоть один раз выкинуть что-то, я тебе обещаю, целители Святого Мунго окажутся бессильны против того, что я сделаю с твоим папочкой. Поверь, я знаю очень много таких проклятий, о которых ты даже в закрытых архивах Министерства не сможешь информацию найти. Надеюсь, мы поняли друг друга?***
Она больше не стонала. Просто не было сил. Поэтому единственным звуком, рассекающим тишину темной комнаты, в которой ее держали, было натужное сопение насильника, вколачивающегося в ее ставшее податливым тело. В какой-то момент мучителю вероятно надоела пассивность жертвы и, чтобы хоть немного расшевелить ее, он влепил ей смачную пощечину. Это сработало, Гермиона пискнула, ее глаза встретились с глазами подонка. – Обычно в таких случаях говорят расслабься и получай удовольствие, – произнес он, – но ты слишком уж расслабилась. Что нужно сделать, чтобы ты была поактивнее? Может, тебе одного члена мало, и нам попробовать тебя с двух концов? Эй, что скажешь, поэкспериментируем? – не выходя из жертвы, бросил насильник, через плечо обернувшись к тому, кто стоял позади. – Нет, я… Не любитель, знаешь ли, – откликнулся второй. – И вообще, может дашь ей передохнуть? – Чего? Да я только вошел во вкус. Не хочешь присоединяться, и не надо, нам и вдвоем весело, да, малышка? – с недовольством проговорил первый. – Что скажешь на то, чтобы прибавить огоньку? В руке насильника Гермиона увидела палочку, ее кончик горел ярко оранжевым, и девушка точно знала, что это за заклинание и что ей предстоит испытать от него. Будто в лихорадке она принялась биться под сидящем на ней сверху ублюдком, которого только забавляли ее отчаянные попытки избежать неминуемой боли… – Гермиона! Гермиона, проснись! Все хорошо, – голос целительницы вернул девушку в реальность. Гермиона рывком села на кушетке. Сердце бешено колотилось. Целительница присела рядом с ней и, мягко положив руку ей на плечо, спросила: – Ты как? Все нормально? Девушка заправила за уши непослушные пряди, падающие на лицо. Она все еще тяжело дышала. – Я в порядке, – сказала она. – Похоже, вернуться к сеансам было плохой идеей. – Я бы не была столь категорична, Гермиона. Сегодня мы узнали важную деталь. – Какую? – Гермиона повернулась к целительнице. – Среди преступников был как минимум один человек, который не испытывал к тебе той ненависти, которую испытывали остальные.***
– Я спросила, сквиб ли ты? – повторила Пэнси. Медленно, будто хищник, учуявший жертву, Джонатан повернулся к девушке. – Что за странный вопрос? – вкрадчиво спросил он. – Вполне логичный. Я ни разу не видела, чтобы ты применял магию. И твоя квартира не похожа на жилье волшебника. Она слишком… маггловская…? Но о магии ты знаешь, значит ты не маггл. – Да что ты? – бросил мужчина. Его лицо скривилось в подозрительно ласковой ухмылке. Джонатан сделал пару шагов к Пэнси и навис на ней. – Почему мне кажется, что это не то, что тебя на самом деле волнует, моя дорогая Пэнси? Девушка сглотнула и схватилась пальцами за края пуфа. – Ну же, – мужчина присел перед ней на корточки и раздвинул руками ее судорожно сжатые колени. – Не сдерживай себя. Ты ведь знаешь, я люблю, когда ты искренна в своих чувствах. Двойной смысл сказанного поднял внутри волну возмущения, и это прибавило Пэнси немного уверенности. Она распрямила до этого сгорбленную спину и заглянула Джонатану прямо в глаза, пока его руки блуждали по внешней стороне ее бедер. – Со мной что-то не так, – проговорила она. – Конкретнее. – Постоянно чувствую слабость, даже утром после пробуждения, будто вообще не спала. Еще… волосы выпадают. И ногти стали ломкими. Джонатан, похоже, был вовсе не удивлен. Он лишь хмыкнул, а потом произнес те слова, от которых Пэнси стало нехорошо. – Ты держишься намного лучше, чем остальные.***
