Вы: Привет! Это Пак Чимин. Надеюсь, ты меня помнишь.
Чон Хосок: Чимин?! Конечно, помню, пропащий ты негодяй! Как у тебя дела?Вы: Я переезжаю в Сеул.
Вместо очередного сообщения Хосок отвечает звонком. Телефон начинает вибрировать в руках Пака, и он, набрав в легкие воздуха и растянув губы в улыбке, отвечает. — Хосок? — Ты переезжаешь в Сеул? — кричит на другом конце друг. За прошедшие два года они общались крайне мало, лишь пару раз переписывались. Чимин не видел смысла в поддержании дружбы в таком виде, потому что никогда не верил в жизнеспособность отношений на расстоянии. По крайней мере, дружеских. Теперь же былую близость можно возобновить, и Чимин невероятно радуется подобной возможности. — Да, буду учиться в университете. Мой начальник порекомендовал подать заявку на стипендию, и я ее получил, представляешь? А компания даже согласилась перевести меня в отель в столице. — Это же потрясающе! Я очень рад за тебя! Нам надо обязательно собраться и отметить! — Ты общаешься с кем-нибудь еще из наших? — Да, мы дружим с Юнги. Хенджи иногда вижу на приемах, как и Бенхо. Чонгука тоже недавно видел. Чимин застывает. Молчит, не понимая, что услышал, а потом осознает, что Чон, наверное, приехал на каникулы. И внутри все переворачивается. — Чонгук сейчас в Сеуле? — спрашивает он волнительно. — Конечно. Где ему еще быть? — удивляется Хосок. — Открыл несколько месяцев назад кофейню. Я как раз там его и видел. — Подожди, что? — Теперь Чимин точно ничего не понимает. Как это: несколько месяцев назад? — Разве он не учится в США? — Что? — Хосок явно хмурится. — С чего ты взял? — Мне его родители сказали. — Да? — задумывается друг. — Ну, может, вернулся уже? Хосок растерян, а Чимин — и того больше. Он не понимает: Чонгук решил не поступать там в университет? А ведь это логично: Чон никогда не мечтал о высшем образовании, он всегда хотел открыть кофейню. Так с чего ему было оставаться на годы учебы за границей? Возможно, он действительно уехал туда после слов Чимина, но теперь, видимо, излечился от жестокого удара и вернулся к прежней жизни в родной стране. И это значит, что у Чимина наконец появился шанс извиниться. Сердце подскакивает и начинает отбивать больше сотни ударов в минуту, и устоять на месте не удается. Неужели он увидит его? Совсем скоро! Чимину хочется рвануть в Сеул сегодня же, хотя его поезд только завтра. Он правда дождался? — Я скину тебе страничку его кофейни, — говорит Хосок перед окончанием разговора и просит Чимина написать ему, как только будет готов встретиться. А Пак, тем временем, опускается на кровать и замирает. Ничего не изменилось. Два года прошло, а все его существо оживает при одном только упоминании Чонгука. Он не забыл его. Даже не начинал. Чимин вспоминал его каждую течку, думая об их времени вместе и стараясь не завыть от потребности в любимом человеке. Вспоминал каждый раз, как убирал дом, оживляя в памяти их веселые наказания. Вспоминал, натыкаясь взглядом на браслет, который не снимает с запястья. Вспоминал, делая каждый вдох, приближающий его к их встрече. Он никогда не забывал его. Хосок, как и обещал, присылает ссылки на сайт и страницу в соцсети, и Чимин с изумлением рассматривает интерьер кофейни, а потом натыкается на фотографию владельца. Чон стоит за стойкой с чашкой кофе в руках и ослепительно улыбается, невольно вызывая и улыбку Чимина. Пак поверить не может, что Чонгук уже так давно в Сеуле, и возмущение вздымается в груди. Почему он не знал об этом? Почему с ним поступили так жестоко? Но он заслужил. Он поступил еще хуже. Сеул встречает Чимина непривычной для конца лета прохладой. Улицы подсыхают после дождя, от влажности вьются и без того пышные волосы, а на душе легко. Чимин обходит лужи, погружает чемодан и сумку в багажник такси и называет адрес общежития. Едет, жадно рассматривая город и впервые чувствуя себя в нем невероятно хорошо. Потому что сейчас здесь Чонгук. Чимин располагается в общежитии, знакомится с соседями, а после сразу собирается в кофейню. Он долго стоит перед