ΩΩΩ
Перестройка отеля начинается уже на следующий день. Привезенные из Сеула строители заполняют территорию и принимаются активно сносить все неугодные части. Придя на работу, Чимин стоит у ворот и наблюдает за историческим зрелищем. Он проработал в этом месте всего несколько месяцев, но наблюдать за его уничтожением все равно странно — вид завораживающий и ужасающий одновременно. Сколько воспоминаний хранят эти стены! Но Чимин с энтузиазмом смотрит в будущее. Он знает, что станет только лучше и появится множество новых впечатлений. Подходя к зданию, Пак замечает Чонгука. Тот кричит что-то работнику на втором этаже. Сосредоточенный, суровый, с планом в руках и каской на голове. Чимин надолго задерживает взгляд на очках Чонгука и задумает о том, как сильно они ему идут. Господи, как они будут работать вместе каждый день?! Как Чимин сможет придерживаться своих решения и плана? Как они смогут снова и снова не соскальзывать в претензии и болезненные объяснения? Чонгук замечает Чимина и неловко улыбается. Поджимает губы, то ли извиняясь, то ли не зная, как реагировать. Им нужны какие-то правила. Какая-то структура. Инструкции. Им нужно понимать, где они и как им общаться. Чимину нужно понимать. Потому что в неизвестности легко затеряться. Легко свернуть не туда. А взаимодействовать им придется. Подтверждение этому появляется уже через пятнадцать минут, когда Чонгук подзывает Чимина и указывает на место на чертеже, задавая вопрос по делу. А Чимин отвечает почти машинально, смотря на трудолюбивого омегу перед собой и дыша его ароматом. — Давай будем друзьями? — выпаливает Пак ни с того ни с сего. Чонгук растерянно поднимает голову и пару раз моргает. И Чимин осознает, как странно звучит его просьба. Но ему нужны какие-то рамки. Ему нужна дорожка, по которой можно ходить. Он не сможет игнорировать Чонгука, но и не хочет снова выяснять отношения. Это больно и не ведет ни к чему хорошему. А быть просто коллегами… Все тело Пака бунтует против этой мысли. — Ну то есть… пока ты тут. — Ладно, — тут же кивает Чонгук. Даже секунды не думает, и Чимин не знает, верить ли ему или нет. Будет ли их дружба лишь приятным общением на работе или способом Чонгука заставить Чимина смириться с его условиями? В любом случае, пока так.Ω19Ω
5 марта 2023 г. в 17:40
Чимин и Чонгук не видятся до самого отъезда. Просто за день до назначенной даты Чимину на электронную почту приходит письмо:
«Строители поедут в Пусан на автобусе от фирмы. Я на машине. Хочешь со мной?»
Чимин знал, что работников отправят вместе. Ему сообщил об этом еще господин Пак, убеждая, что Чимину не придется тратиться на поезд, однако Пак уже тогда задумался, насколько комфортнее будет ехать с десятком человек в мини-автобусе в течение нескольких часов. Он даже уже собирался купить билет на поезд, решив, что все же лучше раскошелится, но теперь Чимин сомневается.
Если честно, он сам от себя не ожидал. Конечно, надо написать Чонгуку, что он не желает проводить несколько часов с ним в закрытом помещении, напомнить об этом самому себе и заказать билет, но Чимин все же смотрит на короткое письмо от наглеца Чона и нервно постукивает пальцем по столу.
Почему он раздумывает? Неужели Чонгук уже настолько разрушил его силу воли? Или в его сердце опять постучалась обманчивая надежда? Чимин снова и снова вспоминает разговор с Юнги и осознание, насколько ему повезло любить взаимно. Более того, он соскучился. Да, Чонгук добился своего и приучил к себе Чимина. Всего за три недели он смог растормошить рану и достать из глубины души все прежние чувства. И Чимин уже не понимает, что творит. Не знает, будет ли ему от этого лучше или хуже. Он просто печатает «Ладно» и отправляет Чонгуку, тут же закрывая ноутбук и наконец позволяя себе выдохнуть.
В день отъезда Чонгук заезжает за Чимином. Останавливается перед домом, пишет сообщение и ждет, пока Пак спустится с чемоданом и лимонным деревом. Заметив последнее, Чон не может удержаться от улыбки и светится, как провернувший аферу века мошенник. А Чимин лишь закатывает глаза, помещает горшок на заднее сиденье и забирается на свое место, возмущенно хлопнув дверью.
Мысль о том, что он совершил ошибку, приходит к Чимину сразу. Как только он окунается в чарующий запах омеги, которым пропитан весь автомобиль. Чимин морщит нос от примеси аромата альфы и скрещивает на груди руки, отворачиваясь к окну.
