Чимин принимает душ, наконец отмывая свое измазанное в жидкостях тело, и понимает, что его кожа все еще хранит на себе аромат Чонгука. Он ощущается особо ярко, когда начинает смываться и заполняет собой ванную, заставляя Чимина прикрыть глаза и сжать кулаки.
Как? Как он сможет забыть все, что было? Все, на что он вынудил Чонгука. Будет ли тот вообще разговаривать с ним или осознает, что они натворили какую-то мерзость? Чимин прекрасно знает, что среди бет есть люди, любящие свой пол. Но среди волков таковых нет. Он что, решил стать первым? Единственным извращенцем из своего вида? Опозорить свою семью, древний род?
Нет уж! Ни за что! Он не заставит никого стыдиться: ни семью, ни Чонгука. Поэтому Чимин позволяет себе насладиться запахом лишь на пару секунд. Вдыхает полной грудью, разливая аромат по клеточкам, а потом выталкивает себя из фантазий и возвращает в реальный мир.
Чимину надо поесть. Он приводит себя в надлежащий вид, еще немного прибирается, доводя комнату до совершенства, и спускается в столовую. Остальные омеги на занятиях, но работники услужливо подают Чимину обед и интересуются его самочувствием. Сидящий за дальним столиком преподаватель тоже расспрашивает о прошедшей течке и говорит о темах, которые Чимин пропустил. Пак ест за троих, а затем понимает, что с большим удовольствием поспал бы еще. В отпуск по течке всегда входят один день до и один после, поэтому сегодня Паку на занятия идти необязательно. Он может отдохнуть, но через несколько минут в своей комнате понимает, что ему все же лучше занять мысли чем-то полезным, иначе они упрямо возвращаются к прошедшим трем дням и тому, кто помог их провести.
Поэтому Чимин дожидается времени окончания очередного занятия и направляется на следующее. По расписанию сейчас история, и Пак радуется, что этот урок сможет отвлечь его от неподобающих мыслей и в то же время не требует много энергии. Он все еще чувствует себя разбитым.
Чимин заходит в кабинет и тут же замечает Чонгука, который сидит, уткнувшись в тетрадь, и что-то там выводит. Рисунок? Но, стоит тому поднять глаза и одарить Пака слабой улыбкой, как внутри что-то дергает настолько, что жар охватывает тело и появляется резкое желание сбежать. Поэтому Чимин быстро проходит мимо и старается угомонить бешеное биение сердце.
— Чимин, как жизнь? — разворачивается к Паку Хосок, но тот с трудом может услышать его.
— Нормально. Все нормально, — отвечает растерянно он и зажимает в руке карандаш. Ему срочно надо прийти в себя! — А как у вас?
— Течка прошла хорошо? — интересуется Юнги, сидящий рядом с Хосоком, на что Чимин кивает. — Ты не принимал подавители?
— Нет, нам же сказали, что лучше не надо.
— Знаю. Но я все равно пью, — говорит Мин. — Я лучше проваляюсь три дня в отключке, чем буду переживать это.
И Чимин понимает почему. У Юнги течка, скорее всего, вызывает неприятные воспоминания. Если Пак не ошибся в своих наблюдениях, опыт у его друга был явно не из приятных. Чимину же всегда было противнее травить свой организм, чем мучиться от естественных приступов. Хотя в начале этой он уже начал сомневаться в своем решении.
Бенхо отпускает еще несколько комментариев по поводу своей приближающейся течки, и Чимин радуется, когда в класс наконец заходит преподаватель. Он ждет не дождется, когда сможет забыть про течку и все, что с ней связано.
Однако оказывается, что лекция по истории не настолько увлекательное занятие, чтобы перебить мысли о Чонгуке, особенно когда тот сидит впереди. Чимин пытается, но не может не прирастать к нему взглядом. Пак наблюдает за его поведением, умиляется простым вещам и ловит себя на мысли, что очень хочет обнять. Снова уткнуться в шею и вдохнуть присущий только ему запах.
Проклятье!
Чимин понятия не имеет, как досиживает до конца урока, а потом буквально вылетает из класса, не удостаивая никого вниманием. Он хочет отвлечься, но не знает как. Куда ему деваться, если Чонгук, кажется, поселился внутри?
Пак практически выбегает на улицу и останавливается на крыльце. Льет дождь. Небо застлано тучами, вдали гремит гром, ветер развевает волосы и рубашку, но Чимину кажется, что даже апокалипсис не сможет его отвлечь. Ему хочется, чтобы молния ударила в него и вышибла из его дурацкой головы эти постыдные мысли.
— Эй, Чимин, ты чего там стоишь? — зовет Юнги от дверей, и Пак раздраженно возвращается в здание школы.
Он больше не хочет идти на занятие и видеть там Чонгука. Знает, что в комнате будет постоянно думать, но там он хотя бы не будет краснеть и реагировать, как идиот. Поэтому ссылается на усталость и уходит.
