Иоко Яманака как обычно прогуливалась по улице. Совсем недавно произошедшее её очень сильно потрясло, но девочка все равно не давала себе упасть в пучину страха и мольбы за благополучное будущее. Она пусть и уныло, но все равно держала свою осанку и уверяла себя в том, что всё будет хорошо.
Заподозрив что-то неладное, родители поставили ментальное здоровье своей дочери на первое место и решили дать ей перерыв от учёбы как минимум на месяц, а дальше как всё пойдёт. Позже, как девочка выйдет со своих каникул на неопределённый срок, её переведут на факультет базового образования, где она будет ни медиком, ни шиноби, а лишь обычным ребёнком, как и все там. Поговаривают, что каждый год на него вступают только десять детей, ведь последние времена требуют новых военных единиц и медиков. И в таком маленьком количестве детей Иоко точно сможет ужиться, поэтому волнение за социальность девочки у родителей не брало.
В голове маленькой Яманака было пусто. Она лишь шла по знакомо-незнакомой тропе вперёд и не волновалась, что путь её может подвести и завести куда-то не туда — в самую пасть хищников. Скорее наоборот, мыслила б она сейчас, точно бы думала над этим вариантом, как над лучшим выходом из её ситуации. Но даже так, её вело пусть и по пустым в силу времени улицам, но верно и безопасно, от чего, возможно, даже хотелось свернуть куда-то не туда.
Дома менялись очень медленно — ходьба девочки была лёгкой и прогулочной. За спинами люди, что не были на работе, обговаривали прошлую преемницу клана Яманака и так называемую «дочь Конохагакуре». Первое, что каждый замечал — она изменилась до неузнаваемости. Её лицо не укрывала такая же ясная улыбка, а с маленьких и детских губок не вылетали весёлые приветствия. Лишь гробовое молчание. Когда-то она всегда, будто впервые, разглядывала каждый проходимый дом, стараясь запомнить любые их изменения и если что-то непривычное заметит — сообщит хозяинам и скажет насколько они приняли хорошее решение. А сейчас её плоский и тусклый взгляд, отдалённо напоминающий смесь родительских глаз, что раньше совсем ни разу не проявлялось, смотрел в одну пустую точку впереди. Это пугало. Каждого пугало. Настолько убитого ребёнка ещё никто никогда не встречал, пусть и не один лишался до неё всего. Наверное, они были просто сильнее духом… А Иоко не то, что слабая, она просто очень сильно любила своё дело и силу, а также знакомых с клана Учиха. Очень печально, что буквально только одна неделя могла убить искры в глазах малышки. Но каждый верил, что она оправится — ни один человек не сможет горевать всю жизнь.
Будто что-то щёлкнуло в её голове, Яманака свернула вправо. Её путь продолжался давно изведанными поворотами и различными деревьями к мёртвому клану Учиха. Девочка явно хотела посмотреть на единственного выжившего — младшего брата убийцы, на Саске Учиха. Но, пройдя до сих пор окровавленные улицы, та не увидела мальчика дома, на что её сразу охватила паника, и, делая её живее, заставила выскочить с квартала клана на основные улицы допрашивать каждого прохожего о том, не видели ли они мальца. Люди, вселяя в неё невероятное волнение, только огорчали своими ответами о том, что они о нём ни слухом, ни духом последнюю неделю. Поэтому, без вариантов, девочка, забывая о запрещённых нагрузках, побежала со всей скорости в резиденцию Хокаге.
— Иоко, тебя что-то беспокоит? — удивлённо и обеспокоено спросил Хирузен, вставая со стула и подходя к девочке, что в приступах кашля пыталась отдышаться. Он положил ей руку на спину и старался заглянуть на опущенное лицо, скрыто за каштановыми прядями, что обрамляли её лицо.
— Простите, — Иоко выпрямилась, смахивая этим с себя руку Сарутоби. — Я не хотела вас беспокоить по, возможно, для вас огромных пустяках, но я нигде не могу найти Саске Учиха.
Третий отошёл от девочки и сел на своё место. Он обратил на неё взор своих старческих, но все равно зорких глаз, что прожигали в каждом дырку с-под опавшей в силу старости кожи, что даже перекрывала веки. Он задумался и посмотрел на шар, что лежал по его левую руку на столе. Сегодня старцу не приходила мысль последить за малышом Саске, что неделю назад лишился всей своей огромной семьи, ведь уже вчера он видел уверенность в его глазах в этом хрустальном шаре. Но встревоженная Иоко Яманака — менее, но все равно тоже пострадавшая девочка, — заставила потянуться к «всевидящему глазу».