зеркалом, выбирая наряд, и останавливается на белой рубашке и кремовых брюках. Слегка напоминает школьную форму Пэгджу, но Чимин решает, что это даже неплохо. Он несколько раз причесывает непослушные волосы, подводит глаза и тщетно старается успокоиться. Кофейня Чонгука располагается на краю Итэвона, в двухэтажном здании, занимая весь первый. Это небольшое, но уютное помещение: со столами из светлого дерева, панорамными окнами и запахами цитруса и кофе. Только войдя внутрь, Чимин сразу понимает, что это заведение Чонгука — этот аромат он узнает из тысячи. Тело до сих пор помнит, как он вдыхал запах свежеприготовленного кофе на кухне Пэгджу. Как пробовал необычный вкус и все больше влюблялся в его создателя. Глаза бегают по помещению, стараясь найти знакомую фигуру, но видят лишь двух бет: парня и девушку. Сильнее сжимая ручку сумки, Чимин проходит к стойке и нервно закусывает губу. — Добро пожаловать, — улыбается ему работница, ожидая заказа. — Здравствуйте, — взволнованно произносит Чимин. — А хозяин здесь? Я его знакомый. — Господина Чона нет, — отвечает девушка. — Он обычно приходит ближе к вечеру. — Что ж, — проглатывает разочарованно Чимин, — тогда можно мне стандартную «Сладкую ночь»? Чимин впопыхах выхватывает буквально первое название из меню, а затем берет заказ и проходит к столику у окна. Ждать — так ждать. Уходить он точно не собирается. Чимин замечает на стене раскидистое растение, свисающее из кашпо, и улыбается. Атмосфера чарующая. А потом Пак делает глоток напитка и прикрывает глаза. Ему кажется, он чувствует запах самого Чонгука. Обнимает его, утыкаясь носом в пышные волосы, и притягивает к себе, позволяя мурашкам бежать по спине. Пак сидит несколько часов. Наблюдает за тем, как посетители приходят и уходят. Как работники обслуживают их, предлагая варианты кофе, и через пару часов уже запоминает почти все основные наименования. Заведение посещают школьники, чтобы сделать уроки или посплетничать; парочки, чтобы провести свидание; и работяги, чтобы немного передохнуть. Чимин мог бы посидеть в телефоне или послушать музыку, но ничего из этого он делать не в состоянии. Пак лишь впитывает в себя атмосферу кофейни и прокручивает в голове возможный разговор с Чонгуком. Уже начинает смеркаться, и на улице зажигаются фонари, когда что-то меняется. Чимин замечает это сначала подсознательно, и только затем, повернув голову, видит Чонгука. Тот стоит, смотря на него круглыми глазами, и не говорит ни слова, а Пак уже тонет в этом взгляде, где столько разных эмоций, что захлебнуться можно. — Чимин, — наконец слетает с губ. Он возмужал. Чонгуку уже девятнадцать, и он больше не тот подросток, с которым познакомился Чимин. Теперь он молодой мужчина, невероятно привлекательный, облаченный в черные джинсы и черную атласную рубашку. Одновременно похожий на баристу и на хозяина, коими и является. Но что-то все равно не так. Есть что-то чужеродное, и подсознание бьет тревогу, пока Чимин поднимается и делает шаг к Чону. Втягивает носом запах, и осознания ядом разливается по легким. Взгляд скользит на шею, под расстегнутый ворот рубашки и цепляется за красный край. Метка. Чимину кажется, что у него землю из-под ног выбили. Что вывернули наизнанку и вытряхнули. Что окунули в странный сон, который не может иметь ничего общего с реальностью. Чонгук замужем? Чонгук?! Тот самый бунтарь Чонгук, который убеждал, что его не привлекают альфы? Его Чонгук? Он теперь пахнет альфой? Он теперь принадлежит другому? У Чимина голова кружится, и к горлу подкатывает тошнота. Он смотрит пораженно на незнакомца перед собой и ничего не понимает. Видит лишь сожаление в глазах Чонгука, будто тот извиняется за то, что разбил глупые детские мечты. Будто ему жаль, что Чимин оказался так наивен. Пак отшатывается, ударяясь ягодицами о стол. Посуда звякает, и Чонгук дергается вперед, но Чимин тут же выставляет руку. — Чимин? Почему ты здесь? И правда, почему? Какая глупость… — Ты замужем? — звучит еще большая глупость, на что Чон стыдливо опускает глаза и поджимает