Значит, газеты не лгут (с)
В силу особенностей его функционала, Аврорат всегда нуждался в новых кадрах. В процессе исполнения своих обязанностей, сотрудники имели довольно высокие риски погибнуть или просто стать неспособными работать дальше, попав под действие какого-то мощного проклятья, наносящего непоправимый урон. Все это вынуждало главу Аврората, сейчас это был занявший этот пост после войны Гордон Дастин, постоянно находиться в поиске новобранцев. Но, черт возьми, не таких же? Именно это, только в более грубой форме, он сказал Гермионе Грейнджер на общем собрании расширенной комиссии по Программе реабилитации, когда началось обсуждение выбранных ее подопечными мест волонтерства в магическом мире. В этот раз комиссия пополнилась руководителями подразделений Министерства и различных организаций, куда предлагалось направить волонтеров, и это сделало дискуссию местами очень горячей. – И чем, позвольте поинтересоваться, вы хотите, чтобы они у меня занимались? – возмущенно раздув ноздри и, разве что, не плюясь ядом, спросил Дастин. – Вы сами говорили, Гордон, что вам нужен толковый «мальчик на побегушках»: почту разносить, выполнять мелкие поручения, не связанные с розыскной и оперативной деятельностью. Амикус Кэрроу прекрасно с этим справится, – произнесла Гермиона. – Я смогла донести до него мысль о необходимости быть ответственным и исполнительным, как мне кажется. – Вам кажется… – повторил Дастин. – Ладно, я уверена. Так лучше? – раздраженно исправилась Гермиона. – Ну, допустим. А со вторым что? – Это ведь тот самый Долохов, верно? Самый преданный сторонник Того-Кого-Нельзя-Называть? – вмешалась в разговор Агнес Тилни, заведующая министерской библиотекой. – К счастью, других Долоховых у нас нет, – хмыкнул Дастин. – Ха, это точно! От него одного угрозы, как от целой банды, – констатировал Тироун Бёрли, новый руководитель Группы обеспечения магического правопорядка. – Мне кажется, вы преувеличиваете, мистер Бёрли, – произнесла Гермиона. – А мне кажется, что для человека, который так рьяно защищает отъявленных негодяев, вы слишком во многом не уверены, мисс Грейнджер, – сказал Дастин. – Но возможно Вы хотя бы уверены в том, куда я мог бы определить этого, если так можно выразиться, новобранца? – Я возьму его к себе в отряд, Гордон, – подал голос Гарри. Дастин медленно повернулся к нему и усмехнулся. – Отлично, – вложив как можно больше сарказма, сказал он. – А какую конкретно работу он будет выполнять, Поттер? И, к слову, – Дастин откинулся на спинку стула, – вот твой отряд вроде бы входит в состав Аврората, а я, глава Аврората, вообще без понятия, чем это твое пестрое сборище из хрен пойми кого занимается. Может просветишь нас? – Гордон! Это уже слишком, – предупредительным тоном произнес министр. – Ваши внутренние разногласия нужно решать на собраниях подразделения, а не отнимать время у тех, кто с этим напрямую не связан. – Ну почему же? Мне вот тоже интересно, чем занимается отряд Поттера, – с радостью вступил в дискуссию Хиггингс. – И мне, – поддакнул Пьюси. – Это секретная информация, – напрягшись, ответил Гарри. – Вот из-за всей этой секретности наша страна и оказалась в таком положении, – с какой-то горечью в голосе тихо проговорил Главный целитель госпиталя Святого Мунго. – Коллеги, давайте вернемся к тому, ради чего собрались сегодня, – произнес Бруствер. – Как угодно, – согласился Дастин. – Скрепя сердце я еще готов смириться с тем, что Кэрроу будет шнырять рядом, но Долохов… Это исключено. Ноги его в Аврорате не будет!***
