Горечавка в объятиях полыни

Сяо Синчэнь открывает глаза, видя пред собой чистое лазурное небо и птиц, что кружат в высоте. Юноша морщится от внезапно накатившей боли в висках и головокружения, мешающего даже сконцентрировать взгляд. Солнце жутко мешает, так же, как и любые посторонние звуки, вроде крика диких птиц и звенящего гула в собственной голове. Даос пытается подняться, а для начала хотя бы сесть и понять, где он вообще оказался. Синчэню удаётся принять сидячее положение далеко не сразу. Боль неприятно простреливает вдоль позвонков и, скручиваясь едким ужиком, ноет в пояснице назойливым, граничащим с болью тянущим ощущением. Мужчина пытается осмотреться, но это мало чем ему помогает. Потому что он… Сяо Синчэнь находится посреди убранного ячменного поля, в метрах сорока от него виднеется лесополоса, и более нет ничего. Юноша поднимается в полный рост и в первый раз едва не падает, будучи не в силах удержать равновесие на подкосившихся ногах, но всё же он опирается о рукоять вертикально воткнутого в землю меча и с напряженным выдохом делает неуверенный шаг, ощущая, как голова продолжает неумолимо идти кругом, лишь чудом не вызывая рвоты. Кстати, об этом. Сяо Синчэнь дико хочет есть и понял он это только сейчас, завидев гадюку в низкой, острой и сухой траве. Ветер прохладным весенним дуновением обдаёт исхудавшее лицо путника, а кружившие высоко в небе птицы, что оказались воронами судя по характерным звукам, заставляют вознести богам благодарность за то, что эти падальщики не полакомились его глазами, пока он был в отрубе. Свезло так свезло, чего уж тут. Синчэнь делает неуверенные шаги, пытаясь многолетней выдержкой преодолеть ощущение дикой слабости в сопровождении с болью, что разгуливают ядом по телу, пытаясь его сразить, но он продолжает идти вперёд. Но… о каком «вперёд» идёт речь, если юноша даже примерно не в силах понять, где он находится и куда именно сейчас держит путь, ведь это его «вперёд» может быть полным поворотом назад. Но… подождите. А куда ему вообще стоит держать путь? К Сюэ Яну? Как он там, кстати? Эти мысли не покидают светлую голову даоса уже слишком долго. «С ним ведь всё хорошо…? Надо вернуться и самому убедиться.» Сяо Синчэнь человек ответственный, поэтому он должен лично проверить, взошли ли плоды его усердной работы. На том и было решено: дойти кое-как до любого населённого пункта, заработать на еду, узнать, где он находится и вернуться. Вернуться домой. --- Простите! – Синчэнь шёл уже добрые полсуток по какой-то пыльной дороге вдоль леса, солнце стремительно катилось к горизонту, а тело даоса становилось всё тяжелее и непослушнее, но вот удача: он встретил человека! Это же не игры его воспалённого разума, верно? В паре десятков метров от него виднеется колодец, что тоже не менее важно, чем человек, стоящий поодаль. --- Подождите! – что есть мочи кричит юноша, пытаясь привлечь внимание мужчины, что, слава богам, оборачивается на этот жалобный крик нуждающегося. --- У вас что-то случилось? – мужчина, изменив свой маршрут, быстрым шагом идёт на встречу незнакомцу, что выглядит, мягко говоря, не очень. --- Я… можно воды, пожалуйста? - вопрошает юноша, ощущая, что остаток сил ушёл на то, чтобы добежать до силуэта человека и быть услышанным. --- О боги! – Мужчина подхватил почти бездыханное, исхудавшее тело под локти, пребывая в панике и не зная, как ему быть с этим путником и чем помочь, чтобы тот не помер прямо у него на руках. --- Папа, что с ним? – молодая девушка лет семнадцати слегка испуганно сидела на краю циновки, на которой лежал мучившийся в бреду и холодном поту мужчина с бледной кожей, пересохшими губами и сбитыми в кровь костяшками рук. --- Ох, дочка, мне почём знать, - выдохнул мужчина лет пятидесяти, в простой одежде и с собранными в высокий пучок чёрными, но уже с проблесками седины волосами. --- Нашёл