Swarm

Он неподвижно замер среди тщательно и кропотливо подготовленного круга, тускло освещаемый одним светом Луны в безветренную погоду. Круг отнял на себя несколько часов, однако каждая свеча располагалась в нем с ювелирной точностью и расстоянием, правда, в земном источнике не говорилось, что для задумки необходимо столько много восковых ресурсов, к тому же, если мягко опустить подробности, Человек очень недовольно кричал и долго не соглашался идти на уговор приобрести сотни свеч. Использовал свой мат, огрызался, угрожал рассказать товарищам, настойчиво и резко игнорировал любой уговор и наотрез отказывался идти на уступки, но сдался спустя полтора месяца, потому что кто-то умел настаивать на своем. Мужчина неохотно купил свечи, множество свеч, часть из них были церковные, а тот, кому те предназначались — окрещен спятившим. Вернее менее цензурным вариантом, но близко по контексту. Доску Уиджи и вовсе попросить было стыдно, а если об этом узнал бы кто-то еще... Одно дело свечи, другое — доска. Человек уже нехорошо его подозревал и мыслил верно. Мех собирался попробовать одну вещь. Ритуал, если точнее, поскольку проблема вновь напоминала о себе, потихоньку терзая личным кошмаром. Черное пятно, что неуклюже нарисовано на крохотном листе бумаги металлической рукой — это корпус на фоне большой кольцевидной конструкции, которая взлетает на воздух, осыпая своими осколками все вокруг. Она тоже темная, такой же черный металл, возможно — это часть от некого корабля или установки, что имеет четыре столпа, крепится к чему-то, но она погибает… Искра каждый раз дрожит, видя этот взрыв, в то время, как черная фигура до боли спокойна. Потому что фигура — ключ к тому, что конструкция гибнет. Можно рассмотреть слабые очертания существа, но отчетливо — знак, высеченный светлым металлом на чужих грудных пластинах. И это плохой знак, нет, все, что происходит вокруг нее — плохой знак, неправильный. Дурной. Поскольку он лишает надежды, ведь конструкция вокруг оказалась неисправна по чьей-то вине, что стоит на безопасном расстоянии. Фигура сделала все возможное, чтобы конструкция взлетела на воздух. Она победила. Омыватель снова течет по лицевым пластинам, заставляя удивленно размазывать его каждый раз, при каждом последующем наноклике после картины. Столь… больно. Будто они это уже проходили, но... с кем? Почему-то он чувствует боль? Потому что другие «они» упустили свой шанс, но кто? Видение то покидает процессор, оставаясь на самых задворках, то возвращается гаммой отчаяния снова, бьет куда-то под камеру Искры, заставляя цепляться за актив каждый раз, когда ты практически проиграл, оттого дрожащий манипулятор крепнет, сжимая меч. Он не может позволить себе погибнуть, потому что тогда никто не может сказать, что это за установка. И никто не сделает ничего, чтобы помешать данной фигуре, они либо не верят словам, либо снисходительно треплют и легонько стукают в плечевой шарнир, с усмешкой советуют устранить всякого похожего фембота. Нет причины — нет проблемы. Нет проблемы — нет волнения. Сколько это уже длится? Не первую сотню ворн, к сожалению. Картина не уходит, временами все также навязчиво маячит в процессоре. Ему говорили — это может быть вирус, но ни одно сканирование систем не показало отклонений. Шла ожесточенная война и быть на грани дезактива приходилось бесчисленное количество раз, но один из них запомнился на весь оставшийся функционал, ведь Он бредил, когда медик восстанавливал критически поврежденный корпус из хлама, и… Тогда возникло это видение. Первое и вечное. Когда-то Он пробовал поделиться тем самым видением, что изредка начало мелькать перед оптикой в опасные моменты или же во время подзарядки, когда смертельная ловушка оставалась позади. Некоторые над ним насмехались, но то глупо. Нельзя не уделять внимания таким вещам, они есть знак. Это не похоже на вирус, но и не сбой процессора во время режима сна. Нечто иное, что нужно понять и осмысливать. Это важное событие. Нельзя допустить, чтобы установка погибла вместе с ее содержимым. Ее гибель ознаменует окончательный этап эпохи распада, потому необходимо… Нужно прекратить функционал фигуры до того, как она совершит нечто непоправимое с конструкцией, в этом есть смысл, но временами казалось, что это действительно просто кошмар. Столько много вопросов и столько