Тайны благородных омег

      Чимин просит таксиста высадить его в пяти минутах от дома, но, как только приближается к родному зданию, понимает, что не хочет туда идти, сворачивает и направляется прочь. Эмоций слишком много, мыслей слишком много, и Чимину не до вопросов отца или укоров папы. Он прекрасно может представить сцену встречи: «Ты видел Тэмина? Как прошло? Ты же понимаешь, что…» — и так далее. Чимину совершенно точно это не нужно.       Пак идет по темной улице, вдоль спящих домов и все еще светлых окон, дышит холодным воздухом и пытается прийти в себя. Голова кружится и немного гудит от алкоголя, губы все еще горят от поцелуя, а тело едва слушается от обилия эмоций.       Он снова ощутил вкус, снова утонул в этом запахе… Чимин непроизвольно подносит руку к губам и чувствует, как по телу бегут электрические искорки. Он был счастлив сегодня. Ту недолгую пару минут.       Но все же счастлив. Жив. Чимин пытается вспомнить, когда в последний раз испытывал нечто подобное, и не может. Ощущение, что это было в другой жизни. У Пака было немало партнеров за последние несколько лет, но никто из них не пробуждал в нем то, что пробуждает Чонгук одним взглядом. Внутри все словно разгорается. Сердце колотится, уши и щеки краснеют, возбуждение разливается по телу. Чимин ощущает себя подростком, впервые целующимся с понравившимся человеком.       И это чувство невероятно захватывающее и вызывающее привыкание.       Телефон вибрирует в кармане, и Чимин нехотя достает его, тут же замечая имя Тэмина.       — Чимин, ты ушел? — спрашивает Ли недовольно. Музыку на заднем фоне почти не слышно.       — Да.       — Почему мне не сказал?       — Я пришел без тебя и ушел без тебя, — отвечает Пак устало.       — Ты ушел с ним?       Видимо, Чонгука в клубе тоже больше нет.       — Один.       Этот допрос Паку совсем не нравится. Ему вообще не нравится поведение Тэмина, который ведет себя так, словно Чимин ему должен.       — Ты же знаешь, что тебе не стоит быть с ним? — спрашивает Ли через полминуты молчания. Так, словно разговаривает с невоспитанным подростком, и Чимин останавливается. Пальцы сильнее сжимают телефон, и омега борется с желанием послать друга куда подальше. Еще ему не хватало, чтобы к нему с советами лезли!       — Я не могу не быть с ним, мы работаем вместе, — парирует Пак слегка дерзко, и Тэмин пораженно замолкает. Видимо, об этом родители Чимина умолчали.       — Вы не работали сейчас, — укоряет омега. Чимин цокает и раздраженно приподнимает брови.       — Да. Мне захотелось показать ему клуб.       — Чимин… — Тэмин тяжело вздыхает в трубку. — Ты же понимаешь, что у вас все равно ничего не выйдет. Ты же уже проходил все это. Я волнуюсь за тебя. Вспомни, чем все закончилось в прошлый раз.       — В прошлый раз тебя рядом со мною не было, — замечает Пак и невольно сощуривается, упираясь острым взглядом в тротуар.       — Но ты же сам рассказывал! — восклицает Ли. — Чимин, ты снова хочешь пройти через это?       Чимин замирает. Чудовищные воспоминания о почти годе депрессии холодком обдают тело, и Пак невольно ежится. Не хочет. И именно поэтому он с таким трудом делает шаги к Чонгуку. Потому что понимает, что счастливого конца ему не ждать. Все, что будет в итоге — лишь боль. Снова агония от разочарования и потери, снова лишение вкуса к жизни. Он все это прекрасно понимает. И да, ему страшно. Но Чимин так же испытывает счастье только рядом с Чонгуком. Только с ним его сердце поет, и мир наполняется красками. Только с ним он забывает обо всех невзгодах, занимаясь самыми обыденными делами. Он готов был бы всю жизнь провести, просто сидя с Чонгуком рядом.       Тогда почему он отказывается от этого? Если даже малость для него — так много? Из-за Намджуна? Из-за того, что Чонгук никогда не станет его?       