Раз, два, три, четыре... восемь

Утро начинается не с кофе. Кто вообще придумал эту фразу, тот не работал в школе. Арсений не знал учителей, которые вместо кофе предпочли бы чай. Именно поэтому в их учительской стояла кофемашина, которую они подарили себе коллективом на прошлый день учителя. Попов сидит на стуле за столом, попивая кофе. Сегодня он один из первых. Уснул рано, проснулся тоже рано, дома скучно, вот и пришлось ехать на работу. Да и дел тут полно, как-никак завтра первое сентября, сегодня крайняя репетиция линейки, кто-то из его класса только вернулся с отдыха и придёт получать книги. А ещё класс украсить к первому уроку надо. В общем, дел куча. Двери в учительскую открываются и туда заходит Антон. Он выглядит бодро и свежо, будто бы не пил вчера совершенно. — Здравствуйте, Арсений Сергеевич, — он криво улыбается. — А можно вопрос? — кивок. — Это для всех? — Шаст указывает на кофемашину. Вновь следует кивок. — А что делать, если у меня нет кружки? — Возьму вон ту серую с цветком. Это Ольги Валерьевны. Она ей все равно больше не нужна. — Звучит, будто она не на пенсии, а в земле в гробу, — хрюкает Антон и улыбается. — Честно, я её с июня не видел. Так что не все так однозначно, — кривит губы в ухмылке Попов. — М-да, кринжово... — Шастун ставит кружку и нажимает на кнопку. — Арсений Сергеевич, а Вы вот реально это всё? — Что? — Обращение на Вы, надменность. Я уже не глупый школьник Шастунишка, я Ваш коллега. Окси слегка младше меня, а Вы с ней на "ты". — Антон, — Арсений медлит, — Андреевич. Мы с Вами на брудершафт не пили, детей не крестили и работаем недостаточно долго, чтобы переходить на более неформальное общение. — Но... — их разговор прерывает стук в дверь. В учительскую заглядывает двое школьников. — Арсений Сергеевич, — радостно вскрикивают ребята и бегут к учителю. — Чуды мои, — мужчина улыбается. — Загорели, повзрослели. Алина, Максим, лебеди мои, где отдыхали? — Мы ездили на море, заехали в Москву ещё к дяде в гости, а потом поехали в Череповец к бабушке. Вот вчера её юбилей отпраздновали и сразу домой. — Книжечки получать пришли? — Попов не может перестать улыбаться. — Мы так скучали, — брат с сестрой ещё раз обнимают учителя. — Ну, нам бежать пора, а то ещё репетиция скоро, а мы хоть как-то поучаствовать хотим на линейке, а не просто красиво стоять. — Ну, бегите. Дети бросают быстрый взгляд на Шастуна, который все это время пил кофе и наблюдал за этой милой сценой. — Арсений Сергеевич, — девочка понижает голос, — а это кто? — Это? — Попов смотрит на Антона. — Новый учитель математики. — Правда? Круто! — в один голос говорят дети. — Здрасте, — Шаст улыбается. — Такой молодой, — шепчет парень на ухо сестре. — Угу. В этот момент двери учительской открываются и туда заходит Матвиенко. — Сергей Борисович, доброе утро, — в один голос произносят ребята. — Так, пойдём уже, Алин, — брат подталкивает сестру к двери. — Как же херово, — тянет Матвиенко, стоит дверям закрыться за учениками. — Пить надо меньше было, — Попов закатывает глаза. — Не пил, вот и бесишься. — Доброе утро, — в учительскую заходит Оксана. Девушка улыбается и сияет красотой. — Ведьма, — Сергей прищуривается. — Это опыт, — Суркова улыбается. — У меня был хороший учитель. Да, Арсений Сергеевич? — Да, почему тогда этот учитель меня не научил так пить? — физрук решает приготовить себе кофе. — Потому что. И мне кофе приготовь, — девушка проходит и садится рядом с Поповым. — Скоро придут мои. Ужас, они уже четвёртый класс... Не могу поверить. — А я не верю, что мои уже в десятом, — мечтательно тянет Арсений. — Как быстро растут чужие дети. — Да... — Утра, — двери в учительскую открываются и появляется Позов. Он