Неожиданный удар сбоку пришелся в челюсть, но Антонин не спасовал и с разворота вломил лысому уроду ногой в живот. Увернувшись от кулака амбала, стоящего напротив, Долохов ударил его в гортань, и противник начал задыхаться, сложившись пополам, невольно открыв спину, чем Антонин не преминул воспользоваться, локтем врезав ему между лопаток. Торфинн не отставал от напарника, яростно раскидывая набросившихся на него троих заключенных. Рабастан же ловко размахивал металлической табуреткой, метким ударом которой уже вывел из строя противника в два раза крупнее него и сейчас нацелился на следующего, вставшего у него на пути. Амбал, схватившийся с Долоховым, оказался крепче, чем ожидалось. Мощные удары Пожирателя, судя по всему, не особо задели его, потому что спустя всего с десяток секунд, он как ни в чем не бывало выпрямился и смог схватить Антонина за горло. Но в это же мгновение мощная волна отшвырнула их обоих к ближайшей стене. Рука амбала отцепилась от шеи Пожирателя, и тот по полу откатился на три метра в сторону. Борясь с адским головокружением после грубого соприкосновения с бетонной стеной, Антонин все же разглядел, как несколько охранников магией поочередно остановили все драки и теперь заключенные приходили в себя на полу в разных частях зала. – Я хочу знать, кто это начал? – проорал появившийся в помещении старший надзиратель Уотс. – Мы просто разговаривали, надзиратель, когда эти психи набросились на нас, – один из амбалов тыкнул жирным пальцем в сторону Антонина и Торфинна, сидевшего рядом с ним, опершись спиной о стену. – Господин старший надзиратель, мы не виноваты, – перевернувшись на живот и не без труда поднявшись с пола, произнес Рабастан. – Посмотрите, что эти уроды сделали с Люциусом! Надзиратель принялся окидывать помещение в поисках Люциуса Малфоя, в конце концов обнаружив его в углу, сидящим на полу около высокого фикуса. Его взгляд был отстраненным, едва ли он понимал, где находится и что происходит. В остальном с ним, на первый взгляд, все было нормально – никаких синяков, ссадин или иных видимых признаков того, что с ним что-то делали. И лишь спустя десяток секунд, Уотс обратил внимание на голову пострадавшего – от некогда длинных, отливающих серебром волос Малфоя остались лишь короткие обрубки, было похоже, что их обкромсали обычным ножом. – Чья это работа? – холодно спросил Уотс. – Его, – Рабастан кивнул в сторону самого крупного амбала, который, судя по всему, был лидером группы новоприбывших. Взгляд громилы пронзил Лестрейнджа, в злобных зеленых глазах читалось: «Тебе хана!». Но Рабастан, состоявший в рядах Пожирателей Смерти и видавший многое, был не из пугливых. Он лишь весело усмехнулся, будто бы отвечая с вызовом: «Давай, рискни!» – Так-с, ясно. Ты – за мной, – бросил Уотс, обращаясь к амбалу. – Остальные – расползлись по своим норам. Живо!***
Неуклюжее, но нежное прикосновение от коленки вверх по бедру не вызвало ничего, кроме неприятной дрожи. Она попыталась настроиться, но искусственно погрузиться в приятную истому не удалось. – Я... не могу... – Я что-то делаю не так? Слезы скопились в уголках глаз, обжигая, и вот-вот готовы были проложить дорожки по покрасневшим щекам. Дыхание стало сбивчивым, она отчаянно хватала воздух ртом, но это не помогало сохранить самообладание. Её все же накрыло ощущение отчаяния и безысходности. Рон потянулся к ее щеке, этот жест она всегда любила. Вот только сейчас, черт подери, она совсем не хотела этой заботы, ведь та была с ярким привкусом жалости. – Не надо, – Гермиона отстранилась, избегая контакта. – Все в порядке, просто скажи, что мне сделать? Скажи, что мне сделать… Ах, если бы она знала, что нужно сделать, чтобы прекратить весь этот ад и вернуться к нормальной жизни. К той, что была у нее до всего этого… – Оставь меня одну, пожалуйста… – гипнотизируя свои коленки, проговорила девушка. Она не была готова посмотреть парню в глаза, боясь, что в ее радужках слишком четко отражается чувство вины. Боль от случившегося и так сильно давила на нее все это время, и добавившийся груз вины, который несомненно увеличится многократно, когда они с Роном столкнуться взглядами, просто раздавит ее. – Оставить одну? Ты уверена? – Да… Прошу... Просто уйди. В течение нескольких секунд Гермиона чувствовала на себе внимательный взгляд Уизли. Казалось, он размышляет над ее просьбой. Но в конце концов, кровать скрипнула, когда парень встал с нее. Гермиона так и не осмелилась поднять голову, чтобы посмотреть на Рона. Следующее, что она услышала, был звук аккуратно закрывшейся двери. Рон ушёл. Она осталась одна, наедине со своим горем.***