Они долго не говорят. Едут по утреннему Сеулу, стоят в пробках, наблюдают за спешащими на работу людьми, и только когда выворачивают на автостраду, уводящую из города, Чон произносит:
— Не думал, что ты согласишься.
Чимин смотрит на мелькающие сбоку машины и усмехается.
— Ты ждал, пока мы из города уедем, чтобы это сказать?
Чонгук на это лишь хитро поводит бровью, и Чимин снова не удерживается от смеха. Этот проказник! Боялся, что Чимин включит гордость и в последний момент решит отправиться один.
— Да. Ждал, пока мы окажемся в закрытом помещении, откуда ты не сможешь сбежать, — понижает голос Чон, и у Чимина мурашки бегут от такого Чонгука. В семнадцать лет подобное поведение казалось притягательным, но в двадцать пять — просто убийственно.
— Ну, я правда сомневался, — отвечает Чимин серьезно, и взгляд младшего омеги тоже меняется. Он мельком смотрит на Пака и спрашивает уже без улыбки:
— Так почему согласился?
Чимин пожимает плечами, и этот ответ каким-то образом удовлетворяет Чонгука настолько, что на его лице снова расцветает самодовольная сияющая улыбка. А Чимина буквально ударяет по голове мысль о том, как сильно он его любит.
— Музычку? — предлагает довольно Чонгук и включает радио, позволяя приятной веселой песне заполнить салон. Чимин не против. Ему нравятся мелодия и то, как Чонгук в такт отбивает пальцами по рулю и кивает головой. А когда Чон начинает подпевать, Чимин и вовсе не может оторваться. Поразительно, с какой легкостью и непринужденностью Чонгук берет сложные ноты и использует мелизмы, коих не было в песне прежде. Он кажется профессиональным певцом или человеком, который неделями готовился исполнять эти песни на сцене. Это завораживает.
— Почему ты стал дизайнером? — спрашивает Чимин через какое-то время, когда композиция наконец сменяется на ту, которая не вызывает в Чоне преданную любовь и желание подпеть.
— Выбрал меньшее из зол, — спокойно отвечает Чонгук, но Чимин замечает, как напрягаются его мышцы. — Я знал, что мне придется работать в компании, а быть менеджером или экономистом не хотел. Я вообще ничего этого не хотел, но дизайнерское дело по крайней мере интересно. Я люблю рисовать, и у меня в целом неплохо получается.
— У тебя отлично получается. Ты же знаешь, что будешь хорош во всем, к чему приложишь усилия, — не удерживается от комплимента Чимин. — И кофейню ты все-таки открыл.
— Таков был договор, — цокает Чонгук, заставляя Пака всмотреться в него с интересом. Чимин снова пытается представить нормы общения в семье Чон и не понимает, как Чонгук смог вырасти в такого замечательного человека. Подобные рыночные отношения вызывают в нем тошноту.
— Учеба на кофейню? — уточняет Чимин, и Чонгук кивает.
Наверное, Чимину стоило бы закатить глаза и посчитать Чонгука избалованным эгоистом. Многие бы так и сделали, если бы услышали, что родители обеспечили ему и учебу в престижном университете, и работу мечты в виде собственного бизнеса. «Бедные богатые детки, заваленные деньгами», — сказали бы люди. Но Чимин выучил урок еще в первую встречу. Нет никакой радости от золотой клетки. От океана денег, если ты в нем все равно задохнешься. Чонгук просто хотел открыть свою кофейню и честно заниматься любимым делом. А теперь у него нет времени даже заезжать туда.
— Зато у тебя есть теперь все, — все же обращает внимание на достоинства Чимин. — И образование, и работа, и любимое дело. Ты можешь делать все, что захочешь. Без этой сделки ты бы годы копил на кафе.
Чонгук горько усмехается.
— Я знаю, Чимин. Родители всегда исполняли мои желания вместе с худшими кошмарами. Но мне грех жаловаться, наверное. В конце концов, нам всегда приходится идти на жертвы ради целей.
— Жертвы? — хмурится Пак. — Ты имеешь в виду брак? Почему ты согласился на него?
— Я слишком трезв для этого разговора, — отшучивается Чонгук и отводит взгляд в сторону. Перед ним почти пустая дорога. Машины летят по автостраде, минуя пригородные дома, магазины и заправки. Над головой — чистейшее небо, в салоне играет заводная песенка, а Чимин чувствует себя как никогда паршиво.
— И что ты обычно проектируешь? — меняет тему Пак, погружая их с Чонгуком в безопасность. Беседа о дизайне перетекает в описание коллег, рассказы про походы в караоке, обсуждение любимых певцов и современной эстрады. Чимин и Чонгук болтают часами. Разговор льется, позволяя парням смеяться и забывать обо всех невзгодах, и в такой момент Чимин действительно видит свет в конце этого мрачного туннеля. Он может представить совместное будущее с Чонгуком. Ровно до того момента, как вспоминает о Намджуне.
