Горечавка в объятиях полыни

Синчэнь не знает, чего ожидать от лукавого змея, но победить его в честном бою он не в силах, чего уж тут скрывать. Тогда остаётся только одно: заключить со змеем сделку и тем самым попытаться уберечь других потенциальных жертв людской алчности и избежать убийств змеем её невинных порождений озорства ради. Но ясно одно: сделка будет точно не в пользу Синчэня. --- Хорошо, что ты можешь предложить? – стоя всё так же прямо и уверенно, ведёт беседу даос, только вот весёлый смешок со стороны белокурого юноши пошатывает уверенность Синчэня. --- Предложить? Я? Какой ты смешной, - хихикает хрипло юноша, обходя даоса по оси. Он останавливается за спиной, заставляя Синчэня напрячься до предела, задействовав все органы чувств. — Это ты пришёл ко мне. И это ты должен заинтересовать меня, чтобы всё прекратилось и более ни один смертный не пострадал. – Уверенно вещает Му Лань, удивительно чётко сохраняя грань между миловидным лицом, элегантностью падающего цветка сливы и мудростью тысячи лет за плечами. --- Что ты хочешь? – скрипя душой спрашивает Синчэнь, впервые ощущая что-то сродни страху перед противником. Как же ему ненавистна сама мысль о том, что он слаб. Он впервые не в силах положиться на Шуанхуа. Сяо Синчэнь в первый раз ухватил за хвост ускользающую от сознания мысль: силы его покинули, и теперь, не имея иной возможности, он идёт на сделку, чтобы сохранить жизнь. При этом та хвалёная им честь перестаёт цениться столь высоко - и это при том, что сам Синчэнь скорее глотку себе вырвет, нежели поступится принципами. Тогда стоило ли судить за желание выжить пятнадцатилетнего щенка? А ведь он осудил. --- Вот сейчас верный вопрос, - с предельной лёгкостью и нескрытым довольством отвечает змей, появляясь перед лицом озадаченного, сломленного и до крайности уставшего от мозговой деятельности даочжана. --- Только вот, что с тебя взять-то? – задумывается змей, даже голову почёсывает, взлохмачивая распущенные длинные волосы цвета молока. --- Ядро не твоё, душа соткана из осколков другой. Ты буквально весь чужой. – усмехается Му Лань, цокая языком. Сяо Синчэнь сжимает кулаки до серповидных отметин на ладонях от следов ногтей. Конечно, он чужой. Потому что он Сюэ Яна. Тот буквально слепил его своими искалеченными руками, не жалея ничего, даже… --- Даже глаза не твои! – восклицает восхищённо змеёныш. --- Какая искусная работа. Даочжан опускает взгляд и молчит, глотая ком в горле. Синчэнь хочет жить своей жизнью, всегда хотел идти путём добродетели, но его сбили. Сбил огромный, сильный чёрный коршун, как юного голубя, оставляя кровавые подтёки на белоснежных перьях. Даосу больно. Больно от того, что рядом с Сюэ Яном буквально всё разлетается, оставляя только этот цепкий, щенячий, но от этого не менее опасный взгляд алых глаз дикого зверёныша, что увидел в бедном повёрнутом на принципах даочжане в белом свой смысл прожить чуть дольше. Но зверю естественно загонять свою жертву и убивать её, только вдоволь наигравшись. А Синчэнь испортил весь порядок. Сам нашёл, сам играл, так ещё и сам умер. Звери такого не прощают. Они всегда получают своё, но что после? Что, если Сюэ Ян наиграется и бросит? Даже если априори ему поверить, то где гарантия, что Сяо Синчэнь больше не игрушка? Кто ему сможет дать руку на отсечение, что Сюэ Ян не воткнёт нож в только-только зажившее, покрывшееся тонкой, новой, слишком нежной кожицей сердце? Сяо Синчэнь никогда не увидит причину поверить, но найдёт сотни почему не стоит. Ему куда привычнее бежать