Он тащил его за собой, удерживая огромной ручищей за тонкое запястье. В какой-то момент мальчик споткнулся о ковер, но мужчина не дал ему упасть. Он с особым остервенением дернул ребенка вверх, снова поставив на ноги. – Ты что, ходить разучился, недоносок? – прорычал он в лицо мальчику. – Пожалуйста, прости! Я буду хорошо себя вести! – захныкал тот, вытирая слезы свободной рукой. – Только в том случае, если будешь знать, что тебе грозит при ином, – произнес мужчина, продолжив движение. – Я… знаю…, – запинаясь, пролепетал мальчик. – Да, знаешь. Но похоже в твоей тупой башке это не отложилось в достаточной мере. Поэтому мы будем повторять урок снова и снова, пока ты его не усвоишь. Остановившись у двери, которая была значительно уже всех остальных дверей в коридоре, мужчина распахнул ее и втолкнул мальчика внутрь. – Посмотрим, поумнеешь ли ты через три дня. И чтобы ни звука. Любое звуковое напоминание о твоем присутствии тут будет добавлять день к твоему заключению. Дверь захлопнулась, оставив мальчика в абсолютной темноте. Он всхлипнул и тихо сполз на пол. Комнатка, которая предназначалась для хранения метел, была настолько крохотной, что восьмилетний малыш едва мог сидеть, вытянув ноги по направлению к двери. Первой мыслью было позвать маму, чтобы она отменила Запирающее, но он отбросил эту идею. Нельзя вмешивать маму, иначе отец и ее накажет за попытку помочь провинившемуся сыну. Три дня не такой уж долгий срок. Он выдержит. Как всегда. Стены начали медленно надвигаться. Даже в кромешной тьме он чувствовал, как пространство вокруг него сужалось, заставляя прижать колени к туловищу и съежиться всем телом. Он закрыл глаза и глубоко задышал. «Всего три дня, всего три дня», – повторял мальчик беззвучно снова и снова, пока во рту не пересохло. Будет ли в этот раз вода? Или отец отставит его страдать одновременно и от голода, и от жажды? – И как часто такое происходило? – Это было его любимым методом воспитания. Поэтому… очень часто. – Но как же Вы… Простите, – Ребекка замялась. – Естественные потребности? Торфинн усмехнулся. – В уборную отец меня не выпускал, – сказал он. Для целительницы такое, конечно, было шокирующим, а вот для него – обыденным детским воспоминанием. – Ну так что, насколько у меня все плохо? – мягко улыбнувшись, спросил Торфинн. – Безусловно, здесь есть, над чем поработать. Но хорошая новость в том, что я имею опыт с подобными травмами, поэтому знаю, с чего начать. – И с чего же мы начнем? – Вы будете приходить ко мне два раза в неделю. Полагаю, проблемой это не станет, раз мы оба работаем здесь. И мы с Вами будем вести диалог. – Просто разговаривать? – Торфинн вскинул брови. – Так проходит стандартная терапия. Я буду задавать вопросы, а Вы – честно и максимально подробно на них отвечать. – А-а… это же будет только между нами? – Конечно, мистер Роули. Все, что происходит на сеансах, конфиденциально. – Ладно. И как долго будет проходить лечение? – Ну, значительная часть работы пройдена, мы в целом понимаем, что стало причиной страха одиночества. Но ментальные травмы в этом плане сложнее физических. Мы пообщаемся пару недель, я оценю Ваш прогресс, и дам предварительный прогноз. – Почему только предварительный? – Потому что нельзя быть уверенным на сто процентов, когда в сеансах отпадет необходимость. В ходе беседы могут вскрыться другие проблемы, которые также потребуют проработки. – У меня нет других проблем. – Торфинн скрестил руки на груди. – Некоторые травмы могут сидеть очень глубоко. Но профессиональные беседы вытянут их на поверхность. – Я не хочу, чтобы у меня еще проблем прибавилось. Лучше пусть остаются там, где они есть. – Ошибкой будет просто отмахнуться от этого. Часть или даже все проблемы могут быть прямо или косвенно