А будет ли жизнь лучше без Чонгука вообще? У Чимина было восемь лет, чтобы выяснить. И вердикт очевиден. Так почему бы не наполнить дни маленькими радостями? Если они просто будут вместе так, как смогут?       Метка… Она ведь пройдет. Ведь заживет со временем. И только от одной этой мысли у Чимина внутри все подскакивает. Что, если они ее не обновят? А если и обновят, значит ли это, что Чимин Чонгука потеряет? Ведь если не откажется сам, то нет.       Сможет ли он провести остаток жизни, довольствуясь ролью любовника? Став представителем низших слоев среди волков? Омегой, достойным изгнания. «Я лучше стану деревом в твоем саду и буду иметь возможность любить тебя тихо», — вспоминает Пак слова из романа и находит ответ на свой вопрос.       Кажется, он окончательно потерял гордость. Но променял ее на счастье.       — Я лучше буду страдать рядом с ним, чем без него, — отвечает Пак, и Тэмин долго не находит, что на это сказать.       — С ним? Ты понимаешь, что с ним тебя ничего не ждет? Ты достоин полноценных отношений, Чимин. Я…       — Я думаю, что достоин любви. И именно за нее и буду бороться, — отвечает уверенно Пак, и слеза скатывается по щеке. Грудь быстро вздымается, и Чимин шатается, ощущая, словно лишился огромного груза, удерживающего его на месте. Теперь он, кажется, может дышать. Чимин усмехается и прикрывает глаза. — Не жди меня, Тэмин. Мое сердце всегда будет принадлежать ему.       С этими словами Чимин завершает разговор: нажимает на красную кнопку и убирает телефон обратно, громко всхлипывая и утирая нос.       А потом направляется домой.

ΩΩΩ

      На следующий день Чимин приходит на работу и тут же ищет глазами Чонгука. Сердце его стучит быстрее обычного, нижняя губа стремительно становится искусанной, а от былого уверенного в себе управляющего не остается ни следа — он превращается в стеснительного школьника. Чимин ходит по отелю, оценивая процесс, но когда так и не находит Чонгука, все же обращается к прорабу:       — Господина Чона нет?       — Нет. Он должен был приехать, но позвонил и сказал, что плохо себя чувствует.       Черт! Чимин очень надеется, что Чонгук просто перепил, а не отходит от очередного жестокого отказа. Пак укоряет себя за поведение и, поблагодарив работника, покидает отель.       Ему на стройке особо делать нечего, кроме того, Чимин прекрасно знает, что много Чонгук не пил, следовательно, причина его отсутствия не в похмелье. Пак просто в очередной раз поиздевался над ним.       Решив, что Чонгук не мог остановиться нигде, кроме своей же сети отелей, Чимин отправляется в «Серебряную ночь» — первое место, где работал, и единственный действующий отель Moonlife в Пусане.       На ресепшене его приветливо встречают знакомые сотрудники и тут же бросаются с расспросами. Чимин искренне улыбается, узнает о делах людей, с которыми проработал не один год, и делится новостями об отеле. Чимин скучал по работе здесь, пусть отношения складывались гладко и не со всеми коллегами. Но именно это место дало ему возможность для развития, стало его стартом. Здесь были первые трудности и первые победы, и именно здесь Чимин наконец почувствовал себя независимым и способным получить ту жизнь, которую выберет сам.       — Чон Чонгук же у вас? — спрашивает Чимин через минут пятнадцать оживленного общения. Ресепшионистка кивает.       — Да, триста третий.       — Не знаешь, он здесь? Не выходил?       — Не уверена, но, кажется, нет.       — Ну, пойду проверю. Надо срочно обсудить работу, — как можно невозмутимее говорит Чимин.       Конечно, он мог бы позвонить, но решает придержать этот вариант на случай, если Чонгука не окажется в номере. Ему нужно его видеть.       