Зверополис. Несгибаемые

      Боль в спине, в груди, в плечах, в ногах… боль была везде, медленно растекалась по телу, словно густой вязкий сироп. Вливалась неудержимо в каждую кость, в каждый сустав, в каждую конечность.       Он безвольно лежал, уткнувшись широкой мордой в мокрый песок, а позади него с недовольным шипением набегали морские волны. Они и выбросили на берег измученное тело, они и щекотали его ноги, лентами зудящего холода дотягиваясь почти до колен.       Он попытался вдохнуть, но даже небольшое усилие отдалось сильной болью в груди. Массивная прежде грудная клетка вмиг показалась странно маленькой, ограниченной. Из горла вырвался сдавленный кашель, и ощущение огня в груди усилилось. Стоило лишь чуть упереться дрожащими копытами во влажный песок и приподнять голову, как он со стоном обвалился обратно. Внутрь словно воткнулся раскалённый прут — воткнулся и провернулся два-три раза. Несколько минут зверь не мог пошевелиться из-за нахлынувшей на него очередной жаркой волны боли. Казалось, что всё тело, до клеточки, протестовало против любых движений, даже самых маленьких… даже мысль вызывала режущую боль. Из груди надрывно полз протяжный хриплый стон, и он как можно медленнее прислонился правой стороной морды к песку. Она горела, словно в огне.       Огонь…       Он помнил только огонь. Огонь, бросившийся ему навстречу и сметший его прочь, с твёрдой палубы корабля, словно лапа — мусор со стола.       Вместе с болью вернулась память. В голове проносились размытые разрозненные образы. Сначала — заключённый в объятия буйвол, его весёлый смех. Старый склад… нож, зажатый в его копыте… ощущение крови, заливающей кулак. Потом погоня, выстрелы… и снова кровь на копытах… Он вновь обнимал брата, но уже умирающего…       «Нет… — пронеслось в голове. — Брат…»       Имя брата, пронёсшееся после вспышкой в памяти, пробудило и множество остальных воспоминаний. Сплетаясь в разноцветный вихрь, они кружились внутри головы и понемногу возвращали ясность сознания вместе с силами. Несмотря на ставшую совсем скверной боль, буйвол поднялся на четвереньки и чуть не вскрикнул.       — Да твою же мать! — яростно выругался он от боли и сплюнул на песок.       В слабом свете луны он увидел поблёскивающее маленькое пятно, темневшее на песке. Проведя языком по нёбу и по зубам, он обнаружил беспорядок — двух зубов не хватало. А боль продолжала играть с ним, как кровожадный маньяк со своей жертвой перед тем, как её убить, — продолжала неистово мучить. Он потерял счёт времени, лишь осознавал, что со всех сторон его окружает тьма. Только на небе светила бледная луна и искрились бессчётные звёзды.       Пострадавший поднял голову и всмотрелся во мрак. Сфокусировавшись на большой чёрной массе, он через несколько секунд различил кромку несмело подступившего к морю леса. Надсадно хрипя и ругаясь сквозь зубы, буйвол медленно пополз на четвереньках к деревьям. Он боролся с болью, нарастающей тошнотой… и яростью, смешанной с диким желанием убить. Для него это было вершиной справедливости, здравой причиной возмездия. Он дополз до ближайшего дерева и судорожно вздохнул. В тот же момент желудок рванулся к горлу, и зверь скрючился у дерева. Его почти с минуту выворачивало, жар крови приливал к морде так яростно, что давил на глаза. Выжимаемые слёзы словно резали обожжённую морду.       Когда желудок опустел, зверь обхватил копытами дерево и медленно, дюйм за дюймом, встал наконец на ноги, потом уткнулся головой в ствол. Левый рог скребнул по коре. Не отпуская дерево, буйвол чувствовал нарастающий прилив сил. Он теперь окончательно осознал, где он находится. Знал, куда теперь надо идти.       Первые шаги дались нелегко, ноги, словно разъезжаясь и подкашиваясь, беспорядочно и путано ступали, мощное тело вихлялось из стороны в сторону. Он отталкивался от деревьев, продолжая упорно идти вперёд, но сила тяжести играла с ним, как ребёнок с кубиком — тянула назад, толкала вперёд, пихала то вправо, то влево.       Наконец лес расступился, и перед взором буйвола оказалась небольшая автозаправка. Кто-то решил в поздний час заправиться — рядом с машиной стоял пожилой леопард и терпеливо ждал, пока бензобак наполнится топливом. За окном заправки, выходящим на улицу, мирно тосковала кассирша-лама, перекатывая жвачку.       