Ривер

***

      Ранняя весна принесла с собой мелкие дожди, что размывали дороги и смешивали белоснежный покров с размокшей землей. Из-под снега вылезла прошлогодняя перегнившая трава, а ранее блестевшие искрами на солнце, заледеневшие ветви деревьев оголились и стали похожи на темные кости, что проглядывают на полях сражений сквозь почву после долгих лет тоскливого одиночества.       Стаи птиц вновь украшали небо своими причудливыми танцами, сбиваясь в рой, подобно пчелам. Их неуемное щебетание терзало рассветную тишину, оповещая всех вокруг о взошедшем из-за горизонта солнечном диске. С весной пришли и боль в горле, насморк, и череда других менее приятных, но всем знакомых гостей. Болезни, подобно размякшей глине на подошве, прилипали к людям и не обходили стороной животных. Ривер, конь, вверенный Моку, тоже сник головой и служитель не находил себе места, чтобы поправить его здоровье.       Дельгада появлялся на конюшнях все реже, объясняя свою занятость неимоверным количеством навалившихся учебных заданий от советника. Но Мок видел, что главу клана беспокоило что-то иное, о чем тот предпочитал не рассказывать. Последние несколько дней Дельгада и вовсе не заходил проведать их с Ривером. Мок был уверен, что Шенг приложил руку к тому, чтобы пресечь их встречи, но поделать с этим ничего не мог.       Поэтому все, что оставалось – это постараться вылечить коня до того, как Дельгада снова сможет прийти.       Риверу становился день ото дня только хуже, это заставляло Мока нервничать. Дело было даже не в том, что любого конюха, кто загубил бы такого породистого скакуна, непременно бы четвертовали. Местные лошадки были неказистые на внешний вид, коротконогие и небольшого роста. Их шерсть была длиннее, чем у статных иноземных скакунов и иногда, из-за большой влажности, сворачивалась мелкими колечками, что придавало им забавный вид. На таком коне правитель, что выехал бы на поле боя, вызвал скорее гвалт хохота, чем торжественный клич своего войска. А храброму воину на лошадке, чья длина ног едва позволяла всаднику не касаться подошвами земли, никогда не нагнать соперника на резвом скакуне южной породы. Каждый богатый и уважающий себя господин мечтал о быстром и статном коне, который стоил, как сотня рабов и пропитание, что потребовалось бы им до конца жизни. Поэтому любого, кто загубил жизнь такого ценного животного, ждала неминуемая и страшная кара. Но Мока беспокоило не это, его волновало, что он разочарует Дельгаду, предаст его доверие и потеряет расположение главы клана.       Неделю Мок не отходил от стойла коня. Он носил Риверу самые свежие овощи, менял чаще, чем другим, воду и сено, расчесывал и даже разговаривал с конем, стараясь приободрить животное. Но все усилия не давали результата. Боясь, что может потерять ценное время и загубить животное, Мок ринулся в город на поиски целителя.       Вита, столица Синторы, бурлила жизнью. Стоило только заехать в стены города, как звуки голосов и шум городской суеты окутали Мока. Мощеная белая плитка широких улиц богатого района слепила глаза под лучами весеннего солнца. Дорога из обители клана, в котором предпочитали строгость и скупость в любых излишествах, по иронии судьбы, вела через богатую часть столицы – верхний город. Здесь не жалели средств на демонстрацию власти и роскоши. Каждое здание было произведением искусства и показывало статус и толщину кошелька его владельца. Самые родовитые семьи и их безнадежно испорченные отпрыски ежедневно рассекали по широким улицам в ярких паланкинах, ткань которых была пышнее любых праздничных нарядов простолюдинов.       Мок задумался над тем, каково это – родиться в семье знатного господина. Не знать голода и лишений, не ведать тяжб физического труда и страха перед болезнями. Стал бы он другим человеком, будь у него такие привилегии? На что бы он решил тратить собственную жизнь? Поддался бы искушению крепких и дорогих напитков, проводил бы ночи в окружении женщин, чья бархатная кожа нежнее шелка? Или может быть он стал бы прилежным учеником одной из самых влиятельных и знаковых академий провинции?       