Чимин поднимается на третий этаж, находит нужную дверь, выдыхает, поправляет свитер и стучит. Сначала тихо, отчего уже начинает думать, что Чонгука нет. На секунду мелькает волнение, не заболел ли он действительно, но потом за дверью слышится шорох, и через несколько секунд ее раскрывает лохматый, помятый Чонгук в белой футболке и домашних штанах.       — Чимин? — глаза Чона округлятся, и он в неверии несколько раз моргает.       — Поговорим?       Чонгук отходит, пропуская Чимина внутрь, и тот тут же замечает несвойственный Чону беспорядок. В комнате странно пахнет, какие-то пузырьки раскинуты по всему журнальному столику, на спинке дивана висит полотенце.       Чонгук нервно почесывает голову и встает перед Чимином, заставляя того тут же впиться взглядом в его шею. А точнее, в огромные красные царапины прямо на метке и рядом с ней. Совсем недавно кровоточащие, неровные, пересекающие ее, словно в попытке зачеркнуть. Сердце Чимина грохается в живот и там же замирает. Под кожей расползается страх.       — Чонгук, что это? — тянется к шее Чимин, и Чон тут же дергается, уходя от прикосновения. — Что ты сделал?!       — Ничего, — качает головой младший омега.       — То есть? — Пак снова пытается приблизиться, но Чонгук отступает. — Что это такое?       Чон пятится к окну, пока не упирается в него и Чимин не получает наконец возможность коснуться раны. Чонгук вздрагивает и тут же накрывает ее рукой.       — Ничего, Чимин! Сказал же, — повышает голос он и отходит вглубь номера. — Зачем ты пришел? Опять хочешь рассказать, почему мы не может быть вместе? Если так, просто уйди. Я все понял. Я понял! И с меня хватит.       Чимин не отрываясь следит за ним и не находит слов. Что он наделал? Что они наделали? Разве так можно?!       — Я пришел, чтобы остаться, — шепчет робко Пак, и Чонгук вскидывает на него взгляд.       — Нет, — в неверии качает головой он. — Ты не сможешь. Ты опять уйдешь. Уходи сейчас. Потому что я больше не выдержу.       — Не уйду.       — Уйдешь. Ты опять выберешь свою семью.       — Мою семью? — хмурится Чимин. Его проступок восьмилетней давности все еще саднит. Чонгук не может забыть его, не может простить, потому что именно он изначально определил их судьбу. Но он был далеко не единственным. — Как ты можешь обвинять меня в этом? Разве ты делаешь не то же самое? Ты не готов даже с мужем развестись!       Чонгук недолго молчит, а потом горько усмехается.       — Все верно. А теперь уходи.       Снова они пришли к обвинениям. К бессмысленной борьбе, в которой невозможно победить. Любая война проигрывается обеими сторонами. Победить можно, только не сражаясь. И Чимин не хочет больше воевать. Зачем? Господи, какая глупость! Ведь все, что они хотят, — просто любить друг друга! Они ругаются, пытаясь найти способ и возмущаясь, что им не дают! Ну разве не нелепо?! Не проще ли просто любить?       — Нет, — твердо отвечает Пак, и Чонгук лишь растерянно хлопает глазами. Он подобного не ожидал и не знает, как реагировать.       — Чимин, ты ведь не сможешь, — слезно произносит Чонгук. — Ты показал вчера, что не сможешь. Так что уйди. Позволь мне привыкнуть к твоему отсутствию. Я ведь смог прежде…       Чонгук пятится и отворачивается, проходя к окну. Номер довольно просторный, один из лучших в отеле, поэтому у омег есть прекрасная возможность поиграть в догонялки. Чимин бы предпочел запереться с Чонгуком в крохотном, чтобы тот не смог отойти от него ни на шаг и просто выслушал.       — Правда смог? — спрашивает Пак, пытаясь подловить на лжи. Ему, самому себе — неважно. Главное то, что ни одному из них не удалось побороть эти чувства.       — Оставь меня, пожалуйста! — в отчаянии произносит Чон, хватаясь за голову. Он впивается пальцами в кожу, зарывается в волосы и сжимает череп, будто страдает от боли. А потом садится на корточки и нервно покачивается, похожий на шизофреника, умоляющего голоса замолчать. И Чимину от этого вида физически больно.       