***
— Какого чёрта? — мои губы скривились. — Я зайду? — Антон сделал шаг, но я пихнула его в грудь. — Так, ну во-первых, ты перешагнёшь этот порог только в том случае, если не будешь меня снова душить. Во-вторых, с Аней что-то случилось?! Иначе я не вижу причин тебе тут появляться после всего, что… — я окинула его взглядом. — После всего, что ты тут устроил. — Да, не буду, — он замолчал и потом продолжил. — Нет, с ней всё нормально, так я войду? Но я снова выставила руку. — У тебя разве нет работы в Новосибирске? Или я ещё чего-то не знаю? — Я не должен перед тобой… — Антон, или так, или разворачивайся и до свидания, — жёстко ответила я, перебив его. — Командовать будешь в другом месте, но не на пороге моей квартиры. — Чёрт, — он хмыкнул и сбавил свой служебный тон. — Саш, у меня есть друзья в Москве, поэтому да, я тут задержался на какое-то время. Так теперь мне можно войти? Я недоверчиво пропустила его внутрь, но не спускала глаз всё то время, пока он раздевался. Потом Антон выпрямился как металлический штабель и, подойдя ко мне, даже не дал дверь закрыть и обнял так крепко, что у меня все косточки, как мне показалось, прохрустели и встали на место. — Прости дурака, — прохрипел Антон. — Извини, что сорвался на тебя, как пёс цепной, Саш… я… сам не ожидал, клянусь. — Да… я… ты… душишь меня… — сипло простонала я, не имея возможности пошевелиться в его мощных и больших руках. Потом он отстранился, поставил меня на место и строго посмотрел в лицо. — Извините, доставка? — неуверенно пролепетал курьер, смотря на нас как на больных. — А, да, простите, спасибо, — я выхватила пакет, положила его на пол и закрыла дверь. — Чай? — А? Чего? — растерянно выдохнул Антон, отвлёкшись от мыслей. — Да, давай, спасибо. Мы прошли на кухню и я включила электрический чайник. — Так… эм, слушай, — у меня инстинктивно заболело горло в том месте, где сравнительно недавно побывала его рука. — Кхм, так ты… ты чего пришёл? Я думала мы теперь заклятые враги. Хотя, вроде и друзьями тоже уже не были… — Фух, — он расправил плечи, усаживаясь поудобнее на стуле. — Хотел извиниться, что так напал на тебя, не по телефону же я буду сиськи мять, или смски строчить как влюблённая школьница. — Ну сукой ты меня уже назвал как-то, но ладно. Окей, извинения принимаются? Наверное. Я пока не решила. Поставив перед ним кружку, я села напротив Антона и гаркнула как дракон: — Я надеюсь ты Лисицыной не говорил, что мы спали?! Если ты сказал ей, я тебе обещаю, ты… — Не говорил. Да и когда это было-то, — он поморщился. — Нет конечно, я же не законченный идиот. Да и… это наше личное дело. — Ага, у меня с Лисицыной тоже как бы личное дело, но ты в него влез. — Саш, это другое, — его брови сдвинулись. — И ты понимаешь, не надо передёргивать. — Понимаю. Но ты тем утром напугал меня до усрачки, как и Катю. — О, это та твоя подруга? — вспомнил Антон. — Я думал девушка. В общем… созванивался недавно с Аней… вернее не так. Она сама мне позвонила, но ничего про тебя не говорила. Ты реально к ней приезжала? — Да, — я задрала подбородок. — Я же сказала, что достану адрес у тебя или без тебя. Как ты понял, что я у неё была? — Ладненько, — снова вздохнул он. — Как понял? Ну она… эм, как бы сказать так… какая-то слишком налегке позвонила, предложила прогуляться по городу пока я тут. Она вообще-то никогда так не делала раньше, я даже засомневался в том, она ли это была. Поэтому я как-то не сразу, но подумал о том, что это твоих рук дело. Сначала я хотел было тебя прибить, но… хм, передумал. Люди не выныривают из болота в течение секунды, как по команде. Мысли о плохом