от себя и искать причины того, почему он должен это делать - бежать. Жаль, что он совсем забыл, каково это, когда делаешь что-то не потому, что должен, а - хочешь. Он уже даже не видит разницы. --- Позволь спросить, что с тобой стало? Почему ты так безбожно слаб и как умудрился довести своё незаурядной силы ядро до полного истощения? – Внезапно спрашивает Му Лань, буравя своими очами напряжённое лицо даоса, что лишь хмурится и кусает до крови сухие губы. --- Пришлось пройти длинный путь. --- Кто он? Внезапный вопрос змея спустя мгновение буквально оглушает Синчэня. Юноша поднимает свои ржавые глаза и смотрит с полным отрицанием и неверием в то, что… неужели всё так очевидно? --- Для кого такие жертвы-то? Сердце ты задолжал кому или тебе? – играя бровями, спрашивает змей. Почему все так и норовят покопаться в душе даоса? Разве не видно, что там и без того нет живого места? Сяо Синчэнь сам расковырял каждую рану, что с таким старанием запечатывал Сюэ Ян. Сюэ Ян. Сюэ Ян! И снова Сюэ Ян! Почему всё и всегда заканчивается этим треклятым именем?! --- Не знаю. Говори, чего хочешь, и прекрати лезть мне в голову, - грубо цедит Синчэнь сквозь плотно стиснутые зубы. --- А мне твоя голова и не нужна. Тут всё куда интереснее, - ухмыляется змей и тыкает указательным пальцем в грудь парня. Синчэнь до боли закусывает губу. Терпит. Он привык терпеть, но тогда почему сейчас это даётся куда сложнее? --- Что ж. Мои требования просты: Ты выводишь меня из этого злосчастного леса, а я могу переместить тебя туда, куда рвётся твоё сердце, тем самым давая ответы на все твои вопросы. Идёт? – внезапно спрашивает змей, вываливая свои условия, замечая нервозность человека. Заклинатель выдыхает. Что ж. Условия довольно вменяемые. Но что если змей снова будет убивать? Подождите. Но разве это должно быть головной болью Синчэня? Разве каждый не должен сам отвечать за свои деяния? Только не в светлой голове Синчэня. --- Ещё один пункт. Ты не посмеешь убивать для развлечения или охоты. Живи мирно, - уверенно говорит даос, всем своим видом показывая готовность стоять на своём. --- Хорошо! – слишком легко соглашается змей, воодушевлённо улыбаясь. --- Договор? – Му Лань режет длинным острым когтём себе ладонь и протягивает к слегка удивлённому Синчэню. Хотя чего удивляться, логично же, что договор с таким существом имеет силу только после кровавой клятвы. Даос протягивает тощую руку и спокойно смотрит, даже не дёрнувшись, как змей тем же когтём вскрывает его кожу, разрезая линии жизни и судьбы на грубой коже ладони. Кровь капает на землю каплями густого вина, смешиваясь и стекая с соединённых в рукопожатии мужских ладоней. В нос тут же ударяет запах железа. Синчэнь ненавидит этот запах. Запах крови. Запах заключённой сделки и нового начала для двух столь разных душ. Резкая вспышка света - и в памяти не остаётся ничего, кроме гудящей боли на задворках сознания и чужой ухмылки на алых губах белокурого тысячелетнего мальчика. Сяо Синчэнь открывает глаза от жгучего солнца, что сквозь призму густого тумана испепеляет его тело, лежащее посреди пыльной дороги. Голова слишком привычно за последнее время гудит и пульсирует в висках, не давая сфокусировать взгляд и подняться на ноги. Спустя пару минут помутневшее сознание подстраивается под сознательный режим бытия, и Синчэнь наконец может рассмотреть огромный камень на поросшей травой обочине. На камне высечено всего два слова. Город И. Сяо Синчэнь дёргается и щурится, пытаясь ещё раз внятнее увидеть название города. Но каждый раз