Леопард извлёк заправочный пистолет и вернул на место. За это время тяжело дышащий буйвол успел подойти к машине.       — Место есть? — хрипло вырвалось у него.       Увидев подошедшего, леопард вначале оторопел, затем отступил на несколько шагов. Лапы его мелко задрожали.       — Да стой ты, — рыкнул буйвол. — Подвезти можешь?       — Д-да… — пролепетал упавшим голосом леопард. — К-куда вас, сэр? В больницу?       — На хер мне твоя больница! — буркнул раненый, затем сел назад, не дожидаясь приглашения. — Домой вези!       — Но вам лучше…       — Домой, пятнистый старый пень! Оглох, что ли? — рявкнул буйвол.       Леопард повиновался. Что-то тихо бормоча себе под нос, он сел на место водителя, захлопнул дверцу. Через минуту автомобиль бойко ехал по ночному шоссе, и водитель спросил у своего нежеланного пассажира адрес. Назвав место назначения, буйвол заметил, как мелко дрожат лапы леопарда, а сам он вжал в плечи голову, процедил:       — Не дрожи, а то обосрёшься ещё!       Леопард открыл пасть, чтобы что-то сказать, но, бросив взгляд в зеркало заднего вида, промолчал. Видно было, что случайный пассажир ему очень не по душе. Сам пассажир чуть слышно ругался — он потерял оружие во время взрыва. И в голове мелькали мысли о том, что делать с леопардом. Он каждые пять секунд смотрит на него через зеркало, боится до дрожи в коленках, наверняка соображает, как поступить. Вдруг он знает обо всём случившемся и теперь везёт совсем не туда. Хотя кто знает, может, страх лишил его способности соображать? Ну да ладно, с этим он справится.       Через четверть часа впереди замаячила неширокая улочка, заставленная однотипными небольшими домиками. И один из них был буйволу очень знаком, уже много лет. Ткнув леопарда в спину, он велел ему подъехать к самому крайнему домику.       — Заезжай за дом, там чёрный ход, — напутствовал пассажир.       Леопард покорно выполнил приказ. Когда автомобиль остановился, его владелец включил в салоне свет и явно намеревался ещё что-то спросить. Но опоздал. Мощные лапы буйвола обхватили сзади его шею, голова леопарда вжалась затылком в потрёпанный подголовник. Сам леопард захрипел, брызгая слюной и поджимая ноги. Выпущенными когтями впился в предплечья буйвола, пытаясь ослабить хватку. Но силы того хватило, чтобы в два счёта сломать старому и уже не столь сильному зверю шею. Резкое движение, приглушённый хруст — и голова леопарда повисла под неестественным углом. Пятнистые лапы странно удлинились, и гибкое и грациозное тело обмякло на сиденье, а через пару секунд с тихим шорохом обвалилось на бок, головой на соседнее сиденье.       Буйвол схватил за ухо голову мёртвого леопарда и повернул к себе. Окинув быстрым взглядом искажённую предсмертной мукой морду леопарда, на текущую из пасти слюну, вновь почувствовал, как острыми лезвиями проходит по обожжённой морде боль. «Почём я знаю, что ты после этого не помчался бы в полицию, старик?» — пронеслось у него в голове. В тёмном меху на предплечьях виднелись несколько кровоточащих проколов от когтей.       Убийца осторожно выбрался из машины, оставив в ней труп и не забыв выключить свет. Крадучись подошёл к двери дома, оглядываясь на каждом шагу. Но вокруг не было ни души, никто и не подозревал, что в этот дом он когда-то может вернуться. Теперь надо было оповестить о своём приходе, пусть и позднем. Он надеялся, что дела шли по плану.       Нехитрая комбинация стуков в дверь только всколыхнула воздух и тут же затихла, и дверь распахнулась тут же, будто его ждали.       — Убери фонарь! — рыкнул буйвол, заметив во мраке движение. Массивная фигура, держащая фонарик, отступила внутрь дома, и буйвол вошёл внутрь. Чиркнула зажигалка, язычок пламени озарил тёмную медвежью морду.       — Тебя где носило? — хриплым шёпотом спросил медведь. — От тебя половина осталась!       — Не твоё дело, — отрубил буйвол. — Она здесь?       — Ну и брыкалась же, стерва! — со злобным восхищением высказал медведь. — Научил, видать, муж приёмам! Пришлось вколоть ей транквилизатор, но и тут…       — Вас точно никто не видел? — прервал разглагольствования приятеля буйвол.       — Не ссы, спокойно, — без эмоций отреагировал медведь. — Она в подвале.       — Веди, — сощурившись, велел буйвол.       