я старалась отогнать. — Зачем ты мне соврал по поводу того, что вы не общаетесь? — О-о-о, Зимина, зная тебя, ты бы мне не просто шею свернула, ты бы прооперировала меня сразу там, на квартире. И вырезала что-нибудь. — Шилов, давай без шуток. Я серьёзно спрашиваю. — Ладно, — наконец-то этот мужик притронулся к моему пуэру, который я тут час настаивала (для себя конечно), а я в этот момент приготовилась узнать то, что происходило с женщиной, которую я люблю и из которой вытрясла всю душу в своё время. — Так может ты всё же расскажешь, как ты вообще… как вы… ну, ты понял. Он набрал в грудь побольше воздуха и чуть ли не затараторил, окунаясь в воспоминания. — Я тогда хотел зайти к тебе в апреле, проведать тебя. В твой День рождения. Уже когда к подъезду подходил, увидел там Лисицыну. С этим выпускным альбомом в руках, очевидно зарёванная. Слово за слово, начали говорить. Она и рассказала что произошло, в двух словах. Я сначала не очень поверил конечно, что… между вами вообще было что-то подобное. Ну и потом мы порешали, что, наверное, не стоит ковырять свежие раны. Ну и пошли гулять, она и я. — И? — я плеснула себе полкружки с мыслями о том, что ни разу ей не позвонила в то время. — Тогда я ещё не знал что она делала с собой. Заметил случайно, Аня всегда же в своей юбке такой… — Колокол, — подсказала я. — Да, в колоколе ходила. Там только цвета менялись. И в общем, мы в мае на допах по матеше сидели. Она как обычно без лица, я — как обычно грыз ручку и считал ворон. А потом смотрю, пятно на юбке… — Так, — кивнула я, сосредоточившись. — Можно было бы подумать что это кетчуп, или, не знаю, месячные. Но расположено было иначе, — тут Шилов немного занервничал. — А ты, если помнишь, я тебе рассказывал про Алинку. У меня сразу мысли всякие в голову полезли. Захотелось разобраться. Может обижает кто? Да и я помню как вы тогда с Беловым подрались. Вся школа гудела об этом: как ты ему врезала, как он тебя потаскал по асфальту и нос с бровью разбил. Короче, выцепил её в итоге… — И что потом? — чем дальше рассказывал Антон, тем чаще у меня сердце сбивалось и так с не очень ровного ритма. Не писала, и не звонила. Я не делала ничего вообще, хотя могла бы. — Да ничего. Силком в туалет женский затащил и давай пытаться под юбку залезть, — расхохотался Антон, а потом погрустнел. — Это, конечно, был мягко говоря не очень способ, но когда я задрал юбку, Саш, у меня внутри всё просто перевернулось. Там такое… это… — он сухо сглотнул. — Я не знаю, каким она вообще макаром такое смогла выгравировать на себе. Это же сколько силы нужно приложить, чтоб настолько глубоко… я вот щас вспоминаю и мне чё-то аж плохо. — Чёрт, — я выдохнула, вспоминая фотку, которую мне показал Антон, и почти перестала нормально дышать, теряя почву в виде стула под своей задницей. — Наехал я на неё тогда здорово, конечно… а она в ответ истерику закатила. Потом Аня год проторчала дома с попеременным успехом вроде поездок в Питер и обратно в Новосибирск. Разругалась на какое-то время даже с Пучковой, — хмыкнул он. — С того момента в туалете, я начал к ней домой захаживать. Мы просто сидели и практически всегда молчали. И я просил её… не делать этого. А она просто угукала и ничего не менялось. А когда Аня уехала, мы стали иногда переписываться. Просто перекидываться сообщениями. Самое страшное знаешь что было? Когда я писал: «Ты режешься?», а она молча кидала фото. Иногда раны были свежими, иногда заживающими или зажившими. Я хоть и не мог на это смотреть, но всё равно спрашивал… — Ну… и-и-и? Как ты в итоге так прыгнул в самолёт, чтоб задушить меня? — уже не