связаны с Вашей главной травмой. К тому же они безусловно очень сильно влияют на Вашу жизнь, пусть Вы и не осознаете этого. – И… после этих сеансов… мне же станет легче, да? – с надеждой взглянув на женщину, спросил Торфинн. – Просто… В моей комнате в тюрьме, конечно, есть окно, и это значительно облегчает жизнь, но, когда там снаружи темно и тишина, я как будто бы возвращаюсь в прошлое. Я не могу спать, если комната не освещена хотя бы ночником, потому что, когда я оказываюсь в абсолютной темноте… Мне кажется, будто я снова один. И это мешает… Очень. Я хочу как можно скорее от этого избавиться. Ребекка вздохнула. – Мистер Роули, может, вы посчитаете меня плохим целителем после этих слов, но, к сожалению, когда дело доходит до психологических проблем, нельзя быть уверенным в исходе. По крайней мере, в относительно быстром излечении точно. Терапия может занять месяц, а может длиться многие годы. Все зависит от глубины травм и от Ваших способностей и сил бороться. Давайте начнем с двух дней в неделю, и через месяц обсудим первые результаты.***
– Как тебя сюда занесло? – спросил Амикус, пока они стояли плечом к плечу в холле на втором уровне Министерства магии в ожидании своих контролирующих. – У меня здесь дела, – сухо ответил Антонин, смотря прямо перед собой. Кэрроу не за чем знать и крупицы подробностей. – М-да, у меня тоже, – отозвался Амикус. На этом их диалог завершился. Каждый задумался о своем, пока в холле не появился Мальчик-Который-Так-И-Не-Умер. – Долохов, – холодно поприветствовал Гарри, подойдя к Пожирателю. – Поттер, – откликнулся тот. Пару мгновений они молча буравили друг друга тяжелыми взглядами. – Да, действительно, зачем со мной здороваться, – нарушил гнетущую тишину Амикус. Гарри повернулся к нему. – И правда не за чем, – парировал он сухо. Затем он снова посмотрел на Долохова. – Идем, я все покажу и объясню, чем придется заниматься. – Не надо, – произнес Антонин. – Я уже знаю, чем буду заниматься. Другое меня не интересует. И экскурсия мне тоже не нужна. Лучше сразу к делу. – Меня это устраивает, – ответил Гарри, рукой пригласив Долохова следовать за ним. Еще на несколько минут Амикус остался в гордом одиночестве, пока позади ни раздался самый прекрасный голос из всех существующих в мире. – Амикус? – Мужчина развернулся. Дьявол, как же она великолепна. – Что ты здесь делаешь? – Буду работать тут, – едва сдерживая ухмылку, ответил он. – В каком смысле? – Щеки Мариссы налились краской. – В прямом. У меня волонтерство в рамках программы. – Как это может быть? Аврорат не участвует в программе. Я проверяла. – Проверяла, значит? – Амикус все же позволил себе ехидно ухмыльнуться, что заставило Мариссу покраснеть еще больше. – Но у тебя же наверняка был выбор, куда пойти. – Был, конечно. – Так почему...? Ты что… – на ее лице отразилось понимание, – специально сюда попросился? – Ага. – Какого черта? Зачем? Амикус сделал шаг, оказавшись к Мариссе непозволительно близко. Она вскинула голову, чтобы встретиться с ним взглядом. – А ты думаешь, только тебе можно меня доставать? – прошептал он. – Ч-что? – девушка растерялась. – Заявилась в тюрьму, мозолила мне там глаза каждый день, вынуждая вспоминать, как хорошо нам было вместе. Теперь моя очередь делать то же самое на твоей территории. Лицо Мариссы стало жестче. – Ты просто… Как так можно? – Бесит это тебя? – Да! – теперь уже задрожав от закипающего гнева, бросила она. – Отлично. Значит день проходит не впустую. Еще никогда у Мариссы не было такого пламенного желания влепить Амикусу пощечину или даже впечатать кулак в его самодовольную рожу. – Кэрроу! Амикус обернулся, Марисса