ΩΩΩ
Чимин задумчиво ковыряется палочками в тарелке, перебирая рисинки, потому что ему кусок в горло не лезет. На самом деле, Пак с трудом может усидеть на месте. Внутри все бурлит, желание сказать разрывает, но как именно начать, как правильно выстроить диалог, Чимин еще не решил. — Ты поговорил с Джунвоном? — интересуется папа, отчего Чимин поднимает голову и опускает палочки. Кажется, время пришло. — Он звонил тебе? — Мы говорили, — начинает издалека Пак, но отец оживляется, и его глаза загораются надеждой, которая Чимину совсем не нравится. — И что? — спрашивает альфа. Братья тоже поворачивают головы, и Чимин ощущает еще большее давление. Сейчас он станет для них или примером, или позором. — Он хороший человек, как вы и сказали. Воспитанный… Но я не уверен, что мы подходим друг другу. — О чем ты? — Палочки папы со стуком падают на стол, а глаза недовольно прищуриваются. — Из нас не выйдет гармоничной пары… — мямлит Чимин. Ладони его потеют, и он нервно протирает их о штаны. — Почему это? — Отец тоже прекращает есть и сосредотачивает все внимание на сыне. — Потому что я не хочу выходить за него замуж, — выпаливает на выдохе Пак. — Чимин, — недовольно срывается с губ папы, и он отворачивает голову, упираясь взглядом в стену. Горький смешок заполняет комнату, давая знать, что он боялся, но ожидал подобного. — Мы уже говорили с тобой об этом, разве нет? — Да, но я думаю, что смогу помочь иначе, — неуверенно, но с надеждой говорит омега. Задерживает дыхание, позволяет уголкам губ дрогнуть, а потом произносит: — Мне предложили работу. — Что? — хмурится недовольно папа. — Кто? Какую? — Отель «Серебряная ночь» ищет администратора… — И предложил это место тебе? — удивляется отец. — Да. Отель некрупный, позиция начальная, зарплата небольшая, конечно, но неплохая. Зато есть хорошая возможность карьерного роста. Это сетевой отель. Если я буду работать усердно, смогу перейти в другой и занять должность повыше! — говорит с воодушевлением Чимин. — Чимин, — снова вздыхает папа и опускает голову, упираясь лбом в ладонь. — С чего вообще такие мысли? — не понимает отец. — Я буду стараться, — чуть ли не подпрыгивает на месте Чимин. — Буду трудиться изо всех сил, чтобы меня заметили. Стану лучшим. Я пробьюсь, я обещаю! Я помогу семье, я все сделаю, но не через брак. Только не так… — Но почему? — удивляется отец. — Мы же долгие годы планировали… — Потому что я изменился! Потому узнал себя и понял, что так не смогу! Я не хочу продаваться замуж. Не хочу быть красивым приложением к кому-то. Не хочу видеть в супруге в первую очередь деньги. Я хочу любить, понимаете?! Я хочу любить своего партнера! Хочу хотеть поставить ему метку и связать наши жизни. Неужели я не заслуживаю такого? Неужели недостоин счастья? Мы же волки, мы же ведомы инстинктами, вы же знаете. И все же вы хотите, чтобы я подавил их… — Ты не станешь их подавлять, — перебивает папа. — Инстинкты возьмут верх, и все будет хорошо. Ты просто еще не понимаешь. — Я понимаю! — вырывается у Чимина. Ему уже трудно себя остановить, но он намерен контролировать, что говорит. — Я знаю, каково это — испытывать влечение и желание пометить партнера. И я знаю, что это не шутки. — Родители удивленно переглядываются, словно спрашивая друг друга, знал ли второй об этом. — Вы отправили меня в школу для омег, чтобы я узнал, какового это — быть им. И я узнал. Я узнал, что это серьезно: отдать половину своей жизни (чувства, эмоции) партнеру, и получить половину его. И я не могу относиться к этому халатно. Я хочу выбрать осознанно. Хочу стать независимым и сам находить свою дорогу. Отец вздыхает, пристально смотря на сына, и берет в руки ложку, тут же начиная покручивать ее пальцами. — Неужели я не имею права сам управлять своей жизнью? — напоследок спрашивает Чимин мило, словно ребенок, просящий игрушку и надувающий губы. Он знает, что это смягчит отца. — Имеешь, конечно, — отвечает он, и внутри Чимина, словно небольшой фейерверк, выстреливает надежда. — Ты влюблен, Чимин? — спрашивает напряженно папа. — В этом все дело? Почему ты не рассказывал нам? А Чимин и себе-то не рассказывал. Конечно, он осознавал это, но слово пугало, потому что слишком многое определяло в его жизни, отбирая половину вариантов пути. Но теперь он больше не видит смысла скрываться. Больше ненужно. Он сможет жить, будучи верным себе и своим чувствам. — Потому что это мое дело, — без злости отвечает Пак. — Мне нужно сначала самому разобраться. Но да, — вздыхает он. Сердце пропускает удар, руки снова дрожат, и кружится голова, но Чимин ощущает себя опьяненным свободой и перспективами. Тем самым фактом, что может не врать хотя бы себе. — Что ж, тогда, — папа складывает руки в замок на столе и прямо смотрит на сына. — Так и поступим. Попробуем так. — Простите, — вдруг говорит Чимин, осознавая, что родители решают снова затянуть пояса ради его благополучия. Отказаться от мечты о легком выходе и опять бороться, поддерживая его. Слезы неожиданно вырываются из глаз, и Чимин срывается, начиная рыдать. Он сам от себя такого не ожидал, но вдруг понимает, насколько этот груз тяготил его и насколько легче стало без него. Он наконец чувствует, что может дышать.ΩΩΩ