губы. Больше Чимину сказать нечего. Больше даже делать тут нечего. Он с трудом отходит от столика и на непослушных ногах покидает кофейню. Чонгук его не останавливает. Конечно, ведь зачем? Он, как и думал Чимин, пережил их расставание. Справился и начал новую жизнь. Совсем новую. Чимин идет вперед, пытаясь различить в жужжании мыслей что-то внятное, но ему не удается. Перед глазами проплывают темные тени, сердце заходится в ударах, земля под ногами плывет. Какой же он был глупый! Думал, что Чонгук будет ждать его, так же, как ждал он сам! Но разве в этом была логика? Чимин-то знал, что совершил ошибку и что чувства его не изменились. А Чонгук всегда считал, что тот от него отрекся. Для него не могло все остаться, как прежде. Просто не могло. И он закономерно стал двигаться дальше. Пошел вперед, оставив неразумного Чимина позади, и построил себе нормальную жизнь. Нормальную… Но разве она может быть нормальной для него? Разве Чонгука не воротит от альф? Как же он решился на брак? Неужели нашел того, кто стал для него исключением? Или заключил с родителями сделку? Эта страшная мысль бьет Чимина, и он резко останавливается и присаживается на бордюр, отделяющий парк от тротуара. Неужели они позволили Чонгуку открыть кафе только взамен на свадьбу? Разве родители могут быть настолько жестоки? И разве мог сам Чонгук — вольный, бунтующий — согласиться на подобное? Разве не он всегда говорил, что хочет жить свободно? Чего же стоит одна мечта, если ради нее придется отказаться от другой? А мечта Чимина… вдруг обрушилась на него, придавливая обломками. Они не будут вместе с Чонгуком? Ладно, Чимин особо и не рассчитывал на то, что они смогут открыто быть парой в обществе, но Чонгук теперь не просто не его, он чужой? Он принадлежит альфе, который испытывает его эмоции и делится своими, который помогает в течку и каждую ночь засыпает рядом? Чимин опускает голову и зажимает ее меж коленей, накрывая руками. Он бы разрыдался, но даже это кажется недостаточным. Чимин и не осознавал прежде, насколько опирался в жизни на надежду о совместном будущем. Насколько выстраивал все ради осуществления этой мечты. Теперь же чувствует, что все остальное неважно. Просто не имеет никакого смысла. Получить высшее образование и хорошую работу, быть независимым… Чего все это стоит, если не приведет к будущему с Чонгуком? Если Чимин не сможет видеть его улыбку и улыбаться в ответ. Зачем вообще тогда жить? Наслаждаться тянущей болью разбитого сердца? Скованным дыханием, дрожащими руками, полной апатией? Чимин еще долго сидит на улице, не замечая проходящих мимо людей. Думает, осознает, вспоминает новый, смешанный запах Чона, буквально кричащий о том, чтобы Чимин и не думал к нему подходить. Он возвращается в общежитие уже к полуночи. Заваливается на кровать, ощущая себя абсолютно разбитым, и звонит Хосоку. Наверное, уже поздно, но Чимину плевать. Он позвонит и в три ночи, потому что ничто уже не важно. — Чимин? — испуганно отвечает Чон. Голос его не сонный, но крайне обеспокоенный. — Что случилось? — Чонгук вышел замуж? Хосок недолго молчит, а потом спокойно отвечает. — А, да, я слышал что-то такое. — Слышал? И на этом все? — Церемония была закрытой, никого не оповещали. Знают только те, кому это важно. Ничего удивительного, Чонгук всегда такой. Он только кофейню свою в соцсети выставляет. — А кто его муж, ты знаешь? — Да, из другой знатной семьи. То ли брак, то ли бизнес сделка — как всегда в наших кругах. То есть он его не любит? Чонгука продали замуж? Боже, что происходит? Что за мир зазеркалья? — Его муж — крупный акционер конгломерата, один из больших начальников. Все стандартно: если наследник — омега, передать часть полномочий и акций его супругу — обычное дело. А ты что, его не спросил? Почему ты у меня интересуешься? Чимин не отвечает. Заканчивает разговор, даже не попрощавшись, и роняет телефон на одеяло. Ему хочется сдохнуть. Самой мерзкой и мучительной смертью. Учеба начинается уже через пару дней, но весь следующий Чимин проводит в кровати. Ему