выдерживая и чувствуя, как начинала потихоньку вылетать из собственного тела, спросила я, глядя Антону в глаза. — В какой-то момент Аня просто начала говорить мне «нет» на мой вопрос. Я не лез конечно, мы же не друзья. Но стало поспокойнее. А потом у неё умирает мама, но вроде бы она это более менее перенесла, и с Пучковой помирилась, и с отцом вроде как что-то наладилось. Город-то небольшой, слухи быстро разлетаются. — Это да, чихнёшь на одном конце города, на другом скажут будь здоров… — Верно, — усмехнулся Шилов. — Саш, я не мог ей ничем помочь. Она меня не слушала. Я каждый раз, пытаясь с ней поговорить, когда мы жили в Новосибирске, получал на свою голову столько матов, что хотелось спрятаться и не вылазить. Она не просила ни помощи, ничего вообще. И наше вот такое с ней общение будто было каким-то намёком на то, что я у неё буквально спрашиваю, жива ли она, а она отвечала в духе «ещё пока да». И после всего казалось бы, отпустило? Нет, в какой-то момент она скидывает фото, которое ты видела. И тогда я догадался… — Что она встретилась со мной, — чувство вины внутри лишь усилилось. — Да, — он поморщился. — Ты когда была в Новосибирске последний раз, мне показалось что ты даже… как будто не помнила её. А она тебя в ответ ни на секунду не забывала. Но потом я вспомнил, что ты всегда почему-то старалась оттолкнуть от себя важных тебе людей. И у меня просто всё сложилось и перевернулось внутри, потому что я… короче, пробил тебя и узнал, где ты живёшь, — затем наступила тишина и мы минуту смотрели друг на друга. — Вам обеим к мозгоправу бы сходить не помешало, две зависимые друг от друга дуры… что одна, что вторая. — Что есть, то есть. — Ну и что ты там ей наплела, что она вдруг из кокона вылезла? — Да ничего, Антон, — мои плечи опустились. — Ничего, кроме правды… — И что будешь делать? — Чего? Я что-то должна делать? Я уже всё сделала что могла. Мне больше нечего ей дать, а то, что я могла бы — просто так не запихнёшь против воли. Знаешь, как говорится, не проси у другого то, чего нет. Но то, что ты рассказал, я в ужасе… — Ну да, выходит история — хоть роман пиши, — его глаза будто бы улыбнулись. — Ну дело твоё. Буду надеяться, что ей легче и это не мои надежды и твоя «скорая помощь» в виде приезда к ней. Лучше поздно, чем никогда. А ты-то как? Что у тебя со здоровьем-то в итоге? Я же так и не знаю… — А, — я отмахнулась. — Саш… — У меня мерцательная аритмия с дырками в сердце. Одна — когда мама умерла. Вторая — когда я с Лисицыной рассталась. — Ч-ё-ёрт, — протянул он. — А ты ведь бухала как чёрт в школе, и от тебя вечно травой несло за километр… ну ты, конечно, мазохист… в любом случае, при всём при этом — говнистость твою это всё равно не оправдывает. — А я и не пытаюсь быть хорошей в чьих-то глазах, — я обернулась, услышав дверной щелчок, а затем шуршание в коридоре. — Ванька, ну-ка давай, заходи, — это был голос Кати. — О, ты ждала гостей? — он чуть наклонился в сторону коридора. — Я вообще не ждала никого в свой законный выходной, но это же Катя, — прошипела я, понимая, что этот вечер превратился не только в душевную, но и головную боль. — Следит, чтоб я тут не откинулась, как ты следил, чтоб Аня не наломала дров. Многоходовочка, блин… — Боже мой! — крикнула Катя, когда увидела Антона. — Опять ты! Ну всё, я ментов вызываю! Я тебя засужу, клянусь! — Чего?! — Антон с ужасом выплюнул остатки чая в кружку. — Не надо, Кать, — нервно смеясь, сорвалась я на встречу к подруге. — Всё нормально, потом расскажу. О, Ванька-зайка, привет, мой сладкий, можно обниму тебя? — присев на корточки, я приготовилась