выглянула из-за его спины. – Я – Гордон Дастин. Глава Аврората, – представился подошедший к ним мужчина, каждое его слово звучало как удар под дых, так что у Амикуса и шанса не было усомниться в том, что его контролирующему очень не нравится необходимость находиться с ним в одном помещении, а может и в одной вселенной. – Надеюсь, Грейнджер смогла доходчиво тебе объяснить, что надо, а главное, что не надо делать, пока ты здесь? – Да, мы поняли друг друга, – насколько мог твердо ответил Кэрроу, попытавшись скопировать манеру Долохова. – Тогда не будем терять время. За мной. – Гордон! – окликнула Марисса направившегося прочь начальника. А когда тот повернулся к ней, девушка выпалила: – Я увольняюсь. Дастин скривился, выразив одновременно недовольство и усталость. – Стоун, что у тебя опять случилось? – Я.. мм… Непримиримые разногласия с одним… коллегой, – все же смогла выдавить она. – Мужчиной? – Что? – смутилась Марисса. – Этот коллега – мужчина? – уточнил Дастин. – Д-да, – нахмурившись, ответила она. Дастин провел рукой по лицу, а затем на выдохе проговорил: – Стоун, ты же видишь в каком дерьме сейчас страна. И именно на наши плечи упала львиная доля по его разгребанию. Людей не хватает, в том числе из-за новой тюрьмы. Так что давай я просто набью морду этому уроду, который мешает тебе работать, и вернемся к делам. Итак, кто это? Амикус вскинул брови. Такого поворота он явно не ожидал. Судя по первому впечатлению, которое он произвел, Дастин, похоже, и правда легко может выполнить предложенное. Амикус перевел взгляд на Мариссу. Она же не настолько зла на него, правда? – Я-я… – Серьезно, Стоун, – спокойно сказал Дастин. – Честно сказать, последнее время я весь на взводе, и с радостью бы выпустил пар. Ну и? Марисса растерянно посмотрела на Амикуса, который теперь тоже выжидающе смотрел на нее. – Н-нет, я не… – Ну если «нет», значит не такие уж ваши разногласия непримиримые, – констатировал Дастин. – Так что никаких отставок. Как будет окно, я тебя вызову, поговорим об этом. А пока возвращайся к работе, у тебя ее много. – Но я… – попыталась протестовать она вслед уже удаляющемуся начальнику. – И к вечеру мне нужен отчет о ходе расследования убийства в поместье Уиллстоунов, – добавил мужчина, не оборачиваясь.***
Он вошел в нее до упора и излился внутрь под ее сладостный стон. Когда его член начал обмякать, она слезла с него и присела на полу рядом. Около пяти минут они просто молчали, пытаясь отдышаться. – Мы должны прекратить, – смотря в потолок, проговорил он. – Почему? – Почему? Серьезно? Потому что я ее жених, а ты – ее подруга, – повернувшись к девушке, произнес Рон. – Все это неправильно. – Неправильно – это то, что твоя невеста игнорирует тебя, – сказала Жаклин. – Я вообще не понимаю, что с ней не так. Как можно динамить такого мужчину, как ты? – Девушка перекатилась влево и снова оседлала сидящего на полу Рона. Она запустила руку в его и без того находящиеся в беспорядке рыжие волосы. – Ты такой сильный. – Она впилась ему в губы, потом опустилась ниже и оставила поцелуй на торсе. – Страстный… Горячий. Девушка провела ладонью по обмякшему члену и, несмотря на слабый протест парня, обхватила головку губами, начав настойчиво его посасывать, попутно слизывая остатки спермы. – Жаки… Может… не… надо? – обрывисто выдавил он. Но она продолжила умело стимулировать пенис, а когда он снова затвердел, Жаклин, не дожидаясь реакции парня, с готовностью впустила в себя член на всю длину. – Гермиона – идиотка, – произнесла она, начав плавно двигаться вверх-вниз. – И я считаю, ты заслуживаешь ту, кто будет ценить тебя, и понимать, что ты настоящий лев, король прайда. Рон больше не мог сдерживаться, он обхватил Жаклин за талию и, притянув к себе, стал с неистовой силой вколачиваться в податливое и такое желанное тело.***
