До конца света осталось...

      Ванирская сука ухмыляется вызывающе, сверкая глазами, и низкий самодовольный смешок вырывается из её пышной груди. Хведрунг скалится в ответ, рычит словно зверь — ещё чуть-чуть, и они вгрызутся друг другу в глотки, как два хищника, сражающихся за территорию и влияние.       Они ненавидят друг друга так сильно. Сюр презирает Хведрунга, а Хведрунг насмехается над Сюр. Взаимодействие их — сплошное соперничество и неприкрытая вражда, но странным образом она трансформируется в пожар страсти, сжигающий в себе дотла. И их снова и снова тянет друг к другу, чтобы они смогли сгореть друг в друге и родить из пепла новое я.       Ослеплённые ненавистью и проистекающей из неё страстью, они часто не видят границ дозволенного. Не стесняются в средствах и не скупятся на любые безумные идеи, приходящие в голову. Хведрунг — оттого что хочет раз и навсегда втоптать Сюр в грязь и растоптать в ней; Сюр — оттого что ей просто чудовищно скучно. И что лучше крови и войны способно эту скуку разогнать, м-м?       Она смеётся довольно прямо в лицо Хведрунга, и то темнеет недобро, пробуждая в глубинах души безумца тёмную ярость и неистовое буйство. Не стоило тебе, дрянь, забывать, что Игг не просто так посадил бешеную собаку на цепь.       Сюр скучно, а ещё она хочет задеть Хведрунга как можно больнее, унизить его перед всеми и показать, какое он ничтожество. Что единственное его место — в ногах ваниров и аэсиров, которые вытирают их об него снова и снова. Лишь потому она убила этого смертного годи, верой и правдой служившего Хведрунгу, но не оттого, что он нанёс ей какое-то оскорбление или что-нибудь в этом роде. Просто потому, что она богиня, а смертный — всего лишь смертный, и он ничего не мог противопоставить ей.       Это была невидимая черта, за которую не следовало переступать, и оскорбление, которое Хведрунг не собирался сносить так просто. Сюр фактически объявила ему войну, подняв руку на его годи, и Хведрунг отомстит ей за него так, что смеяться ванирской суке не захочется вовсе. В конце концов он могущественный дух, и он заставит себя бояться и уважать, пусть даже ценой крови невинных. Поэтому когда до Сюр доходят вести о жестокой гибели целой семьи из её клана, приходит время Хведрунга хищно скалиться.       Очередной виток их вражды положил начало кровавой затяжной родовой распре между смертными их кланов. Много жизней оборвалось в её ходе, прибавив работы владычице мёртвых. Но в этом была вся их суть, разрушительная и сжигающая всё на своём пути. И встречаясь снова и снова вместе в бесконечной войне вражды, она не оставляла после себя ничего живого, лишь безжизненное пепелище. На котором возрождалось вновь новое я каждого из них лишь для того, чтобы продолжить начатую борьбу.