встречать мелкого. — А я думал ты лесбиянка, — обратился он к Кате. — Ты думаешь у лесбиянок не бывает детей? Спешу тебя разочаровать, — всё ещё недоверчиво, стаскивая с Вани курточку, она сверлила взглядом Антона. — Сяша! — когда Ваня был освобождён из Катиных рук, то сразу же побежал в мою сторону и мы обнялись. — Если ты хоть пальцем её… — никак не унималась подруга. — Да не трогал я её! — Кать, а ты чего так… эм, нагрянула-то внезапно? — Так сегодня же четверг. — Блин… прости, а что в четверг? — я отлипла от Вани и выпрямилась, хрустнув поясницей. — Шилов, если ты мне там что-то сместил, будешь мануального терапевта оплачивать, — буркнула я. — А чё опять я-то? — тихо простонал мужчина. — Саша, я тебя щас стукну! Чет-верг! Я вас обоих тут сейчас от… — Ты не забыла, что тут ребёнок? — вмешалась я в её предложение, не желая чтоб она заканчивала его.***
Как пришла моя подруга, Антон почти сразу уехал. Мне казалось, что она его расчехлит на несколько частей одним лишь своим взглядом. С этой женщиной вообще опасно было иметь дело не в качестве друга, но я убедила её в том, что всё нормально насколько это возможно. Потом мы с Катей переместились на диван и были вынуждены смотреть «Мулан», потому что Ваня был без ума от этого мультика. Мелкий буквально прилипал к телевизору и переставал обращать внимание на окружающую его действительность. Однако стоило нам отвлечься от просмотра, пацан включал такую сирену, что хочешь не хочешь, а придётся продолжить. Тут мне внезапно, смотря на Ваньку, вспомнилось почему-то, как мы с Антоном перед информатикой на четвёртом этаже, классе в восьмом, пускали комочки мокрой бумаги (будто это пули) прямо в потолок через пластиковую трубочку. Уверена, приди я в школу — эти комки там так и висят. Знал ли вообще кто-то про их существование на потолке? Цветные картинки вновь заискрили перед глазами и я почувствовала Катину руку на моём плече, словно она меня успокаивала. — Я его всегда любила, но… знаешь, всему есть предел, — буркнула я, когда в сотый раз наблюдала сцену, где раскрылась страшная тайна девушки. — Это ты мне скажи, я из-за Вани разучилась плакать над Королём львом… зато он заливается будь здоров… — женщина расплылась в улыбке, а потом убрала руку, подползла и легла мне в ноги. Видимо у неё случилось что-то приятное с госпожой «Адвокатессой», раз она такая внезапно ласковая. Я медленно провела рукой по её волосам и чуть щипнула за ухо. Катя довольно поморщилась. — Как там твои дела? — начала она издалека. — Да нормально… ну, в смысле, могло быть и хуже. Поговорила с Аней… ну, с той… — Да помню я, — махнула она рукой в пустоту. — И как ты себя чувствуешь после такого аттракциона? — Знаешь… лучше. В том плане, что да, ситуация полное дерьмо конечно… но у меня внутри всё будто на свои места встало. Надеюсь что и у неё тоже со временем встанет. А у тебя как с твой адвокатессой? — С Крис? Господи, эта женщина сводит меня сума, — Катя растянулась, сладко причмокивая. Я смотрела на подругу, чувствуя вес её тела на своих ногах. — Муан! — крикнул Ваня почти прилипнув к экрану. — Я ей говорю, ну не нужны нам эти дорогие рестораны пять раз в неделю. Туда же ходят чтоб насладиться, полюбоваться собой, окружением, и богатым красивым столом… а так вот приестся и всё, кончится романтика. — А сколько Кристине лет? Я чё-то как-то выплыла из жизни… — Неудивительно, — рассмеялась она. — Крис сорок будет в начале сентября. — О, Дева, — тут я вспомнила про Ленку и её гороскопы. — Я вас как-нибудь познакомлю, — развернувшись ко мне лицом, Катя щёлкнула меня по носу, а потом поднялась с