А взгляд, наблюдавший за детьми, был печальным. До невыносимости грустным и наполненный сожалением.
Нет, это всё не сон. Точнее сказать, не кошмар, что останется лишь глубоко в подсознании одной не лучшей ночи. Это всё могилы одной большой семьи. Одной крови. Клана Учиха. Стоя над парной могилой главы клана и его жены, дети навзрыд задыхались и не могли поверить в случившееся. Под дождём, в сильный ветер. Те не отступали от них ни на шаг, даже когда поминки уже давно были закончены. Они были укрыти лишь одним зонтом, что не очень то и помогал, ведь ветер сдувал все капли под острым углом. Они крепко держались за руки и даже не думали друг-друга отпускать, ведь для одного человека тот остался единственной роднёй, благодаря которой ещё не утратил над собой контроль. Он, стараясь найти поддержки, мильным взором глянул на мутно-зелёные глаза, в которых не было ни единого огня. Эти мутно-зелёные глаза когда-то сияли и всем своим видом напоминали драгоценность — золото. Они утешали, показывали то, насколько же бывает мир ярким и весёлым. А сейчас что? Сущее болото с сероватой синевой под ним. Это результат тех бессоных ночей, проведённых в отчаянии. Микото… Женщина, что является самим олицитворением ласки. В тот вечер её, как и всего клана, не стало. И сколько же было таких женщин, девушек и девочек в нём! Каждая встречала своих любимых людей дома, в парках и просто на улице! Каждая просто любила! Каждая из них была жива! А Фугаку… Хоть он и не был открытым человеком, как и другие мужчины клана, он тоже имел эмоции! Он тоже набирался жизненного опыта! Он тоже умел любить и любил! Он знал! Осознанно проживал свою жизнь! Как и все другие… А Фумайо-сан… Его образ всё время всплывал перед глазами как что-то родное, но уже недостижимое. Он, как и все здесь, тоже теперь раскладывается в гробу. Его больше не существует. Она больше не будет искать парня на полигонах, дабы посмотреть за его тренировками. От него осталась лишь оболочка, лишь тело. Он мёртв. — Упокойтесь, — прерывисто вдохнула, — с миром… Стараясь окончательно не удушится от слёз, те пытались делать глубокие вдохи, что только и делало хуже их состояние. Саске начал беспрерывно кашлять. Он отпустил руку и, хватаясь в районе сердца за футболку с гербом клана, упал на колени. Слёзы иссякли. Больше нет сил ни на горевания, ни на тоску. Нет сил на любые эмоции. Он — убийца. Итачи убийца. Жестокий ублюдок, отброс общества! Что за чёрт его за ногу укусил! Завидев то, насколько обессиленным единственный выживший Учиха упал, Иоко старалась успокоится, дабы поддержать друга. Правда она понимала, что никогда это горе правильно не разделит. Она не сумеет его должным образом поддержать. — Т-тише, Саске… Пожалуйста, не стои… — перебили. — Ты права. Ио, помоги мне, пожалуйста, встать. Он был настолько обессиленым, что ветер сдувал его руки как опору, а ноги под давлением не могли сами подняться. Это ужасное состояние. Девочка взяла его за руки и постаралась его приподнять, дабы тот сам дальше смог встать на ноги, но за тем, как она пошатнулась, поняла, что и сама недалеко до подобного. Через минуту попыток мальчик с горем пополам смог встать и, обратно ухватившись за руку подруги крепкой хваткой, повёл в сторону квартала своего клана, где шиноби ещё не посностью убрали застывшую кровь на улицах и в домах. — Может давай ты у нас переночуешь? У нас как раз свободная комната для гостей… — Нет, я хочу дома. — Ты уверен? — Да. И эта ноша выпала именно ему — Учихе Саске — мальчику, что когда-то радовался жизни. А сейчас лишь боль, страдания и тоска. — Слезами ничему не поможешь, говоришь? — Нет, Саске, иногда обязательно нужно плакать! Но!.. — её слова будто пролетали сквозь уши. Он не слышал Иоко. — Тогда я зарекаюсь больше никогда не плакать. Это слабо и просто отстойно, — разражённо выдал малец и повернулся к подруге. На его лице засела печальная и лёгкая улыбка, что только и разрывала сердце на части. — Не так ли, Иоко?***