закрывает за собой дверь, осматривает учительскую, — Ну что вы,  бандерлоги? Я всю ночь блевал, хуево. — Дмитрий Темурович, — Шастун подходит к другу, — какой же Вы невоспитанный, пиздец, — Антон смеётся. — Ужас, — Арс качает головой. — Культура в этой школе умирает с каждым годом все больше, — он вздыхает. — Кто бы говорил, — смеётся Матвиенко. — Твой родной язык не русский, а матерный, Арсюх. — А пафоса-то, — ржёт Шаст. — Ну, Поз, пошли, все равно в одну сторону, тем более некоторые твои уже пришли. Твой феечка Ярик и Альбина пришли уже. Я видел, они у меня сигарету просили. Вот они охуеют на уроке. — Я не хочу к ним идти, — страдальчески тянет Дима. — Пошли-пошли, — Антон подталкивает друга к двери. — Счастливчик. Класса нет. Вон, даже Матвиеныч теперь с классом. — Зачем напомнил, а? — мужчина давится кофе. — Я только забыл, что седьмой класс Валерьянки достался мне. Шаст, че ты раньше не пришёл? Хочешь себе класс? Хорошие ребята. — Спасибо, но нет, — Антон машет рукой и выходит из учительской. *** — Ну, не знаю, — в учительской остался только Попов с Матвиенко. — Шаст норм пацан. — Сомневаюсь. — Господи... Ты после прошлогодней постановки пьесы Дарьи... как там ее? — Вандербург. — Её самой. Вечно теперь "сомневаюсь, сомневаюсь", как индюк напыщенный. — Спасибо, дружище, — Попов качает головой. — Я Антона знаю со школьных лет. Я вел у него внеурочку. И он показал себя не с самой лучшей стороны. — Опять какой-то ученик не угодил нашему Арсению Сергеевичу, и поэтому он персона нон грата. Арс, — Сергей встает и поправляет свои спортивные штаны, — прошло много времени. Вы оба взрослые, он не твой ученик. Попробуй забить и подружиться с ним. — Серёга, зачем мне это? — Попов поправляет очки. — Потому что мы все с ним будем дружить. Мне пора, сейчас мои оболтусы придут. — Давай. Арсений допивает уже холодный кофе и смотрит в окно. Его класс и вправду все пришли на репетицию, хотя участвовали единицы. Попов думает, что дети тоже соскучились по школе. Аня замечает его и активно машет рукой. Весь класс поворачивается и тоже машет. Арсений Сергеевич понимает, что скучал за своими оболтусами. Мужчина ставит кружку на стол и решает выйти к своим. Последний летний день. Пусть он запомнится каждому, как самый лучший. *** — Они его так любят, — задумчиво тянет Антон, глядя в окно второго этажа из кабинета Позова. — Дети его обожают. Арс норм чувак. — Сомневаюсь... — Антон делает затяжку электронки. — Боже, после того, как ты сходил к нам на тот спектакль школьный, уже достал со своим "сомневаюсь"... — Сомневаюсь, — усмехается Шаст. — И не кури мне тут. Анна Николаевна спалит, нам двоим голову оторвет. — Ой, пофиг. Всё равно не понимаю, как это его все любят. Он ведь напыщенный индюк. А пафоса. Он само олицетворение пафоса и надменности. Граф, — Антон закатывает глаза. — Да-да... Я помню, что он тебе не нравился, потому что твоя Ира тебя бросила, потому что в Арсения влюбилась, — Дима открывает сайт школы и публикует там новость о первом звонке. — Ага, а потом он её отшил. — И она к тебе вернулась, сказала, что ошиблась. А ты её принял. Антон, виноват не Арс, а Ира. — Пофиг, он все равно бесючий, — Шастун прячет в карман электронку. — Детский сад... Вам придётся общаться. Как минимум, как коллегам. — Я пытался, он сам не хочет. Я же не против. — Упертый баран, — Дима качает головой. — Вали в свой кабинет уже, харе у меня ошиваться. Щас как зайдут мои без стука, а тут ты, ещё и с электронкой. — Я уже спрятал. — Пофиг, вали уже, Шаст. У меня работы много. — Ладно... — Я зайду за тобой, когда захочу покурить. — Смотрите, мистер, я могу и отказаться. — Не пизди, — Антон показывает язык и уходит в соседний кабинет.