Голод. Столь медленно и неизбежно выворачивающий наизнанку.
От него нельзя сбежать или подавить, можно лишь отсрочить на короткие мгновения, позабыв его, чтобы ощутить это с новой силой.
Никогда бы не подумала, что самым заветным желанием станет проснуться где-нибудь в кювете, с жутким похмельем, но
человеком.
В сеть я пришла резко. Оптика мигнула, быстро включившись, и позволила осмотреть окружение. Стон вырвался сам собой. Перед
оптикой? Выскочило несколько системных уведомлений о критичном повреждении
блока памяти. Примерно половина полученной информации не смогла быть корректно загружена и распакована, потому была удалена центральным процессором во время перезарядки. Просто замечательное начало
цикл… что, простите?
Я быстро подскочила на платформе, судорожно осматривая себя руками. Что за?..
Мрачный медотсек. Не менее мрачный и все такой же задумчивый алый доктор во тьме, что достаточно быстро заметил мою перемену состояния с подзарядки на лихорадочное. Именно так. Я быстро осознала глубочайший отвал шлема и новую панику, когда поняла, что рой мыслей в моей голове идет на чужом,
не знакомом мне ранее языке.
Есть люди, что с рождения говорят на двух языках. Это здорово на самом деле, но мне всегда было интересно, как они думают. Я знала лишь свой родной язык, да кое-как терпимо, чтобы сдать экзамены, знала английский. Ну, и по парочке ругательств различных народов не в счет. Я была очень тихим человеком, многие скажут — серая мышь, так как часто молчала и держала все мысли при себе. Со мной сложно разговаривать. Я не умела ладить с людьми, да и не стремилась заводить различные знакомства, тем более с иностранцами.
И сейчас у меня, натуральным образом, некультурно открылся энергоприемник...
рот: я думала на совершенно ином языке. Который мне был как основной, будто где-то стояла незримая настройка. В добавок, английский подтянулся до уровня носителя, отправляя меня в полный нокаут. Более того, я использовала целый ворох новых понятий, что вытесняли мои человеческие понятия о своем теле. Это какой-то
бред! Но при мысли о своих же руках, я хочу назвать их совсем иначе даже на английском... К сожалению, истерика подкатывала новыми оборотами. Как? Это… я не могу думать на моем языке, оно само выходит. Процессор на автомате строит цепочки данных на кибертронском, стоит мне отвлечься.
Это сделал Темный? Я дала ему на
это согласие?
Почему? Почему я не могу нормально думать и о частях своего тела, если не концентрирую внимание? Но я не хочу их называть по-новому! Они звучат дико, не как у человека, а я человек. Все еще. И я останусь им до последнего, чего бы мне это ни стоило. Я хочу вернуть все обратно. Свой дом. Свою подругу. Свою жизнь. Я не отпущу те крохи, я буду цепляться за остатки своей человечности, собирая себя по крупицам. Но голод. Он медленно затмевал разум. Я чувствовала, как правая нога задрожала, сдаваясь, и под коленом сзади что-то щелкнуло, отцепившись.
В ужасе я осознала, что меня стало трое.
Медик насторожено склонился надо мной, слыша подозрительный щелчок и осматривая. Проверяя реакцию на его действия и спрашивая о состоянии, помню ли я хоть что-то, хотя первый его вопрос был понимаю ли я его. А я, с жуткой гаммой эмоций, которая электромагнитным полем витала вокруг, словно болезненно вцепилась обоими манипуляторами в ногу, не давая на нее смотреть во что бы то ни стало.
Защемило что-то, но вот-вот отпустит. У Нокаута хватило ума не лезть силой, когда я отчаянно пыталась вжать несколько отвалившихся автономных частей на место.
