***
Когда я молча встала и вышла из класса, то уже знала что будет дальше. И от предвкушения у меня сводило челюсти. Через минуту я уже умывала лицо и ждала её. А через пять дверь тихонько открылась и передо мной появилась Лисицына. Я окинула девушку взглядом с ног до головы, приметив довольно округлую грудь, которая медленно то приподнималась, то опускалась. И не менее шикарно смотрелись её талия и бёдра в этой юбке-колокол. Для всех вокруг мы вновь стали привычными Зиминой и Лисицыной, которые спорили друг с другом по всякой ерунде и не упускали возможности метнуть колкий взгляд, в котором лично я теперь улавливала какую-то игривость. И в этот спектакль поверил даже Антон, который хоть и не решался со мной заговорить, но явно обратил внимание на некоторые изменения. Я жутко хотела залезть к ней под юбку. И я понимала, что это тот же самый капкан, в который попадали все её бойфренды, вот только я никак не могла вспомнить, сколько их было? Два? Три? Мне хотелось чтоб она больше не дарила им эти стоны, а дарила их мне. Тогда в лазарете, клянусь, мне показалось, что она сама от себя такой реакции не ожидала. Чёрт, да я просто хотела её трахнуть, чего уж греха таить! Да и Лисицына явно знала чего хотела, потому как начала заигрывать со мной всё чаще с тех пор, как побывала у меня в гостях. — Так и будешь смотреть на меня? — с придыханием поинтересовалась Аня, глядя сначала мне в глаза, а потом на мои губы. — А у тебя есть какое-то интересное предложение? — ухмыльнулась я. Хищно улыбнувшись, Лисицына с лёгкостью расстегнула несколько пуговиц на своей белой блузке и затем подошла ближе. Воздух между нами становился всё тяжелее с сокращением дистанции. А потом она резко и с силой затолкала меня в кабинку. Мы оказались лицом к лицу. Я захлопнула дверь, а затем прижала её к стенке, схватив за подбородок. Лисицына смотрела на меня, ожидая дальнейших действий. Медленно приблизившись к её уху, я уловила сладкий, свежий аромат тела и духов. Чуть лизнув ушную раковину, я легонько закусила маленький, аккуратный хрящик и услышала тихий вздох. Лисицына впилась своими руками в ремень моих джинсов и притянула ещё ближе к себе, а я прошептала: — Развернись… Тут она сглотнула, слегка растерявшись. — Ч… чего? — Развернись, — повторила я. Лисицына с недоверием повернулась ко мне спиной, а я, схватив за запястья, заставила её приложить ладони к перегородке. Прижавшись к заднице Лисицыной, я спустила свои руки чуть ниже и, расправив блузку, уверенно и дерзко скользнула под тонкую ткань. — Что ты… делаешь, — выдохнула Лисицына в попытке прояснить ситуацию, которую не требовалось прояснять. В самом деле, что же я делала? Пыталась поиметь девушку, с которой мы всегда кусались, как бешеные собаки? Или я на самом деле хотела чего-то другого? Впрочем, всё это было неважно в данный момент, потому как происходящее в эту секунду меня чертовски заводило. Спустя время я скользнула руками под бюстгальтер одноклассницы, сжимая горячую и упругую грудь в своих ладонях. Я напряжённо слушала, как её дыхание становилось тяжелее и глубже. Когда мои пальцы сжали соски Лисицыной, она вдруг тихонько простонала, но тут же постаралась замолчать, простонав ещё раз на вдохе. Не знала, что она была настолько чувствительной и была приятно удивлена, что она не поморщилась от моих действий насчёт её сосков. Катя как-то сказала, что обычно женщинам не очень приятно, когда трогают их соски. У меня не было причин ей не верить, потому как Катя была девушкой с опытом, в отличии от меня. — Ты стесняешься своего голоса? — тихо спросила я и спустила одну руку ниже, к молнии на юбке. Лисицына выгнулась как пантера и, заведя руки назад, попыталась остановить меня. Но эта попытка была слишком неуверенной и я не почувствовала в ней правды. — Я не… не сте… — когда одноклассница услышала звук молнии, мне показалось что она зажмурилась. Вполне вероятно, что для неё опыт с девушкой был чем-то не совсем правильным. Или, быть может, это всё было для неё экспериментальным номером. Мы никогда это не обсуждали прежде, а сейчас для таких разговоров совсем не время. Чуть