много пробелов. Никакой установки или информации про нее не существовало, а конструкция была похожа на какой-то… замок? Врата? Что это такое? Однако, в ходе последних событий, почти забытое видение вернулось. Теперь фигура приобрела куда большее очертание черной фем, отражаясь волнительным беспокойством по нейросетям: у нее на поясе был ремень из неких колб. Взрывчатка? Но фем была сломана. Сломлена. Тем не менее, она казалась иной, нежели остальные, что в априори невозможно. Только не после того, как произошел взрыв. Кто она? Зачем она уничтожила объект? Что это был за важный объект? Почему так больно из-за того, что она сотворила? Пожалуй… Он хотел попробовать еще раз усилить видение, тщательно убеждая себя, что попытка последняя на ближайшее время. Эта ночь идеальна, она безветренна, как и прошлые несколько. В этот раз придется использовать иной метод для попытки достижения цели. Концентрация перед подзарядкой, самовнушение, попытки ввести себя в транс, медитация — ничего из перечисленного не помогло еще ворны назад. Однако, люди были куда более тонки к таким мистическим вещам и использовали способы собственной разработки для связи с тем, что ты не можешь осознать. Нужно попробовать, ведь недавно, в этот раз он пришел в сеть с криком еще более отчаянным, чем прежде. И уже на утро его… напарник выбил описание кошмара под громкий гогот более крупного товарища-оружейника, но ожидаемо тоже рассмеялся своим коронным и оскорбительным «А-ХА-ХА-ХА», заверяя, что это всего-то баги и «кто-то визжит фемским вокодером». В конце концов, значительно подкашивал тот факт, что вся команда застряла на чужой планете, старается максимально вести себя инкогнито, что равняется скованности и неволе. Они словно в тюрьме, лишь горстка старого храма перед фейсплейтом грядущих изменений. Опасно подавать признаки своего существования до поры, до времени. Ведь люди на самом деле не менее озлоблены, чем десептиконы. Им нужно все: знания, технологии, оружие и даже… корпуса. Им плевать кто ты и каковы твои намерения. Но люди обладали несколько иными верованиями и богатой духовной культурой. Все, что было перепробовано до того, не принесло результатов. Оставалось попробовать только их способ среди свеч в тихую и желательно ночную пору, погружая себя в необычный транс. Множество посещенных сайтов твердило, что подобными вещами заниматься в одиночку опасно, но… честью будет вынести этот риск, если речь идет о страшных событиях, которые могут произойти или уже где-то произошли. Возможно, события удастся предотвратить, если понять их. Он пробует связаться не с людским миром духов, а с собственным, однако рискует все же потревожить первый. И… ясно. Его покой потревожен. Этой ночью, возможно, он ничего уже не добьется, а где-то внутри медленно разгоралось то, что осталось позади. Заперто. Сокрыто. Не потребуется быть одному, ведь тихие шепотки, доносящиеся из ближайшего холмистого укрытия земной флоры, не смогли укрыться от чувствительных аудио датчиков спустя некоторое время. Он умел слышать лучше, чем многие подозревали. Там, вдали, но уже не инкогнито, три затаившихся корпуса искренне пытались не… ржать, только толкались, ехидно и яро споря о том, что кому-то слабо зажечь свечи. Потому что он — фем. Снаружи нет, внутри — да, раз так «забавно» орал среди сна и сейчас медлит. Нечто темное внутри также яро реагировало в ответ на предателей, они нарушили личное дело, нарушили рамки единения, а свечи, вероятно, выгорят впустую. Этого достаточно, чтобы обнажить оружие и двинуться назад, дабы намять и нарезать тройку бамперов, но… что если чужое присутствие как раз усилит человеческий ритуал? Сделает его более стабильным? Так говорилось в источниках. Мех медлил. Терпение. Главное — терпение, дабы не поддаться и не сорваться. Непростительно сорваться в такой момент, так как… соблазн есть. Разум нестабилен в силу того, кто он есть. Шепотки же теряли терпение, брали на «слабо», они делали мерзкие ставки и ехидные комментарии. Пришлось глубоко вентилировать, ограждая себя от излишнего шума. Нет шума — нет волнения. Есть концентрация и точность. Манипуляторы одну за другой разжигали свечи, не без жуткой улыбки, подчеркнутой теперь в ночи. Шепотки притихли, стоило перебраться по кругу в их сторону и совсем немного поднять взгляд. Серьезный, с глубокой