– Эй, Герм, ты сегодня поздновато. Была в Министерстве? – сияя фирменной улыбкой, с ней поравнялся Николас, продолжив движение через центральный холл. В руках он держал капхолдер с двумя стаканами кофе. Он подал один из стаканов Гермионе. Девушка улыбнулась в ответ, принимая кофе. – Нет, не поверишь, проспала. Рон не посчитал нужным разбудить меня, хотя знал, что я собиралась утром сходить в Центр, а потом уже в Министерство, и мы могли бы прийти сюда вместе. Видимо, работа здесь действительно пришлась ему по душе, он каждый раз так на нее торопится. – Да, он же попросился удвоить ему количество дней дежурства, верно? – Это удивительно. Не понимаю, что его сюда так тянет? Может он, наконец-то, понял важность этого проекта? – произнесла Гермиона, сама, впрочем, не веря в сказанное. – Или он начинает что-то подозревать о нас? – хитро ухмыльнувшись, произнес Ник. Гермиона удивленно повернулась к нему. – О чем ты? Между нами ничего нет. – Разве, Герм? А как же наша… крепкая дружба? – он играючи приобнял ее за талию. Девушка смущенно поспешила скинуть его руку. – Перестань, вдруг кто-то увидит? – И правда, нельзя дать им понять, что у нас все настолько серьезно, – не унимался парень. – В самом деле, Николас, перестань, – нервно рассмеялась Гермиона, когда юноша мягко приобнял ее за плечо. Ник ей нравился, но не больше, чем хороший друг, хоть в нем и было многое, за что могло бы зацепиться сердце. Он был одним из тех людей, с которыми ты сходишься моментально, вы можете знать друг друга всего пару-тройку недель, а ощущение – будто дружите много лет. Он был умен, мог поддержать любую тему, и при этом с ним было легко. Даже в сложные моменты, когда они обсуждали какие-то проблемы, разговор с ним дарил чувство расслабленности, будто груз снимали с плеч. А еще он был чертовски красив, по крайней мере на ее вкус. И при всех этих достоинствах, у Гермионы не возникало и мысли о том, чтобы сократить между ними дистанцию. Она не была уверена, было ли это из-за за чувства вины, возникающего каждый раз при слишком теплом контакте с Ником, или это просто был не ее человек. В любом случае, несмотря на явный интерес самого Николаса, Гермиона не могла ответить ему взаимностью. И почему-то она была уверена, что он все понимает, но они оба продолжали эту игру, где у каждого были свои цели. Гермионе нужна была отдушина, которую она потеряла недавно в лице Джинни. А Николас… Что ж, возможно, он лелеял надежду, что когда-нибудь она передумает.***
В редакции «Ежедневного пророка» царила какая-то суматоха, а по кавардаку на столах работников можно было бы сделать вывод, что кто-то по неосторожности выпустил из клетки Корнуэльских пикси, которые навели тут шороху. – Рабастан Лестрейндж? До этого веселым взглядом осматривающий помещение Лестрейндж повернулся на голос. – Опа, такого подарочка я прям не ожидал, – выдал он, широко улыбнувшись. – Знаешь, даже не будь я Басти Лестрейнджем, я бы тебе соврал. Но раз тебе нужен именно я, мне, похоже, повезло вдвойне. Лаванда закатила глаза. – Меня зовут Лаванда Браун. Я буду Вашим контролирующим, – совершенно без энтузиазма произнесла девушка, а затем, отстраненно добавила себе под нос: – Потому что других забот у меня нет.***
