Тайны благородных омег

      Чимин возвращается в «Серебряную ночь» на следующий день. С самого утра, удивляя повторным визитом сотрудников. Но теперь он ищет не Чон Чонгука. Узнав номер его супруга, Пак поднимается на этаж и стучит в дверь, совершенно не заботясь о том, встал ли уже Ким.       Но он встал и, кажется, давно, потому что выглядит так, словно успел переделать сотню дел. В дорогих брюках и рубашке с закатанными рукавами, приложенным к уху телефоном и раскрытым ноутбуком на столе, Намджун пропускает Пака внутрь, заканчивает разговор и приглашает присесть.       — Чем обязан такой чести? — с легким сарказмом интересуется Ким и, опустившись на стул, закидывает ногу на ногу. Он снова выглядит уверенным и профессиональным. Невозмутимым, знающим себе цену. Чимину приходится напомнить себе, что именно важно и за что он борется. Он уже победил в этом сражении, осталось только заставить проигравшего противника уйти с поля боя.       Поэтому Пак тоже присаживается и расслабленно закидывает руку на спинку стула. Когда надо, Чимин умеет выглядеть авторитетным и показывать хорошую мину при плохой игре. Достойно представлять свой древний род и свою профессию.       — Ты же знаешь, что он тебя не любит, так зачем все это? Нравится насильно удерживать партнеров? — с места в карьер начинает Чимин.       — Тебе не кажется, что тебя это не касается? — надменно усмехается Намджун. Чимин же совершенно не смущается. Он все возможные аргументы неоднократно говорил себе и сам.       — Конечно, вы разберетесь сами, я просто подумал, коль уж это отношения втроем, то нам стоит познакомиться получше, — растягивает губы в улыбке Пак. Намджун напрягается. Его челюсть сжимается, а пальцы начинают нервно цепляться друг за друга. — Ты ведь этого хочешь, не так ли?       Чимин бросает на Намджуна игривый взгляд и легонько покачивает ногой.       — Что ты несешь вообще? — парирует Ким, морщась.       — Ну а как же?! — фальшиво изумляется Пак. — Не знаю, может, это мечта многих альф — быть одновременно с двумя омегами… — Чимин подключает феромоны. Лишь слегка, но достаточно, чтобы изменить состояние Намджуна. Его взгляд становится другим, и Пак улавливает этот момент, как победитель, заметивший выигрышный вариант. — Оп, а вот и мысли побежали. Вы, альфы, такие незамысловатые… Думаешь, получится? Возможно, для тебя это даже будет не в первый раз. Вот только мне интересно: насколько тебе понравится быть с омегами, которые обращают внимание только друг на друга?       Намджун моргает и слегка подается назад, одергивая себя. Чимин улыбается уголком губ. Язвительно, ядовито. У него перед глазами все еще стоит унижение Чонгука.       — Всегда мечтал чувствовать себя невидимым и нежеланным?       — Думаешь, я невидим для своего мужа? — устрашающе парирует Ким, словно накатывающая гроза. — Вчерашняя демонстрация не открыла тебе глаза на вещи?       — Хочешь посоревноваться в феромонах? — забавляясь, продолжает Пак. — Кто, ты думаешь, выиграет, если я тоже подключу свои?       — А ты их выключаешь вообще? — раздражается Намджун. — Твой аромат идет вперед тебя на метры.       — Помогает расположить к себе людей, — пожимает плечами омега. — А ты думаешь, меня зря обучали в Пэгджу? И смотри, работает даже на тебе. Так что, ты считаешь, будет во время нашего соревнования? Кто выиграет? Омега, которого Чонгук любит уже много лет, или альфа, которого он с трудом выносит даже в течку?       Намджун резко подскакивает со стула и тихо рычит. С него явно хватит. Но Чимин продолжает:       — Так может, это ты взглянешь правде в глаза и отпустишь наконец того, кто не хочет быть с тобой? Я понимаю, это задевает твое эго, но разве не большее унижение — навязываться? И как ты можешь?.. Неужели ты не ощущаешь его эмоции? Не знаешь, каково ему? За все семь лет он так и не стал тебе достаточно близок для того, чтобы желать ему добра?       — Я желаю ему добра, Чимин, — все еще с вызовом, но уже намного спокойнее отвечает Намджун. Кажется, он понимает справедливость слов Пака.       — Тогда не будь ему тюремщиком. Будь другом. Большего ты все равно не получишь. У него может быть твоя метка, но у тебя никогда не будет его сердца, — произносит мягко Чимин и приподнимает руку, позволяя рукаву слегка задраться и показать жемчужный браслет. Тот самый, который Чон подарил ему на выпускном. — Выглядит знакомо? — Глаза Намджуна не отрываются от бусин, и он нервно сглатывает. — Это та метка, которую он нанес добровольно.       