толикой убийственности. Он предупредил. А затем продолжил свое дело, покуда все свечи в кругу не были быстро зажжены. Что гласили тексты? Лотос. Поза лотоса в круге, предмет, связанный с призраком или явлением подле — в данном случае рукотворный рисунок. Попытка без доски Уиджи. Нужна была вся сила воли, расслабленность и сконцентрированность, ведь ему нужно вызвать тот фрейм перед собственной притушенной оптикой. Он должен рассмотреть детали, возможно — попытаться связаться, сделать хоть что-нибудь, чтобы понять, что происходит. Тихий шепот на латыни пронзил тишину ночи, окончательно повергая в молчание тайных зрителей. Хороший шпионаж, но они могли бы и лучше, а не как спарки. Позорят себя и свою честь, и ради чего? Это мерзко. Легкие потоки воздуха слабо дотрагивались до пластин фейсплейта, не особо тревожа свечи, чтобы их загасить. Он шептал тексты, приковав все свое внимание к месту, где лежал листок, выключил оптику, пытаясь самостоятельно воссоздать в процессоре оживающую картину. Время шло. Мех не давал себе ни слабины… ни повода расслабиться. Глубокий транс — это то, во что необходимо себя погрузить. Вокруг не существует ничего, кроме фрагмента, который следовало воссоздать. Почти не существует. Где-то там, на периферии, более крупному меху из тройки становилось не по себе, что не укрылось от веселой оптики соседа справа. Жертва внимания быстро изменилась, а по растительности прокатился разгневанный и матерящийся клубок из двух сцепившихся корпусов — они отреагировали друг на друга особо бурно в силу характеров. Клубок грызся, позабыв о конспирации, и перетягивал на себя внимание, покуда что-то не щелкнуло и не высвободилось под чье-то нечаянно громкое «упс»… и часть свеч не снесло некой обширной шуршащей материей. Парашют. Действие напрочь лишило всех последних остатков самообладания. Фигура в центре горящего круга мгновенно распахнула опасно сверкнувшую оптику, на ходу выхватывая меч и намереваясь разнести эти фейсплейты до неузнаваемости, но… Он отшатнулся, стоило встать, ведь пространство вокруг внезапно почернело от резкой перемены состояния, убирая из себя внешний мир. Он… видел… то, что желал, но не более детально, чем в последний раз. Искра в своей камере словно бы сжалась — картинка исчезла также быстро, как и появилась, оставляя его в полной и глухой темноте, в которой собственный практически черный корпус кружился, удерживая перед собой клинок, однако мех не мог ничего и никого обнаружить, только пустое и черное пространство, в котором не было ни предметов, ни жизни, ни материи. Шок. Но это реально. Он кружил, понимая, что находится в абсолютном нигде, возможно — в какой-то части собственного процессора, загнал себя в угол… Такое человеческое и непроизвольное «What the Hell?» шепотом полностью утонуло в черноте небытия. Ни единого звука невозможно обронить в данной пустоте, она пожирает и поглощает все, однако… на долю астроклика ему померещилось, что один из его немых окликов миновал Пустоту, а шлем, поднятый к несуществующему небу, столкнулся там с чужим. Смотрящим вперед, а не на него, но перевернуто и прямо оттуда. Темный мех отчетливо на короткое мгновение видел фигуру, находящуюся в другой плоскости над ним так, что не допрыгнуть, однако ровно на том же месте. Как земля и небо. Но кто где? Обе плоскости обладали собственной гравитацией. Только вот Она на него не смотрела, не видела и была высоко. Но высота — не проблема, мех способен был летать. Был. А Т-шестерня почему-то сейчас отказывала… Невозможно. За все существование — ни единого повреждения, ломались и изнашивались иные запчасти. Не смотря на точный факт, Т-шестерня отчего-то сейчас не работала, словно ее и нет, обрекая на беспомощность и страх. Он считал великим даром и ценил то, что от самого создания был способен летать, искренне сочувствуя тем, кто не мог или не желал ощутить ветер, обволакивающий и ласкающий со всех сторон корпус. Таков был настоящий вкус свободы. В воздухе Искра ощущала себя спокойнее, чем на поверхности, но он не злоупотреблял полетами, особенно теперь. Его могли засечь, однако, тут не от кого скрываться. Фем была тогда прямо наверху, перед ним. Не было возможности ее рассмотреть — ее фейсплейт смотрит перед собой, а не вверх, чтобы встретиться там с чужим. Мех пытался допрыгнуть, разорвать расстояние