Но на следующий день возможности не присутствовать у Пака уже нет. Ему приходится, как и другим, встать в половину восьмого утра, одеться и отправиться на завтрак. Чимин впихивает в себя еду, вкус которой не чувствует, и старается концентрироваться на беседе друзей. Не думать о Чонгуке! Не искать его глазами! Не чувствовать его взгляд кожей!
Он избегает Чона как может. Знает, что это, наверное, неправильно, но просто не в состоянии посмотреть ему в глаза. Чимину стыдно. Ужасно стыдно до такой степени, что хочется содрать с себя кожу, лишь бы только это ощущение цепких щекочущей когтей внутри прошло.
На уроке танцев Чимин постоянно запинается и сбивается с ритма, на занятиях по феромонам вжимает шею в плечи и пытается не думать о том, что в его жизни все наизнанку. Что половина из того, о чем говорит учитель, к нему не относится или работает по-другому. Что он за уродец такой?
Чимин намерен все исправить. Выйти, как и планировал, замуж и обо всем забыть. Он знает, что в будущем так и будет, но пока не может ничего сделать.
Идя по коридору, Чимин замечает стоящего у стены Чонгука слишком поздно. Натыкается взглядом, уже когда изменить траекторию не получится, и видит, как тот делает шаг вперед.
— Чимин, — обращается к нему Чон робко, но Пак не останавливается.
— Прости, я спешу, — лишь отвечает он, даже не взглянув в лицо.
И так проходит весь день. В нелепых отрицаниях и тщетных попытках.
Ему что, теперь избегать Чонгука вечно? Сможет ли он? С другой стороны, разве так не будет лучше? Потому что Чимин себе уже не доверят. Не может с уверенностью сказать, что забудет о желаниях и не поддастся им, разрушив все окончательно.
Когда вечером в дверь его комнаты раздается стук, Пак напрягается. Мысль о том, что это может быть Чонгук, настойчиво бьет в голове. Ему хочется сбежать и открыть одновременно, но кажется, что ни один из этих поступков не будет правильным. Поэтому Чимин просто игнорирует.
Может, это Хосок или кто-то другой из его друзей, Чимину все равно. Ему страшно.
Следующий день проходит точно так же. Тянется долго, жжет больно. Чимин пропускает мимо ушей половину информации, ошибается в заданиях, злится. Он даже один раз огрызается на Хенджи, но быстро понимает, к чему приведет конфронтация с Ли. Этот омега не из тех, кто проглатывает обиды, поэтому Чимин спешит извиниться и уходит в туалет. Урок почти начался, но преподаватель еще не пришел, и Пак решает, что ему самое время остыть. Он ополаскивает лицо, смотрит на себя в зеркало и понимает, что ему впервые претит собственное отражение. Неудачника и лжеца. Больного идиота.
Но поделать нечего. Остается лишь надеяться, что со временем пройдет. Все устаканится. Забудется, вернется в норму. Надо в это верить.
Чимин выходит из туалета и тут же натыкается на чью-то грудь. Чью, понимает сразу: знакомый запах ударяет в нос, заставляя с опаской попятиться. Чонгук же заходит за Паком и закрывает за собой дверь, отсекая возможность сбежать. Запирая в одной клетке с тигром. Пульс старшего омеги мгновенно ускоряется, и он вжимается в раковину, хватаясь за край.
— Чимин, что происходит? Ты избегаешь меня? — недовольно спрашивает Чонгук. Голос его низкий, властный и уверенный, отчего Чимин снова чувствует себя полным дураком. Чонгук фыркает и поворачивает голову к окну. — Если бы знал, что так будет, никогда не предложил бы помочь. Я хотел по-дружески облегчить страдания, а в результате лишился друга.
Пак закусывает губу и виновато опускает голову. Как ему сказать, что ему стыдно?
Но разве это поведение тоже не несправедливо? Чонгук ведь прав. Чимин лишает его друга. Единственного нормального друга, с кем Чон мог поговорить. Тот проявил заботу, а в результате получил наказание.
— Нет, я просто… — мямлит Чимин, не зная, что сказать.
— Почему ты делаешь из произошедшего что-то важное? Это же просто ерунда. Тебе было плохо, я решил сделать лучше. Это же ничего не значит. Куча волков так поступают.
— Правда? — Чимин вскидывает голову и наконец сталкивается с Чоном взглядом. В животе, естественно, что-то юркает.
— Да конечно! — беззаботно говорит Чон, заставляя Чимина думать, что он действительно раздул из мухи слона. — Мы же не в отношения вступаем, Бога ради!
— Да нет, конечно, — спешит подтвердить Пак, а у самого уши краснеют.
— Если я тебе массаж сделаю, ты тоже так реагировать будешь?