Это была особая изощренная пытка. Утром Джонатан просто ушел на работу (или куда он там уходил каждое утро?), оставив все вопросы Пэнси без ответа. Впрочем, он пообещал, что все расскажет, когда вернется вечером. На часах была половина одиннадцатого, когда ключ повернулся в замке. Услышав это, Пэнси подскочила с кресла, в котором просидела почти весь этот кажущийся бесконечным день, и покрепче обхватила массивную кочергу – единственное оружие, которое она смогла найти. Когда Джонатан вошел в гостиную и увидел стоящую там в боевой готовности Пэнси, он настороженно окинул ее взглядом с головы до пят, а потом широко улыбнулся, словно безумец, и, спрятав руки в карманы брюк, спросил: – И давно ты так ждешь? – Догадайся! – огрызнулась девушка. – Думаешь, я могла бы просто прожить этот день как ни в чем не бывало после того, что было утром? – А у тебя есть выбор? – с насмешкой бросил мужчина. – Мне нужна правда. Немедленно! – Нервы были на пределе. Руки, зажимающие кочергу, разбила мелкая дрожь. Джонатан же был совершенно спокоен. То ли он имел в своем арсенале какое-то секретное оружие, то ли просто делал вид, что его не волнует находящая в паре шагов от него девушка на грани истерики и с почти холодным оружием наготове. Мужчина подошел к дивану и присел на подлокотник. – А если я решу не говорить ничего? Что ты будешь делать? – Я тебе голову разнесу! – Давай допустим, что тебе это удалось. А дальше что? – О чем ты? – смешавшись, спросила Пэнси. – Ну, вот ты грохнула меня, – расслабленно принялся рассуждать мужчина. – Вроде как стала свободной. И куда ты пойдешь? – Подальше отсюда! – Это понятно… Но куда? В этом мире есть хоть одно место, где тебя ждут? Ну, кроме очередного борделя, куда ты скорее всего и попадешь почти сразу, как окажешься на улице. Без крова, без средств к существованию. Без друзей и родных. – Не уходи от темы! – Нет-нет, эти вопросы важны. Ведь когда я расскажу тебе правду, тебе придется сделать выбор, который решит твою судьбу. – Ч-что ты нес… – Таких как ты у меня было много, – сказал Джонатан, и Пэнси вытянулась в струнку, напрягшись до предела. – И ты не будешь последней. – Ты… собираешься убить меня? – с дрожью в голосе спросила девушка. – Я бы не стал это так называть. Скорее, это что-то вроде подарка. Подарка, который мне дарят девушки вроде тебя. – Вроде меня? – Потерянные, одинокие, никому не нужные. Те, кто споткнулся, и не смог подняться. Сначала это были обычные девушки. Но они сдавали очень быстро, практически рассыпались на глазах через месяц-два. И когда мне надоело несколько раз в год заниматься поисками новых, знакомый посоветовал бордель, где девушки куда более выносливые… Бордель с волшебницами. Вы способны вытерпеть намного больше, чем … Как вы нас называете? Магглы? – Т-ты… маггл? – У меня нет магии в крови, да. И никогда не было. Однако это не мешает мне совершать обряды и накладывать чары, когда это нужно. – Но… магглы не могут колдовать. – Могут, конечно, – Джонатан встал с дивана и двинулся в сторону Пэнси. – Магия не принадлежит вам. Она просто существует, как стихия. Нужно лишь найти способ ее приручить. Таким как ты этот дар дан с рождения, и вам даже особых усилий не надо прилагать, чтобы творить колдовство. А таким как я приходится выкручиваться. Правда, я происхожу из старинного рода, и для нашей семьи магия не была чем-то чуждым и неизведанным. Знания об обрядах передавались у нас из поколение в поколение уже не один век. Пэнси и сообразить ничего не успела – Джонатан будто одурманил ее чем-то невидимым и неуловимым, заставив расслабиться и потерять бдительность. Мужчина оказался впритык к ней и, выдернув из рук девушки кочергу, отбросил прочь. Пэнси тут же пришла в себя и попыталась отойти в сторону, но Джонатан был готов – рывком он содрал с девушки тонкое шелковое платье, оставив ее лишь в одних трусах, затем обхватил ее за талию, крутанул на месте и спиной прижал к своему торсу. – Знаешь, ты не первая волшебница на моем опыте, но определенно первая, кого мне действительно нравится иметь, – прошептал он на ухо подрагивающей в его объятиях Пэнси. Резким движением следом за платьем с нее слетели трусы, разорвавшись по шву. – Я все тебе расскажу. Но, пожалуй, сначала, оттрахаю как следует. Джонатан грубо толкнул Пэнси на диван лицом вниз.***