Нехотя те подчинились, позволяя распрямить ногу, на которой не было ни намека на повреждение или дрожь, что совершенно сбило с толку медика, а отвечать ему совершенно не хотелось. Хотелось есть, я жаждала есть, подобно чудовищу, ведь от медика
пахло. Буквально несло, столь приятно и вкусно. Он тщательно следил за собой и был намного питательнее, чем все, что было в этом помещении. Я окончательно сходила с ума.
Нет. Я не могу позволить себе сейчас сорваться. Нет! Я не могу позволить себе форы.
Но я хочу сорваться. Искренне хочу заполнить внутри ноющее и лишающие рассудка ощущение чем-то теплым, чем-то вкусным.
Но Нокаут вел себя, как человек и был разумен.
Хотелось быть одной, отталкивающей, как тот молчаливый Темный. Забраться в угол и разобраться в себе, подавить себя как зверя. Ведь мгновение назад, буквально до отключения, я не знала никакого кибертронского, я вообще понятия не имела, что Кибертрон — это какая-то планета! Общепринятый, но не доказанный ведь факт, что человечество — пока что единственная жизнь во Вселенной!
Теперь я рисковала сорваться и убить разумного, не ощущая полноценной нерешительности на этот счет. Голод диктовал цели разуму. А ведь еще где-то сутки назад я была самой собой, неуклюже крутясь в черном по колено платье у зеркала и подтягивая неудобные — купленные не мной, модные колготки в полосочку. Я не любила вечеринки, а эта стала роковой к безумию.
— Ты не хочешь мне отвечать или ты меня не понимаешь, фем? — Нокаут тем временем медленно начинал закипать, особенно после театра с болью и ЭМ-полем.
Второй раз он не допустил бы ко мне Саундвейва, к тому же, с большой долей вероятности, связист бы послал его в полет с Немезиды с подобной просьбой после того, что было.
— Как твое имя? Твой блок памяти был серьезно поврежден, но Саундвейв поручился за тебя и что-то отчасти исправил. Ты помнишь, как попала сюда?
В том-то и дело, что не помню. Не понимаю. Не принимаю. А имя мое — Виктория, одно из самых распространенных на Земле. Хотя мама при рождении настаивала на Эрике, но папа был непреклонен и смог убедить в своем железном мнении. И я помню свою жизнь. Мое имя, сколько мне лет, кто мои родители и мой единственный друг, а вернее подруга, что работаю я в книжном магазине и, кстати, послезавтра мне надо было на работу. А уже завтра. А возможно сегодня и сейчас. И наверняка смартфон в кармане разрывается от звонков управляющей.
Я провентилировала, хмуро глянув на медкона. Нокаут. Хм. Ну и имя, однако теперь я откуда-то, не сложно догадаться откуда, знаю основные фигуры на этом корабле поименно! Ха! И учитывая из полученной уцелевшей информации, что у него есть помощник — где-то здесь бродит некто «Брейкдаун», в прочем, мне это мало что говорило. Я знала соотношение должности и имени, что нахожусь я на личном военном корабле Лорда Мегатрона. Но я совершенно не знала, кто тут кто и как выглядит. Не говоря о том, кто что из себя представляет как личность.
Мне не пожелали раскрыть подробности или же я не смогла их распаковать?
— И долго ты будешь молчать?! — не выдержал, взорвавшись, Нокаут.
Он и так пребывал на грани нервного перегорания, поскольку с Саундвейвом что-то случилось по
его вине. Потому что Нокаут не захотел муторно перекачивать информацию для фем сам, а упросил связиста. Но Саундвейв вышел отсюда бледной тенью себя, отказав в осмотре!
— У меня нет имени, — тихо пробормотала я в ответ, не желая дальше выводить медика из себя и внутренне замирая.
Мне нечего ответить. Я не могу назвать свое имя, оно не такое, как их имена. И я не могу с ходу солгать, что-то ляпнув, лишь бы меня оставили в покое на какое-то время. Потому что в голове пустота, смешанная с калейдоскопом нелепицы.
