Тайны благородных омег

      Он не может отпустить. Чимин не может оторваться от Чонгука, продолжая ласкать его губы и исследуя руками тело. Скользит по обнаженной спине, льнет к Чону сильнее и утопает в ощущениях. Ему хочется проглотить его без остатка. Чтобы Чонгук навсегда остался с ним. Чтобы его вкус, его запах стали частью самого Чимина. Чтобы ничто не смогло разлучить их.       Чимин знает, что его аромат усиливается. Ощущает, как Чонгук становится все активнее. Как забирается ладонями под пояс брюк, как выцеловывает шею и ухо, посылая мурашки по всему телу. Заставляя дрожать. Они оба кажутся ненасытными.       Когда Чонгук обхватывает Чимина за талию, сильнее прижимая к себе и засасывая кожу на его шее, ноги Пака подкашиваются, и омеги опускаются на песок. Чимин не может найти в себе силы оторваться. Ощущает себя прошедшим пустыню путником, который нашел оазис. Они были вместе с Чонгуком всего несколько дней назад, но только сейчас Чимин замечает огромную разницу. Тогда он не знал, что тоже нравится Чону, сейчас же это осознание переворачивает все внутри. Его чувства взаимны! Это окрыляет.       — Я так давно мечтал о тебе. Ты даже не представляешь… — шепчет пылко Чонгук, и желание внутри Чимина становится совсем непреодолимым. Ему нужно — прямо сейчас — ощутить с Чонгуком единение. Неважно как.       — Я тоже, — оставляя поцелуи у основания шеи, произносит Пак. Запаховые железы снова прямо под его ртом, и зубы опять начинает сводить. — Почему же ты сказал, что для тебя это ничего не значит?       — А ты? — Чонгук на несколько секунд отстраняется и одаривает хитрым взглядом, вызывая понимание и смех. Они оба такие идиоты… Потерявшие уйму времени.       Они целуются еще минут десять, а когда желание перейти на следующий уровень уже невозможно подавить, Чонгук произносит:       — Пойдем отсюда. — Опьяненный Чимин не сразу осознает смысл слов и удивленно смотрит на друга, не понимая, почему тот хочет остановиться. — Нам не стоит тут оставаться, Чимин. Нас могут увидеть, да и песок, вопреки романтичным фильмам и книгам, не лучшее место для развлечений.       Чонгук снова хитро улыбается, даже многообещающе подмигивает, а потом поднимается и протягивает Чимину руку. Они умываются в океане, стараясь стереть компрометирующие запахи, а потом спешат обратно в школу. Проникнуть в здание незамеченными оказывается непросто, но все же удается, и Чимин с Чонгуком заходят в комнату младшего и поворачивают замок, убеждаясь в том, что их никто не побеспокоит.       — Хочу сходить в душ, смыть с себя соль, — говорит Чон. — Пойдешь со мной?       Чимин согласно кивает и следует за Чонгуком в ванную комнату. Ему совсем не хочется отрываться от омеги, пусть даже на несколько минут.       Чонгук снова снимает с себя одежду и включает воду в душевой кабине. Мощный напор ударяет по кремовому кафелю и стеклянной стене. Чон проходит внутрь, позволяя недавно высохшим волосам снова намокнуть, и пятерней зачесывает их назад, убирая со лба. Чимин смотрит, не отрываясь. Его взгляд следует за каплями, которые бегут по подтянутому телу, исследуя рельефы и остужая кожу.       — Иди сюда, — зовет мягко Чонгук. Его взгляд, голос и вид манят, и Чимин расстегивает пуговицы на рубашке, не спуская глаз с соблазнителя. Чонгук, кажется, тоже пожирает его глазами. Больше не отворачивается, когда Чимин стягивает с себя брюки и нижнее белье, и следит за тем, как Пак проходит в кабинку, а потом нежно улыбается.       — Привет, — слегка смущенно шепчет Чимин.       — Привет, — счастливо отвечает Чонгук и целует. Завлекает в водоворот, выбивает почву из-под ног, кружит голову. Касается губ нежно, а потом распахивает их и вторгается языком, показывая, как сильно желает. — Твои губы сводят меня с ума, — шепчет, оторвавшись, Чон, а потом снова оставляет несколько коротких чмоков. — Почему у тебя такие потрясающие губы?       — Почему у тебя такое потрясающее… все? — Чимин окидывает взглядом Чонгука с ног до головы. — Как я могу не хотеть тебя, Чонгук? Как могу выкинуть из головы?!       Чимин проводит руками по груди омеги, скользит на плечи, касается спины. Оглаживает, а потом берет гель для душа и выдавливает немного на ладонь.       — Не выкидывай. Я не хочу, чтобы ты забывал про меня.       Чимину кажется, это невозможно. Как он сможет забыть этого потрясающего омегу? Его характер, смех, голос, тело, запах? Его вкус. Чимину так хочется снова приникнуть губами к коже, но он продолжает намыливать, смывая остатки соли. Водит по всему телу, наслаждаясь своей маленькой властью, исследует. Разворачивает спиной, позволяет воде смыть мыло и наконец целует меж лопаток. Чонгук задерживает дыхание и прикрывает глаза. Чимин буквально чувствует, как он замирает под его губами. Пак скользит руками на талию, спускается на бедра и замечает, как Чон выгибается ему навстречу. Такая реакция, невероятная податливость просто сводят с ума.       — Чимин… — выдыхает Чон, когда Пак прижимает его к себе, обхватывая одной рукой за пояс, а второй скользя по ягодицам. Аромат Чонгука пробивается даже через воду и запах геля для душа, и Чимин постепенно теряет контроль. Он нащупывает пальцами колечко мышц и проникает внутрь, срывая сдавленный стон. Чонгук хватается за полку. Несколько плавных движений заставляют младшего омегу откинуть голову на плечо Чимина и прикрыть глаза, сосредотачиваясь на ощущениях. И Пак упивается осознанием, что может доставить удовольствие, что тоже желаем.       Он продолжает движения, ловя каждый вздох Чонгука, когда тот заводит руку назад и находит его член. Чимин вздрагивает, но не отстраняется. Наоборот — приникает ближе, потираясь о ладонь и стремясь к сладостному удовольствию. Чимина удивляет, как быстро он заводится с Чонгуком. Как всего через несколько уверенных движений его тело уже требует большего.       — Чимин, — снова тихо произносит Чон, и Пак знает, что именно тому нужно. Он убирает палец и быстро заменяет его своим органом, заставляя Чонгука вцепиться в полку и прикусить губу.       Сначала он не торопится. Растягивает удовольствие, погружая обоих в сладостную негу. Позволяет каплям воды бежать по их телам, смешиваясь с потом, а ее шуму заглушать любые звуки. Но со временем Чонгук сам начинает насаживаться активнее, и Чимин ускоряется. Заставляет тяжело дышать, прикрывать глаза, сжимать металл на стене. Он сам теряется в этом удовольствии, в осознании, что Чонгук — его. Ему так хочется, чтобы они всегда оставались вместе. Он даже представить не может их с кем-то другим. Пак припадает к шее Чона, упиваясь его сильным, почти пульсирующим запахом, и снова ощущает безумное желание впиться в нее зубами. Рука сама скользит на живот, притягивая Чонгука ближе, а язык проводит дорожку на коже. Чимин знает, что не может оставить метку, но решает сделать то малое, которое не приведет к последствиям: всосав кожу, он слегка прикусывает ее, заставляя Чонгука вздрогнуть. Но не отпускает. Снова касается языком, делает еще несколько движений бедрами и ощущает, как Чон впивается ногтями в его руку, а затем выгибается и замирает.       