или привлечь внимание… кричал и махал, беспомощно царапая манипуляторами без когтей разделяющее их пространство. Они были словно в двух разных плоскостях, как Земля и Небо, и оба не имели под собой ничего. В этот момент он сожалел, что у него нет когтей, словно бы смог при помощи них вскарабкаться вверх, ломая грань пространства. Это нелепое чувство, оно безрассудно, а меч, запущенный вверх, не смог пролететь и метра, с грохотом отскочив назад. Отчаянное рычание вырвалось из вокодера, сокрушая последнюю надежду. Воин ничего не мог сделать, и теперь полностью был уверен — конструкция в небе рухнет от взрыва, лишая малейшей надежды, в то время, как война с себе подобными или людьми перерастет в конечную точку эпохи истребления кибертронцев, если ничего не предпринять.

***

Мальчику стало хуже. Со временем он все реже говорил, а после расслабился и вовсе обмяк у меня в объятиях, тихонько уснув… Это похоже было на беспокойный сон, если бы через некоторое время, при случайном прикосновении к коже его щеки, я не почувствовала жар. Он весь горел! И жался легонько к пластинам брони, будто мерзнет, но, что самое страшное — он больше не просыпается, как не пытайся его разбудить! Я в ужасе поднялась с пола с Даниэлем на манипуляторах. Отец бы не растерялся, не то, что я, перепуганная до безумия. Я путаюсь даже в шагах, копаясь в отсеке, где ничего нет, и не осознаю того от паники. Отец был прав — я позор своего рода. Прапрадед генерал-лейтенант, прадед — полковник, а дед военный врач. По маминой линии прадед десантник. Наши предки веками были закаленными, волевыми и собранными людьми, отдающими всех себя защите Родины. Они обладали твердостью и выдержкой, мой род на протяжении истории четко шел к успеху службы, пока... Не родился отец с больным сердцем, кого всегда манило небо и чьей единственной надеждой стала я, но я родилась щуплой девчонкой с ужасным зрением и огромной неуверенностью в себе. Можно сказать — в чем-то растяпа. Таким образом замыкающее звено рода отца — это продавец в книжном. Я боялась пойти даже на обычного врача, поскольку раньше не очень хорошо училась, а там подобное... Кхм. Недопустимо. Не говоря о том, что руки должны находиться из правильного места, а внимательность должна быть повышена. Сделаешь что-то не то и... Аптечка. Срочно. Где угодно. Но я обязана ее найти! Гравитас. У меня на руках маленький мальчик! Боги… Я в душе не представляла, что за дрянь и мерзость собрала на себя по всей вентиляции, а после еще копалась в оружейном отсеке. Нет-нет-нет… Похоже, я могла что-то занести ему в рану при том случайном царапке! Шлак… В этом отсеке не было аптечки, что естественно. Жилое помещение было ничем иным, как комнатой кого-то из автоботов, где царил минимализм вещей, однако было освещение. Откуда тут быть человеческой аптечке? — Только держись, — шепнула я мальчику, на ходу поспешно открывая дверь. — Ты сильнее этого, Даниэль. Ты должен бороться. Он — не игрушка и не инструмент, это живой ребенок, которому я, того не желая, причинила боль и занесла в организм неизвестную заразу, но… что всего хуже — я не знаю, что ему дать, даже если найду аптечку. Я не медик, однако, следует попытаться сбить ему температуру и обработать рану. Но каковы признаки? Отравление? Вирус? Что если я дам ему что-то не то? Следует найти настоящего медика. Куда лучше — срочно звонить в скорую. Ему нужно в больницу, чтобы скорая его забрала как можно быстрее... Конечно. По адресу секретной базы внеземной цивилизации из гигантских роботов, что размером с четырех этажный дом и готовы пальнуть зарядом плазмы во все, что не так движется. Потому захватите с собой шапочки из фольги и что-нибудь от шизофрении! Но почему на базе автоботов из людей были только дети? Что это значит? Я видела только их, но где взрослые? Ни души. Где персонал? Где военные? Где хоть кто-то еще? Ни единого человека. Тем не менее, где-то тут должен быть медотсек, я же была в нем, значит, он должен принадлежать кому-то из автоботов. Кто-то должен за него отвечать и быть чем-то вроде врача хоть на пол ставки. Не время думать о себе и своей шкуре, потому что из-за меня же ребенок может погибнуть. Необходимо как-нибудь попытаться отдать его медику-автоботу, пока все еще можно исправить. Проблема только в одном: я слышала, как совсем рядом кто-то