Горечавка в объятиях полыни

Время идёт. Синчэнь старается постоянно медитировать и тренироваться. Он хочет поскорее вернуть долг и возвратиться туда, где его ждут… ждали… --- Даочжан! – звонкий голос и такое интимное для него прозвище накладываются на знакомый юношеский баритон, гуляющий в изломленном сознании даоса, что он на мгновение покрывается мурашками, а его сердце пропускает удар. Потому что она слишком сильно похожа на него. --- Янлин, не зови меня так, пожалуйста, - мягко просит даос и давит вежливую улыбку. --- Почему это? Ты ведь даочжан! – девчушка довольно усаживается рядом с медитировавшим доселе под солнцем даосом. Чёрные косички отдают блеском вороньего крыла под лучами высокого весеннего солнца, хитрая клыкастая улыбка и глаза-щёлочки… карие, словно спелый каштан, глаза. Не то. Синчэнь готов ударить себя за такие мысли, но всем хочется быть правильными. Все хотят лёгкого счастья, и вот один из его вариантов сидит рядом – плечом к плечу, мотает ножками и продолжает подшучивать над мужчиной, оглушая своим звонким голосом и вводя в ступор столь острым язычком. --- Уже нет. Признаться, давно уже не являюсь им, - выдыхает мужчина, а улыбка сползает с лица, словно вуаль с нежной дамы. --- Ты так усиленно тренируешься… - задумчиво начинает девушка, всматриваясь в напряжённое лицо даоса. --- Так сильно хочешь уйти? Но куда? У тебя есть место, где тебя ждут? – с искренним интересом спрашивает черновласка. --- Не уверен, но есть те, кому я нужен. - Верно. У Синчэня ведь есть его «семья». Есть Сун Лань, который, он уверен, места себе не находит, и дети… Он скучает по ним. На Сюэ Яне мир клином не сошёлся. Правда же...? --- Через неделю уже пойдёшь на ночную охоту? – спрашивает девушка, рассекая мысли острым кинжалом. --- Верно, - мягко отвечает даос. --- Что у тебя с глазами? Ты точно готов? – спрашивает девушка, заглядывая своими большими карими в оленьи очи цвета клёна с чёрными прожилками. --- Я был слеп долгое время, а это последствия моего увечья, - терпеливо объясняет даос. Он сам уже многого не знает. Он отвык жить без Сюэ Яна – это, несомненно, злит. Время идёт. Синчэнь хотел бы сказать, что время летит слишком быстро, но ничего подобного. Дни в туманном городе И с тем озорным мальчишкой бежали, будто бы за ними гнались тролли, а здесь - буквально тянутся вязкой карамелью за подошвой обуви. И это злит. Сильно. Почему мысли то и дело возвращаются к тем яшмовым глазам с дьявольской хитринкой, звонкому смеху, что заставляет сердце трепетать, и шуткам, от которых смех зарождается где-то в груди и щекочет собой горло, заставляя размыкать уста в улыбке? --- Даочжан, ты спишь? – внезапный голос заставляет глубоко увязшего в своих мыслях даоса вздрогнуть и обернуть свой взор на вошедшую в комнату девушку, что мнётся с ноги на ногу у двери. Уже весна. Птицы щебечут свои песни миру, а их голоса становятся всё более разнообразными – крылатые возвращаются домой, в свои гнёзда. Деревья всё ещё голые и колючие, но лучи весеннего солнца питают обнажённые ветви, зарождая новую жизнь. Мир обновляется. Жизнь продолжается. И только Сяо Синчэнь не может никак возродиться и начать жить, уже как две жизни подряд. Земля медленно прогревается, среди сухой, пожухлой травы виднеются новые, сочные, зелёные росточки, что радуют глаз. Морозы ушли, и Сяо Синчэнь, чтобы не смущать хозяев дома, перебрался в хлев, на сеновал. Так он может вдоволь медитировать и истязать себя пытками собственного неутомимого мозга. --- Нет. - Юноша садится, спуская ноги с горы сена, что служит ему