Дверь в подвал распахнулась, встретив двух зверей неприветливым запахом сырости и плесени. Медведь, не дожидаясь распоряжений своего рогатого (точнее, однорогого) босса, включил фонарик. Луч света устремился по прямой в мрачные недра подвала, выхватив из тьмы широкие деревянные ступеньки. Они тихо поскрипывали под весом спускающихся мощных зверей. Кто знает, когда в последний раз хозяин дома был здесь и спускался вниз…       Свет метнулся в сторону и озарил кое-что, отличающее этот подвал от десятков и сотен других в этом городке. Вернее, кое-кого. Возле стены стоял большой стул, к которому была крепко привязана бесчувственная буйволица. Голова её безвольно свисала на грудь, серая морда её была замотана скотчем.       — Если кто-то из них объявится… — начал буйвол, потом осёкся и заговорил снова: — Будь на связи. Оружие есть?       — Ты сам сказал в доме поискать, — фыркнул медведь. — У твоего брата целый арсенал здесь!       Буйвол сжал кулаки и осмотрелся в поисках места, куда мог бы сесть — его состояние ухудшалось с момента поездки с леопардом. Глаза постоянно слезились, слюна быстро наполняла пасть, голова тряслась, а самого зверя трясло в ознобе. Рыкнув, он повернулся к подельнику:       — Чего встал?       Медведь кивнул и потопал наверх. Не говоря ни слова, буйвол метнулся следом, чуть не споткнувшись о ступеньку. Наверху чуть не столкнулся с ещё одним приятелем — молодым львом. Тот недовольно прошипел:       — Ты удержаться опять не мог? Недостаточно трупов было?       И фыркнул — в воздухе повисла короткая фраза из трёх слов. ***       — Теперь рассказывай всё, — велел большой белый медведь, сложив массивные лапы на животе.       — Я и так рассказал всё, что видел, — подпрыгнул на стуле молодой ягуар, совсем ещё парень. — Почём мне знать, что вы меня не выдадите?       Медведь вскочил с потёртого кожаного дивана, на котором сидел. Маленькая панамка упала с его головы на подлокотник дивана, мощный живот, оттягивающий тонкий свитер, колыхнулся. Ягуар подпрыгнул на стуле, вцепившись когтями в его бока. Парню было не по себе всё время, что он провёл в компании странного спутника. Почти сутки назад этот незнакомец задержал его у вахты общежития. Эгмонт Балам* — так звали ягуара — принёс своему младшему брату учебник по истории континентов Запада. Брат должен был вот-вот спуститься к вахте, когда объявился незваный гость. Вернее, так он сказал пришедшему. Соврал. У Эгмонта чуть поубавилось подозрительности, когда медведь показал ему личные и полицейские документы и представился как Армандо Гризелли. Однако нервозность вернулась к парню с процентами, когда он на протяжении суток наблюдал поведение медведя. Он чуть ли не каждые пятнадцать минут велел ему осторожно оборачиваться, не совершать резких движений и не отходить ни на шаг. Документы маячили у Эгмонта перед глазами, но кто знал, откуда взялся этот Армандо Гризелли. И действительно ли он из полиции? Неизвестно…       — Ты понимаешь, во что вляпался, парень? — прорычал медведь. — Ты ведь не брал с собой никакой книги, ты прятался от кого-то!       Ягуар отодвинулся вместе со стулом назад, но слишком резко. Ойкнув, он упал и ударился локтем о пол, с громким стуком опрокинулся и стул.       — Вы кто вообще такой? — дрожащим голосом взвыл Эгмонт, слабо соображающий от испуга парень. — Я вас не знаю, вы затащили меня в это захолустье, в это задничное подобие мотеля, проехали фиг знает сколько миль из другой страны! Удивительно, что ваш трюк «Это сын моего лучшего друга» сработал на КПП границы! И вообще чудо, что у меня не пропали документы после вашего обыска! Не таскал я с собой никакого оружия!       — Замолчи! — резко оборвал Эгмонта Армандо. — Немедленно замолчи!       — Да блин! — Эгмонт схватился за голову. — Мне молчать или говорить? Странный вы полицейский, скорее бравый старичок-пенсионер, которому делать нечего!       Армандо шагнул к возмущающемуся ягуару и рывком поднял его с пола. Большая белая лапа сильно сжала парню плечо.       — Слушай меня, глупая голова! — яростно зашипел Армандо. — Я действительно пытаюсь тебе помочь. Хочу спасти твою жизнь от тех, кто охотится за тобой! Я давно следил за тобой — с тех пор, когда понял, что ты тот, кто мне нужен, Эгмонт. Очень странным кажется твоё поведение после возвращения с океана. После того, что там случилось и что ты там видел, ты бы не стал спокойно навещать младшего брата в общежитии! Да ещё после десяти вечера! Я же знаю, что у тебя нет никакого брата, Эгмонт, а финансовое положение твоего отца не пострадает, если ты будешь жить в новой квартире, а не в общежитии!       — Откуда вы всё знаете? — пролепетал Эгмонт, дрожа всем телом и разом делаясь ниже ростом — на каждом слове белого медведя его пробивала паника. На глазах заблестели слёзы страха. — Вы… вы один из них, да? Там много зверей было в масках! Хотите убить меня? Тихо, без свидетелей? Там был белый медведь… Нет! Это не можете быть вы!       Набор беспорядочных слов оборвался резким тонким криком, когда Армандо схватил Эгмонта за плечи и сильно встряхнул. Голова Эгмонта безвольно мотнулась из стороны в сторону, зубы звонко лязгнули.       — Послушай меня! — вновь повторил Армандо, которому уже было сложно сдерживать себя. — Если бы я хотел тебя убить, то убил бы давно, поскольку тебе многое известно. В этом же уверены и те, с кем ты был на той яхте в океане! А теперь возьми себя в лапы, прекрати трястись и расскажи мне всё, что там видел, пока от страха совсем разум не потерял!       Встряска подействовала: через минуту после слов Армандо Эгмонт задышал спокойно, утёр заслезившиеся глаза и сел на диван. Резон в словах медведя был — разве Эгмонт был бы здесь, после всего, что увидел на яхте? И Эгмонт, всё ещё чувствуя, как на задворках сознания по-прежнему бурлит тревога и страх за свою жизнь, спросил, стараясь, чтобы голос звучал ровно:       — Скажите мне честно — меня арестуют за пособничество? Я же состоял у них в банде, главу которого убили, так? Ну, этого… ну, как его… Имя точно на «М», вроде Михаэль… А, нет… — Эгмонта осенило, и он, понизив голос, произнёс имя.       — Я жду рассказа о том, что ты видел, — отчеканил Армандо. — На изложение одиннадцать минут! — Медведь взглянул на часы, цифры на которых показывали без одиннадцати минут одиннадцать вечера. Полминуты Эгмонт собирался с мыслями, смотря в одну точку. Вздохнул. Заговорил.       — Я слышал, как его убили, — прошептал он и повернулся к Армандо. — Не видел всё целиком, но не мог не слышать. Я был помощником кока на яхте этого Майкеля. Думал, что он каким-нибудь бизнесом занимается, очень прибыльным. Такая яхта у него офигенская, думал, мне бы кусок его денег, а то отец не особо помогает, хоть и сам миллионами ворочает! В общем, когда мы были в двадцати милях от развалин Сардага, я услышал, как летит вертолёт…       По словам Эгмонта выходило вот что.       Когда шеф-повар, толстый и одышливый лев, раздавал на кухне указания и отчитывал молодого помощника, Эгмонт услышал монотонный приглушённый гул. Он становился всё более слышимым и в конце концов превратился в рокот летящего вертолёта. Эгмонт изумился вначале, но главный кок сказал:       — На яхте есть площадка для вертолёта.       Кок оказался прав. Шум становился всё сильнее и пошёл на спад тогда, когда вертолёт успешно приземлился на площадку. Однако пилот почему-то не глушил двигатель даже после того, как вертолёт коснулся полозьями площадки. Шум получался оглушительный, особенно он бил по ушам тех, кто был на кухне — она находилась ближе всего к открытой палубе.       — Почему он не глушит вертолёт? — прокричал Эгмонт чуть не на ухо коку.       — Не знаю! — пророкотал тот в ответ. — Может, не задержится здесь надолго! Нам бы тоже надо ускоряться — шторм надвигается!       Эгмонт вспомнил предупреждения метеорологов, которые услышал по радио. И ему показалось странным решение владельца яхты плыть по просторам океана прямо в объятия урагана.       — Чего уши навострили? — окрикнул работников кухни старший. — По местам — и за работу, а то будет бросать туда-сюда!       Но вернуться к работе никто не успел. Эгмонт едва успел отойти к мойке, а кок — взять тесак. Кто-то молодецким ударом вышиб снаружи дверь, звук выламываемой створки был слышен даже сквозь рёв вертолёта. Эгмонта спасло одно обстоятельство — вход на камбуз заслонял огромный посудный шкаф, и парня не увидели сразу. Но остальным, включая кока, повезло меньше. Камбуз словно взорвался беспорядочными очередями выстрелов. Крики и звуки падающих тел говорили только об одном — все четверо были изрешечены пулями вмиг. Защищались ли они или нет, Эгмонт не мог видеть — вжав голову в плечи, он в спешке забрался в шкафчик под мойку. И вовремя! Кто-то с ужасающим топотом ворвался вглубь кухни и, оказавшись ближе к мойке, пустил ещё одну очередь по шкафам. Две пули пробили дверцу, за которой притаился Эгмонт, чудом не зацепив его. Его осыпало кусками дерева, часть из них насыпалась за шиворот. Эгмонт ещё сильнее сжался, хотя казалось, что дальше сжиматься уже некуда. Он зажмурился и в диком страхе молил все небесные силы, чтобы его не обнаружили.       — Так, наверх, быстро! — скомандовал незнакомый резкий голос.       Переговариваясь друг с другом, убийцы покинули камбуз. Минуты с три Эгмонт лежал, свернувшись калачиком, опасаясь того, что вдруг распахнутся створки шкафчика и его прошьют насквозь пули. Но вроде всё было тихо. От нахождения в одной позе начали затекать лапы, и Эгмонт осторожно пошевелился. Он поднял голову и осторожно открыл дверцу. Стараясь не дышать, крайне тихо выбрался, но не выпрямился, а пригнулся за шкафчиком. И вот так, медленно, дюйм за дюймом, пробирался к выходу мимо духовок и двух посудомоечных машин. Чем дальше Эгмонт крался, тем сильнее ощущался запах крови. Открывшаяся картина заставила его прижать лапы к морде и схватиться за угол одного из шкафчиков.       Все четверо, с кем Эгмонт работал на камбузе, лежали в разных позах, залитые кровью. Красные потёки виднелись на шкафах с посудой и на стенах. Никто из зверей не двигался. У одного из помощников был зажат в лапе разделочный нож. Кок лежал рядом с выходом, около его головы валялся тесак, которым он пытался защититься сам и уберечь своих молодых подопечных. Мощное туловище льва было пробито в разных местах минимум семью пулями, белая униформа была мокрой и красной. Эгмонт очень давно знал своего наставника, и ему стало ещё страшнее. Ноги дрожали, подгибаясь в коленях, а сам Эгмонт только сейчас услышал, что вертолёт заглох.       — Где сделать? — вдруг раздался голос.       — На кухне лучше, — ответил кто-то другой.       Сказать, что Эгмонт перепугался ещё сильнее — ничего не сказать. Его тело действовало стремительнее разума, и через несколько секунд он вновь оказался в своём кратковременном убежище с простреленной дверкой. Первой мыслью Эгмонта было достать телефон, однако средство связи осталось в каюте, которую Эгмонт делил с одним из помощников. Но вспомнил — они далеко от суши, а здесь, посреди океана, мобильный не берёт. О чём-то другом было думать поздно, да и некогда — убийцы, безжалостно расстрелявшие всех на кухне, ворвались внутрь. Но теперь зверей было больше.       — Прошу, не надо… — хрипло шептал кто-то.       — Заткнись!       Звук удара. Тот, кого били, закашлялся и попытался вновь попросить оставить его. Эгмонт слышал по голосу, что у невидимого заложника полна пасть крови. Заложника… Кто им понадобился из живых и зачем они убили всех на кухне и наверняка остальных на яхте?       — Установил? — спросил кто-то из убийц, и Эгмонт узнал того, кто командовал после бойни. Ягуар попытался рассмотреть, что происходило снаружи, но вовремя остановился, едва приподняв голову. Отверстия от пуль в дверце были высоко. А вдруг он заденет головой мойку или невзначай толкнёт дверку? Сразу выдаст себя и составит компанию коку и коллегам.       — Снимай! — рыкнул зверь снаружи, по-видимому, главный у убийц. Потом прорычал с яростью: — Этот жирдяй мне рог срубил своим тесаком!       Эгмонт услышал звук шагов, а потом прогремели три выстрела.       — Ты дурак! На хрена? — спросил кто-то из прибывших.       — Отвали! — рявкнул убийца. — Давай быстрее! Снимает?       Внутри шкафчика стало темнее. Один из зверей подошёл к нему вплотную, и тонкие полоски света исчезли. Эгмонта окружила кромешная тьма, и он зажал лапой пасть, чтобы не дышать. Но тело отказывалось ему повиноваться — сердце билось как припадочное, билось так громко, что казалось чудом то, что его не слышат снаружи.       — Ты знаешь, кто мы, и мы знаем, кто ты, — заговорил тот, кому кок отрубил рог. — Зря ты это затеял, Майк!       — Прошу, отпустите… — прохрипел невидимый Майк.       — О, с удовольствием! — хохотнул главный.       