Дрожащими руками она открыла дверь и, помешкав пару секунд, все же вошла в кабинет. – Наконец-то! Почему так долго? – Пьюси взмахнул палочкой, и дверь позади нее захлопнулось, следом он наложил Запирающее. – У нас закончился чай. Я ходила в соседний департамент, – до побелевших костяшек вцепившись в поднос, на котором стоял чайник и две кружки чая, ответила Астория. Она прошла в центр комнаты и, наклонившись, поставила поднос на журнальный столик. Не успела он выпрямиться, как рука Бенджамина Уилкинса, ближайшего друга Пьюси, ставшего частым гостем в Министерстве, увлекла ее за собой, заставив сесть к нему на колени. – Ах, девочка, как же ты хороша! – воодушевленно проговорил он, рывком распахнув ее блузу и обхватив рукой одну из грудей. Губами он впился в ее шею, продолжив массировать сосок. Потом он за волосы утянул Асторию вниз, опустив спиной на подлокотник. Девушка, не мигая, уставилась в потолок, прикусывая внутреннюю сторону щеки. Мужчина задрал ее юбку и запустил руку в трусики. – Раздвинь, – бросил он приказ, и Астория чуть развела ноги, позволив мозолистым пальцам мужчины придвинуться к ее интимной зоне. – Смотри мне в глаза, – прозвучал его второй приказ. Девушка нехотя повиновалась. Она стиснула зубы, когда Уилкинс начал интенсивно поглаживать вершину ее удовольствия. – Сегодня ты уйдешь с работы пораньше, я договорился с твоим начальником. – Н-нет, – запротестовала она, прекрасно понимая, что ее ждет. Астория дернулась в руках не ожидавшего этого мужчины, и ей удалось вырваться. Не веря своему счастью, он метнулась вверх, но ее попытка была грубо пресечена – Уилкинс за волосы рванул ее на пол, девушка рухнула на спину, вскрикнув от боли. Бен скривился, смотря на нее сверху вниз. – Лежи смирно! – рыкнул он. И девушка подчинилась. Пьюси достал палочку и наложил Заглушку, оставив Асторию в тишине наблюдать, как они с Беном переговариваются о чем-то. – Возможно, она пока не готова? – Ты шутишь? В этой сучке страсти больше, чем в любой из тех девок, которых я приводил им. С ней можно заработать реальные деньги, да еще и связи полезные получить. – Ну, я даже не знаю. Она все-таки чистокровная, – засомневался Пьюси. – И что? Ты ж ненавидишь их семейку. – Да, но… Одно дело просто секс, а это... – Они не ждут, что ты продашь ее. Им нужна лишь одна ночь. Они хорошенько с ней порезвятся и все. Кстати, насколько я слышал, они заинтересованы в том, чтобы она получила как можно больше удовольствия, так что ей самой понравится. Никто не будет ее калечить или пытать. Только горячий секс с несколькими продолжительными оргазмами. Пьюси стиснул зубы. С одной стороны, да, это всего лишь мелкая сучка Гринграсс, но с другой… Мужчина взглянул на лежащую на полу девушку. Она не сильно похожа на папашу, в ней он никогда не видел той заносчивости, что в нем есть … Или была. Едва ли после Азкабана у Ричарда Гринграсса осталась хоть капля гордости. И, в отличие от мамаши, Астория готова пойти на все ради отца, что было сильно, и он это уважал. – Все равно, мне эта идея не очень. – Эй, ты что, мы же договорились. Не подставляй меня, я уже пообещал им. Когда он соглашался, то думал, что это будет просто групповой секс, как в день рождения Бена, и ему не казалось это таким уж страшным, тем более, он бы все контролировал и особой боли ей причинить не позволил бы. Но то, что предложил его друг – это иное. Это ее жизнь. Сколько они отнимут? Полгода, год? Больше? – Ты хоть представляешь, что такие как они могут сделать, с такими как мы? – продолжал продавливать Бен. – Да что они могут? Всего лишь магглы. Конечно, он понимал, что они не просто магглы. Но настойчиво отмахивался от разного рода пугающих предположений относительно реальной силы этих немагов, желая как можно дольше оставаться в приятном неведении. – Ты их недооцениваешь. Думаю, если б задались целью, они даже с Темным Лордом могли бы