бродит, тихим эхом спорит о вентиляции и предельно серьезно прочесывает помещения, а запах причем не один. Это Прайм, кто-то еще и фембот, последняя хочет залезть в шахту, на что Лорд категорически против и осаждает ее, запрещает. Потому что вентиляция — замкнутое и узкое пространство, где при стычке в лобовую шансы еще могут быть, но если десептикон покажется из туннелей позади… Впрочем, единственный десептикон здесь на данный момент — это я. И у меня дрожит и сдавливает топливопровод, а оптика на мокром месте, потому что ребенок на моих руках умирает, а я не могу пересилить себя выйти к автоботам, третий среди которых может быть медик. Ведь они с большой вероятностью пальнут по мне издалека сразу залпом огня, стоит показаться, но и положить мальчика куда-то я боюсь. Хватит Достаточно. Достаточно всего: бед, зла, нерешительности и промедления в моем лице. Здесь и сейчас рядом находились автоботы, чей ребенок умирал у меня на руках. Я больше не могу позволить себе думать лишь только о своей безопасности. Этот малыш ни в чем не виноват, а они не желают ему однозначного зла. Все эмоции словно схлынули, сжались, умирая вместе с Даниэлем. Педы осторожно шагнули во тьму, лишая походку звука куда лучше, чем в прошлый раз. Я тихо шла словно приговоренный к казни, скованно, медленно, не думая уже ни о чем и ни о каких последствиях, лишь бы только автоботы не обернулись до того, как я подойду на расстояние, с которого можно понять, что я не одна. Возможно меня расстреляют. Возможно всего лишь ранят. Возможно, что придется бежать и обороняться. Возможно я не сумею удержать свою суть. Возможно пояс из гранат подорвется. Миллионы возможных «возможно». Я свернула за угол, окончательно лишая себя возможности передумать: впереди стоял Лорд, спиной ко мне и на фоне мигающей лампы в противоположном конце коридора. Перед ним были еще две фигуры, но они ничто по сравнению с Праймом. Он — гигант, что ничуть не уступал Мегатрону. Шаг. Донельзя медленный, уверенность граничила с неуверенностью и сокрушающим страхом. Серво ступали ровно, бесшумно сокращая дистанцию между мной и Праймом, что еще раз отклонял предложение фем разведать трудно проходимые для остальных зоны. Он… они не заметили меня. Моего ЭМ-поля… С круглой оптикой я остановилась позади Прайма, сокрытая за его корпусом от и до. Близко. Практически «дышала» ему в спину, ведь вокодер не слушался. Теперь нужно… как-то тихо позвать, окликнуть его. Серво сделали еще три шага, но Лорд Прайм внезапно посмотрел через плечо, явно почувствовав что-то. И отвернулся вновь, заставляя меня едва не рухнуть в обморок от волнения. Он не видел меня. Оказалась вне поля зрения. Потому что я была крохотная настолько, что едва доходила до его пояса, сжатая в комок, но Прайм не спешил тот час оборачиваться еще раз. Что не так с моим ЭМ полем? Неужели… Аура схлопнулась? Но тогда… Боги, я действительно стояла впритык к автоботам, но крохотная и черная настолько, что никто не видел меня за их крупным лидером! За ним можно спрятаться, как за колонной. Наверное, любой разведчик и шпион десептиконов хотел бы иметь от природы подобный навык скрытности в тени. 90 lvl, как в какой-нибудь игре, вот только мне совсем от этого не лестно. Я приоткрыла рот, перехватив мальчика одним манипулятором, и… робко потянулась вторым вперед, чтобы обратить внимание этого титана на себя. Лишь бы он помог. Я занесла манипулятор, представляя, что сейчас, дабы обратить на себя внимание, легонько дотронусь до чужих пластин брони… в силу своего роста — в считанных сантиметрах от бампера, однако Оптимус совсем внезапно дернулся в сторону, пугая до икоты, а когтистый манипулятор на автомате вместо траектории прикосновения резко скежетнул ниже и в бок… оставляя на бампере Лорда четыре крупные глубокие борозды и высекая искры, мгновенно этим ввел его в боевой режим, поскольку Прайм и так намеревался обернуться с оружием наперевес... А тут почувствовал боль. Там. Выстрел прошел едва ли мимо щечной пластины. Я в шоке отшатнулась назад, выпалив через заикание слабое «И-извините». Круглая оптика лидера уставилась вниз… Эээ… Кажется, Прайм, не сдержав это, был в полном шоке, замечая на руках десептикона еще и бледного бессознательного ребенка. И я, собственно, тоже испытывала аналогичные чувства, поскольку прижимала к себе все еще