Как всегда в это время, очередь к лифтам в Министерстве была просто сумасшедшей. Это была одна из причин, почему Гермиона старалась приходить на работу за пару часов до официального начала рабочего дня, когда в здании было почти безлюдно, тихо и можно было спокойно разобрать документы и запланировать задачи на день, чтобы никто не отвлекал. Но сегодня Гермиона впервые с окончания войны (а точнее с момента возвращения из Кочующего леса) проспала. Неудавшаяся близость с парнем и вызванный этим ночной кошмар, атаковавший ее сон в течение нескольких часов, не позволили девушке встать по зову будильника. А поскольку Рональд, не удосужившись разбудить ее, спозаранку смотался на работу в гордом одиночестве, гриффиндорка благополучно проспала до восьми утра. Подхваченная ударившим в голову адреналином, она собралась за полчаса, умудрившись, правда не без помощи магии, даже свою буйную шевелюру укротить. Впрочем, кудри с натяжкой выдержали аппарацию, поэтому сейчас Гермиона стояла в очереди к лифту чуть более взъерошенная, чем ее привыкли видеть коллеги. – Первые проблемы не заставили себя долго ждать, да, мисс Грейнджер? – вскользь пробежавшись взглядом с головы до пят по нетипично растрепанной девушке, с усмешкой отметил из соседней очереди поравнявшийся с ней Мейсон Хиггингс. – О чем Вы говорите? – смутившись, спросила Гермиона. – О вечернем происшествии, разумеется, – с явным наслаждением ответил Хиггингс. – Каком происшествии? – Девушка нахмурилась. Брови мужчины удивленно взлетели вверх, а затем губы искривила искренняя полуулыбка. – Мерлин Всемогущий! Вы правда не знаете? А мне казалось, Вы своим, хм, «тюремным проектом» только и живете и уж, конечно, получаете оперативную информацию в первых рядах! Через пятнадцать минут Гермиона уже стояла посреди холла на втором этаже Центра реабилитации заключенных и, даже не пытаясь скрыть недовольство, высказывала все, что думает, в лицо начальнику тюрьмы, пойманному ею почти что за руку по пути от автомата с напитками. – Гермиона, прошу, успокойтесь, – попытался урезонить ее Андреас. – Никто серьезно не пострадал. Пара синяков да ссадин. Все-таки это тюрьма, такое тут бывает. – Вы действительно не понимаете, в чем проблема? – возмутилась Гермиона. – Почему я узнаю о произошедшем так поздно и от третьего лица, которое вообще не имеет отношения к тюрьме? Это недопустимо! – Мы не стали беспокоить Вас, потому что было уже довольно поздно, – произнес Андреас, покосившись на зажатый в руке стаканчик с кофе, который начал потихоньку остывать, что мужчину определенно удручало. – Грегори вовремя взял все под контроль. Никакой трагедии не произошло. – Я, конечно, рада, что старший надзиратель Уотс знает свои обязанности и грамотно их исполняет, но мне бы хотелось, чтобы Вы тоже не забывали о своих, – холодно проговорила девушка. Дружелюбная улыбка исчезла с лица начальника тюрьмы. Но лишь на короткое мгновение, после чего его губы снова растянулись, и он произнес виноватым голосом: – Вы правы, Гермиона. Мне крайне жаль. Могу лишь пообещать, что больше подобного не повториться. И в будущем я буду незамедлительно уведомлять Вас о новых инцидентах, если таковые произойдут. – Буду Вам очень признательна, Андреас, – несколько смягчившись, сказала Гермиона. Пожелав друг другу хорошего дня, собеседники разошлись в разные стороны. Гермиона помнила, кто был следующим в списке на разбор полетов. И он появился перед ней как раз кстати, даже искать не пришлось.***
Проходя через холл в компании Роули и увидев гриффиндорку, Антонин до последнего надеялся, что девушка не заметит его, и они с напарником смогут вовремя скрыться. Но внимательный взор его маленькой грязнокровки все же выхватил в толпе знакомую стремительно удаляющуюся спину. – Антонин Долохов! – через весь холл окликнула Пожирателя девушка. – Немедленно ко мне в кабинет! – Твою мать...