Воцаряется тишина. Длительная, волнующая. Намджун обдумывает услышанное, а Чимин старается не выдать переживания.       — Я знаю, что все, что ты говоришь, — справедливо, — произносит спокойно Намджун. — Господи, он все эти годы тебя любил. Думаешь, я этого не чувствовал? Конечно, сейчас уже не так: связь истончилась, и теперь я улавливаю только яркие эмоции, но раньше было иначе. И я не могу ненавидеть тебя именно по этой причине. Да и не хочу, — горько усмехается Ким и опускает голову. — Знаю, ты сделаешь его счастливым. Но ты не понимаешь, что такое брак в высшем волчьем обществе. Расторгнуть его не так просто. Это в твоем мире все решает любовь, а в нашей реальности не так.       — Поверь мне, я это знаю.       — Да? Тогда чего ты хочешь? Чтобы я окончательно отошел в сторону и даже не показывался на глаза своего законного супруга?       — Можно не прятаться, — поджимает губы Пак. — Просто не мешай. Чонгук считает, что ты хороший человек. Не стоит портить его мнение, не думаешь?       Ким тяжело вздыхает и кивает, принимая слова Чимина. Они жестоки, но правдивы.       — Все равно это не тебе решать, — делает последний выпад Намджун, и с этим Чимин вынужден согласиться.       — Так и есть, — поднимаясь со стула, говорит Пак и проходит к двери. — Как я и сказал: просто пришел познакомиться.       Чимин одаривает Намджуна легкой, слегка фальшивой улыбкой и покидает номер альфы. Ему тут же хочется припасть к стене и выдохнуть, но Чимин идет, стараясь наслаждаться удачным разговором. Остается лишь надеяться, что Намджун поймет все правильно и не решит бороться усерднее.       Чимин спускается на один этаж и останавливается рядом с комнатой Чонгука. Позволяет себе пару минут перевести дух, избавляясь от негативных эмоций, а затем стучит в дверь.       Чонгук открывает не сразу. Тоже уже полностью одетый и готовый к работе. Замечает Чимина и пораженно произносит его имя, явно не ожидавший подобного гостя, а потом затягивает в номер и целует. Крепко, долго, с такой потребностью, что Паку кажется, его не отпустят. Видимо, Чимин все-таки его напугал.       — Ты чего? — ласково усмехается Пак, проводя по лицу Чона и убирая прядку со лба. — Я же сказал, что не уйду.       — Да, но все равно… Это было… Прости меня, Чимин!       — Прекрати! — шикает Пак. — Это не твоя вина. Я не стану осуждать тебя за нашу природу. Кроме того, мы уже пообщались с Намджуном.       — Что?! — ошарашено спрашивает Чон, когда Чимин отстраняется и проходит вглубь комнаты, где берет со стола яблоко и смачно откусывает огромный кусок. — О чем вы говорили?       — О том, что ему стоит оставить тебя в покое, — растягивает губы в улыбке Чимин. — И в целом, я думаю, он согласен.       Чонгук сводит брови на переносице и задумчиво смотрит в пол, присев на край стола.       — В любом случае, избавиться от него полностью я смогу только после развода. Поэтому, я думаю, пришла пора поговорить.       Чимин напрягается. Чонгук никогда не делился ни причинами брака с Намджуном, ни деталями того, что мешает его расторгнуть. Поэтому Пак сосредотачивается и поджимает губы. Внезапно становится страшно. А что, если беседа с Намджуном была бесполезна? Что, если Чимин действительно не знает чего-то важного?       — Я слушаю, — как можно спокойнее отвечает Пак и замечает, как нервничает Чонгук. Он мнется, не спеша начать, и Чимину все труднее выдерживать это ожидание.       — На самом деле, мой развод касается тебя больше, чем ты думаешь, — начинает наконец Чон, а Чимин удивляется, куда ж еще больше. — Потому что платить за него придется тебе. — Чимин растерянно мотает головой, прося пояснений, и Чонгук продолжает: — Мои родители не позволят мне просто выйти из этого сотрудничества. Не оставят все так. И бить они будут по тебе.       — Что они могут сделать? — морщится Пак.       — Уволят, — пожимает плечами младший омега.       — Что? — Чимин усмехается от нелепости. — Пусть увольняют, я найду другую работу.       — Не найдешь, — пресекает Чон. — Моя семья — одна из самых влиятельных в Корее. Если они вносят кого-то в черный список, поверь мне, он не получит достойную работу.       — Это неважно, Чонгук. У моей семьи ресторан, буду работать там, — размышляет Чимин. — Кроме того, у тебя же есть твое кафе. Они же не заберут его?       — Нет, не смогут, оно записано на меня.       — Тогда буду работать там, — не понимая, из-за чего переживает Чон, отвечает Чимин.       — Но оно в Сеуле. Переедешь в Сеул? — растерянно спрашивает омега.       — Чонгук, — усмехается, качая головой, Чимин. Он подходит к Чону, овивает руками его талию и слегка притягивает к себе. — Вся моя жизнь… Я построил ее, чтобы иметь возможность быть с тобой. Независимость, отельный бизнес — все было ради нашего будущего. Я люблю свою работу, но она — лишь инструмент. Я люблю свой город, но мой дом — это ты, — мягко произносит Пак и видит, как стремительно краснеет нос Чонгука. Слезы стоят в его глазах, но он продолжает храбриться.       — А как же твоя семья?       — Я сделал для них достаточно, и они меня поддерживают. Мы вместе трудились на общее благо и, пусть иногда было тяжело, смогли обеспечить всем достойную жизнь. Мы небогаты и, может, никогда не станем, но ведь не это главное, Чонгук, — мягко произносит Чимин. — Кроме того, уверен, скоро мой брат станет известным на весь мир пианистом.       — Серьезно?       — А то! Он настолько талантлив, что лучшие учителя даже делают нам скидки, лишь бы позаниматься с ним и иметь возможность получить лавры наставника, — с гордостью говорит Пак. — Джихун уже половину мира объездил, посещая всякие конкурсы. Так что если кто и будет обеспечивать семью, то это он. Хотя они и так справляются.       — То есть… ты правда не переживаешь о потере работы? — бормочет Чонгук, всхлипывая. Он смотрит внимательно, с надеждой, и все еще так уязвимо, что Чимину хочется обнять его и защитить.       — Я же сказал. Почему ты мне не веришь? — с ласковой улыбкой отвечает Пак, но Чонгук вдруг выбирается из его объятий и отходит от стола. Запускает руку в пышные, непослушные волосы и восклицает:       — Потому что ты уже выбрал однажды работу и свою семью! Уже пообещал, что будешь бороться, а потом отказался от меня!       Сердце Чимина опускается. Ему снова становится так стыдно, отчего он сжимает кулаки и прикрывает глаза.       — Но это же не так, — шепчет Пак, заставляя Чонгука всмотреться в него. — Я пожалел почти сразу и уже на следующий день хотел извиниться. Ты же знаешь! Я не выбрал их, я выбрал тебя. Наше будущее, и делал все, чтобы мы могли воплотить свои планы в реальность.       Чонгук не отрывает от Чимина глаз. Тяжело дышит и переваривает информацию. Она не новая, но, видимо, он так и не поверил в нее, не свыкся. Рана от предательства все еще кровоточила. И теперь Чимин сделает все, чтобы она наконец окончательно зажила.       — Тогда я поговорю с Намджуном и попрошу развод? — робко улыбается Чонгук. Ему не верится. Чимин кивает. Ему не верится тоже. Неужели они наконец будут счастливы? — Хорошо.

ΩΩΩ

      Разговор с супругом Чонгук решает не откладывать. Он договаривается о встрече с Намджуном сразу после работы, и Чимин проводит больше часа, ходя из угла в угол. Папа обеспокоенно смотрит на сына, но больше не отпускает неприятных комментариев. Наоборот, Чимину кажется, что родитель верит в лучшее, и это помогает не сойти с ума.       Чимин сидит за столом, раскалывая от безделья орехи для младшего брата, когда лежащий рядом телефон начинает вибрировать и на экране появляется фотография Чона. Чимин подскакивает тут же. Хватает аппарат и отвечает, а потом, когда Чонгук просит его выйти на улицу, наспех обувается и вылетает из дома.       Он находит Чонгука всего в нескольких метрах от здания. Тот стоит рядом с машиной, щурясь от яркого солнца, и, завидев Чимина, тут же делает пару шагов к нему.       — Ты с ума сошел? — ругает Чон. — Где твое пальто? Простудишься же!       Он начинает снимать с себя куртку, чтобы дать ее Чимину, но тот останавливает.       — Неважно. Какие новости?       Пак едва может устоять на месте. Он так нервничает, что все тело трясется. Чонгук же улыбается, и что-то где-то отлегает.       — Я попросил его пока не говорить родителям. Не хочу, чтобы они пытались повлиять.       — Но он согласился? — с нетерпением спрашивает Чимин.       — Да. Да, согласился, — сияет, словно солнышко, Чонгук, и у Чимина все внутри замирает. — Мы разводимся.