Раз, два, три, четыре... восемь

Первая неделя учёбы подходила к концу. Антон уже отчасти привык к своим новым ученикам, с многими нашёл общий язык. В прошлой школе у него так не было. Дети на контакт не шли, относились к учителям так, будто они какой-то мусор. Просто так случилось, что по распределению Шастун попал в эту школу. Таких, как он было несколько "счастливчиков". Каждый, кто учился в педагогическом знал, что эта школа не рай, а ад. Все в городе вечно ставили лицей в пример, но не каждый учитель выдерживал то давление, которое было в этой школе. Многих не устраивало руководство, кто-то не устраивал родителей. Если ты ставил не ту оценку, которую желали родители, то мог вылететь со школы. Антон не стал ждать, когда его погонят ссаными тряпками, а сбежал сам. Чему был несказанно рад. — Антон Андреевич, — к нему подошла Смирнова, — а нельзя как-то исправить оценку по самостоятельной? — девочка смущенно смотрела в пол. — Алиса, — мужчина улыбается уголками губ, — ты получила четвёрку, но это не так страшно. Это всего лишь одна четверка. — Просто я отличница и... — Алиса, успокойся. Сейчас на уроке я вызову тебя к доске, и ты можешь заработать пятёрку, перекрыв оценку за самостоятельную. — Х-х-хорошо, — Смирнова неуверенно идёт к своей парте. — Эти дети... Шастун видел оценки всех своих учеников за прошлый год, но самостоятельные работы выявили несколько слабых звеньев. Антон помнил, что Ольга Валерьевна часто ставила оценки ученикам, которые с ней занимались, выше, чем они того заслуживали. Его бывшая Катя именно так и закончила школу с золотой медалью, хотя в математике она была полный профан. А вот Антон из-за своего характера у неё звёзд с неба не хватал, потому что молчать не умел, когда того требовала ситуация. Сейчас ему предстоит вычислить, кто реально знает его предмет, а кто просто занимался с Ольгой Валерьевной. *** А вот и первая жертва. Антон тяжело вздыхает и ставит в своём списке четвёрку напротив фамилии Смирнова, а хотелось бы три. Она не смогла решить то, что должны решать отличники. — Садись, Алиса. — Сколько? — Садись, — и это у них повторение прошлых лет, а она элементарного не решила. Шастун улыбается и вызывает следующего ученика к доске. Дроздов получил за самостоятельную пять, а закончил прошлый год с тройкой по алгебре и геометрии. — Дроздов, ты на самостоятельной получил отлично, проверим, насколько это заслуженная оценка. — Антон Андреевич, может не надо. Я тупой. То просто случайно вышло, примеры легкие были, фортануло все дела. — Поздно, выходи к доске. — Ну лан, — мальчик встает, одергивает рубашку, подтягивает штаны и идёт к доске. Антон хитро улыбается, когда ученик решает все сам, даже объясняет, почему именно так. — Опять фортануло? — Да, — Дроздов не смотрит на учителя и класс, он рассматривает пейзаж за окном. — Хорошо, два раза совпадение, третий раз — закономерность. Садись, молодец. Урок проходит спокойно, Антон вычисляет для себя кто на что способен. И почему Ольгу Валерьевну держали в школе все это время, если она и справедливые оценки не виделись давно. Вот звенит заветный звонок с урока. Шастун задаёт домашнее задание и направляется в учительскую. У него сейчас окно, в которое он, к сожалению, не выйдет. Есть возможность проверить тетради или просто сходить купить перекусить. На прошлой работе редко была возможность куда-то сходить и купить себе поесть, а так как Антон не любил, не успевал или попросту забывал приготовить себе еду на работу, он голодал, чем сильно испортил свой желудок. Конечно, сейчас он не будет есть здоровую пищу, но хотя бы будет есть. Мужчина заходит в учительскую и проходит к свободному месту у стола. Он приступает к проверке тетрадей. Перемена большая, можно и проверить, а на уроке сходить за едой. Тут и "Пятерочка" в пяти минутах ходьбы, и KFC в десяти минутах. Можно купить поесть, посидеть на площади у ТЮЗа, погода позволяет: дождя нет, тепло, по небу плывут облака, которые кажутся такими объёмными, красивыми. Такие облака Шастун мало где видел. Он любил смотреть на небо и думать о своём. Это расслабляло. Антон открывает очередную тетрадь девятого класса. Глаз начинает дёргаться. Мужчина не мог похвастаться шикарным почерком, но это. На врача собирается или как? Он смотрит, чья это тетрадь. — Антипов... — читает Антон. — О, — раздается над самым ухом. Мужчина вздрагивает. — Напугал? — за спиной стоял Попов. — Слегка. Вы тихо ходите. — Ага, парю над землёй, как призрак, — усмехается Арсений Сергеевич. — Или как ангел, — Антон пожимает плечами. — Спасибо за комплимент, Антон Андреевич, — смеётся Арсений. — Как ангел... Забавно звучит. — Не подумал, — Шастун сдерживает смешок. — Мне нужно будет с вами поговорить, — учительская наполняется педагогами. — Но потом. — Хорошо. Попов подходит к кофемашине. Он зевает. Ночью не мог уснуть, включил "Друзья", а в итоге только в четыре утра уснул под серию, где Росс назвал не то имя у алтаря. Мужчина смотрит на кофемашину и решает, что двойной эспрессо самое то. Когда кофе готов, Арсений проходит и