он видит всё то же нежеланное очертание вырезанных с обратной стороны сердца иероглифов, рядом с одним до дрожи ненавистным ему именем. Что это вообще значит? Неужели ему так сильно хотелось вернуться в город И? Но… почему? «Неужели ты был здесь счастлив, Сяо Синчэнь?» Юноша поднимается на ноги и идёт к высокой каменной стене давно опустевшего, ставшего проклятым города, чувствуя, как сердце трепыхается где-то в глотке. Тело всё ещё не слушается и пошатывается, голова болит, словно сверху кто-то положил что-то тяжёлое и продолжает давить, а ноги всё ещё ватные. Заклинатель заходит в город, бегло осматриваясь, и тут же делает шаг назад, буквально теряясь от увиденного. Он стоит при входе на площадь, вокруг снуют люди, в воздухе пахнет дымом и влажным деревом, а в пяти метрах спиной к нему стоит облачённый в чёрное, с метёлкой в руках и узнаваемым Фусюэ за плечами заклинатель. Сун Лань. Сердце Синчэня дёргается, падает куда-то в желудок и больше не бьётся. Вязкая боль сожаления и сдерживаемых слёз подступают к горлу, а в следующее мгновение он совершенно потерянно идёт за когда-то самым близким человеком к его собственному некогда дому. Что это за место? Он в прошлом? Или же… Синчэнь вдруг видит А-Цин и, совершенно не думая, использует талисман смещения предметов, и девчушка застревает в десяти метрах от плавно идущего по улице Сун Ланя, принимаясь поправлять сбитые ею ящики, искусно играя роль незрячей. Хозяин таверны скрепя сердце помогает слепой, а Сун Лань тем временем, проводив занятых людей взглядом, проходит мимо. Сяо Синчэнь ловит себя за облегчённым выдохом и, совершенно не понимая самого себя, смотрит на собственные дрожащие от страха руки. Что он только что сделал? Он вмешался в своё прошлое? Теперь Сун Лань не найдёт его, и их нездоровая семья останется целой? Что же он натворил? Зачем только сделал это? Возможно, это единственный вариант спасти их всех. Но в этом ли причина? Только ли в этом? Верно. Сяо Синчэнь перенёсся туда, куда жаждала его душа. Значит ли это, что он всем сердцем жаждал изменить этот момент в своём прошлом? Но тогда почему именно этот отрывок времени? Неужели Сун Лань не заслужил спасения его семьи или он сам - собственных глаз? А Сюэ Ян? Разве он не заслужил смерти или раскрытия личности и наказания? Тогда почему его воспалённый разум выбрал именно этот момент, чтобы вот так эгоистично спасти себя?! Спасти свою жизнь с Сюэ Яном! Что же это за абсурд?! Сяо Синчэнь срывается на бег и останавливается, только ощутив привкус железа во рту, боль в груди и бешенно стучащее сердце, что пропускает удар, когда на глаза попадается та самая картина. Сюэ Ян вернулся с рынка с корзиной полной овощей и, улыбаясь своей клыкастой ухмылкой, здоровается со слепым, осунувшимся, но так ярко улыбающимся на приветствие дорогого друга даочжаном. Зверёныш молчит, застывает на месте и смотрит своими кленовыми глазами на того с таким крайним, на грани сумасшествия обожанием, что зрячий Сяо Синчэнь теряется в который раз за сегодня, глотает ком в горле и уже не может справиться с потоком слёз, что нещадно орошают щёки, срываясь с острой линии челюсти на пыльную землю. Вот как это выглядело со стороны. Вот чем тогда Сяо Синчэнь ответил на этот взгляд. Ударом Шуанхуа в живот. Сяо Синчэнь падает на колени и плачет. Плачет навзрыд, чувствуя, как сжимается сердце, отдаёт болью куда-то в живот и сковывает судорогой всё тело. Сяо Синчэнь не знает, что ему делать с этим диким ощущением сожаления, пожирающего изнутри чувства вины и