Их имена далеки от наших. Да и чем я могла сейчас представиться? Плавающими на грани периферии словами? Таносом, что ли? Или Кайло Реном? Локи? И снова мимо с именами. Помимо этого, я вспомнила еще почему-то Асгард, наверное, как раз из-за Локи. Забавно, но в голове пусто, только мелкие намеки на чушь проносятся мимо. Как же мне назваться? Иронично? Этого хоть отбавляй. Скримламп? Скримрой? Свормскрим? Тогда уж поганя произношение — Свармскрим, но от этого кого-то точно взбомбит. Нет, нет. Нельзя.
Хотя бы собственный голос смог отчасти меня успокоить. Он был похож на мой. Мой голос был тихий и ровный, гладкий, сдержанный. А этот… он был приятный, но более странный — громче и с металлом, ощущался похоже, хотя и не так. Мне было паршиво, чего уж таить. От меня почти ничего не осталось, даже язык теперь был иным.
— Оу, — протянул доктор, неожиданно ухмыльнувшись. — Так ты умеешь говорить?
Наверное, если он понимает меня.
Я пожала плечевыми шарнирами, подобрав приводы под себя. Говорить мне, опять же, хотелось меньше всего. Тот Темный, Саундвейв, он всегда молчит. Я бы тоже хотела, ибо невыносимо, когда от тебя постоянно ждут ответа.
— Хм, — отсутствие ответа не удовлетворило Нокаута, но наличие характера у фем порадовало, когда он не предполагал и не надеялся уже. Медик немного подумал, прежде, чем продолжить. — Я не могу с точностью утверждать или отрицать помнишь ли ты что-то. Но теперь ты принадлежишь нашему Лорду, что автоматически не позволит тебе остаться нейтралом, милая. Готовься присягнуть нам и без глупостей.
— Здорово, — без энтузиазма, равнодушно донеслось до аудиодатчиков Алого.
Всегда мечтала быть чьим-то чемоданом.
— Наш Лорд спас тебя, дорогая, — Нокаут был все еще зол и раздражен. — Будь благодарна ему и мне, что хотя бы все еще функционируешь, а не ржавеешь в горах! Наш знак после такого — это большой подарок для тебя.
Ммм. Фракции? Меня внутренне передернуло. Две фракции, судя по поврежденной информации. Две фракции, как две стороны медали, что развязали… войну? Из-за ресурсов и деспотизма власти, из-за халатного отношения власти к чужому существованию и строгого кастового устоя общества, четко делившего мир на элиту и отбросов без возможности продвинуться с низов выше. Война, где фиолетовый знак бился за свободу и равенство, за свержение тирании и благополучие обездоленных, а алый знак поддерживал павший Сенат, оставаясь тенью их пешек. Таких, как Прайм.
Прайм?
Что-то красное и опасное по ассоциации, как и их знак. Желтая оптика нечитаемым взглядом осмотрела Нокаута. Нет знака. Но Нокаут
алого цвета. Как Прайм.
— Что вы собираетесь со мной делать? — прямо спросила я, не желая ходить вокруг, да около, а тем более быть втянутой в войну чужого мира, покоящегося на другой стороне галактики в вечных руинах. Не было ни сил, ни желания. Тем более навыков. Откуда?
Нокаут сцепил денты.
— Лорд Старскрим отдал тебя мне на попечение. Я не в восторге от этого, как видишь. После того, как ты принесешь присягу десептиконам, ты, вероятно, станешь моей второй ассистенткой.
Младшей ассистенткой. Я просил Саундвейва добавить тебе хотя бы самую примитивную информацию, остальному обучу со временем. Видишь ли, наши солдаты часто нуждаются в ремонте, глупо растрачивать попросту чужие искры, когда они могут пригодиться и спасти кого-то еще.
Десептиконы? Так это фиолетовый знак!
— А если я не принесу присягу? К тому же, у меня уведомление системы, что из полученной информации сохранилась от силы лишь полови...