Вскоре от Хинаты и Наруто к Иоко пришла весть о том, что Саске и вовсе перестал появляться на занятиях, на улице. Его нигде не было видно и ничего про него не слышно, будто его и не существовало. Это очень испугало её, поэтому Яманака сразу же рванула в поместье, в котором проживал Учиха. Сколько бы она не кричала, до него нельзя было никак докричаться. Но после десяти минут отчаянных поисков она услышала грохот на втором этаже и та направилась прямиком к источнику звука. Девочка застала всего красного Саске, лежащего на полу в приступах кашля и тяжёлого дихания. — О Боже! Ты же весь горишь! — не смотря на запрет, она подняла мальчика и положила на кровать, с которой тот и упал. — И сколько ты уже так лежишь? Чё-ёёрт! Сам же говорил мне ни в коем случае ближайший месяц не приходить! Ты умереть удумал? А причиной всему этому как раз был тот ненавистный дождь и сильный ветер. А также слёзы, которые иссушили тело. Сначала смерть близкого клана, теперь тяжёлая болезнь у родного человека! Действовать нужно быстро. И все равно на любые запреты. Не её спасать нужно, а Саске. Девочка вибежала на кухню и нашла ведро в углу. Пока туда набиралась вода, она искала полотенца и тряпки, а также чайник с чаем на травах. Поставив на плиту чайник с водой, та прихватила всё пока что необходимое и быстро вбежала в комнату. — Без паники, Иоко… Ты же с себя великого медика хотела состроить! Смочив все тряпки холодной водой, та начала расскладывать их везде, где нужно по памяти. — Это же элементарная помощь при температуре! Почему же руки так дрожат?.. Лоб. Запястья. Область паха и подмышки. А только потом, спомнив, положила компресс и на шею. Выполнив все действия, она побежала вниз и чуть не полетела с лестницы, ведь всё начало кружится перед глазами, а голова отзывалась невыносимой болью. Выкинув что-то с типа «переживу!», она подбежала к закипевшему чайнику и быстро его сняла с плиты, разливая воду по кружкам с чайными пакетиками. Для того, чтобы состояние мальчика не ухудшилось, нужно подождать пока всё остынет до комнатных температур. А пока она снова побежала наверх, дабы проверить состояние больного и какой температуры компрессы. Они теперь тёплые. Несколько минут назад холодные компрессы, под воздействием температуры тела мальчика, стали тёплыми и не такими влажными, как надо. Поэтому вариантов нет, кроме того, чтобы смачивать тело, ведь от компрессов сейчас толку ровно ноль. Единственное, что с прошлого захода было обновлено, это тряпка на лбу, а всё остальное же успешно кинуто обратно в ведро с водой и готовилось к протеранию тела. Сейчас вовсе не ситуация для смущения, поэтому Яманака быстро сняла с Учихи всё кроме белья и принялась повторять монотонные и тяжёлые движения — на протяжении полчаса протирать тело уже чуть тёплой водой.***
Солнце садилось за горизонт. Оранжевые лучи обрамляли листву деревьев, кидались к ней в объятия в последний раз на этот день. Небо усеяла красно-фиолетовая гладь с примесями зелёного и оранжевого цветов. Тучи окрасились в розовый цвет, а уличная погода начала душить своим приятным теплом и не давала права на настоящий вдох. Скоро дождь. Не столь примечательные серые тучи заходили со стороны чёрной небесной акватории на видимую здешним людям долю. Это было… Завораживающе. Где-то там — в душе — тягостно отдавалась чарующая игра неизвестного происхождения. Вокруг неё строилось всё самочувствие Иоко. Вокруг этих тонких, проникающих прямо к глубине души нот. Которые берут твой дух и, было, хочешь выдохнуть, но какая-то излишняя тоска не даёт! Будто всё позади, но и, одновременно тянет всё твоё будущее. Да и если не всё — все равно большую часть берёт настолько, что хочется плакать и смеяться одновременно. — Главное, что тебе лучше. Дыхание Саске нормализовалось, а температура тела начала падать к нормам. Благо, что тогда Яманака успела прибежать. Кто знает, что бы было, если девочка в своих личных муках поленилась бы наведать друга. А ведь она имела полное право остаться дома, а не пыхтеть над больным целый день, не смотря на весь риск перенапрячься. Бросить мальца прямо сейчас она не может, поэтому придётся дотащить до больницы, а там отдать им на попечение больного. Но, дабы это решение только сейчас не показалось странным, стоит пояснить, что если бы Иоко понесла его намного раньше, тогда бы её действия имели летальный исход, тем более в такую ветряную днём погоду. Приподняв, девочка быстрыми движениями обратно надела фирменную клановую футболку на Учиху и чёрные шорты, а потом закинула того на свою спину и пошла прямиком к выходу с дома. Благо, сил на подобное вдоволь хватает и поэтому её тело не ощущало то напряжение от закипающей чакры и набухших чакроканалов. Да и один раз нарушить запрет не страшно. Всё-же с этим ей всю жизнь жить, а доктор не мог просто так в последний момент предупредить, когда тело уже на грани. Есть определённый резерв на случай нарушения, поэтому бояться, — думает она, — пока что нечего.***