— Нет, конечно.
— Тогда в чем проблема? Для меня это ничего не значило. Для тебя значило? — спрашивает Чон.
— Естественно, нет! — выпаливает Пак.
— Ну вот и все. Тогда почему ты так себя ведешь?
— Не знаю. Просто мне было неловко.
Может, он правда зря переживал? Чонгук не подумал, что он извращенец, потому что Пак умолял его взять его. Ничего не изменилось. Так не проще ли отпустить и продолжить там, где они были до злополучной течки?
— Почему?
— Не знаю.
Знает, блин! Знает.
— Тогда все нормально? — с надеждой надавливает Чонгук, делая маленький шаг к Чимину, и тот старается не сесть в раковину.
— Да. Да, конечно, нормально. Я просто еще немного заторможенный.
— Ладно тогда. — Чимин слышит выдох и набирается смелости, чтобы снова посмотреть Чонгуку в лицо. В это прекрасное лицо с чарующими глазами. Родинкой под губой и носом-картошкой. Пышными ресницами и невероятно очаровательной улыбкой. — Я остался без партнера для парного вокального выступления. Споешь со мной?
— Что? — Чимину кажется, что он ослышался. — Я плохо пою.
— С каких пор? — хмурится Чонгук, явно недовольный продолжающимся бредом друга.
— Нет, правда! — заверяет Чимин самым невинным тоном, на который способен.
— Я слышал, как ты поешь, еще в первый день. Ничего плохого не помню.
Чимин снова заминается. Волнение заключает его в свои хищные объятья и не позволяет принять решение. Желание сбежать опять становится слишком явным.
— Мне правда не с кем петь, — поясняет мягко Чонгук, и на Пака этот тон действует лучше любых угроз. — Заставишь исполнять парное задание одному? Если бы ты вернулся к занятиям на день раньше, мог бы выбрать себе другого партнера.
— А что петь? — неуверенно интересуется Чимин, и Чонгук расплывается в улыбке, словно друг уже согласился.
— Покажу после уроков.
«После уроков» наступает слишком скоро. Чимин разрывается от желания снова побыть с Чонгуком и страха, что как-то выдаст свои чувства. Хочет бежать к нему, но бежит от него.
Однако на этот раз Чон более настойчив. Он перехватывает Чимина по пути в комнату и, схватив за руку, уводит в музыкальный класс, где быстро подключает телефон к колонкам. Начинает играть веселая песенка, но чем больше поет певец, тем сильнее расширяются глаза Чимина.
— Я не стану это петь! — восклицает он и с возмущением смотрит на Чонгука. Тот останавливает воспроизведение и поворачивается с лицом, выражающим полное непонимание. — «Все, о чем я думаю, — это все те ночи, когда мы были переплетены в твоей постели»? Ты серьезно?! Мы собираемся в чем-то признаться?
Чонгук смеется, но все равно продолжает:
— Никто ничего не подумает, Чимин, это просто песня.
Паку же вовсе не смешно. Еще не хватало петь про то, как он не может забыть проведенные вместе ночи.
— Я не буду это петь! — твердо заявляет он, но Чон снова лишь хохочет.
— Я предполагал, что ты так скажешь, — улыбается мягко он, и Чимин понимает, что над ним просто подшутили. Интересно, что бы Чонгук стал делать, если бы Пак согласился или просто плохо знал английский и не понял, о чем поется? Почему-то Чимину кажется, что друг был бы готов пойти даже на такой безумный шаг и спеть песню. И это его пугает. Чонгука вообще можно чем-нибудь смутить? — Поэтому у меня есть другой вариант.
Новая песня совсем иная. Грустная, романтичная, берущая за душу, и Чимин замирает, вслушиваясь в слова:
Меня несложно любить.
Прошу, обнимай меня так же крепко, как сейчас.
Я не знаю, что будет с нами дальше,
Но мне нравится эта неопределенность.
Что важного в том, что говорят другие?
Зачем страдать, если мы не можем жить друг без друга?
Вместе мы можем любить ещё сильнее.
Если ты полюбишь другого,
А я привыкну к тому, что тебя нет рядом.
Если это случится, если это произойдет,
Только тогда мы можем расстаться.
Чимин проживает их вместе с исполнителем, пропускает через себя и невольно находит взглядом Чонгука. Пак не может оторваться даже тогда, когда тот смотрит в ответ. Когда по спине бегут мурашки, а в груди появляется ком. Текст песни пробирает настолько, что глаза начинают слезиться, но Чимин все равно не может отвернуться. Конечно, у них с Чонгуком не те отношения, что описаны в песне. Конечно, нет ничего даже похожего, но ей все равно удается задевать те струны души, о существовании которых Чимин, кажется, даже не знал.
— Лучше? — интересуется Чонгук, не отрывая глаз, когда песня заканчивается.