Он ведь не видел переживаний Чонгука. Ему легко было представить, что Чон его забыл и живет дальше. Даже если он знал, что причинил боль, всегда мог утешиться мечтами. Но теперь перед ним суровая реальность. И она пугает.       Чимин подходит к Чонгуку сзади, быстро придвигает к себе стул и садится так, что почти обнимает Чона. Накрывает его руки своими, припадает грудью к спине и утыкается носом в волосы, приближаясь к уху. Пару секунд покачивается вместе с омегой, а потом успокаивает и обнимает крепче.       — Прости меня, пожалуйста, — шепчет Чимин на ухо, заботливо поглаживая одной рукой по голове. — Прости. Мне было сложно, возможно, мне будет сложно, но я все равно не смогу отказаться от тебя. Я не хочу отказываться от тебя. И больше не уйду. Я обещаю. Если ты не можешь развестись — пусть так. Я приму и это. Просто будь рядом.       Чонгук молчит. Думает, кажется. Старается осознать. Возможно, не верит. И Чимин поднимается со стула, отходит к столику и наконец понимает, что именно на нем лежит: средства для обработки ран, кремы, пластыри. Все из аптечки, которые Чимин распорядился добавить в номера еще пару лет назад. Пак берет пузырек, ватный диск, пластырь и возвращается к Чонгуку, на этот раз присаживаясь к нему лицом.       Тот все еще растерян. Смотрит, не понимая, как реагировать, и просто позволяет Чимину промокнуть диск средством и коснуться раны. В груди Пака болит. От одной мысли, в каком состоянии должен был быть Чонгук, чтобы сотворить такое. Он же знает, что метку убрать невозможно. Она слишком глубоко, ее не сотрешь. Но отчаяние, видимо, было таким, что он просто тер ее, как грязь, желая избавиться. Пока не стало слишком больно.       Глаза жжет, но Чимин не позволяет себе плакать. Хватит уже слабости и боли. Ему хочется стать примером силы. И все же горечь, забота и нежность переполняют его настолько, что Пак не сдерживается и приникает к краю царапин, оставляя легкий поцелуй. Чонгук вздрагивает и перестает даже дышать, удивленный неожиданным действием.       Запах Намджуна ударяет в нос, но Чимин уже не испытывает отвращения или раздражения. Теперь он — лишь маленькое неудобство. Не значащее по сути ничего. Более того, Чимин лучше будет постоянно ощущать этот запах, чем поплатится за его отсутствие болью Чонгука. Его рана — агрессивные, мерзкие царапины на ровной коже — вызывает в Паке в разы больше возмущения и расставляет на место приоритеты. Главное, чтобы Чонгук был в порядке, все остальное совсем неважно.       — Больше никогда так не делай, — велит Чимин шепотом, когда отстраняется от шеи и поднимает глаза на изумленного Чона.       Чимин налепляет пластырь поверх царапин, занимая почти половину шеи, и неодобрительно поджимает губы, а потом цокает.       — Такую красоту испортил! Разве так можно? Не знаешь что ли, как я люблю твою шею?       Чонгук все еще лишь моргает, не понимая, что происходит, и Чимин улыбается, глядя на этого растерянного крольчонка.       — Я думал, ты… — начинает Чонгук, набрав воздуха в легкие, и замолкает. Пару секунд смотрит прямо в лицо, словно убеждаясь в реальности происходящего, а потом горячие крупные слезы вырываются из его глаз и начинают бежать по краснеющим щекам. Плач резко переходит в рыдание, а оно — в истерику. Чонгук не может остановиться, вздрагивая всем телом и не успевая дышать. Выплескивая все накопившиеся переживания. Чимин резко притягивает его к себе и обнимает. Крепко-крепко, все же позволяя своим слезам тоже скатиться и капнуть с подбородка прямо на футболку Чонгука.       Пак держит уверенно, сжимая все сильнее, и немного расслабляется, только когда Чонгук успокаивается. Но не отпускает. Просто наслаждается нужным единением и сам привыкает к новой реальности. Теперь они вместе. Снова вместе. И пусть весь мир, который против, катится к черту. Чимин готов бороться с ним.