потягаться. – Брось, это уже перебор. Может они и сильные, но не до такой же степени. Бен отвел глаза в сторону, оглядел комнату, а когда снова посмотрел на Пьюси, тот рефлекторно напрягся, столкнувшись с излишне серьезным лицом собеседника. – Помнишь моего друга, Пита? – Ну да. – Он их разозлил. – Что? – Пьюси напрягся. – Не говори мне, что это их рук дело. Уилкинс скривил губы вправо и пару раз кивнул. – Да ты гонишь! Чтобы сделать кого-то сквибом требуется… – Недюжинная энергия. И ему еще повезло. Их общество – как айсберг, верхушка – лишь фасад, все основное там, внизу, и никто не знает, насколько глубоко. – Допустим. А если они захотят оставить ее насовсем? Бен презрительно скривился. – Слушай, не будет этого. Они умеют держать слово, ясно? Давай, заканчивай уже эти сопли. Я пойду перекурю, а ты пока расскажи ей, как она должна себя вести. Пьюси проводил друга взглядом, а когда дверь за ним захлопнулась, помог Астории встать, предварительно сняв Заглушку. – Сэр, умоляю, – выдавила девушка. Пьюси смерил ее нечитаемым взглядом. – Не надо меня умолять, – произнес он. – Если я сказал, что ты пойдешь туда, значит пойдешь. Это не обсуждается. Если откажешься, будет плохо всем. Мне в том числе. А сейчас слушай внимательно, от этого буквально зависит твоя жизнь. Астория почувствовала, как в горле все пересохло от волнения. Она смотрела, как Пьюси подошел к столу, выдвинул один из ящиков и, достав оттуда золотой браслет, передал его девушке. – Надевай. – Зачем? – Надевай, сказал, – сквозь зубы прошипел мужчина. Девушка повиновалась, заметив явную взволнованность Пьюси, чего раньше она никогда не наблюдала. – На нем Отслеживающее. Я буду точно знать, где ты находишься. Если ты задержишься там дольше положенного или твое местонахождение изменится – я сразу же вызову авроров. Лицо Астории вдруг из испуганного стало холодным и даже каким-то величественным. – Куда он хочет меня отвести? Пьюси подошел к ней впритык. Он коснулся ее скулы тыльной стороной ладони. – Ты умная девочка и, полагаю, уже поняла, что все серьезнее, чем обычно. От тебя ничего особо не требуется. Они просто хотят получить удовольствие, и одно я знаю наверняка – ты тоже его получишь. Выполняй все, что тебе говорят. Если сделаешь все, как надо, когда вернешься, больше Бена не увидишь. Никогда. С минуту Астория неотрывно смотрела ему в глаза, а потом твердо произнесла: – А что насчет отца? – Решила пойти ва-банк? Быстро учишься. – Пьюси усмехнулся, и впервые это не была типичная для него наполненная ехидством или злобой ухмылка, а простая, можно даже сказать, искренняя. – Его включат в новый список. Я лично этим займусь… На этот раз правда займусь. «Да, завтра же», – добавил он про себя, впервые почти физически ощутив, что значит жгучее чувство вины.***
Было уже за полночь, когда они аппарировали в Южное крыло Центра реабилитации. Долохов отпустил предплечье Гарри, едва его ноги коснулись каменной площадки. – Спасибо, что подвез, Поттер. – Знаешь, ты не обязан задерживаться. Для волонтеров определен график работы. В том числе для волонтеров Аврората. – Плевать мне на это волонтерство. Ты знаешь, зачем я в это ввязался. – Да. Но не понимаю, почему? – Гарри впился в Долохова настороженным взглядом. До этого готовый уходить Антонин повернулся к Поттеру лицом. – Что, почему? Гарри нахмурился. Еще несколько мгновений он просто смотрел на собеседника, видимо, решая, высказывать ему свои соображения или нет. Долохов тоже неотрывно смотрел ему в глаза с каким-то вызовом. – У нее есть жених, – сказал наконец Гарри. Губы Долохова тронула едва заметная усмешка. – Знаю. Твой друг, – расстроенно, как