У Чимина же все вибрирует внутри. Шатается, бурлит. Кровь бешено бежит по венам, сердце заходится в ударах, и он снова толкается в Чона, заставив пискнуть и приникнуть лбом к холодному кафелю. Чонгук тяжело дышит и, кажется, испытывает головокружение, но все равно льнет к Чимину. Пак продолжает движения. Он не может отпустить. Он еще не насытился, не утолил голод и дикую потребность сделать этого омегу своим. Чимина даже немного пугает это животное чувство, и он понимает, что, пожалуй, еще никогда не чувствовал себя настолько волком, как сейчас. Все его инстинкты, словно оголенные провода, искрят и электризуют тело.       Он снова наращивает темп, накрывает руку Чонгука на полке своей и слегка переплетает их пальцы. Чувствует, как все буквально закипает внутри и через пару минут все же выливается, словно лава из расколовшейся горы. Усталость смешивается с удовлетворением, и Чимин роняет голову на плечо Чонгука. Они оседают на пол вместе. Припадают к прохладному кафелю и довольно улыбаются, снова переплетая пальцы и ноги.       Спустя несколько минут они возвращаются в комнату.       — Ты прикусил меня, — говорит Чонгук, трогая шею. Он лежит на кровати, смотря в потолок, и держит руку Чимина на своем животе.       — Да. — Чимин не знает, стоит ли ему извиниться. Наверное, следовало бы, но он совершенно не чувствует себя виноватым. Если уж на то пошло, Пак считает, что ему должны дать медаль за выдержку. — Я просто…       — Знаю, — вздыхает Чон понимающе и поворачивает голову, чтобы встретиться взглядами с омегой. И в этих глазах Пак на самом деле видит все свои желания. И от этого — от взаимности — в животе переворачивается. — Но мы должны довольствоваться только детскими укусами.       Чон поднимает их с Чимином руки и легонько прикусывает Пака за внутреннюю сторону запястья.       — Эй! — Чимин со свистом втягивает воздух и смеется, тут же смотря на оставленный след.       — Он похож на жемчужный браслет, — говорит Чонгук, и Чимин удивляется подобному сравнению, но должен признать, что оно справедливо. Отметины от зубов действительно выглядят, как жемчужины.       Чимин и Чонгук не отлипают друг от друга всю ночь. Они занимаются сексом еще два раза, а потом засыпают в объятьях другу друга. Будильник выталкивает их из сна в половину восьмого, призывая начать новый день, и они готовы. Чонгук ослепляет сонной улыбкой, и Чимин целует его в щеку, после чего сам получает чмок в нос. Они смеются, одеваясь, а потом Чимин сбегает к себе в комнату, чтобы почистить зубы и взять вещи.       — Боже, у меня течка завтра, — бурчит Юнги, плюхаясь на скамью в столовой. Он ставит поднос с завтраком и первым делом вытаскивает из сумки баночку с подавителями. Чимин косится и нехотя морщится. Эта дрянь никому не идет на пользу, нарушая естественную работу организма и вызывая кучу побочных явлений. Но Юнги она необходима. — Сил совсем нет.       — Потому что ты с утра глотаешь эту гадость, — неодобрительно говорит Хенджи, и Чимин с трудом сдерживает желание пнуть друга под столом.       — Ты же не собираешься на занятия? — обеспокоенно интересуется Хосок, на что Мин качает головой.       — Поем и вернусь в комнату.       — Пусть все пройдет хорошо, — искренне желает Чимин.       — А у меня течка выпадет на выпускной, представляете?! — шипит Хосок, чуть ли не выпуская пар из носа, рта и ушей. Он легонько ударяет кулаком по столу, заставляя посуду звякнуть, и надувается. — Поверить не могу, что пропущу его!       — Ты не знал, что так будет? — интересуется Чимин.       — Точную дату нам же сначала не говорили. Надеялся, что проскочу, но, похоже, что нет. Надежда все еще теплится, но обычно у меня все по расписанию.       — Обидно, — говорит Хенджи.       — Так что повеселитесь там за меня, — велит Чон. — Вы уже подумали, что купите? Прием заказов заканчивается на этой неделе.       — Я такой наряд нашел! — расцветает Хенджи. Он бросает взгляд к потолку, словно благодарит Бога за то, что тот помог ему с покупками. — Изумительный атласный розовый костюм!       — Покажи? — Бенхо придвигается ближе, и Хенджи тянется к телефону. — Ах, как я завидую! Вы только посмотрите!       Бенхо выхватывает телефон из рук друга и поворачивает экраном к остальным.       — Красиво, — улыбается Чимин. — А я нашел подобный цвета шампанского.       — Я думаю, тебе очень подойдет, — говорит нежно Чонгук, поворачивая голову к Паку, и находит под столом его руку. От тайного прикосновения по телу тут же бегут мурашки, и Чимин смущенно отводит глаза. Ему кажется, они ужасно очевидны. Но руку убрать даже не думает. Ему нужно это прикосновение.       Они ведут себя подобным образом все последующие дни. Влюбленные, абсолютно счастливые, не отрывающиеся друг от друга. Они постоянно находят поводы для того, чтобы прикоснуться, а когда сидят вместе, то обязательно плечом к плечу, бедром к бедру. Чимину кажется, что со стороны они выглядят, как парочка, но ему наплевать. Он не отдаст ни секунды с Чонгуком. У него и так осталось слишком мало времени. Пак боится даже думать о времени после выпуска.       — Что будет с нами? — как-то спрашивает Чонгук. Они сидят на полу у кровати Пака и смотрят на ночное небо через раскрытую балконную дверь. Рядом стоят две огромные пачки заваренного рамена, который пришел с заказанными на выпускной вещами. С улицы долетает уже прохладный ветерок, и Чимин ежится от осознания того, что их время подходит к концу.       Чонгук даже не смотрит на него. Его взгляд обращен в темноту ночи, но голос выражает печаль, беспомощность и надежду.       — Я не знаю, — отвечает опустошенно Пак.       — Ты же разместил резюме? Никто не откликнулся?       — Откликнулись, но мне не подходит низкооплачиваемая работа, Чонгук. А для большей у меня нет ни образования, ни опыта.       — Может, попросить кого-то из ребят? Почти у всех тут свои компании, наверняка, найдется тебе местечко.       Чимин морщится. Подобный «блат» кажется ему мерзким и унизительным, но если на другой чаше весов расставание с Чонгуком, думать долго не приходится.       — Я поговорю с ними, — говорит Пак и морщит нос. — Но это так неудобно, Чонгук… А у твоей семьи не найдется для меня работы?       Чимин чувствует себя ужасно, даже спрашивая об этом. Словно попрошайничает. Но паника с каждым днем все больше обнимает сердце своими когтями, и вариантов становится все меньше.       — Может, и найдется. Но, Чимин, ты же помнишь, что я говорил тебе о своих отношениях с родителями?       — О том, что они заключают с тобой сделки?       — Именно. И я боюсь, что за такое они попросят что-то, что нам не понравится.       — Тогда не надо, — сразу отвечает Чимин.       — Мы что-нибудь придумаем, — подбадривает Чон, беря Чимина за руку и целуя костяшки. — Но мы же все равно будем видеться? Я буду приезжать на выходные… Может, ты навестишь меня в Сеуле.       — Конечно. Если ты не найдешь себе какого-нибудь красавчика-альфу и не забудешь про меня, — добавляет Пак, посмеиваясь. Шутит, но, как говорят: «В каждой шутке…». Чимину хочется верить, что с ними все будет хорошо, но ему страшно. Они ведь больше не будут видеться каждый день, и прекрасный Чонгук определенно не останется без внимания. Внимания обычного, имеющего возможность привести к полноценным отношениям без десятков проблем.       Чонгук вздыхает и, сильнее сжав руку Чимина, разворачивается к нему.       — Об этом тебе точно не стоит беспокоиться, — говорит Чон серьезно.       — Почему?       — Мне никогда не нравились альфы, — на выдохе произносит младший омега, и Чимин хмурится.       — Как это?       — Вот так. — Чонгук пожимает плечами.       — Может, ты просто еще не встретил того, кто тебе подходит…       — Нет. Мне даже запах их не нравится. Никогда не нравился, понимаешь? Ни одного из них. Меня не привлекают альфы. Совсем.       Чимин и не думал, что такое бывает. Разве притяжение к противоположному полу не заложено самой природой? Что же это значит? Что Чонгук «сломан»? Или что представления Пака об устройстве мира оказались совсем неправильными? Чимин уверен, что верным ответом является второй, потому что Чонгук кажется идеальным. «Сломан» точно не про него. Ни капли.       Чимин задумывается про себя. Нравились ли ему когда-нибудь альфы? Но ответа не находит. Они не вызывают в Паке отторжения, но в его жизни ни разу не было и такого, чтобы его тянуло к представителю этого пола.       — Хорошо тогда. — Чимин одаривает взволнованного Чонгука ласковой улыбкой и тоже слегка сжимает его пальцы. — Одним переживанием меньше, — шутливо добавляет он.       Следующим вечером Чимин находит Хосока у океана. Он решает не откладывать разговор с друзьями, потому что совсем не представляет дни без Чонгука и правда хочет верить, что они справятся и найдут выход. Чон сидит в телефоне, и Чимин присаживается на лежащее на песке дерево.       — Чимин? Как жизнь? — Хосок расплывается в улыбке, хоть и выглядит слегка удивленным внезапным появлением друга.       — Хорошо, — выдыхает Пак и подставляет лицо соленому ветерку. — Готовлюсь к выпускному. Твои заказы все пришли?       — Да какие заказы? — горько усмехается Чон. — Если только дополнительные игрушки на время течки заказать.       С досадой он возвращает внимание к телефону и снова что-то агрессивно печатает.       — Жалко, конечно. Но, в конце концов, не ради выпускного мы сюда ехали.       — Это да, — все еще понуро отвечает Хосок, и Чимин игриво пихает его в плечо, стараясь подбодрить.       — Уверен, тебе будет веселее, чем нам. Что интересного в приеме, полном показухи? Мне кажется, я буду ощущать себя племенной лошадью на аукционе. Думаю, что чувствовал бы себя лучше, будучи независимым. Но не уверен, что даже работу найти смогу.       Чимин старается говорить, как можно спокойнее. Не показывать значимости темы и не выдавать бешеное сердцебиение, но все равно сглатывает и задерживает дыхание.       — У твоей семьи не найдется для меня местечка? — Пак спрашивает почти шутливо. Усмехается, стараясь показать, что все это гипотетические разговоры. Но Хосок удивленно поворачивает голову и отвечает абсолютно серьезно.       — Ты не хочешь на нас работать. — Чимин теряется, и Хосок спешит пояснить: — У нас фабрики, Чимин, а там только тяжелая и довольно низкооплачиваемая работа. На роль управляющего же мы тебя взять не сможем. А все менеджеры в офисе, но там тоже нужен опыт, да и сотрудников мало. Почему бы тебе не спросить Чонгука? Его семья — единственная, у которой компании по всей стране. Остальные же все в Сеуле. Ты сможешь переехать из Пусана?       Чимин бы очень хотел перебраться поближе к Чонгуку, но уверен, что на такое сейчас его семья не согласится.       — Вряд ли. Думаю, ты прав, я спрошу у Чонгука, — грустно произносит Пак. В груди словно образуется камень. Тяжелый и мешающий свободно дышать. Но Чимин не готов сдаваться. В любом случае, главным, что ему нужно сделать, является разговор с родителями. Чимин обязан убедить их в том, что ему не нужно продавать себя замуж.