приспустив юбку, я одной рукой проникла под резинку от колготок и впилась в бедро Лисицыной своими пальцами, чувствуя, как натягивалась капроновая ткань на моих костяшках. Девушка моментально вернула ладони к перегородке в попытке удержать равновесие. Другая моя рука, как и прежде, ласкала её горячую грудь. Когда Лисицына почувствовала, что мои пальцы наконец оказались ниже её пупка, она вдруг напряглась в попытке обернуться. А я в этот момент отметила про себя, как там было гладко и тепло. — Не поворачивайся, — скомандовала я, прижимаясь своим тазом к её заднице в порыве всевластия. — Дай мне ещё немного… Аккуратно преодолев препятствие в виде резинки от её нижнего белья, я ощутила, как на самом деле Лисицына хотела всего того, что сейчас происходило. Там было так жарко и скользко, что у меня помутнело перед глазами от удовольствия и я никак не могла сосредоточиться на нужном, и нащупать это самое «нужное». — О господи, боже мой, — на выдохе простонала Лисицына, как только мои пальцы проникли чуть глубже и стали поглаживать её нежную плоть. Она сдалась и, резво выдернув мою руку, развернулась ко мне лицом. — Всё нормально? — в недоумении поинтересовалась я, глядя в её красное и влажное от пота лицо. — Просто я не могу вечно пялиться на стену, пока ты… — а потом Лисицына замерла, когда я расплылась в коварной улыбке и поднесла пальцы, которые секунду назад были у неё между ног, к своим губам. Медленно и нежно погрузив их в свой рот, я всласть насладилась этим вкусом. Затем снова приблизилась к Лисицыной и жадно вернула руку туда, где ей в тот момент было самое место. Девушка обхватила меня за талию, уткнувшись своим носом в мою шею. Сначала я аккуратно разведывала обстановку, а потом, когда нащупала самое важное, начала двигать пальцами вперёд-назад. И чем ближе Лисицына была к оргазму, тем больше тихих стонов она мне дарила своим высоким и задыхающимся голосом, и тем сильнее дрожало её тело. Когда, наконец, оргазм обрушился на Лисицыну как цунами, она была готова поползти вниз по стенке, но я вовремя придержала её рукой за талию. Девушка подняла на меня взгляд глубоких серых глаз, закусив нижнюю губу. А я молча стояла и чувствовала, как её тело дрожало в моих руках и как внизу живота у меня было настоящее пекло. В тот момент я решила, что не только мне, но и ей очень даже понравился этот эксперимент. Мне стало вдруг интересно, насколько далеко она готова была зайти со мной и как скоро она нырнёт в объятия Белова или кого-нибудь другого? — Давай я, — она сухо сглотнула. — Выйду первой… Я послушно вернула юбку на место и помогла её застегнуть, заправляя блузку Лисицыной, с которой она была не в состоянии справиться из-за дрожащих пальцев. Девушка ещё с минуту смотрела на меня многозначительным взглядом и, чмокнув в уголок губ, удалилась из кабинки, оставив меня наедине со своими мыслями. Пожалуй, это оказалось довольно невинно. Я думала… ожидала что… не знаю, мы разнесём кабинку туалета?***
Зима начинала дышать в спину и уже не первую неделю я помогала Лисицыной с тем, что носила её тяжёлый портфель практически до самого дома (помимо своего). Она это преподносила так невинно, что, возможно, пару лет назад я бы поверила в то, что это и правда было чем-то без задней мысли. Но мы обе понимали, для чего это было придумано. И как только мы с Лисицыной оказывались в подъезде её дома, то сразу же начинали безумно целоваться и обниматься, иногда прислушиваясь, а не вышел ли кто-нибудь из её соседей в подъезд. Однажды я имела неосторожность усадить её на пыльный подоконник, испачкав ей не только пуховик, но и школьную форму. — Чёрт, прости, — у меня едва ли получилось оторваться от поцелуя, когда я поняла, что мои ладони, которые я положила на подоконник, оказались в пыли. — Что такое? — смущённо пробормотала Лисицына, всё ещё гладя пальцами мои щёки. — Да, блин, — я посмотрела на свои грязные ладони. — Кажется я испачкала твою одежду, прости… — Это пустяки, — она пожала плечами, а потом опустила взгляд. — Зайдёшь ко мне, помоешь руки? Тут меня как будто током шарахнуло. Нет, я не могла зайти к ней так просто. Я не