Мок поднял глаза на высокие башни военного учебного заведения. Железные шпили разрезали облака, игриво поблескивая на солнце. Было бы здорово оказаться там, за одним столом с другими учениками, в классе какого-нибудь профессора. Восседать на мягких подушках, быть одетым в узорчатый халат и подпирать рукой голову, разглядывая узоры на потолке. Дельгада мог бы учиться вместе с ним. Мок улыбнулся, воображая, как они бы старательно штудировали умные книги днем, а вечерами тайком покидали стены академии, чтобы спуститься в нижний город – район, полный соблазнов.       Смех молодых девочек, что стайкой сбились у стен одного из зданий в окружении большой свиты слуг, выдернул Мока из его фантазий. Они потешались над его кудрявой лошадкой, чья грива закрутилась в забавные рогалики под утреннем дождем. Не будь он одет в красный плащ с символом клана Фирии, то стражники давно бы выперли такого несуразного путника из этой части города.       Мок пришпорил коня и предпочел поскорее удалиться с глаз избалованных девиц.       Его путь пролегал вдоль реки до моста, ведущего на другую часть города. Позволить себе здесь, в верхнем городе, знахаря он бы все равно не смог. Цены на любые услуги в богатом районе могли доходить своими размерами до чертогов небес и потому Мок направлялся в нижний город. Там пусть и можно было нарваться на шарлатанов, но при должной смекалке и опыте могло повезти найти целителей не хуже, чем при дворе правителя Синторы. К тому же, Мок уже не первый раз спускался сюда за помощью врача для заболевшей скотины, а потому знал надежного человека.       Он спешился перед мостом, который старательно окрашивали рабочие. Они обновляли краску каждую весну, возвращая деревянным доскам зеленый, насыщенный оттенок. Зеленый – один из цветов бога Хитера, которого почитали в Синторе. Цвет возрождения и новой жизни.       Несмотря на ранее утро горожане уже во всю спешили с одного берега на другой, образуя небольшой затор. Пересекали эти две части города в такой час в основном слуги, посыльные, гонцы, да редкие господа. Их привлекала огромная рыночная площадь и широкий спектр услуг разнообразных лавочников, которыми кишел нижний город.       Мок с трудом протолкнулся и юркнул в один из переулков, увлекая за собой свою лошадь.       Торговая улица распахнула перед ним череду пестрых вывесок, толстобоких фонариков, звонких колокольчиков и других украшений, которые завлекали посетителей. Здесь для любого нашелся бы мастер.       С одной стороны располагались оружейные лавки с их звонкими мечами, узорными щитами и ловкими продавцами, которые любили демонстрировать остроту лезвия, подбрасывая воздушную ткань, чтобы рассечь ее на лету на ровные половины. Другую сторону улицы занимали торговцы тканями. Они выставляли на всеобщее обозрение роскошные наряды, чаще всего то были платья из тонкого ситца или шелка, потому что ветер искусно играл разноцветными подолами таких одеяний, привлекая к себе женские взгляды.       Но все это не интересовало Мока, он спешил к следующему повороту, чтобы очутиться на улице лекарей, травников и чароплетов – магов, которые торговали своими необычными и искусными товарами.       Толпа становилась плотнее, и Мок прижал рукой к груди кисет, что висел на его шее. Он знал, что помимо слуг и гостей столицы, тут сновала целая орава мелких воришек, чьи тонкие и искусные пальцы способны достать монеты даже из-под исподнего. Наконец, после нескончаемой череды лавок, витрины которых были наполненными причудливыми амулетами и странными приспособлениями, Мок добрался до нужной двери знакомого знахаря. Колокольчик звякнул, и аскет вошел внутрь, скрываясь от сотни людей, продолживших растекаться по торговым улицам.       – Есть кто? – он окликнул знахаря с порога, – это Мок из обители.       – Есть, есть, – послышался приглушенный голос, раздающийся из-под прилавка, – подожди немного, я тут пытаюсь найти этот дурацкий горький корень. Точно помню, что обычно сюда его кладу, но вот напасть, как понадобился – так нету.       – Вы про горечавку, что ли? – Мок двинулся в сторону рядов стеллажей, наполненных коробками, свертками и ящичками, каждый из которых был подписан, – так вы же еще прошлый раз, по зиме, закинули ее подпол.       – Вот у тебя память, – восхитился из-под прилавка знахарь, – Ай, демонская задница! – он больно ударился головой, когда вылезал, чтобы наконец нормально поздороваться с Моком, – скажу тогда сейчас Вейле, чтобы там искала, – знахарь был мужчиной средних лет с небольшой проседью в волосах, крепкого телосложения и очень добрым, всегда улыбающимся лицом, – нанял недавно девчонку себе в помощь, дочку башмачника, вроде маленькая еще, но смекалистая, – он вытер ладони о фартук и указал Моку на стул, что стоял у витрины, – присаживайся, я чаю заварю.       – Я бы рад, да у меня срочное дело, – Мок наконец сумел вежливо поклониться хозяину лавки, – конь заболел, ничего не помогает. А лошадь скаковая, дорогая. С меня шкуру спустят.       Рассказывать знахарю, что ценность коня для Мока была вовсе не в длинных ногах и породе, а в том, что это был конь Дельгады, он не стал. Ни к чему, пусть и столь хорошему человеку, знать о том, что у него на душе.       – Ох-о-хо, – протянул знахарь, снимая фартук и складывая его на прилавке, – весной всегда такие напасти. Тогда сейчас соберу лекарств, да тронемся в путь.       Всю обратную дорогу до обители Мок пытался как можно подробнее рассказать в чем заключалась хворь, что одолела коня. Он детально перечислил рацион животного, описал даже график смены сена и воды, часы выгула лошадей и уборки на конюшне. Рассказал, что поначалу было похоже на обычную хандру, которая порой одолевает лошадей, если те слишком долго простаивают в стойле. Но что бы он ни делал, как ни пытался облегчить состояние питомца, тому становилось только хуже.       Когда они прибыли в обитель, солнце уже стояло в зените. Путь до нижнего города и обратно занимал немалое количество времени, именно поэтому обычно, когда кто-то отправлялся в город по делам, часто предпочитал оставаться там с ночевкой, дабы не спешить сломя голову.       Мок провел знахаря на конюшни и, увидев, что конь продолжает лежать, отказываясь от еды, служитель тяжело вздохнул.       – Красивая лошадь, – восторженно протянул знахарь, – за такого скакуна многие родную мать продадут, чей это такой у вас?       – Нового главы клана, – Мок нервно вертелся вокруг лекаря, пока тот осматривал животное. Прошло не меньше получаса, а знахарь не спешил с вынесением диагноза.       – Мда… – протянул лекарь, погладив коня по гриве, – тогда вдвойне плохи твои дела, Мок, – он поднял грустные глаза на аскета.       – Он поправится? – Мок сжимал собственные пальцы, которые начали мерзнуть.       Знахарь отрицательно покачал головой:       – Мне очень жаль, мальчик, – он виновато опустил голову, – но время упущено.       – Как это упущено? – Мок отказывался поверить в услышанное, – может, лекарства какие-то нужны дорогие? Так я не поскуплюсь, ты же знаешь. Или, может, процедуры какие?       – Здесь на лицо сильное отравление, Мок, – знахарь поднялся и стал складывать в свою котомку разложенный инвентарь для осмотра, – может, у него проблемы с желудком от рождения и организм плохо усваивает нужные вещества и кишечник не справляется с пищей, а та, от долго лежания коня на месте, обращается в яд. А может, что съел такого не свежего. Хотя ума не приложу, что такого сожрать надо было. А может, Мок, – знахарь внимательно посмотрел на побледневшего от услышанного аскета, – а может, и не в пище дело. Интоксикация сильная и судя по твоему рассказу всего за пару дней до такого состояния довела. Я бы мог назначить лекарства для промываний, – Мок оживился и с надеждой посмотрел на знахаря, но тот вновь покачал головой, – да тут отрава уже по крови бежит. По запаху пота понятно, что дело гиблое. Я не первый год знахарем работаю, всякое повидал, может и ошибаюсь, но ты послушай: конь-то не абы чей, а господский, и тебя к нему приставили. Ты подумай хорошенько головой, не мог ли ты кому дорожку перейти?       Мок промолчал и помрачнел. Да даже если он и догадывался, чья кошка ему улицу перешла, какой от того толк? С одними подозрениями и догадками обвинений не выдвинуть, коня не спасти, Дельгаде не объяснить…       Аскет поблагодарил и попрощался со знахарем, который дружески похлопал Мока по плечу, стараясь приободрить впавшего в отчаянье аскета.       «Как я посмотрю Дельгаде в глаза? – подумал Мок, – как я ему это объясню? Захочет ли он вообще меня слушать после такого?»       Мок сел рядом с конем, тот тяжело дышал, его округлый бок поднимался вверх и так же плавно опускался вниз, но сам скакун не ржал приветливо, как раньше, и не хрустел разложенными рядом с ним яблоками. Аскет положил ладонь на голову коня и погладил по жесткой гриве.       – Прости меня, – Мок шмыгнул носом.