— То можешь считать себя дезактивом, — перебил док. — И я лично попрошу Лорда самостоятельно и медленно тебя дезактивировать, потому что ты оказала нагрузку на мою нейросеть одним только своим присутствием здесь! Потому советую тебе напоследок включить процессор и дважды анализировать свой вокалайзер! И Скажи спасибо Саундвейву — его голос был решающим в твоем деле.
Я промолчала, переключив взгляд оптики с Нокаута на темный угол. Вот оно что. Меня подозревают в том, что я могу быть алой или потенциально к ним перейти. Еще хуже — быть шпионом-смертником. Но Темный. Саундвейв. Почему? Почему он был так спокоен? Похоже, ему доверяли безоговорочно, значит есть за что.
Мне, возможно, все равно придется потенциально скоро бежать, но отчаянно хотелось иметь хоть какую-нибудь крышу над головой. Однако мне нечего здесь незаметно есть, вопрос времени, когда я свихнусь и поеду процессором, кидаясь на всех встречных, если не утолю этот вечный голод.
— Я не знаю, как себя называть, Нокаут. Ты ведь Нокаут? В процессоре пусто, если ты мне веришь. Прости. Я не знаю, кто я, я не понимаю откуда я и... Я, наверное, банально глупо не знаю, что произошло и происходит прямо сейчас, но... теперь я знаю твое имя. Ты можешь... Ты можешь помочь мне?
Вот как?
Док переменился в фейсплейте, отойдя и подперев собой стену. Это будет сложно.
— Ты что, надеешься, что Я, как заботливая дани, дам тебе имя? — Нокауту было до боли смешно, но он язвил и фыркал.
Я молчала. Судя по распакованной информации, имена здесь были у каждого говорящие и состояли из одного или двух слов в словосочетании. Не важно же как сильно оно мне подойдет? Нокаут мало чем походил на нокаут, а я не очень хотела раскрывать свою стайную сущность паразита.
Нокаут, словно читая мысли, закатил оптику и отошел, что-то ища. Впрочем, надолго молчать его не хватило.
— На твоем корпусе нет фракционного знака. Учитывая твое нынешнее положение, у тебя нет выбора, как принять его, во избежание проблем. Какой оттенок ты предпочитаешь? Хм-м. Впрочем, не важно. У меня все равно сейчас в наличии серый матовый, либо классические оттенки металла. Есть еще фиолетовый, но не думаю, что он тебе подойдет. Будет смотреться, как ужасное пятно.
Я спрятала шлем в сегментах приводов.
— Без разницы. Какой хочешь, — честно призналась, потому что после всего было абсолютно все равно до корпуса, ведь текущее вместилище разума не было моим телом. Я не чувствовала той ответственности за него, которую чувствует человек при выборе тату. Хандра, вот она, дорогая хандра. — Выбери на свое усмотрение.
Нокаута это, стоит отметить, изрядно удивило.
— Тогда не матовый. Что-то потемнее, но чтобы не сливалось с корпусом и блестело, отражая свет.
И хандра пропала автоматически, когда Нокаут, решив с выбором, уложил меня обратно на платформу, а сам взял сварочный аппарат.
Сварочную. Штуку! Намереваясь прижечь мне значок живьем, без всякой анестезии или стазиса.
— Ч-что ты творишь?!
— О, придется потерпеть, милая. Это не ахти больно, обещаю. Если, конечно, ты не будешь дергаться и ломать мне красивую работу, — красный цвет оптики встретился с моим.
***
Едва ли не рассыпаясь, я, шипя, каталась по платформе, схватившись обоими манипуляторами за грудной отсек. Да что он за изверг?! Бедное тельце, на которое Нокаут прижег значок, было едва ли живо от боли ожога, транслируя агонию на все остальные… готовые разбежаться из общей формы, подобно тараканам, в любой момент. Не говоря о том, что близкое присутствие медкона оказалось пыткой силы воли худеющей женщины перед тортом на те мгновения, что Нокаут возился подле меня, причиняя боль.