его около нашего лесного колодца. Был совсем без сил, видимо, с ним что-то случилось. Вон, видишь, какой худой и побитый весь, будто бы с того света только вернулся. И ноги его стёрты в кровь. – поправляя свою реденькую седую бородку, заканчивает хозяин, и продолжает перебирать её скорее по привычке, нежели осознанно, пребывая в раздумьях, как лучше поступить с их незваным гостем. --- Отец, он выглядит хорошим человеком. Позволь ему остаться до тех пор, пока он не придёт в себя. Я сама позабочусь о нём! – вызвалась девчонка, резво поднимаясь на ноги, а её лёгкий страх перед незнакомцем вмиг сменился резким воодушевлением и желанием помочь юноше. --- Ты с чего так резко словами раскидываешься, а? – хмыкнул отец. --- А вдруг он преступник или вор какой? Янлин, ты слишком резво принимаешь такие важные решения. --- Так и что теперь, помирать его бросим? А он, небось, заклинатель. Видел, какой у него меч красивый? – пылко гнула своё девушка. --- Ну и то верно, - притих старик, обдумывая слова дочери. --- Что ж, выходим его, а там видно будет. Но ты смотри, осторожней с ним будь, уяснила? – пригрозил дочери пальцем мужчина, на что девчушка довольно кивнула и побежала за водой, чтобы заново наполнить таз и обтереть неимоверно горячий лоб да сгибы локтей юноши, дабы сбить лихорадку. Прошло трое суток Синчэнь ведёт бровью, ощущая запах мяса и чувствуя, как что-то вязкое и тёплое тычется в его губы. Юноша открывает глаза цвета наливного граната и тут же широко раскрывает веки, протягивая руку к человеку перед собой, желая прикоснуться, заверить себя, что… --- Ты… живой… - шепчет на выдохе с полуулыбкой даос пересохшими, испачканными в жидком супе губами. --- О! Очнулся? – бодрый, звонкий, с нотками неподдельной радости голос над самим ухом с непривычки бьёт по перепонкам, только вот… Его руку перехватывают и укладывают бережно в постель, не давая себя коснуться, а женский, определённо, даже девичий голос продолжает слишком быстро лепетать что-то себе под нос, убирая от губ даоса миску с супом. --- Как себя чувствуешь? – всё тот же звонкий женский голос, нежная клыкастая улыбка, чёрные длинные волосы, заплетенные в две косы, и большие карие глазки – именно это разглядел юноша, когда туманная пелена перед глазами спала, а голова прекратила кружиться до колючих звёзд в его собственной глотке. Это не он. Это юная, удивительно сильно напоминающая своими чертами Сюэ Яна девушка. По всей видимости, девушка, которая его спасла. Но. Стоп. Разве его спас не мужчина? --- Где я? – хрипло, не слишком внятно спрашивает даос, прокашливаясь, всё ещё чувствуя боль во всём теле. Ну, он хотя бы не умирает где-то в паршивой канаве – уже повезло. Сюэ Ян был прав: Синчэню удивительно везёт на хороших людей. Ну, относительно хороших. Главное правило: пусть спасают его, ведь тех, кого спасает сам Сяо Синчэнь чаще всего всё равно убивают из-за него же. --- Мой отец егерь, ты в нашей избе. Восточный лес предков, - Сяо Синчэнь слушает, но не слышит. Восточный лес… Разве это не в совершенно иной стороне от его «дома»? Даос тяжело выдыхает, крепко зажмуриваясь, он чувствует, как внутри что-то больно сжимается, наматываясь на тугой узел подступающего отчаяния и страха… страха за чужую жизнь. За жизнь Сюэ Яна. Почему он не может никак сдвинуться с этого гуева паренька? Стоит лишь прикрыть глаза, как перед ним тут же всплывают эта клыкастая ухмылка, эти тёплые губы, а на плечах фантомно ощущаются чужие робкие, но сильные прикосновения того, кого до одури не хватает рядом. Здесь. Сейчас. Рядом. Живого. Надо успокоиться. --- Можно мне, пожалуйста, зеркало? - Внезапно для удивившейся девушки просит даос, выдавливая мягкую вопрошающую улыбку. Спустя пару минут в руки Синчэня попадает серебряное блюдце с глянцевым дном, что хоть и размыто, но даёт возможность рассмотреть свои