Сильный духом, сильный сердцем

      Ненависть охватывает всякого, если после долгих трудов ничего не выходит. Ненависть горькая, на губах она отпечатывается противной слизью. Ещё страшнее, если знаешь, что ничего сделать уже не выйдет.             Точнее, если знаешь, что нет смысла стараться.       А’юнгия.                   Аватар просыпается и оглядывает местность, на которую его принес банши.       По близости нет никого.             Никто не ищет его, а сама природа тихо дышит.       Лёгкий ветерок врезается в его лицо и его хвост беззвучно касается травы.                         — Паук? — Особой уверенности нет, но отчего-то хочется позвать сына по имени.                   Конечно, никто не приходит на его зов, но это не столь важно как то, что после произнесения имени А’юнги. становится легче.       Новое имя кажется инородным добавлением ко всей его долгой истории прошлой и новой жизни.             Хвост дёргается, как только Аватар понимает: одежда на нем скользкая, почти загноившаяся и кажется мерзкой при любом ощущении её на теле.       А’юнгия медленно снимает с себя одежду, сшитую специально для Аватаров-вояк.                   Теперь любое воспоминание о том, что было до его имени, режет глаза и косу. Сам разум отторгает эти воспоминания и, в конце концов, остаются только моменты, в которых присутствовал Паук.       Да.             Его сын.       Его ребенок.                   Что-то болью отдается в груди и мысли, мириады мыслей и воспоминаний о Пауке всплывают в сознании Аватара.       Вскоре А’юнгия остаётся полностью без одежды. Свое тело, его ноги и руки, цвет кожи и клыки, не свойственные людям, отчего-то теперь кажутся намного более точными.             Правильными.       Они становятся тем, на что он может полагаться, его сердце бьётся размеренно, его ноги чувствуют землю, хвост медленно очерчивает траву вокруг его ног.                   Впервые в жизни он ощущает себя полным и настоящим, нет ощущения того, что он лишь очередная копия человека-убийцы, он не считает себя отчужденным и потерянным, как было ещё тогда, до его имени.       Его уши и руки расслаблены, и мужчина медленно вдыхает лёгкими воздух.             Ему нужна одежда и он медленно движется вперёд, его руки сами собой тянутся за подобием лиан и собирают с земли большие листья.                   Он помнит, во что был одет Паук и слишком уж много он расспрашивал о том, почему На’ви одевают так мало одежды.       « На’ви — собиратели, они не стремятся убить или собрать еды больше, чем им нужно, наше общество не подвержено жадности ».             Так говорил Паук и А’юнгия слишком отчётливо помнит о том, что рвать листья и лианы без разрешения Цахик, можно только в крайних случаях.       Аватар думает, что его случай можно назвать хотя бы из ряда вон выходящим. Однако он все равно с благоговением срывает лианы.                   Его набедренная повязка неаккуратна и даже ребенок На’ви смог бы сделать её лучше, однако, А’юнгия считает её красивой.       Не из-за собственной гордости, нет, лишь несравненная радость.             Странно всё это.       Всё его тело чувствует и дышит, его разум чист, а мысли лишь об одном — найти Паука.                   Икран спал в ветвях и лишь когда Аватар позвал его по имени, он проснулся. А’юнгия старался подражать тем звукам, что издавал Паук, когда был не в настроении, и когда стремился раздразнить их отряд.       Их отряд.             Звучит неприятно.       Его банши весь в тканях боевой раскраски. Аватар понимает — пришло время освободить икрана от этих «оков».                   А’юнгия протягивает косу для тсахейлу. На этот раз он старается сделать её как можно более аккуратной.                         — Малыш, — банши чувствует то, каким стало это подобие На’ви и эти изменения ему очень нравятся. А’юнгия поглаживает животное по голове и тихо «просит» взлетать.       Пандора была красива всегда, но лишь сейчас Аватар понимает насколько.             Мысль о том, что они с Пауком должны вновь увидеться не может покинуть его.