трясущийся манипулятор, перепачканный в свежем энергоне… Кажется, глубоко попала... Я смотрела на титана снизу вверх, осторожно поддерживая мальчика, выхваченного из темноты светом фар третьего автобота, что стремительно свирепел. Кажется... Я только что бесчестно порвала задницу лидера автоботов... Святую задницу, если судить по оптике меньшего меха, только вот она почему-то смотрит на Даниэля. Да. Теперь мне конец через считанные секунды: всколохнувший базу десептикон сам угодил в ловушку. — У нее в заложниках Рафаэль! — вывела своего лидера из оцепления фембот, чьи плазменные пушки смотрели на меня в упор, как и оружие ее соседей. — Е-ему, — еле-еле произнела я, все еще заикаясь от нервов и страха, — нужна помощь. П-пожалуйста. Я не знаю, что с ним, но у него сильный жар и он больше не просыпается!.. Е-ему нужен медик. Скорая! У вас ведь есть хоть кто-нибудь из взрослых людей?.. Но этого заявления хватило вполне, чтобы шок с оптики Прайма пропал насовсем. — Немедленно положи мальчика, — жестким и предупреждающим тоном потребовал он. И что-то подсказывало — это было первое и последнее его предупреждение. Он не шутил, а четко обозначил позицию. Меня пробрала дрожь, но я молча подчинилась приказу, медленно и осторожно опустив Даниэля перед собой на пол, а затем также медленно сделала несколько шагов назад, поднимая над собой манипуляторы… и открыла теперь обзор на связку гранат и колб, когда не сутулилась, прижимая к себе человека. Выражение ЭМ-поля вражеской фемки не передать было словами… Впрочем, как и изменившийся вновь вид Прайма… А нечто грязно-желтое практически в полной темноте времени не теряло — мгновенно скользнуло вперед, подхватив с пола тело, а после поспешно откатилось с ним назад, приняло форму автомобиля и эвакуровало ребенка подальше без нужды в словесном приказе. Я осталась полностью на совесть двоих автоботов… Фем из них готова была убить на месте столь опасный элемент, если бы не взрывчатка и Прайм. — Снимай ремни. Сейчас же и без глупости, — Лорд напрягся, ведь… рвануть взрывом могло не хило. — Если ты сдашься добровольно, я не позволю причинить тебе вред. Северитас. Конечно. Я выгляжу как последняя дура? А потом что? Выстрел в голову или сразу в сердце? Точнее в шлем или в Искру. Шлем у меня есть, а вот Искры нет, но это так или иначе разнесет мне в щепки множество скраплетов. Убьет меня. Я буквально умру некоторыми частями корпуса, но наверняка все равно останусь жива из-за других, чего не пожелаешь врагу и чего я не могу допустить. — Ты принимаешь меня за дуру или мечтаешь гнусно провести? — честно сказать, я и забыла о своей связке бомб. А это могло ведь мне помочь. Только как теперь дотянуться хоть до одной гранаты? — Вы застрелите меня сразу после. Только тупица этого не поймет, Лорд. Я не дрон! — Мы не те, кому ты служишь, — фыркнула фембот. Однако Прайм трансформировал правый бластер обратно в манипулятор, словно бы преграждая им путь для Арси. — Я даю свое слово, что никто здесь не причинит тебе вред, если ты будешь союзничать, — он не отводил взгляд от моей оптики, пытался ее читать или же внушить своим видом что-то. — Разве в этой древней войне есть смысл? Я напрягалась сильнее. Попробую дотянуться до ближайшей бомбы — выстрелят. Фем точно. Хм. Так вот оно что… Данные были правы? Саундвейв дал достоверную информацию? Прайм говорил мне одно, но был готов атаковать, забавно, не правда ли? Должно быть это и есть то, что ранее донесли загруженные архивные данные. Прайм только хочет казаться обманчиво великодушным, но он использует тебя, потому что Он может. Ответа не последовало. У меня остался ровно последний туз — то, кто я есть. Задействовать ли это для побега? Прямо сейчас? Они не ожидают подобной вещи и потеряют бдительность на некоторое время, а это фора устроить побег. Однако, есть риски, что они в ужасе начнут пальбу. Как тот громила, и тогда что-то из зарядов может попасть в упавшие ремни… Все здесь взлетит на воздух и выгорит. Я в хаосе пыталась придумать, как поступать дальше. На что Прайм убрал второй бластер, видя нерешительность и не очень-то воинственный фейсплейт. — Вспомни скольких друзей мы потеряли вместе, — он продолжил еще более… спокойно, чем раньше, без толики угрозы, но куда увереннее, находя отклик где-то в подсознании и взывая ко мне. — А сколько миров