глаза. Цвет истлел, теперь радужка стала цвета ржавчины, а глаз, что создан силой самого Яна, совсем стал карим. Почему глаза потеряли цвет так внезапно? Почему нет того бруснично-алого цвета, что горел, словно яшма, в оправе из пушистых ресниц оленьих глаз юноши? Неужели Сюэ Ян на грани? Нет. Надо сначала оправиться, а потом можно выходить в путь, тая в душе уголёк надежды, ведь его глаз на месте, хоть и цвет совсем не тот, что стал любимым для Синчэня. И когда только успел? --- Спасибо, - юноша отдаёт примитивное зеркальце в руки всё ещё удивлённой девушки и пытается приподняться на локтях, принимая сидячее положение. Голова всё ещё болит, иногда кружится, а тело ноет от боли и не желающей оставлять даоса слабости. --- Покушай, вот, - девчушка даёт мужчине глиняную миску в руки, что к слову, не сразу слушаются. --- Ты заклинатель, да? – Сяо Синчэнь медленно кивает и вглядывается в похлёбку, завидев там кусочек мяса - наверное, курица или дичь какая. Несколько секунд мужчина думает, стоит ли отказаться от угощения, придерживаясь правила о неедении мяса, но увы, быть переборчивым в еде невежливо. Тем более, Синчэню нужны силы и восстановить их надо в ближайшее время, поэтому даос набирает в деревянную ложку немного супа и подносит ко рту, пробуя на вкус – оказывается вполне сносно. --- Спасибо большое, что помогаете мне. Чем я могу вам отплатить? – спрашивает даос, желая сразу договорится о цене. Люди никогда ничего не делают просто так. Или такое правило работает лишь в жизни Сюэ Яна? --- Ты сначала оправься, а потом мы придумаем, какая от тебя может быть польза, - довольно усмехается девчушка, показывая острые клыки, и покидает комнатку, оставляя Синчэня одного, но спустя пару минут он слышит мужской голос и тяжёлые шаги. Вот и мужчина, который спас его, по всей видимости, он отец этой неугомонной юной девы. *** Прошла неделя Сяо Синчэнь относительно поправился, правда, отчего-то долго на ногах он стоять не мог – тут же одолевала слабость, прямо как сейчас. --- Держись за меня, - как всегда под рукой оказалась Янлин, помогая мужчине сесть на скамью возле их деревянного дома. Уговор был прост: он учит дочь егеря защитным приёмам на мечах, и когда та сможет их идеально повторить, то юноша уходит с чувством выполненного долга. Признаться честно, он не слишком понимает, зачем девушке обучаться боевым приёмам, но когда вспоминает, что он видел за время их путешествия с Сюэ Яном, вопросы отпадают сами собой. --- Гэгэ, тебе плохо? Снова слабость? – спрашивает девушка, всё ещё придерживая юношу под локоть. --- Всё в порядке, - даос давит мягкую улыбку, выпутывается из рук девушки и тяжело выдыхает, смотря в чистое небо, пытаясь представить, как там «дома». --- О чём думаешь? – внезапно спрашивает девчушка. Он уже привык к её болтливости. --- О доме. У меня там осталось много дел, боюсь, что не управлюсь вовремя, - признаётся юноша, понимая, что он до сих пор находится в неведении: удалось ли ему заключить сделку с Богом фортуны или нет? Воспоминания словно кто-то запечатал, а физически он слишком далеко от объекта своей сделки, чтобы проверить. --- Ты не хочешь остаться здесь? Со мной, - внезапно спрашивает девушка и смотрит так преданно, прямо в душу своими большими глазами… карими. --- Прости, - выдыхает даос с неприкрытым сожалением – ему всегда было тяжело отказывать людям. --- Но разве я не похожа на ту, что дорога твоему сердцу..? – продолжая упорно стоять на своём, ворошит прошлое Янлин, слишком сильно напоминая упорством того, кого забыть теперь не представляется возможным. Сяо Синчэнь молчит, лишь криво улыбается и отрицательно мотает головой. Даос не желает признавать тот факт, что стал настолько зависимым от постоянного присутствия этого дикого мальчишки, что отчаянно ищет сходства с ним даже в незнакомой деревенской девушке. --- Как