Стоящий рядом со шкафчиком отошёл в сторону, потом Эгмонт услышал звуки ещё нескольких ударов. Тонкие полоски света, прорывающиеся в его убежище, то гасли, то снова загорались — в двух шагах от Эгмонта происходила беспорядочная и кровавая суета. Неизвестного заложника беспощадно били, он не успевал вставить даже слова между гулко шлёпающими ударами.       — Н… н-не надо… — прохрипел избитый спустя несколько секунд.       Эти секунды показались скрючившемуся Эгмонту вечностью. Вновь кто-то подошёл к мойке, загородив огромным телом дверцы и отрезав Эгмонта от нитей света.       — Держи его!       Вновь движение рядом, меньше чем в двух ярдах. По-видимому, избитый Майк попытался вырваться из лап бандитов. Очередной удар, ругань, а потом… Потом к отчаянному сердцебиению Эгмонта добавилась напряжённая борьба с обратной перистальтикой. Он услышал частые шипящие звуки, которые сплелись воедино с коротким вскриком. Но вскрик тут же перешёл в страшное булькающее хрипение, на пол полилась потоками кровь. Даже не видя этого, Эгмонт понял, что это была кровь. Даже внутрь шкафчика ворвался тяжёлый смрад. Возня усилилась — жестоко убиваемый пытался в агонии вырваться из захвата. Ещё несколько секунд продолжался этот кровавый ужас, и, пусть Эгмонт это только слышал, воображение упрямо рисовало кошмарную картину убийства. Добавляли страха всплывшие в памяти воспоминания о просмотренном пару лет назад фильме ужасов, где один из героев погибал от лап маньяка. Убийца хладнокровно перерезал ему горло, и убийство было показано очень натуралистично. Разрезанная от уха до уха шея, брызжущая из вен и артерий кровь, жертва сопротивляется, а воздух с хрипом втягивается уже не через пасть, а через вскрытую гортань и вырывается с бульканьем и кровавыми пузырями… Снаружи происходило то же самое, в этом Эгмонт был уверен. Хрипение, бульканье и плеск длились довольно долго, Эгмонт не мог сказать сколько именно, а потом — ни с чем не спутаешь — звук падения мёртвого тела.       — Готово, — донёсся голос из угла камбуза.       — Выключай, — велел зверь рядом с мойкой. — Покажем запись на суше. Бегом, у нас семь минут!       Семь минут… До чего? Этот вопрос обезумевшей птицей метался в сознании онемевшего от шока ягуара. Ужас сковал его после совершённого рядом с ним убийства, в нос Эгмонту назойливо лез кровяной смрад. Он словно чувствовал солёно-сладкий стальной привкус крови на языке. И едва не упустил из внимания, что убийцы, расстрелявшие поваров, покинули кухню без каких-либо разговоров.       С трудом расправив затёкшие лапы и начавшую ныть от неудобного положения шею, Эгмонт потянулся к двери, но неожиданно она раскрылась сама. Большая тень упала на ягуара. Он поднял голову и встретился взглядом с тёмными глазами огромного белого медведя.       — Сложно было не услышать, как ты трясёшься внутри! — пробасил он и за шиворот вытащил Эгмонта из-под мойки. Он даже не попытался отбиться — слишком велик был шок от случившегося.       Медведь оттолкнул Эгмонта, и тот шлёпнулся на пол, угодив во что-то вязкое и липкое. Ужасный запах стал невыносимым, в одно мгновение ягуар перемазался в крови, оказавшись рядом с трупом буйвола. Он лежал на боку и выглядел так страшно, что Эгмонта моментально вывернуло наизнанку, прямо в лужу крови. Морда убитого была совершенно неузнаваемой, мех на ней слипся сосульками, один глаз был приоткрыт, но самое страшное не это. Вместо шеи буйвола была чудовищная рана, из которой продолжала слабо выливаться бордовая и мерзко пахнущая кровь. Перед глазами парня была ожившая картина из того ужастика.       — Встал и пошёл! — скомандовал медведь. Над головой Эгмонта щёлкнул взводимый курок.       — Не стреляйте, прошу… — пискнул Эгмонт, неловко поднимаясь. Но ответом ему послужил пинок под зад, чуть не отправивший его обратно в лужу чужой крови.       Полностью деморализованный ягуар продолжал сжиматься в конвульсиях рядом с трупом, его тошнило всё сильнее. После очередной судороги Эгмонт почувствовал, как медведь вновь хватает его за шиворот и волочит за собой по залитому кровью полу камбуза. У выхода Эгмонт вновь увидел окровавленное тело главного кока, но теперь голова льва являла собой жуткое месиво с размётанными по полу клочками гривы и невразумительными жёлто-серыми ошмётками. Эгмонт вспомнил три выстрела и возмущённый возглас, и его вновь чуть не вырвало от отвращения и страха — среди убийц был псих, безжалостно разнёсший мёртвому льву голову.       — Сюрприз! — басовито хохотнул медведь, вытолкав Эгмонта на палубу, где столпились убийцы, одетые в чёрные одежды. Один из них повернулся, и в свете, заливающем покачивающуюся палубу, Эгмонт увидел окровавленную голову буйвола — один рог на ней отсутствовал. Поморщившись от боли, тот спросил:       — Зачем ты его приволок сюда? Надо было кончать его там!       — Я о том же думаю, — кивнул медведь.       — Не убивайте меня… — едва выдавил Эгмонт.       — Не дрожи и прикрой пасть! — рыкнул медведь. Голос его резанул слух ягуара — этот медведь и командовал убийствами.       — Убивать не надо! — спокойным, но решительным тоном велел кто-то из собравшихся.       Все заговорили одновременно, перебивая друг друга.       — Он всё слышал, ты понимаешь? — круто развернулся к нему раненый буйвол. — Какой смысл оставлять его в живых?       — Тебе непонятно сказано? — повторил голос.       Сердце у Эгмонта провалилось куда-то в бездну, будто рушась на дно океана. Голос был знаком ему с детства. Среди зверей он увидел две фигуры, чьи головы скрывали капюшоны. Фигура пониже придвинулась ближе к высокой — тот зверь был намного выше, но почему-то горбился, наклоняя голову.       — Иди в вертолёт, — вполголоса велел Сандар Балам, отец Эгмонта.       — Папа, ты что здесь делаешь?! — выкрикнул парень. — Ты видел, что они сделали?! Они убьют нас обоих!       — Всё, заткнитесь! — рявкнул буйвол с обрубленным рогом. — Вяжите его — и в вертолёт! Шторм вот-вот начнётся. Взрыв подготовлен?       — Что, какой взрыв, зачем? — беспорядочно посыпались из пасти ягуара вопросы. — Кто вы такие вообще?       — Я тебе потом объясню, — велел Сандар. — Живо садись!       — Ты за всем стоишь, да? — истерически выкрикнул Эгмонт и подскочил к отцу. — Вот, значит, какой у тебя отпуск!       Самообладание отказало Эгмонту, и он, замахнувшись, с силой ударил отца по морде. Сандар, вскрикнув от боли, отшатнулся. Грузной походкой к Эгмонту подошёл белый медведь, от которого ягуар получил удар в живот. Но не успел он, падая, удариться коленями о деревянный настил палубы, как ослепительно полыхнуло совсем рядом с яхтой. Потрясающий грохот грома чуть не разорвал барабанные перепонки Эгмонта, все звери вздрогнули, и в этот момент налетел резкий порыв ветра. Однорогий буйвол не удержался и повалился наземь с руганью, Эгмонт также лишился опоры из-за напора ветра.       — Ну всё, по местам, живее! — скомандовал белый медведь.       — Для тебя он — ненужный свидетель, а мне — сын, так что не трогай его! — резко осадил его Сандар. Такой тон сын слышал от него крайне редко. Однако медведь только отмахнулся.       Эгмонту на голову надели мешок, а лапы сковали за спиной налапниками. В спешке все звери забрались в вертолёт, который уже поскрипывал на ветру. Яхту качало всё сильнее, волны окружали её и, сталкиваясь друг с другом, толкали из стороны в сторону.       Когда вертолёт уже был в воздухе, Эгмонт, под оглушительный рокот летящей машины, попытался заговорить с отцом, однако тот ничего не ответил, говоря только одно слово. «Молчи!» А в голове у Эгмонта роились вопросы. Зачем отец участвовал в этой кровавой бойне? Зачем она ему? Что он делает среди вооружённых до зубов головорезов? Что, если он вообще ими командует? Ладно хоть попытался вступиться за сына, когда его ударил этот белый громила. Эгмонт пытался освободиться, но его лапы были скованы за спиной, на голове — прочный мешок. Сплошная темнота, изредка на миг сменявшаяся сполохами молний… Эгмонт приготовился к смерти, он был абсолютно уверен, что живым его не отпустят. Об отце он старался не думать, однако его образ не выходил из головы. Некоторое время он просидел в ступоре, но когда на него снизошло понимание, он попытался вскочить и сделать всё равно что, лишь бы отдалить этот кошмарный момент. Но парню не повезло — все его усилия были оборваны уколом в плечо. Тьма по-прежнему осталась перед глазами, но пропали все звуки.       — Я не знаю, что отец делал с ними, — пробормотал Эгмонт, закончив рассказ. — Ничего не понимаю, зачем это им нужно?       — Я тебе объясню, — понизил голос Армандо. — Твой отец заодно с убийцами, я знаю, как зовут тех, кто ими командует. Братья Роговски, Майкель и Конрад, и Хармони Урсус. Тот белый медведь, о котором ты говорил. Они с твоим отцом давние друзья.       — Не верю, — прошептал Эгмонт, бессильно пряча морду в чёрные лапы. — До сих пор не верю, что отец с ними. Он меня разыскивает! Уверен, что он хотел избавиться от свидетеля! Послушайте! — подскочил Эгмонт. — Вы точно мне ничего не сделаете?       — Слушай меня, — тихо сказал Армандо. — Я сам охочусь за этими мразями, и уже давно. А то, что они сделали на той яхте, было спектаклем. И ты этому спектаклю единственный свидетель, ты знаешь всё. И этого им достаточно для того, чтобы убить тебя на месте, а мне — чтобы увезти тебя отсюда как можно дальше.       — Свидетель? — тупо повторил Эгмонт.       — Очень важный! — подтвердил Армандо. — Сам подумай — зачем устраивать бойню, убивать всех на яхте, снимать убийство на камеру и взрывать яхту?       — Не знаю, — пожал плечами испуганный ягуар.       — Ты соображаешь вообще? — прошипел Армандо. — На яхте всех застрелили, зачем её взрывать? И почему она так удачно попала в шторм? Где это было, напомнить?       — Южнее развалин Сардага, — кивнул Эгмонт. — Миль двадцать от берега.       — Там глубина океана — больше мили! — нахмурился Армандо. — Кто будет устанавливать причину крушения и исследовать трупы на такой глубине? Идеальный способ инсценировать гибель яхты! И это видел только ты!       — Ну и? — сжался непонятливый Эгмонт.       — Любой из них, как только увидит тебя, убьёт на месте! — рыкнул Армандо. — Уверен, что и твой отец тебя не пощадит, особенно после твоего побега! У них везде есть лапы и глаза. Что ты сделал со своим телефоном, когда сбежал от отца?       — Я не всё помню! — напрягся Эгмонт. — Я очнулся у него в машине. Когда подъезжали к городу, попытался освободиться… ну да неважно! — Эгмонт тряхнул головой и хлопнул лапами по коленям. — Я не выдержал, напал на отца, он потерял управление машиной, и мы врезались в дерево. Он отрубился, а я — прочь оттуда через лес. Телефон потерял, я хватился его ещё до того, как вы меня схватили.       — Дай-то небо, чтобы так и было! — возвёл глаза к потолку Армандо.       Оба помолчали несколько минут, потом Эгмонт несколько раз глубоко вздохнул, приводя в порядок разбушевавшиеся уже давно нервы, и негромко сказал:       — Не знаю почему, но я вам верю, сэр.       — Почти тридцать лет назад они убили мою жену, на глазах у моего маленького сына, — прошептал медведь. — Они все по шею в крови, с наркотиками, контрабандой алмазов и продажей зверей в рабство! Я сейчас единственный, кто может тебя защитить, поэтому если хочешь жить, делай то, что я скажу. Всё, понял, Эгмонт? Всё!       Ягуар кивнул. Армандо тяжело поднялся и поднял с пола панамку.       — Нам нельзя задерживаться на одном месте. Надо ехать. — И вышел в коридор.       — Но ведь времени уже почти полночь! — опешил Эгмонт на миг. Потом выскочил вслед за неожиданным помощником.       — Чем дальше мы, тем безопаснее, — отрезал Армандо. — До города Нью-Фэнгз миль триста, я там живу и работаю, точнее, работал в полиции. У меня много друзей, они помогут нам. А мой сын служит в полиции Зверополиса, так что лучшее — уехать потом туда.       — Что? — вновь оторопел Эгмонт. — В Зверополис? Вы серьёзно?!       Накинув лёгкую ветровку, Армандо повернулся к простодушному ягуару и неожиданно улыбнулся. Эгмонт удивился — он был уверен, что пожилой суровый медведь вовсе не способен на такие эмоции. А в начале разговора он показался Эгмонту и вовсе умалишённым!       — Да, малыш, в Зверополис! Вперёд, в город мечты!       С этими словами медведь распахнул дверь на улицу. Эгмонт быстро пошёл, чуть не побежал, следом. Он едва не немел от восторга, который затмил его страх лишь названием великолепного города. А ведь он с самого детства хотел там побывать!       К действительности ягуара вернул сильный толчок. Эгмонт, отброшенный назад огромной медвежьей силой, оказался на полу, а Армандо ворвался обратно. С улицы раздались выстрелы. Обвалилось на пол стекло из окна рядом с дверью, затем два хлопка — и дверь обзавелась дырками. Кто-то беспощадно обстреливал длинный одноэтажный мотель, а из соседних номеров доносились испуганные крики постояльцев.       — На пол! — рыкнул Армандо. — Ползи внутрь! Не высовывайся!       Страх, чуть придавленный названием великолепного мегаполиса, вновь вернулся. Его принесли убийцы.