садится на диванчик. Он никуда не спешит, как-никак следующего урока нет, можно расслабиться. Ему нравилось, когда среди учебного дня было окно. Иногда нужен перекур в прямом и переносном смысле. Да, Попов курил. Он начал курить после первой практики в школе. Ему тогда не повезло попасть в элитный лицей. Как же Арсений был рад, что его мама была подругой Анны Николаевны, и просто замолвила словечко за сына. Как Шастун выдержал там так долго. Мужчина ловит флешбеки и вздрагивает. Ужас. Вокруг все что-то обсуждают, иногда его беспокоят, задавая вопросы. Вот почему он не сильно любил проводить время в учительской на большой перемене. Мужчина достает свой телефон и делает очень занятой вид. Иногда так меньше тревожат. Вот Антону хорошо. Сидит, тетради проверяет, его не трогают. Отличный ход. Почему он сегодня таким не воспользовался? Ах, да, он же спал чуть больше двух часов и тормозил. Да он даже не исправил Матвиенко, когда он вместо "надел", сказал "одел". И вот звенит звонок на урок, все расходятся, и наступает тишина. — Наконец-то... — выдыхает Арсений. — Что? — отвлекается Антон. — Уже урок? — Да. Только что начался. — Отлично. — Ты хотел поговорить? — вспоминает Попов. — Да, а ещё я хотел поесть. Разговор ждёт, а мой желудок нет. Я быстро в KFC и вернусь. — Ну... Могу составить тебе компанию? Я просто не завтракал, хотя не одобряю фастфуд. — Ну, если хотите, — Антон пожимает плечами. Он выглядывает в окно. Тучи куда-то исчезли и на смену им вышло солнце. Шастун берет из кармана джинсовки очки. — Идем. *** Двое мужчин сидели на лавочке у ТЮЗа и ели одну картошку пополам. — Черт побери, как вкусно. Я не ел это уже года два. — Из-за возраста? — смеётся Шаст, но потом замечает взгляд мужчины. — Шучу. — Но вообще да. Так, — мужчина смотрит на часы, — у нас до конца урока ещё пятнадцать минут и десять минут перемены. Нужно доесть и идти. — Ага. — Так, а что за разговор? — Арсений кладет картошку в рот и запивает ту кофе. Он когда-то умрёт от сердечного приступа, но, возможно, это будет не сегодня. — На счёт Смирновой. Она отличница? — Да, умная девочка. Сочинения пишет идеальные, на олимпиады у меня ездит. А что? — Она слабая в математике. Элементарное не тянет. — Что? Впервые слышу. Может у тебя не тот подход. Опыта мало, все дела, — Попов пожимает плечами. — Опыта мало? — Антон вопросительно смотрит на старшего. — А может она просто реально слабая. Я рад ставить ей пять, но ЕГЭ... — Бред какой-то! Алиса и не тянет. У Ольги Валерьевны не было жалоб на неё. — Может, — Шастун пытается не злиться, — она просто занималась дополнительно с Валерьянкой? Когда Ирка с ней занимались, то та ставила ей пять, хотя Ира была тупая, как стеклышко в математике. — Какая ещё Ира? — Арсений смотрит на Антона. — Моя девушка. Ну, бывшая. Не помните? — Нет... Вообще. — Она ходила со мной вместе к Вам на дополнительные для учеников, — Шастун комкает бумажку, засовывая ту в пустой стаканчик. — Она ещё меня из-за Вас бросила. — Хм... — Арсений прикрывает глаза. — Я плохо помню ту ученицу, что с тобой была. — Она ведь Вам в любви призналась! — мужчины направлялись в сторону школы. — Ну, честно, — Попов делает глубокий вдох, — мне многие в любви признавались в те времена. Всех и не упомнить. — Спасибо, что запомнили меня, — Антон достает сигарету и подкуривает. — Ну, сложно не запомнить слишком наглого ученика. — У которого Вы даже не вели уроки. — Да... — Арсений задумывается. — Удивительно, как я тебя запомнил... — они идут в тишине, забыв, о чем говорили до этого. Каждый думал о своём. — Точно, — почти у самой школы вспоминает Попов, — Марина. Я спрошу у её родителей, занималась ли она с Ольгой Валерьевной дополнительно. — Хорошо. А если да, то что? — Тогда будем решать, что с ней делать. В крайнем случае есть ВПР, если она напишет его плохо и это подтвердят другие учителя, тогда не будем лепить медалистку. — То есть мне доверия нет? — Шастуну обидно, что ему не доверяют. — Нет, ты что, — оправдывается Арсений. — Звучит не очень убедительно. Но ладно, имеете право, — Антон достает очередную сигарету. Попову кажется, что тот выглядит каким-то грустным. Обиделся что ли? Арсений достает свою пачку сигарет и смотрит на зажигалку. — Молодой человек, — мужчина окликает Шастуна, который чуть отошёл вперёд, — огонька не найдётся? — Антон останавливается и оборачивается. — Что простите? — Шаст помнил, что когда-то давно Арсений курил, но он ещё никогда не видел, чтобы тот курил сейчас. — Огонька не найдётся? — Да, но не вредно ли в Вашем возрасте курить, — младший улыбается. — Ща я обижусь, Шастун. — Один-один, Арсений Сергеевич. — Ты ещё и счёт вести будешь? — Попов подкуривает сигарету. — Ну я же математик, — он пожимает плечами и идёт в школу, слегка улыбаясь. "И все же Арс крутой", — проносится в голове у Антона, он смотрит на мужчину, тот делает затяжку и выдыхает дым из лёгких. Шасту кажется, что это выглядит эстетично. Он вообще считал эстетику курения привлекательной, а тем, кто мог красиво курить, Антон был готов вообще поставить памятник.