могла пересечь эту черту. Я не хотела. Точнее, я очень хотела, но внутри меня всё сжималось от страха. Кажется, я слишком сильно залипла и Аня это заметила. — Саш, ты в порядке? — Я не… давай я… я… пойду в общем, у меня ещё дела, — в горле застрял комок воздуха и я прокашлялась. — Подожди, — она без стеснения схватила мою грязную руку. — Ты… чего-то боишься? Я нервно замотала головой. — У меня ещё подработка. Врать у меня получалось не очень. — Не ломайся, пошли. Я тебя не укушу, правда, — усмехнулась девушка и потащила меня вверх по лестнице. С виду её дом казался очень аккуратным и ухоженным, не то что моя дряблая пятиэтажка, от которой подвалом несло за километр. И когда мы оказались у двери, я снова замялась. — Давай в другой раз зайду в гости? А руки… ну это фигня, там снега выпало немного, помою в сугробе. — Не глупи, Саша, — хмыкнула Лисицына, вставляя ключи в замок. Через секунду я оказалась у неё в коридоре, как первоапрельский прикол, и в немой картине с моего плеча съехал рюкзак, тихо шлёпнувшись на коврик. Я просто разглядывала белоснежный кафельный пол под ногами и не понимала, что нужно было делать дальше. Моя «бабушкина» квартира была просто ничем, по сравнению с этими высокими и широкими хоромами. Увидев моё смятение, Аня молча стащила с меня потасканный временем пуховик, стараясь не задеть грязные руки, и куда-то его спрятала. — Обувь снимешь? — рассмеялась Лисицына. Только когда она хоть что-то сказала, я наконец подняла свои глаза. Квартира была в стиле, как мне показалось, ар-деко или что-то такое (чёрт, я в этом вообще не разбиралась, прогуливала уроки МХК) и тут всё было таким наполированным, что мне в конец стало не по себе. — Саш, — она тряхнула меня за рукав. — Обувь снимай и иди мой руки. — А, э… л… ладно, — стащив с себя зимние кеды, я, заплетающимися ногами и окосевшими глазами искала что-то похожее на ванную комнату, а в голове почему-то крутилось это слово на английском: «Water closet». — Направо и затем налево, — подсказала мне Аня. Чёрт, сколько тут было комнат?! Попав в ослепительно белое пространство с кучей косметических штучек-дрючек, типа импортных шампуней и гелей, я мысленно прокручивала в голове свою собственную ванную, где кроме щётки с шампунем почти ничего не было. Первое препятствие, с которым я столкнулась — был кран. Мне потребовалось минут пять, чтоб разобраться как включить чёртову воду! Оказалось, там была какая-то сенсорная фигня, которая реагировала на прикосновение, а тепло регулировалось странным рычажком сбоку. Мне хотелось провалиться, потому что Лисицына была у меня дома и это явно не то, с чем она хотела бы столкнуться, зайдя к однокласснице в гости. Намыливая руки целую вечность, которая показалась мне не пределом в этот момент, я старательно пыталась не думать о том, что она сейчас начнёт предлагать мне чай и пытаться задержать меня тут хотя бы на полчаса. Вторая проблема, с которой я столкнулась — это непомерное количество полотенец. Каким можно было воспользоваться — я в душе не имела, поэтому, вытерев руки об джинсы, я выскользнула из ванной обратно в коридор. Я даже зажмурилась, прокручивая в голове её неодобрительную реакцию. Но как только я попыталась пройти мимо комнаты, что находилась ближе всего к выходу из квартиры, меня буквально схватили за шкирку. — Пойдём я тебя накормлю. — Да я не го… — Саш это неприлично, — уговаривала она. — И я уже устала повторять, я не кусаюсь. Если тебе не приятно, то ты, конечно, можешь уйти. Тут она одарила меня тем самым смиряющим взглядом. Ах ты, сучка, прям в сердце с этим «можешь уйти»! Мне пришлось послушаться, потому что помимо пронзительного взгляда, в её голосе витали стальные нотки, свидетельствующие о том, что если я не соглашусь — никаких подъездных поцелуев больше не будет. Я даже моргнуть не успела, когда она приволокла меня чуть ли не силком в большую и просторную кухню. Потом моя задница медленно и неуверенно встретилась с мягкой обивкой стула и я окончательно потухла. — Есть лёгкий осенний салат, и картофельное пюре с печёным лососем. — Ага, — пропищала я. Лисицына моментально, от