ты? Оправился? – слышится голос мужчины, что вернулся из деревни с нужными припасами. --- Да, скоро покину вас, - выходя из прострации, отвечает юноша со всей учтивостью. --- Но прежде позвольте узнать, как я могу отплатить вам за спасение моей жизни? Научить Янлин управляться с мечом - это слишком ничтожная цена за спасение моей жизни и ваши хлопоты. --- Обговорим это наедине. Дочь, оставь нас, будь добра, - настоятельно просит отец, и Янлин нехотя, но всё же покидает их, уходя в дом. Синчэнь терпеливо ждёт ответа мужчины. --- Что ж, ты славный парень, и мне подумалось, что вы с моей дочерью могли бы… --- Простите, но нет! – выпаливает даос куда ранее, чем успел бы всё обдумать. Юноша сам пугается своей категоричности и такого смелого отказа – первого в его жизни. Но ведь молчать и из простой человеческой вежливости воротить узел из чужих чувств – кощунство. Он со своими-то не в силах совладать, чего уж греха таить. Он уже достаточно долгое время боится обратиться в себя и заглянуть внутрь своей израненной души, увидеть, поймать руку того, кто своей же кровью пытается излечить каждый порез, всякий ушиб и излом. Тем более сейчас, когда в голове то и дело всплывают воспоминания о том поцелуе с тем ненавистным ему мальчишкой, что обдал сладким жаром всё тело и даже задел внутренности даоса всего одним касанием. Знал бы кто, как эти противоречивые, совершенно незнакомые ощущения пугают, буквально сводят с ума, заставляют чувствовать себя… больным. Отравленным собственными чувствами. --- Простите… - прочищая горло начинает даос: --- Я не могу. Я совершенно не подхожу вашей дочери, и с моей стороны будет ничтожно низко отплатить вам за спасение моей жизни сломанной судьбой вашей обожаемой дочери. Мужчина молчит, опускает задумчивый взгляд выцветших от старости карих глаз и, перебирая редкую бородку натруженными пальцами, кивает. --- Что ж, ты говоришь верно, - с неким сожалением мужчина смиряется с ответом юноши. --- Тогда перейдём к делу. Ты заклинатель, поэтому сможешь запечатать колодец дрём, что находится в этом лесу? Сяо Синчэнь на мгновение теряется, не понимая, почему столь опасное место находится в лесу, который не опечатан, и в качестве хранителя используют простого смертного егеря. --- Все заклинатели, что приходили, пропадали без вести. Ты можешь отказаться. Даос усиленно обрабатывает поступившую ему информацию, прекрасно понимая наконец причину такого опрометчивого поступка. Видимо, тьма, что обитает в том колодце, реагирует лишь на ядра заклинателей, а простые смертные ей ни к чему. Что ж, тогда это будет чем-то более опасным, нежели мог сначала представить юноша. Он был слаб, да и сейчас не может похвастаться выдержкой и силой, что были у него прежде. Видимо, его ядро опустошено после того длительного путешествия в небытие, ещё хорошо, что оно и вовсе не разрушилось, да только вот… Теперь никто не стал бы жертвовать собственным ядром и спасать его, хоть эти мысли всегда и претили ему, но сейчас он чувствует себя таким уязвимым, словно ему больше недостаточно Шуанхуа, чтобы защитить себя. --- Сейчас я не в силах победить то зло, что обитает там, - откровенно и без утайки признаётся даос. --- Но дайте мне месяц. Я восстановлюсь и сделаю всё, что в моих силах. --- Что ж, договорились, - мягко улыбаясь глазами, кивает мужчина и следует в дом, оставляя юношу на крыльце одного. Уже темнеет. Внутренние демоны ищут выход, и именно сейчас один, слишком юркий, влезает штопором в голову даоса, напоминая, скольких погубил Сюэ Ян, чтобы Сяо Синчэнь был здесь и сейчас таким, какой он есть. Разве ему не должно от этого стать противно? Прошлому Сяо Синчэню было бы противно до тошноты, а этому даочжану, что сидит посреди леса в закатных лучах солнца, до одури хочется услышать тот задорный смех и ощутить присутствие кошмара всей его жизни рядом.