— Что бы там ни было, с ним всё в порядке, — уверительно произнёс Хирузен.
— Я все равно беспокоюсь. Он мой друг, и мне важно знать в каком он сейчас состоянии, — уверенно ответила та и принялась ждать.
Наконец-то хрусталь показал Учиху. Он сидел за партой в академии, внимательно внимая материал от Ируки, точно соответствуя понятию «примерный ученик». Мальчик ни разу не повернулся к кому-то, не заговорил, а лишь чётко своим строгим и одновременно безразличным взглядом рассматривал доску, заполненную первыми за их учебные годы математическими формулами.
— Как я и говорил, тебе не о чем беспокоится, — махом руки тот подозвал к себе Иоко.
Она посмотрела на шар и её глаза сразу же потеплели, а лицо больше не изображало тонкую неприязнь ко всему миру. Сам Сарутоби от такой смены успокоился, ведь в народе прозванная «дочь Конохагакуре» была ему как родная внучка, как и многие другие дети поселения. Но её он знал больше всех — самим своим существованием девочка обращала к себе особенное внимание, ведь очень сильно выделялась среди других. Её гениальность, доброта и сила не могли пройти так бесследно, о ней знал каждый. Пусть и не видел, но любой человек в деревне на вопрос «ты знаешь кто такая Иоко Яманака?» ответил бы «о, да, я слышал о ней!».
— Тогда я пойду. Огромное вам спасибо. Простите, если потревожила или помешала, — тихо отблагодарив, она развернулась, но уже в проходе голос Хокаге заставил её остановиться:
— Стой. Мне есть что тебе лично сказать.
Недоумённо на пятках развернувшись, девочка подошла обратно, ведь будет совсем неприлично, если она в открытом проходе будет стоять спиной к Третьему и выслушивать нечто личное. Он же отложил куда подальше трубку для курева, что лежала прямо перед ним, и облокотился на стол, закрепляя руки в замок.
— Это что-то важное? — вырывается у Яманака.
— Всё зависит от того, как ты это расценишь, Иоко, — подавшись вперёд, отвечает Хирузен.
— Хорошо.
Что хорошо? Неизвестно. Наверное, так она даёт ненужное разрешение на следующие слова Хокаге, как бы это высокомерно не звучало. Но для неё сейчас нет такого понятия, потому что было просто наплевать на любые чувства других людей и свои же. Хирузен вздохнул и заметно сгорбился, пусть и немного.
— Наверное, уже достаточно горевать. Что бы не было, это наш долг — жить ради воли Огня, а также не носить маски, пусть этого и требуют обстоятельства, — Сарутоби говорил немного странно, двусмысленно. «Что за маски?» — сразу подумала Иоко, стараясь в эту паузу, которую выдерживал Третий, обдумать смысл его слов. Нынче всюду пихать метафоры несколько излишне пышно-смешно. Ну... Наверное, это можно оправдать тем, что впереди сидящий её человек довольно стар, и их отделяет не одно поколение. — Главное быть самим собой и стараться построить себе счастливое будущее, а не горевать до конца своих дней по утраченному, что не вернуть. Я знаю, ты ещё ребёнок, но ты в силах это понять. Время начинать что-то делать.
Глаза Яманака расширились в удивлении. Она не знала как ответить, но, видимо, Сарутоби не желал подгонять ребёнка, давая ей возможность и время всё как стоит поразмыслить. С одной стороны, эта речь — просто красноречивая поддержка и мудрое наставление на путь истинный, что любят делать каждые дедушки. Но с другой…
— Основная мысль мне ясна… Но я все равно не могу нечто понять… Вы мне явно на что-то намекаете, а я…
— Ясно. Тогда со временем ты всё поймёшь. Будь здорова. Можешь идти.
— Спасибо.
Она не забыла откланяться и вышла с кабинета. И пусть нечто скрытое ей до сих пор не ясно, она все равно главный урок поняла: как бы не было ей сложно, нужно вставать и двигаться дальше. Даже Саске, что в миг утратил всю семью, пусть и насильно к самому себе, но все равно встал, усвоив некий урок с пережитого. Любое горе делает человека сильнее, если тот понимает к чему вела его судьба. И тогда дух ожесточает, закаляется и становится непробиваемый, если человек всё выдержит. Тогда он может называться непобедимым.