Чимин был в Сеуле всего несколько раз. В детстве дважды ездил с родителями и один раз, совсем недавно, со школой. Чувства город вызывает у него противоречивые. Паку нравится вечное движение столицы, огромные перспективы, что она хранит в себе, но удручают узкие улочки и отсутствие океана. Чимин привык к простору. К бескрайней воде, сливающейся с небом, к проходящим над ней мостам. К мощи природы, которая ощущается даже из окна квартиры. В Сеуле подобного нет. Река Хан, так любимая жителями, не идет ни в какое сравнение с океаном, а обилие народа не столько насыщает энергией, сколько душит. Но Чимин приехал не за тем, чтобы покорить столицу. Он приехал разобраться с тем, что тяготит его уже неделю. С трудом найдя дом Чонгука, Чимин замирает у ворот и поднимает глаза к повернувшейся к нему камере. Интересно, его уже заметили? Задаются ли вопросом, что за странный человек пришел к их дверям? Но даже после того, как Чимин звонит в звонок, ничего не происходит около пары минут. Пак выжидает, повторно нажимает на кнопку и сдаваться не собирается. Если никого нет дома, он дождется. Чимин проходит к забору у здания напротив и присаживается на асфальт. Но почти сразу подскакивает на ноги, когда дверь с щелчком открывается и к нему выходит папа Чонгука. Чимин хорошо помнит этого красивого омегу, которого впервые увидел на выпускном. Пак кланяется и делает пару шагов к родителю. — Здравствуйте, я… — Пак Чимин, да? — перебивает его вежливо, но непререкаемо омега. — Да, — отвечает Чимин, ощущая, что ему тут не рады. — Я не побеспокою вас долго, мне просто нужно связаться с Чонгуком. Ваш супруг обещал отправить мне его номер телефона, но я так и не получил его. Я лишь хочу поговорить с Чонгуком, больше ничего. — Чонгук в США. — Я знаю. Но мы поссорились на выпускном, я просто хочу попросить прощения. Папа поджимает губы и задумчиво смотрит в сторону, убирая руки в карманы дорогих широких брюк. А Чимин так волнуется, что дышать забывает. — Чимин, скажу тебе честно, — вздыхает родитель. — Я не думаю, что твое общение с моим сыном — хорошая идея. Он на другом конце земного шара. Отправился заканчивать там школу, а после останется учиться в университете. Ему и без того трудно адаптироваться. Зачем теребить его раны? Вы все равно не сможете дружить. Вы пять лет не увидитесь. Чимин не может вдохнуть. Ему кажется, его опустили под воду и силой удерживают там. Разум паникует, тело кричит от боли, но сделать ничего не в состоянии. Пять лет? Он сказал «пять лет»? Чимин же не ослышался? Он пять лет его не увидит? Что же он наделал?.. — Но я… — с трудом произносит Пак, — просто хотел извиниться. — Не надо, — мягко отвечает папа Чонгука и неспешно уходит. С щелчком закрывает за собой металлическую дверь и навсегда отсекает Чимина от того мира, где существует Чонгук. Наверное, все правильно. Наверное, так лучше. Чимин думает обо всем, смотря в окно автобуса, когда едет обратно, но внутреннее чувство несправедливости все равно вгрызается в душу. Чимину кажется, что объясниться он обязан, кажется, что должен расставить все точки над «и». Но, может, он опять думает только о себе? Может, Чонгуку действительно лучше без него. Они не увидятся… пять лет. Сердце сжимает от этой мысли. Он все потерял. Как же мог? Но Чонгуку там будет лучше. В США нравы свободнее. Возможно, у него получится там быть собой. Слезы текут по щекам, и Чимин тихо всхлипывает. Ему хочется убедить себя в том, что так правильно, что он заслуженно платит за свои ошибки, но это так чертовски больно, что умереть хочется. Пак и не знал, что бывает так больно. Такая она — любовь? Забота о другом во вред себе? Отказ от собственных желаний ради блага близкого? Разъедающая ревность? Поглощающая тоска? Глупая, настойчивая надежда, которая уже отсчитывает дни до возвращения Чона? Такая она? Что ж, Чимин ее примет. Пусть так, он подождет. Он построит свою жизнь такой, чтобы убрать любую зависимость. Он расстелет дорожку для их потенциального будущего с Чонгуком. И он обязательно найдет возможность извиниться.