— Остановимся поесть? Я жутко голодный, — надувает губы Чонгук, и Чимин тут же сдается.
Через несколько минут машина въезжает в Тэджон, давая знать, что половину пути они уже проехали. Чонгук просит Чимина поискать место с хорошими отзывами, и вскоре они оказываются в небольшом кафе в центре города. Народу здесь заметно меньше, чем в Сеуле, и Чимин тут же расслабляется. Они устраиваются за столиком на улице, и Пак ест, смотря на реку. Листья уже облетели с дерева, рядом с которым стоит их столик, трава пожелтела, но безоблачное небо, довольно теплая погода и простор не позволяют настроению испортиться.
— О чем ты думаешь? — интересуется Чонгук, глядя на задумчивого Чимина, который больше смотрит вдаль, чем ест. Сам же Чон, причмокивая, уплетает лапшу и не понимает Пака. — Остынет же.
— Думаю, что рад покинуть Сеул, — честно признается Чимин. — Тут хорошо.
— Ты был здесь прежде?
— Никогда.
— Тогда прогуляемся? — загораются глаза Чонгука, и он распрямляется, как насторожившийся кролик. — Мы в самом центре, грех упускать возможность.
И Чимин думает, что причины отказываться у него нет. Он уже согласился провести часы с Чоном в закрытом помещении, так что изменит короткая прогулка? Поэтому Пак кивает в ответ, и Чонгук принимается есть еще с большим аппетитом. Кажется, ему на месте усидеть трудно.
После обеда омеги доходят до башни Экспо Ханбит — довольно странного сооружения в виде опоясанного кольцом конуса. Чонгук буквально толкает Чимина вперед, отбирая у него телефон, и фотографирует. Снимает в разных позах, стараясь отыскать лучший ракурс, и Чимин искренне улыбается. Потом они поднимаются на смотровую площадку, где Пак жадно всматривается в панораму города. Ходит вдоль окон, изучая с разных сторон, а Чонгук находит кусок стеклянного пола и просит сфотографировать его. Позирует, как супергерой, заставляя омегу умиляться и с любовью рассматривать получившиеся снимки.
Чимин чувствует себя странно. Словно они снова создали свой собственный мирок. Нашли место, куда не может вторгнуться суровая реальность. Где они просто вместе, счастливы и свободны. Сердце поет, грудь переполняет восторг, улыбка не сходит с лица, но на краю сознания все же маячит мысль о краткосрочности подобного счастья. Чимин не будет вот так фотографировать Чонгука и потом рассматривать с ним получившееся. Не будет ходить по достопримечательностям, словно они пара. Не будет чувствовать себя на своем месте.
После башни омеги спускаются к мосту и неспешно переходят на другой берег — к простому парку у реки. Чонгук рассматривает разноцветные дуги моста, забывая глядеть вперед, и Чимин то и дело утягивает его за рукав, не позволяя натолкнуться на вещь или человека.
— Здесь так спокойно, — выдыхает Чон, присаживаясь на скамейку в парке.
— Знаю.
— Хочу тут остаться.
— Я тоже.
— С тобой, — добавляет Чонгук и поворачивается. В его глазах снова немая мольба. Отчаяние и надежда. Поражающее обожание, одновременно окрыляющее и связывающее по рукам и ногам. — Чимин…
Пак выдыхает и опускает голову. Опять они здесь. Опять в реальности.
— Я сказал тебе, Чонгук: я не смогу стать твоим любовником.
— Тогда почему ты согласился поехать со мной? — вопрошает слегка возмущенно Чон, и Чимин задается вопросом, правда ли он не понимает или пытается подловить. Чонгук никогда не был глупым. Он прекрасно знает, что к чему. Он может быть идеалистичен, но недалек? Точно нет.
— Потому что скучаю по тебе! — всплескивает руками Пак и бросает короткий взгляд на омегу. — Тебе непонятно что ли? Ты издеваешься надо мной, Чонгук!
— Я не хочу этого, — через несколько секунд отвечает Чон тихо. Объясняясь, винясь. — Я лишь хочу, чтобы мы были счастливы.
— Тогда почему ты просто не разведешься? — повышает голос Чимин. Он наконец задает тот самый вопрос, в который все упирается, и тут же замирает. Перестает дышать в ожидании ответа.
— Мог бы. Но не думаю, что стоит, — отвечает Чон сухо, заставляя Чимина впасть в ступор. Пак смотрит на любимого круглыми глазами и несколько раз моргает. Кажется, он чего-то не понял.
— То есть? Почему?
— Потому что ты меня не любишь.
На такое Чимин даже не знает, как реагировать. Заявления Чонгука с каждым днем становятся все более ошеломляющими. Не любит? Он не любит? Как… У Чимина даже слов нет.