погубили? Это все еще стоит того? Что? Я сделала шаг назад, слабо мотнув шлемом. Этот тон... Бархатный, глубокий, он что-то тревожит и не оставляет равнодушным. Нет. Нет. Не поддавайся, прошу. Это иллюзия. Он не всерьез, он попытается убить меня, но сперва говорит, мастерски подбирая слова для представителя своей расы, чтобы сбить с толку. Он враг. Манипулятор и лжец… Скольким до меня он уже сказал это зазубренным текстом? И сколько купились? Тем более маску он не опускал, закрыв от меня фейсплейт. Намерено или нет, но он не показывал своего истинного лица. — Это другая эпоха, — ничуть не сдавался ведь, вопреки всему. Подобрал незаметно к размеренному тону правильную жестикуляцию. Идеальную и убедительную… — И другой мир. Мир, который мы можем разрушить своей войной, загубив множество невинных. Неужели ты хочешь этого? Я вижу, что ты добровольно отпустила спарклинга этой планеты, не желая ему зла. — Ты предлагаешь мне зарыть топор войны? — тихо и скептически спросила я, гранича с желанием язвить. Это было бы в очередной раз просто смешно, если бы не было обманом. Прайм — тот, кто когда-то защищал Совет, его деспотизм и неравенство, говорит о мире десептикону? Десептикону? Опираясь на людей? Какое ему вообще дело до моей расы?! Она физически меньше и слабее любого кибертронца, не так развита и продвинута, хрупкая от природы. Все мы куда больше подходим на роль… питомца для них. Вероятно автоботы как раз содержат детей в этой должности. Тем временем чужое красноречие продолжало удивлять: — Помоги нам покончить с этой древней враждой. Присоединись к автоботам и помоги вместе найти мир с десептиконами, пока наша раса не вымерла окончательно, проливая свой энергон и ресурсы обитателей других планет! — он сам чуть приподнял манипуляторы, подставляясь для возможного удара и показывая этим свою не враждебность и толику… веры, чего не скажешь о фем. — Они не виновны в том, что мы сотворили со своим собственным миром, но мы пришли в их мир в поисках нового дома. Ясно. Прав был папа. Не ведись. Чем обаятельнее и привлекательнее внешне мужчина, тем сильнее он может прогнить изнутри. Он искуситель, в темном силуэте которого есть за что уцепиться что окуляру, что человеческому глазу. Он словно Дьявол, что правит балом, но я не верила Прайму ни на единый наноклик из-за того, насколько безупречно и вкрадчиво звучали эти слова. Он слишком идеален со всех сторон, что внешне, что речью. Даже… мне. Будто сладкая ложь, в которую отчаянно мог поверить потерявший все кибертронец. Однако… я человек. Оттого идеальный текст здраво доходит до рассудка, срывая с него розовые очки и глянцевую обертку. — Мой отец говорил мне: когда тебе предлагают зарыть топор войны, — я подобралась, готовясь резко перекатиться в сторону, — точи его сильнее! Но этого не потребовалось: из дальнего конца коридора послышалась резкая грохочущая возня, вслед за которой на свет выскочил кибертронский автомобиль, на ходу трансформируясь в светлого робота. Запинаясь и падая, отчего Прайм с фем вынуждены были на долю мгновения уделить внимание неясной природе звука, а большего мне было не нужно. По обороту обратно их ожидала пустота и звук выбитой вентиляционной крышки, куда я вскарабкалась с поразительной для себя скоростью. Хотя жить захочешь — и не так зашевелишься. — Арси! Фембот зарычала, тот час последовав в узкую вентиляцию прямо за мной, она двигалась не хуже разъяренной кошки, быстро проникнув внутрь. — Арси, вернись немедленно! — приказом крикнул Прайм вслед, но фем… ослушалась своего лидера. Такой беспомощный и огромный. Он ничего не мог сделать и изменить в своем корпусе, оставаясь физически недоступным для вентиляционных мест, а я вынуждена была максимально быстро и яро карабкаться по узкой шахте, стараясь куда-нибудь свернуть, поскольку следом наступала Арси. Ей неудобно было использовать оружие, и она могла притормозить и выстрелить в любой момент... Случайно попав в ремни со взрывчаткой, и подгоняя этим меня лишь быстрее шевелиться и ползти. Ее невозможно было сбросить, потому единственная надежда — собственная прыть. Я старалась петлять, сбросить ее, но… бесполезно. — Отцепись ты! — рык, когда я меняла плавный туннель. Однако, фем снова не позволила увеличить дистанцию и запутать себя. Она… готова была убить, ведь на кону стоял ее дом. Ее база. И