— Ну-ну, кончай драматизировать. От этого еще никто не дезактивировался!
— Racaille, — лишь шепнула я, держась за источник боли.
Что-то мокрое непременно должно было катиться по лицевым пластинам от боли, но у меня не было омывателя, он же местные слезы. Я не была трансформером, если говорить о них, как о людях. Для них я скорее нежить, смертоносный паразит.
— Саундвейв решил обучить тебя французскому? — Ответа Нокаут ожидаемо не получил, и это раздражало. Его. — Можешь молчать сколько угодно, дорогая. Но я могу помочь и убрать твой модуль вокодера, если тебе так хочется быть похожей на нашего мастера-разведчика!
Судя по тону — серьезное заявление. Я приподнялась с платформы, посмотрев на доктора. Как он меня читал?
— То-то же. Будь умницей, прекращай реветь и соберись, — судя по выражению фейсплейта Нокаута, тот что-то вновь потерял и сейчас рассеянно искал, уступив в злости. — Нам нужно сходить на мостик командования. Скажешь текущему Лорду пару слов, что готова служить нашей стороне и отдать за нее искру. Увидев значок, он немного подобреет. Хотя это не точно.
— Ты что-то потерял? — мрачно спросила я, игнорируя заявление и в глубине души — нет, я не буду называть ее искрой, Искры у меня не было — догадываясь о том, что конкретно мог потерять медкон.
— Ты не видела мою полироль? — немного… истерично вырвалось у Нокаута.
— Полироль?
— Да! Машинка такая. Продолговатая и с круглой насадкой. Видела?
— Эм, нет… не видела.
— Проклятье! Я точно помню, что оставлял ее возле платформы! — мех всплеснул манипуляторами. — Где она?
Я проследила взглядом до пустующего места.
— Хм. Ты спрашиваешь об этом меня? — признаться, даже боль поутихла. Это был самый длительный диалог с незнакомцем, не касающийся работы, который был у меня за последние дни. — Почему ты на меня так смотришь, будто я ее живьем съела? У меня нет… — а вот самодиагностика оказалась сюрпризом, — ни Т-шестерни, ни подпространства. Мне некуда ее деть, — я была равной Нокауту в росте, но проигрывала в телосложении и наличии каких-то деталей. И, ох, черт, давно я так открыто не врала, с младшей школы, наверное, — Я в полировке пока не нуждаюсь. Зачем мне что-то трогать? Это чужая вещь!
— Как это не нуждаешься?! — опешил мех. — Ты вся в мелких царапках! Разве фем могут настолько безбожно забивать на себя?! Ты словно на свалке полежала! Так где она? Ответь мне!
— Свалка?
Что? Это я на свалке? Между прочим, у меня только пара крохотных царапин! И то, случайно получила при неудачном спуске.
— Полироль!
— Я не знаю!
— Как не знаешь?! Кроме тебя и Саундвейва здесь никого не было! Но погоди… Хм. Я помню твою диагностику. Т-шестерни действительно нет на большей части отчетов… Погоди-ка. Отчет должен быть всего один. Ты что, носишь?!
— Эм… что? — в смысле ношу? Что ношу? Я съела и переработала предмет, а не в себе переношу. Или он про?.. — Римские боги, нет! Я в порядке и нет, нет! Я не ношу!
— Уверена? У тебя очень подозрительные анализы, но я разберусь с этим позже. И да, я помню, что запер замок… снаружи дозорные. Кажется, ты не могла выйти. Значит ты не могла ее вынести отсюда! Где полироль?!
— Какая ирония, — сейчас я, удивляясь своему поведению, могла парировать безнаказанно. Впрочем, сам виноват. Я и о себе не могла позаботиться, а уж тем более о ком-то или чем-то крошечном. — Мне некуда ее деть.