— Что? — все же удается выдавить ему хмуро, и Чонгук задумывается. Он опирается локтями на колени и смотрит на землю перед собой, похожий на бандита, решающего судьбу должника.
— Знаешь, что означает название нашей компании? Пуменджу. — Чимин качает головой. До недавнего времени он даже не знал, что она принадлежит семье Чон. — Это аббревиатура из имен трех сыновей моего дедушки. Пуён, Мендэ и Джувон. Три сына-альфы. Вот только всего детей у него было пятеро. Омега без альфы в моей семье ничего не значит, Чимин. И если я разведусь с Намджуном, то лишусь всего.
С губ Чимина срывается пораженный выдох, и омега отшатывается.
— То есть все дело в деньгах? Ты меняешь меня на деньги? — не может поверить он. Брови Пака почти сходятся на лбу, а нос морщится, как от неприятного запаха. — Ты же не был таким! А как же твоя мечта жить просто и честно, своим трудом? Теперь важнее влияние? Деньги?!
Чонгук усмехается, и Чимин вообще перестает что-либо понимать. Он не узнает человека перед собой.
— Что с тобой стало? Ты говоришь, что я не люблю тебя, потому что не желаю быть любовником, а сам выбираешь богатство. Неужели я должен отказаться от всех принципов, а ты даже не можешь уйти от жизни чеболя?
— Я потеряю не только деньги, Чимин. Я потеряю все. А ты… Да, если для тебя твои принципы важнее меня, то ты меня не любишь. Потому что если бы любил, тебе было бы плевать на то, что ты не мой законный супруг! — повышает голос Чонгук.
— Что «все»? — вскакивает со скамейки Пак. Он упирается взглядом в Чона, бегая им по лицу омеги в попытке отыскать хоть каплю логики и того прежнего Чонгука, с которым познакомился в Пэгджу. Который говорил, что ненавидит жизнь наследника и просто хочет быть верным своему сердцу. — Родителей, которые продали тебя, как товар? Помнишь, что ты говорил мне про мои планы на брак? Тебе было жаль меня, тебе было противно. А что ты сделал сам?
— Ирония от меня не ускользнула, — замечает холодно Чонгук. Его взгляд пустой и направлен в землю.
— Правда?! Ты боишься потерять деньги? Образование и работа у тебя есть! Ты не умрешь с голоду! Боишься, что семья откажется? Если любят, то поймут. Они ведь всегда знали о наших отношениях! Или ты собираешься скрывать меня даже в роли любовника? Может, мне еще сделать вид, что мы не знакомы? Смириться с тем, что я всегда буду на десятых ролях? Один в праздники, всегда в тени, не имеющий никаких прав, постыдный секрет?! Тот, кто должен будет давиться запахом твоего мужа?! Ты этого хочешь, чтобы я пожертвовал своей жизнью?
— Нет, — через полминуты тишины отвечает Чон. — Поэтому я и не связывался с тобой все эти годы. Потому что мне нечего тебе предложить, кроме себя. А меня тебе мало. И я понимаю, — эмоционально произносит последнее предложение Чонгук. Тихо, скромно, со звучащими в голосе слезами. Они пытаются его сорвать, поглотить самого Чона, но он держится. Привычно, профессионально. — Я правда понимаю. Я хочу для тебя всего наилучшего. А сам буду любить на расстоянии. Помнишь, как там было? Я прожил бы тысячу жизней с подобным исходом, если бы они дали мне шанс быть с тобой. Но я не хочу быть цепями. Поэтому лучше стану деревом в твоем саду и буду иметь возможность любить тебя тихо. Не мешать быть счастливым.
— Склоненные головы? — шепотом выговаривает Чимин. Смысл значения слов Чонгука меняется так быстро, что Пак не успевает. Как от полного эгоиста тот за секунду становится тем, кто цитирует классику и говорит о безусловной любви? — Ты все же прочитал ее?
Чонгук лишь слабо улыбается. Им больше нечего сказать друг другу. Они посмеялись, понадеялись и покричали, снова столкнувшись с действительностью. И надежда Чимина больно ударилась о землю.
Для них ее нет.
И он устал ругаться. Устал бить другу друга из-за злости на судьбу, надеясь, что другой решит проблему. Видимо, ее не решить. Видимо, их взрослая жизнь разбила наивные детские представления. И платой за это стало их счастье.
— Поехали, Чонгук, — говорит Чимин устало. И они уезжают.
Больше по дороге в Пусан они не говорят друг другу ни слова. Лишь по приезду прощаются, одаривая еле заметной грустной улыбкой.
— Спасибо, что подвез, — произносит Чимин. Он забирает чемодан и оставляет на заднем сиденье лимонное дерево.
— Не за что. Всего хорошего, — желает Чонгук и машет на прощание рукой.