что-то еще, что заставляло ее преследовать врага в обход прямого приказа своего Лорда. Она была солдатом, который без страха пожертвует своей жизнью, если от этого будет зависеть чужая безопасность. — Проклятье… — я не знала, куда себя деть, выпала в рандомном помещении, натыкаясь на предметы по полу, и с удивлением обнаружила свой схрон. Но времени не было что-либо там уцепить, кроме полироли — на автомате, да предмета потяжелее, который полетел в выбирающуюся из шахты Арси, притормаживая ее на мгновение, после чего я поспешно выбежала из помещения, столь по-дурацки прижимая к себе ненавистный станок, да пролезла кое-как в еще одну шахту, бросив впереди себя предмет… Полироль Чокнутая. Почему? Это мусор! Что я творю?! Зачем? Он только мешает! Замедляет! Но я цепляюсь за него, словно за единственное оружие. Теперь передвигаться стало в разы опаснее и веселее, ведь впереди себя приходилось тащить не менее страшно грохочущую вещь… и куда лезть? Арси… Римские боги, чертов автобот следовал всюду, а в этот раз она пальнула почти рядом с моей ногой! Я… могу… остановить ее. Тут. Прямо сейчас рассыпаться и... о, нет, нет. Плохая мысль — подорвемся точно. И сбросить ей ремень я не могу. Нельзя. Оптика в панике метнулась по шахте, находя туннель вверх, который я доселе еще не проходила ни разу. Он вел в новую систему лабиринта. Станок оказался зажат между плечевым шарниром и шлемом, насадкой мешаясь по фейсплейту, пока я карабкалась вверх, а сзади следовала вновь открывшая огонь Арси. Я быстрее ее, но она упорна и вооружена. А еще сошла с ума. У страха глаза велики — жар опалил еще ближе, заставляя меня буквально втыкать когти в словно бы мягкий металл шахты. Он заставлял двигаться, вырываясь куда-то все выше и выше окольными путями, покуда шахта вдруг резко не начала сжиматься еще больше, посылая привет всякому клаустрофобу. Я не заметила, как полуразваливаюсь, утончая себя, и на бешеной скорости все равно лечу вверх, но выгляжу я при том более… кошмарно, вывернуто, впрочем, фембот не отреагировала, значит видела только мои педы и край бампера, а я сделала более мощный рывок по узкому пространству, на полном ходу карабкаясь в резко тупиковый поворот, чудовищно проползая еще метра три, где наткнулась на ржавую крупную решетку, вынося ее к Юникрону… и выпадая наружу. Из вентиляции донесся пораженный и удивленный крик — это фем хотела повторить тот же трюк, но… накрепко застряла в сузившейся шахте. В то время, как мой корпус лежал на каменистой поверхности какого-то утеса, в немом шоке глупо прижимая к себе полироль… покуда нервы и состояние не взяли свое и я не рассмеялась неверящим смехом. Я… выбралась. Черт! На поверхность! Все-таки через вентиляцию! И теперь лежу на каком-то огромном утесе, а чуть ниже открывается вид на постройки в ночном свете Луны. Нужно уходить. Как можно скорее, пока на крышу не вырвались автоботы. Однако… Злая и подлая улыбка невольно наползла на черные губы. Я не могла уйти отсюда, так просто бросив застрявшую фем, что еще пару минут назад хотела меня убить, а теперь... она бесполезно билась в вентиляции, не в силах двинуться ни вперед, ни обратно из-за своих форм. Не скажу, что я ангел по характеру, но у всего есть свой предел, не так ли? А месть — это блюдо, которое лучше подавать горячим. Когтистые пальцы отцепили от ремня одну из бомб, легонько подкинув ту в воздухе, а после столь плавно и безвозвратно закинули ее прямиком в вентиляционную шахту. На душе стало гадко и легко одновременно. — Прощай, Арси, — как можно более елейным тоном крикнула я в шахту. — Приятно было иметь с тобой дело, дорогая! Жаль, конечно... что мы больше не увидимся. Спасибо тебе за свободу. Разумеется, я не активировала таймер. Впрочем, просто падающей в узкую шахту взрывчатки достаточно, чтобы кто-то наложил себе в паховую броню. Adeo Манипулятор подхватил с камня полироль, а серва направились к краю утеса, тонувшего в лунной ночи. Почти ничего не различить, но местность полна скал и похожа на пустыню. Незнакомая ровным счетом, тем не менее, точно не мой регион. Где я? Мальчик говорил на английском. Это Австралия? США? Не верится, но свершилось. Столько времени спустя, я наконец-то выбралась… Жаль лишь, что ранее не так упорно исследовала туннели, однако этот лабиринт закончился и так вполне приятным сюрпризом.