зависимости. Зависимости от Сюэ Яна. Сяо Синчэнь чувствует себя предателем. Бьёт кулаком в грудь, чтобы цепкая хватка душевной боли отступила хоть на мгновение, давая вдохнуть, но он лишь продолжает задыхаться от слёз и боли в рваном сердце. *** --- Очнись уже! – зовёт чей-то голос, а затем щёку обжигает ударом, и Сяо Синчэнь распахивает полные ужаса, красные глаза. Пытаясь отдышаться, он лишь сильнее закашливается. Даос до сих пор ощущает фантомную влагу в глазах и горечь в горле. --- Что происходит…? – болезненно щурясь, пытается прийти в себя даос, с трудом фокусируя взгляд на лице разозлённого до предела лиса прямо перед ним. Его окружает простой быт неизвестного ему сельского дома. Что это? Как он тут оказался? Даочжан уже совсем потерялся в реальности. Где он? --- Ты меня сейчас это на полном серьёзе спрашиваешь? – сипит юноша, а его глаза наливаются тяжёлым янтарным свечением, выдавая лютое раздражениие своего господина. Синчэнь с трудом садится, ощущая как в висках больно пульсирует, а всё, что он видит, нещадно идёт кругом, отдаваясь нездоровой болью в затылке. Юноша массирует переносицу слегка дрожащими пальцами, в попытках унять скулящую на задворках сознания боль и вязкий туман, что занял собой место воспоминаний о том, как он тут вообще оказался. --- Чтобы я тебя больше не видел рядом с Яном, понял? – Лис встаёт на ноги, отряхивает своё неизменно белое одеяние и, бросив небрежный взгляд на ослабевшего даоса, уже разворачивается, желая уйти. Сяо Синчэнь реагирует быстро - ну, насколько это слово вообще уместно в его нынешнем положении. Он встаёт на ноги и слегка пошатываясь следует за вкрай раздражённым лисом к выходу. Что вообще произошло? Синчэнь даже не помнит, как оказался тут, но его уже успели в чём-то обвинить. Даос вообще не понимает, где реальность, а где видение, и как лис оказался рядом, если он отчётливо помнит, что они были врозь, наверное, с самого начала. А потом Сяо Синчэня вообще забросило к гую на кулички. --- Объясни мне нормально, что произошло? Где Сюэ Ян? И ты сам-то где был, пока я шёл по тропе? – Синчэнь почти нагоняет лиса, но тот внезапно поворачивается, смиряя пыл даоса едким шипением и диким взглядом, на что Синчэнь отшатывается, машинально касаясь рукояти Шуанхуа ладонью. --- Ты меня спрашиваешь? Это ты исчез в тумане, не отзываясь. А сейчас строишь из себя невинность? Ты выбрал у Бога фортуны вернуть Сюэ Яна к жизни, отшлифовав его душу? Серьёзно? На что ты рассчитывал? Перевоспитать его? Под себя, для себя? Зачем, придурок?! – Глаза феникса снова наливаются горячим янтарём, сверкая искренней лисьей яростью. --- Ты буквально загубил настоящего Сюэ Яна! Его нет, ты понимаешь это своим изощрённо светлым мозгом?! Понимаешь или нет?! – Наступает лис. Сяо Синчэнь откровенно путается в собственных мыслях и в услышанном. Не знает, чему верить. Услышанному он явно верить не хочет. --- Я… - мямлит даос, потупив взгляд. --- Я объясню иначе. Сюэ Ян мёртв. Ты своим выбором запечатал его сущность, и ему была дарована относительно новая душа, без «чёрных» сторон и качеств, даже без воспоминаний. Теперь ты не значишь для него ровным счётом ничего, поэтому я могу спокойно убить тебя, и никто даже не кинется искать или мстить за тебя. Теперь понимаешь, что ты натворил?! – Лис на взводе. Он взмахнул длинными рукавами белоснежно-серебристого ханьфу и пошёл прочь, захлопнув дверь с противным стуком, что отдался пустым гулом в голове Синчэня. Сюэ Ян... Мёртв? Тогда почему Сяо Синчэню кажется, что прямо сейчас умирает он ?