постелью. --- Что-то случилось? Ночи стоят ясные, а небо богато на звёздную россыпь, что сияют в свечении луны, будто софиты, забираясь этим волшебством в душу каждого, стоит лишь взглянуть, поднять взор и внять звёздному шёпоту. --- Я никак не могу уснуть, - мягко, с улыбкой отвечает девчушка и подбегает к мужчине. Смотрит так открыто своими большими… карими, алые губки тянет в улыбке, обнажая едва заметные в свете луны клычки. --- Можно с тобой поспать? – Янлин спрашивает, но ответа от слегка растерянного даоса ей не требуется. Девушка внезапно сама хватается своими цепкими ручонками за плечи парня и седлает его колени, с довольным видом укладывая ноги по обе стороны от бёдер ошарашенного мужчины, что лишь хлопает глазами цвета ржавого меча и растерянно сжимает пальцами сено. --- Т-ты… - Даочжан прочищает горло и берёт себя в руки, отворачивая голову в сторону. --- Что ты делаешь? Прекрати эти игры. Мужчине и женщине не полагается так вести себя вне брачного ложа. – Как по книжке отказывает даос. --- Ох, Даочжан, никто не требует от тебя женитьбы, и спать с тобой я не собираюсь, - хихикает девчушка. --- Я уважаю себя. Да только вот ты. – Ухмылка искажает губы девушки, а хитрый взгляд устремляется на порозовевшее лицо даоса. --- Неужели совсем не хочешь? Я же знаю, что смерть как на неё похожа. Янлин хватает подбородок мужчины двумя пальцами и заставляет посмотреть себе в глаза, замечая, как чужой взгляд дрожит, словно владелец ощущает физическую боль. --- Ты так сильно влюблён в неё, что даже будучи на расстоянии и встретив столь похожую на неё девушку, всё равно держишься? Неужели тебе и вправду самому не хотелось бы…? – закусывая нижнюю губу, усмехается девушка и, беря руку даоса в свою маленькую, укладывает себе на талию, ощущая, как ладонь под её пальцами дрогнула и юноша ушёл от касаний, поднимая тусклый взгляд больших глаз на лицо девушки. Ей становится тут же неловко до предела. Янлин садится рядом на сено, сжимая пальцы в замок, смотря себе под ноги. Чего уж греха таить, молодой, сильный, красивый и такой загадочный заклинатель полюбился юной девушке, что и людей-то в этой глуши нечасто видит, а молодое сердце требует приключений и разнообразного спектра чувств. И кто ж знал, что этот молодой, но мудрый не по годам мужчина окажется уже по уши влюблённым в кого-то, по всей видимости, слишком похожего на неё саму - но не в неё. Обидно. Юная озорная девушка не оставляла надежды завоевать сердце юноши: ведь она здесь, рядом, стоит лишь руку протянуть, а его призрачная возлюбленная далеко, может, и не среди живых даже. Да только, кто бы мог подумать, что кто-то может быть настолько верным. --- Знаешь, я как только тебя увидела – влюбилась, - признаётся девушка. Ведь уже завтра даочжан пойдёт в лес, сразит чудище и уйдёт навсегда. Она не привыкла терзаться сожалениями, потому будь что будет. Сяо Синчэнь всё так же напряжён, словно оголённый нерв, смотрит в упор, будто ему нож в спину вонзили. --- Дала себе слово, что либо ты станешь моим мужем, либо моим идеалом. Что ж, ты выбрал второе. – Грустно усмехается девушка, наклоняя голову к плечу, и игриво заглядывает в лицо даоса, поправляя выбившуюся из косы прядь. --- Я не выбирал и я не влюблён. Просто я не заинтересован в плотском удовольствии. - Сквозь зубы выдаёт Синчэнь и продолжает упорно убеждать самого себя в этом. --- То есть, по-твоему, быть влюблённым – это лишь весенние игрища? – смеётся в голос девушка. М-да, кто бы мог подумать, что уроки полового воспитания и восприятия любви Синчэню будет давать