Наверное, Пак мог бы придраться и к этой. Найти тысячу причин, почему им не стоит ее петь, но он не хочет. Ему слишком понравилось.
— Да, — лишь отвечает Чимин, а затем наконец разрывает зрительный контакт и прокашливается. — А ты романтик.
Чимин встает со стула, на котором сидел, и делает несколько шагов по классу, стараясь прийти в себя.
— В принципе, от тебя стоило ожидать, — добавляет старший. Разве можно удивляться тому, что мечтающий об искренности и любви Чонгук выбрал подобную песню?
— Берем? — радостно уточняет Чон и тоже поднимается. Чимин кивает. Чонгук проходит к роялю и усаживается за него. — Ну что, начнем с распевки?
Они занимаются около часа. Разбирают песню на партии, распеваются и тренируются, пока полностью не выучивают слова и ноты. Чимин же просто восхищается. Любуется талантом и усердием Чонгука, его нежным, чувственным голосом; тем, как Чон закрывает глаза и отдается песне во время исполнения. Чимин смотрит и ощущает, как его грудь переполняют странный восторг и нежность такой силы, что Пак сразу вспоминает течку. Он помнит это чувство. Он уже испытывал его. Но тогда у него было оправдание. Сейчас его нет.
Даже ночью он снова видит тот взгляд. Проникающий под кожу, касающийся сердца, разливающий по телу тепло. Чимин не может уйти от него. Не может выпутаться из оков этого сладостного плена.
Ему кажется, что весь его мир изменился. Перевернулся с ног на голову, сделав его зависимым от чего-то вредного и прежде чуждого. И пока друзья обсуждают старые и незначительные темы, Чимин чувствует себя чужим.
— Брось, я совсем не так сказал! — пихает Хосока в плечо Бенхо и опирается спиной на Чимина, вырывая того из размышлений. Друг хохочет, а Пак старается сообразить, о чем вообще речь.
— Да ладно?! — парирует Чон. — Учитель, посмотрите на мои колени! — передразнивает младшего омега, и тот заливается смехом. — Он что, тебе нравится?
— Что?! Нет, конечно! — заливается краской Бенхо. — Я просто мечтаю стать таким, как он.
— Да уж точно! Учитель, так? Учитель, так?
Бенхо снова пихает Хосока, чтобы тот перестал передразнивать, но все замирают резко и смотрят куда-то поверх Чимина. Глаза Хенджи превращаются в блюдца, и он пихает локтем Юнги. Чимин поднимает голову и замечает стоящего рядом Чонгука.
И сердце вздрагивает. Так больно, будто обрывает что-то.
— Чимин, я хотел договориться о репетиции, — говорит Чон немного растерянно и смеряет взглядом Пака и других омег. А Чимин отчаянно желает провалиться сквозь землю. Пульс ускоряется, и омега сглатывает. Он ведь так и не рассказал друзьям, что они общаются.
— О какой такой репетиции? — подкладывает руку под подбородок Хенджи и расплывается в довольной улыбке. Он переводит внимание с Пака на Чона и обратно, словно пытается уличить их в чем-то. И Чонгук, кажется, все быстро понимает.
— Мы готовим парное вокальное выступление. Я остался без партнера, а Чимин вообще пропустил распределение, поэтому мы оказались вместе, — поясняет Чонгук, и Чимин позволяет себе выдохнуть.
— Ясно, и что вы поете? — сгорая от любопытства, интересуется Хенджи. Чонгук для него будто диковинная зверушка, которую он с интересом рассматривает.
— На показе увидите, — хитро поводит бровью Чон.
— У, загадочно! — оценивает Ли.
Стоит Чонгуку уйти, Пака тут же забрасывают вопросами, выпытывая о характере Чонгука, об их отношениях и планах. Чимин отвечает сухо и часто привирает, не желая слышать иногда не самые милые комментарии Хенджи.
Уже на следующей перемене, сидя за столом в саду, Хенджи снова замечает Чонгука и без стеснения выкрикивает его имя, подзывая к группе.
— Тш, что ты делаешь? Не надо! — возмущается Чимин, оборачиваясь на Чона, но тот уже услышал и направился к ним. Поэтому Чимину остается лишь стыдливо прикрывать лицо руками.
— Чонгук! Чимин хотел обсудить с тобой репетиции! — улыбается Ли, как только омега останавливается рядом.
— Вовсе не хотел! — спешит оправдаться Пак. — Просто Хенджи не может унять интерес к тебе.
— Чимин! — поражается Ли. — Что это за честность?! Мог бы и приврать ради репутации друга.
Но, говоря это, он отодвигается на скамье и за руку притягивает Чонгука, чтобы тот присел между ним и Чимином. И в этот момент Пак понимает, что теперь его друзья от Чонгука не отстанут. Они решили включить его в компанию.