дивана. — Надо бы Ваньку спать уложить, время уже… — Дай пацану хоть концовку-то досмотреть, не будь жестокой, — хихикнула я, глядя на Катю, уползающую в сторону ванной. Когда мы досмотрели мультик, то свалились без задних ног вместе с Ванькой на диване. Катя уснула в моей комнате, а утром они уехали. Я даже не слышала, как она собирала Ваньку, а он обычно очень активный и шумный. Больше суток я провалялась тюленем в ожидании ночного дежурства. Как оказалось, ожидала этого ночного дежурства не только я. — А что такое? Что-то случилось? — зажав телефон плечом, я пыталась натянуть кеды. — Мама приехала, — прошептала Катя в трубку, очевидно где-то прячась. — Ну я и решила оставить их там с Ванькой… снимать отель не хочу, а у Крис на квартире… ну тоже в общем никак сегодня. А-а-а, ну Саш, ну пожалуйста! Надоели эти отели, а снимать посуточно хрен знает у кого тоже не вариант… — Да вообще без проблем, зачем ты что-то объясняешь? Я же тебе никогда не откажу, — я вышла из квартиры. — Только трусов не оставляйте, и лепестки роз тоже уберите за собой. — Не оставим. Нам завтра обеим на работу, а ты — просто золото, спасибо, — она чмокнула меня в трубку. — Я бы в качестве благодарности принесла тебе коньяк, но… обойдёшься, подарю тебе… оставлю тебе вместо трусов — дилдо. — Лучше абонемент на массаж, пожалуйста, — выйдя из подъезда, я пошла к своей машине. — Ну или в бассейн. — Окей, поняла. Ну всё, я побежала, прости, а то меня тут щас найдут и обезоружат…***
Сегодняшнее ночное дежурство на удивление протекало без каких-либо эксцессов. Мне стало в какой-то момент скучно и я в итоге пристроилась в закутке за постом, рядом с Мариной. Мы с ней пили чай, втыкая в её планшет, на котором Марина включила юморной обзор на «Четыре свадьбы». — Господи, это конечно такой стыдный-стыд, — я потёрла своё лицо руками, пытаясь отогнать желание захрапеть прямо здесь, а потом, подвинув к себе низкий стульчик, я закинула на него ноги. — И не говори, — Марина откусила печенье, сделала глоток чая из кружки и вернулась к бумажкам. — Вот эта сучка вообще такая… всем занизила, а сама как будто только что из гаража вылезла. Когда мне стало совсем неинтересно смотреть обзор на это шоу, я уткнулась в телефон и, скачав какую-то тупую игру вроде «три в ряд», вдруг вспомнила Лисицыну. Внутри заиграла тоска и грусть. Она хотела ко мне прийти, хотела поговорить, но так и не решилась, а потом и вовсе закрылась от всего мира. Всё это время она варилась в кипятке из боли в полном одиночестве, а я даже и мысли не допускала о том, что она могла вот так вот переживать и страдать. — Саш, — кто-то затормошил моё плечо. — А, — я резко вскочила, чувствуя как ускорилось биение моего сердца. — Что… а… Марин? — Девять утра, — она одарила меня усталым взглядом красных глаз и села обратно за пост. — Блин, — я чертыхнулась, сунула ноги в тапки с дырками и вскочила. — Сколько я… — Три часа. — Ага, спасибо, и что разбудила тоже спасибо. Ладно, пойду покурю и сдамся. — Давай. Спустившись на лифте на первый этаж, я вышла на улицу и закурила, наблюдая за подъезжающими к корпусу машинами скорой помощи. Тыкнув на кнопку телефона, я увидела уведомление от Кати, но решила, что отвечу ей потом. Сейчас мне хотелось просто упасть и подремать хотя бы часика два. — Тебе очень идёт эта зелёная форма и белый халат. От до боли знакомого голоса, раздавшегося сбоку, я выплюнула сигаретный дым из лёгких, подавившись его остатками. Меня накрыл какой-то безумный и непрекращающийся кашель, а глаза заслезились. Пытаясь вытереть их, я развернулась. — Аня? — прохрипела я, не веря своим глазам.