шестнадцатилетняя девушка? Но Синчэнь даже никогда не думал о таком, она ведь сама начала этот грязный разговор и завела мысли собеседника в том самом направлении. --- Я… - у Синчэня закончились слова. --- Но разве любовь не подразумевает желания оберегать, быть всегда рядом и желать стать невообразимо ближе, слить воедино тело и душу? – глупо и стыдливо спрашивает растерянный даос. Потому что он последнего никогда наяву не испытывал, даже во сне такого постыдного чувства он не знал. Заинтересованность и не более. --- Ох, зачем же так кардинально? Всё зависит от твоих желаний. Но если ты влюбился, то это не значит, что ты кому-то что-то должен, будучи обязанным за это чувство. Любовь – это просто, легко, душевно и главное - взаимно. Все проблемы влюблённости лишь в нашей голове, - кивает девушка и говорит настолько уверенно, что Синчэнь чувствует себя глупым. Но ведь он и сам знает определение любви - именно исходя из этого он совершенно точно не влюблён. Он ненавидел, восхищался, привязывался и даже скучал, но никогда не любил Сюэ Яна. Это совершенно точно. Сюэ Ян – это просто вредная привычка и не более. --- Я сегодня посплю рядом, хорошо? Завтра ты уйдёшь, и мы больше не увидимся, считай это нашим прощанием, – Янлин снова, не дожидаясь ответа, залезает с ногами на сеновал и, скручиваясь клубочком, засыпает. Даочжан эту ночь не спит. Ещё до рассвета Синчэнь ушёл в лес, дыша полной грудью свежим, промёрзшим за ночь воздухом и наслаждаясь тишиной. Он прошёл достаточно долгий путь, шёл, как и было велено, к центру леса - именно там находится заговорённый колодец. Но вот он уже почти на месте, а каких-то изменений в энергии природы нет. Странно. Синчэнь идёт вперёд, убирая мешающиеся на пути ветки с уровня лица, ощущая на пальцах влагу ранней росы. Даос весь напряжён, использует органы чувств на полную, потому как ощущение собственной уязвимости не покидает его. Возможно, всё дело в его собственных силах: он всё ещё куда слабее, чем был. Особенно морально. Синчэнь отчего-то всё никак не может себя собрать. А ведь Янлин – это его шанс. Шанс больше никогда не путаться в собственном диагнозе и не грезить о том искристом смехе, незримом присутствии и всепоглощающем взгляде на себе. Всё это могло бы стать его реальностью без оглядки на себя и на людей вокруг. Но. Он отказывается признавать свою острую нужду хоть в чём-то из этого, посему зачем ему Янлин? Не нужна совершенно, только не потому, что он независим, а потому что её карие – не те яшмовые, её хитрый взгляд лисьих глазок – не тот опасный взор коршуна с диким норовом из диких прерий, а её смех – не тот задорный, с нотками сумасшествия. Всё не то. Но нужное то до одури пугает Синчэня. Пугает своей масштабностью. Это нечто давит на сердце, воспаляет разум и подчиняет себе тело, подавляет до тихого скулежа совесть и гордость, буквально ставит на колени перед одним-единственным человеком, наделяя одновременно силой и липкой уязвимостью. Синчэня это не просто пугает, а страшит до дрожащих коленок и вынутого из ножен Шуанхуа. Потому что это что-то больное и сумасшедшее – полностью в стиле Сюэ Яна, но не Сяо Синчэня. Сяо Синчэнь не хочет иметь с этим ничего общего. Он хочет жить, как жил. Но это «нечто» даже не спрашивает разрешения, проникает в сердце и принимается выгрызать его изнутри, словно проклятье. И он до сих пор не может выяснить его природу. Сяо Синчэнь даёт себе слово не позволить этой заразе разрастись, и воспоминания о тёплых властных губах на его собственных вместе с бьющимся в животе сердце не смогут его