души, навалила еды мне в тарелку, будто я если не поем — скончаюсь прямо на месте. Разогрев это чудо в микроволновке, она поставила передо мной тарелку, а затем чашку. В чашке оказалась бордового цвета заварка, а за спиной Лисицыной раздался гул закипающего электрического чайника. Господи, помоги мне пережить этот званный ужин. Пока я неловко ковырялась в глубокой тарелке, отправляя в свой рот тающий лосось и воздушную картошку, Лисицына с интересом хватала каждую мою эмоцию, которую я не была в состоянии скрыть, будучи образно уложенной на лопатки. Так вкусно меня ещё никто и никогда не кормил. Я бледнела, мне кажется, прямо у неё на глазах. В какой-то момент я промазала мимо рта (потому что мне хотелось сдохнуть). Но она заботливо, словно ничего не случилось, просто вытерла уголок моего рта кухонной тряпкой. Для меня было странным, что меня кто-то кормит и я не привыкла так много есть. Мой желудок скрутило от тяжести и от шока, потому что в него запихнули что-то, помимо ролтона или школьной котлетки из хлебушка. Осилив еду класса «мишленовские звезды», я отодвинула тарелку и уставилась на Лисицыну, которая давила такую лыбу, что мне стало ещё страшнее. — Вау, очень… это было потрясающе. Мама или отец? Кто у вас готовит? В смысле, спасибо твоим родителям. — Это не родители, — кашлянула Лисицына и впервые занервничала как-то по-новому. — Это… я готовила. От увиденного смятения на моём лице она вдруг снова рассмеялась, тепло и звонко. — Прости… тебя наверно… смущает это всё, — она развела руками в стороны. — Да просто… — я не знала, какие нужно было подобрать слова, чтоб описать весь свой дискомфорт. — Просто я в очередной раз убеждаюсь в том, какие мы разные. Где живёшь ты, и где я, — хмыкнула я. — Саш, да какая разница. Это же не моя квартира, а моих родителей. И это не мои деньги, а их, — она потянулась за чайником. — Понимаю, — я нервно наблюдала за тем, как кипяток лился в кружку. — Просто я не такая… и мне… я воспринимаю это всё как… я не знаю как, — я снова начала пялиться на мраморный кафель, понимая, какой он дорогой. — Послушай. Я прекрасно понимаю твою ситуацию и я знаю, что ты живёшь одна. Я прошу, не смущайся меня… — Ты не понимаешь, — процедила я, подняв голову, и наши глаза столкнулись лоб в лоб. — Аня… ты… послушай, я пойду, ладно? Спасибо за всё. Еда — просто восхитительная. — Ну не отталкивай меня, почему ты постоянно так себя ведёшь? — тут она вспыхнула и не на шутку разозлилась. — Тебе сложно, что к тебе кто-то относится с заботой, с добротой и пониманием? Тебе сложно принять тот факт, что мне не плевать? — Мне сложно понять, почему ты вообще связалась со мной. — Потому что ты мне нравишься, неужели непонятно?! — призналась Лисицына, а я просто ушам своим не могла поверить. — Я не понимаю, что тебе может во мне нравиться. Где ты, а где я, — потом я выдержала паузу. — И где потом будешь ты, и где буду я… когда мы закончим школу. Мне было больно признавать, что я не просто влюбилась в неё, я буквально полюбила её. И мне кажется, случилось это так внезапно и так давно, что я даже толком не могла вспомнить момент, в который бы не думала о ней. Какая же я дура! Где была Лисицына, и где была я. — Не надо, — Лисицына положила свою руку на мои ладони, которые я держала на коленях. — Саш, пожалуйста… не надо. — Так почему, — я снова попыталась внести ясность. — Почему я тебе понравилась? — Ты… не такая как все, — призналась Аня. — В смысле, это не из-за твоей ориентации… — О, а ты значит такая, как все? — усмехнулась я. — Нет, ты не так поняла. Я про то что… ты всегда была какой-то обособленной, не знаю… какой-то независимой. И чем старше мы становились, тем больше мне нравилось то, что в тебе более явно проявлялись твои качества вроде смелости, упорства, упёртости. Чёрт, да ты, понимая, что тебе тот же Белов готов был череп проломить — просто бездумно кинулась защищать какую-то девчонку… — Какую-то девчонку… — повторила я. — Давай так. Сегодня ты уйдёшь, переваришь всю информацию, а потом мы снова встретимся. — Окей. — У меня дома. — Нет, об этом ты сейчас не говорила. — У меня дома, Саш. Блять.