Но дело принимало скверный поворот.
— Но… Почему я ее не вижу? — тень истерики переросла в истерику, когда медик полез под мою платформу, искать прибор… кажется я съела жизненно необходимую вещь. — Где моя полироль?! Саундвейв? Он что, забрал мою полироль?!
***
Ближе к концу суток я забилась в тот темный угол, о котором ранее могла только мечтать. Но совершенно выжатая и разбитая вдребезги.
Нам не пришлось идти в пункт командования. Старскрим явился в медотсек сам, в своей надменной манере. И это было худшее, чего стоило ожидать, ведь Нокаут был на самом деле достаточно неплохим чело… мехом и даже в чем-то оставался добр ко мне все это время, а вот Старскрим издевался, но был серьезен. Он был невыносим от и до, как только двери распахнулись, являя новое командование. Он оказался надменен и показушен, но меж тем всецело озлоблен, пользуясь своим новым положением. Я не могла отпрянуть подальше, когда он склонился, заглядывая в мою оптику и ища в ней какой-то ответ,
кто я.
И я быстро понимала одно, глядя в его окуляры — он утопит этот корабль и все его идеалы быстрее, чем заметит.
Сейчас он — единственный, кто правил на этом корабле. Так... мерзко. Почему? Он толком ничего не успел сказать вот сейчас, но уже возникло отношение прямо с порога. Мое ли это мнение? Хотя после цепей — пожалуй, да, но не без призмы взгляда кого-то еще.
Я подавляла в себе животные инстинкты напасть с целью обглодать его фейсплейт, утопая в пряных внутренностях, как могла. Из последних сил страдальчески давила в себе это, но Старскрим казался… аппетитным. Я странно дергалась и корчилась, что конкретно не понравилось новому Лорду. Я пропустила момент, когда когтистая пятерня с размаху занеслась над моим корпусом, но так и не ударила. Не смогла.
Старскрим не был идиотом и был в бешенстве, но понимал, что это — первый воин, который принял присягу десептиконам при его командовании. На Немезиде процент доверия к нему резко может упасть еще ниже, если заняться столь глупым расточительством кадров. Тем более это фемка, которая выглядит пусть и беззащитно, но похожа на него самого. Шлаковы вехиконы с эрадиконами целые ворны не видели здесь фемок и могут... не хорошо взбунтоваться. Или пустить не нужные шепотки.
А я… я в жизни не представляла, что такое настоящая война, но была вынуждена преклонить колено перед
этим, произнеся клятву о верности. Потому что не была уверена какой сейчас на Земле год и век, а возможная догадка сломила меня. Я могу больше никогда не увидеть Люсин и, бежав, оказаться совершено одна на чужой планете, на другом конце земного шара, возможно — в иной реальности. Без поддержки и убежища… зато с пропитанием, но с риском же поспать в лапы к алозначным, мысль о которых отдавалась ужасом в процессоре. Они по имеющейся информации казались хуже зверей, от которых придется постоянно отбиваться. Или питаться ими? В любом случае, я боялась, что люди не примут меня или же попытаются использовать в ужасных целях. Хотя, возможно, некоторые частные сомнительные группировки могли бы предложить намек на нормальную жизнь, если согласиться на них работать, но сомнительное дело, опять же. Однако, они все-таки люди.
Лорд Старскрим был все еще напыщен, требовал мое имя, и, должно быть, я слабо таки сипнула что-то невпопад, отчаянно вспоминая лицо подруги, тот последний раз, когда ее видела. Это был последний раз, когда я ее видела. После присяги обратного пути не оказалось, я сама себя впутала в ожесточенную войну, приняв сторону. Но… окончательно выжало меня не только это, разбив: Старскрим бросил Нокауту обучить меня бою. Мы намеревались закрепиться на этой планете, без остатка вытеснив с нее весь автошлак, но навряд ли ограничившись только им.
