Джойс и мужчины

1966

      — Джойс, детка, ты преувеличиваешь, — сказал Лонни, отводя взгляд от своей жены, не желая снова поднимать тему денег. — Я придумаю что-нибудь.       Он начал делать вид, что занят чем-то на кухне, и Джойс еле переборола себя, чтобы не вспылить, и со вздохом разочарования приземлилась на диван.       — У нас нет средств платить за дом твоего отца, — сказала шатенка. — Моей зарплаты не хватает, а ты…       — Что я?! — внезапно воскликнул парень.       — Ничего, ничего! — запротестовала девушка.       — Найду я работу, Джойс, — проговорил он, словно делая одолжение.       Она промолчала, кивнув.       — Сегодня Рождество. Давай, хотя бы этим вечером не говорить о деньгах, — добавил Байерс, ставя тарелки с лапшой на стол.       — У меня ночная смена сегодня, — вздохнув, сказала Джойс, заправляя волосы за ухо.       Как же она не хотела говорить ему. Он ненавидит, когда она работает в ночь. Ревнует? Скорее всего нет — просто ему не хватает внимания. Большой ребёнок.       — Какого чёрта? — раздражённо всплеснув руками, произнёс он. — Как ты можешь, вообще, так поступать?       — Этой ночью больше посетителей, чем обычно. Я получу больше чаевых, — стараясь сгладить диалог, спокойным тоном ответила она.       — О, да! И эти буржуи будут пялиться на тебя всю ночь!       — Рождество — семейный праздник, Лонни. Люди приходят с жёнами и детьми.       — А те, кто нет, в пьяном угаре распускают руки!       — Таких сразу выпроваживают.       — Да-да, сказочки мне рассказывай, — он подошёл к ней и взял за руку. — Ты моя жена, Джойс. Тебе совсем наплевать, что о нас подумают?       — Нет, — решительно ответила она. — Поэтому то я и иду на работу, чтобы мы не остались ни с чем.       Джойс убрала его ладонь со своей руки. Она отвела взгляд, чтобы не видеть оскорблённость на его лице. Она знала его наизусть.       — Понятно, — только и ответил Лонни, после чего весь ужин не разговаривал с ней.       Такое поведение очень злит, поэтому девушка и не пытается завести диалог. Где те былые чувства свободы и лёгкости, что они дарили друг другу? Все их мечты и инфантильные порывы уткнулись в материальность капиталистического мира, которую невозможно игнорировать всю жизнь. Джойс поняла это. И поняла уже давно в отличие от Лонни, который всё ещё жил, не зная рамок. А ведь она ему потакала, словно игнорировала штормовое предупреждение. Всё это неправильно, — теплилось на задворках сознания; но как правильно, она не знала.       «Он же любит. Это же любовь…»       И поженились они глупо, слишком безрассудно, в порыве. Влюблённые, они хотели ломать рамки, расширять границы, женились, чтобы заткнуть бесконечно причитающих родителей Байерса, чтобы показать «всем», что их чувствам нет преград.       Запнулись.       Красиво украшенный ресторан, повсюду рождественские огни; в белых рубашках и красных юбках по залу разносят еду и забирают посуду официантки. Люди далеко не бедные с довольными улыбками угощают десертами своих детей и вином своих любимых. Возвращаясь за очередным подносом, Джойс облегчённо выдыхает — сегодня самый спокойный вечер. Ей даже кажется, что в этот раз всё будет идеально.       Она обслуживала столик, где милый мужчина в очках заказывал одни из самых недорогих блюд, что было весьма необычно для такого места. Он был с не менее приятной женщиной, и Байерс предположила, что они просто решили выбраться куда-то в этот праздник. Средний класс? Может, чуть ниже среднего, но одеты весьма презентабельно, хоть и на манер пятидесятых. Лёгкий тон мужчины и уважительное обращение подняли настроение девушке. Они ушли, оставив стандартное количество чаевых, и Джойс улыбнулась, понимая, что они не могли дать более; их вежливость была самым приятным подарком за сегодняшний день. Как только их проводили, пожелав хорошего вечера, девушка начистила стол, заменив салфетки и приборы, и на их место пришёл одинокий мужчина средних лет.       Он улыбался ей и в целом создавал весьма приятное впечатление. Байерс просто выполняла свою работу, была учтивой. Никто из них не проявлял признаков заинтересованности более, чем нужно было. Однако же девушка всё же задумалась, почему он здесь один, да ещё и в таком хорошем расположении духа. Проходив с этой мыслью всего несколько мгновений, Джойс почти сразу забыла о ней. Она была не из тех, кто любит лезть в чужие дела или забивать голову чем-то совсем бесполезным. Она явно не великий мыслитель.       Вскоре она вышла на перекур. С чёрного хода выходил только персонал. Холодный воздух сразу взбодрил её после душного помещения. Вытащив их кармана куртки сигареты, она рефлекторно быстро выбрала одну и зажгла. Здесь тихо. Очень. Засмотревшись куда-то в никуда, Джойс не сразу поняла, что пошёл снег. Снежинки медленно опускались на бетонную дорожку. Почему-то это пробудило в ней ностальгию, когда всё было так… Было так…       Она вздохнула.       — Почему такая прекрасная леди вздыхает тут одна? — тут же услышала она и чуть ли не подпрыгнула от неожиданности.       Это был тот самый мужчина из-за столика, что она обслуживала. Завидев в его взгляде подозрительные нотки, она поспешила потушить сигарету.       — Вы уже ушли? — рабочим тоном спросила она. — Подождите, пожалуйста, я принесу ваш счёт.       Байерс развернулась и выкинула окурок в мусорку, стоящую рядом. Она уже собиралась вернуться внутрь заведения, как он лёгким касанием за плечо остановил её. Хотя… Только ему казалось, что он едва дотронулся. Джойс же почувствовала как всё внутри неё сжалось — она буквально в секунду всё поняла.       — Нет необходимости, Джойс, — произнёс мужчина, сделав акцент на её имени. — Я оставил деньги на столе.       Теперь шатенка стала пристально смотреть на него, словно пытаясь запомнить каждый элемент его внешности, чтобы больше никогда не сталкиваться с ним. Каждая клеточка в ней напряглась, ведь она была намного меньше, намного слабее, намного «никто». Казалось бы приятный свиду мужчина, темнобровый с тёмными глазами, аккуратно одетый, сейчас виделся ей самым отвратительным существом. А он ещё ничего не сделал.       — В этом случае, мне скорее стоит вернуться к своей работе, прошу прощения, — как можно более вежливо говорит она, пытаясь скрыть своё волнение и ком, подступающий к горлу.       Она открывает дверь, чтобы войти внутрь, но мужчина тут же наддавливает на неё, захлопывая обратно. Дрожь пробегает по её телу, но уже не от холода. Он пристально наблюдает, как она медленно оборачивается.       — Ничего страшного не случится, если мы немного побудем наедине, — проговорил он, наклонившись к ней.       Джойс инстинктивно отстранилась от него, чуть ли не вжавшись в дверь. Ему явно это не понравилось, ведь он схватил её за плечо и повернул к себе лицом. Тогда мужчина взял её за подбородок и приподнял его.       — О, Джойс, милая, я просто не хочу, чтобы такая симпатичная девушка, как ты, была одна в такую ночь.       Она дёрнулась, пытаясь сыграть на эффекте неожиданности, но он только прижал её к стене.       — Я замужем, — выдавила она.       Брюнет хмыкнул.       — Значит, если тебе не нужны проблемы, ты будешь молчать, — произнёс он и наклонился к её шее, сильнее сжав плечо.       Её начала бить крупная дрожь, ноги подкосились, она словно забыла, как издавать звуки. Ей казалось, что сейчас у неё начнётся что-то типо панической атаки, ведь она чувствовала сердцебиение у себя в висках. А он начал расстёгивать её рубашку. Одна пуговица. Вторая. Третья.       — Такая красивая… — протянул он, и тогда у неё в голове что-то переключилось.       Она собрала все свои силы и толькнула его так, как только смогла. Он в мгновение оказался на краю небольшого крыльца и споткнулся о единственную ступеньку. Джойс словно в замедленной съёмке наблюдала, как мужчина отшатывается. Она ещё сама до конца не осознала, что у неё получилось, поэтому и затормозила с пробегом. Но всё же. Байерс потянула за ручку двери и уже почти оказалась внутри, как он снова перехватил её.       — Помогите! — крикнула она, перед тем, как он закрыл ей рот.       — Вот сука, — произнёс мужчина.       Он снова повернул её к себе лицом, и в этот раз она не стала медлить и пнула его коленом между ног. Брюнет что-то прошипел, но ничуть не ослабил хватку, тогда она пнула снова. И снова. И снова. Джойс знала, что не должна останавливаться. Она чувствовала это. Поэтому продолжала. Слёзы потекли из глаз, пока она била его. Ей было страшно.       — Зачем?! Зачем?! Зачем?! — кричала она, активно сопротивляясь и вырываясь.       Её сердце разрывалось. «А ведь Лонни был прав», — подумала девушка, уперевшись руками в мужчину, которого знает от силы пол часа и который так просто решил распорядиться ей по своей прихоти. Нет. Она не позволит этому произойти.       Тут раздаётся сильный стук в эту самую дверь, к которой она прижата. Кто-то пытается её открыть. Глаза мужчины напротив сначала округляются от удивления, а потом он со злостью отталкивает её за плечи куда-то в сторону и убегает туда, откуда пришёл. Дверь открывается и она видит лицо одного из поваров, а после и подруги-официантки. Уже спустившаяся по стенке на пол Джойс тут же запахивает рубашку, так как попытка застегнуть её дрожащими руками не удалась.       Она плачет.       Дом встречает её гробовой тишиной. Сняв обувь, Байерс, не торопясь, проходит внутрь. Её ноги всё ещё дрожат. На кухне она замечает пару пустых бутылок, разочарованно вздыхает и идёт на тусклый свет торшера в зале. На диване оказывается, судя по внешнему виду, в стельку пьяный спящий Лонни. Ещё одна пустая бутылка из-под алкоголя валяется прямо перед ним на полу. Джойс осторожно поднимает её и выключает свет.       Она молча ушла в их комнату, чувствуя, как тупая боль внутри всё сильнее сдавливает её.