— Мне стоит поучиться у Саске…
***
Неведомая сила привела её к дому Учихи того же вечера, перед этим заставив её купить немного продуктов. Девочка, заметив это, решила не перечить судьбе и покорно приняла тот факт, что они очень привязались к друг-другу. Иоко не могла воспринимать Саске как друга, он был ей, скорее, братом, ведь с таким теплом больше никто не сможет относится друг к другу… Только братья и сёстры, пусть и не по крови.
Когда она прошла в дом и как всегда без стука, будто в своё родное жильё, то застала Саске на кухне за уроками и неким чаепитием. Трепетно улыбнувшись, Иоко сняла обувь в месте, в котором Микото всегда настаивала снимать её, и наконец-то открыла себя взору Учихе. Он посмотрел на девочку немного свысока, что было максимально ему несвойственно, но тут же уголки рта расслабились и глаза расплылись вместе с губами в улыбке.
«Это было… Немного странно», — заметила та и подошла к мальчику, не смотря на малые сомнения немного ранее.
— Как поживаешь, Саске? Я тебе немного еды купила, ты же умеешь готовить? — она задала сразу два вопроса, не давая времени ответить между ними.
— Мне стало уже намного легче. Всё благодаря тебе, Иоко, — мальчик положил карандаш между страниц тетрадки и закрыл её, откладывая в сторону. — Буду честным, я не умею готовить. Но, думаю, пора уже… — Саске говорил как всегда уверенно, но немного странно, как для ребёнка.
Яманака поняла эту смену и, сменив мягкость на смешную улыбку, которая последние две недели и вовсе не давала намёка на своё существование, закатила рукава своей лёгкой полосатой кофты. После девочка подошла к плите и выложила всё своё содержимое около неё.
— А вот я умею готовить, — гордо произнесла та, — ведь меня мама научила! Давай я тебе покажу что можно с этого сделать? Точнее мы сделаем это вместе, — чуть не ударив себя за упоминание матери, та решила сделать всё так, будто она не заметила вырвавшегося немного лишнего словечка.
Она указала на кулёк картошки, лук, морковь, перец, подсолнечное масло, укроп и кефир, которые принесла ему. Также в пакете хранились всякие сладости, которых Саске был большим любителем, как бы он не старался скрыть подобную натуру, стараясь выглядеть круто. С этим он и Итачи очень сошлись, хотя если первому дать выбрать между сладостями и онигири либо помидорами, мальчик непременно выберет второе.
— С кефиром мы ничего мешать не будем, но вот всё остальное очень пригодится в приготовлении. Можешь почистить картошку? Я пока что другое сделаю.
***
— Клон понятия не имеет о том, что он с себя представляет и не принимает твоё существование, Иоко.
В голосе Хирузена читалась досада. Вроде ребёнок полный гений, но и одновременно не смог создать нормального клона. Эта «браковка» знала всё о себе: то, что она Иоко, какую жизнь прожила, кем является в обществе, но не имеет ту нотку большой и неопознанной гениальности, как для ребёнка.
Всё началось с того, что Третий сам решил посмотреть, как обстоят дела у клона. Сначала он поразился большой актёрской игре, неподдельной искренности в словах ребёнка. Но на его вопросы с намёком он просто отвечал, не имея никакого скрытого подтекста в словах. Это и заложило большие сомнения на счёт нормальности клона, ведь он явно искренне верил в поддельные результаты анализов.
— Простите… Но, думаю, так даже лучше.
— Правда, в бою такие клоны — большая проблема. Тебе нужно ещё очень много чему научиться.
— Да, Хирузен-сама. Буду стараться не покладая рук.
— Я верю в твои стремления и знаю, что ты в силах пройти все трудности. Можешь быть свободна.
— Спасибо вам.
После довольно сухого разговора девочка вышла с кабинета Хокаге. Она была под хенге, ведь не хотела рисковать — вдруг «Иоко-два-Яманака» может ворваться в кабинет? Ей, как новому члену АНБУ, нужно быть всегда начеку.
«Система, что там по характеристикам?»
//Сила возросла в целую половину единицы, контроль чакры на одну десятую, меткость на три десятых. Остальное без смен.//
Голос главного помощника как всегда был женским дикторским и не отдавался луной в сознании, а чётко произносил слова, которые сразу же исчезали. На ответ Яманака радостно среагировала и в облике фальшивки-Цунаде весело потопала в сторону казармы, где уже наконец-то смогла принять настоящий облик. Ранее прямые волосы по неизвестным причинам начали иногда на концах завиваться, благодаря чему принимали ещё более пышный вид. Они, туго завязаны в высокий хвост, оставляли свободными лишь две пряди спереди, которые обрамляли детское личико. Восьмилетняя Иоко Яманака, облачённая в обычный белый свитер и чёрные шорты, шагала в сторону своей комнаты, где её уже ждала летняя форма, что была не так просторной и удобной, как простая одежда, но самое главное, что безопасной и не выделяющейся.