— Да, это немного странно, — согласилась Мамоко с предположением младшей дочери. — Но мы не медики, поэтому не можем ничего настоящего самим узнать. — Мам, мне рассказывали, что ты когда-то была медиком, — заприметила Ино и блеснула своими голубо-бирюзовыми глазами, что всем кроме формы полностью ушли в копию папиных. — К сожалению, больше нет, поэтому ничего не знаю, — развела руками женщина и хитро глянула на блондинку. — А кто тебе это рассказал? А? — Мм… Не помню уже. Но все равно, нельзя же когда-то работать хорошим медиком, но в один момент взять и всё забыть! — А я и не забыла всё в один момент. Так, Ино, не приставай с этим. Ничего не могу уже поделать. — Ла~адно… Но всё-же, реально, как-то странно Иоко заболела! Всё было как всегда, но тут резко что-то не так и аж нагрузки полностью запрещают! Женщина и девочка готовили вместе ужин, что стало им возможностью наедине поговорить о своём. Сначала их разговор был о цветах, которые те очень любят и продают, но резко Ино перешла на недавние события, которые ей начали казаться странными сразу же после прошедшего шокирующего дня, в котором они и успели нагореваться. Сейчас же, как бы это не было эгоистично, они начали находить нечто необычное в докладе их семейного доктора после очередного ежемесячного обследования. И это нечто необычное ну уж очень тревожило здравые разумы женской части семьи. — Да… — скучно протянула мать, начиная немного уставать от упрямства собственной дочери. Возможно, это очень некрасиво с их стороны так подозревать результаты и состояние Иоко, но те все равно, сохраняя это в тайне, продолжают думать об этом, что является обычным для людской природы. Со стороны входной двери раздался скрип, а вскоре в доме оказался ещё один человек. Мамоко, что стояла у плиты и готовила омлет, лишь обернулась на звук, а вот Ино чуть не рассыпала в неловкости все нарезанные овощи для салата. На ковре при входе начала разуваться Иоко, не бросив ни «привет», ни «как поживаете» родне, что делала обычно по приходе. — Ну вот зачем так убиваться… — прошептала Ино матери и закатила глаза. — Бедняжка… — следовало в ответ блондинке. — Но что бы там не было, где тот позитив, который она мне всегда прививала?! — выдохнула та и обернулась к сестре. — Вечерка, Иоко! Как поживаешь? — Да вот весь день у Саске пробыла, — незамысловато и как-то отстранено ответила та. — А что ты там аж прям так? — имея ввиду количество времени, повторно задала вопрос. — Температура у него за сорок была, сбавила как могла, — тягостно выдохнула девочка и впервые за это время подняла голову, дабы посмотреть на Ино и Мамоко. — Ух ё-моё! Это где он так? — восхищаясь своей сестрой, та кинула своё дело или, скорее всего, просто забыла про него. — На похоронах клана. Когда все ушли, мы без зонтиков стояли над надгробиями Микото и Фугаку. Тогда Саске и заболел, а с неделей и состояние ухудшилось, поэтому пришлось весь день охлаждать. — Надеюсь, он сейчас в больнице? — вмешалась в диалог близнецов мать. — Да, — Иоко подошла к Ино и выхватила помидоринку с миски, которая должна была пойти в салат, — отнесла. — То есть?.. — Вы ничего не слышали. На этой ноте и закончился разговор, ведь в дом вошёл последний член семьи, которого не хватало — Иноичи Яманака. Он заметил, как все обернулись на него и немного странно посматривали. И в голове засел главный вопрос: «что я уже сделал?». Зная этих девочек, ему точно не последует ответа, поэтому просто прошёл и сел за стол, на котором лежала свежая газета, закупленная перед этим Ино по его просьбе. — Ого, цены во всех рынках возросли! — удивлённо выкрикнул отец, смотря на самый первый заголовок. На это женская часть семьи лишь засмеялась, чем снова вызвала недопонимание у мужчины. — Да просто, видимо, газета столетней давности, — хохотнула Мамоко и начала раскладывать всё жаренное по тарелкам. — А это ещё почему? — Две недели назад я тоже так удивлялась. Вышла в магазин за продуктами и вижу рис триста с плюсом рё за килограмм! А раньше, между прочем, было сто шестьдесят три! Спрашиваю я у продавщицы про этот беспредел, а она мне раньше всех газет всё пояснила. — А зарплату мне не повысили! Реально беспредел! Дочки лишь вместе посмеивались с ситуации, заправляя салат маслом. То, как это обсуждают родители, очень веселило, ведь они умели изысканно подбирать слова к описанию своего недовольства. Пожалуй, это прибавляло ещё больше любви к ним, хотя больше, кажется, толком нет куда.***
Две недели назад. Перед Хокаге на колене стояла маленькая детская фигура. Она склонила свою голову перед правителем и ждала следующих указаний. Теперь этот ребёнок военная единица. И он поклялся перед своим государством. Он обязан защищать эту деревню, эту страну от любых врагов и, что бы не было, должен готов спасти больше возможного людей. В ином случае это позор для него и его семьи. И он это понимает.