переубедить. Из навязчивых мыслей Синчэня вырывает виднеющаяся тропа, а вдали - выложенный из белого мрамора колодец. Тот самый? Синчэнь выходит по тропе к поляне. Над поляною хмарь, а на краю колодца, свесив босые ноги с едва заметными серебряными чешуйками на щиколотках, сидит юноша. Синчэнь притаился, наблюдая, затаив дыхание. Незнакомец выглядит юным, лет семнадцати, кожа мраморная, будто в жемчужной пудре обваляли – блестит. Облачён в простое белое ханьфу, волосы заплетены в косу цвета полной луны, как и его брови да ресницы, что обрамляют золотые глаза в пол-лица. Прямой нос и тонкие алые губы делают его образ утончённым, слишком нежным для человека и невообразимо мистическим. Нет, это точно не человек. --- Господин пришёл воды испить или сделку заключить? – сладким голосом нараспев спрашивает юноша. Синчэнь подходит ближе, всё ещё не ощущая тёмной энергии или же злобы. --- Мне сказали, что здесь обитает зло, это ты – зло? – спрашивает в лоб даос, вызывая лёгкую улыбку на прекрасном юношеском лице. --- Не тот ли старик, что охраняет этот лес, сказал тебе такую глупость? – проницательно вглядываясь в человека, спрашивает неведомое существо. --- Верно, - отвечает даос, не теряя внимательности и осторожности. --- Ах, снова он решил убить меня, желая расторгнуть таким нечестным образом наш контракт, - посмеивается парень, чувствуя себя, очевидно, совершенно спокойно и расслабленно. --- О чём ты говоришь? – недоумевает Синчэнь, ведь об этом ему никто не поведал. --- Он пришёл сюда ровно шестнадцать лет назад, дабы спасти свою дочь. Я его желание исполнил, за что он мне должен отдать свою дочь в жёны, как только ей исполнится восемнадцать. - Отвечает юноша, с лёгкой ухмылкой глядя на столь интересный экземпляр человека. Таких простых и честных он ещё не встречал. Особенно с двумя душами в одной. --- То есть… Лесник обманом посылал сюда заклинателей, якобы тут нечисть водится, чтобы избежать выполнения своей части договора… - озвучивает свои догадки Синчэнь. Люди никогда не устанут его удивлять своей алчностью и искусством лжи. Теперь понятно, зачем они его спасли. Хотя, может, дочь ничего и не знает… --- Истинно так, - ухмыляется мальчишка, посмеиваясь. --- А те заклинатели, которых он посылал сюда? Ты убивал их? --- Да. Они желали мне смерти, а я был голоден, - плотоядно облизнувшись, отвечает парень. --- Кто ты? – настороженно спрашивает Синчэнь. --- Тысячелетний зверь. Моя истинная форма – нефритовый змей. - С неподдельной гордостью представляется юноша. --- Я Му Лань, а тебя как звать? И что такое приключилось с твоим ядром? Про душу я уж и спрашивать не стану. – спрыгивая с края колодца, воодушевлённо вопрошает змей, подходя к даосу. --- Сяо Синчэнь. Я не убью тебя, но и просто так оставить не могу. - Следуя кодексу, отвечает даос. Всё же змей опасен. Да и верить на слово ему - дело тоже слишком смелое. --- Ясно, ты из правильных. Ну, так даже интереснее, - усмехаясь, тихо шипит змей, плывущей походкой настигая Синчэня. Что ж, в этом мире всё ещё огромное количество удивительных существ. --- Убить меня с твоим запасом сил ты не сможешь, но вот загвоздка, - ухмыляется змей. --- и я тебя убивать не хочу. Как поступим? Сяо Синчэню требуется всего пару минут на раздумья. Му Лань прав. Синчэнь слишком слаб, чтобы сразить такой мощи противника. --- Что ты предлагаешь? - устремляя уверенный взгляд на юношу, спрашивает даос, замечая неподдельное довольство ситуацией в глазах змея. Вести беседы со змеем, и уж тем более верить ему, не лучшая идея. --- Заключим сделку.