Когда серый жилет, чёрная безрукавная водолазка с широким горлом и немного широкие штаны посели на девочке, можно было увидеть, что она ещё не имела татуировки АНБУ на плече, не смотря на присутствие формы. Её только готовили стать АНБУ и не отправляли на миссии, поэтому та не имела клеймо члена организации, но ради привыкания форму выдали.
Честно признать, железки, закреплены поверх чёрных перчаток, и жилет были до невыносимости тяжёлыми, как для ребёнка, что до этого ничего подобного на себя не цеплял. И ей это не нравилось, но она все равно была вынуждена привыкать к подобному. Как минимум ближайшие восемь лет точно нужно будет всё это добро проносить, а дальше свобода, если этому будет желание.
«Система-а-а, мне скучно…» — гнусно протянула Яманака в своей голове.
Тут же в голове неконтролируемо заиграла мелодия с цирка, из-за чего пришлось буркнуть на своего «помощника» и попросить выключить.
«Возможно, ты знаешь какие-то анекдоты?»
//Знаю. Выберите число от одного до десяти.//
«Три.»
//Генерал в развалочкy идет по мостy, смотрит вокруг ленивым взором и, надо ж было, емy на глаза попался солдат. Солдат как обычно в самоволке и хочет проскочить мимо, делая вид, что не замечает генерала.
Генерал: Солдат, мать вашy, это что такое?! Почемy честь не отдали?!
Солдат: Согласно 147 пунктy устава честь на мостy не отдаётся!
Генерал растерялся, козырнул и сразy домой, пришел, полистал устав, нашёл нужный пункт, читает и офигевает: «
П. 147. Солдат должен быть находчив и смел».//
«Очень смешно.»
//Я этот анекдот взяла с вашего подсознания и личных данных с воспоминаний за время, проведённое с вами. Вы когда-то смеялись над этим анекдотом.//
«Тогда давай восемь. Надеюсь, он будет не с моих воспоминаний.»
//Начальник к подчинённому: Ты где пропадал? Я тебя всё утро ищу!
Починённый: Да, хорошего работника всегда трудно найти!//
«Я же просила… Но этот уже лучше.»
//Много хотите — мало получаете.//
«Ой да всё, молчи, я лучше проведаю кое-кого. Не мешать!»
//Слушаю и повинуюсь.//
Выпрыгнув в окно, девочка, прыгая по крышах домов и столпах, держала курс в центр деревни. По её расчётам, там должен кое-кто быть, только вернувшись с миссии, и с этим кое-кем очень хотелось поговорить перед очередной тренировкой.
«И, блин, я уже переоделась…»
//Вы достаточно некомпетентная особа.//
«Если короче, то лох. Спасибо.»
//И только в подобных ситуациях вы можете проявить с стопроцентной точностью вершины своего интеллекта.//
«Да. Ты слишком прямолинейная.»
Тихо буркнув что-то нечленораздельное, Иоко начала в поисках рассматривать под иллюзией с высокого столба тропинки и прилавки, пытаясь найти определённого человека. Вообще, она была очень рада возможности поговорить с ним сегодня, ведь боится, что больше её не представиться. Не увидев никого с знакомых лиц, девочка сняла иллюзию и со всей скорости побежала к кварталу клана Яманака, подозревая, куда тот человек мог пойти.
И он воистину стоял там — у прилавка, заставленного цветами, и обговаривал то, что хочет купить с её матерью — Мамоко Яманака. Вскоре, получив цветы — скупой, маленький и немного грустный букетик, тот пошёл в сторону кладбища. Десять красных хризантем были укутаны в белый целофан и немного колыхались на тёплом летнем ветерку. Девочка последовала за ним, было уж до невозможности интересно и страшно. Неужели кто-то умер?
Как тут человек резко исчез с поля зрения. Лишь два лепестка остались на том месте, и то начали плавно спускаться на землю в танце. Это резкое исчезновение заставило нервно сглотнуть Иоко.
Сзади, над головой, тихо и с угрозой раздались слова:
— Кто ты такая?