показалось Гарри, сказал Долохов. – К чему это? – Чего ты хочешь от нее? – Ничего, – уже без усмешки ответил он мгновенно. – То есть ты помогаешь ей просто… – Потому что хочу загладить свою вину за то, что сделал до этого. – Ты сам в это веришь? Мерлин тому свидетель, Антонин ненавидел подобные откровенные разговоры, особенно, когда дело касалось его личной жизни. Но, судя по настрою мальчишки, сейчас просто уйти, чтобы не продолжать разговор, как он обычно это делал в таких ситуациях, ему не удастся. – Какого ответа ты ждешь, мальчик? – Очевидно, что она тебе небезразлична. И даже не пытайся отрицать. Я увидел это еще тогда, в Кочующем лесу. Ты так смотрел на нее и... рисковал собой ради нее. И также не требует каких-то дополнительных доказательств то, что ей ты тоже небезразличен. Я долго думал над тем, как это произошло… И в один момент меня осенило. Это все из-за ее Обливиэйта, верно? Антонин сглотнул, но старался сохранить максимально бесстрастный вид. – В какой-то степени я стал невольным экспертом в подобном. Вас удерживает магическая связь, – заключил Гарри. Долохов уже хотел ответить на это, однако юноша продолжил: – Но дело не только в ней. По крайней мере, для Гермионы. Я хорошо ее знаю, и могу видеть перемены. Она действительно что-то испытывает к тебе. Я лишь хочу понять… Что это значит для тебя? Черт подери, хороший вопрос. Еще бы он знал ответ. Конечно, он понимал, что девочка не просто так прилагает столько усилий, чтобы помочь ему выбраться из того дерьма, куда он себя затащил абсолютно по доброй воле. Но он не позволял себе даже мечтать о том, что за этим может скрываться что-то большее, чем ее безграничная доброта и умение прощать. Прав ли Поттер? Маленькая грязнокровка действительно смогла разглядеть в нем что-то, кроме наносного сволочизма и беспощадной жестокости? Или в этом действительно виновата магическая связь? Важно ли это? Что за тупой вопрос, конечно, это важно. Нравится он ей искренне, или по велению магической энергии. Может ли такой как она искренне нравиться такой как он? Да в конце концов, он годится ей в отцы. С другой стороны, кого это когда-нибудь останавливало? Столько вопросов и совсем нет ответов. – Это значит для меня… всё, – сам не понимая, откуда нашел в себе столько сил на эти слова, произнес Антонин. – Ладно, – продолжая изучать Долохова внимательным взглядом сквозь круглые очки, сказал Гарри. Ладно? И это все, что он может сказать? Антонин не понимал, как ему на это реагировать, и что это вообще значит. Но, прежде чем он успел задать возникшие вопросы, Поттер стремительно аппарировал. – Ну и хрен с тобой, – пробубнил он себе под нос, запрокинув голову к темному небу, украшенному россыпью мерцающих звезд. – Я уж думал, этот сопляк никогда не уйдет, – раздался со спины басистый голос.***
Сквозь очередной ночной кошмар, Гермиона все же смогла расслышать настойчивый стук в окно. Медленно, она разлепила веки. На этот раз уличный фонарь светил ярким оранжевым светом, и девушка смогла разглядеть в окне темный совиный силуэт. Письмо посреди ночи? Вероятно, что-то серьезное. Сон как рукой сняло. Девушка поспешно подскочила с кровати, игнорируя легкое головокружение от слишком резкого подъема, и, обув ноги в пушистые тапочки, встала с постели. – Ч-чт такоемм? – неразборчиво проворчал проснувшийся следом Рон. Гермиона отворила окно и приняла письмо из клюва совы, которая, выполнив свою работу, громко ухнула и сорвалась с места, скрываясь в темноте пустой улицы. Девушка распечатала конверт. Ее руки задрожали, когда она дочитала письмо до середины. Уже через двадцать минут она стремглав выбежала из дома.