не хочется делать ничего, все потеряло смысл и вкус. Паку кажется, что лучше бы он нашел себе альфу. Возможно, тогда ему было бы не так хреново. Он не думал бы о чувствах Чонгука, своей ничтожной жизни и собственной роли во всем этом бардаке. Он ведь все равно виноват. Его проступок никуда не делся, и Чимину даже думать страшно о том, на что он повлиял. Он все же должен извиниться. Да, им с Чонгуком не быть вместе, но Чон должен знать, что ничто из гнусных слов на выпускном не правда. Чимин заставляет себя подняться с кровати за день до начала занятий. Ему противно от того жалкого факта, что он радуется даже тому, что просто увидит Чона. Но только это он и заслужил. Несчастную одностороннюю любовь, у которой никогда не будет счастливого конца. Теперь Чимин подкарауливает Чонгука у черного входа. Ждет до темноты и настораживается, как только у здания останавливается черный мерседес. Мнется на месте, ощущает, как от волнения покачивается все тело, и жадно высматривает Чонгука. Тот выходит из машины, так же изумленно смотря на гостя, и, неловко сжимая ключи в руке, делает пару шагов навстречу. — Чимин? — Мы можем поговорить? Чонгук мельком осматривается, словно ищет подходящее место, а потом произносит: — Здесь неподалеку есть парк, можем дойти. Чимин кивает, и они отправляются вверх по склону. Идут по темной улице — Чонгук впереди, а Чимин — чуть поодаль. Не говоря ни слова, просто слушая тишину и думая. А Чимин смотрит Чону в затылок и не может отделаться от горького чувства потери и зависти. Как давно он его не видел! И как естественно сейчас просто идти рядом, словно ничего и не изменилось. Чонгук внезапно просто оказался здесь. Но нет, изменилось все, и Чимин больше не может испытывать то, что было даровано ему два года назад. Но он все еще чертовски хочет. Все еще улавливает малейшее движение, исследует взглядом тело и повадки, втягивает носом чужеродный запах. Он уже не так приятен, он буквально бьет по носу, но в этом смешении есть и аромат Чонгука — тот самый, от которого Чимин улетал в космос. Они доходят до деревянной лестницы, уводящей в сосновый парк, и спускаются к темным деревьям. Сворачивают с дорожки, шагают по мягкой земле и останавливаются у изогнутого дерева, растущего почти вдоль земли. Чонгук разворачивается и несмело смотрит на Чимина. Ожидает. А Пак с трудом может собраться с силами. Из света — только далекие фонари да звезды, и видно плохо, но все, что нужно, будто осознается интуитивно. — Я хотел извиниться, — говорит Чимин. Он не желает начинать издалека, не видит смысла тратить время. Как бы сильно ему ни хотелось остаться подольше с Чонгуком, на пользу это не пойдет. Чон не его. — За что? — теряется младший. Он искренне не понимает и, скорее, сам выглядит, как нашкодивший ребенок. И Чимин знает, что в этом его вина. — За то, что я сказал тебе на выпускном. За то, что обвинил. Я не имел ничего из этого в виду. В тот вечер на меня слишком много всего навалилось, в голове была каша, и я выплеснул свое недовольство на того, кто не имел к нему отношения. — Чонгук сводит брови и морщит нос, делая робкий шажок назад, словно его толкнули в грудь. — Я понял, что натворил, уже на следующий день, хотел извиниться, но твой телефон был выключен, а потом ты уехал в Штаты, и я… — Я что? — перебивает Чон. — Уехал в США, — повторяет Чимин, не понимая, чему Чонгук так удивляется. Он не должен был знать? — Мне твои родители сообщили. Я звонил им, чтобы взять твой новый номер, даже в Сеул приезжал, но они сказали, что лучше мне оставить тебя в покое. — Ты приезжал в Сеул? — начинает быстро дышать Чонгук, и Чимин теряется, не понимая, что происходит. — Да, приходил к твоему дому, мы разговаривали с твоим папой. — Домой ко мне приходил? — повторяет, словно в бреду, Чонгук, а потом, дыша, как запыхавшаяся собака, хватается за голову и оседает. Сжимает руками череп, водит, словно пытается что-то выдавить, и выдохи его становятся все более громкими, резкими и неровными. Чимин испуганно присаживается на корточки рядом и неуверенно протягивает руку, так и не решаясь коснуться. — Чонгук? — Я никогда не был в США, — тихо бормочет он, и рука Чимина падает. Он отшатывается и садится на землю, пытаясь осознать смысл слов. Как это: не был? Получается, ему солгали? Все ради того, чтобы не подпустить Чимина к Чонгуку? Он мог исправить все еще в тот день? Они могли быть вместе? Горло сдавливает, глаза жжет, а руки начинают трястись. Жар окатывает лицо, и Чимин сжимает в кулаках сухие иголки. — Ты… ты все это время был в Сеуле? — срывающимся голосом уточняет Пак. — Да. Я никуда не уезжал. С чего мне ехать в США? — Я не знаю! Я думал, ты решил начать новую жизнь! Твои родители мне сказали! — эмоционально произносит Чимин. — С чего мне это делать?! — восклицает Чон. Чимин замечает его блестящие глаза и пару слезинок, вырывающихся на щеки. — Потому что я обидел тебя! Разве нет? — Чимин вскакивает на ноги и делает пару шагов меж деревьев. — Ты сказал мне правду! — выкрикивает, тоже вставая, Чон. — Нет! Не правду! Глупость! Я никогда так не думал! Ты не пользовался мной, ты показал мне мою сущность! Я благодарен тебе должен быть! Я ведь справился! Я всего добился! Я нашел работу, поступил в вуз! Я не вышел замуж! Я сам контролирую свою жизнь! На что мне злиться? Чонгук не отвечает. Пораженно смотрит, держась за дерево, и теперь, кажется, даже не дышит. Но нос его по-прежнему красный, а слезы тихо бегут по щекам. Чимину хочется обнять его. Успокоить и сказать, что нет причины расстраиваться. Но разве нет? Она есть. Она — это они. Их потерянное будущее, которое у них жестоко отобрали. — Я не знал, что ты приходил, — тихо произносит Чонгук через минуту. — Родители тебе не сказали? — Чимин уже знает ответ, но все равно уточняет. Чон качает головой. — Видимо, думали, что так лучше. — Точно. «Поэтому ты вышел замуж?» — хочется спросить Чимину, но он понимает, что в этом нет смысла. Что бы Чонгук ни ответил, это только больше разобьет ему сердце. Счастлив он или нет, любит своего супруга или живет с ним, как с коллегой, не играет никакой роли. Он все равно принадлежит другому. Шаг сделан, метка поставлена, и изменить ничего нельзя. Возможно, Чимин разрушил ему жизнь своими необдуманными словами. Возможно, не имеет никакого отношения к решению о браке. И то, и то способно вырвать ему сердце. — Прости меня, Чонгук, — все же умоляет он напоследок, позволяя новой порции слез скатиться по щекам. Пак вытирает подбородок, хлюпает носом и разворачивается, чтобы уйти. Совершенно опустошенный, обессиленный. — Чимин, подожди! — Чон делает несколько шагов к нему и останавливается за спиной, аккуратно трогая за руку. Чимин вздрагивает. Уходит от прикосновения и разворачивается, смотря на полное боли лицо. Сердце тянет настолько сильно, что стоять трудно. — Не уходи так. Пожалуйста. Но Чимин только качает головой. — Все кончено, Чонгук, — произносит он и начинает жевать губу. Хочет до крови прокусить, лишь бы почувствовать что-то еще. — Ты замужем. Мне больше нет места рядом с тобой. — Да, но… — Нет никаких «но», Чонгук, — горько отвечает Пак. Ему хочется остаться с ним. Наплевать на все условности, правила, обычаи и инстинкты и просто остаться рядом. Но он не сможет. Ему не разрешат, и его волчья сущность не смирится. Пак никогда не сможет стать любовником. Измена среди волков не просто так чудовищно порицается обществом. Она — один из самых страшных проступков, который может совершить волк. Потому что изменить значит пойти против природы. Разорвать пару, скрепленную эмоционально и физически. Нарушить гармонию, законы и моральные нормы. Для них нет пути. Как бы они ни хотели. Метка на шее Чонгука соединяет его с супругом на годы вперед. Она — свидетельство сделанного выбора и торжества природы. И никакие извращенные, противоестественные желания не смогут сразиться с ней. — Нет никаких «но», — повторяет обреченно Пак и уходит. На этот раз Чонгук его не останавливает. Он знает сам. Чимин не вредничает, он указывает на реальность. Ту самую, с которой бесполезно бороться.